преподаватель неизвестного предмета
Андрей Сутоцкий
|
Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика Объём: 18048 знаков с пробелами Раздел: "рассказы, новеллы, очерки, мемуары" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
...и лето окончательно засохло. Задули неприветливые, порывистые ветра... Земля окрасилась пятнистою палитрой муляжей... Взгляды людей, как это всегда бывает по осени, приобрели болезненную выразительность: в них чётче просматривались чувства, проблёскивали мысли… И сами люди казались какими-то иными, непохожими на людей существами. В кристально-чистом воздухе стоял терпкий запах прелой листвы, мокрого асфальта и еле уловимого парфюма, стелившегося за деловито-торопливыми дамочками длинными, волнующими шлейфами. А деловито-торопливые дамочки, будто бы этого, ага, не замечали и каблучками своих новеньких демисезонных сапожек, старательно расставляли звонко-игривые акценты на узенькой брусчатке пешеходника. А над землёй тянулось, расплывалось многотональное низкое серое небо, пробрызгивал противный мелкий дождик, и раздражённо отпрыгивая друг от друга, покачивались, покручивались тугие тёмные зонтики в руках обходящих и перескакивающих лужи пешеходов. - И чего это людям дома не сидится?.. – думал Флегонт Арьянович, изменяя своей старой привычке добираться до школы на трамвае. Школа размещалась в старом купеческом доме, выложенном в конце девятнадцатого века из красного, частично уже искрошившегося, кирпича. Флегонт Арьянович Волохов - преподаватель философии. Ему сорок два года. Он крепок, статен, деловит, рассудителен, всегда ходит с тростью и старым кожаным портфелем. На его прямом дворянском носу уютно расположились минусовые линзы в коричневой роговой оправе, а из нагрудного кармашка пиджака предательски выглядывает пузатая курительная трубка. «Палисандр – не портит вкуса…», - любит повторять Флегонт Арьянович. Зайдя в фойе школы, он поспешно сбросил с себя чёрный мокрый плащ, тёмно-зелёную фетровую шляпу, светло-зелёное кашне и отдал на гардероб. Оставшись в тёмно-коричневом чехословацком костюме из толстой ткани и крепко нагуталиненных туфлях, он неторопливо причесался, стоя пред огромным старым зеркалом, быстро поднялся на второй этаж и пройдя несколько метров по неосвещённому коридору, вошёл в класс. В классе была тишина. Задумчивые взгляды десятиклассников насторожили педагога, придав его лицу ещё более твёрдое и строгое выражение. «Что-то не так…», - отозвалось в его груди. Он посмотрел на свои пальцы: они дрожали. - А я уж, грешным делом, подумал, что в классе никого нет… Что-то случилось, ребята? – махровым баритончиком пролился его голос. - Да у нас тут, Флегонт Арьянович, спор возник, в результате которого мы абсолютно запутались и впали в полнейший ступор, - лениво пробасил Иванов, шумно поднимаясь из-за парты. - А в чём, собственно, дело, господа лицеисты? – позволил себе улыбнуться, Волохов. - Да смысла никакого в жизни нет!.. – подхватил Петров, сидевший в первом ряду от окна и, поглаживая бархатистый листок белоснежной фиалки, что стояла на широком подоконнике, попробовал аргументировать своё заявление следующей, весьма пространной, фразой, - За что не возьмись – одна неизвестность. Ясности - нет. Ясность придумал сам человек. Он придумал, Флегонт Арьянович, а раз придумал, значит этого – нет, не существует. - Что ж, действительно, Петров, ты прав… Мне нечего тебе возразить… Вот только в придуманном нами мире тоже должны быть свои законы морали. Не хаос¸ прошу заметить, а законы, по которым должна выстраиваться жизнь миллионов и миллионов людей, - спокойным тоном произнёс Волохов, поигрывая с обложкой «Классного Журнала», пробуя по ней щелбанчиком с правой руки. - Да вы не волнуйтесь, учитель, - сказала Сидорова и, вставая из-за парты, продемонстрировала всем присутствующим, включая самого учителя, своё вызывающее мини. - Эн-да-а-а… Но, продолжим, - прокашлялся Волохов. - А что тут такого?.. У нас верят в то, что можно пощупать да потрогать… Но и это обстоятельство не объясняет до конца, или вообще не объясняет, назначение окружающих нас предметов и действий, - гудел Иванов, то поднимая, то опуская крышку парты. - Незачем тут голову ломать!.. Как жизнь идёт, так и идёт… - возмутилась Сидорова, - Сегодня – школа, завтра – загс, дети пойдут и… всё такое прочее… - Да, жизнь идёт… И это неоспоримый факт… Но другой вопрос: куда идёт? Улавливаете?.. Вот в чём проблема, други мои, - снова улыбнулся Волохов, - Дети – это тоже замечательно, несомненно… Но, для чего вся эта свистопляска, именуемая жизнью, если всё заканчивается смертью? В чём смысл? Какая вершина, если кубарем вниз? Сложно всё это, ребята, сложно… Мучительно сложно!... Ответа не найти. Для чего живём?.. Что за счастье жить человеку, когда ему далеко за семьдесят, да хотя бы за шестьдесят, учитывая, как помолодела смерть? Жить и думать, что в следующую минуту тебя может не стать… Нет, я не против смерти… Пусть будет… И это логично… Но почему человеку ничего не дано знать о послесмертии? Хорошо, я согласен, что будущее выстраивается настоящим. Хорошо. Я целиком и полностью согласен с тем убеждением, что знание о будущем уничтожает смысл и желание жить в настоящем… Но почему нам не дано знать, что это будущее будет, чёрт возьми? – разволновался Волохов и стал медленно прогуливаться между рядами. - Нет, ну, а как же религия? – возразил еврейский юноша на задней парте, - Религия разве не отвечает на вопрос – «Почему?» - Да в том-то всё и дело, Моисей, что не отвечает, - зевнул Волохов, - Простите… Это, где-то уже политика, способ манипуляции массами. Религия ловко прикрывается такими понятиями, как любовь, совесть, доброта… Эти понятия мы впитали в себя с молоком матери. Уверен, нам хорошо ведом смысл этих понятий… Пусть даже на уровне бессознательного… Но – ведом!.. И в тоже самое время, все эти понятия нам, как слепому - фонарик. Делая – делаем, но... не чувствуем, не видим конечного результата… Я не знаю, задумывались вы над этим или нет, но порою случается, что совестливый поступок приводит человека к злому деянию. И наоборот, злое деяние подстёгивает, торопит человека к свершению добрых дел. Любовь – вообще абстрактное, неопределённое и очень зыбкое понятие, зачастую переходящее в ненависть и саморазрушение. Да, несомненно мы что-то чувствуем… Но, лучше бы мы этого не чувствовали, вообще ничего не знали, даже своих заблуждений, выдаваемых за правду, даже того, что мы на этой земле есть, чем знать такую малость... - пытался говорить Волохов ровным голосом. Подойдя к Моисею, погладив по его спине широкой, грубой ладонью, Волохов посмотрел в окно и многозначительно произнёс: - Вот-вот… А за окном неуёмный октябрьский ветер безжалостно расправлялся с последними ещё державшимися на ветвях листьями. - А, может быть, этого вполне достаточно для человека? – спросил Петров и снова заработал крышкой парты. - Я абсолютно согласен с тобой, Шура, что при нынешнем развитии науки и возможностях самого человека, хватило бы и самой малой толики знаний… Но любая малость должна быть аргументирована таким образом, чтобы быть в неотрывной цепи других таких же малых величин. Но даже этого мы не имеем… Крутим-вертим эти пазлы, а картинка - не составляется. Почему? Нет нужных связующих звеньев, - загадочно улыбнулся Волохов и посмотрел на часы. Время урока летело с бешенной скоростью. «Вот-вот… - подумал Волохов, - так и жизнь… Не даёт она, матушка, подумать о ней, поразмыслить… Только вроде бы начинаешь что-то нащупывать и… - всё, твой час и… неизвестность…» - Вот поэтому человеку и приходится всё сызнова придумывать, на ощупь двигаться, отбрасывать всё ненужное, несовершенное, оставляя только самые проверенные, как это кажется человеку, истины, - сказал Волохов и снова посмотрел в окно. Там, за окном, у крыльца школы, лежал здоровый мраморный дог и грустными глазами провожал проходивших мимо него лицеистов. - Ага… - шмыгнула носом Сидорова, - Только потом выяснится, что шли мы не туда… И всё в очередной раз закончится какой-нибудь глобальной, планетарной катастрофой… - И в самом деле, если мы результат какого-нибудь генного эксперимента, то почему нам не дали более глубоких знаний? Или мы нужны им были, как подопытные существа, в обязанности которых не входило знать большего? Потом нас бросили, сами улетели… А мы тут придумывай - зачем и почему… - выдохнула Куликова, подперев своей пухленькой ладошкой толстую розовую щёчку запачканную синей пастой. По классу пробежал смешок. - Даша, зачем ты всех по себе меряешь? Я вот, к примеру, прямой потомок богов Ануннаки… - промежду прочим сказал Кирилл, и с присущей ему амбициозностью, даже не повернул голову в её сторону. - И тут вы тоже правы… Вам трудно возразить, господа лицеисты. Иногда мне приходит в голову, что все вы куда более логичны, чем многие известнейшие философы современности, - шутейно сказал Волохов и прошёлся взглядом по стенам класса, откуда бросали свои мутные взоры величайшие из смертных. - Ничто не может быть убедительнее логики, - добавил он несколько погодя, - Гипотезы не требуют доказательств. Нельзя доказать то, что недоказуемо. А работы этих милостивых господ, по большей части, строились на субъективных предположениях, догадках и просто откровенной шизофрении, в которую они мало-помалу впадали, становясь в итоге больными, немощными стариками… Все эти Беркли, Юнги, Лейбницы… - Вот вы говорите, Флегонт Арьянович о послесмертии, - звонким голоском разбудила мечтательную атмосферу класса Ветрякова (худенькая девушка похожая на стрекозу)… - Я про это, Ветрякова, ничего не знаю. Смею только догадываться… - не дожидаясь вопроса, перебил её Волохов, - Но у вас же есть на этот счёт какое-нибудь своё, личное мнение, или, там, представление… - настаивала Ветрякова, опершись подбородком на подставленные к нему кулачки. - Ну, конечно же есть… Причём, я совершенно уверен в своей правоте, заведомо зная, что это, может быть, и не так… - Интересно-интересно… - не раскрывая рта, прогудела Ветрякова: мешали кулачки. - Все вы, наверное, видели в своей жизни кукловодов с куклами в руках, - сказал Волохов и в его глазах заблестел заразительный огонёк, - Ну, так вот: без кукловода кукла двигаться не может. Бесспорный факт. Согласны?.. Вижу – все согласны. Пойдём дальше. Представьте, что наше тело – это та же, с позволения сказать, кукла. Но где же сам кукловод? Где он? За спиной его нет, по бокам тоже.. И всё-таки он есть!.. - О, я догадалась!.. Это – ангел-хранитель!.. - прогудела Ветрякова и так звонко хлопнула в ладоши, что кое-кто аж подпрыгнул за партой. - Да какой, к чёрту, ангел-хранитель, Ветрякова?.. - пробасил Иванов, - Как всё запущено!.. - Ну-ну, Иванов… Зачем ты так?.. Каждый вправе выстраивать свои догадки, - улыбнулся Волохов и продолжил, - Кукловод, друзья мои, находится внутри нас и через мозг, оживляя наше тело, проецируя на нём свою индивидуальность, подчиняет его себе, срастается с ним, становится одним целым… Понимаете? - А зачем мозгом управлять, если он и есть сам управитель?.. – напомнил о себе Моисей. - Вот-вот, евреи, как всегда: ни в бога ни в чёрта… Больше куску мяса предпочтение отдадут, нежели… - резко высказался Петров и хлопнул ладонью по парте. - Э-э-э-э… ребята… Так дело не пойдёт!.. Антисемитизма мне тут только на уроке не хватало!.. – с не напускной строгостью произнёс Волохов и, выждав пока в классе не развеялся поднявшийся ропот, продолжил, - Так, все угомонились? Будем отвечать на вопрос Ветряковой или закончим на этом нашу дискуссию? - Флегонт Арьянович, простите меня, идиота… Всегда я так... Это всё моя неуравновешенность… - пробубнил Петров, - продолжайте, пожалуйста… - Про то, что мозг – это кусок мяса, вы, пожалуй, правы. Только бы я, из уважения к этому «куску мяса», всё же назвал его – биологическим компьютером, ведь в нём содержится гигантская информация об окружающем нас мире. Как известно, у любого явления, есть свои причины. Верно? Точно так же и в нашем биологическом компьютере: любой возникшей мысли предшествует некий импульс, запустивший эту мысль, а, следовательно, и действие. И вот тот, кто запускает эту мысль, именуется в моём представлении – «кукловодом». Иначе говоря, кукловод – это мы и есть, самые, что ни есть настоящие, вечные. В классе наступило гробовое молчание. Первым тишину нарушил Иванов: - Тут трудно чему-либо возразить… Логика железная… - Да, ребята, чуть не забыл. Пусть это будет бонусом к нашей с вами дискуссии… Можно ли увидеть, а если не увидеть, то почувствовать этого самого «кукловода»? - одним словом – то, что мы представляем из себя на самом деле? Думаю, что можно. Пожалуйста, обратите ваше внимание на глаза друг друга. Забудьте на время про мимику лица. Оставьте в поле вашего внимания только одни глаза. Разве они похожи на глаза мёртвого человека или на глаза куклы. Да, я соглашусь с вами, что цвет глаз и форма глаз вряд ли что может рассказать о переживаниях и чувствах человека… И всё же, всмотритесь в эти глаза. Что их разнит с глазами куклы или мёртвого человека, разнит, как день и ночь, белое и чёрное, радость и горе… Ничего не замечаете? Нет? Да они, собственно, являются той же самой проекцией, как и всё тело. Проекцией того, кто находится по ту сторону глаз. Поэтому они такие живые, незапрограммированные, непредсказуемые, содержащие в себе сотни оттенков чувств… Разве способна на такое механическая кукла? Да пусть она будет хоть самого новейшего разновейшего поколения… Нет! Робот – есть робот. Что заложили – то и выдал. Другое дело – человек: самореализующееся, самостоятельно принимающее решение существо. А мозг, это такой же, по сути, орган, как те же почки, сердце, печень… Просто у каждого органа - своя задача, своё предназначение... А иначе мы не смогли бы управлять нашими телами. Как привести в движение автомобиль, не наделив его важнейшими узлами и агрегатами? То-то и оно. Вся разница между автомобилем и человеком в том, что автомобиль находится в технологической цепочке прогресса, а человек – в биологической. Биологическая уже создана, а технологическая – ещё создаётся, поэтому и отстаёт в развитии. Перейдёт ли она когда-нибудь в биологическую – неизвестно… Это – не ко мне… - Очень стройно излагаете, Флегонт Арьянович, - раздался голосок с последней парты, - Значит, не всё так безнадёжно в этом мире? Идут какие-то процессы… - Вот именно, Моисей, какие-то… Вся беда в том, что мы, практически, ничего не знаем. А что знаем, так в единое собрать не можем, - холодно произнёс Волохов и снова посмотрел на часы. До конца урока оставалось десять минут. - Ну, и куда, в таком случае, нам двигаться?.. Полная неопределённость получается… - хлопнула себя по бёдрам Ветрякова, окинув класс равнодушным взглядом. - Что ж, придётся жить так, как мы себе того видим. Более ничего не остаётся, - задумчиво произнёс Волохов. Затем сел за учительский стол, открыл «Классный Журнал» и обомлел от увиденного: с развёрнутых страниц журнала на него смотрело бледно-голубое лицо с глубоко посаженными, чернее чёрного, глазами. Лицо выглядело объёмным, как если бы это было при просмотре в 3d. Вместо носа на лице чернела узкая короткая полоска. Такая же полоска была и на месте рта, только немного шире. Над лобной частью медленно вращался прозрачный шлем и отливал золотистым цветом. - Ребята, здесь… Здесь… - еле двигал ртом Волохов. - Что с вами, Флегонт Арьянович?.. Что вы там такое увидели?.. Отметки местами поменялись?.. – зажёг хохотком Иванов. - Да не-е-е… - еле слышно ответил Волохов и хотел уже было сообщить классу об увиденном, как таинственное лицо исчезло так же внезапно, как и появилось. На смену ему пришла другая картинка, - вернее сказать, не картинка, а больше - чертёж неизвестного объекта, возможно летательного. Чертёж испещряли незнакомые символы и знаки. - Флегонт Арьянович, можно выйти из класса? – долетело до него откуда-то с краю… - Да-да, конечно… Иди, раз надо, - ответил учитель, даже не взглянув на отпросившегося ученика. В эти оставшиеся десять минут урока произошло два непонятных и весьма странных события. Отпросившимся учеником оказался неизвестный юноша с задней парты крайнего ряда, что по левую руку от учителя. Класс просто вздрогнул при его виде. Мало того, что его никто не знал, так он ещё и выглядел особо не пойми как: тёмно-синяя форма, напоминающая комбинезон, золотистые молнии на рукавах, ярко-белые, почти светящиеся ботинки… И ещё одна деталь: переливающийся воротничок цвета ртути, выглядывающий из-под «комбинезона»… Надо сказать, что лица ученика никто не разглядел… Поэтому все только переглядывались да пожимали плечами. -У-у-у-у-у!.. – прогудел по классу ветер... - Кто это был?.. – ошалевший от увиденного, заорал Моисей. - Да успокойся ты, Фома неверующий!.. Иисус это был!.. – заржал Абрикосов (долговязый хулиган, любитель шлёмдать в подворотнях под гитару). - Ребята!!! Глядите!!! Здесь такое за окном!!! Все сюда!!! – не своим голосом закричала Сидорова. В ту же секунду, громко гремя крышками парт, класс повскакивал со своих мест и устремился к третьему окошку от доски. Прокатившаяся волна любопытства не обошла и Волохова, смешно сорвав его со стула. На уровне третьего этажа, а класс располагался на четвёртом, приняв диагональное положение, медленно крутясь и посверкивая, висел в воздухе довольно крупный летательный объект, в любой момент готовый исчезнуть в осенних просторах неба. - Други мои, так это же ЭНЭЛО!.. – завизжала от радости Сидорова и, проворно прыгнув на подоконник, бесстыдно закинула ногу на ногу. Увидев, что молодые люди не обращают на неё никакого внимания, Сидорова полезла в карман своей «крокодиловой» сумочки, достала оттуда айфон в перламутрово-голубом корпусе, и только хотела запечатлеть неизвестный объект, как тот моментально сорвался с места и исчез в неизвестном направлении. - Вот это да-а-а!!!.. Без комментариев!.. – пробасил Иванов и взглянул на преподавателя. - Возможно, каким-то чудесным образом, не исключено, что нашим с вами диспутом, мы вызвали их, притянули «за уши», одним словом обратили внимание на себя… Да если бы всё это было так?.. Крепко зажмурившись и жарко растерев лицо ладонями, Волохов глубоко вздохнул, смахнул со стола последнюю пыль пригрезившейся картинки, ещё раз взглянул на часы и объявил классу, что урок закончен. © Андрей Сутоцкий, 2016 Дата публикации: 21.11.2016 18:38:27 Просмотров: 1923 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|