Мой город. Воспоминая детство и юность

Сергей Вершинин

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 14019 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Увлечение рыцарством было у нас повальным, достигающее порой размеров эпидемии, от чего сильно страдала домашняя утварь. Крышки от ведер шли на шиты, а маленькие ведра и большие половники на шеломы, в которых мы старательно делали прорези для глаз. Часто свой первый рыцарский бой нам приходилось выдерживать с матерями. Застав нас за этим занятием, они покушались на нашу рыцарскую честь, – лупя ремнем по заднице.

Живущие в одном городе люди, даже если они проживали в одном доме, ходили в одну школу, влюблялись в одном парке, все ровно видят его по-разному. Все мы любим город где родились и выросли, но каждый по-своему. Это зависит от многих причин, количества прожитых лет, памятных событий – счастливых и не очень. Половая принадлежность здесь тоже играет немаловажную роль. Вот поэтому я назвал рассказ – мой город, о котором и хочу поведать. Старики к моему рассказу многое могут добавить, молодежь узнает, чем жили их отцы и матери в юности, а люди среднего возраста окунутся в воспоминания и узнают себя.

Мое детство походило в те самые времена, когда по образным словам одного из кино-героев А.Панкратова-Черного: «женщины были как гитары, а в автоматах с газ-водой стояли стаканы, невостребованные населением». Жил я тогда, на углу улиц Пушкина и Карла-Маркса в жактовском доме. Почему – жактовском? Честно говоря – не знаю. Наверно потому, что в нем было центральное отопление, но не было водопровода, и нам приходилось носить воду с колонки по улице Пушкина, возле педагогического института.

Это было два старых здания, дореволюционной постройки (сейчас на этом месте педагогическое училище). Дом, в котором жил я, ранее принадлежал (по моим более поздним сведениям) немке или француженке, она содержала в нем бордель. Изначально комнаты там были большие, но потом их разделили фанерными перегородками на маленькие, в которых мы и жили, отчетливо слыша, что делается у соседей. Второй – принадлежал купцу. Он создавал угол улиц, соединяясь с почти разрушенным двухэтажным винным складом-магазином, что тянулся вдоль улицы Пушкина в сторону магазина «Старт». К началу 70-х от него остались только стены, с которых мы, зимой прыгали в глубокие сугробы лежащие внутри здания, а летом играли в старую крепость, представляя себя, то рыцарями, то партизанами.

Увлечение рыцарством было у нас повальным, достигающее порой размеров эпидемии, от чего сильно страдала домашняя утварь. Крышки от ведер шли на шиты, а маленькие ведра и большие половники на шеломы, в которых мы старательно делали прорези для глаз. Часто свой первый рыцарский бой нам приходилось выдерживать с матерями. Застав нас за этим занятием, они покушались на нашу рыцарскую честь, – лупя ремнем по заднице.

Эпоха средневековой Европы нам иногда надоедала и тогда мы все дружно переселялись в Новый Свет, становились отважными следопытами или вождями могикан. Недостатка в воображении у нас не было, кинофильмы про индейцев, совместного производства ГДР-Югославия будоражили нашу кровь, делая ее красной. Тогда не было мальчишки, который бы не знал защитника всех угнетенных индейцев – Гойко Митича. Это увлечение тоже оставляло свой экономический след, от набегов краснокожих страдали сараи внутри двора. Они были сделаны из камыша, из которого мы делали себе копья и стрелы. Втыкали в них «цыганскую» иглу, заранее реквизированную у матери, чтобы игла держалась облепливали пластилином или липучкой, получалось довольно грозное оружие.

Сделав себе лук из ветки ивы и натянув шелковую нитку вместо тетивы, мы пускались в прерии или джунгли. Джунглями для нас был небольшой парк, расположенный возле старого здания пединститута (ныне первый и второй корпуса университета), в великолепных зарослях устраивали шалаши и вели кочевую жизнь.
Очень часто к нам приходили «варяги» – парни из Заисана, город был строго разграничен на края. Это было прямое вторжение в наше «государство» именуемое – Слободкой, здесь уже разыгрывались нешуточные сражения. Местом боев обычно была большая земляная гора, напротив ветлечебницы и продуктового магазина (ныне обсерватория), она была насыпана так давно, что превратилась в холм, вот там мы и отстаивали свою «государственную» независимость

В то время, вокруг нас постоянно что-то строилось: магазины «Знание», «Буратино», новая студенческая столовая, напротив старой «Домовой кухни». Стройка была еще одним объектом наших набегов, со столовой мы воровали стеклоблоки, нам нравилось, как они лопались, разбиваясь о камень. «Стиморола» и «Дирола» тогда не было, и мы жевали гудрон, откалывая его от больших кусков, выбирая те места, где он черный и блестящий. Старательно разжевывая твердую смолу, представляли себя ковбоями.

Походы в кино готовились заранее, на круге выбирался фильм, обычно про индейцев: «Чингачгук – большой змей», «Виниту – вождь апачей» или что-то типа этого. Собирали деньги, у кого сколько есть, и отправлялись в «Ударник», на то время самый большой и престижный кинотеатр. Там было два зала: «красный» и «зеленый», фильмы в них шли почти одновременно, разница в полчаса. И однажды мы перепутали залы, попав на «Невероятные приключения итальянцев в России», вместо фильма про индейцев, название которого я уже не помню. Так, неожиданно для себя, я открыл комедийное кино, что есть совершенно другой мир, не только индейский. Мест конечно для нас не было, и мы простояли в проходе полтора часа, незаметив этого. Комедия настолько поразила нас, что мы несколько ни пожалели о своей ошибке, по дороге домой бурно обсуждали взрыв на бензоколонке.

По улице Ленина (ныне проспект Конституции) мы часто любили прогуливаться. Сначала набирали пирожков с ливером (или как тогда шутили – с котятами) в окошке кухни старого ресторана «Ишим». Дух от них расходился по всей улице, мешаясь с запахом из стоматологической больницы. Потом шли к «Ударнику», там всегда продавали мороженое в вафельных стаканчиках (чтобы не сорили в кинотеатре). Напротив редакции «Ленинское знамя» (ныне «Северный Казахстан») стоял большой деревянный щит, выкрашенный синей краской, на нем развешивались фотографии с фрагментами из новых кинофильмов, которые мы и рассматривали, поедая свои припасы. Наполнив желудки, отправлялись в городской сад, купаться в бассейне. По дороге мы всегда задерживались возле, первых в городе девятиэтажных домов «Подарки» и «Аэрофлот», глазели на электронные часы.

В ту пору улица Карла-Маркса не была асфальтирована и весной или осенью без сапог нельзя было перейти по ней к друзьям на другую сторону. И когда ее засыпали песком, а сверху уложили щебенку, мы с восторгом стали ждать асфальтоукладчик и каток. Но почему-то, в то лето дорожные рабочие так и не приехали, дорогу завалило снегом, и открылся уже привычный санный путь. По которой мы возили воду, и сидя на заборах, кидали снежки в девчонок, водивших по нашей улице своих собак в ветлечебницу.

Мы посещали новогодние елки в драмтеатре имени Погодина или в городской филармонии, рассматривали афиши, с красивой юной снегурочкой, наклеенной на деревянной тумбе, что стояла на углу улиц Пушкина и Интернациональной. Но простепенно вкусы наши менялись. Неожиданно для себя, на девочек мы стали смотреть по-другому, а не только как на объект, который можно закидать снегом или дернуть за косички. Мы перешли рубеж детства, и интересы наши стали более широкими.

Я так и не увидел, как уложили асфальт по улице Карла-Маркса, на следующее лето мой отец получил благоустроенную малогабаритную квартиру, и я поменял «государство». Стал членом нового сообщества, возле Колхозного рынка по улице Абая. Для меня открылся совершенно новый мир. Теперь объектом наших, мальчишечьих набегов стал базар с деревянными выкрашенными в зеленый цвет прилавками и строящийся крытый рынок.

Колхозный рынок или базар, тогда был совсем маленьким: мебельный магазин, комиссионка, забегаловка «Ветерок», располагались по одну сторону двух рядов торговых прилавков и небольшого количества ларьков, от разных колхозов и «Союзпечати». С другой была сберкасса. А чуть-чуть поодаль улицы Каманина располагалась парикмахерская, в которой нас стригли под «Бокс», «Полубокс» и «Канадку», – вот практически и все что там было. Зимой на базаре жизнь затихала, а летом возобновлялась опять. С юга и Кавказа привозились витамины – фрукты и овощи, да наши бабушки продавали картошку, зелень и ягоды с местных дач. Еще открывались маленькие сапожные мастерские, где армяне ремонтировали обувь, набивали железные набойки и шили узконосые туфли на высоком каблуке, которые так и назывались «армянские».

В моду входила новая эпоха, эпоха длинных волос, рубах, с огромными отложными воротниками, и клеш. Клеши в нижней части доходили в ширину до 50 см, и назывались «колокола». Чтобы не запутаться в них, с внутренний стороны парни нашивали свинец, штанина тогда висела ровно и держала стрелку. Девушки же, поголовно надели мини-юбки. В общем, все парни стали трубадурами, а девушки – трубодурочками. Гитара стала неотъемлемым атрибутом молодежи. По вечерам, в беседке, мы пели песни, которые старшее поколение считало пошлыми (сейчас это – эстрадные песни, и считаются романтичными и наивными).

Наши матери кричали из окон, чтобы мы расходились домой учить уроки, но нам было не до уроков, мы познавали жизнь. В этих беседках многие из моих сверстников впервые поцеловались, впервые отведали бормотухи, что в избытке тогда продавалась совсем рядом на углу улиц Каманина и Интернациональной в магазине «Колос». Наркотиков мы тогда не знали, во всей округе был лишь один наркоман (и то он только курил «травку», а не кололся) и мы предпочитали с ним не связываться.

Наши интересы были направлены на познавание друг друга, о сексе нам было неведомо, мы влюблялись. Девушки старались сесть между парнями, как можно теснее, а парни, будто невзначай, оголяли их и так довольно открытые ноги, стараясь, увидеть трусики или заглядывали через плечо в декольте. Девчонки им это позволяли, делая вид, что не замечают.

Катушечный магнитофон тогда был большой редкостью, а кассетный тем более. «Спутник», – переносной магнитофон, был маленьким, но к нему шел блок питания, почти таких же размеров. Но дело было даже не в самих магнитофонах, а в кассетах. Мини-кассеты тогда были большим дефицитом, редко какого у владельца «Спутника» их было больше трех-четырех, а так как они быстро выходили из строя (как тогда говорили: магнитофон их жевал), то мы больше предпочитали гитару. И тот кто умел на ней играть, более-менее нормально петь, был на целый ряд выше остальных парней, в прекрасных глазах девушек.

Это подстегивало мужскую половину, настраивая ее на поэтический лад, и гитара была почти в каждом доме. Занимались мы и сочинительством. В основном переделкой популярных на то время песен. Примерно так:

Потолок весь в крови,
дверь шатается.
За шершавой стеной,
труп валяется.
А как выйдешь за порог,
всюду кости...
А из окон скелет,
лезет в гости.

Эта интерпретация знаменитой песни Э. Хиля – «Зима», не наша. До таких высот мы не доходили. Большинство обходились небольшими переделками, вместо строк «…надейся и жди», – напейся и спи или разденься и жди. Были в нашем арсенале и пошлые песни, но их мы пели обычно одни, без девчонок.

С годами наши увлечения и потребности увеличились, мы выросли из нашего родного двора. Нам стало тесно в нем, и объектом наших походов стал городской парк, точнее танцплощадка. Два раза в неделю там устраивались танцы с живой музыкой. Ребята с заводов создавали самодеятельные коллективы, с помощью профсоюзов оснащались электронными гитарами, барабаном, огромными колонками, и пели с помоста простенькой эстрады песни популярных тогда ВИА: «Песняры», «Самоцветы», «Лейся песня» и многих других.

Под оглушительную музыку мы дергались, как на электраризованные. Городской парк был местом, где парни из-за девчонок теряли голову… и зубы, в многочисленных стычках. Главным нашим соперником являлась «Татарка» – татарский край. К национальности это не имело никакого отношения. По парку проходила невидимая граница наших территорий, и от неизбежных столкновений, где каждая сторона отстаивания своих девушек, страдали палисадники соседних домов. Тогда они были деревянными, и штакетник шел на вооружение.

Потихоньку пубертатный период жизни закончился, девушки и женщины стали больше обращать на нас внимание. Их вдруг оказалось довольно много и стало хватать на всех. Столкновения пошли на убыль, мы как-то все реже и реже участвовали в боях, помогая младшему поколению. Нам больше стало нравиться ходить в кино. Фильмы про индейцев сменили индийские (аналог современных мексикано-бразильских сериалов). Девушкам они нравились, и приходилось терпеть обильные слезы на экране и в зале, которые потоком стекали вниз по ступенькам супернового кинотеатра «Казахстан». Зато после фильма расчувствовавшиеся подруги, за терпение с лихвой награждали нас поцелуями и позволяли себя обнимать.

Тем временем город жил своей жизнью. Строились новые магазины, ателье, кафе, пивные бары, возводились девятиэтажные дома. Улицы одевались в асфальт, и уже не надо было носить сапоги после большого дождя. Появился новый общественный транспорт – троллейбус. Магазин «Мелодия» стал снабжать граждан города грампластинками – гигантами, сменив примитивную грамзапись на втором этаже крытого рынка, где записывались популярные песни Аллы Пугачевой, Софии Ротару и многих других на рентгеновских снимках (как тогда говорили – на костях).

С открытием магазина «Экран» цветные телевизоры стали совсем не роскошью, люди узнали, что такое стерео и перестали экономить магнитную ленту на своих четырехскоростных и четырехдорожечных магнитофонах. С окон новых многоэтажек полились забойные песни групп: Abba, Boney M, Arabesque. В моду стали входить ритмы зарубежной эстрады, джинсы, батники и плащи из кожзаменителя. На этой самой волне я покинул свой город, ушел служить в армию. Когда вернулся, родной город стал еще больше и краше, а для меня еще любимее.

У каждого человека в душе свой собственный город, где он родился. Каждый его любит по-своему, но есть и много общего, думаю, люди моего поколения сами в том убедились. Маленькая любовь одного человека где-то там наверху сливается воедино с другой, с третьей... составляя одну огромную любовь к Родине. Для человека нет ничего дороже, чем его малая родина и для жителей нашего города это Петропавловск республики Казахстан.

© Сергей Вершинин, 2010
Дата публикации: 09.04.2010 10:40:09
Просмотров: 2586

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.