Мифы и реальность 5 Продолжение

Сергей Вершинин

Форма: Монография
Жанр: Публицистика
Объём: 33766 знаков с пробелами
Раздел: "Размышления на тему Орды."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Термин «Золотая Орда», которым в историографии принято обозначать Орду с центром в Сарае-ал-Джедид, появился лишь в конце XVI – начале XVII вв. на этом основании некоторые историки не признают его верным. Пестрое в этническом отношении Поволжское государство, они предпочитают называть по имени его основателя улусом Джучи или просто Орда, поскольку основателем улуса являлся скорее его сын Бату-хан.

Есть еще одно название Дашт-и Кипчак, обозначенное в Восточных, – арабских и среднеазиатских летописях, витающее в современных научных кругах сегодня, как наиболее истинное.

С 1359 по 1381 гг. в улусе Джучи буйствовала смута, вошедшая в русскую историю под названием «Великая замятьня». По данным различных источников за эти годы на ордынском престоле сменилось от 17 до 20-ти (по последним данным – 25) правителей. Перечислять всех ханов не имеет никакого смысла, стоит только отметить, что они делились на две партии – ставленников Мамая и его противников, из которых ярко выделяются упомянутый нами Заяицкий хан Урус и его правопреемник, впоследствии правитель большей части Джучиева улуса хан Тохтамыш. Непостоянство и неспокойствие на Средней и Нижней Волге ударяло по карману, не только купцов Поволжья – сурожан, но и генуэзских торговцев.

«Великая замятьня» также служила немецким городам Ганзы одним из аргументов для отказа вступления в Ганзейский торговый союз Великому Новгороду. Показателен тот факт, что еще в конце 50-х гг., предвидя или организовывая в Сарае-ал-Джедид «Смуту», генуэзцы начинают приманивать к себе никого иного как беклярибека Мамая – высшего чиновника Орды, в веденье которого находилась дипломатия, армия и судопроизводство.

Большинство людей, исходя из созданного за последние двести лет прозаиками литературно-художественного образа, первоисточником которого служило все тоже написанное священнослужителями «Сказание», привыкли видеть в ордынце Мамае необузданного азиата. Отсталого кочевника-кипчака который держал под своей рукой таких же диких и злых скотоводов-язычников. Но так ли это было на самом деле? Итак, что мы знаем в действительности.

Примерно со второй половины XIV столетия огромный улус Джучи окончательно разделяется на Орды: Большую (Кок-Орду – Волго-Уральское междуречье, от Булгарского ханства до Каспия, Волго-Донское междуречье, Северный Кавказ, Причерноморские степи и Крым) и Заяицкую (Ак-Орду – Урало-Сырдарьинское междуречечье, Казахстан и Западная Сибирь). Обозначенные границы Синей и Белой Орды весьма условны, историки, и посей день, не могут придти к единому мнению, как по названию, так и по территориальному распределению власти, расколовшегося надвое, а то и на трое (Нагаева Орда) Джучиева улуса. Дробление некогда единого государственного объединения после смерти в 1359г. хана Бедибека продолжил его первый чиновник Мамай.

Беклярибек Мамай, в чьих руках были основные институты власти Орды, хоть и был женат на дочери хана Мухаммеда Бердибека, но по крови не был ченгизидом, и по закону не имел права на верховную власть. Подняв в 1361 г. мятеж против хана Махмуда Хызра и его приемника Тимур-ходжи, Мамай переправляется на правую сторону Волги и объявляет ханом не себя, но ставленника – чингизида хана Абдулу. Создается некое новое территориальное образование, с главной ставкой на Крымском полуострове в Кафе, вошедшее в историографию Евразии как Мамаева Орда. Кроме полуострова Крым и части Северного Кавказа она включала в себя и бывшие Половецкие степи – Дашт-и Кипчак, эти земли в русских летописных источниках именуются весьма расплывчато и обобщающее – Диким полем. Территория ханства Булгар, Северо-Восточной Руси (земли вятичей) и части малых народностей Поволжья и Приуралья все двадцать лет ордынской замятни, с 1361 по 1381 гг. остаются спорной землей данников ханов-чингизидов дерущихся за престол Джучи в Новом Сарае.

Непосредственно западная территория улуса Джучи, включавшая в себя европейскую его часть, представляла собой конгломерат различных народов: половцев (кипчаков), волжских булгар (сов. татар), башкир, ясов, (осетин) черкесов (марийцев), русских и буртасов (под этнонимом круг возможных народностей невероятно широк: мордва, чуваши и даже чеченцы). К кому из указанных народностей принадлежал нечигизид Мамай, предпочитавший проводить свои свободные от военных походов дни в Крыму в обществе генуэзцев, неизвестно, да и не имеет никакого значения, другое дело его наклонности к той или иной религиозной конфессии.

Вопрос о возможном исповедании Мамая очень интересен нашей полемике и требует некоторых подробностей, выходящих за рамки XIV столетия.

В 1261г. хан Берке (по некоторым арабским хроникам исповедующий мусульманство) по просьбе Киевского митрополита Кирилла в улусе Джучи учреждает христианскую православную владычную кафедру – сарайскую и подонскую, глава которой кочевал вместе с ханской ставкой. Идея создания в Сарае православной кафедры, возможно, принадлежала князю Александру или его побратиму Сартаку.

Один из основоположников евразийства Г.В.Вернадский в статье: «Монгольское иго в русской истории» говорит: «О христианстве Сартака есть показание добросовестного арабского историка аль-Джауздани, автора книги «Насировы таблицы». Аль-Джауздани в 657г. мусульманского летоисчисления (1258-59 г. от Рождества Христова) видел в Дели приехавшего из Самарканда по торговым делам сеида Ашрафа-эддипа. Сеид рассказывал историку следующее о Сартаке и его смерти. Сартак, гонитель мусульман, наследовал своему отцу Батыю после смерти его. Вступив на престол, Сартак должен был отправиться на поклонение великому хану Менке. На обратном пути Сартак проехал мимо орды дяди своего Берке и повернул в сторону, не повидавшись с ним. Берке послал спросить о причине такого оскорбления. Сартак ответил: «Ты мусульманин, а я исповедую христианскую веру; видеть лицо мусульманина есть несчастье». Берке заперся в своей палатке, положил веревку себе на шею и трое суток провел в плаче и моливе: «Боже, если вера Мухаммеда согласна с истиною, отомсти за меня Сартаку». На четвертый день после этого Сартак умер».

Но это лишь одна из многочисленных версий так до конца и невыясненных обстоятельств смерти хана Сартака по возвращению из Каракорума в ставку на Волге. Попробуем разобраться, насколько она правдива.

Повествование арабского историка проповедника мусульманства приведенное Г.В.Вернадским сродни христианским, все построено на силе божьей и неминуемой каре за неповиновение ему. Исходя из той же Ясы, которую почитали все чингизиды независимо от своих религиозных пристрастий, Сартак не мог ответить Берке в подобном духе и тем более пострадать за богохульство. Причина смерти Сартака, как и его нареченного брата Александра туманна.

Данный исторический период истории Евразии это время возможного союза против католицизма закончившийся скоропостижной смертью всех его участников: русских князей Александра Невского, Даниила Галицкого, литовского князя Миндовга и хана Джучиева улуса Сартака. Но вернемся к нашей теме. Учреждая в Сарае православную кафедру хан Берке возможно выполнил задуманное своим предшественником Сартаком и русским князем Александром. При этом я далек от того, чтобы идеализировать отношения дяди и племянника, просто это требовали условия сложившиеся в самой Орде.

На то время в многочисленном войске Джучиева улуса (его этнический состав мы уже рассмотрели) было много последователей «христологических ересей» (якобиты, несториане), осужденных вселенскими соборами в Эфесе (431г.) и Халкидоне (451г.), а также приверженцев веры в многобожие. На рубеже XIII-XIV столетия язычество еще было широко распространенно в Поволжье, по Яику (Уралу), возможно, сохранялось оно и в Медвежьем углу (будущем Московском княжестве). По разрешению хана Берке епископ сарайский приобщал неоднородную массу Орды к православию, через обряд миропомазанья, как предписывали патриаршие соборы. Для сравнения к сказанному добавлю: например в Твери православная епископия была учреждена в 1272 г., на одиннадцать лет позднее сарайской.

Духовное лицо Православной церкви «большой поп», был в Сарае представителем митрополита всея Руси в свою очередь поставленного Вселенским Патриархом и находившемся сначала в Киеве, после в Москве. Какое-то время он служил посредником между митрополией и ханами Орды с одной стороны, и Византийским императорами и патриархатом – с другой. Как и между Юго-западной и Северо-восточной Русью, так и между владыками Сарайскими и Рязанскими шли постоянные споры за пограничные приходы рязанской земли (по верховьям Дона). Митрополит Феогност решил спор в пользу Сарая. Несмотря на то, что вскоре спорные приходы снова отошли к Рязани, Сарайский владыка стал именоваться Сарайским (позже Сарским) и Подонским.

Кроме ненадолго, но снова обозначившегося названия Сарского городища славян-вятичей, интересен и тот факт: что один из Сарайских православных епископов с не совсем традиционным для христианина именем Измаил в год восшествия хана Узбека на Джучиев престол (гг. правления 1312-1342.) попытался подчинить Московскую митрополию Саранской епархии – т.е. перевести центр Православия на Северо-Восточной Руси в Сарай ал-Джедид. Притязания Сарайского владыки (может быть и самого хана Узбека, женатого на византийской царевне, известной арабским источникам под именем Байлунь) не осуществились. Митрополит Московский Петр лишил епископа Саро-Подонского Измаила сана святителя и епархии.

Возможно, категоричное непринятие Православной церковью, не без участия константинопольского патриарха переноса ее Русской митрополии на Среднее Поволжье и Дон, в Сарай ал-Джедид и послужило хану Узбеку одной из причин объявления Ислама, как государственной религии Джучиева улуса.

Несмотря на резкое ослабление интереса верховной власти к православию, ко второй половине XIV столетия на Среднем Поволжье по-прежнему жили этнически разные православные христиане, из которых впоследствии образовалось: частично Запорожское, Донское и Волжское казачество. В духовных делах они подчинялись сохранившему свое влияние в Орде Саро-подонскому епископу, но центр православной государственности укрепился в Москве, а не в Сарае.

Дальнейший распад западной части Джучиева улуса на Казанское, Астраханское и Крымское ханство, усиление влияния империи Османов и Ислама, привели православную кафедру на Среднем Поволжье в полный упадок. В середине XV столетия Сарайский епископ Вассиан перенес православную кафедру из Поволжья и Дона в стольный град Московии. В Крутицах, с конца XIII в., подворья сарайских епископов в Москве, была основана новая кафедра, относительно зависимая от Московской митрополии. Сарайский владыка превратился в епископа (затем митрополита) Крутицкого.

Примечательно: волго-донские казаки, а затем и кубанские, всегда считали Крутицкого владыку своим «Большим попом» и обращались «на Москве», с прощениями, по делам веры или замолвить слово перед царем, только к нему. И сегодня Крутицкий митрополит, викарий и правая рука Патриарха Московского и всея Руси.

Учредивший Ислам государственной религией хан Узбек не довлел над подданными, не принуждал переходить в мусульманство насильно, он по-прежнему относился ко всем религиям снисходительно и терпимо, но объявление Ислама конфессией главенствующей над другими: повеление отныне именовать его только султаном, столицу улуса называть Сарай-ал-Джедид и т.д. все же вызывало определенное недовольство поволжских и заяицких народностей, – в частности степняков Белой Орды проповедующих тенгрианство. Под руководством хана Ильбасмыша образуется военное сопротивление, но после гибели предводителя, оно постепенно утихает, широко отражаясь на миграции за Урал-Камень и в союзное Орде государство – княжество Московское. Это немаловажный факт, я бы хотел особенно отметить. Именно на вторую и третью четверть XIV столетия приходится массовый отток мурз Джучиева улуса к Москве, условно говоря: первая волна ордынцев, дети которых впоследствии частично приняли православие и защищали Московское княжество на Куликовом поле.

Показателен синодик конца XIV в. павших воинов на Куликовом поле, маленький клочок пергамента, чудом, сохранившийся до наших дней. Это всего лишь десять фамилий. Начало: «Избъ[енных] от Мамаа...» дальше неразборчиво, некоторые имена вписаны на краях пергамента другой рукой, но окончание четко и ясно: «...Андрею Ивановичу Серкизову, Михаилу Ивановичу, Лву Ивановичу, Семену Мелику и всей дружине ихъ, по благочестию скончавшихся за святыя церкви и за православную веру веч[ная память]». Поскольку нет, ни звания, ни прозвища, ни фамилии, кто такие Михаил и Лев Ивановичи установит можно лишь косвенно, зато о других двух героях битвы можно сказать точно: А.И. Серкизов – сын ордынского царевича Серкиза (Черкиза) с 70-х гг. на службе князя Дмитрия, Семен Мелик – ордынский мурза, воевода великого московского князя, основоположник широко известного тюркско-русского рода бояр Милюковых.

К событиям в Орде 1361-1381 гг. названых в русских летописях «Великой замятней» примерно треть ордынцев были мусульманами, другая оставалась в язычестве и поддерживала связь с Заяицкими ханами Ак-Орды прибывавшими в мусульмано-тенгианстве, – т.е. исповедовали многобожие. А вот ее третья, возможно, не самая малая часть людей торговых и влиятельных: поклонники «христологических ересей» несториане и якобиты, под давлением новых порядков в Сарае Берке переименованном Узбек-ханом в Сарай ал-Джедид, точнее беспорядков обусловленных династической сумятицей и усилением одной веры над другой, потянулась в Крым к генуэзским купцам-воинам, Они то и образовали Мамаеву Орду со ставкой своего беклярибека (Мамай сохранял за собой это звание до конца жизни) в Кафе и Суроже.

Исходя из сказанного, можно предположить, что и сам Мамай исповедовал (возможно, тайно, поскольку его ставленники в Золотой Орде носили мусульманские имена) одну из обозначенных ересей.

Анализируя образование и причины упадка Поволжского царства, А.Якубовский писал: «в начале XIV в. Улус Джучи распался на два государства – Кок-Орду и Ак-Орду, из которых последняя была в вассальной зависимости от первой. В Ак-Орду входили упомянутые выше земли в бассейне южной Сырдарьи, а также степи и города на северо-восток от Аральского моря и до рек Ишима и Сары-су. После отделения Ак-Орды термин Золотая Орда… Улус Джучи распался на Кок-Орду (здесь Поволжскую – С.В.) и Ак-Орду, каждая из которых имела свою собственную династию из потомков старшего сына Чингисхана Джучи. С первых лет образования Улуса Джучи и после распада на две указанных орды, согласно персидским авторам XV-XVII вв., Кок-Орда составляла правое крыло (бараун-кар, онкол) Улус-джучиева войска, т. е. поставляла из среды своего кочевого населения все входящие в него тумены, а Ак-Орда составляла левое крыло (джаункар, солкол), т. е. поста¬вляла все тумены левого крыла».

Отделение от западной части Джучиева улуса Заяицких ханов окончательно завершилось после смерти султана Узбека сумевшего на время удержать чингизидов Белой Орды сторонников тенгрианства в подчинении, но после произошел неизбежный раскол. Когда на Поволжье началась «распря великая» престол в Ак-Орде со столицей Сыгнаке наследовал Урус-хан, единовластный и волевой правитель Великой Степи. Арабская хроника XV столетия «Аноним Искандера» приписывает ему трудный характер, однако признает его сильным государем. Прерогативой своего правления Урус хан сделал цель восстановление Джичиева улуса под его властью.

Хан Белой Орды Урус, от которого ведут свою родословную казахские ханы, в трудах историографов личность яркая, но в тоже время недостаточно изученная. Путаница буквально во всем от дат правления (царствование Урус-хана по одним источникам длилось с 1361-1380 гг., по другим 1368-1378 гг., в справочниках С.Лен-Пуля и К.Э Босфорта оно обозначено 1361-1375 гг.) до предполагаемого исповедания. С.Г. Кляшторский и Т.И Султанов в книге «Казахстан – летопись трех тысячелетий» повествуют: «Он был родом из Хорезма, – пишет арабский автор ал-Калкашанди, может быть Мухаммад имя его, а Урус прозвище его»; в письме секретаря египетского султана от 776 года хиджры (1374-1375гг.) он назван Мухаммадом. Ираноязычные и тюркоязычные авторы называют его «Урус-хан узбеки» или просто Урус-хан. Слово «урус» – это фонетический вариант этнонима русский. Такая форма легко объяснима. Тюркским языкам чуждо инициальное «р», и слово русский приобрело огласовку и форму «урус», «орус», «орыс»…Тот факт, что основателя династии казахских ханов звали Урус, не должен ни удивлять нас, ни наводить на «глубокие» мысли. Имя или прозвище Урус было довольно широко распространено, по крайней мере, с XII в., среди тюркских беков и чингизидов. Согласно толкованию исследователей наших дней, именем Урус обычно нарекали светловолосого ребенка».

Вторя авторам приведенного мной исторического труда, я далек от мысли, что Урус-хан был русским, не отвергаю я и то, что правитель Ак-Орды в какой-то степени был мусульманином. Вера в многобожие по тенденции мировосприятия не отрицает ни Аллаха, ни Иисуса Христа, ни какого другого божества. Она принимает его в свой пантеон с частичным поклонением, именно поэтому в период формирования в западной части Евразии православия и в восточной мусульманства так много двойных имен. Фактор приведенного мной абзаца немного иной: широкое распространение имени или прозвища Урус «...по крайней мере, с XII в., среди тюркских беков и чингизидов», говорит нам о тесном контакте русских (славян-вятичей) и многих тюркских родоплеменных образований, не только Поволжья, но и низовья реки Яик, – по всей Великой Степи, задолго до «нашествия».

В XIV столетии еще не было, возникшего впоследствии четкого разграничения русский или казак – значит православный, татарин или казах – мусульманин. К сожалению, руководствуясь именно такой классификацией некоторые историки делят народы Евразии и сегодня. Отстраивая в Отраре, Сауране, Дженде... медресе, ханаке и мечети, возводя в столице Ак-Орды Сыгнаке мусульманские храмы, Урус-хан вполне мог оставаться язычником, пытавшим искреннее чувство к старой вере – тенгрианству. Возможно, русской (язычницей тюрко-славянкой т.е. поволжанкой) была мать или даже бабушка Урус-хана, которая передала сыну или внуку некоторые черты, дававшие ему право носить такое имя или прозвище. Старое вероисповедание объединяла и отца, и мать, и бабушку в единый род и в тоже время не мешала проповедовать концессии, пришедшие ей на замену в силу изменения мировоззрения самого Урус-хана.

Арабские источники гласят, что в молодости он неоднократно призывал своего отца на захват Поволжской Орды. После прихода к власти Урус-хан учитывая возможное пожелание матери или бабушки объединиться с предками по материнской линии (славянами-вятичами), взять их под свою руку, но для этого надо было завоевать Поволжскую Орду, вырвать ее из рук беклярибека Мамая. О своем решении хан объявил на всеобщем курултае перед «столпами державы и вельможами двора» и получил согласие. Вероятно, среди приверженцев нового ак-ордынского хана непосредственно в войсках, было немало потомков тех, кого в Великой Степи называли именем Урус, потомков земли Залеской, отроков (улан).

Начало походов Урус-хана на Волгу неизвестно. Где-то в начале 70-х гг. он овладел Хаджи-Тарханом (Астраханью) и примерно 1375 г. (в арабских хрониках указан 776 г. хиджры. 1374-1375) Новым Сараем о чем сообщает историк Ибн-Халдуна. Кроме летописного источника сохранились монеты с арабской вязью, чеканенные в столице Поволжской Орды с его именем и датировкой 779 г. хиджры, т.е. 1377-1378 гг. от Р.Х. Производство монеты с именем Урус-хана говорит о его трехгодичной власти на данной территории, хотя по летописным сведеньям сам правитель вернулся к берегам Сырдарьи уже через год после захвата ак-ордынцами Сарая ал-Джедид.

Но возвращения в 1376 году хана Ак-Орды в Сыгнак, как это думают некоторые историки, совсем не обозначает его поражение или отступление. Урус-хан действует по классической системе Джучиева улуса, – захват, защита и налогообложение населения через своего наместника, и уход туда, откуда пришли. Для него Сарай Берке не родной и больше того пограничный с Мамаевой Ордой город и не может оставаться столицей всего улуса. Для контроля за западной территорией Евразии, в низовьях Яика (Урала) создается новое поселение Сарайчук, которому по замыслу хана Уруса и предстояло стать резиденцией наместничества. Главным противником ак-ордынца Урус-хана в его желании стать единым правителем Джучиева улуса, несомненно, был беклярибек Мамай и образованная им в Половецких степях Мамаева Орда. Несмотря на наложенную дань, из-за вторжения Заяицкого хана в пределы Волжского торгового пути, Мамай не смог удержать в своих руках ни Средним Поволжья, ни Булгара, ни Москвы. Поход в 1377 г. Московского князя Дмитрия в Булгарию, где в то время сидел наместник Мамая и отказ от дани Мамаевой Орде, можно расценивать не деяниями самоличной инициативы, но актами союзнического Заяицкому хану княжества на территории вятичей – Северо-Восточной Руси.

Расклад воинских сил между соперниками за обладание Волго-Донского междуречья на период 1375-1376 гг. был примерно равен: за Мамаем стоял Крым – наемники-генуэзцы, в союзе с пришедшим на Волгу Урус-ханом, видимо, вошла Москва. В ожидающем нейтралитете находились: приведенная Москвой в 1375 г. к миру Тверь, граничившая с Мамаевой ордой Рязань и Великий Новгород. Но уже 1376 г. в землях восточной Евразии объявился серьезный претендент на верховную власть в Ак-Орде, соперник хана Уруса.

Поддерживаемый в стремлении захватить престол «великим хромцом» – эмиром Самарканда Тимуром, оглан (царевич) Белой Орды Тохтамыш нарушил равновесие сторон. Чтобы защитить свои земли от войск Тимура и удержать за собой правление Ак-Ордой, Урус-хан возвращает большую часть своих войск за Урал, в Сырдарьинские пределы Великой Степи. Московское княжество решается своего главного союзника и фактически остается без военной поддержки. Наместник Урус-хана «царевич Арапша» (правитель Сарая Арабшах) в 1377 году изменил своему правителю перешел на сторону беклярибека Мамая.

О предательстве Арабшаха красноречиво говорит очень странная битва войск Московского князя с ордынским царевичем, состоявшаяся в указанное выше лето на реке Пьяне. Она подробно описана в Рогожском летописце, но чтобы подойти к ней надо вернуться к событиям происходящим на Северо-востоке Руси после заключения московско-тверского договора.

Великий князь Московский Дмитрий Иванович к моменту заключения докончания с Тверью достиг 25-летнего возраста. Это был зрелый муж-воин, со своим двоюродным братом князем Владимиром (Храбрым) Андреевичем Серпуховским совершавший походы и решавший назревшие задачи княжества силовыми методами, но дипломатия Москвы была совсем в других руках. На протяжении двадцати лет, с середины 50-х гг. XIV столетия, ее творил Московский митрополит Алексий, зачастую мирным путем добиваясь больших результатов в политике сплочения земель Северо-восточной Руси вокруг Москвы.

Описывая «Житие» митрополита, Рогожский летописец повествует: «Сей преподобный отец наш Алексий митрополит был родом боярин, из славных и именитых бояр страны Русской, области московской, сын благородных и благоверных родителей: отца Федора и матери Марии…». Подобной родословной с начала крещения Руси вплоть до XV столетия, могли похвастаться немногие митрополиты русской диоцезии – одной из семидесяти митрополий константинопольского патриархата. В основном это были «греки» – выходцы или ставленники Византийской империи, продвигавшие на территории Руси не только культуру, но и политику своего государства.

Крестным отцом малолетнего Симиона (в иночестве Алексия) был Московский князь Иван Данилович по прозванию Калита. Родство через крещение с князем, продвигающим политику объединения русских земель вокруг Москвы, ни могло не отразиться на мышлении выросшего не в приделах Царьграда, а среди славян-вятичей юноши. Православие было той силой, которая могла слить воедино, в первую очередь, разрозненную на многие княжеские уделы Северо-Восточную Русь, а потом и все славянские земли, но эта сила была в руках святителей-греков, желавших использовать славянские поселения и князей только в своих интересах.

Видимо, преимущество духовной власти перед светской, боярский сын Симион понял еще в юности. Не достигнув и 20-ти лет, он ушел монастырь «плотское и всякое мирское пристрастие возненавидел и одному богу хотел посвятить себя». Ограниченность княжеского влияния, неосуществимость по своему рождению занять главенствующею позицию в управлении родной землей, толкнуло умного и дальновидного Симиона по другому пути: укрепиться в служении Господу и через церковные структуры стать тем, кем в миру он быть не мог.

Алексию потребовалось сорок долгих и смеренных лет, чтобы достигнуть поставленной перед собой цели: стать митрополитом Московским и всея Руси. После смерти великого князя Ивана Ивановича по прозванию «Красный», а вскоре и его жены княгини Александры, на попечении Алексия остались два малолетних княжича Дмитрий и Иван, а также пятилетний сирота Владимир, сын младшего брата великого князя Ивана Калиты Андрея Серпуховского. Дмитрий, как старший сын почившего князя Ивана Ивановича Красного, девяти лет отроду официально принял правление княжеством, но фактически им стал управлять, и весьма толково, митрополит Московский.

Крах и раздел московского удела при князе-ребенке казался неизбежным, но политика Алексия привела не только к удержанию прежних позиций, а к еще большему усилению Москвы и к расширению ее территории непосредственно к Волге. Митрополит воспользовался огромными возможностями церковных структур во благо одного княжества, что привело к тайному негодованию Новгородской, Тверской, Резанской и Саро-Подонской епархий и фактическому смещению старца Алексия с митрополии всея Руси, замена его болгарином Кирианом на Соборе Константинопольской патриархии в 1375 году.

Приняв греческую христианскую веру, литовский князь Ольгерд Гедиминович стал упорно добиваться восстановления Киевской митрополии. Постоянные жалобы православных епархий Северо-Восточной Руси на своего митрополита дали право константинопольской патриархии выдвинуть митрополиты Руси Киприана. В 1375 году новый глава русской диоцезии прибывает в Киев, но для снятия сана с Алексия нужны более основательные доводы, чем просто тайное недовольство иерархов. Киприан посылает патриаршие грамоты архимандриту Новгородскому и требует официального признания митрополитом вся Руси себя, но получает неожиданный ответ: «шли (иди – С.В.) к великому князю на Москву, и аще тя приметь митрополитом на Русь, то ти нам еси митрополит».

Попытку придти к Москве ставленник литовского князя Ольгерда и Византии Киприан, как я писал выше, делает только в 1378 году после смерти старца Алексия и, отвергнутый Дмитрием, возвращается в Киев. Отказ Московского князя признать Киприана митрополитом всея Руси понятен, но вот почему это делает и Господин Великий Новгород? Дело в том, что присланный из Византии святитель оказался не нужен ни Москве, ни русским княжествам Северо-Востока, ее соперникам. В отличие от мудрого Алексия, владыки Новгородской, Тверской, Рязанской, Суздальско-Нижегородской и Саро-Подонской православных епархий имели те же амбиции, но не обладали дальновидным умом митрополита. Старец же выказал смирение – не пошел на открытый конфликт с патриархией, который неизбежно привел бы к нарушению довольно хрупкого «вечного мира» с Литвой, закрепленного Алексием в 1371 году через брак князя Владимера Андреевича Серпуховского по прозвищу Храбрый и Елены дочери Ольгерда от первой жены Марии Витебской, и ослаблению Москвы.

Противостояние епархий Северо-Восточной Руси против Московской митрополии особенно обострилось после смерти старца Алексия, когда встал вопрос выборе нового митрополита на Москве. Сам по себе, факт попытки избрания главы русской диоцезии в Московском княжестве, при существующем митрополите в Киеве, утвержденном константинопольской патриархией в последние годы жизни Алексия, говорит о многом. Великий князь Дмитрий Иванович не пускает в свои приделы Киприана и в лето 6887 (1379г) посылает архимандрита Михаила, по прозванию Митяй, в Царьград, чтобы узаконить его в звании митрополита Московского и всея Руси. Но события 1378-1379 гг. разворачиваются по закономерному сценарию, где желание Поволжских православных епархий решить Москву главы митрополии, т.е. духовного руководства над Северо-Восточной Русью, превалирует над здравым смыслом.

Рогожский летописец повествует: «Но не сбылась мечта Митяева и не случилось ему быть митрополитом на Руси: не достигнув Царьграда, он преставился в море на корабле и был привезен мертвым и похоронен в Галате». И наставительно добавляет: «И говорит апостол: «Никто сам собою не завладеет почестями, но лишь тот, кто признан богом». Видимо, под всесильным «богом» подразумевался Константинопольский патриархат, поскольку далее в летописце говорится: «Все епископы и пресвитеры, и игумены, и монахи, и священники не хотели, чтобы Митяй стал архимандритом, один великий князь (Дмитрий – С.В.) хотел этого. А Митяй надеялся на княжескую любовь (читайте: силу – С.В.), но забыл, что сказал пророк: «Лучше надеяться на бога чем надеяться на князя», – далее идут слова ответа перед Господом за грехи с добавлением: «…не до конца гневается господь, не вечно враждует».

Рогожский летописец, опубликованный в 1922 году академиком Н.П. Лихачевым, был найден им же на Рогожском кладбище московской старообрядческой общины. Он содержит свод 1408 года (Киприановскую редакцию) и Тверской свод 1375 года. Тверь являлась давним претендентом переноса, точнее возврата в свои приделы православной митрополии. В 1289 году киевским митрополитом Максимом по просьбе тверского князя Михаила Ярославича в Твери утверждается православная епископия, епископом которой становиться некий игумен Андрей, сын одного из литовских князей. С этого момента начинается усиление данного княжества. В самом конце XIII столетия митрополит Киевский и всея Руси, оставляя в Киеве наместника, переезжает во Владимир-на Клязме.

В 1304 году митрополит Максим поддерживает тверского князя в вопросе о великом княжении на Владимирском столе и препятствует московскому князю Юрию Данииловичу в том же желании. На следующий год Максим умирает, и Михаил Ярославич выдвигает в митрополиты своего кандидата – игумена Геронтия и посылает в Константинополь. Но задуманное ему не удается. Митрополитом утверждается выходец из-под Львова игумен Петр.

Ставленник Византии и Галицкого княжества по приезду на Северо-Восточную Русь в год 1308-й, местными священнослужителями высших чинов был встречен враждебно. По наущению тверского князя Михаила Ярославича епископ Андрей предпринял попытку свергнуть Петра, в Константинополь патриарху было направленно послание иерархов Северо-Восточной с обвинением нового митрополита в церковных преступлениях. Упрекаемый в недостойных его сана грехах Петр нашел поддержку у московского князя и «укрепился верой» на его земле.

Для рассмотрения претензий к новому владыки через князя Михаила Ярославича и тверского епископа Андрея священнослужителей Северо-Восточной Руси в 1311 году в Переяславле-Залесском под эгидой Москвы митрополитом Петром был созван собор совсем не походивший на собрания православной церкви для решения такого уровня. На соборе присутствовали священнослужители среднего и низшего ранга: игумены, священники, монахи, а также светские лица, и только два епископа: тверской и ростовский. Московский князь Юрий Данилович и его ближнее окружение, которое было на соборе в большинстве, выступили в поддержку митрополита.

Петр победил, епископ Тверской вынужден был сложить с себя сан и уйти в монастырь. Примечательно: примерно в тоже время на духовное главенство в Северо-Восточной Руси: земли Залеской и Среднего Поволжья так же претендовала Саро-Подонская епархия. В лице епископа Измаила был заявлен перенос православной митрополии в Сарай Берке, но и он потерпел поражение. Интересен и факт убийства Михаила Ярославича в Орде, в котором принимали участие христиане, некий Романец вонзил ему нож в ребра и вырезал сердце. Женой хана Узбека была византийская царевна, по-видимому, партия греков-христиан (ромеев) в Сарае Берке была очень сильна. Само имя Романец, приведенное в «Повести об убиении Тверском Михаила Ярославича» Тверского свода от 1375 года, можно расценить не как имя, а просто ромеец, т.е. грек, выходец из Византии.

Убийство тверского князя Михаила, впоследствии приписанное «злобной Орде», только происходило в ее территориальных приделах. Это скорее месть христиан-византийцев за стремление верхневолжского правителя отделить русскую православную диоцезию от ее далекой главы – Константинопольской патриархии. К сожалению, мы не знаем, какая участь постигла епископа Измаила, возможно, он тоже был убит. Так или иначе, в правление хана Узбека Сара-Подонская епархия была полностью подчинена Московскому и всея Руси митрополиту Петру и его приемнику Феогносту.

Отвергнув ставленника Византии, попытавшись возвести в митрополиты игумена Геронтия, Тверь совершила большую идеологическую и политическую ошибку, которой Москва не преминула воспользоваться. Митрополит всея Руси Петр и заменивший его в 1328 году грек Феогност на протяжении полувека, через Орду, где по-прежнему сильное влияние христиан – купцов греков-сурожан, содержащих на свои деньги Саро-Подонскую епархию, возводят московских князей на великокняжеский престол и всецело поддерживают политику главенства Москвы на Северо-Востоке Руси.

По прошествии времени, после смерти митрополита Алексия, теперь уже не Тверь – Москва желает поставить во главе митрополии своего священнослужителя, тем самым делает первоначальную попытку отсоединения от константинопольской патриархии. Попытку, которая по высказываниям Киприана, в послании отцу Сергию и игумену Федору, должна неминуемо привести к гибели князя Дмитрия, если он не одумается и не внемлет слову «Все кто был причастен к моему пленению и заключению, кто подсказал это сделать – да будут отлучены от церкви и лишены моего благословения, Киприана, митрополита всея Руси, и прокляты по правилам святых отцов».

© Сергей Вершинин, 2009
Дата публикации: 19.11.2009 00:13:08
Просмотров: 2706

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.