О Полине и медленных танцах

Галина Викторова

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 8939 знаков с пробелами
Раздел: "О Полине"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

То, что длинный Рустам из Ольгиной группы смотрит в ее сторону, Полина заметила не сразу.
Честно говоря, такой фразой можно начинать сто из ста рассказов о Полине. И девяносто пять текстов можно сразу же честно заканчивать, потому что всё, финиш: не заметила, прохлопала ушами, поезд ушел, остались рельсы-шпалы, мусор и запах креозота.
Ну, разве что остановиться на том, кто такой Рустам, почему группа – Ольгина, и как, собственно, Полина в ней оказалась.

Ольга Первушина была ближайшей Полькиной подругой, в прошлом одноклассницей.

Полина высокая и, что скрывать, плотная. Каланча пожарная, спасибо за меткую кличку Степашкину А.А., другу детства.
Олька – полтора метра ростом, это если на каблуках. А она всегда на каблуках, а то не заметят и затопчут в толпе. Кроха, игрушка, колибри.
Им не мешало.
Бывает, что люди дополняют друг друга. Вот и эти две были – как части восклицательного знака, длинная жердь и изящная точка, а по отдельности никак, по отдельности смысл терялся.

Разные вузы, авиационный и химический.
- У нас сопромат.
- И у нас сопромат.
- У нас сложнее сопромат, у нас три семестра. И теплотехника три.
- Подумаешь, теплотехника. Там всё логично. Ты вот неорганику поучи, лантаноиды и комплексные соединения.
Ну и так далее, по кругу. Бегали друг к другу на пары:
- Валерий Николаевич, можно моя подруга у нас на занятии посидит?
Преподы обычно шалели от такой тяги к знаниям: свои студенты сбежать норовят, только успевай по головам пересчитывать, а тут девица из другого института притащилась, пусть её сидит, болезная.

В Ольгиной авиационной группе преобладали мальчишки.
Полине нравился Иван Белов, высокий, круглолицый, немножко увалень, немножко балагур. Спокойный, славный, отличник. Без напряга отличник, без усилий. Полину притягивали такие. Девчонок – пятерочниц она недолюбливала, считала занудами и скучными заучками. Одномерными, как силуэт, вырезанный из темной бумаги.
Понятное дело, Белов в Полинину сторону даже не косил. Возможно, он даже об Ольгином существовании не догадывался, не то, что о ее нескладной и тихой подруге.
К Белову на переменках девушка прибегала, шпильки, мини и волосы ниже попы, про Белова можно было сразу забыть.

А вот Рустам Полине не нравился совсем.
Рустам был некрасив, не уродлив, а именно некрасив. Причем некрасив запоминающейся, броской некрасотой.
Его лицо было словно нарисовано художником-пародистом. Каждая индивидуальная, нестандартная черточка подмечена, увеличена, акцентирована. Гиперболизирована. Уж если большой нос – то очень большой. Искривленный, с загнутым вниз кончиком. Уж если толстые, хлопающие губы – то вопиюще толстые, как дрожжевые оладьи.
Скулы широкие, щеки впалые. Хитрый и хищный разрез карих глаз. Выпуклый лоб с ранними залысинами.
Каждая линия резка, отчетлива, проведена уверенной и талантливой рукой.
Может быть где-то, на другой планете, с иным пониманием прекрасного, с другими канонами красоты, его бы признали эталоном и идеалом, очень даже может быть.
Словом, не заметить его было невозможно. Было в его некрасивости что-то притягательное, хотелось его рассматривать как произведение непривычного, но искусства, как маску, сделанную африканским мастером из темного дерева неизвестной и определенно ценной породы. Порода! Да, именно порода в нем чувствовалась.

И что-то такое было, видимо. Не из простой он был семьи, и уверенное превосходство, которое он демонстрировал, основывалось не только на личных качествах, но и на чем-то семейно-базисном, угадывавшемся за спиной.
И еще! У него была машина! По тем временам для студентов дело почти невиданное, как личный самолет или дача на Канарах, по нынешним если меркам.

Рустам Полину пугал. Он был непонятен. Приходил на занятия с опозданием, разговаривал лениво и снисходительно, курил какие-то сигареты, которых нигде не продавали.
Когда он что-то спрашивал – Полина отвечала невпопад, теряя обычное чувство юмора, смотрела в пол и старалась быстрее отойти, спрятаться за Ольгу, что само по себе смешно. Представляла себя со стороны, злилась, и от того веля себя еще глупее.

Отмечали, кажется, экватор. Середину учебы.
Почему-то пришлось на март, уже исчезали последние сугробы, и в некоторые места города можно было пробраться в туфлях, если аккуратно. Новые лодочки жали как пыточные колодки, добавляли семь сантиметров роста, но все же Полина себе в них нравилась.
Собирались у кого-то на квартире, ограничений по народу не было, многие привели друзей. Белов притащил свою мини-юбку, кажется, они уже подали заявление в загс. Ольга уговорила Полину.
Много пили. Водку смешивали с томатным соком прямо трехлитровых пузатых банках, вместо жгучей мулатки «Кровавая Мери» получалась беременной колхозной Маней. Пили какое-то дешевое вино, пили мутноватую домашнюю настойку. Опоздавший Рустам принес шампанское, все кричали, всех несло и кружило.

Во второй комнате закатали ковер, танцевали.

Полина танцевать стеснялась, считала, что не умеет. Разве что быстрые танцы, когда скачущая бешеная толпа становится особенно плотной и не разглядеть, как ты там движешься, в такт или не очень. И если свет мигает, тогда совсем хорошо.
Когда музыка становилась медленной – уползала за спинами, по стенке, в третью комнату.

Там общались.
Плотно сидели на диване, на столе, на полу. Курили. Передавали по кругу стакан. Единственное кресло заняли Белов и его будущая супруга. Мест не было.
- Давай ко мне, - позвал Рустам, но Полина скорее застрелилась бы, чем водрузила свое огромное тело к кому-то на колени. Прислонилась к косяку, стала слушать.
Обсуждали последних Стругацких, кто-то уже читал, кто-то только стоял в очереди. У Рустама книга была своя.
- Хочешь, принесу? – спросил он внезапно у Полины. Взгляд поверх голов, через всю комнату. На некрасивом лице усмешка.
Полина ошеломленно закивала.
- Пойдем танцевать? – не меняя тона, не отрывая взгляда, добавил он.
Потом Полина неоднократно возвращалась к этой секунде, пыталась понять, что с ней тогда произошло. Какое-то затмение. Гипноз. Мистика. Не собиралась она танцевать, и уж тем более – с ним.

В зале стояли под итальянскую музыку еще две пары.
Или одна.
А может быть, и совсем никого не было, Полина видела только плечо, удивительно, при ее росте и семи сантиметрах каблуков уткнуться носом в чье-то плечо.
Рустам что-то говорил ей в волосы, она совершенно не слышала из-за музыки, было… было приятно.
Он заметил, что ей не слышно, склонил голову ниже, к самому уху Полины. Полина ждала слов, готовилась шутить в ответ, подкалывать, она это умела. Уху было тепло. Рустам молчал. Потом дотронулся губами до уха, словно хотел прошептать что-то, но не прошептал. Мягко сжал кончик уха, аккуратно потеребил. Еще и еще раз. И, кажется, осторожно провел по краешку ушной раковины языком.
Полина замерла в изумлении, не понимая, что происходит. Чего это он, как лошадь - губами за ухо? Зачем это? Как понимать и как реагировать?
Между тем в свет в комнату проникал только из коридора, музыка играла, пели что-то сливочно-сладкое, про феличиту и море-аморе, Полина была пьяна, быть может, впервые в жизни так сильно пьяна. Следовало возмутиться и уйти, но не хотелось шевелиться.
Все казалось странным и немного смешным. Не съест же он ухо? Закуски, конечно, было маловато, но не до такой же степени?

В конце концов, музыка кончилась, и одновременно кончилась вечеринка, и пора было по домам. Полина с Рустамом каким-то образом переместились в коридор. Рустам прижимал ее к себе и что-то говорил, теперь уже говорил, мягко, ласково, но совершенно впустую.
Сквозь Кровавую Мери, сквозь туман и оцепенение, к Полине пришла Мысль.
Одинокая мысль, но с очень большой буквы.
Ее первый поцелуй, который потом вспоминать всю жизнь, произойдет сейчас, в углу за вешалкой, среди раскиданной грязной обуви, гроздей курток, сумок и плащей.
С этим некрасивым, странным парнем.
Чужим.
И чем все это закончится – она вспомнила свое ухо – неизвестно вообще.
И все потому, что она напилась, как дура, и теперь не может ничего, даже двинуться, даже сказать что-то.

Где-то в другом мире, в комнатах за горизонтом ее звала Ольга, не могла найти.

Вероятно, Рустам не мог даже предположить, насколько неопытную и наивную девочку обнимает он сейчас. Что он сделал не так? Почему она сжалась в комок и закрыла лицо руками? Он пытался убрать ее руки, заглянуть в глаза, что-то объяснить, но Полина молчала и только отрицательно мотала головой.

Первый раз.
Всю жизнь.
Не хочу.

В таком состоянии и разыскала ее подруга. Схватила за локоть, решительно потащила из угла, как яростный катерок вялую баржу. Вон, из дома, на воздух.
От Ольгиных стремительных движений с вешалки посыпалось, свалились куртки, какие-то шапки и шляпки полетели на пол.
Таким Полина и запомнила Рустама: в руках ворох чужой одежды, на плече чей-то шарф с кистями, лицо несчастное, беспомощное, детское.
Кто-то говорил, некрасивое? Странно.

© Галина Викторова, 2007
Дата публикации: 11.11.2007 14:22:01
Просмотров: 2879

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Надежда Далецкая [2008-07-13 11:24:48]

Да...Как Вы пишете хорошо!
Браво, Галина!

Ответить

Михаил Лезинский [2007-11-19 01:48:46]

Совершенно изумительный рассказ , Галина ! Блестяще выписаны портреты ! Не рассказ , а психологическая драма ! И я рад был встрече на этом портале ...

Ответить