Бог в пробирке

Ноэми Норд

Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика
Объём: 14646 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Катрина вынула пробирки из штативов, уложила в мойку грязные колбы и долго наблюдала, как мыльные струи пенятся внутри, выталкивая наружу белые хлопья осадка.
Потом она машинально смахнула со столов комья грязных салфеток, тщательно протерла мутные лужицы и пятна. В стерилизатор полетели пинцеты и зажимы. Незаметно для себя она подошла к холодильнику, который требовалось разморозить. Сколько тубусов и склянок! Все нужно выбросить, почистить. Если б только Эрик знал, что его драгоценные стекляшки проглотит утилизатор! Он дрожал над каждой склянкой: «Не трогай! Уйди! Нельзя руками! Лучше не смотри!»... Содержимое запаянных сосудов походило на сгустки отвратительной гнили серозных оттенков. Стекло холодило пальцы...
Но что это? Одна из пробирок обожгла взгляд. Случайный луч проник сквозь толстую линзу. В сосуде колыхалось нечто собранное из легчайших капель то ли тумана, то ли росы. Оно мерцало и сияло, волшебно, призывно, отвратительно, всесильно. Казалось, что волны этого света проникли сквозь зрачки в мозг и включили тайные зоны сознания, заставляя слушать и понимать: «Подойди, протяни руку, разгляди. Все – можно, все – твое - и свет - и серебряный луч - и огонь. Только взгляни – увидишь себя – в отражении...»

От сверкающей плазмы в пробирке невозможно отвести взгляда. Откуда это странное желание взять в руки, согреть своим теплом, отдышать? Живое? Оно зовет, манит: «Откликнись! Помоги!»... Оно - ребенок? Мерцает? Умирает?

«Что значит «правда»? Она и зеркало спрячет под плотным покрывалом. Она для мертвецов. А Ложь научила говорить. Это она - Слово, это она – Разум, который стал тюрьмой. Возмутись – разбей – освободи - раздели на тысячи осколков – разноцветных кубиков – чтобы всю жизнь искать – пробовать – подбирать прекрасную мозаику идеала - стремиться к себе единому – желать утраченного. Отринув подобия ради истины - собирать и склеивать разбросанные слова - в мысли - в музыку - в речь - и снова разочаровываться – разрушать созданное – ради призрачных контуров недостижимого...»

Казалось, нежный голос звучал внутри нее. Словно под черепную коробку поместили невидимый микрофон, который заглушил остальные звуки, оставив только эти чарующие, но пугающие слова:

«Миллиарды проб, ошибок – убийственное пожирание друг друга – победа мутантов – оживление – кражи трансплантации – попытка противиться неизбежному – исчезновению во времени – мысли о Вечности – и Спасении... Мы все – болящие – хрипящие – орущие от немыслимых пыток, лишенные языков, рук и ног, - часть правды о настоящем страдании – бешеном сопротивлении естеству. И хохот глухонемых звезд - и летящие к нам потоки метеоритов - и безумные вспышки на Солнце - не смогут (не смогут!) - остановить Прекрасное - потому что Бог – выдумка - а реальная владычица мира – Смерть. Она – творец - очищение всего - от несовершенных форм... Она – сопротивление Взрыву, - внутри которого - мы...»

... Из случайно подслушанных в лаборатории фраз Катрина поняла, что ученые в этот раз пытаются создать что-то необычное, до чего еще не додумался сам гениальный Керринг. «Обскакать Керринга», – стало смыслом их жизни. Они засиживались допоздна, курили, пили крепкий кофе. Муж, ласково обнимая за плечи, выпроваживал ее домой: «Иди, Катрина, сегодня я задержусь. Много работы... Но скоро мы отпразднуем победу!»
О чем они так отчаянно спорили? Она никогда не интересовалась подробностями нового проекта, к которому отчаянно ревновала. Но поняла, что суть их работы - не просто клонирование и модификация. На этот раз ученые пытались создать бессмертное существо. На их языке, это звучало так: изъять из хромосомного набора геном смерти. Он же – фактор неограниченного деления клеток и бурного роста организма. Самоубийство клеток, их смертность и карликовость – последний, самый щедрый, подарок естественного отбора всему живому. Что было до того? Бессмертие богов, гигантомания форм... Земля не была готова прокормить бесконечно растущих монстров, и в процессе отбора появились мелкие недолговечные, но чрезвычайно плодовитые жизненные структуры... Бессмертие – печальный опыт гигантомании, прожитый этап, который можно вернуть, модифицировав ген роста млекопитающих по растительному типу.

Однажды Эрик поделился с ней своими сомнениями:
- Наш проект в тупике. Невозможно отделить программу роста от программы самоуничтожения клеток. Старение - более совершенная приобретенная способность организмов. Умеющие умирать, не создавали проблем потомству и победили в естественном отборе. Наш объект может быть либо бессмертным, но вечно растущим, либо процесс самоубийства клеток неизбежен. Это замкнутый круг. Мы создаем гигантов, которые не смогут передвигаться, придавленные собственным весом.

Мерцающий в глубине сосуда гомункул, – кто он? Творческая второсортица природы? Или прообраз новых форм, способных преодолеть пространство и время? Эксперименты по клонированию уже никого не удивляли. Но явление Бога в пробирке? Так близко... Лишь сдвинуть цепочку молекул, слегка повернуть завиток ДНК, - и вот он, всесильный разум, породивший мысль, эфемерную мечту о вечности: «С нами Бог!» Идея о Боге – спасение от Армагеддона. Это в каждом мозгу, это стук в висках из века в век: Ты! Ты! Ты! Подсказка прошлого, память о будущем. Буддист, христианин, заброшенный папуас – никто не забыл о главном: верь, мечтай о встрече, и закоулки подсознания приведут по ступеням познанного к Нему, как шансу выжить, уцелеть среди испепеляющих светил. Вера - это человеческая интуиция, его вдохновение, творческая мысль, растворенная в бытии. Всесильный всегда ждал этой встречи, он все время искал тех, кто одушевит невидимую часть спектра бесконечного света. И что же? Он в этом мире такой же, как ты, человек. Но крыса создала бы иного бога. Он был бы хвостат.

Бог человека на двух ногах.
Катрина была не в силах оторвать взгляд от сверкающей плазмы. В ее сознании клокотала страстная мольба, исходящая из сосуда. Это было последнее желание приговоренного к смерти. Она приблизила лицо к стеклу, вгляделась... Удивилась... Если бы не традиции древних метафор, в мире не осталось бы тайн. Божество - не античный атлет с белокурыми кудрями и бицепсами на руках. Его конечности атрофированы, он внутриутробен, крупноголов с огромными ушными щелями, жабрами и пульсирующей пуповиной – энергетической связью с миром. Эволюция каждого не проскочила мимо простого: быть не важно кем, лишь бы у пульса (у пульта) Вселенной – творить. Человеческий зародыш – вот идеал всех добродетелей, источник вселенских заповедей, великолепный прообраз Сверхсущества. И плоть его безгрешна, ибо она ничтожна, и разум превыше плоти, ибо все его тело – сплошной клокочущий мозг. Он - то, к чему стремились во все века фанаты философского камня – бессмертие, вечно растущее, имеющее все. Чем стал бы эмбрион без яростного стресса вокруг него, без страшной войны гормонов, голода, жажды, смертельного ужаса задохнуться от пекла, судорог агонии и появления на свет? Он в адской утробе матери уже познал и приготовился к тому, чем встретит его Космос. В этом ничтожном существе – сопротивление Вселенной, которая бессильна его испепелить. Но зародыш Сверхсущества в своем начале так слаб, что не может помочь себе сам. Извлеченный на свет, он всего лишь прозрачный комочек жидкого мозга, сплетенье недоразвитых извилин среди хилой пульсации никому не нужного разума. Чем отличается этот пробирочник от остальных детей? Разве он – вечность, заключенная в стекле? Разве он – воплощенное божество? Как мало в нем от человека – он все твари, в прошлом испытавшие жизнь Земли.

О Боге она знала все. Он был жесток. Ее муж и двухлетняя дочь погибли в автокатастрофе. А ей самой не досталось даже царапины. Она уцелела, чтобы схоронить их и навсегда уйти в тень и сомнения... Невозможно списать две смерти родных существ на случайность. Все в мире на весах.

Она помнила мучительные часы у постели обожженного мужа. У Эрика были страшные ожоги. Ни одного живого места, чтоб прикоснуться губами и на мгновенье утешить свое жуткое одиночество. Он стонал дни и ночи напролет. Горячие губы все время требовали пить. Капельница не успевала восполнить жажду воспаленного тела. Муж глазами показывал на приборы. Требовал, умолял: «Отключи, оторви от меня этот проклятый зонд. Убей!» Она мотала головой: «Нет! Нет! Ты должен жить! Хотя бы ради меня!» Он в ответ разражался дикими стонами, раны его намокали, из них сочилась сукровица вместе с расплавленной мазью. Она в ужасе убегала из палаты пыток. Тогда слово «Бог» впервые слетело с ее губ. Ей больше неоткуда было просить помощи. Но Всесильный отвернулся от нее. Хотя может быть, именно он избавил ее от ужаса наблюдать каждый день, как на медленном костре сгорает любимый человек.

Вбежавший санитар не успел восстановить систему жизнеобеспечения. Он закричал:
- Убийца! Что же ты наделала? У него хорошие анализы. Он шел на поправку. Через месяц мы поставили бы его на ноги!

Она не разрыдалась от горя, вспоминая улыбку, которую подарил ей на прощание муж... Ему уже никогда не придется страдать.

Санитар не выдал ее. Смерть признали естественной. Но та, последняя, улыбка с лица умирающего навсегда перешла на ее отрешенное лицо.

Да, она знала, что такое Бог. И обман. Который позволяет выжить каждому в этом мире. Обмануть смерть, обмануть жизнь, обмануть себя – это и есть то, с чего начался человек.
Проект Эрика признали опасным. Он был бессилен доказать необходимость дальнейших изысканий по теме. Сроки аренды лаборатории истекли. Денег не было. И вдруг появилась статья Керринга один к одному напоминающая открытие мужа. «Он украл мою идею!», - в бешенстве кричал муж. Она не успела выхватить из его рук тяжелый штатив, и он разбил на куски свой компьютер. Депрессию Эрика прервала роковая автокатастрофа. Он так и не узнал, что сама Катрина отправила Керрингу скрытые файлы. Для чего? Она поняла, что теряет мужа. Он все глубже вовлекался в азартный круговорот игры в бессмертие. Не ночевал дома, разражался грубой бранью из-за попытки жены всунуть ему в рот хоть какой-то лакомый кусок. Похудел, и только пламенные глаза блуждали в потустороннем мире. «Папа, поиграй со мной!» - умоляла дочь, но и от нее он запирался наглухо в своем одиночестве. Катрина выдала доктору Керрингу секреты мужа, так как была уверена, что пора передать эстафету с неудачным проектом в другие руки. Откуда ей было знать, что бессмертный разум уже синтезирован? Неужели у нее в руках то самое существо, которое никогда не сможет выпросить себе смерти, и будет вечно жить, вопреки собственному страданию? Оно будет приговорено расти и увеличивать биомассу, пока не заполнит собой лабораторию, пока здание не треснет по швам и содержимое не растечется по улицам, заполняя станции метро, площади и скверы. И чем же оно будет питаться? Грызть кремний? Жевать асфальт? Нет, ему нужен будет протеин. В неограниченном количестве. А протеин – это люди.

Что должна сделать она? Дать шанс новому существу в пробирке? Не лучше ли бросить сосуд в утилизатор, как весь этот хлам, который стал никому не нужным после смерти мужа? Катрина задумалась, держа пробирку в руках, не в силах сделать выбор. Однажды она повиновалась чувствам, и муж навсегда ушел из земного ада. И Джесика тоже... Дочка умерла у нее на руках. Полицейский, успевший вытащить ее из машины, орал:
- Ты сама убила свою дочь! Зачем ты достала ребенка из кресла?!..

Джесси капризничала, бросала игрушки, просилась на ручки. Она погибла сразу. От ее курчавой головки осталась только розовая тень на груде стеклянных осколков.
... Катрина поняла. То существо, которое так отчаянно требует свободы, не божество. Оно - двойник, случайная копия. Повторы невозможны. Копия – всегда антипод, искушение, соблазнитель, вовлекший душу в водоворот красивых слов... Его имя знает каждый. Не может быть создано второй всесильной величины. Их встреча в этом мире – как встреча Добра и Зла. Но что в пробирке: рай для всех или ад?

Свои беды Катрина связала с проектом Эрика. Вся семья погибла после синтеза бессмертного эмбриона. Она сама вытащила из кресла дочь за несколько секунд до аварии. Она сама выключила систему жизнеобеспечения мужа за несколько секунд до появления санитара с хорошими анализами. Она сама созвонилась с Керрингом. Сама пришла сюда, чтобы обнаружить среди замороженных препаратов эту странную плазму... Катрина поняла, что давно сошла с ума, что кто-то извне управляет ее волей. Смутное желание разбить пробирку и вылить содержимое в канализацию – откуда оно? Требование также невыполнимо и смехотворно, как все то, что она когда-то просила у Всесильного. Тысячи лет миллионы людей верили, выпрашивали, умоляли каждый о своем. Но если бы их отчаянные вопли уходили в пустоту, кто вспомнил бы сейчас о Боге? Какой шанс быть услышанным? Как в игре на орла и решку? Или намного больше? А у него самого, какие шансы? Если просто выпустить джина, вылить и воду спустить, сможет ли он самореализоваться и стать тем, кем кажется? И мы нужны ли будем ему, выпущенному из стеклянной колыбели? Новое существо бессмертно, но не может само себя освободить. В мире есть более сильная целесообразность. И это - человек, она, Катрина. От ее воли зависит будущее неизвестного существа. И стоит хотя бы раз поступить не по приказу.

Решение пришло внезапно. Утилизатор открыл свою пасть. Он ждал, его нутро пылало. Рука с пробиркой застыла над ним. Катрина в последний раз взглянула на мерцание. Сердце ее сжалось от странной жалости. И что-то изменилось вокруг. Холод сковал каждую клетку. Склянку невозможно стало поставить на место. Пальцы свело, словно что-то приросло к рукам, вошло в тепло дыхания, проникло внутрь каждой жилки, завораживая и умоляя:
«О, жизнь Земли - взывающая о помощи - зовущая из бездн космоса - тоскующая по родному - разбросанному по Вселенной - потерянному в прошлом - заблудшему в будущем...

Невыносимо страдание, которое окликает и просит помочь...
Это и рыба, бьющаяся на берегу - это гниение в чахоточном горле - это цветок, раздавленный под копытами бизона - и женщина, возлегшая на аборт, – все, оторванное от грядущего, окаменевшее в настоящем, неспособное сложиться в прекрасную пирамиду Идеала. Миллионы путей к себе, единственному, - в Жизнь – вечное заблуждение. Оно вне превращения энергии гравитации – в исчезновение света - простую кинетику воли... Остановись мгновение! – вот формула Бога, - внутри которого мы – они - вся кровь океана жизни... Остановись, великое разрушение - всесильное исчезновение... Опомнись, разум! Помедли, жизнь!»

...Тело погибшей лаборантки коченело на полу...
Мерцающее содержимое сосуда медленно утекало в канализацию...

© Ноэми Норд, 2011
Дата публикации: 15.02.2011 16:06:38
Просмотров: 2088

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Владислав Эстрайх [2011-02-16 11:48:00]

"Но что это?" - на мой взгляд, излишне.
Также имеется перебор с местоимениями:

Однажды Эрик поделился с ней своими сомнениями:
- Наш проект в тупике.

Ней, своими, наш - смотрятся совершенно мусорно.

По существу вопроса - на мой взгляд, отнюдь не новый, но относительно неплохо реализованный поток сознания, однако по ощущениям и атмосфере более близкий к осовремененным Майринку или Лавкрафту, хоть и без Вирджинии Вулф не обошлось.

Фразу "Оно вне превращения энергии гравитации – в исчезновение света - простую кинетику воли...", честно говоря, не понял.

Ответить

Ноэми Норд [2011-02-16 13:05:36]

Большое спасибо за рецензию. С благодарностью принимаю каждое Ваше замечание. Насчет последней фразы поясняю, что имеется в виду теория мельчайших составляющих мира - лептонов, которые мельче и квантов, и гравитонов. Они - элемент телепатического воздействия, частички мысли, из которых сложен мир. Их доказательством служит мгновенная телепатическая передача образов на расстоянии.