Перекресток. Часть вторая. Госпожа инспектор. Начало
Юрий Леж
|
Форма: Роман
Жанр: Фантастика Объём: 21311 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Продолжение романа. ПЕРЕКРЕСТОК …На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья… В.Высоцкий Часть вторая. Госпожа инспектор Вей, бей, проруха судьба, Разбуди слов рябиновый слог. Постучи в дверь, пораскинь снег По лесам век, да по полям рек. Кто-то не волен зажечь свет, Кто-то не в силах сказать нет, Радугой стелется судьба-змея, Пожирает хвост, а в глазах лед. А в груди страх, а в душе тоска, Больно, ей больно, да иначе нельзя. Но только вей, бей, проруха судьба, Разбуди слов рябиновый слог. Постучи в дверь, пораскинь снег По лесам вех, да по полям рек. И.Сукачев 12 В кабине лифта, куда следом за Максимом шагнули его незваные гости, как-то сразу стало тесновато, хоть и казалась она, на первый взгляд, просторной, едва ли не больше по объему, чем скрывающий её трансформатор. Как-то невольно забившись в уголок, отгороженная от входа плечами своих спутников, шедшая первой за пролетарием, Ника с легким волнениям огляделась по сторонам. Мишель, по въевшейся, видимо, уже в кровь привычке, вошел в лифт последним и теперь внимательно приглядывался к внутренней обшивке кабины, оказавшейся отнюдь не металлической, как показалось снаружи, а выполненной из какого-то странного пластика – ослепительно, зеркально блестящего, но – теплого на взгляд. А Антон первым делом обратил свое внимание на пару странных крупных кнопок, расположенных возле самых входных дверей и снабженных пояснительными, тоже крупными и длинными стрелками, указывающими вверх и вниз. Поймав его взгляд, Максим кивнул ободряюще и нажал легким прикосновением всей ладони на нижнюю кнопку. Ника слегка напряглась, ожидая привычного, пусть и едва заметного начала движения кабины, но… ничего не произошло. Ни легкого плавного рывка, ни еле слышного, гудящего шума заработавших механизмов. Только пролетарий, как ни в чем не бывало, подбадривающе кивнул блондинке, видимо, пока еще не рискуя подмигивать столичной штучке и знаменитости. В кабине было светло и ярко, но свет непонятным образом рассеивался, не резал глаза, не казался неприятным, а по зеркальным, так похожим на металлические панелям пробегали едва уловимые простым глазом плавные цветные сполохи, будто где-то там, в сердце механизма, в эти мгновения зародилось и пыталось выплеснуться наружу северное сияние. – Вот и всё, – сказал Максим через десяток секунд напряженного молчания. – Можно выходить… Наверное, он знал какие-то приметы или просто отсчитывал про себя время движения, потому что в этот момент двери лифта бесшумно и плавно открылись, предлагая пассажирам выйти совсем в другом месте, а вовсе не в том, в котором они вошли в кабину. После яркого внутреннего освещения лифта в небольшом, прохладном вестибюле, отделанном темно-красным, с чуть желтоватыми прожилками мрамором показалось сумрачно, но через несколько мгновений глаза привыкли к новому освещению, и уже легко можно было разглядеть невысокий, покрытый изящной лепниной потолок, отполированные стены с вмонтированными в них светильниками, переливающимися чуть потускневшей бронзой, блестящий, будто только что застеленный мрамором, пол и – такие знакомые взгляду, такие привычные поручни двух эскалаторов, поблескивающие убегающей в бесконечность резиновой черной лентой перил… «Это что?..» – слегка недоумевающим взглядом спросил у пролетария Мишель. В ответ Максим только пожал плечами, будто демонстрируя свое неумение объяснять очевидное, и хозяйским кивком пригласил всех пройти вперед… Едва они отошли от лифта шагов на пять, как двери за их спинами бесшумно сомкнулись, и если бы не исчезнувший позади источник яркого света, никто бы и не заметил, что они теперь отрезаны от поверхности – настолько плотно, без малейшего намека на соединение прилегали друг к другу половинки дверей, снаружи отделанные темно-красным, идеально сочетающимся с мрамором стен пластиком. А перед Никой, идущей чуть впереди остальных, то ли пропустивших её из вежливости, то ли по старинной мужской привычке первой в неизвестность пускать женщину, оказалась привычная, хотя и совершенно новенькая, свежая, без неистребимых следов сотен тысяч ног бегущая дорожка. Не останавливаясь, не испытывая даже тени сомнения, блондинка спокойно шагнула на эскалатор, слегка придерживаясь рукой за скользящие одновременно с дорожкой перила, а вслед за ней на узкую движущуюся лестницу встали и остальные. В таком положении, стоя практически в затылок друг другу, говорить было неудобно, да и не хотелось никому из незваных гостей Максима начинать разговор о том, куда же он завел их. И Ника, и Антон, да и Мишель тоже ожидали увидеть скорее уж подземный цех, или заставленную древней, фантастической аппаратурой лабораторию малопонятного назначения, но никак не этот небольшой вестибюльчик и привычный эскалатор, правда, опускающий их очень глубоко под землю. «Может быть, таким и должно быть преддверие Промзоны? А мы всё бредим стереотипами…» – думал Карев, старательно вглядываясь в едва светлеющее впереди пятно. А поверенного в делах в этот момент мучил совсем другой вопрос. Конечно, веря пролетарию, понимая, что тот ни в коем случае не хочет подводить ни его, ни знаменитых гостей, Мишель все-таки снова и снова возвращался мыслями к изолированности лифта, опустившего их под землю, от возможного проникновения посторонних… Едва ступив в огромный, саженей на пятьдесят, если не больше, в длину, подземный зал, Ника издала негромкий, мгновенно прервавшийся возглас – она тут же справилась с собой и поспешила отойти чуть вперед и в сторону от эскалатора, чтобы не мешать своим спутникам. Впрочем, они тут же оценили реакцию блондинки, каждый по-своему поддержав её. Антон коротко и смачно выругался, недоверчиво вертя головой, Мишель сказал что-то похожее на «ай-яй-яй…», лишь один Максим, видящий подземелье не впервые, оставался спокойным и в чем-то даже равнодушным, при этом вполне понимая увиденную им реакцию сопровождаемых. Вместо заводских цехов, складов, подсобок и раздевалок, таинственных лабораторий и секретного оружия, громоздящегося на полках, под землей оказался – дворец. Отделанный светлым, трех тонов, мрамором пол, высоченные, наверное, трехсаженные арки, как бы подпирающие белоснежный свод потолка. В промежутках между арками на потолке красовались мозаичные панно, изображающие природу, людей, технику, гражданскую и военную, наверное, еще времен расцвета Империи. Во всяком случае, ничего знакомого для себя ни Антон, ни Мишель не увидели в этих картинках, а Ника знатоком автомобилей, мотоциклов, танков, бронетранспортеров и летательных аппаратов, конечно же, не была. Вот оценить изящные мраморные узоры на полу, великолепно инкрустированные белым и желтым металлом псевдоколлонны арок, красоту мозаик на потолке блондинка могла, пожалуй, получше своих спутников. – Вот она какая – сказка! – пожалуй, громче, чем следовало бы, воскликнула Ника. Голос её многократно отразился от стен и потолка пустого помещения подземного дворца и вернулся обратно, к едва слышно шелестящему за спиной блондинки эскалатору. – А что я говорил, – довольный произведенным эффектом, негромко подтвердил Максим. – Просто сказка, без всяких страхов… А вообще-то, это обычное метро… – Какое метро? – возмутилась, сама не очень-то понимая – почему так эмоционально, девушка. – Вот это чудо – метро? Максим, ты не был в столице? Ты не видел заплеванные станции? Жуткие, душные, низкие, едва голову поднять, переходы? Толпы народа? Ника давным-давно уже пользовалась метрополитеном в столице лишь при крайней необходимости, и вовсе не из снобизма или брезгливости, просто давящие, узкие, приземистые помещения, небрежно и безыскусно облицованные кафельной плиткой иной раз вызывали у нее острые приступы клаустрофобии, чего никогда не случалось в других замкнутых и даже очень неприятных для нее помещениях. Блондинка понимала, что дело тут вовсе не в ней и её психике, а в той особой атмосфере, возникающей в столичной подземке, построенной на скорую руку, с экономией на всем и вся, вплоть до станционного освещения. – В столице не был, – согласился пролетарий. – Вообще, из города всего пару раз уезжал, да и то недалеко и ненадолго. А имперское метро видел в кино, хоть какое-то представление имею. Но все-таки… это тоже метро. Он кивнул вправо, к краю подземного зала, где синели сочной окраской два длинных, в десяток саженей, высоких вагона с темными, неосвещенными изнутри салонами. – Ты хочешь сказать, что нам туда? – повернув голову в сторону вагонов, деловито, будто и не он вовсе только что замирал в восхищении от красоты подземного царства, уточнил Мишель. – Дальше – поедем? – Да, – кивнул Максим. – Понимаете, я, конечно, мог бы обо всем рассказать еще там, наверху, но… вы понимаете теперь, почему не рассказал? – Да кто бы тебе поверил, – грубовато, но верно высказался за всех Антон Карев. – Про такое рассказывать нельзя, только видеть… А – что же дальше? Или это уже и есть та самая Промзона, которой в столице пугает детей анархистка Анаконда? – Ну… и да, и нет, – замявшись, попробовал пояснить Максим. – Тут… как бы начало. А остальное… ну, в самом деле, лучше все-таки увидеть… – Да, ладно-ладно, – успокоил, кажется, слегка разволновавшегося пролетария романист. – Я ж так, для беседы спросил, раз всё увидим сами, то торопиться с рассказами не стоит… – Но вот одно я хотел бы уточнить, – деловито, в своем привычном стиле, вмешался в разговор Мишель. Они уже неспешно перемещались по роскошному мраморному полу к затемненным вагонам, создавая вокруг себя звуковую ауру из скромного цоканья женских каблучков, шарканья мужских подошв, шелеста расстегнутых курток и неожиданно громкого в пустоте поскрипывания сапог Карева. В изначальной, первозданной тишине подземелья эти звуки казались полными жизни. – Так вот, насколько реальна возможность прорыва вслед за нами инсургентов? – уточнил поверенный. – Ни на сколько, – пожал плечами Максим. – Сюда пройти без меня никак не реально. Вот только не спрашивай – почему. Я тебе многое объяснить не смогу, и сам не знаю или не понимаю. Но вот твердо знаю, что вскрыть люк лифтовой шахты невозможно. Скорей уж эту шахту можно обрушить, но и обрушить её без нескольких тонн взрывчатки и опытных взрывотехников не получится… почему?.. ну, так задумано… изначально. Пролетарий искренне развел руками, старательно изображая на лице недоумение, непонимание и правдивость сразу. Впрочем, сомнений в правдивости своего ведущего Мишель не испытывал, но вопрос он задать должен был, даже понимая всю его бессмысленность. …видимо, снабженные фотоэлементом двери вагона при приближении людей раскрылись сами собой с легким, едва уловимым шипением пневматики и не будь в подземелье такой тишины, нарушаемой лишь звуками шагов четырех человек, никто бы этого шипения не услышал. Одновременно с открытием дверей вагон осветился изнутри мягким, похожим на лифтовой светом, совершенно отличным от освещения платформы, вернее, подземного зала-дворца, очень уж словечко «платформа» не подходило к тому месту, где сейчас находились незваные гости Максима. Изнутри вагон был оборудован в «гостином» стиле. Жесткие и не очень удобные лавки-сиденья, так хорошо знакомые простым столичным жителям, в одной трети салона были заменены на таких же размеров, но даже на взгляд удобные, мягкие диванчики, впрочем, изготовленные без каких-то особых изысков, разве что, покрытие на них напоминало искусственную замшу. В центральной части вагона были установлены небольшие столики, окруженные вмонтированными в пол высокими стульями, а по стенам, вместо широких окон, громоздились плоские, чтобы не занимать много места, буфеты с посудой, напитками и легкой, консервированной закуской. Любым гостям сразу становилось понятно, что рассчитывать тут можно только на самообслуживание. А вот последняя треть салона была… библиотекой. И именно туда, к таким же, как в центре, плоским шкафчикам едва не рванулся Антон Карев, испытывающий к книгам вообще и чужим библиотекам в частности, просто-таки мистическое влечение. – Да там ничего, вообщем-то, интересного, – остановил его душевный порыв Максим. – Классика от Древней Греции до прошлого века, так, не собрания сочинений, а по паре-другой романов, ну и немножко из современного… ваши… ну, то есть, твои книжки там тоже есть, это уж я натаскал, пусть стоят, хотя – вряд ли их кто здесь когда-нибудь читать будет… Последнюю фразу пролетария не только Антон, но и все остальные поняли совершенно правильно. Библиотека в вагоне предназначалась на тот случай, если придется кому-то долгое время отсиживаться здесь, в подземелье, а чтобы случилось такое, обстоятельства должны быть поистине уникальными. Впрочем, поделиться друг с другом этими мыслями, да и порасспрашивать себя об увиденных чудесах Максим своим спутникам не дал. – Вы садитесь, давайте, – скомандовал он, указывая на столики. – Если хотите что выпить-закусить, спросите, я тут лучше ориентируюсь, и – пора дальше двигаться… – И долго? – уточнил Мишель, имея в виду время путешествия до некой конечной станции. – Минут десять, – пожал плечами Максим, видно было, что он если когда и хронометрировал подобную поездку, то было это настолько давно, что не отложилось в его памяти. – Тогда, наверное, обойдемся без застолья, так? – полуспросил поверенный у своих спутников, и не удержался, чтобы не задать общий вопрос: – А потом? – Потом – наверх, – скупо пояснил пролетарий. – А там – считай, что почти на месте… Он шагнул к встроенному в стену вагона ярко-красному, заметному с первого же взгляда рубильнику, больше всего похожему на привычный стоп-кран, оглянулся на устроившихся за столиком своих гостей и – повернул рукоятку… Стремительно набирая скорость, два вагона странного подземного поезда устремились в тоннель… В этот раз, в сравнении с лифтом, плавное начало движения и набор скорости ощутили все путешественники… – Странно как… ни перестука по рельсам, ни шума… – сказал через несколько минут напряженного молчания Антон. – Да что тут странного? – пояснил Максим. – Звукоизоляция хорошая, и рельсы сплошные, стыков нет, вот и не стучит, не шумит… такое и в столичном метро сделать можно, правда, дороговато, конечно, выйдет, но – вполне реально… – Интересно, а что во втором вагоне? – спросила Ника. – Может, стоило туда зайти или – нельзя? А, Максим? – Да здесь всё можно, – радушно, как настоящий гостеприимный владелец окружающих чудес, заулыбался пролетарий. – Раз сюда попали, считайте себя хозяевами, только ничего интересного во втором вагоне нет, он просто спальный, ну, тоже, как библиотека, на всякий случай… – Спальный? это хорошо… – с нарочитой похотливостью облизнула губки блондинка, демонстративно пиная под столиком Антона. – Слышишь, Карев, какую мы с тобой возможность упускаем?.. Максим после этих слов и движений девушки почему-то густо покраснел, старательно отводя в сторону взгляд. И это его смущение идеальнейшим образом разрядило обстановку. – Не обращай особого внимания, Максим, – вступился за пролетария поверенный Ники. – Это у них «больная» тема, тем более, в таких-то вот обстоятельствах… – Если бы что-то было больное, не было темы, – поддержал легкую пикировку Антон. – А пока ничего не болит, надо пользоваться моментом… правда, сейчас момент неподходящий… – Сам ты – неподходящий!!! – нарочито возмутилась блондинка, напоминая романисту свою любимую приговорку: «Нет неподходящих мест и неподходящего времени, а бывают лишь неподходящие к этому месту и времени люди…» …за таким пустым и хорошо разряжающим нервную систему разговором десять с лишком минут подземного путешествия пролетели незаметно, и вагоны, плавно притормозив, вкатились… нет, второго подземного дворца на «конечной» станции не было. Больше всего это место напоминало тут маленький вестибюль перед эскалатором, в который гости пролетария попали при выходе из лифта. Темный мрамор, встроенные в стены светильники, чистый и свежий, будто только-только прибранный к их приезду пол и – убегающие наверх ступени эскалатора. Эти ступеньки и подвезли путешественников к тесному тамбуру с двойными стеклянными дверями, за которыми волновался под легким осенним ветерком… лес. Обыкновеннейший пригородный лесок из березок, осин, густого кустарника и редкого вкрапления темных разлапистых елей. Прямо от стеклянных дверей вглубь леса уходила ухоженная, заасфальтированная дорожка. – Я ж сказал – почти на месте, – улыбнулся Максим, увидев привычный пейзаж за стеклом, и пригласил: – Пойдемте, пойдемте… Двери при приближении людей автоматически скрылись в стенах и особый, совершенно неповторимый запах осеннего леса встретил пролетария и его незваных гостей. После свежего, чистого, но – стерильно-кондиционированного воздуха подземелья запах опавших листьев, далекой хвои, запах грибов и прелой травы едва ли не опьянял… Эмоций оказалось гораздо больше, чем слов, потому, молча пройдя с десяток шагов по асфальтовой дорожке, резко поворачивающей впереди, в гуще кустарника куда-то вправо, Мишель, оглянувшись на прозрачные двери, увидел очередное чудо Промзоны. Ни дверей, ни узкого, тесного тамбура за ними уже не было, а черное полотнище дорожки выходило прямо из-под густых зарослей шиповника и жимолости… Все-таки успевший заметить легкий, профессиональный взгляд Мишеля пролетарий радостно расхохотался. – Предупреждал, предупреждал ничему не удивляться, – сказал он, быстрыми шагами возвращаясь обратно к тому месту, где должны были находиться выпустившие их в лес двери. – Оптический обман, только и всего, Миша… Максим уверенно, ладонью вперед, приложил руку к пестрой мешанине еще зеленых, уже желтоватых и окончательно покрасневших листьев и… они мгновенно раздвинулись в стороны, утопая в невидимых стенах появившегося перед глазами тамбура. Так же быстро вернувшись в голову маленькой колонны, против чего Мишель уже не возражал, понимая, что сейчас они находятся довольно далеко от города, от непосредственной опасности со стороны инсургентов, пролетарий прошагал до поворота дорожки и тут на несколько секунд застыл, что-то обдумывая про себя… – А давайте срежем угол? – предложил он невольно сгрудившимся вокруг него гостям. – Через лес, напрямки? Тут и пяти минут не будет… – Так и пошли, – согласился за всех Антон. Но Максим вопросительно посмотрел на Нику, точнее, вниз, на её ножки и – высоченные каблучки. – Только, как оно… – замялся юноша. – Вам-то, то есть, тебе на шпильках по лесу? – Я на этих шпильках могу и по горам лазить, – с нарочитой надменностью отозвалась блондинка и тут же сменила тон: – А если и не смогу пройти, ты же меня на руках отнесешь, верно, Максим? Ника сделала игривое, кошачье движение подластиться к пролетарию, но тот чуть было не шарахнулся от нее в сторону, донельзя смущенный её нарочито фривольным поведением. – Найдется, кому тебя понести, и без Максима, – суховато одернул девушку Мишель, понимая, что к выкрутасам блондинки и её бесцеремонному, пусть и беззлобному, эпатажному поведению пролетарий попросту еще не привык. Ника небрежно махнула рукой и двинулась прямо через густой кустарник, окружающий асфальтовую дорожку… следом за ней, стряхивая пожелтевшие листья с ветвей, прошли Максим и Антон, и лишь поверенный в делах, казалось бы, просочился через заросли, как привидение, не тронув ни веточки, ни листика, и в очередной раз обратив на себя этим внимание романиста. Земля в лесу оказалась достаточно сухой и жесткой, чтобы каблучки Ники не увязали в ней безвозвратно, поэтому ничто не задерживало движения, и уже минут через пять, как, впрочем, и обещал Максим, деревья и кустарники начали редеть, в просветах между ними заиграло закатное солнышко, и послышался едва уловимый, где-то совсем за гранью слышимости, плеск воды. Не теряющий природной бдительности Мишель уловил слабенький, с трудом ощутимый запах дыма, но не стал тревожить своих спутников, только, незаметно со стороны, насторожился и прихватил правой рукой борт пиджачка, поближе к скрытой кобуре, чтобы не терять драгоценных долей секунды, при необходимости доставая пистолет. А еще через минутку, ни от кого не скрываясь, треща ломкими сухими ветками и шелестя опавшей листвой под ногами, вся компания вывалилась из зарослей на небольшую полянку на берегу маленького, будто сошедшего с изящной картины импрессиониста лесного озерка. Чуть правее, в маленькой прогалинке среди зарослей ив плескались, облизывая все еще зеленую у воды травку, серебристо-серые волны, и от них веяло бодрящей свежестью и легким холодком надвигающегося осеннего вечера. А на противоположной стороне, под развесистым, будто из древней сказки появившемся здесь дубом, исходили жаром и синими язычками пламени в странном, из гладких, плоских камней сложенном мангале, малиново-черные, подернутые кое-где седым пеплом древесные угли. Над ними на блестящих металлических шампурах томились, дожариваясь, куски мяса вперемешку с колечками лука и помидор, и едва только чуть-чуть, неуловимо, вздохнул ветерок, как аромат слегка обгорелого на открытом огне, сочного шашлыка, неощутимый в глубине леса, как-то резко, сразу ударил в ноздри. Почти посередине полянки весело потрескивали дровишки, прогорая в большом, но почти бездымном костре, обложенном по периметру закоптелыми, вросшими в землю кирпичами. А напротив озерка, у густой, непроницаемой стены жимолости и лещины за массивным, вкопанным в землю столом, заставленным разнообразной посудой и бутылками, сидели… – Вот так сказка… – шепотом выдохнула Ника, вытаращив и без того немаленькие свои глаза… © Юрий Леж, 2012 Дата публикации: 11.01.2012 14:42:19 Просмотров: 1609 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|