Вы ещё не с нами? Зарегистрируйтесь!

Вы наш автор? Представьтесь:

Забыли пароль?





Одно бездыханное лето

Олег Павловский

Форма: Поэма
Жанр: Поэзия (другие жанры)
Объём: 323 строк
Раздел: "Поэмы"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рецензии и отзывы
Версия для печати


.







ОДНО БЕЗДЫХАННОЕ ЛЕТО.
ПОЭМА ПАМЯТИ

_____________________________________________



...когда исконному повесе
наскучит долгий разговор,
острот оскомина и прессинг
вокабул, выстрелы в упор,
цитат скучнейших синекура
и цитадели эпиграмм,
и клавишных фиоритуры,
и мандолины филигрань...

когда стрельба по манекенам
и вскачь на розовом коне
не прибавляет вам презренных
на депозит и в портмоне,
когда дантист как пьяный кучер
клиент by Hilton и Lido
как альпинист штурмует кручу
и мерседеса передок,

когда банкир с фальшивой почкой
потягивает Эннеси,
(а был когда-то между прочим
незаурядный теннисист)
,
когда умолкли менестрели
а терпсихоры в neglige
(они немного надоели
к шестому месяцу уже),
и разворачивает свиток
сиречь указ очередной –
каков наряд – таков пресвитер –
вчера пиджак сегодня свитер
а послезавтра – кимоно,
когда курзал в изнеможенье
и гардероб загоревал
мы остановим предложенье
на тридцать третьей, arial…


1.


гром литавр и звоны струн еще далече,
детвора покуда прячется в квартирных,
лягушата в коробках – а мы беспечны,
невзирая на призыв и отзвук лирный...

и раскачивало боны невской зыбью
те, что плесенью по кромки зарастали –
зелена была и бархатна, и визгом
только доски под ногами, только тали…

только ванты пели ветрено и нежно,
струн стальных не перечесть – не хватит пальцев,
поселились наши души где-то между
серым небом и вигвамами скитальцев,

наши девушки курили папиросы,
пили спирт из фляги если холодало –
настоящие соленые матросы –
молодые – рулевых недоставало...

наших девушек узнаешь по повадке,
оступился – засмеют, не перестанут…
фиолетовым корабликом в тетрадке
наша юность рисовала капитанов,

торопились моряки, ловили ветер –
это лето им отмеривало сроки –
научились разворачивать на шверте
неуклюжие тяжелые «сороки»...

не робей на фордаке! пусть ветер в спину,
белый «стриж» стрижет волну срезая пену,
это молодость – почти, наполовину –
и глиссируют стрижи попеременно,

это юность – оглянуться не успели –
улетела словно стриж расправив крылья,
это счастье на одно прикосновенье
это сказочное лето стало былью…


2.


когда-то и мы на исходе под занавес
подтянем гитар костяные колки,
натянем штормовки чтоб сдохли от зависти
шансоны шиньоны духи парики…

мы вспомним гитары тревожные звоны
в ночи под медведицы малым ковшом,
свистки паровоза и крыши вагонные,
ремни, сапоги и заплечный мешок...

мы вспомним холодную сталь аквалангов –
привычную тяжесть и жизни глоток
и танцы наяд, и подводное танго,
скорлупки палаток и тот локоток
настырный…

и клеть подгоревшей ковбойки –
решетка и сеть – паутина из снов
озерной воды и росы алкоголиков –
шатры и костры, и брезент парусов…

палатки ладонями хлопали ветрам,
срывались как аисты с утлых колес
как тот адресат на истлевшем конверте –
безумное лето и речка, и плёс,
перрон, суета, толкотня электричек,
щемящий дорожный вокзальный слегка
дымок тепловоза и поручней вычурность
у узкоколейного паровика,

и панцири крыш жестяных и коричневых
как рой принимали назойливых пчел…
столбов хоровод и построек кирпичных,
свисток паровоза, и поручней шелк –

вы нас принимали с оглядкой на всхожесть,
на прочность как шкот поверяет волна
на шелест кулис – и как сырник творожный
над задником звездным висела луна –

на строк и аккорда последнюю ноту,
на срок до рассвета на почерк творца,
до станции высадки до поворота,
до дна, возвращения до, до конца…


3.


...поэма ждет как дирижера
и как по вызову такси
дождей и грез, и платьев шорох
и партитуры Дебюсси,
поэма замерла как мима
пассаж, как старые часы
молчат, переживая климат
прохладной средней полосы,
поэма теплится как память
и кот на страже золотой
цепи отсчитывает дань ей
мотивом песенки простой…

. . . . . . .

...не полно ли? ведь мне так сладко,
так хочется воспоминать
сырой рюкзак и борт палатки,
и удивительную гладь
воды... как сон, как звон гитары
и ночи синие, и дни
я вспоминаю... нет, недаром
со мной товарищи мои,
нас жизнь учила не по книгам
и кажется дала ответ –
здесь начинается интрига
нам было по семнадцать лет…*


. . . . . . .

поэма начиналась лесом,
завалом просекой травой,
сияла россыпями Креза
и земляники полевой,
поэма полнилась дождями,
грибными тропами влекла,
вела сердца на покаянье
дождю и тяжести весла,
сердцам взыскующим о небе
порой на ты переходя
поэма даровала небыль
ненастья, паводка, дождя...

. . . . . . .

…отвековал отпел откапал
достойнейший из горемык –
мы стали осторожней в лапах
колючей пригородной тьмы,
мы стали пристальнее, строже
и осмотрительнее, и –
мы мудрецы, нас думы гложут
и уважают муравьи
за все, за пригорошни крошек,
за поклонение огню,
который в ночь, как в воду брошен,
где даже дна не достают,
где звук таинственней и реже,
чем восклицанье палача,
что беспокоит, жжет и нежит
одним видением плаща,
где борт о борт не стукнет глухо
и не ударится в причал –
там проходили мы без звука,
чтобы никто не замечал…
…дни начинали не с газеты,
а ночи не с календаря –
мы, разбазарившие лето,
и получается – не зря!
нас только ели укрывали,
на нас наталкивались пни,
мы никогда не забывали
родной, нехоженой земли.


. . . . . . .

когда пропахшие кондером,
отвыкшие от городской
еды и шума полотеров
мы доберемся до Ланской,
когда отвыкшие от шума
переступив через порог
мирка грамзаписей и шубок
и репродукции Коро...

(еще на Съезженской не спали
а на Введенской бенефис
и шведский стол, и танец бальный
так называемый «каприз»)
...

но мы порог переступая
меж днесь и морем травяным,
и вымпелы не опускаем,
и таймеры заведены,
звенят хрустальные, а где-то
полощет парусом фольксбот –
мечта пропащая как лето
не пешеходный переход –
мечта распахнута, как ворот,
как перевал переходя,
как патронташ и черный порох,
и шорох серого дождя,
мечта зовущая как эхо
и уходящий мателот –
ее рецепт веселый лекарь
в латиницу переведет,
когда наскучат теоремы
и луж презренная слюда
в песок впечатает трирема
печатью жесткого следа
тарана след и профиль ростра,
и трепет чистого листа –
но звон щита не окна РОСТА,
а грохот звонкого щита,
и плеск волны как блеск булата –
идем на Запад и на «вы»
как безымянные солдаты
рыдающих сороковых,
когда поземка по брусчатке
и холодеют небеса…
и память жжет как отпечаток –
подвал… вторая полоса...


4.


а локоток… нахальным был он,
настырным что ни говори,
его еще не позабыли
и капитаны субмарин,
и покорители атлантик –
(не каждый – через одного) –
один чудак, другой – романтик…

и как о самом дорогом
мы вспоминали плёс и чёлны,
как псалмопевец тропари
как пели, но не про девчонок,
шутили, но не о любви…

тот локоток впивался в бок и
серчал, проказничал, играл,
не признавал идеи Бокля
и Монтескье не признавал,
ни младший Вельд, ни старший Плиний
не беспокоили, пока
не спорят прибалтийский климат
и Гердер Готфрид Иоганн…

тогда и ты дитя природы,
последняя из героинь
феерии тяжелых лодок
и легкой поступи богинь,
пока весь свет не опостылел
и сроки не подведены
тебя любили постовые
и представители шпаны,
пока во сне шестидесятых
пятиэтажек па-де-де –
мы оставляем отпечаток
и след, и росчерк на воде,
пока дворовых интермедий
не угасает мишура –
ты коломбина всех комедий
и сказок нашего двора…

. . . . . . .

наш дом! и ты менял названья,
ты был двором и чердаком
подъездом, стареньким трамваем
и первоклассным ветерком,
ты изменял походку, почерк,
повадки детства моего –
я вспоминаю даже точки,
не только черточки его…
ты нас прости голубоглазых,
смешных, нечесаных, живых
и вспомни повзрослевших разом,
и величаемых на вы…


. . . . . . .

мы расставались не надолго –
мы расставались навсегда,
забудет платьице из шелка
шальная невская вода,

и ни рождественские блестки,
ни дед Мазай своих зайчат
не сберегут, когда колеса
по перегонам застучат,

назло мостам вокзалам речкам
всех голосов наперебой
проложен профиль поперечный
судьбы и карты полевой


5.


пока не сломаны подковы
в намет, и иноходь легка,
пока не в кровь истерт суровым
и острым краем тебенька…
пока упрямые подошвы
не прикипели к стременам
назло принцессам всех горошин
и автопарков племенам –
здесь начинается граница
меж «был» и «сбудется», пока
судьба как колея кружится
казенного грузовика,
пока российская деревня
не приказала долго жить,
ты не настолько привередлив,
чтоб дружбою не дорожить
коней, что вскормлены под небом –
под псковским небом – не шути!
ты подари конягу хлебом
и он за все тебя простит,
за надоевшую подпругу
и за железную узду,
за эту иноходь по кругу
уже которую версту…
ты подари себе надежду,
поверь журчанию ручья
делить на после и на прежде
нам эту Родину нельзя,
она как рана ножевая
как строгий окрик и приказ –
увидишь наскоро сшивая
Урал, Прибалтику, Кавказ…

...увидишь степь, как продразверстку
церквей напевы, чад кадил
и сотен верст сухую простынь,
и столько сотен позади
...

. . . . . . .

















.

© Олег Павловский, 2012
Дата публикации: 17.01.2012 00:15:00
Просмотров: 2211

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Ваше имя:

Ваш отзыв:

Для защиты от спама прибавьте к числу 52 число 93: