Перекресток. Часть третья. Простая история 8

Юрий Леж

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 19689 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение романа.

30
Утро оказалось полной противоположностью ушедшего дня. В небе рассеялись тучи, будто и не было их там никогда, засияло, подсушивая землю, лес и серую полосу трассы, солнышко, согрело, как могло воздух, порадовало глаз.
Выбравшийся из автомобиля в кустики, кряхтящий и пыхтящий, с трудом разминающий затекшие мышцы, Антон вернулся в преотличнейшем расположении духа, будто за те короткие минуты под мокрой, холодной жимолостью успел и умыться, и принять душ, и даже похмелиться.
Любимую женщину он застал у машины в странной позе: с голым торсом и закинувшей левую ногу на капот, – Ника, привычно разминалась с утра, не обращая внимания на холод, легкую «гусиную кожу», мягкую влажную землю под ногами вместо привычного упругого паркета.
– Что ты, молодец, не весел? Что головушку повесил? – озорно спросила блондинка у своего друга.
– Хорошо тебе, – сделал вид, что позавидовал, Антон. – Всё – как с гуся вода… а я уже давно не мальчик, чтобы от ночевки в авто получать удовольствие…
– Странные у тебя проявления любви бывают, – констатировала Ника, меняя левую ногу на правую на капоте машины. – Ни с того, ни с сего меня гусыней обозвал… я что – так похожа на глупую, неуклюжую птицу?..
– Ох, вечно ты к словам придираешься, – засмеялся романист. – «С гуся вода» и гусыня – все-таки не одно и то же…
– А ты бы поаккуратнее со словами, – порекомендовала блондинка, заканчивая утренний «партизанский» комплекс упражнений. – Все-таки, какой-никакой, а литератор, должен цену словам знать…
– Цену знаю, меньше трешки за слово не беру, – засмеялся Антон.
– Хвастун, – пожала голыми плечами девушка, – если тебе хотя бы половину желаемого за слово платили, ты бы сейчас рассекал по южным морям на собственной яхте, а не торчал здесь, в осеннем лесу, на чужой машине…
– Я бы, может, и рассекал, да только некоторые блондинки подписались на труднообъяснимую работу для непонятных инопланетников, – парировал Карев и тут же вернулся к насущным делам: – Наверное, стоит сходить – глянуть, как там дела в кафе?
– Обязательно стоит, – согласилась Ника. – Сейчас и пойдем, вот только оденусь…
Она достала из машины свою дорожную, коротенькую курточку и просто накинула её на плечи, потом залезла в бардачок, прихватив оттуда коммуникатор и медальон Инспектора, притопнула по сырой земле каблучком так, что едва не увязла, но ловко извернулась и задорно сказала:
– Я готова…
Антон чуток посерьезнел, заметив, что за вещи Ника сунула в карман курточки, и кивнул на едва приметную дорожку, пошли, мол. Вчера, в полной уже темноте, он так удачно нашел в мокром, дождливом лесу и эту дорогу, и эту маленькую полянку совсем неподалеку от трассы, но укрытую от посторонних глаз густыми, пока еще покрытыми листвой зарослями, что заслужил от блондинки не просто похвалу, но и интимное поощрение. Впрочем, без такого «поощрения» спать вместе у них не получалось в любых условиях…
– Я на тебя смотрю, и мне уже холодно, – полюбопытствовал романист, когда они шли к трассе. – Как ты сама-то не мерзнешь в такую погоду с голой грудью?
– Чудак ты, Карев, – засмеялась блондинка. – У тебя ведь лицо не мерзнет?.. А чем моя грудь хуже моего же лица, которое тоже не мерзнет?..
– Ну, временами твоя грудь гораздо лучше лица, – ухмыльнувшись, согласился Антон.
– Пошляк, – поощрила Ника. – А что еще у меня лучше одно другого?..
За этой маленькой дружеской пикировкой они незаметно выбрались из леса и остановились на опушке, в сотне саженей от кафе…
На маленькой стоянке, совершенно пустынной вчера вечером, сейчас громоздился, занимая едва ли не половину её площади, старенький, покрытый потеками дорожной грязи микроавтобус, шикарная, гоночная машина явно зарубежного производства, подержанный, но крепкий, добротный автомобильчик среднего класса и – совершенно неожиданный мопед, больше похожий на детскую игрушку в компании серьезных машин.
– Ого! – только и сказал Карев.
А Ника деловито достала из кармана коммуникатор, потыкала пальчиком в экран, почитала, прищурившись, полученную в ответ на запрос информацию, и со вздохом сказала:
– Ничего это не дает… имена владельцев, аренда, доверенность… все равно, пока не зайдем внутрь, ничего не увидим и не поймем…
– Предлагаешь лихую кавалерийскую атаку с шашками наголо? – уточнил Антон.
– Вечно вам, литераторам, лишь бы шашкой помахать, – поморщилась блондинка. – А если там случайные люди собрались? Просто заехали позавтракать, а тут мы – с шумовыми гранатами, осназом и пальбой в потолок?.. тем более, никакого осназа я поблизости не наблюдаю. Давай, просто зайдем, спросим, посмотрим, что ответят, поговорим, а там и решим – что дальше делать…
– Пойдем, – кивнул романист, совершенно не обижаясь на привычную критику.
Ника на ходу сунула руки в рукава и до середины подтянула молнию на курточке, чтобы не шокировать с порога, возможно, совершенно ни к чему не причастных людей. А Карев достал из-за пояса армейского образца тяжелый пистолет и демонстративно загнал патрон в патронник.
– Эх, знала бы я, что ты вооружен и очень опасен, ни за что бы тебя с собой не взяла, – сказала девушка в ответ на его действия. – Спрячь хотя бы пока…
Антон послушно вернул оружие за пояс, но уже не на спину, откуда его достал, а вперед, чуть слева.
Плохо рассмотренное вчера из-за темноты и отсутствия элементарного освещения крылечко сегодня блистало красотой и – чистотой. Удивительно, ведь если даже предположить, что на каждом автомобиле приехал один человек, то на крыльце должны были бы потоптаться трое-четверо, как минимум, а ни малейших следов грязи от влажной земли, ни просто отпечатков обуви не было. Ника и Антон настороженно переглянулись, а едва лишь романист взялся за ручку двери, как перед ними буквально материализовалась улыбчивая официантка, своим настойчивым движением слегка оттесняя незваных гостей с порога.
– Здравствуйте, люди! – девушка по-прежнему улыбалась. – Мы сегодня не работаем. И завтра тоже. Поищите в округе какое-нибудь другое прибежище. Если вы вернетесь на несколько десятков верст обратно, к Столице, то…
«Она нас не узнает, – вдруг понял Антон. – Просто не узнает… или тщательно делает вид, что не узнает… или – не запрограмирована на узнавание… да еще с чего-то решила, что мы едем из Столицы, а не наоборот… ох, леший! так можно бог знает до чего додуматься…»
– Так, с завтраком прогорели, – в тон официантке сказал романист. – Но хотя бы туалетом вашим мы воспользуемся?.. надоело, знаете ли, под кустиками, да под кустиками…
Игона – или как её там в самом деле?! – казалось, не обратила внимания на слова Антона и продолжала стоять в дверях, лучезарно улыбаясь.
– А как долго вы будете закрыты? – спросила, наивно хлопая глазками, Ника.
– Приезжайте через три дня, – начала было говорить Игона, но тут романист проявил инициативу, шагнул вперед и, вовсе не ласково прихватив девушку за талию, попробовал просто сдвинуть её с прохода…
Сначала – легонько, будто играючи, второй раз – чуть напрягшись, уже ощущая серьезно противоборство, а потом – уже серьезно, пытаясь оторвать официантку от пола, сдвинуть любой ценой. Но Игона просто продолжала стоять там, где стояла. И никаких мыслей или чувств на лице её не возникло, она сопротивлялась возможному вторжению Карева на уровне инстинктов или… команды?
Отступив на шаг, Антон уже готов был выкрикнуть сакраментальное: «Прочь с дороги!» и выхватить пистолет, как в этот миг дверь кафе приоткрылась, и кто-то негромко, но очень уверенно сказал:
– Игона, пропусти людей внутрь. Так вести себя не годится, людям надо иногда уступать…
Официантка не отступила, не повернулась, не сделал шаг в сторону, освобождая путь, она исчезла с дороги так же, как появилась, будто растворившись в деревянном, крашеном полотнище двери.
«Вот это да… будто ускоритель включила…» – подумал Антон, первым входя в помещение, но Ника тут же уровнялась с ним, скользнув следом и остановившись при входе в обеденный зал.
А небольшой зальчик был полон… людьми? Может быть, и людьми…
Интереснейшие персонажи собрались в это утро за столиками. Внешне похожие, и вместе с тем не похожие на людей. Очень разные, но объединенные чем-то одним, общим и очень странным.
Романист обратил внимание на сидящую около самого входа рослую, сильную и красивую девушку с короткой, под мальчика, стрижкой густых темных волос. Она полуобернулась к вошедшим, ловя их движение краем глаза. Было в её лице, фигуре, движении что-то очень знакомое, будто уже встречались они где-то, случайно пересекались на улице, в ресторане, на банкете, а может быть, и в более простой, раскованной обстановке… еще до конца не узнав, не сообразив, кто это перед ним, Карев уверенно мог сказать, что между ягодицами этой женщины, прикрытыми блестящими черными брюками, покоится не очень длинный, розовенький, веселый хвостик…
Чуть дальше за столиками сидели разодетые, как на карнавал, мужчины и женщины: во фраках и вечерних платьях, в рваных бархатных кюлотах и расшитых явно золотой нитью, выпачканных в смоле камзолах, в изящном, но очень уж откровенном нижнем белье и строгом костюме-тройке. Где-то в середине зальчика ногами на стул взобрался карлик… хотя, нет, какой же это карлик – просто очень миниатюрный человек ростом едва побольше полусажени, с пушистыми бакенбардами, в матроске и широченных черных клешах.
А напротив вошедших, почти в центре зала, стоял солидный, профессорской внешности мужчина с небольшой бородкой, в массивных роговых очках, хорошем костюме и какой-то книгой в руках. Похоже было, именно он отдал команду Игоне пропустить Антона и Нику внутрь кафе.
– Итак, – сказал «профессор». – Вы убедились, что вас не обманывают, мест за столиками практически нет, и собрались здесь хорошо знакомые друг с другом люди, чтобы без посторонних…
– Люди? – перебил хозяина Карев. – Вы в этом уверены?..
– Люди, люди, – снисходительно улыбнулся «профессор». – Homo sapiens, homo erectus, homo heidelbergensis, homo neanderthalensis, но все равно – гоминиды, homo, как ни крути… Надеюсь, наше собрание не нарушает никаких законов?.. ни местных, ни… каких бы то иных, прочих…
«Профессор» сделал неопределенный жест, покрутив над головой указательным пальцем, похоже было, что он принимал именно Антона за некое облеченное полномочиями лицо.
– Если вы так уверены в своей законопослушности, то почему бы вам всем не пройти маленькую проверочку? – спросила блондинка, выходя на первый план этой сюрреалистической композиции.
– Проверочку? – удивленно обратился «профессор» к новому действующему лицу продолжающейся комедии. – Что вы имеете ввиду?
– Например, на каком основании вы находитесь на этой планете, – с милой улыбкой расшифровала свою мысль нарочито непонятливому «профессору» Ника.
– У вас имеются на это полномочия? – вновь удивился «профессор» и, чуть поведя рукой вокруг себя, будто обращаясь к присутствующим, добавил: – А если мы все вместе, дружно и согласованно, откажемся их признавать?..
Напряжение, возникшее в зальчике с момента появления здесь незваных гостей, казалось, достигло своего апогея, и кто-то из сидящих зашевелился, выдвигая из-под себя стул, чтобы удобнее было вскочить и… и что-то сделать, хотя большинство еще не очень хорошо понимали, что именно и – зачем.
– Не советую, – неожиданно раздался знакомый голос.
В узком проеме между декоративной буфетной стойкой и проходом на кухню преспокойненько стоял Мишель, привычно одетый в костюмчик «фельдграу», дополненный по сезону коротким блеклым плащом такой же расцветки.
– Вы хотите сказать… – «профессор» не закончил своей мысли и вдруг позвал, как зовут собаку: – Игона, ко мне!
В очередной раз ускорившаяся официантка, казалось, должна была просто пролететь и мимо Ники с Антоном, и мимо Мишеля, к тому же стоящего в нескольких шагах от пути её следования, но – внезапно, как на каменную стену, наткнулась на неширокую, но твердо вставшую ей на дороге спину поверенного в делах. Девушка дернулась раз-другой, пытаясь обойти возникшее препятствие слева или справа, но всякий раз натыкалась на то же «фельдграу». Длилась эта непонятная игра буквально доли секунды, и большинство присутствующих не успели не только оценить, но даже и заметить её, но «профессор» отреагировал правильно:
– Стой, Игона, замри…
И послушная команде официантка, в самом деле, замерла в нелепом полудвижении, как в старой детской игре.
Мишель оглянулся на блондинку, легкой улыбкой и наклоном головы пожелал ей доброго утра и сказал сухо и строго «профессору»:
– Полномочий у нас достаточно на проверку любого уровня…
И вновь взглянул на Нику. Та, наконец-то, сообразила, достала из карманчика курточки овальный медальон и, как монгольскую пайцзу в лицо непокорному, задиристому вассалу, вытянула его в сторону зала, легонько поводя из стороны в сторону, чтобы не только «профессор», но и все желающие из сидящих поближе могли увидеть и понять – с ними не шутят.
И в раз изменившееся, лицо хозяина выразило искреннее раскаяние, обиду на недопонимание ситуации и принесение извинений одновременно. «Профессор» чуть развел руки в стороны и проникновенно сказал:
– Госпожа Инспектор! Ну, что же вы сразу-то… а мы на нас… как неудобно получилось!.. мне так стыдно! Присаживайтесь, пожалуйста, сейчас, сей момент вас обслужат…
Ближайший столик мгновенно опустел, но гоминидам не пришлось стоять вокруг или жаться к стенам, мест в зале было еще предостаточно, чтобы легко разместить троих незваных гостей.
– Что желаете покушать? выпить? – льстиво, как опытный метрдотель, предложил «профессор».
– Можете подать все, что угодно?.. – с легкой иронией уточнила Ника, присаживаясь за стол и успевшая подумать о том, как могли бы повернуться события, не объявись тут Мишель… которому она, кстати, не говорила, куда направляется, просто попросив перенести текущие выступления на недельку без особого ущерба её бюджету.
– Хотите свежую землянику? или отборных устриц? Может быть, столетнего коньяку? – сразу же попробовал огорошить Инспектора чудесными лакомствами хозяин. – Это дело нескольких минут, вы даже не успеете…
– Землянику вы выращиваете на заднем дворе, а устриц разводите в ванне? – спросил прямо Антон.
– Что вы, что вы, – заулыбался «профессор», – всего лишь маленькое нарушение давно забытого, исторического запрета… но ведь не будете же вы утверждать, что это чем-то или в чем-то ущемляет бедных здешних аборигенов?..
Он так красиво сказал, так артистично развел руками, что ему хотелось верить, верить от всей души, будто какое-то маленькое нарушение, посвященное, тем более, самому Инспектору, не стоит и выеденного яйца…
– Я – аборигенка, – гордо, будто объявляя о своих многочисленных титулах, дающих прямое право на британскую, испанскую и австрийскую короны одновременно, заявила Ника. – И мне не нравится, что кто-то получает хлеб из синтезатора, а кто-то поливает потом землю, мелет муку и месит тесто. У себя дома можете делать все, что хотите, а здесь… здесь существуют правила, изменять которые вы не можете.
– Ну, я думаю, что на такое нарушение, тем более, раз в год, ради друзей, скучающих иной раз по родным планетам…
– Вам пункт соглашения, вами же согласованного, а по-нашему – подписанного, зачитать? – Ника, глядя поверх головы «профессора» и даже куда-то мимо его гостей, извлекла из кармана коммуникатор, ткнула пару раз пальчиком в экран и начала занудливо, как на скучном уроке в гимназии: – «…в случае первого применения предметов, технологий или специальных знаний на планетах и в обществах данными предметами, технологиями или знаниями не обладающими, данное деяние наказывается конфискацией предметов, уничтожением технологий и последствий применения знаний в полном масштабе. Повторное деяние, или же совершенное группой разумных…»
– Вот так всегда, – всплеснул руками «профессор». – Почему, ну, почему же нигде ничего не меняется, и кому-то позволено больше, чем другим?..
– Откосить хочешь? - ласково уточнила блондинка, теперь уже буквально сверля глазами хозяина кафе.
– Да что вы говорите, – решив, что терять ему все равно нечего, съехидничал «профессор». – Начальнику Сто восемнадцатой можно выращивать универсальных солдат и отдавать их в аренду правительству страны пребывания, а мне нельзя вырастить простенькую ягодку в синтезаторе исключительно для личных надобностей…
«Каких солдат, о чем он?» – мелькнуло в голове Ники, но за нее ответил Мишель.
– Не пытайтесь вбить клин и свалить с больной головы на здоровую, – четко и сухо сказал поверенный. – Никто никого не выращивал, а если вы ориентируетесь на всевозможные слухи и сплетни вокруг группы Серых Теней, то нас просто подбирали и готовили по специальным методикам, да, переданным имперским особым службам начальником Сто восемнадцатой, но изъятой сразу же после подготовки двух таких групп с зачисткой большинства посвященных исполнителей. А ваш синтезатор – капля в море по сравнению с биороботом, тем более – давным-давно просроченным и непригодным к нормальной эксплуатации…
«Фу, три тысячи чертей, – блеснуло в голове Антона. – Вот, оказывается, как эта официантка называется…» Теперь все, кажется, встало на свои места – и её необыкновенная скорость, и расторопность, и некая неестественность поведения… Даже её особенное обращение «люди» к посетителям. «Интересно, а Мишель откуда… да он же, получается, все это знает уже давно, с первого визита в Промзону! – осенило романиста. – То-то же он в тот вечер долго-долго общался с Василь Андреичем в сторонке ото всех… Я думал, просто договаривался о помощи Максиму, а он еще и о себе успел узнать по полной программе…»
«Профессор» продолжал стоять в центре зала, но вид у него теперь был потерянный, да и у многих гостей прежде азартные и возбужденные физиономии поблекли. Кажется, в этот момент они предпочли бы находится где-нибудь подальше отсюда, может быть, даже и на собственной, родной планете.
– Значит, теперь проверим ваших гостей, обойдем помещение на предмет запрещенной к использованию техники, и – всё, можете продолжить вашу встречу друзей, как и было запланировано, – ласково, как неразумному ребенку, улыбнулась довольная Ника хозяину. – Думаю, никто против такого порядка возражать не будет? Дамы, господа, прошу подходить по одному к нашему столику…
Блондинка не успела завершить торжественную речь, призывающую инопланетян иметь наготове любые документы и четко, внятно называть свое имя и место рождения по всеобщему каталогу, как её вдруг перебил взволнованный, срывающийся голосок:
– Не надо проверять… нас всего двое, зачем подвергать всех гоминидов проверке только из-за нас!
Из глубины зала поднялся среднего роста, бледный мужчина, по местным меркам – лет тридцати, одетый в скучный черный костюм без галстука, тщательно причесанный, можно даже сказать – прилизавший свои длинные, чуть волнистые каштановые волосы, с волнующимися, бегающими глазами вполне нормального серо-зеленого цвета. Следом, с секундной задержкой, будто на воспитательном уроке в гимназии второй участник совершенной шкоды, поднялась женщина в красивом, очень идущем ей по фигуре синем костюме, а весь зал вслед загудел одобрительно, выражая и поддержку, и сочувствие, и признательность.
«Ей-богу, как дети», – успела подумать, созерцая эту сцену, Ника, но тут же одобрительно кивнула, будто оценивая смелый поступок нелегальных мигрантов, и потребовала:
– Хорошо. Принимаю ваше чистосердечное признание. Теперь – хозяин, обеспечьте помещение для собеседования, изолированное от любой прослушки… хотя, зачем?
Она, чуть вытянув шею, глянула в окно, за которым совсем не по-осеннему буйствовало солнце.
– Выйдем на улицу и поговорим там, – решила блондинка. – Надеюсь, ваши автомобили не оборудованы ничем запретным, способным записать разговор Инспектора с нарушителем?
Дружное, на выдохе, «нет» еще больше напомнило Нике гимназические годы. Она поднялась с места и, кивнув Антону и Мишелю, направилась к выходу.

© Юрий Леж, 2012
Дата публикации: 18.02.2012 13:18:30
Просмотров: 1588

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.