Вы ещё не с нами? Зарегистрируйтесь!

Вы наш автор? Представьтесь:

Забыли пароль?





Мультик

Евгений Пейсахович

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 8621 знаков с пробелами
Раздел: "Не вошедшее в"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рецензии и отзывы
Версия для печати


1

- А? – я отзываюсь слабо и неохотно.
Не люблю телефон. Туда, в тёмные его недра, надо что-то говорить – а зачем? Хоть что говори - ничего ж не изменится.
И слушать, чего там бубнят в глубинах, - тоже не хочется. Потому что – зачем?
Прожили же уже. Мечась, метаясь, метясь, помечая. Иногда грозили: кто к нам с мечом придёт, тот и ладно.
- Ты где? – спрашивают тёмные телефонные недра. Заинтересованно.
- Вика, - я сокрушён и растерян. – Догадайся с трёх раз. Или трёх тебе мало?
- Ой, - она соображает быстрей, чем хотелось бы. – Забыла, что на домашний звоню. Думала, на мобильник.
Для чего эту пораженку назвали Викторией – бог весть. Надеялись, надо думать, на несбыточное.
Меня утешает мысль о временности всего сущего вообще и о краткости нашего совместного бренного бытия – в частности. Я зову это время - про себя, для себя, для служебного пользования - викторианской эпохой.
Иногда мне кажется, что она затянулась до непристойности.
Ленка хлопотала, чтобы познакомить меня с Викой.
- Она врач, - говорила Ленка - тут могла бы быть ваша реклама, - будет тебя лечить.
Меня это насторожило. Я увидел всё сразу – до самого дна. Но мимолётно. Не вдумываясь. А надо было. Подумать.
- Вообще-то, мне для потрахаться, - я – словно, как бы, будто бы – проверял: есть подо мхом твёрдая почва или там трясина.
- Кочка, кочка, - утешила меня Ленка. – Вставай, не бойся.
Ну, то есть, она не так выразилась. Сказала:
- Всё у нее при всём, ноги длиннющие, грудь в порядке.
Твёрдая почва. Много простых житейских радостей.
Отвести Викину дочку в ясли. Забрать из яслей. Посмотреть и обсудить пару серий Тома и Джерри. Или три. Или пять. Даже если и десять, всё кончится гневным рёвом, борьбой за права, объявлением бессрочной сухой голодовки, отказом от душа и сна. Наотрез.
Потом, когда накормленная, вымытая, с почищенными зубами, усмиренная Маруська засыпает, ее мамаша приходит с работы и начинает донимать меня разговорами об операциях, выздоровлениях и смертях.
В однообразном потоке она видит нюансы, которых мне всё равно не постигнуть. Я слушаю не прерывая, просто потому что после работы она всё равно нетрахоспособна. И вчера не была. И завтра не будет.
Мох на трясине внушал мысли о тверди.
- Кочка, кочка, - утешала Ленка.
- Хочу мультик! – орёт Викина дочка.
А я-то же не могу так – начать орать, что хочу трахаться. Реветь, не утирая слёз. Требовать. Того, что мне надо, не вытребуешь. Не влагалище же само по себе, не длинные ноги и не истерзанные капризным ребёнком титьки, которым никогда не восстановиться до прежнего - о котором я только предполагать могу, что оно было, - упругого состояния. Мне ж нужен процесс. С заинтересованным участием ног, влагалища, потрепанных жизнью титек, трепещущих ягодиц.
- Святые б**ди, - вздыхает Вика посреди вечерних рассказов о спасенных и об умерших. Ищет сочувствия.
Я смотрю на нее через кухонный стол, сосредоточившись на ровной линии нижних век. Они заводят меня – её прямые нижние веки. Я думаю о том, что б**ди святы, потому что снисходят до наших слабостей и не просят в оплату услуг менять их детям памперсы, обсуждать психологические глубины отношений Тома и Джерри, забирать потомков и потомиц из яслей и уводить снова в ясли, где пахнет прокисшими какашками, политыми прокисшим кефиром.
- Заберёшь нашу маленькую? – мембрана мягко вибрирует, и от Викиного голоса в ухе щекотно.
Моего скудоумия хватает на то, чтоб не спрашивать, с каких пор ее дочь стала нашей.
- Заберу, - говорю обреченно. Без должного энтузиазма.
- Посмотрите мультики. А я потом приду.
- Приходи, - соглашаюсь я.
- А в субботу вместе сходим куда-нибудь, - Вика не думает, что спутала адресата. Она уверена, что я с радостью повлачусь с ними в парк или, круче, в торговый центр, где тебе и шоппинг, и детская площадка с пластиковыми красными и жёлтыми горками, качелями и маленькой, без привода, каруселью. Чтобы мне тоже было чем заняться. Люблю крутить карусель. Самозабвенно. Особенно по выходным.
- Да, - длинно отвечаю я. – Да-а-а.
Кого-то она там сегодня спасла, в своей операционной, и вечером я, хочу или не хочу, а узнаю, кого именно. Каких-нибудь Клавдию Михайловну и Сергей Николаича. А кто-нибудь умер. Вчера это был Владимир Иваныч. Может, и сегодня будет Владимир Иваныч. И завтра. Будет уходить из жизни и возвращаться, будто что-то забыл. И опять уходить.
- Котя, - то ли извиняется, то ли осуждает Вика. А может, скорбит.
Ненавижу, когда она меня так называет. Хотя б потому, что номинация не влечёт за собой трахатьбу. Наоборот – трахатьба повлекла за собой номинацию, но потом ушла вперёд, сгинула за горизонтом, а котя плетётся рядом, вздымая пыль, на которую у меня аллергия.
- Заберу, посмотрим, придёшь, пойдём, - я перечисляю по пунктам, изо всех сил стараясь показать, что нисколько не раздражен, а даже обрадован таким неожиданным поворотом, но стесняюсь выказать ликование в полной мере.
На доброжелательность уходит больше сил, чем ушло бы на неприязнь.
- Спасибо, - она вполне успокоена. – До встречи. Целую.
Целует она. Максимум – чмокнет в щёку. Хорошо, если не попросит сначала побриться. Бесцельно.


2

Три минуты поговоришь с ним по телефону – настроение себе испортишь на неделю. Еле языком ворочает – будто ему невыносимо противно мой голос слышать.
Вот приучил к себе ребёнка, приручил – а зачем?
Каждый день только и слышу: пускай меня дядя Женя из яселек заберёт. Дядя Вэня ив яфелек – так у нее получается. К логопеду пора идти. Или подождать. Может, само исправится.
Хоть раз Маруська папой его назовёт – тут же выгоню. В ту же секунду. И не впущу больше.
Полгода вместе живём, а я так и не знаю, надо мне это или не надо. Ещё когда хочется – кажется, что надо. А когда не хочется – для чего терпеть?
Чтоб заполнять по вечерам пустоту – про работу ему рассказывать? Он же не слушает. То, что меня задевает, его не колышет абсолютно.
С Владимир Иванычем – это, наверно, была последняя капля. В бочке с порохом. Больше не выдержу. Святые б**ди! У меня внутри всё издёрганное, заплаканное, а он – локти на стол и ладонями рот прикрывает, чтоб я не видела, как он лыбится.
Гнус.
Я ему: Котя то, Котя сё - а у него морда, будто он коньяк лимоном закусывает. Сначала пожуёт, морщась, - потом дурацкую улыбку нацепит и блаженство изображает.
Ненавижу.
Ленка, когда нас познакомить хотела, лапшу вешала: стройный, умный, талант, не бедный. Сильна в рекламе, подружка. Тощий и сгорбленный – это у неё стройный. Болтать умеет – умный. Пишет чего-то, чего никто не читает, – талант. Кто-то ему что-то платит - неизвестно кто, непонятно за что – всё, уже и не бедный. Сказала бы как есть: тощий, сутулый, болтун, бездельник и мнит о себе невесть что.
Жила без него распрекрасно – и дальше бы прожила.
Стыдно вспоминать, на что купилась.
Теперь подружек к себе приглашать перестала. Видеть не могу, как он из них каждую – надо ему, не надо – охмурять начинает. На автомате. Они на него и не смотрят, пока он не заговорит. Смотреть-то не на что.
А кто случайно глянет и тут же не отвернётся – всё, обречён.
Он как удав - спокойно добычу изучает, не торопится. В глаза смотрит, губы кривит – вроде как хочет улыбнуться, но пока не решается - и наборматывает слова. Где почувствует, что жертва шевельнулась, там сразу давай тему развивать – скребётся и лапу в щель просовывает, чтоб ему дверь открыли. Мяучет.
Пробормотал про Феллини – рука у подружки чуть-чуть дёрнулась - и всё, процесс пошёл: уши напряглись, зрачки расширились, припал к земле, и только хвост подрагивает.
Репетиция оркестра - и корабль плывёт.
А потом уже потоком – Гуэрра, Антониони, веризм, херизм, неореализм. Жертва на кукане болтается, и талию ей тогда можно спокойно оглаживать, к заднице подбираться и прикидывать - в каком виде лучше съесть. Святые б**ди!
Гад.
Какие там Феллини, Антониони – он, кроме Тома и Джерри, ничего не смотрит.
И напоследок, между делом, всегда некстати – о своём втором гражданстве. Будто бы нехотя, якобы походя. Подружки-бедняжки и не чувствуют, что терапия кончилась и их уже скальпелем режут: мол, на самом-то деле, мне на всё здешнее наплевать, и если ты захочешь – вместе плевать будем. Сладкая жизнь.
Не будь рядом нас с Маруськой, он бы в финале каждую из слушательниц раздевал бы и имел, пока они в трансе. Под местным наркозом. У них по глазам видно, как промежность увлажняется.
Он их всех готов отыметь. Каждую.
Сукин кот.
Мне с ним надо в марлевой маске общаться и в тёмных очках. Столько сил впустую уходит – чтобы только дружелюбие изображать. На брезгливость меньше ушло бы.

3

Мультик, мультик хочу, хочу мультик!


© Евгений Пейсахович, 2012
Дата публикации: 30.03.2012 04:01:50
Просмотров: 3157

Есть прекрасный проверенный способ порадовать себя и ваших детей - совместный просмотр хорошего семейного мультфильма. В наше время для этого не нужно выходить из дома, ведь можно смотреть мультики онлайн, запасшись любимыми фруктами или попкорном. Это станет замечательным вечерним отдыхом для всей семьи.
Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Ваше имя:

Ваш отзыв:

Для защиты от спама прибавьте к числу 35 число 65: