Переписка-1.

Никита Янев

Форма: Эссе
Жанр: Экспериментальная проза
Объём: 10156 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Тысячи лет не хватило на то, чтобы сказать «прощай»,
И снова люди принимаются за свой сладкий чай.
И сквозь стёкла видны их аквариумные движенья,
Это длится ещё, движений губ умноженье
На жесты рук и движенья души.
И кто-то внимательный следит в ночи,
Что из этого будет. И гасят свечи,
И хотя бы потому что это красиво, это будет вечно. 1989.

1.
Ну, представьте такую картину. Нудная пуповина. И мы бредём в родильных водах, сушим носки над зажигалкой. В сущности, я должен радоваться больше всех, как новогодняя ёлка, что все поверили в рождество, когда началось новое. Новое, конечно, началось с новых заключённых.
Подумайте, Бродского посадили, он отсидел, вернулся, уехал, написал всё, что написал. Потом его сетью с мелкой ячеёй выудила западная интеллектуальная элита, не сенегальский эпос и не моршанского куплетиста, а пишущего «не выходи из комнаты, …, только в уборную, и сразу же возвращайся».
Потом он не вернулся. Это самое главное. Потом он попытался наладить жизнь. Это его личные дела. У него родились дочка или сын. Это уже вы – ваше поколение. Нас не интересуют американские и французские Бродские и Боратынские. Нас интересуют наши.
Сначала это были разборки внутри малины. Упавшие с генералами самолёты и закатавшие друг друга в асфальт мафиози. Вырезающая заложников опричнина, безмолствующая земщина. А что ей ещё делать? Она ведь жить хочет, и как можно лучше.
Я бы мог исписать своё тело и тело мира мелкой цифирью, как индеец маори, наколками, что я, как самородок из народа, понял, что нет больше целого, поэтому все отдали землю в откуп, и пугают друг друга развалом.
Я-то все свои выборы сделал ещё в армии. Не участвовать в шоу. Но это мои личные предпочтенья. Можно выпиливать лобзиком, можно стать аутистом. Дом в деревне для шоу – лучший выход.
В новом поколении всё круче. Тусануться можно и в интернете, как в «Бобке» Достоевского, покойники на кладбище мурцуются насчёт тщеславия самолюбия и насчёт клубнички в виртуальном пространстве. Но тусануться так, чтобы получился жанр, пьеса на ладони, все у вас на ладони, и вы тоже, это нужны усилия мелодраматические.
100000007 закланных в жертву, 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона, Лемурия, Гиперборея, Атлантида, Азия, Европа, Пингвиния, Брондингнегия, Нгуингмия, термоядерный трансформатор земли, термоядерный генератор солнца, термоядерный реактор чёрной дыры вселенной Млечный Путь, город золотой в центре метагалактики, смотрят с надеждой - как ты это сможешь.
Я придумал вот что. Не Бог весть что, конечно. Но этого достаточно, право. Что я буду весь катастрофический 2012 год прогонять через память, совесть и нервы информацию с сотворенья, почерпнутую с ютуба и из тарента, видео, сатсанги, лекции, репортажи, квантовых физиков, гуру, экстрасенсов, контактёров, мейнстрим, артхауз.
Так, что когда свет пресекнётся – а душа всё сохранила, или, душа задохнётся – а свет всё исправил. Но тут я наткнулся на 2013 год после катастрофы. И сначала я думал, что буду редактировать книгу «1+1=1» в общине верных, в мастерской возле жизни, в доме в деревне, в пьесе на ладони, потому что понаписал тут.
В сущности, у меня была картинка. Вы плывёте на спасательном острове по полю от Франции до Канады с тоской в животе во время глобальной катастрофы человеческой природы, как постапокалиптика. Подплываете к следующему острову, подползаете к трупу, дышите в губы, оставляете доппаёк и книгу.
Труп дёргается, как эпилептик, от возвращения жизни, сосёт из доппайка крошку, чтобы осталось на подольше, хмыкает на названье, «1+1=1», хм, интересно, листает страницы, и хлюпает носом, суки, от суки. И по постапокалиптике плывёт ещё один спасательный остров.
Но, вечное но повествователя, вы можете быть диагностом – супер, но лечить всё равно другим, сильнее. И пока они не явились, как куст горящий с Христом, вы должны тихо дышать в подмышку, как подпольщик, и мечтать о любви, как онанист. А когда явились, вы, конечно, понимаете, о чём я.
Девочки, которые цитируют Канта и Мандельштама на суду, купленном ещё 20 лет назад, когда они родились, и заказанном ещё 2000 лет назад, когда родилась нынешняя цивилизация, конечно, ужасно наивны. Но они уже из другой мурцовки. Они с острова.
Это вы сразу примечаете быстрым взглядом пропагандиста. И вас пробивает, вот и жанр. Переписка. О котором мечтал едва став на неокрепшие ноги бытописателя. Переписка. Всё, конечно, слегка вывернуто наизнанку, как в артхаузе. Они из разных поколений, она в заключении, он в маразме.
Здесь мы возвращаемся к началу. Вы хлюпаете по родильным водам, сушите носки над зажигалкой, и снаружи рассказываете то, что изнутри видно четырёмстам тысячам цивилизаций по Махабхарате.
Я ничего не буду делать, палец о палец не ударю, пусть интрига сама найдёт сюжетные ходы, как черви в земле находят пищу. Вообще, для червей всё мирозданье – жирный пирог. Так же для созерцателя, в идеале – бытописателя, всё – воспитанье. Который, как старшина, смотрит в глаза прямо десантникам перед полётом, как будто говорит, вообще, прыжок это самое лёгкое из того, что потом будет, сынки.
Я только буду смотреть, как принцесса смотрит на состязанья принца с другим принцем за право быть с принцессой, которого они возжаждали до душегубства. Не зря я говорил про лёгкую вывихнутость артхауза.
Вообще-то всё страшно традиционно, родители смотрят на детей. Им нужно передать то, что не говорится. Что будет всё тяжелее, а они – всё сильнее. И единственная батарейка – переписка, как пьеса на ладони.
Уткнёшься лицом в угол в каком-то неприятном подъезде между ржавым радиатором и пахнущим блевотиной матрасом, и заснёшь со страдальческим стоном. И во сне увидишь все переписки. Потом всё, конечно, забудешь, потому что с этим грузом жить нельзя, даже инкогнито. Потом придут новые, и нарвутся.
И вы сразу почувствуете чуть не вдохновенье. Как они вас нашли? Ведь вы палец о палец не ударили для переписки. Просто 30 лет поколенья хранились, как ребёночек в ДНК, как космос в пустоте хранится без времени и пространства, как одна сплошная переписка.
Теперь про сюжетные ходы. Ну, это даже проще, чем с червями и землёй. Интернет – одна сплошная переписка. Здесь нужно, чтобы пункт А и пункт Б соединились. Как ездил в 1987 на Арбат. Там по утрам в букинисте, когда завоз, книги мучеников, изданных в провинции за 3 поколенья зоны. А рядом, в «Мелодии» диски Башлачёва, Гребенщикова, Цоя, Шевчука, Наутилуса продавали по рублю.
Короче, это – время. Сейчас настаёт такое время. Кажется, что это волшебно, это не волшебно, это мудозвонство, потому что разведут и подставят. Окажется, что мученики им нужны, чтобы проделать дыру в политике, и зажировать.
Ну, или любое время – волшебно. Вот это – теплее. Моя мысль очень проста, для первого письма. Что Добычин, Хармс, Шаламов, Пастернак круче Гоголя Пушкиновича Толстово-Достоевскина. Что Сталкерова Мартышка круче Вени Ерофеева. Мысль смешная, детская, зачем кому-то быть круче?
А вот зачем. Если история – сепаратор. И её принцип – подстава. То когда вы доберётесь до переписки, весь в соплях вознесенья, вас утешит и обсушит простое слово адресата переписки, что вы в работе с самого начала, в труду по яйца, как лесоруб-стахановец, как щипач-клиптоман.
2.
Первое чувство сильнее всего, набросайте для второго письма в переписке тему. Когда первый раз целуете после долгой схимы соседку по постели, можете легко задохнуться, как от передозы, и лететь по небу.
Когда приедете на южное море, на котором родились, и на котором не были всю новейшую историю, заплывёте на середину, станете на середине, и подумаете, возвращаться?
Можно было бы сказать халтуру из фильмов Марка Захарова, верьте первому чувству. Можно было бы сказать закон зэков – никому не верьте. Важно сказать во втором письме в переписке, что это одно и то же.
Важно вместить обе правды, только тогда вы – воин, и после Мандельштама Шаламова и Сталкеровой Мартышки сушите носки над зажигалкой в родильных водах вознесенья на краю света за колючкой, и грезите о руке подруги и друга.
Вы знаете главную правду, нет виноватых, все всех подставили и смотрят по космосу любимую передачу, заезженную до дыр на флешке. Как один просунется между накачанных пустых оболочек с понтами, «я это умею, быть порталом».
Все сначала сделают вид конфуза, что страшно неудобно, но, слава Богу, никто не заметил. Потом исплюются и изблюются на юродивую зверушку. Потом скажут, что обознались и издадут за деньги. Потом сделают героем.
Вы будете идти, как отчаявшийся человек, по квартире, и бросать в любом месте бычок, как опустившийся воин, пока не встретите незнакомку, и незнакомка воскликнет, «хо, Генка, и ты здесь»?
У меня так было. Я бы мог придумать артхауз про любовь, но мне важнее другое, Оля Сербова и Гена Янев, Мария и Никита, Майка Пупкова и Послеконцасветцев. В тот момент, когда вы уже всё, утонули, вы практически море.
Вас вытаскивают на спасательный остров, дышат в губы, вы чувствуете на губах вкус клубничной помады, и устало осознаёте золотой город во второй переписке.
Оля Сербова и Гена Янев – друзья в детстве. Мария и Никита – муж и жена в зрелости. Майка Пупкова и Послеконцасветцев – дочь и отец в старости. Но остров и город – они как вертолёт спецназа и подводная лодка «Yellow submarine». Для них всё – артхауз – вывернутая наизнанку вина, потому что переписка.
3.
Будучи мэтром эпистолярного жанра. Для молодых всё – наивно и буквально, они токо-токо были космос. Информация для них – энергия и материя, а не медитация ёгов и экстрасенсов, полюби себя сам. Они ещё невежественно помнят, что себя – два.
Их быстро отучат на подставе, что ли они нажились? Они ещё не жили. Подставлять или подставляться. Полегче, можно отмазаться. Отмазка – подстава, узнают девочки на зоне, и опустятся, как инопланетяне – деревья, рыбы, воздух, которые совсем забыли себя второго.
А потом вспомнили в девочках, потому что никто не предал. Никто не предал, а кто же предал? Дядечка, просчитавший, как Макбет, которому сказали Сивиллы, что у него есть шанец, как взять за фук заграницу, которой холодно без газа, и местных, которые не могут больше терпеть подставу.
И ставший функцией государства, которого уже нет на картах, продать себя за деньги. В это время девочки на зоне определяли новую валюту, зачем сюда хлынут южные народы, за чёрным золотом или за новым ренессансом?
Вы видите как вас видят - кайф, как постельная сцена и артхауз. И даже круче, потому что у тех приз – ребёночек и переписка, а у этого – два вас, и что ничего кроме вас нету, таски.

28 августа 2012.

© Никита Янев, 2012
Дата публикации: 10.09.2012 17:12:38
Просмотров: 2144

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.