Сценки не из жизни.Вторая часть

Марк Андронников

Форма: Миниатюра
Жанр: Драматургия
Объём: 45075 знаков с пробелами
Раздел: "Сборники"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ(стоит за трибуной): Хватит водку жрать! Вы всё время пьёте. Уже всё пропили, а продолжаете пить. (его сильно шатает) Всё пьют и пьют, пьют и ...(берёт стакан, выпивает, занюхивая рукавом) Хватит уже того... Вот ты, Степаныч!
СТЕПАНЫЧ: Чего, б...я?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ты, б...я, чё опять, небось, бухой? (председателя сильно кренит влево, но, ухватившись за трибуну, ему удаётся выровняться)
СТЕПАНЫЧ: А чего, б...я?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вот то-то и оно. А ты, доярка. Катюха, ё... твою мать.
ДОЯРКА: Чего?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ(молчит с минуту, собираясь с мыслями): Чего там у тебя с коровами?
ДОЯРКА: А хер их знает.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вот. Откуда я знаю, что с ними? Может, они уже подохли все, суки.
ДОЯРКА: Батюшки! (убегает)
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: И тракторист. Где ты? Где он?
СТЕПАНЫЧ: Митя! (поднимает тракториста)
ТРАКТОРИСТ: Э-э... Ябл... Э-э...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вот и ты. В пятницу напился и передавил... что там? Капусту или что ещё. Что скажешь? Молчишь?.. Стыдно?.. Не пей. (грозит пальцем в другой конец зала от того места, где сидит тракторист) И пусть электрики проводку проверят... суки. Если увидите их, обязательно (на этом слове председатель сильно трясёт головой) обязательно проверят. Пусть. Вот, б...я, товарищи. Что получается? Это что же получается? А? (председателю наполняют стакан) Спасибо, ё... твою. (выпивает) И ещё... (сплёвывает) Надо уже... это... работать, блин. Уже хватит. Хватит водку пить! Уже сколько можно? Уже нельзя! Короче ... вы хоть закусывайте, что ли.

ПАРОДИЯ

В машине, типа LOWRIDER, едут Микки-Маус и Дональд Дак, на заднем сидении беснуется Плуто. Из магнитолы звучит гангста-рэп, западного побережья, естественно.
МИККИ-МАУС(своим характерным голосом): Клянусь. Если я встречу этого ублюдка, замочу. Мать его(он использует английское Mother Fucker, естественно). Он уже второй раз переходит мне дорогу. Мать его.
МИККИ-МАУС(всё тем же голосом): Вот этот козёл. Вот он. Я клянусь, мать его. Я сделаю этого ублюдка. Ему конец. (вытаскивает из-за пояса, или что там у него, пистолет, девятизарядную Беррету, естественно)
ДОНАЛЬД ДАК(то, что он говорит не разобрать, но, наверное, это что-то вроде): Осторожней. Кря-кря. Не вспугни его. Кря-кря. Сейчас подъедем ближе. Кря-кря.
Показывается Гуффи. Он не спеша идёт по улице.
МИККИ-МАУС: Вот он! Вот эта сука! Сейчас я его.
ДОНАЛЬД ДАК крякает что-то несуразное. Может быть, это: «Давай. Кря. Давай, а то уйдёт. Кря» или «Кря. Нет. Слишком много людей. Кря».
Машина замедляет скорость. Микки-Маус высовывается из окна.
МИККИ-МАУС: Привет, сука(он говорит bitch, естественно). Узнал меня?
Плуто начинает возбуждённо лаять и прыгать.
МИККИ-МАУС(собаке): Заткнись, тварь! (Дональду-Даку): Успокой его!
ГУФФИ(заметив их): Oh, shit(просто Oh, shit и всё)! (начинает убегать)
ДОНАЛЬД ДАК(на этот раз более определённо): Стреляй! Стреляй!
МИККИ-МАУС(злобно прищурившись и старательно прицеливаясь): Получай, сука! (стреляет) На! На! Мать твою! Умри!
ДОНАЛЬД ДАК: Да! Да! Мочи ублюдка! Кря!
Машина быстро уезжает. На тротуаре остаётся лежать окровавленный Гуффи.
THE END

ТРЕЗВЕННИК И АЛКОГОЛИК

— Я умоляю Вас, не пейте горькую.
— А я и не пью. (выпивает рюмку) О-ох. Хороша.
— Не пейте.
— Не буду, не буду. (выпивает вторую рюмку, занюхивает рукавом)
— Вы же пьёте.
— Я? Никогда. (допивает) У-ух. Славно пошла.
— Вот. Вы только что выпили.
— Когда?
— Да вот только что.
— Разве? (выпивает ещё одну рюмку)
— Вот опять.
— Что? (Выпивает ещё)
— Вы всё пьёте, говорите, что не пьёте, а сами пьёте.
— Я? (тянет руку к бутылке)
— Вот и сейчас тянетесь к водке.
— Я? Неужели? (наливает)
— Не пейте.
— Хорошо. Не буду. (выпивает)
— Вы опять выпили. Говорите, что не будете пить, а при этом пьёте. Вот Вы уже и пьяный весь.
— Пьяный? Я? Я трезв как стёклышко. (стучит по пустой бутылке)
— Вы всё выпили. Вы пьяны.
— Неужто? Я же только пригубил.
— Не пейте больше.
— Да больше и нет. Ладно, пойду домой. (падает на пол)

ОНИ

Мужчина и женщина сидят в гостиной. Вполне обывательская атмосфера. Мужчина читает газету, женщина накрывает на стол. Вбегает запылённый, оборванный, запыхавшийся человек. Он хватает графин с водой, начинает жадно пить. Мужчина и женщина с недоумением смотрят на него. Человек же продолжает пить, искоса глядя на них.
МУЖЧИНА: Что случилось? На тебе лица нет.
ЧЕЛОВЕК: Ты не поверишь. ОНИ вернулись.
МУЖЧИНА: Не может быть! Ты уверен?
ЧЕЛОВЕК: Сам видел.
МУЖЧИНА бросает газету, начинает нервно ходить по комнате.
ЖЕНЩИНА(тихо): А кто вернулся?
ЧЕЛОВЕК: ОНИ!
МУЖЧИНА: Не может быть, не может быть.
ЧЕЛОВЕК: И ты знаешь, кажется, их даже больше, чем в прошлый раз.
МУЖЧИНА: Нет.
ЧЕЛОВЕК: Да.
МУЖЧИНА: О, нет.
ЧЕЛОВЕК: О, да.
ЖЕНЩИНА: Но кто вернулся?
МУЖЧИНА: Поверь, тебе лучше не знать.
ЧЕЛОВЕК: Что будем делать?
МУЖЧИНА: Поделать уже ничего нельзя. Что мы можем против них?
ЖЕНЩИНА: Я вас не понимаю.
МУЖЧИНА: И я бы предпочёл неведение.
ЖЕНЩИНА: Но кто всё-таки вернулся?
МУЖЧИНА: ОНИ!
Входят пять мрачных фигур, скрытых плащами.
ЧЕЛОВЕК: Они идут...
МУЖЧИНА: Нет. Они уже здесь.
ЧЕЛОВЕК: Мы обречены.
МУЖЧИНА: Всё кончено.
ПЕРВЫЙ ИЗ ПЯТИ: Мы к вам. Вы, наверное, и не ждали нас увидеть? Но мы вернулись.
ВТОРОЙ: Прошло столько времени.
ТРЕТИЙ: Вы уже, поди, и забыли о нас?
ЧЕТВЁРТЫЙ: Живёте себе припеваючи.
ПЯТЫЙ: А как же мы?
ЖЕНЩИНА: Кто ОНИ такие?
МУЖЧИНА: Они... они...
ПЕРВЫЙ ИЗ ПЯТИ: Пожалуйте сюда должок. А то, что получается, денежки брали, а отдавать не хотите.
ВТОРОЙ: Мне 400.
ТРЕТИЙ: А мне 500.
ЧЕТВЁРТЫЙ: Мне 350.
ПЯТЫЙ: Хоть мне только 50, всё равно хотелось бы получить.
ПЕРВЫЙ ИЗ ПЯТИ: И вы, господин хороший, тоже у нас занимали. Извольте вернуть.
ЧЕЛОВЕК: Слушай, я на нуле. Не одолжишь, а?
ЖЕНЩИНА: Так вот, кто ОНИ такие. Твои кредиторы.
МУЖЧИНА: Да это ОНИ.

ПИНГВИНОВ И КУЛАКОВ

ПИНГВИНОВ: Я — Пингвинов.
КУЛАКОВ: А я тебе говорю, что я — Кулаков.
ПИНГВИНОВ: Да пошёл ты!
КУЛАКОВ: Сам иди!
Расходятся в разные стороны.

На следующий день:
ПИНГВИНОВ: Ну, здравствуй, Кулаков.
КУЛАКОВ: Здорово, Пингвинов.
Пожимают руки, при этом враждебно смотрят друг другу в глаза. Расходятся.

Следующая сцена. Похороны. Стоят 2 гроба. Вокруг люди и поп.
ПОП: Господа, мы сегодня хороним Пингвинова и Кулакова.
ПИНГВИНОВА: Пингвинова!
КУЛАКОВА: Кулакова!
Плачущие жёны с ненавистью смотрят друг на друга.

Финал:
ПИНГВИНОВ-младший: Эй, Кулаков!
КУЛАКОВ-младший: Чего тебе, Пингвинов?!
Пингвинов-младший сурово косится на Кулакова-младшего, Кулаков-младший с вызовом поглядывает на Пингвинова-младшего.

РЕВОЛЮЦИЯ

ГРАФ ПОЗОЛОТИРУЧКО: Всюду теперь эти хамы. Повылазила сволочь со всех щелей.
ГЕНЕРАЛ РУКОБЛУДОВ: Такие разговоры опасны.
ГРАФ ПОЗОЛОТИРУЧКО: Страшное время. Хам торжествует.
ПЬЯНЫЙ И ХРАБРЫЙ КРАСНОАРМЕЕЦ: Шевелитесь буржуи, жиды недобитые!
ГРАФ ПОЗОЛОТИРУЧКО: Мы не жиды. Я, например, потомственный дворянин. Мой род старинный и ведёт свои корни из шестнадцатого века.
ГЕНЕРАЛ РУКОБЛУДОВ(жалостливо): Я тоже не жид.
ПЬЯНЫЙ И ХРАБРЫЙ КРАСНОАРМЕЕЦ: А ну, заткнитесь оба! Живо! (даёт затрещину графу и пинок генералу)
ГЕНЕРАЛ РУКОБЛУДОВ: Я молчу. Молчу.
ГРАФ ПОЗОЛОТИРУЧКО: Видите, генерал, я об этом и говорил.
ГЕНЕРАЛ РУКОБЛУДОВ: Тише, я умоляю вас.
ПЬЯНЫЙ И ХРАБРЫЙ КРАСНОАРМЕЕЦ: Что, сволочи, бунтовать?! Буржуи недобитые! (замахивается)
ГЕНЕРАЛ РУКОБЛУДОВ(падает на колени): Не надо. Я буду хорошим. (плачет) Я буду хорошим.
ПЬЯНЫЙ И ХРАБРЫЙ КРАСНОАРМЕЕЦ(смягчаясь): Ну то-то же. На! (кидает генералу конфету)
Генерал Рукоблудов ловит конфету, как тюлень — рыбу, и жуёт прямо с фантиком, довольно при этом улыбаясь. Граф Позолотиручко стоит, отвернув в сторону свою благородную и полную презрения физиономию.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА (ПЬЕСА)

Бакулявка
Малявка - слуги непонятного пола, отдалённо напоминающего женский
Кламудиза
Вата — царь
Дара — царица
Сара — тётя
Нагарджалон — персонаж, символизирующий Судьбу
Лорд Шэлдон — царский советник
Адмирал — адмирал
Клава — случайно зашедшая особа

БАКУЛЯВКА: Надо бы принести лимон.
КЛАМУДИЗА: Пора бы принести лимон.
МАЛЯВКА: Пойду принесу лимон.(уходит)
НАГАРДЖАЛОН(появляется из-за кустов): Знали бы вы, люди, насколько смешны и ничтожны все ваши стремления и мечты. (исчезает за другими кустами)
ВАТА(сидя на подобии трона): Скучно мне.
ДАРА(с соседнего трона): Скушайте лимон. Служанки как раз принесли лимон.
ВАТА(безразлично смотрит на принесённый лимон): Скучно.
ДАРА: Что же делать? Пойду придумаю что-нибудь. Скажу, чтобы артисты развлекли вас. (уходит)
ВАТА смотрит вслед удаляющейся жене с такой же апатичной миной, с какой только что смотрел на лимон.
САРА: Что с вами? Вы больны? (берёт в руку лимон, осматривает его, кладёт обратно)
ВАТА: Мне скучно, супруга моя.
САРА: Прошу прощения, но я не ваша жена. У нас просто похожие имена. Поэтому вы и спутали нас.
ВАТА(всё так же безразлично): Да, возможно, возможно.
САРА: Пойду попрошу эквилибристов, чтоб устроили для вас какое-нибудь представление. (уходит)
ВАТА утомлённо вздыхает.
КЛАМУДИЗА(подходит, низко кланяясь): Я принесла лимон, мой господин.
ВАТА: Положи туда.
КЛАМУДИЗА кладёт лимон рядом с другим.
НАГАРДЖАЛОН(вылезает из-за колоны): О, люди, что бы вы ни делали, всё обречено на разрушение и забвение. (скрывается)
ЛОРД ШЭЛДОН: Мой господин, чем могу быть полезен?
ВАТА: А вот и вы. Мне скучно. Ох, знал бы кто, как мне скучно.
ЛОРД ШЭЛДОН: Ну-у. (беспомощно озирается по сторонам, взгляд его падает на лимон): Может быть, лимон?
ВАТА морщится так, будто уже съел лимон.
ЛОРД ШЭЛДОН: Тогда схожу, прикажу гимнастам, чтобы показали вам какое-нибудь представление. (уходит)
ВАТА: Э-эх.
БАКУЛЯВКА(низко кланяясь): О, господин, лимон.
ВАТА, не обращая внимания, машет рукой.
БАКУЛЯВКА кладёт лимон к двум другим.
ВАТА(вздыхает ещё грустнее): Э-э-эх.
НАГАРДЖАЛОН(из-за царского трона): Люди, всё величие царей лишь в том, что они умирают на шёлковых простынях, в то время как другие — на циновках. (скрывается)
Громко топая сапогами, гремя саблей и покашливая, шагает Адмирал.
АДМИРАЛ(подкручивая пышные усы): Что случилось?
ВАТА(первый раз с некоторым оживлением): О, Адмирал, может быть, хоть вы меня развлечёте?
АДМИРАЛ(с надеждой смотрит на лимон, но, передумав, говорит): Господин, морская прогулка прогонит всю хандру. Сейчас же распоряжусь, чтобы снарядили корабль.
ВАТА: О нет. Это, пожалуй, ещё больше утомит меня.
АДМИРАЛ(удивлённо): Да? (он не понимает как можно отказаться от похода на корабле) Тогда... Тогда позову фехтовальщиков. Пускай, устроят для вас шуточное сражение. (уходит)
ВАТА(сокрушённо): И он ушёл.
НАГАРДЖАЛОН(из-за соседнего трона): Да. Он ушёл, и все уйдут. Все рано или поздно покинут этот мир. Даже сам мир не вечен.
ВАТА: Так скучно, что волей-неволей одолевают мысли о смерти. Вот-вот выпью яду. Что делать? (в отчаянии тянет руку к лимону)
КЛАВА(удивлённо таращится по сторонам, в руках у неё хозяйственные сумки): Бога-ато. Только куда это я попала? Что это?
ВАТА(не смотря на неё): Это дворец.
КЛАВА(ставит сумки на пол): Чей?
ВАТА: Мой.
КЛАВА(заметив лимоны, кладёт один к себе в сумку): А ты кто?
ВАТА: Царь.
КЛАВА: О!(с искрящимися глазами смотрит на второй лимон)
ВАТА: Хоть бы кто-нибудь развлёк меня. Одним богам известно, как я скучаю.
КЛАВА(словно приходя в себя от наваждения, отворачивается от лимонов): Что?
ВАТА: Мне скучно.
КЛАВА: Так чем-нибудь займись... тесь.
ВАТА: Но чем?
КЛАВА(роется в сумке): Да вот. (даёт царю бильбоке) Играйся.
ВАТА: Что это?
КЛАВА: Надо шариком попасть на палку.
ВАТА(подбросив шарик, весело смеётся): Ха. Какая чудная игра! Ха-ха. Ко мне вернулась жизнь!
Клава уходит, забрав свои сумки. Вата увлечённо играет с бильбоке и задорно гогочет. Рядом стоят Сара, Дара, Лорд Шэлдон, Адмирал. За ними толпы артистов, эквилибристов, гимнастов и фехтовальщиков. Но царь не обращает на них внимания, занятый своей игрой. На столе в блюдце лежит один лимон.
НАГАРДЖАЛОН: Любое действие лишь отвлекает от смерти, но не избавляет от неё.

ПУТНИКИ

ТИНКА-ПИНКА: Я шёл через три пустыни.
БУЛОЧЬКИН: Ага!
ТИНКА-ПИНКА: Плыл через пять морей.
БУЛОЧЬКИН: Ага.
ТИНКА-ПИНКА: На своём полном препятствий пути я преодолел много опасностей.
БУЛОЧЬКИН зевает.
ТИНКА-ПИНКА: На меня два раза нападали пираты.
БУЛОЧЬКИН закрывает глаза.
ТИНКА-ПИНКА: Меня подстерегали разбойники.
БУЛОЧЬКИН откидывается на спинку стула.
ТИНКА-ПИНКА: Семь раз мне устраивали ловушки.
БУЛОЧЬКИН начинает засыпать.
ТИНКА-ПИНКА: Коварный султан Брунея приказал отрубить мне голову.
БУЛОЧЬКИН похрапывает.
ТИНКА-ПИНКА: И вот я прибыл к вам.
БУЛОЧЬКИН(просыпается): А документы у вас в порядке?
ТИНКА-ПИНКА: С огромным трудом я миновал все опасности, чтобы попасть сюда.
БУЛОЧЬКИН: А виза у вас есть?
ТИНКА-ПИНКА: Мой путь был долог и чрезвычайно опасен.
БУЛОЧЬКИН: Цель визита в нашу страну?
ТИНКА-ПИНКА: Я привёз каирские рубины и абиссинские алмазы в подарок вашему правителю.
БУЛОЧЬКИН: Разрешение на провоз драгоценностей имеется?
МУДРЫЙ ДУНДОБАР: А я...
ТИНКА-ПИНКА: Мне было очень тяжело добраться к вам.
БУЛОЧЬКИН: К сожалению, без документов мы вас не можем пустить.
ТИНКА-ПИНКА: Одиннадцать раз я был на волосок от смерти. В пути подхватил малярию, подагру и цингу.
БУЛОЧЬКИН: Не знаю, разрешит ли санитарный надзор.
ТИНКА-ПИНКА: Если я вернусь, не выполнив приказа моего повелителя, мне отрубят голову.
МУДРЫЙ ДУНДОБАР: Я считаю...
БУЛОЧЬКИН: Ничем не могу помочь.
ТИНКА-ПИНКА: Как же я вернусь тогда?
БУЛОЧЬКИН: Сожалею, но и выпустить мы вас не имеем права. Без документов.
ТИНКА-ПИНКА: Что же мне делать?
МУДРЫЙ ДУНДОБАР: Я...
БУЛОЧЬКИН: А ваши документы?
МУДРЫЙ ДУНДОБАР: Я — Мудрый Дундобар.
БУЛОЧЬКИН: Пройдёмте.

ТРИ ТОВАРИЩА

ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Блюз — это искусство, враждебное нашей культуре.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Так точно.
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Это шатает устои нашей идеологии.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Ах, как верно сказано.
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: И ещё.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Что?
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Абстракционизм и Модерн направили своё ядовитое жало против рабоче-крестьянского народа.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Да, да, да. Негодяи! Мерзавцы!
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Абстракционизм глубоко непонятен и не близок нашему народу.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Ах, как верно сказано. Я и сам раньше это замечал.
ТОВАРИЩ ЛИЗУН: О чём говорите?
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: О художниках-абстракционистах и музыкантах, играющих блюз.
ТОВАРИЩ ЛИЗУН: Негодяи! Мерзавцы! Ненавижу! (только непонятно о ком это он говорит: о художниках и музыкантах или о товарище Потхалимове и Верном товарище).
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: И мы пришли к такому же выводу.
ТОВАРИЩ ЛИЗУН: А как же насчёт ... ?
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: На их счёт мне пока ничего неизвестно, никаких распоряжений не поступало.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Но пока будем надеяться, что их признают никуда негодными и далёкими от искусства.
ТОВАРИЩ ЛИЗУН: Не знаю, не знаю.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: А я ничего такого и не имел в виду.
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: То, о чём вы говорите, попахивает упадничеством и пораженчеством, и отдаёт влиянием враждебных нашему государству идей.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Я ничего такого и не говорил. Просто хотелось побеседовать вслух о абстракционистах, блюзовых музыкантах. И о том, как они все противны нашей культуре.
ТОВАРИЩ ЛИЗУН(с улыбкой): А как же ... ?
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Они пока не осуждены нашим общественным мнением и нашими выдающимися культурными деятелями.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Значит, мы пока не можем прийти к какому-нибудь выводу?
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Так точно.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: А я ничего такого не выводил.
ТОВАРИЩ ЛИЗУН: Как знать, как знать.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Но я ничего, я просто...
ВЕРНЫЙ ТОВАРИЩ: Вы просто сказали вслух. Высказали, так сказать, свои мысли. У нас это пока не осуждается, если, конечно, не противоречит общей идеологии.
ТОВАРИЩ ПОТХАЛИМОВ: Я же ничего такого не хотел... Я...
ТОВАРИЩ ЛИЗУН довольно улыбается в полрта.

ПЬЕСА (НАЗВАНИЕ)

ФЕДЯ ПЕТУХОВ(словно очнувшись): Что-то я ничего не пойму. Не могу разобрать.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ(злорадно): Ещё бы.
ДУНЯША: Да что вы, право. Он — неглупый малый. Просто что-то недопонял.
ПЕТУНЬЯ: Больно часто он что-то недопонимает.
ДУНЯША: С каждым такое может случиться.
ПЕТУНЬЯ: Может с каждым, а происходит именно с ним.
ДУНЯША(открывает рот, но ничего не может придумать): Ну-у...
ПЕТУНЬЯ: Ну?
ДУНЯША(мотнув головой): Нет. Ничего... Но всё равно мне кажется, вы неправы и несправедливы.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ: Надоели вы мне. Вот-вот сейчас ботинком запущу.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ(открывши рот): Чего-то я ничего не пойму.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ(скрипя зубами): О-ох... (Хватается за ботинок. Но, раздумав, машет рукой и отворачивается).
ФЕДЯ ПЕТУХОВ(не закрывая рта): О-о.
ПЕТУНЬЯ: Ну вот, пожалуйста.
ДУНЯША: Да что вы. И потом он же не со зла.
ПЕТУНЬЯ: Не со зла. Но и добра я тут особого не вижу.
ДУНЯША(опять открывает рот с целью что-нибудь придумать): Но-о...
ПЕТУНЬЯ: Что «но»?
ДУНЯША: Нет. Ничего.
ПЕТУНЬЯ: Вот то-то и оно.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ: Хо.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ что-то бурчит про себя.
ПЕТУНЬЯ(прислушивается): Что там?
ДУНЯША: Пойду посмотрю.(Уходит).
ПЕТУНЬЯ: Чай, гости пришли.
БАБКА АГЛАЯ(просыпаясь): Чай?.. Чайво?
ПЕТУНЬЯ(кричит): Гости пришли!
БАБКА АГЛАЯ: Кости? Ломют кости.
ПЕТУНЬЯ(машет рукой): Ой!
БАБКА АГЛАЯ(лукаво смотрит на Карл Карлыча): Живо-ой.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ: Что?
БАБКА АГЛАЯ: Решето-о?
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ: Какое ещё «решето»?
ПЕТУНЬЯ: Да что вы с ней разговариваете? Она же ничего не слышит.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ: Кто это с ней разговаривает? Ничего я с ней не разговариваю. Очень мне надо.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ: Чего-то я ничего не пойму. (Смотрит то на Петунью, то на Карл Карлыча).
ПЕТУНЬЯ: Ну вот, опять.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ: Да уж.
Возвращается Дуняша.
ПЕТУНЬЯ: Кто там?
ДУНЯША(отходит в сторону): Вот.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ: Мы.
КРУЗЕНШТЕРН(как всегда смеясь): Ха-ха... мы... ха-ха... мы.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ: Что?
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ: Желаю всем здравствовать.
КРУЗЕНШТЕРН: Всем... ха-ха... всем.
ПЕТУНЬЯ: Добрый день, господа.
ЗЛОЙ КАРЛ КАРЛЫЧ: Ну вот! Эх, где мой ботинок.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ: Не пойму.
ПЕТУНЬЯ: Ну его к лешему. Да вы проходите, присаживайтесь.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ: Благодарю.
КРУЗЕНШТЕРН: Да уж... ха-ха... посидим... охо-хо...
Тимофей Монтгомери вальяжно садится в кресле, закинув нога на ногу. Крузенштерн усаживается со смехом.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ: О?
ПЕТУНЬЯ: Не желаете ли чаю? Дуняша.
ДУНЯША: Сейчас. (Уходит).
БАБКА АГЛАЯ(открывая глаза): Чаю?.. Чаюво?
ПЕТУНЬЯ: Сиди уж. Не обращайте на неё внимания.
КРУЗЕНШТЕРН давится от смеха.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ: А мы и не обращаем.
ФЕДЯ ПЕТУХОВ: Не пойму.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ: А что это...
ПЕТУНЬЯ: Он всегда такой.
КРУЗЕНШТЕРН(держась за бока): Ой... ха-ха-ха... сейчас умру...
ДУНЯША(приносит чашки): Чай.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ: Благодарю.(Дуняша заливается румянцем).
КРУЗЕНШТЕРН: О... чаёк... ха-ха... сейчас попьём... хо-хо... чайку...
ФЕДЯ ПЕТУХОВ недоумённо потирает глаза.
КРУЗЕНШТЕРН, глядя на него, чуть не захлёбывается чаем от смеха.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ на Петухова смотрит с явным равнодушием, на Дуняшу же со страстью.
ПЕТУНЬЯ: Дуняша, вот господа пришли.
ДУНЯША: Я заметила.
ПЕТУНЬЯ: Развлекла бы гостей. Спела бы нам.
БАБКА АГЛАЯ(востря ухо): Спелый банан?
ПЕТУНЬЯ: Молчи. А ты, Дуняша, спой. Нечего стесняться.
ДУНЯША: Я даже не знаю.
КРУЗЕНШТЕРН затыкает рот ладонью, поэтому не слышно его смеха.
ТИМОФЕЙ МОНТГОМЕРИ уже откровенно пожирает Дуняшу глазами.
ДУНЯША сидит, робко потупив глаза. Изредка поглядывая на Тимофея с некоторой невинной игривостью и озорным огоньком.

ХАНА

ХАН-МАМАЙ: Почему меня считают каким-то неудачником? Я же не виноват, что они все объединились. Кто мог знать? Никогда раньше не объединялись. А тут пожалуйста.
ХАН-БАТЫЙ: Я, вон, сколько всего разорил. Обо мне даже летопись есть. А говорят только об одном Чингис-хане. Несправедливо. Его имя даже по-другому пишется. Я — хан-Батый, он — хан-Мамай.
ХАН-ХУБИЛАЙ: И я.
ХАН-МАМАЙ: Да и этот. Как его? Хан-Хубилай. Все ханы-такие-то. А он один — Чингис-хан. Не хан-Чингис. Всюду Чингис-хан, Чингис-хан. Будто, других ханов и вовсе не было.
ЧИНГИС-ХАН: Всё равно. Я — самый великий хан. Когда говорят «хан» — подразумевают меня.
ХАН-ХУБИЛАЙ: Меня вообще мало кто знает. А ведь я государство перестроил, даже чуть Японию не завоевал. В тысяча двести ...
ХАН-МАМАЙ: Знаем, знаем. Легко говорить. В Китае и я бы чего хочешь сделал. Попробовали бы вы в Руси. Холодно. Грязь непролазная. Дорог нет. Дружины, холопы, князья. Чуть что — сразу дерутся. Все против всех. И все против нас. Тьфу!
ХАН-БАТЫЙ: А я вот прекрасно с ними справлялся. Главное — по отдельности их бить. И наскоком.
ХАН-МАМАЙ: А если они объединяются. Что тогда?
ХАН-БАТЫЙ: Ну ...
ЧИНГИС-ХАН: По мне. По отдельности или всех вместе. Всё равно. Я вот ...
ХАН-МАМАЙ: Тогда время другое было. К тому же вас не подсиживали свои же.
ХАН-ХУБИЛАЙ: Меня тоже подсиживали. А я всё равно чуть Японию не завоевал.
ХАН-БАТЫЙ: Надоел ты со своей Японией. По мне, что японцы, что руссичи. Хоть все вместе. Всё равно, монголы лучше всех.
ЧИНГИС-ХАН: Согласен.
ХАН-МАМАЙ: Всё-таки вы должны согласиться. Если против тебя объединяются ...
ЧИНГИС-ХАН: Да пусть хоть все на свете. Я когда был ханом ...
ХАН-БАТЫЙ: Знаем, знаем.
Появляется хан-Пахан.
ХАН-ПАХАН: А ну, петухи, чего раскудахтались?! Быстро по нарам!
Все ханы разбегаются, словно тараканы. Хан-Пахан ложится на нары и засыпает. В бараке раздаётся его победный храп.

ДЛЯ ДЕТЕЙ

Капитошка сидит, закинув ноги на стол. Курит сигарету, пепел бросает прямо на пол.
СТУКАЧОК: Разрешите доложить?
КАПИТОШКА: Ум-м.
СТУКАЧОК: Телевичок... (понижает голос) Телевичок использует иностранные слова и вообще подозрительно себя ведёт.
КАПИТОШКА: Как именно?
СТУКАЧОК: Телевичок.
КАПИТОШКА: Нет. Как именно?
СТУКАЧОК: Моё?
КАПИТОШКА: Вы сказали, он себя подозрительно ведёт. Как именно подозрительно?
СТУКАЧОК: А, в этом смысле. Ну он всюду ходит с блокнотом и время от времени периодически записывает в него... (оглядывается по сторонам, после чего шепчет) свои мысли (ещё тише) насчёт политики партии и страны... И мысли эти, я бы сказал, очень критические. (совсем тихо) Очень.
КАПИТОШКА: Понятно. Но для начала неплохо было бы посмотреть на эти записи, чтобы сделать выводы.
СТУКАЧОК: Это можно устроить.
Слышится приближающийся голос. Кто-то поёт.
КАПИТОШКА: Что такое?
СТУКАЧОК: О нет.
ЖОКОНЯ: Жоконя сварит себе суп... и потом его съест. Ха-ха. Иго-ги-го! Всем привет!
КАПИТОШКА: Что ЭТО?
СТУКАЧОК: Это Жоконя. Работает вместе с Телевичком (на слове Телевичок подмигивает Капитошке).
КАПИТОШКА: Значит, приятель.
СТУКАЧОК: Я бы не сказал, что у ЭТОГО (он указывает на Жоконю) вообще могут быть приятели.
ЖОКОНЯ(хитро прищурившись): А что вы тут делаете?
СТУКАЧОК: Мы играем.
ЖОКОНЯ: А во что?
СТУКАЧОК: В прятки.
ЖОКОНЯ(хлопая в ладоши): Обожаю прятки! Прятки! (начинает прыгать) Прятки! Иго-ги-го!
КАПИТОШКА: Он что сумасшедший?
СТУКАЧОК: Нет.
ЖОКОНЯ: А я нашёл пятикопеечную монету.
СТУКАЧОК: Молодец.
ЖОКОНЯ: А что я могу купить на пять копеек?
СТУКАЧОК: Много чего.
ЖОКОНЯ: А самолёт могу?
КАПИТОШКА: Он что, идиот?
СТУКАЧОК: Я бы так не сказал. Просто он вне... мыслительной деятельности. (оборачивается к Жоконе) На пять копеек ты можешь купить много интересных вещей.
ЖОКОНЯ(подпрыгнув): Ура! Иго-ги-го! (задумывается) А каких?
СТУКАЧОК: Ну-у.
КАПИТОШКА: Например, мороженное.
ЖОКОНЯ: Я люблю мороженное.
СТУКАЧОК: А ещё какую-нибудь игрушку.
ЖОКОНЯ: Я люблю игрушки. А скакалку, скакалку могу купить?
КАПИТОШКА: И скакалку, наверное, тоже.
ЖОКОНЯ: Ура! Если бы у меня была скакалка, я бы на ней прыгал. Вот так. (начинает прыгать) Ха-ха-ха. Ура!
КАПИТОШКА: Идиот... Так вы говорите, он знаком с этим Телевичком.
СТУКАЧОК: Да.
КАПИТОШКА: Эй, как там тебя? Жоконя?
ЖОКОНЯ(перестав прыгать): Что?
КАПИТОШКА: Ты знаешь некоего Телевичка?
ЖОКОНЯ: Некоего? Не-ко-е-го. Иго-ги-го. Ха-ха.
КАПИТОШКА: Телевичок.
ЖОКОНЯ: Телевичок — мой друг. Вот такой. (показывает большой палец)
КАПИТОШКА: А какой он?
ЖОКОНЯ: Вот такой. (опять показывает большой балец)
КАПИТОШКА: Нет, ты не понял. Опиши его.
ЖОКОНЯ: Он ходит в очках.
КАПИТОШКА: Ещё.
ЖОКОНЯ: В клетчатой рубашке. А ещё, а ещё он очень умный. Очень.
КАПИТОШКА: Понятно... А ты не видел у него никаких блокнотов?
ЖОКОНЯ: Никаких? Не, никаких не видал.
СТУКАЧОК: С ним бесполезно говорить.
КАПИТОШКА: Так говоришь, нет у него блокнота?
ЖОКОНЯ: Блокнот? Блокнот есть.
КАПИТОШКА: И что он в него пишет?
ЖОКОНЯ: Слова.
КАПИТОШКА: Какие слова?
ЖОКОНЯ: Сложные. Мне б такие нипочём не написать.
КАПИТОШКА: Оно и видно... А ты бы не мог вспомнить какие-нибудь из тех сложных слов?
ЖОКОНЯ: Пупелеция.
КАПИТОШКА: Такого слова нет.
СТУКАЧОК: Он, наверное, перепутал.
КАПИТОШКА: Да. Может быть, это было оппозиция?
ЖОКОНЯ: Не.
СТУКАЧОК: Или позиция?
ЖОКОНЯ: Не.
КАПИТОШКА: Но ведь такого слова «пупелеция» нет.
ЖОКОНЯ: А вот и есть, а вот и есть.
КАПИТОШКА: И что это?
ЖОКОНЯ: Пупелеция. Пупелеция — это когда часто-часто дышишь(начинает делать быстрые вдохи-выдохи), а потом подпрыгиваешь(высоко прыгает, падает и смеётся).
КАПИТОШКА: М-да.
СТУКАЧОК: Я же говорил, это бесполезно. Из него вряд ли что-нибудь вытянешь.
КАПИТОШКА: Ничего. Берём что есть.
Капитошка и Стукачок под руки уводят Жоконю. Жоконя при этом подпрыгивает и весело поёт.
ЖОКОНЯ: А куда мы идём?
СТУКАЧОК: Поиграть.
ЖОКОНЯ: Иго-ги-го! Ура! Я люблю играть.
КАПИТОШКА(зловеще): Вот и хорошо, вот и поиграем.
ЖОКОНЯ: А скакалки там будут?
СТУКАЧОК: Там всё будет.
ЖОКОНЯ: Ура!

ПО ЗАКОНУ

ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Как вы думаете?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: С помощью мозга. А вы иначе?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Нет. Как вы думаете, во что выльется новый закон, принятый нашим Парламентом.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Я ничего не думаю.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Как? И вас не настораживают эти таящие в себе опасность тенденции, грозящие пошатнуть общественную мораль и семейные устои, складывавшиеся поколениями.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Нет. Не настораживает.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Но почему? Почему?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Да я, признаться, и про новый закон то не слышал.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Не слышали? Но как?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Ушами. Как же ещё?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Вы всё острите. А закон, между прочим, весьма и весьма спорный.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Почему же это?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Потому что вызывает споры.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Не пытайтесь так острить. Это только мне идёт. Лучше расскажите, что за закон так взволновал вас.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: По этому закону у мужчины за измену отрезается одно яичко.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Ого! А женщины? Женщинам что отрезают?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Про женщин ничего не говорится.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Странно. Наверняка, женское большинство и протащило эту чушь.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: У нас в Парламенте вообще нет женщин. Неужели вы не знали?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Ещё страннее. Так у нас теперь в запасе всего только по две засвидетельствованные измены?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Почему две?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: За измену отрезают одно яичко. Так?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Так.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Всего два яичка. Так?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Так.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Значит, изменять мы можем всего два раза.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Но в законе ничего не говорится о количестве измен. С чего вы взяли эту цифру?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Я же только что объяснял. У мужчины два яичка. За измену отрезают одно. Следовательно, изменять можно всего два раза.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Не вижу связи.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Вы что идиот?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Будь я идиот, меня разве выбирали бы депутатом Парламента два раза подряд?
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Так вы депутат?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Имею честь.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Знаете, какой закон лучше примите. За избирание депутатом отрубайте голову. Сразу говорю, специально для вас, избираться можно сколько угодно раз. Главное, чтобы депутату после избрания отрубали голову.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Странный закон.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Зато для депутатов подходит. А как, собственно, вы сами голосовали по этому закону об изменах?
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: Я воздержался.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Понятно. Что ж, прощайте, уважаемый представитель.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: До свидания, дорогой избиратель.
АЛЬФРЕД ФАКЕНБИТЧЕВ: Кстати, я вас не избирал.
ФЛОУРЕНС ШАТЕФАКИН: А я и не представляю таких умников, как вы.

В ПОИСКАХ ФЕДОТА

ПОЗОЛОТИРУЧКО: Вы не видели пьяного Федота?
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Кого вы говорите?
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Пьяного Федота.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Федота Пьянова?
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Нет. Пьяного Федота.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Пьянова Федота.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Вы не понимаете.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Чего?
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Того, что я вам говорю.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Вы говорите о Федоте Пьянове. Чего здесь непонятного?
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Я говорю вам о пьяном Федоте, а не о Федоте Пьянове.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: А-а. Вы говорите о пьяном Федоте.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Да.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: А я то подумал, что вы говорите о Федоте Пьянове.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Да-да.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: А на самом деле вы говорите о пьяном Федоте.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Да-да-да.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: А я уж думал, что вы о Федоте по фамилии Пьянов. А вы просто о Федоте, который пьян, а не о ...
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Надоел уже.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Будто вы его не знаете?
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Кого?
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Федота Пьянова.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Не знаю.
КВИНТЕССЕНЦЕВ: И никогда о нём не слышали?
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Не слышал. А вы знаете Федота, но не Пьянова?
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Нет. Я только одного Федота знаю, который как раз Пьянов.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: А кто вы вообще такой?
КВИНТЕССЕНЦЕВ: Я — Квинтессенцев.
ПОЗОЛОТИРУЧКО: Извините. Обознался.

ЭЙ

ПЕРВЫЙ: Слушай ты!
ВТОРОЙ: Кто?
ТРЕТИЙ: Я?
ПЕРВЫЙ: Он.
ВТОРОЙ: Кто я?
ТРЕТИЙ: Он?
ПЕРВЫЙ: Нет, он.
ТРЕТИЙ: Он?
ВТОРОЙ: Я?
ПЕРВЫЙ: Не он, а он.
ТРЕТИЙ: Я?
ПЕРВЫЙ: Ты.
ВТОРОЙ: Он?
ПЕРВЫЙ: Он.
ВТОРОЙ: А я?
ПЕРВЫЙ: Ты?
ТРЕТИЙ: Он?
ВТОРОЙ: Да.
ПЕРВЫЙ: Только ты.
ТРЕТИЙ: И что я?
ВТОРОЙ: А я?
ПЕРВЫЙ: Хорошо и ты.
ТРЕТИЙ: Мы оба?
ВТОРОЙ: И что мы?
ПЕРВЫЙ: А, пошли вы!

СОБРАНИЕ

ИЛЬЯ РАБИНДРАНАТТАГОРОВ: Я пришёл.
АУТОДОФЕЕВ: Сделаем товарищу Рабиндранаттагорову выговор с замечанием.
ВИНЕВЬЕТИН: Или замечание с выговором.
ПРОСТОКЛЮШКИН: И что мы заметим?
АУТОДОФЕЕВ: Мы поставим ему на вид, что нельзя так вести себя.
ВИНЕВЬЕТИН: Что так поступать просто неприлично.
ИЛЬЯ РАБИНДРАНАТТАГОРОВ: Я уже здесь.
АУТОДОФЕЕВ: Он опорочил. И опорочил не только себя, что, конечно, тоже является прискорбным, не могущим нас не взволновать фактом, но, что несомненно важнее, весь наш дружный, не имевший ранее подобных проблем коллектив.
ВИНЕВЬЕТИН: Очень предосудительно с его стороны.
ИЛЬЯ РАБИНДРАНАТТАГОРОВ: Я тут.
АУТОДОФЕЕВ: Естественно, мы как его коллеги.
ВИНЕВЬЕТИН: Его друзья.
АУТОДОФЕЕВ: Не могли и не можем не обращать внимания на этот прискорбный факт.
ИЛЬЯ РАБИНДРАНАТТАГОРОВ: Я же здесь.
ВИНЕВЬЕТИН: Мы, его друзья, его коллеги, не можем остаться в стороне и никак не отреагировать.
АУТОДОФЕЕВ: На вопиющие нарушения принятых норм, которые нам, к нашему общему сожалению, пришлось обнаружить.
ВИНЕВЬЕТИН: К нашему искреннему и глубокому сожалению.
ИЛЬЯ РАБИНДРАНАТТАГОРОВ: Ну вас к чёрту! Я пошёл.
ПРОСТОКЛЮШКИН: Что же мы будем делать ?
АУТОДОФЕЕВ: Мы напрямую скажем Рабиндранаттагорову, что не будем более мириться с его постоянным отсутствием на наших собраниях.

УМОРА

ПИСАТЕЛЬ-ЮМОРИСТ: У меня тяжёлое заболевание.
ПУБЛИКА: Ха-ха-ха.
ПИСАТЕЛЬ-ЮМОРИСТ: У меня рак.
ПУБЛИКА: Хо-хо-хо.
ПИСАТЕЛЬ-ЮМОРИСТ: Я умираю.
ПУБЛИКА: Хи-хи-хи.
ПИСАТЕЛЬ-ЮМОРИСТ: Мне осталось жить месяц.
ПУБЛИКА: Хе-хе-хе. Ой, не могу. Когда он сказал, что умирает, я чуть со смеха не померла. А теперь уж совсем умора. Ха-ха. Что со мной будет, когда он вообще умрёт?

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПЬЕСЫ О ПРАВДЕ И О ЛЖИ

ПРАВДА: Так тебя тоже зовут Правдой?
ЛОЖЬ: Да. Все меня так называют.

Далее мы с читателями задумываемся о непостижимой глубине написанного.

КАК СДЕЛАТЬ ЖИЗНЬ ЛУЧШЕ?

ВЗЪЕРОШЕННЫЙ СУМАСШЕДШИЙ: Я знаю как сделать нашу, а заодно и вашу жизнь лучше. Для этого надо всего лишь встать на стул и сказать «ТАСТАТМУА», только наоборот.
ФИЛОСОФОВ: Какая чушь.
ТУМАКОВ: А давайте попробуем. Что мы теряем?
Они становятся на стулья и говорят заветное слово. И жизнь действительно становится лучше.

РАЗГОВОР ДВУХ ЛИТЕРАТОРОВ

— Дориан Грей убил свою душу. И это в конечном итоге убило его.
— То есть он сам себя убил?
— Нет. Он убил свой портрет.
— И это убило его душу?
— Нет. Он сначала убил свою душу, а потом свой портрет. И после этого помер сам. Вернее, погиб. Убитый собой.
— Что-то я запутался.
— Вы, видно, ничего не понимаете в символизме.
— Я нет. А вы?
— А мне и не надо. Я же — литературный критик.
— Ну так, а я — писатель-реалист.
— Как ваша фамилия?
— .......ов.
— Надо же. Я вас читал. Замечательно пишите.
— Не то, что этот Дориан Уайльд?
— Оскар.
— Да, да. Оскар Грей.

РАССКАЗ ОЧЕВИДЦА

— Челюстями в него вцепился и ни-ни. Мол, никуда не уйдёшь.
— О ком это он говорит?
— О себе. О том, как он преступника задержал.
— Но ведь он — собака. Он не может ничего говорить.
— Может!
— Но как?
— Просто. Берёт и говорит, — ответил кот и убежал, задорно махая хвостом.

СМЕРТЬ ТАРЕЛКИНА

ВИЛКИН: Смотри, куда он залез.
ЛОЖКИН: Высоко.
ТАРЕЛКИН: Смотрите, где я. Отсюда вы такие крохотные.
ВИЛКИН: Высоко. Его и не видно почти.
ЛОЖКИН: Да. Долго забирался.
ТАРЕЛКИН: Отсюда всё такое маленькое, такое ничтожное.
КАСТРЮЛИН: Что происходит? Зачем он туда забрался?
ВИЛКИН: Посмотрите как высоко.
ЛОЖКИН: Никто так высоко не забирался.
КАСТРЮЛИН: Ну-ка слезай оттуда. Это очень опасно. С такими вещами не шутят.
ТАРЕЛКИН: Глядите, что я могу. (подпрыгивает, но, подскользнувшись, падает и разбивается)
ВИЛКИН: Нет.
ЛОЖКИН: Разбился.
КАСТРЮЛИН(глядя на осколки Тарелкина): Я же говорил. Не надо было так высоко забираться. Он бы и не разбился.
ВИЛКИН: Зато, как высоко залез.
ЛОЖКИН: До него никто туда не забирался.
КАСТРЮЛИН: Но какая цена...
ВИЛКИН: Семь пятьдесят. Не больше.

ОДНА БОЛЬШАЯ И ОДНА МАЛЕНЬКАЯ

ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Кажется, мы заблудились.
ОДНА БОЛЬШАЯ: Какой там «заблудились»? Два шага и мы дома.
ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Здесь так страшно.
ОДНА БОЛЬШАЯ: Чего нам бояться?
ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Такие страшные высоченные деревья. Как гигантские пауки.
ОДНА БОЛЬШАЯ: Эти кустики?
ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Кругом такие пугающие шорохи.
ОДНА БОЛЬШАЯ: Это, наверняка, мыши скребутся или зайцы.
ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Мы никогда не попадём домой.
ОДНА БОЛЬШАЯ: Минуты через две дойдём.
ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Так далеко.
ОДНА БОЛЬШАЯ: Скоро придём.
ОДНА МАЛЕНЬКАЯ: Мы никогда, никогда не доберёмся. (плачет)
ОДНА БОЛЬШАЯ: Вот уже пришли. (смеётся)

ОСТРЯК

— Хлестаков.
— Шлепков.
— Ну-ка, Пушкин.
— Пистолетов.
— Толстой.
— Пухлой.
— Шельмец. А вот попробуй, Иванов.
— Джонов.
— Хитрюга. А Тургенев.
— Тургенев — Зубренев.
— Тур... Зубр. Ловко.
— Ладно. Сидоров, поди-ка сюда.
— Сидоров — Квасов.
— Всё хватит. Надоел.
— Надоел — подоел.
— Всё тебе — двойка.
— Двойка — однёрка.
— Пишу в журнал.
— Не надо, Борис Васильевич, я же шутил.
— Поздно.
— Поздно — рано.
— Два!

СТАРОЖИЛ

— В театре главный — его величество Актёр Актёрыч.
И, конечно, Режиссёр Режиссёрыч.
Ну и Зритель Зрителивич.
Важен и Драматург Драматургович.
Да и Монтёр Монтёрыч.
— Вы что дурак?
— Дуракович.

ЭФФЕКТИВНЫЕ УПРАВЛЕНЦЫ

— Питекантроп Серёжка Борисов... Ну вы его знаете... Он в отделе кадров у нас работает... Не может быть, чтобы вы его не знали... Короче, этот питекантроп из отдела кадров... А вообще у нас довольно много питекантропов служит... Почти столько же, сколько неандертальцев.
— А Homo Sapiens у вас есть?
— Эти... Хм-м... Этих нет. Но зато есть пара кроманьонцев.
— Что же у вас за ведомство такое?
— Самое продвинутое. Министерство экономического развития.

ЛЕТОПИСЬ ВРЕМЁН

— В 1905-м году...
— Достал нас уже твой 1905-й год. Давай что-нибудь поинтересней.
— Хорошо. В 1917-м году...
— Надоела история. Давай что-нибудь нормальное.
— Хорошо. Может о том, как Ваня соблазнил Галю?
— О, давай.
— Итак. Ваня пригласил к себе домой девушку Галю. Они выпили вина. Ваня прочитал Гале свои любимые стихи. Потом у Гали от выпитого немного помутилось в голове, и Ваня предложил ей прилечь на диван. Она согласилась. Но это не очень помогло, у девушки по-прежнему кружилась голова. Тогда Ваня уговорил её расстегнуть блузку, чтобы дышать было легче — так он по крайней мере ей объяснял. Галя и на это согласилась. Тут и ему самому стало нехорошо. Ване срочно потребовалось принять лежачее положение, иначе ему грозил обморок — так ему казалось в том момент. Галя не стала спорить. Ваня лёг рядом с ней...
— Щас самое жорево начнётся...
— Лёжа рядом с Галей, Ваня пожаловался на сердцебиение и прижал её руку к своей груди. Потом из вежливости поинтересовался её сердечным ритмом. Галя ни на что жаловалась, но Ваня так настаивал — его распирало любопытство, и она уступила. Ваня прильнул ухом к её груди.
— О-о...
— Но через одежду ему ничего не было слышно — так он уверял, и Ваня попросил Галю снять блузку и приспустить сорочку — чтобы хорошо всё расслышать. Галя и в этом уступила. Пока Ваня слушал, его рука нечаянно соскользнула вниз, прямо Гале под юбку, где он обнаружил нечто удивительное для себя. Он поспешил обратить внимание Гали на поразивший его феномен, но ей всё казалось абсолютно нормальным. У всех так — говорила она. Ваня возразил, что у него, например, совсем не так и в доказательство своих слов расстегнул брюки. Девушка от неожиданности вскрикнула, Ваня успокоил её, что ничего страшного в увиденном ею нет и предложил потрогать столь напугавший её предмет — только для того, чтобы убедиться, что он не причинит ей вреда. Галя долго ломалась, ссылаясь на правила приличия и нормы морали. Ваня же оправдывался наукой и прогрессом. Наконец, его довод о том, что у них не было бы ни электричества, ни телефонов, если бы все вели себя так же зашорено, как она, убедил девушку. Галя протянула руку... Вдруг за окном раздался выстрел, потом другой, и третий. Это стреляли по демонстрантам. Разгоралась первая русская революция...
— Зае...л уже! Опять история! А так хорошо начиналось.

В ПОТЁМКАХ

Темнота. Два голоса.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Вы не заметили, что в партии...
ВТОРОЙ ГОЛОС: Давайте не будем говорить «партия», говорите лучше «попа».
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: А почему «попа»?
ВТОРОЙ ГОЛОС: Попа мне больше нравится.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Хорошо. Вы не заметили, что в... попе много жидов?
ВТОРОЙ ГОЛОС: Ой, давайте не будем говорить «жиды», говорите лучше... «волосы».
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Волосы? Почему это волосы?
ВТОРОЙ ГОЛОС: А так. Удобней.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ладно. Вы не заметили, что в попе одни волосы?
ВТОРОЙ ГОЛОС: А как же Берия?
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ой(слышно как он ворочается). Лучше не будем о нём. Говорите лучше «сосок».
ВТОРОЙ ГОЛОС: Почему это «сосок»?
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Да потому же, почему и попа.
ВТОРОЙ ГОЛОС: Так вот, как же сосок?
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: А что с ним?
ВТОРОЙ ГОЛОС: Он — грузин.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Лучше не «грузин», а «твёрдый».
ВТОРОЙ ГОЛОС: Хорошо. Сосок — твёрдый. И есть ещё один ... твёрдый.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Нет. Опасно говорить такие вещи. Давайте лучше разойдёмся?
ВТОРОЙ ГОЛОС: Давайте.
Слышны шаги.

ПЬЕСА С ОДНИМ ЯВЛЕНИЕМ И ОДНОЙ СЦЕНОЙ

ФЕТЮКОВ: Добрый вечер, Полина Григорьевна.
ПОЛИНА ГРИГОРЬЕВНА: Добрый вечер.
КОНЕЦ.

ЭПОС

ГЕКТОР: Чего нам боятся? У города неприступные стены. У нас сильное храброе войско. Не откроем же мы сами им врата и не впустим же мы их, чтобы они перебили нас, пока мы спим. Ха-ха-ха.
ПРИАМ: Ха-ха.
ГЕКУБА: Ха-ха.
ПРЕКРАСНАЯ ЕЛЕНА: Ха-ха.
ПАРИС: Ха-ха.
АХИЛ: А вот вам подарочек.
ГЕКТОР(хлопает в ладоши): Лошадка!

ГОЛЕМ И ШАР

ГОЛЕМ: Все мы вышли из шара и уйдём обратно в шар.
ШАР: Шар — это круг?
ГОЛЕМ: Нет. Шар — это сфера.
ШАР: А сфера — это точно круг.
ГОЛЕМ: Что ж у вас все мысли о круге?
ШАР: Я сам и есть круг.
ГОЛЕМ: Но и круг тоже появился из шара.
ШАР задумывается и лопает.
ГОЛЕМ(мечтательно): Ушёл в шар...

ЗАПУТАННОЕ ДЕЛО

ОБВИНЯЕМЫЙ: Всем своим видом он умолял о смерти. Я в последний раз спросил его, действительно ли он хочет умереть, не отвратился ли он от смерти. Он моргнул мне. Это было ясно читаемое «да». Что мне было делать? Когда я стиснул свои руки вокруг его шеи, расслаблением своих мышц, он словно помогал мне. Последний его предсмертный выдох был несомненно вздохом облегчения. Провозившись минуты две (ведь я не знаю, сколько надо душить человека), я разжал руки. Он лежал такой умиротворённый, такой спокойный, такой, я не побоюсь этого слова, довольный. Я выполнил то, чего он так хотел. Вы можете судить меня за то, что я помог человеку, избавил его от страданий. Но вы должны оправдать меня, потому что я всего лишь выполнял его пожелание.
АДВОКАТ: Как видно из показаний моего клиента, погибший, испытывая страшные мучения, желал смерти. Он хотел умереть. Мой клиент помог ему. Протянул руку помощи, так сказать. Здесь нельзя говорить об убийстве. Никаких корыстных интересов или же ненависти мой клиент не испытывал к покойному. Им руководило лишь сострадание. В данном случае мы имеем явный пример эвтаназии.
РОДСТВЕННИК ПОКОЙНОГО: Вот тут говорили о том, что он хотел умереть. Это совсем не так. Он всегда был полон жизни. И, несмотря на тяжёлую болезнь, поразившую его, он не отчаивался. Он хотел жить и не хотел умирать. Всякий раз, когда я навещал его, он так выразительно приветливо смотрел на меня, что я понимал, он рад мне. А этот проклятый убийца, душегуб. Кто он ему? По какому праву, он взялся распоряжаться чужой жизнью? Если его семья, то есть я, хотела, чтобы он жил.
ВАЖНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ(СОСЕД ПОКОЙНОГО): Этот его родственник навещал покойного всего раза два в год. Последний раз он был у него месяцев пять назад. Полчаса посидел у него и уехал. Больше и не появлялся. А обвиняемый ходил к нему почти каждый день, ухаживал за ним.
ПРОКУРОР: Новые свидетельства позволили по-новому взглянуть на это дело. Оно весьма неоднозначно. Покойный действительно испытывал много страданий. Тем не менее это было убийство, хоть и из чувства сострадания. Возможно, в данном конкретном случае мы действительно имеем дело с примером эвтаназии. А эвтаназия — очень спорное неоднозначное явление. Только вы, ваша честь, можете решить исход дела.
СУДЬЯ: Я считаю что...

Я И ОН

ОН: Никто меня не знает.
Я: Почему? Я вас знаю.
ОН: И я благодарен вам за это. Вы, один, только и вспоминаете обо мне.
Я: Для меня это не сложно.
ОН: Спасибо вам.
Я: Не стоит.
ОН: Вы — очень хороший человек. Благослови вас Бог.
Я: Вы меня переоцениваете.
ОН: Нисколько. Для меня честь, да что там, счастье, что вы обращаете на меня внимание.
Я: Это уже слишком.
ОН: Да что там «слишком»? Я бы поставил вам памятник.
Я: Да ну.
ОН: Сочинил бы в вашу честь оду, если бы только умел.
Я: По-моему, вы перегибаете палку.
ОН: Почему? Потому что отдаю должное вашей мудрости, вашему таланту, вашему, я не побоюсь этого слова, величию. Даже так: ВЕЛИЧИЮ.
Я: Вы заставляете меня нервничать.
ОН: Что за пустяки — то, что меня не знают. Я удивляюсь, почему вам не преклоняются, почему у вас нет собственной страны, даже лучше — империи.
Я: Честно говоря, меня и самого это удивляет.
ОН: Жалкие, ничтожные людишки.
Я: Я думаю, вам лучше успокоиться.
ОН: Нет, я не успокоюсь. Не успокоюсь, пока вас не признают. Пока все на свете не станут вашими поклонниками.
Я: Послушайте, по-моему, у вас припадок.
ОН: Вы — великий. Величайший. Величайнейший.
Я: Я вынужден применить силу.(Применяю силу).
ОН: Спасибо вам.
Я: Я вынужден ударить вас.(Бью его).
ОН(отплёвываясь кровью): Благословение! На меня снизошло благословение! Спасибо!
Я убегаю.

КАК ДВА ДУРАКА КАРТИНУ ВЕШАЛИ

ДУРАК 1(поворачивает картину): Как?
ДУРАК 2(склоняет голову на бок): Так.
ДУРАК 1(поворачивает картину под другим углом): Так?
ДУРАК 2(склоняет голову на другой бок): Так.
ДУРАК 1(поворачивает картину в прежний угол): Точно так?
ДУРАК 2(склоняет голову в прежний бок): Да. Так.
ДУРАК 1(снова поворачивает картину): Неужели, так?
ДУРАК 2(снова склоняет голову): Так.
ДУРАК 1(поворачивает картину): А не так?
ДУРАК 2(склоняет голову): Нет. Так.
ДУРАК 1(склоняет картину): Значит, так?
ДУРАК 2(поворачивает голову): Так.
ДУРАК 1(задумчиво): Так, так, так.

ПЕЧАЛЬ

НЕКРАСИВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Жаль, что я такой некрасивый. Э-эх.
ДРУГ: А, по-моему, ты совсем ничего. Подтверди, что он ничего.
ПОДРУГА ДРУГА: Да, ничего.
НЕКРАСИВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Вот именно, что ничего. Э-эх.
ДРУГ: К тому же у тебя много других достоинств.
НЕКРАСИВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Достоинств?
ДРУГ: Да. Ты умный.
ПОДРУГА ДРУГА: Остроумный.
ДРУГ: Ты честный.
ПОДРУГА ДРУГА: Цельный.
ДРУГ: Волевой.
ПОДРУГА ДРУГА: Интересный.
ДРУГ: У тебя отличное чувство юмора.
ПОДРУГА ДРУГА: Я уже это говорила.
НЕКРАСИВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Чувство юмора. Люди любят смеяться, но не любят тех, кто смешит. Тем более женщины. Э-эх.

Не зная что ответить, друг молчит, его подруга тоже. Некрасивый молодой человек вздыхает ещё грустнее.

© Марк Андронников, 2024
Дата публикации: 23.12.2024 14:13:23
Просмотров: 57

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.