Танец
Мария Серова
|
Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни Объём: 14011 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
У меня навсегда останется в памяти этот день, проведённый в маленькой харчевне на окраине деревушки, приютившейся на берегу Средиземного моря. В тесном душном зале завсегдатаи уже с утра заняли столики и неспешно обсуждали редкие новости, потягивая коктейли. К ним присоединились несколько туристов, жадных до экзотики, с вечно висящими на шее фотоаппаратами и своеобразным немецким выговором, режущим слух. Эту публику дополняли японцы, которые в ожидании автобуса коротали время у выхода, спасаясь от палящего солнца. Монотонный, приглушённый разговор всех этих людей навевал скуку, и единственным спасением от неё мне виделся только крепкий полуденный сон на кровати гостиничного номера. Включить кондиционер на полную мощность и не думать об этом затерянном на карте и забытом Богом местечке, в котором вряд ли что-то примечательное случалось со времён сотворения мира ... Вдруг из-за барной стойки послышался глухой, с хрипотцой, голос хозяина заведения: – Emilia, baila por favor! – Papá! – возмутилась загорелая девчушка лет четырнадцати, которая сидела на широком подоконнике и рассматривала модный журнал. – Cariño, losturistastequierenverbailar! – умоляющим голосом продолжал хозяин – тучный седовласый мужчина. – Что они говорят? – поинтересовалась я у скучавшего за соседним столиком худенького юноши, успевшего за пару недель превратиться в уголёк. – О-о! – тут же воскликнул он, обрадованный возможностью хоть с кем-нибудь пообщаться. – Это дон Амирадо просит дочку станцевать для туристов! – Станцевать? – удивилась я. – Да! – подтвердил юноша. – Видели бы вы, как она танцует! Посмотреть на это собирается по вечерам вся деревня. Мест свободных нет, люди даже в проходе толпятся. – А что она танцует? – спросила я. – Фламенко, конечно, – бойко ответил парнишка, удивившись моей неосведомлённости. – Te pido por favor que bailes, – повторил отец! – Vale, vale! Papá, ya voy! – крикнула девчушка, недовольная тем, что её потревожили, и, спрыгнув с подоконника, посмотрела на отца с укоризной. – Diego! Diego! – позвал отец, увидев в дверях парня, лет двадцати, который как раз собирался сесть за столик. – Buenosdías, Don Amirado! – радостно отозвался парень и махнул ему рукой. – Diego, ven aquí. Emilia va a bailar. Trae tu quitarra! Лицо парня засияло от счастья. – Оh! Emilia va a bailar!? Estaré preparado en un segundo! – Он будет играть на гитаре, а Эмилия танцевать, – объяснил мне мальчик, заметив удивление на моём лице. – Emilia va a bailar! Emiliavaabailar! – пронёсся оживлённый шепоток по залу, и я заинтересовалась, увидев изумление на лицах остальных туристов. Двое крепких загорелых парней сдвинули столики так, чтобы они образовали круг, а посередине было бы свободное пространство, и народ стал рассаживаться. – Emiliavaabailar! – разнеслось по улице, и через пару минут всё заведение было уже до отказа забито желающими посмотреть на танец. Окна закрыли плотными занавесками, а прямо над центром круга зажгли яркую лампу, которая осветила потёртый пол, и всё, что окружало импровизированную сцену, утонуло в полумраке. В комнату вошёл Диего, неся в руках старую, потрёпанную временем гитару, как какое-то очень дорогое сокровище, сел поодаль на приготовленный ему стул и бережно положил инструмент на колено. Пальцы его коснулись струн, и гитара издала протяжный стон. – Emilia, señores!– громко объявил Диего, и зал загудел. Уже изрядно подвыпившие туристы прорывались через толпу местных жителей поближе к сцене, а японцы, державшие наготове свои фотоаппараты, о чём-то перешёптывались и кивали друг другу. Из распахнутой двери вышла Эмилия. Признаться, я была ошарашена: так она преобразилась. Та девчушка, сгорбившаяся над журналом, жадно листавшая его тонкие страницы, исчезла. За несколько минут она повзрослела лет на десять! Но она выглядела старше не из-за причёски: волосы были собраны в пучок и украшены маленькой красной розочкой, и не из-за яркой помады на её ещё детских губах, и не из-за тёмных густо накрашенных ресниц. У неё изменилось выражение лица! Беззаботная девочка теперь превратилась в молодую страстную женщину, испытавшую за свою недолгую жизнь много невзгод и успевшую хлебнуть горя. Наступила напряжённая тишина. Все замерли в ожидании. «Нет! – усмехнулась я. – Не может быть, чтобы ребёнок смог станцевать фламенко?!» В этой музыке и в песне нотки радости слышны, увы, так же редко, как и в нашей реальной жизни ... Как она, не испытавшая любви и боли утраты, может танцевать под музыку, рассказывающую о том, как нелегко добывается крестьянский хлеб и как трудна жизнь в глухой маленькой деревне у подножия скалистых гор, как возлюбленный ушёл на войну и не вернулся, как напрасно ждала его любимая, у которой глаза черны, как ночь?! Да что может знать о любви эта маленькая девочка в свои неполные четырнадцать? Разве ждала она тщетно своего любимого, всматриваясь в тёмный горизонт, разве стояла на коленях под звёздным небом, моля его о счастье, разве страдала и плакала навзрыд, так и не найдя взаимности? Это знаю я. Я потратила впустую столько лет, так и не встретив свою судьбу ... Как она может вложить в этот танец душу, страдать под плач гитары, мечась по маленькой душной таверне под восторженные возгласы пьяных туристов? Но Диего обнял гитару, и зазвучали первые аккорды. Эмилия, быстрыми небольшими шажками, пройдя между расступившимися зеваками, встала в освещённый круг и закрыла глаза. Зазвучала музыка – громкая, чёткая... В руках Диего гитара превратилась из куска деревяшки с натянутыми шестью струнами в нечто живое, дышащее и заливающееся слезами. С каждой минутой волнение слушателей всё больше нарастало и, казалось, что вот-вот что-то взорвётся и всё напряжение, скопившееся внутри, вырвется со страшным криком наружу, и ты, наконец, станешь по-настоящему свободным. Её легкое красное платье с многочисленными оборками, взмывающими вверх от малейшего движения бёдер, плотно облегало невысокую фигуру. Край её цветастой юбки взметнулся факелом прямо перед глазами, вспыхнул и тут же словно сгорел дотла в этих ритмичных, почти животных движениях. Твёрдая, как скала, гордая и своенравная, с высоко поднятой головой, она была одновременно неприступно холодной и страстно безумной, готовой отдать всю себя своей бешеной неукротимой страсти ... Стук каблуков по потёртому деревянному полу, как поступь сотни солдат в железных латах, идущих на свою последнюю битву, тело – прямое, натянутое, как струна, готовая вот-вот порваться, сосредоточенный взгляд, напряжённое лицо – всё это превратилось в сумасшедший сон, странное наваждение, которое овладело всеми в этом маленьком зале… Как раскаленным железом врезались в память её быстрые, почти лихорадочные движения и необыкновенно мягкий голос Диего, поющего о любви, жизни и смерти … Его песня – долгий стон, в котором отразились боль и страдание, от которого сковывает сердце, и ты никак не можешь успокоиться... Я слушала, затаив дыхание, с силой сжав обеими руками стакан, пытаясь поймать на себе взгляд танцовщицы. Её губы были плотно сжаты, а чёрные, сияющие в ярком свете глаза, казалось, смотрели куда-то вдаль, сквозь столпившихся людей, сквозь время и расстояние… Но вот её быстрый взгляд метнулся по лицам порозовевших и притихших от волнения туристок и на мгновение замер на моём. На лбу у меня выступил пот, и перехватило дыхание. В этом взгляде не было ни жалости, ни мольбы о помощи, только блеск – тот самый, режущий бритвой по глазам, не привыкшим к яркому свету, который однажды ранним утром ворвался в мою маленькую комнатку, когда я резким движением раздвинула настежь шторы и посмотрела на небо. Теперь я не зажмурилась и не прикрыла рукой глаза, как тогда, испытав сильную боль, в этот раз я с вызовом перехватила этот взгляд, пытаясь поймать всю его силу... И она, казалось, почувствовала это. Взмахнув краем платья и притопнув ногой, резким движением шагнула ко мне и протянула навстречу руку. В груди моей что-то взорвалось, ладони покрылись испариной, машинально руки сжались в кулаки, и я подалась всем телом вперёд. Так люди, не способные ходить, силятся встать с инвалидного кресла, пытаясь спастись от надвигающейся опасности. Вдруг я взлетела, оттолкнулась от стула и словно зависла в воздухе посредине зала… Я ничего не видела вокруг, только яркий свет и красный, в жёлтых цветах платок, танцевавший на её смуглых плечах. Не было больше ни голосов скопившихся тут людей, ни звуков музыки, только стук каблуков и непонятная тишина, обхватившая мою голову своими сильными руками. Я почувствовала вкус горечи во рту. Струйка пота медленно стекла по лбу и несколько капель упали мне на ресницы. Я ждала, как затаившийся зверь ждёт своей участи наедине с противником. Смогу я или нет? Хватит ли у меня сил и порыва, чтобы шагнуть вперёд? Теперь я ощутила вкус крови. От волнения я кусала губы и нервно теребила шнуровку на платье... Ждать больше не имело смысла. Или сейчас или никогда ... вырваться из этих тонких, но необычайно прочных сетей окружающего мира, его тесноты и гнетущего однообразия, улететь в совершенно иное измерение, полное свободы и огня, обжигающего моё разгорячённое тело. – Ей!!! – крик вырвался из моей груди и растворился в свете лампы где-то под потолком. Я шагнула вперёд и взметнула вверх руки. – Ей!!! – донеслось со всех сторон, и что-то подтолкнуло меня в спину. Я оказалась лицом к лицу с маленькой танцовщицей и почувствовала её частое прерывистое дыхание. – Ей! – звенело у меня в ушах и, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут. В диком порыве я метнулась в сторону и, запрокинув голову назад, развела руки и тут же, рывком опустила их, как будто сбросив с плеч неимоверно тяжёлую ношу. Медленно, слегка наклонившись вперёд, всё больше напрягая руки и расправляя плечи, я обходила полукруг скопившихся зевак, фигуры, одежда и загорелые лица которых слились воедино в тёмное пятно, в забор, окруживший меня со всех сторон и готовый вот-вот раздавить своей массой. Я остановилась и глотнула воздуха открытым ртом. И вдруг необъяснимая радость наполнила мою грудь, и я бросилась вперёд, к девочке, схватившей меня за руку, и мы закружились в бешеном танце, впиваясь взглядами друг в друга. Ноги как будто сами выбивали нужный ритм, а руки, повинуясь музыке, то и дело взмывали вверх над толпой и с силой уходили в стороны. Я хлопала в такт музыке в ладоши, и всё больше и больше моя спина выпрямлялась, и лопатки сводились вместе. Вперёд! К тому, что может почувствовать человек только однажды, в самое решающее мгновение своей жизни, вперёд, к неповторимому пику накала чувств и напряжённости, вперёд, только вперёд, не останавливаясь… под щёлканье кастаньет и стук каблучков маленькой танцовщицы! Струны гитары, казалось, вот-вот порвутся, а наши движения становились всё резче и сильней, наши руки переплелись в бешеном танце, я больше не могла дышать, краски смешались, всё вокруг кружилось и ревело... Дикий и страшный стон вырвался из груди гитары, и музыка резко оборвалась. В этот же миг я всем телом откинулась назад, взметнув руки вверх, к потолку, и ничком упала на пол, прижавшись лбом и губами к пыльному паркету. Всё замерло. Всё как будто исчезло, стёрлось с лица земли, и осталась одна я посреди неестественно огромного зала, залитого божественным светом. Сердце, за миг до этого бешено колотившееся в груди, казалось, тоже застыло. Вот она, настоящая любовь, в бешеной схватке победившая все невзгоды и пророчества. – О-о-о! У-у-у!! – разнеслось со всех сторон, зал взревел и залился аплодисментами. Я поднялась и растерянным взглядом обвела толпу. Я улыбалась, как улыбаются маленькие дети, да что там улыбалась, я смеялась, и по моим щекам текли горячие слёзы. Необъяснимое счастье захлестнуло меня со всех сторон. Я провела рукавом по щеке и, не сказав ни слова, рванулась к выходу, и толпа зевак расступилась передо мной.Под одобрительные возгласы зрителей я выбежала на улицу. Долго ещё где-то вдалеке слышался хриплый и восторженный голос хозяина бара, что-то кричавшего мне вслед… Я бежала по раскалённым полуденным солнцем камням, не чувствуя ни ног, ни тела, и остановилась, только когда совсем выбилась из сил. Дойдя до скамейки, укрывшейся в тени цветущих кустов, в небольшом скверике на площади, я буквально упала на её широкую тёплую спину. Вдыхая лёгкий, слегка сладковатый аромат цветов, я была счастлива. Я прикрыла глаза…положила руку под голову… и в мыслях унеслась далеко-далеко: поднималась над солнечным городом, над песчаным побережьем, над плантациями апельсиновых деревьев и бесконечными виноградниками…над высокими горами, покрытыми снегом, над голубой водной гладью с белыми барашками ... Я улетела далеко-далеко – на край земли, где, сделав всего один шаг, можно попасть в загадочную бесконечность, ощутить и узнать, что же такое истинная свобода и любовь… Да что я знаю о ней, великой любви, испытав всего несколько редких минут ложного счастья рядом с чужими мне людьми, хватаясь из последних сил за соломинку, боясь погибнуть в пучине неискренности и фальши? Что такое настоящая страсть? Что такое настоящая жизнь и любовь, которая не оборвётся с твоим последним вздохом. Я не знала, какая она, я не видела даже её тени, утешая себя самообманом столько лет. А теперь я знаю, мне рассказала о ней маленькая девочка в небольшом кафе на окраине затерявшегося в солнечных лучах городка ... и странный танец, спасший меня от безысходности... Прошло уже немало времени, с тех пор, как я, задыхаясь от волнения и страха, бросилась навстречу звукам гитары… Но где бы и с кем я ни была, как только услышу знакомые мне звуки, затаив дыхание, прислушиваюсь к своему сердцу, чувствую лёгкий холодок на коже, слышу ритмичные звуки маленьких каблучков юной танцовщицы, готовой разбить на осколки людские несчастья, чтобы любовь, взметнувшись в небо ярким огнем, горела всегда, не превращаясь в пепел. © Мария Серова, 2025 Дата публикации: 19.02.2025 23:39:18 Просмотров: 66 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|