Вы ещё не с нами? Зарегистрируйтесь!

Вы наш автор? Представьтесь:

Забыли пароль?





Общие литературные вопросы




Анатолий Агарков [2024-09-30 04:40:17]
Клуб любителей исторической прозы
Субъективные ответы на злободневные вопросы:
- Украина: кто, как и когда сделал её такой?
- европейские ценности: душа или тело?
- судьба гегемона: полный крах или задворки истории?
- третья мировая: уже идет или вот-вот?
Новости завтрашнего дня.

Страницы: 1 2 3

Анатолий Агарков [2025-02-01 06:03:29]
Незамысловато, но как бьет по сердцу. Хочется просить прощения у всех погибших малороссов, что так поздно – но все-таки пришли! И теперь мы здесь, и никуда не уйдем – пусть хоть вся Европа на дыбы встанет. А Америка сунется – разговор будет ядреный…
М-да… Беспощадная штука совесть…

Русский – значит, не сдается!
Русский словно – террикон!
Заслонив собою солнце,
Он земле отдаст поклон.

А Европа ещё ответит за безумие Украины. Сполна…
Саша почувствовал, как щека у него задергалась от нервного тика.

По ту сторону прицела
Поднял голову фашизм.
Не проедут БТРы, не проедут БТРы,
Не проедут БТРы… я отдал за это жизнь.

Тишина в палате длилась долго.
Не стерпел Гоша:
- Песня спелась… Ты живой, Санек?
- Спасибо, Георгий, душу тронул.
- Это хорошо! Все болезни от нервов. Переживай – клин клином вышибается. В твоем положении это полезно.
- Врачи говорят – лежи спокойно: само рассосется.
- А я тебе что – плясать заставляю? Лежи и переживай. В бой рвись. Хоти движения. Главное – желание. Если оно есть, организм сам справится с любым недугом…
Господи, как все вдруг сошлось в двухместной палате военного госпиталя. И Санина беспомощность, и раненый ополченец, и мама с дочуркой в «камазе», ответственность за которых с Готовцева никто ещё не снимал, и истекающий кровью, но не покоренный Донецк за окном…
Россия, она не далеко-далеко, а здесь уперлась острием в самое сердце. Дотянулась через километры, отыскала его на больничной койке и приказала – встань, сын мой, ты нужен мне.
Саня встал и пошел в туалет.
- Санек ты куда отправился? – удивился Гоша.
- Отлить.
- А пошататься, блевануть немного совсем не тянет?
- Нет!
- Чудеса…
Готовцев скрылся за дверью.
Когда вернулся и лег на кровать, Гоша спросил:
- Что голова – совсем-совсем не кружится?
- Немного есть. Но думаю, завтра смогу играть в футбол.
- Вот что песня животворящая с нами делает.
- Это да…
Когда пришли Оля с Кристиною, Готовцев их встретил сидя на кровати. Поймал мелкую, затащил на колени, погладил кудряшки, поцеловал темечко.
Удивилась Ольга:
- Как себя чувствуешь?
- Нет тошноты и головокружения – только слабость осталась.


Ответить
Анатолий Агарков [2025-02-04 05:28:33]
- Вот тебе и инсульт! – Оля обрадовалась. – И нейрохирурги Бурденко с отбойными молотками пусть отдыхают…
- Да не было никакого инсульта, - отмахнулся Саня. – Глюкануло голову от всего пережитого, а теперь отпустило. И этот в халате – сунул шпатель на язык, глянул в горло и определил инсульт головного мозга. Сегодня ещё отдышусь, завтра рванем домой. Нас ждут великие дела…
Оля неожиданно перекрестилась.
А Гоша буркнул:
- На этой проклятой войне шизофреником стать, как два пальца об асфальт…
После обеда началась гроза.
Окно было открыто, ветер упруго влетал в него и шевелил все, что мог.
Когда загремел гром, мелкая прижалась к маме, А Саня обнял их, унимая общую дрожь – так и сидели втроем на кровати, глядя в окно на капризы стихии. Она громыхала и выла, ожесточенно поливая город дождем. Ну блин, светопреставление!
Кристина вцепилась в руку Готовцева, как последнюю опору на земле. От её маленькой ладошки током пошла энергия по всему организму Саши. Уходила слабость, прибывала сила… Только тиком нервным щека заходилась.
Готовцев сам сходил в ординаторскую, удивив сестру – попросил разрешения погулять с семьей по территории госпиталя.
Деревья, кусты и травы умытые пахли русским полем. Солнце ластилось с неба. Природа будто говорила – какая гроза? ничего не помню, ничего не знаю, не при мне это было. И земля не казалась грешной. Но домой хотелось побыстрей уехать из этого прекрасного города Донецка, пронизанного насквозь канонадой…
Санек попросил Олю:
- Из цацек Кровавого Пастора подбери подарок невесте Гоши – скоро у них свадьба.
- А какого цвета у неё глаза?
- Не знаю, не видел…
Где-то за горизонтом жутко громыхало, но городские сирены молчали.
Не смотря на слабость, Саня чувствовал себя совсем отлично. Инсульт отменяется – начинается новая жизнь, которая сулит новые открытия, новые встречи и впечатления, или, может, смерть – много-много всего…
Округа клокотала артперестрелкой – кто-то кого-то подавлял, не трогая города. И это счастье! Ещё одну ночь продержаться, и домой… на Южный Урал.
Заглянули к Гоше в палату, пожелали спокойной ночи, и все втроем отправились ночевать в «камаз».
Сладко спалось.
Утром проснулся Саня свежий, полный сил, довольный. Проспал восемь часов – по его меркам это много.
Дорожки госпиталя так обыденно, почти по мирному подметал мужик.
Выпили чаю.
Готовцев покурил на лавочке . Наслаждение во всем теле не покидало его.
Оля выбрала изумрудный кулончик на золотой цепочке для невесты Гоши – глаза у девушки зелеными оказались.
Прощаясь с врачами Готовцев рассказал почти реальную историю о своем чудесном выздоровлении – глотнул водки, послушал песню, хорошо выспался и снова готов к труду и обороне Российской Федерации…
В ответ слушавшие, все как один, улыбались – ага заливай нам, а то мы не знаем: не болел ты, а прикидывался.
Ну, не верьте…
В палате втроем исполняют неподражаемый смех – подраненный Гоша, вместе с Кристиной и Олей, заливается как ребёнок. Ей-богу, так только дети могут смеяться.


Ответить
Анатолий Агарков [2025-02-07 05:32:04]
Готовцев пришел во время – сосед по палате начинал новую историю о своих похождениях на хуторе, где он жил когда-то парубком. Вечера, скажем так, на хуторе близ Диканьки – новая версия.
- Один мужик любил спать в саду, когда тот в цвету – на телеге среди яблонь и груш: рай земной. Мы её потихоньку укатили на кладбище и там оставили меж крестов. А он проснулся только утром и прибежал домой в одних подштанниках весь перепуганный. То-то смеялись над ним…
Сейчас почему-то нет.
- Ну что, - спросил Оля, - тебя отпустили?
- А кому я здесь нужен?
- Счастливчик, - вздохнул Гоша.
- Ты давай оперируйся и на свадьбу нас пригласишь. Скажи мне номер мобильного – будем созваниваться.
Жизнь щекотала и веселила Гошу последние минуты – гости засобирались в дорогу.
Прощаясь, ополченец сказал коротко:
- Доброй дороги.
Все прозвучало в этих словах. В них содержалась великая сила благословения остающегося в аду к отъезжающим в рай. Донбассцы иначе не могли относиться к русским – от них в прямом смысле зависела их жизнь. Они знают, если россияне не вступятся, их убьют и сотрут в порошок. И развеют по ветру прах…
Ехали по городу и прощались – весь разодранный, но не согнутый Донецк вдохновлял своей умиротворяющей внешностью лета, да так, что казалось – все плохое для города уже случилось…
Что-то нацики примолкли – не обстреливают на прощание.
При желании можно было обнаружить другой смысл тишины: эй вы, гости с Южного Урала, понаехавшие на Донбасс, мы вам добра не хотим, но и зла не желаем; имейте в виду – ещё раз появитесь, убьем; так и знайте!
Готовцев с мелкой помалкивали, а Оля упражнялась в философии:
- Если первую половину жизни жить правильно, то вторую можно прожить как угодно. Если сначала жить неправильно, то второй половины жизни может не быть совсем. А может времени не хватить, сноровки или желания. Или некому будет учить правильной жизни. Значит, надо жить правильно с самого начала. Поняла дочка? А ты любишь шалить…
Перед выездом из города зашли в кафе перекусить. Заказали солянку, жареную картошку и пельменей, которые, если не съедят, возьмут в дорогу…
Поели, сели в машину, поехали дальше.
Хотя постов было много, фуру с челябинскими номерами никто не останавливал. Махали с обочины Оле и Кристе на их приветствия из кабины.
Ощущения катастрофы в воздухе не витало. И слава Богу!
- Едем домой! – сказал Саня и засмеялся.
Выглядел он счастливым.
Оля с Кристиной засмеялись. Просто так, за кампанию – и на фоне разрушений и последствий артобстрелов (пожарищ, к примеру) выглядело это немного цинично.
Саша и Оля одновременно подумали – смех не уместен, они выглядят циниками. Циниками они и были…
А что надо было делать? Ехать и плакать каждой разбитой хате или сгоревшему подворью? Вокруг был не прежний пригород, а свалка – битые кирпичи, поломанные плиты, всякий мусор – обычные пейзажи постоянно обстреливаемых мест…
Оля дозвонилась до Красноселки. Включила громкую связь.
- Мы едем. Дня через два будем дома. Саша скажи что-нибудь моей родной тёте.
У Готовцева голос был веселый


Ответить
Анатолий Агарков [2025-02-10 05:28:03]
- Вы там сильно рисковали? – спросила Нина Николаевна.
- Было дело. Но все обошлось.
Ольга отобрала телефон:
- А теперь Кристю послушай.
Мелкая звонко исполнила детскую песенку:

У маленькій у хатині на тепленькій кожушині,
Хтось дрімає хтось муркоче спозаранку спатки хоче.
У весь вечір, цілу нічку не зімкнула вона вічкі,
Зашукала хитру мишку, натрудилась вона трішки.

- Бабушка Эльза спит? Если нет, дай ей трубочку.
Но в трубке пошли помехи, и связь оборвалась.
Ольга не сильно расстроилась:
- Ладно, приедем наговоримся.
Проехали дорожный знак.
- Прощай, Донецк! – сказала ему Оля.
Саша добавил:
- Буду скучать…
Оля покосилась:
- Все пучком?
- Космос! – насыпал Готовцев о чувствах с горочкой.
У Ольги сегодня день философии. Выдала мудрость:
- Мне кажется, малороссы хотят воевать – можно ведь уехать в Россию, спрятаться где-нибудь, не ходить на призывной пункт. А они идут – добровольцами, на войну. Нравится мужикам и хлопцам это дело, пахнущее дымом, порохом и железом...
Саня с недовольством подумал – мужа вспомнила, и сказал так:
- А может, их ненависть гонит – желание отомстить за погибших близких и родных…
В кабине на авторадио пел Киркоров о казаках, которым мама часто говорила…
Впереди маячила Россия…
Приехали в Красноселку через два дня без приключений и дорожных неприятностей.
Только открылась дверь квартиры, Ольга бросилась на шею Нины Николаевны:
- Мы приехали, тетя Нина!
Толкнула дверь в спальню.
- Бабушка Эльза, давай вставай – пирушку закатим. У меня есть шампанское!
Увидев застеленную кровать, остановилась на пол пути.
- А где бабушка Эльза?
Нина Николаевна:
- Она умерла, Оленька. На следующий день после твоего отъезда. Очень любила тебя – не вынесла разлуки. А потом, Донбасс – это страхи Божьи: там мама твоя погибла. Бабушка так переживала за тебя…
- Что же ты не сказала?
- Не смогла. Ты и так в пекло сунулась – к чему лишнее горе на психику? Нет, не могла…
Дойдя, как сомнамбула, до кровати Оля упала на неё животом. Сунула личико в подушку. Глухо сказала:
- Саша, закрой дверь. Не пускай Кристину сюда. Я поплачу…


Ответить
Анатолий Агарков [2025-02-13 05:12:44]
Мелкая исследовала двухкомнатную квартиру. Засекла кошку на кухне. Погналась за ней. Та в гостиную и под диван.
Кристина легла на палас, наблюдая за Муркой и размышляя – понимают ли русские кошки украинскую мову?
Тут её подхватила двоюродная бабушка – закрутила-затормошила-затискала так, что у бедного ребенка ручки и ножки болтались, как у тряпичной куклы. И кудряшки волос растрепались по плечикам.
- Ах, какая чудесная девочка! Красавица! Вылитая мама в детстве…
Нина Николаевна кривила душой – ни черточки корейской не было на чисто славянском личике юной уроженки города Харькова. Разве только глаза были мамины – озорные, любопытные, бесстрашные…
Хозяйка квартиры на диван села, поставила внучку между колен, стала причесывать.
Покосилась на Саню.
Очень заметная, но непонятная связь молодого человека с племянницей Олей интриговала её. Она решила задать ребенку провокационный вопрос:
- А скажи, дитятко, где твой папка-то неразумный?
И мелкая выдала голосом звонким:
- Татко мій поїхав бити москалів. Коли всіх поб'є, нас забере!
Немая сцена…


Ответить
Анатолий Агарков [2025-02-16 05:43:40]
Псы Америки

Фонд Правосудия

Уже слетелись к полю вороны,
чтоб завтра павших рвать подряд,
и «С нами Бог!» – по обе стороны
в обоих станах говорят.
/И. Губерман/

1

Оля предложила Сане:
- Тетя Нина спит в бабушкиной спальне, мы с Кристей на диване в горнице уляжемся. А тебе постелю на полу в кухне. Ты не обидишься? Я приду ночью…
- Нет, милая, не придешь – постесняешься. Ночевать я поеду к брату. Он здесь неподалеку, на Спиркиной заимке живет.
- Главврач красногорской больницы Глеб Викторович – твой брат? – удивилась Оля.
- Старший. Умный. Образованный. Я перед отъездом не смог попрощаться с ним, а надо было поговорить. Так уж сейчас заодно… У него и банька есть.
Короче, уехал.
Глеб увидел, обнял, воскликнул:
- Брат, так рад тебя видеть! С ночевкой? Я сейчас баньку подтоплю…
В предбаннике Глеб с Александром, оба Викторовичи, пили чай с коньяком.
- Ну что, Украина совсем с ума сошла или наполовину? Расскажи о своих подвигах в Незалежной.
- Война там идет – жестокая и странная. Хотя, можно войной происходящее не называть – взять у Путина термин «специальная военная операция». Но ненавидят они нас люто. Ненавидят все русское. И день ото дня круче…
- Ты уже второй раз мотаешься в Донбасс. Что-нибудь поменялось за это время?
- Тогда ещё не было СВО, тогда ещё нас боялись.
- А теперь?
- Ненавидят.
- Все украинцы?
- Кастрюлеголовые все. И Америку тогда так не поминали – больше в Европу рвались. А теперь превозносят Штаты, как верховное Божество – и молятся, и готовы на любые жертвы, чтобы прадедушке Байдену угодить…
И ещё Саня поведал брату:
- Раньше на Украине другие были герои, а теперь почитаются исключительно прислужники Гитлера. Памятники им ставят…
Старший брат покивал головой:
- Может быть, память кончилась, оборвалась связь времен, что-то заклинило в головах, раз вместо шляп кастрюли стали носить. Раньше хохлы верили Советской власти – теперь стали свидомыми, забыв прошлое. Нового человека Украины будут звать хомо амнезикус…
Глеб умел говорить умные вещи.
После бани застолье в семейном кругу.
Саня похвастал наградой от самого министра Госбезопасности ДНР.
Глеб потребовал:
- Покажи.


Ответить

Страницы: 1 2 3