Анатолий Агарков [2024-09-30 04:40:17]
Клуб любителей исторической прозы

Субъективные ответы на злободневные вопросы:
- Украина: кто, как и когда сделал её такой?
- европейские ценности: душа или тело?
- судьба гегемона: полный крах или задворки истории?
- третья мировая: уже идет или вот-вот?
Новости завтрашнего дня.

Анатолий Агарков [2024-11-24 05:17:58]

Бросить козла – отдохнуть?
Нет, надо двигаться, пока не упаду. А может, и не упаду. Каких-то триста шагов осталось…
Остатние силы покидали Саню – казалось, что вместе с жизнью. Ну, еще немного… Последние шажочки… Чтобы не на землю скинуть эту тушу (потом ещё поднимать!) а на пол фуры, дверь которой благоразумно приоткрыта.
Опрокинув ковер с Турчиновым к мебели, Готовцев опустился на землю и некоторую малость лежал без сознания. Когда очнулся, подумал – много ли времени прошло? Вокруг была ночь.
Теперь надо подняться в фуру, сдвинуть шкаф к борту и в образовавшуюся щель, протащить Кровавого Пастора до его «гроба», минуя все препятствия в виде мебели.
Мышцы почти онемели и не чувствовали боли. Но она должна быть. Такая нагрузка без последствий не бывает…
Ольга кемарила в кабине.
- Где мелкая?
- Спит.
Саня взобрался на свое место.
- Все нормально?
- Груз на месте. На спине припер.
- Сам управился? Что ж меня не позвал?
- А с девочкой кто? Напугать её в такой ситуации легко.
- Ну, прости дуру. Чаю сейчас попьешь с беляшами или уже на ходу?
- Подожди с хавчиком – дело есть. Ты умная и должна дать совет – что мне делать?
Саня достал из кармана пачку евро.
- Вот таких денег на столе у клиента в кабинете осталась стопка на целый рюкзак. Может, вернуться и забрать? Деньги нам не помешают.
- Это евро? Целая куча! Но же опасно!
- Там все тихо. Охрана спит вечным сном. Посторонних никого нет. Так может, сходить – что скажешь?
- Так! Стоп! За сколько ты управишься?
- Да минут за двадцать. Дай твой рюкзак.
- Войдут?
Должны. Если что, наволочку прихвачу – в рюкзаке всяко разно нести удобнее.
- Саня. А может не надо? И так сильно рискуем…
- Оленька, деньги сами идут нам в руки. Это судьба.
- Ты – мужчина, тебе решать.
- Ну, тогда я пошел.
- Угу. Буду с нетерпением ждать…
Саня шел с больными ногами, больными руками, спиной и грудью, и даже легкими, будто надсаженными, но думал, что новый груз пушинкой покажется…
На вилле было семь человек – и это, не считая хозяина. Повар Митроха, Митрофан Иванович, мужчина пятидесяти шести лет, небольшого роста, толстый, лысый, суетливый, не поехал вечером домой, а остался на ночь в подсобке спать – тесто для выпечки поставил на кухне.
Спокойно спал, не слышал шума-возни вокруг дома и в нем. Заполночь проснулся на тесто взглянуть. По дороге обнаружил труп охранника. Испугался, присел, притаился, вслушиваясь в ночные шорохи. В доме было спокойно.
Митрофан Иванович скинул тапочки и на цыпочках отправился на второй этаж.
Там трупов нет, но есть один непорядок – дверь в кабинет хозяина распахнута, и в нем горит свет.


Ответить

Анатолий Агарков [2024-11-27 03:42:26]

Самое тяжелое было решиться к ней подкрасться на четвереньках и заглянуть внутрь. Это понятно – без воли на то хозяина, повар Митроха и полицию бы не посмел вызвать. Надо знать, что происходит. Или уже произошло…
И вот кабинет… Он, кажется пуст, и в нем тишина. Впрочем, от сквозняка тихонько шелестят шторы лоджии.
Если смотреть с точки зрения голых фактов, то можно, кажется, и на ноги встать. Только поднялся, увидел деньги на столе – много денег, целую пирамиду ассигнаций. Нет, скорее, многоэтажный дом! Просто американский небоскреб какой-то из европейской валюты!
Митрофан Иванович был, безусловно, трусом, но прагматичным. Кроме того, вид денег и отсутствие хозяина вдохновили его на решительные поступки.
Рассовав несколько пачек по карманам, повар Митроха обеспокоился мыслью – что же все-таки произошло? Если хозяина убили, где его труп? Если похитили, то кого убили? Надо посмотреть всех охранников и решить, что делать дальше. Деньги толкали на служебное преступление.
Митрофан Иванович все обошел, обнаружил охранников, вернее их трупы, а еще двух собак, но хозяина не нашел. Что делать? Вызывать полицию? А деньги? Как с ними быть?
Кроме того, Митроха знал – где-то у босса есть сейф в кабинете. Почему бы не попытаться его найти? Те, что на столе, унести он всегда успеет. Почему бы не попытаться прихватить больше? Никто не мешает – на вилле лишь трупы и тишина...
Судьба дала ему шанс. Скажем так, после всех приступов трусости Митрофаном Иванычем вдруг охватила холодная ярость и раздражение. Он даже готов был убить за это бабло – было б кого и из чего! Может, вооружиться стволом одного из охранников?
Ну что же, война добралась до него. И не смерть ему прочила, а немыслимое богатство. Вот привалило счастье поварюге несчастному!
В поисках сейфа повар Митроха шарил по кабинету, а в душе распалял ненависть к шефу. Знал, чем в турчиновской клинике занимаются доктора.
- Как ты их, а? – бубнил Митрофан Иванович. – Об этом в приличном обществе не говорят! Но как ты их, а? Резал! Рубил! Расчленял! Чтобы достать из груди или брюха нужную человеческую деталь…
Он уже кажется был в тихой панике, но не от страха.
Надо ли комментировать ситуацию? Человека скрутила золотая (в данном случае валютная) лихорадка.
На его лице не было страха, только уверенность и раздражение – время идет, но где же сейф? Обязательно нужно найти – мало ему денег, что на столе. Они – не вершина айсберга. Митрофан Иванович знал – Турчиновв страшно богат. Где же его миллионы? Шанс выпадает один раз! Потом всю жизнь будет жалеть, если сейчас его не использует.
Нашел он хозяйский сейф – стоило сразу догадаться. Раз на столе деньги лежат, Туркеев откуда-то их достал. Повар захотел промочить горло дорогим коньяком – сунулся в секретер и там обнаружил дверцу в сейф. Открытую! И деньги пачками в нем, и драгоценности в ларце резном, и деловые бумаги в папках – все аккуратно по полкам разложено.
А теперь, внимание, вопрос – как это все унести?
Митрофан Иванович беспомощно огляделся – мать моя женщина!
Призадумался повар. Сильно так призадумался. И не о том, как он с ними будет жить – где их прятать, на что тратить. Для начала их надо было отсюда вынести. Завернуть во что-то и унести. Пусть это будет покрывало…
Раскинув его на полу у стола, первым делом столкнул пачки евро. Оттащил в сторону, взял за край, потряс, чтобы деньги в середку скатились. И начал опорожнять сейф, стаскивая его содержимое на покрывало.


Ответить

Анатолий Агарков [2024-11-30 05:30:57]

Можно сказать, что мы подошли к самой кульминационной сцене этой памятной ночи.
Только Митрофан Иванович дрожащими от напряжения пальцами связал в два узла за концы все содержимое покрывала, в открытую дверь кабинета Туркеева вошел Готовцев Александр с пистолетом в руке, чувствуя себя королем ситуации. Надо же было такому случиться!
- А это хорошая мысль, в покрывало всё увязать – я вот рюкзак принес. Ну-ка подними. Тяжело? Да я-то покрепче тебя.
Саня подумал – пора знакомиться.
- А ты кто? И что ты тут делаешь?
- Кухар. Заночувати. Тісто поставив – треба стежити. Встав серед ночі, а тут всі побиті...
- Встал среди ночи, а тут адская кухня! Ну и ты сразу хозяина грабить. Нехорошо.
Митрофан Иванович смущенно пожал плечами.
- Ты один?
- Схоже, що так. А з вечора було вісім, вважаючи господаря.
Похоже, не врет – размышлял Готовцев. Он последним на вилле остался. Простой повар, но придется мочить – выбора нет. Дело делается серьезное – свидетелей не должно остаться. Меня об этом предупреждали. Господи! Что за ночь проклятая – столько крови на руках! И душ человеческих! И денег…
А что творится в его душе – ни одного культурного слова нет описать, только мат.
Задавая логичные вопросы, он распалял себя, чтобы повара замочить без жалости и угрызений совести. Чувствовал себя сильно уставшим не только телесно, но и душевно.
- У тебя родственники есть?
- Бувши. Навіщо?
- Черкани адресок, я им денежку перешлю – скажу от тебя.
- Та я сам донесу.
- Ты сейчас умрешь. И, пожалуйста, не скули, не ной – будь мужчиной. А то пристрелю просто так, и родня не получит твой посмертный подарок.
Митрофан Иванович понял – это конец: хоть плач, хоть проси, хоть в ногах валяйся… Нет, не ангел перед ним, а москалюга проклятий, гад, но человек, вроде бы, порядочный… Как-то сомнений в этом не было. Самое обидное – никто не видит и не узнает, с каким достоинством он умирает. Убийца не в счет.
Повар взял на столе записную книжку хозяина и авторучку с золотым пером – написал адрес и ФИО своей совсем уже слабенькой матери, которую сам лет десять назад сдал в дом престарелых, угрызаясь совестью. Если деньги дойдут, хоть условия ей поменяют. Впрочем, только надежда без всякой уверенности – люди все воры и сволочи, начиная с него.
Наверное, хорошо вот так умирать, когда на жизнь наплевать. И оставаться в уме, и твердой памяти. И с осознанием того, что после смерти твоей одной сволочью станет меньше. И от этого станет легче…
Готовцев тянул с расстрелом. А Митрофан Иванович сидел за столом, катал ручку в пальцах и думал, что убийца его – не добрый, не злой. Какой был, такого и послали небеса. Возблагодарим же Господа Бога.
Впрочем, умирать-то совсем не хочется.
- А ти прудкий хлопець.
- Меня ждут. А я тут с тобой тяну. Треба кончать…
Повар начал креститься, шепча молитву, которой не помнил.
В голове у Сани был сумбур, но на лице холодное выражение. Сейчас он был внешне спокоен, но не сильно внутренне. Шестеренки в его голове складывали пазл убийства медленно, но верно.
Пазл ещё не сложился, а время шло – его ждали в машине, дорога, в Донбассе...


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-03 05:15:37]

М-да… Если бы не конспирация, не стал он этого мужика убивать. Вот не хочет душа и все. Отпустил восвояси и денег бы дал. Но не судьба…
Ещё минутку… сейчас… сейчас… В голове у него все уляжется, он взглянет на ситуация здраво и прагматично… И нажмет, наконец, курок.
Прозвучал шлепок о колено. Митрофан Иванович, мужчина пятидесяти шести лет, ткнулся лицом в столешницу.
Саня подхватил узел с награбленным, взглянул, но не взял записку со стола, думая, что когда-нибудь ему станет стыдно за это, и вышел из кабинета.
По дороге к машине в диверсанте Готовцеве проснулась память прошлой жизни.
Был ли он добрым?
Да.
Был благородным?
Да.
Все, финиш! Куда-то все подевалось, и Александр Викторович Готовцев стал хладнокровным убийцей.
Он хотел жить другой жизнью – любил машину, поездки, свою работу…
А кто он теперь?
Знать, понимать и осознавать – вещи разные.
В этом плане удобно иметь семью – на неё всегда можно спихнуть вину за все свои злодеяния: мол, ради дочери, ради жены, ради их благополучия... А когда ты один, вся ответственность на тебе…
Закинув узел в кабину, Саня втиснулся сам.
- Вот, теперь мы с тобой миллионеры в валютном измерении.
Ольга вопросов не задавала – только кивнула. Налила Сане кружку чая горячего, подала беляши в целлофане. И только потом спросила:
- Ничего не изменилось в наших отношениях? Я хочу тебя принять таким, какой есть – видела добрым, видела злым. Теперь ты богат. Что-нибудь поменялось?
- Я понял о чем ты, - сказал Саня с полным ртом. – Мы можем в Донецке расстаться или в Челябинске, поделив поровну это богатство. Если я тебя не устраиваю, ты свободна от всех обязательств. Заведи себе гарем из мужчин. Говорят, арабы – самые сексуальные. Купи негра, китайца… Только индийца не бери – у них самые маленькие писки на свете. Хотя, парадокс – Индия занимает первое место в мире по изнасилованиям…
- Что ты плетешь? - удивилась Оля и прижалась к его плечу. – Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Никто мне не нужен кроме тебя.
Проглотив пережеванное, Готовцев сказал:
- На досуге подумал – смотреть страху в глаза иногда бывает полезным.
Допив чай, Саня взялся за руль, глубоко вздохнул и признался:
- Сегодня я застрелил семь человек и благодарю Всевышнего, что среди них не оказалось ни одной женщины.
- Не стал бы стрелять?
- Пристрелил, а потом бы страдал.
- Война нас меняет. Но что будем с этим делать?
- Уберем пока в спальник. И вы с мелкой там поедите – дипломатия на дорогах закончилась: мы идем на прорыв. Все, кто нас остановит, приговорены к смерти.
- Зачем же так? Может попробуем сумму взяток увеличить.
- Какие взятки, милая? Ты выйдешь из кабины и станешь заложницей. А начни они стрелять по кабине – здесь же Кристина! Делаем так – вы не высовываетесь, если я останавливаюсь, лежите молча пока не вернусь. А я чуток проеду в сторону и, топая к патрульным, пересчитаю их, а потом всех ухлопаю. Когда спохватятся – мы уже будем далеко. Идем на прорыв – церемонии в сторону.
- А если случайная машина подвернет?


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-12 05:28:59]

- Значит, им не повезло.
- И детям?
- Про детей ничего не скажу – пока не готов. Но молю, чтобы их не было в случайных машинах, и машин самих. Идеализм проходит, так или иначе…
- А ты растешь в моих глазах, - тут же обломала малину Оля.
- Понимаю. Давай делом займемся. Как там мелкая – спит? Мы не раздавим её узлом с деньгами?
Олю мучили другие мысли. Близость дочери как-то особенно на неё повлияла. Она стала внимательнее приглядываться к партнеру по операции. Плохо идеализировать человека. Простого водителя. Шоферегу. А теперь ещё он стал убийцей. Сердце ныло. Как он будет относиться к её дочери, когда станет отчимом? Выдумал прозвище ей – Мелкая. Отшлепать советовал. Шутил, наверное… Теперь вот деньги… О, Господи, а впереди ещё дорога полная опасностей…
Все крутилось в голове. И хотелось надежного спутника. А Сашка сам на взводе. Ему понравилось стрелять в людей. Это заметно. Мальчик в войну заигрался…
Как же паршиво на душе!
Я не приемлю убийств – думала Оля. – До глубины души поражает смерть людей. Как меня не готовили психологи Госбезопасности… Мне просто нечего было возразить. Молча со всем соглашалась ради спасения дочери. А сейчас не могу согласиться с Сашей. Что-то мешает. Идеалы? Наверное… Надо думать о мелкой… Тьфу, вот привязалось! … А остальные все мысли прочь! Идеалистка я? Да! Как же паршиво…
Но Готовцев снова стрелять собирается. Во всех, кто его остановит. Во всех, кто станет случайным свидетелем. А вдруг это будут дети? Дети ни в чем не повинные! Он говорил, что любит детей. Но если возникнет ситуация, он будет стрелять и убьет…
И Ольга ничего сделать не может. Идет война. Будь она трижды проклята!
Вытерпит Саня такую нагрузку или полюбит убийства? Говорят, привыкают и даже удовольствие получают нажимать на курок, целясь в людей…
Оля представила его лицо, его глаза… Что в них? Ненависть или страх? А ей что сказать?
Узел сбагрили в спальник. Пора и Оле туда. Она вдруг бросилась в объятия Готовцева.
- Саня, милый мой! Ни о чем не думай, не переживай – сделай все, чтобы мы прорвались. Я верю в тебя. Наши с Кристиной жизни в твоих руках.
Он смеется в ответ? Это нервное. Сколько может вынести человек?
Ольга перекрестила водителя:
- Благословляю тебя на все! И помни – я тебя никогда не брошу!
А сколько пыла-то в голосе. Есть все-таки в кульминационных ситуациях свои плюсы.
Улыбка сама наползла на физиономию Готовцева. И хоть она была нервная, Олю это не покоробило.
- Буду помнить, - сказал Саша, и повисло молчание.
- Нам бы с Кристиной сейчас уснуть и проснуться в Донецке.
- Кажется, мелкая уже спит. Полезай к ней, обнимитесь, притихните и не мешайте мне прорываться. Остановка только по нужде.
- А я зараз хочу пі-пі... – писк мелкой из спальника.
- Сходите с мамой. А если страшно, с собой возьмите пистолет.
- Вылезай и пошли, - потребовала Оля.
А потом пришли и легли спать.
Мир почти застыл. Нет больше девочки, её мамы. Есть только я – думал Александр – и АПБ в набедренном кармане. Я спокоен, сосредоточен. Думаю о вариантах решения проблемы. Альтернативы уничтожения патрулей нет. Прорваться, увезти свою семью из глубокого тыла врага… А потом – забыть все и жить с чистого листа. Лучшее из возможных решений.
А сейчас – прочь сомнения! Есть только я, машина моя, дорога и цель… Мы обязательно прорвемся, несмотря ни на что! Смерть не для нас – мы выше её! Потому что Бог с нами. В этом безумном мире Турчиновых, Зеленских и прочей мрази Он не позволит нам умереть. Само Мироздание за нас. Потому что мы – Правда и Жизнь!


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-15 05:15:53]

Прорыв

Рыбак умнее охотника –
зачем куда-то идти, когда добыча сама на крючок лезет?

На белгородскую трассу вышли благополучно. Теперь по прямой до границы. Саня боялся – будет хуже. Ведь это была самая необычная ночь в его жизни. Но почти пустая ночная дорога успокаивала и приводила нервы в порядок – дыхание стало глубоким, мышление плодотворным. Можно забыть о проблеме, но вот она о тебе вряд ли забудет. Это точно…
Следующие пару часов было тихо, даже не привычно, учитывая количество предыдущих событий этой ночи. Но, как говорится, все только начиналось…
А пока Саша думал о своем насущном.
За буквально месяц он умудрился обзавестись семьей. Аномально быстро не так ли? И тому есть причина – война.
Ольга – идеалистка, гонимая виной перед дочерью в самое пекло, но желавшая по жизни банального человеческого счастья в уютном закутке.
Кристина – дитя, но не по годам расчетлива, хитра и умна. Это, должно быть, от папы-хохла. Крайне забавна, когда рассуждает. Умеет засыпать самостоятельно – без обязательных перед сном сказок. Одаренная! Уже сейчас (в три годика!) с помощью мамы учит буквы русского алфавита, чтобы читать самостоятельно. Заставлять бесполезно, но имеет желание…
Да…
А потом случилось это…
Не все опасности в мире явные. Здесь не было патруля...
Но давайте-ка по порядку.
Была заправка на дороге. Туалет. Горячее питание.
- Чего-нибудь хотите? – спросил Саня дам и свернул с дороги.
Барышни отправились в буфет. Готовцев в туалет. Вернулся – в кабине никого. Пошел на розыски. За столиком шумно сидела группа парней из когорты мажоров. Блатная «Тойота» с правым рулем на стоянке, должно быть, их средство передвижения. Развлекается молодежь «золотая» - будущие кавалеры параши, а может, и олигархи: как жизнь повернет.
А Саня подумал о них так…
Выкормыши и псы Америки, выпущенные на свободу из ящика Пандоры киевским майданом, они уже почувствовали всю прелесть момента - грабуй награбоване! Несокрушимый базис законов, на котором зиждился любой режим прежде, универсальное мерило всего на свете, та великая ценность, ради которой продавались души, становились раком и на колени, вдруг утратил свое значение. Его Величество Доллар вторгся на Околицу. Она в одночасье стала Великой, и все кастрюлеголовые попрыгунчики хором вопили, уподобляясь нацистским приветствиям фашистской Германии: «Слава Украине! Героям слава!» И цель ими была определена – москаляку на гиляку!
Один, с фиолетовым ирокезом на бритой бестолковке, клеился к Ольге.


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-18 05:05:01]

- І що ви сподіваєтесь отримати від неї? – обозначил Саня свое присутствие, наконец-то блеснув знанием мовы.
- Зроби так, щоб тебе я тут не спостерігав, - ответил фиолетовый могиканин.
- Це моя сім'я, - не согласился Готовцев с таким раскладом.
- Ну тоді, забирай дитину і смикай звідси.
- Ти хочеш мою дружину? За гроші або нахаляву?
- За гривні? Це дивлячись як дасть.
- Так що ж ми тут стоїмо? Ходімо в машину. Там є спальник для вас. А ми з Христиною поки погуляємо, - Готовцев взял ребенка на руки и пошел к фуре.
Приставала Олю за руку:
- А ніч перестає бути нудною. Чула, що чоловік сказав? Пішли покувиркаємося...
Ольга напарника поняла и, включаясь в игру, мажору сказала:
- Руками не мацати, а то женю.
Саня зашел за машину, открыл дверцу.
- Полізти. Тут зручніше, - и подсадил Олю.
Только сунулся «ирокез» за нею, Саня быстрым и ловким движением схватил его за подбородок и затылок двумя руками. Хруст позвонков был громким. Готовцев сломал парню шею, свернув бестолковку на бок. Держал в руках и смотрел в стекленеющие глаза – в них угасало неверие. Взгляд «могиканина» был устремлен в будущее, которого у него больше не было. Только прошлое…
Оля от ужаса рот открыла и прикрыла его ладонью. Приставала ей вдруг показался временно ожившим мертвецом. Во всем его виде просматривалась какая-то печать безнадежности. Казалось, он уже не принадлежит этому миру – хотя это было на самом деле.
Саша вполголоса, почти шепотом, озвучил результат своего труда:
- Готов могиканин.
Это было настолько созвучно её мыслям, что Оля почувствовала, как что-то дернулось и сжалось в груди у неё. Она не удержалась и спросила:
- Как это?
- Насовсем.
Рядом Кристина стояла и плакала.
И только Готовцев улыбался гримасой, достойной голливудского маньяка.
Он так хотел покувыркаться с моей женой – думал с издевкой о только что убитом им человеке.
С холодным взглядом на все окружающее оттащил труп в ближайший кювет.
Подал Оле ребенка и приказал:
- Полезайте в спальник. В ближайший час-два нам предстоит гонка с преследователями.
И сам залез в пассажирскую дверь, чтобы мажоры у буфета не всполошились раньше времени.
Такой неприятный инцидент случился на дорожной заправке вблизи Пирятина – как утверждали дорожные указатели и автонавигатор.
У Сани осталась от него блуждающая улыбка на лице. А глаза… их надо видеть. Вот такие диагнозы с точки зрения психиатрии. И это печально.
Меньше чем через час мажоры на «тойоте» обозначились за спиной… Резкие ребята! Догнали, сигналить начали, требуя остановиться. В открытые окна махали руками. А что ещё можно сделать? В потасовке машин их легковушке явно не хватит сил. Даже подставив задницу, от удары фуры можно улететь, кувыркаясь, через кювет.
Но ребята упертые – едут сигналят, кричат, махают… Шмальнуть, видать, нечем.
Саня не их боялся, но дорожного патруля или случайной машины, груженой вояками. Тогда да… Надо кончать сейчас. Опустил стекло, в левую руку взял пистолет и выстрелил через крышу «тойоты» водителю в голову.


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-21 05:30:05]

На полном ходу иномарка с визгом и скрежетом ткнулась в переднее колесо «камаза», развернулась поперек дороги, перевернулась и, кувыркаясь, взмыла в воздух, перелетая через кювет.
- Что там? – спросила Оля?
- Мелкая спит?
- Кажется, да.
- Еще четверо хохлов к праотцам отправились в красивом полете…
Вдох. Выдох. Все хорошо, Ольга Алексеевна. Так надо. Другого выхода у Сани не было. И слава Богу, Кристиньку укачало. А что происходит, потом осмыслю. Мы едем – и это главное.
Хотя Оля морально была готова к скромной жизни и даже лишениям с отцом Кристины или в качестве матери-одиночки, но, чего греха таить, грело душу ощущение грядущего достатка и безопасности с удачливым Сашей.
Только романтик Готовцев с гитарой и песнями в последнее время запропал куда-то – теперь чаще ассоциировался с чем-то жестким, холодным и острым, как клинок из «гробика» его ножа или кусок стекла в полете…
Но и обстоятельства складывались подстать. И как будто схлестнулись стихии две – бешенные, непокорные, стремительные. Счет в этой борьбе – кто кого – шел на секунды. Саша сражался за себя и за них с какой-то звериной мощью и остервенением – искажаясь лицом, сотрясаясь всем телом от напряжения. И, слава Богу, Готовцев пока не проигрывал!
Единственное, чего Ольга боялась, что у Сани в таких передрягах возникнет и укоренится в душе дикая, жгучая и неиссякаемая ненависть ко всему окружающему. Такое бывает, говорят врачи. А у Готовцева к тому же задатки – он не терпел общепринятых правил и при случае ложил на них с пробором. На долго ли хватит ему в Донбассе природой данного милосердия?
И не понятно что с Сашиными мозгами. Ольге теперь казалось, что он не думает, а просто знает, что надо делать. И делает, и побеждает – и все ему удается. Казалось, что мудр в одночасье стал, как сказочная сова.
И время он интересно воспринимал – от события к событию, а не по часам суток. Это сложно понять и объяснить…
А вдруг он однажды себя поставит вне морали и вне правил? Наделает подвигов на два обелиска. Что тогда делать?
Александру, понятно, все эти бабские домыслы побоку – он думал об Ольге.
Идеалистка, считающая убийство грехом – что с неё взять? С возрастом такое проходит. С её авантюризмом рано или поздно точно пройдет. Он сам был таким когда-то. Сколько раз только за эту поездку в его представлении трещала по швам картина прежнего мироустройства. Но тренировки в Госбезопасности ДНР явно себя оправдали. Впереди еще будут капканы и сети, а в пункте назначения их ждут с нетерпением. И они обязательно доберутся…
Улыбка сама наползла на лицо.
- Оля.
- Да.
- Думаю, жертвы эти не последние. Буду ещё убивать.
Случались минуты, когда Готовцеву лучше не перечить. Сейчас такая была… А Ольга… Она готова пойти за таким мужиком хоть куда!
Оля лишь одного боялась – как бы не проснулся в Саше древний мужской инстинкт – жажда крови. Или, как говорят в Донецке, изнывающем от обстрелов и ненавидящих нациков до беспредела – фронтовой психоз. А это весьма страшное желание. Оно настолько сильно, что нет никаких сил сопротивляться. Волю, совесть, жалость – все прибирает к рукам жажда смерти других, желание убить во что бы то ни стало.
- Я поняла. Не буду мешать.


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-24 05:21:16]

- Не выпускай мелкую из рук. Все будет хорошо. Я вас вытащу из этого хохлацкого дерьма.
- Какой же ты у меня хороший!
Кто, я хороший? – подумал Саша – Ну и ровненько!
Колесо судьбы не сбавляло ход.
Начал накрапывать дождь. Он и туман приблизили свет фар к самой машине. Естественно, скорость резко упала.
Накинув на плечи камуфляжную куртку, Готовцев чутка приоткрыл окно, предварительно спросив Олю:
- Вам не холодно там?
Теперь, покуривая, наслаждался сырой свежестью от набегающей воздушной волны.
Патрулей, слава Богу, нет и кордонов тербатов тоже. Подберемся поближе к границе, а там – дорога выведет нас на российскую территорию. Хоть бы погранпост и КПП были последними препятствиями. Мужики не должны подвести – подсобу с воздуха обещали и вышлют. Заверяли по-взрослому принять на себя все неожиданные неприятности. Так договаривались. Так было условлено. Маячок включен. Фуру уже должны отслеживать на дороге из космоса…
Знать бы заранее, как оно на самом-то деле будет…
Хотелось сказать самому себе: «Расслабься, старик, все будет чики-пуки!»
Только подумал, и вот тебе на – прямо по ходу впереди, неизвестно откуда возникнув, вертолет-разведчик К-52 кого-то расстрелял на дороге из автоматической пушки кинжальным огнем.
Это был блокпост ВСУ. Саня проезжал мимо него минут через десять. Несколько тел тут и там валялись – признаков жизни никто не подавал. А налет продолжался не более пяти секунд – выкосили, как траву. Спасибо, ребята! Фуре одной точно бы здесь не прорваться.
Вертолет, обозначившийся огнем автоматической пушки, отстрелявшись и не встретив никакого сопротивления, пропал во мраке и мороси ночи. К-52 «Аллигатор» вскрывает чужую границу как банку шпрот и даже небо над линией фронта ему подвластно. Он делает коридор на трассе, по которому на суд народный везут в Донецк Кровавого Пастора…
Еще обещали в случае угрозы с воздуха звено истребителей, очистителей неба. Теперь Саня верил – подкинут, если потребуется. Его отслеживают, ведут и оберегают. Все будет чики-пуки…
Они с Олей кто? Диверсанты-разведчики? Штирлицы 21-го века? Вдвоем в окружении врагов. Но Россия, родное Отечество, помнит о них и заботится. Что ни говори, а со столь подкрепленными истиной убеждениями (налет на блокпост вертолета вдруг) жить на свете куда веселей, и работа спорится.
- Что это было? – спросила Оля.
- Мелкая спит?
- Кажется, да…
- Дорогу нам вертолетчики расчищают. Скоро граница…
И в этот момент из темноты справа на проезжую часть выскочил вояка ВСУ с автоматом. АКМ он держал в руке над головой и второй махал водителю, призывая – остановись, мол, друг, забери меня. Должно быть, с блокпоста уцелевший.
Ни грамма не сомневаясь, он шел навстречу. И Саня смог бы затормозить, но он нажал педаль газа. Звонко ударился автомат о кабину, глухо столкнулись тело с бампером… И вроде все
Только надо же было такому случиться – Ольга выглянула в этот момент из-за шторки спальника. Видела всю картину – человек навстречу, столкновение… Непроизвольно вскрикнула. Проснулась Кристина, испугалась, заплакала в голос…


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-27 05:35:02]

Черт! Черт! Черт!
Готовцев яростно, как последний раз в жизни матерился не вслух, но про себя – будто взбесился.
Добавляя крепким словом – мать-перемать! – скорости «камазу», который все дальше уходил от руин блокпоста. Теперь только вперед! Надо жать, жать и жать, пока нацики не опомнились, иху мать…
Должно же быть у ребенка настоящее детство!
Размазывая случайные капли дождя по щекам, Готовцев думал, остервенясь – если пассажирок своих потеряю, ствол в пасть и застрелюсь к херам собачьим!
По другому никак – либо прорвемся, либо останемся здесь навсегда. Для всех троих одна судьба!
Саня надел на голову ПНВ и выключил фары с габаритами – так надежнее – но скорость почти не сбавил. Надо спешить, а если задавит кого – так здесь наши не ходят.
Чтобы отвлечься от плача перепуганной Кристины и успокаивающих уговоров её мамы, Александр вот о чем настроился поразмыслить.
Война идет – несет народу смерть, раны и слезы, потерю близких и имущества… Некогда цветущий край стремительно превращается в руины.
Но Украина не только жертва геополитики сильных мира сего, а и мощнейший насос перекачки из кармана в карман огромных валютных средств. У президента и аппарата свои потоки обогащения. Мутные реки торговли приносят деньжата олигархам. Конечно, копеечка, но весомая перепадает на долю боевиков – ВСУ и наемников. Не зря же они кровь проливают (кацапскую) и дома разрушают (кацапские). Кастрюлеголовые новоарийцы (головорезы нацбатов Околицы) тоже воюют не запросто так.
И ведь каждому по заслугам его.
Зеленскому бабки за то, что артистично умеет ходить по миру с перевернутой шапкой.
Олигархи все распродают – и родное украинское, и завезенное с Запада.
ВСУ и наемникам – высоко оплачивая работа и возможность пограбить, поизмываться над гражданским населением.
Нацикам – душу потешить в кровавых расправах над пленными москалями, своего кармана не забывая.
У Америки с ЕС, как известно, денег невпроворот и большое желание извести Россию на нет. Все устремления сейчас сошлись в одном жизненном пространстве под названием Украина.
Более-менее наблюдательные понимают, что майдановское помешательство зародилось не на пустом месте. Когда кто-то сходит с ума, а уж тем более целая нация, признаки ощутимы достаточно загодя. Ведь кто-то же умудрился напомнить некогда вольному казацкому народу в вышиванках и шароварах, с чубом на темечке о прежней майдановской трескотне. Возродили героев прошлого – Мазепу, Шухевича, Бандеру и даже батьку Махно…
Дедушка Сорос?
Накинулись англомовные на Ридну Нэньку со всех сторон – стали её оружием снабжать и учить, как москалей побеждать, какими по жизни самим быть…. По фигу все: пусть хохлы гибнут в жестоких боях, лишь бы России навредить.
И вот результат.
Саня, завершая раздумья на эту тему, к двум задачам операции – умыкнуть Туркеева и спасти ребенка – добавил ещё одну: изо всех сил, не беря в плен, уничтожать нациков Околицы. Такие нелюди не исправимы…
Но это уж как получится.
Ему рассказали реальный случай в школе Госбезопасности ДНР.


Ответить

Анатолий Агарков [2024-12-30 05:39:28]

Поймали нацика-диверсанта, корректирующего по рации огонь на Донецк своей артиллерии с той стороны. Сидит связанный, желваками играет. А тут снарядом с той стороны – бах! – несколько человек в клочья. У одного из оставшихся в живых ополченцев началась истерика – бьет пленного по голове прикладом, орет что-то несусветное. А тот, не отворачиваясь и не пригибаясь, смотрит на мучителя в упор. И во взгляде одна лишь ненависть, ненависть и презрение…
Вот откуда это у них? Разве дончане пришли к ним в Донбасс, разве они обстреливают города Украины?
А когда боец передернул затвор, пленный чуть выпрямился и расправил плечи.
Так могут умирать только русские. Так что же мы – со своими воюем?
Какой-то абсурд! Как сон, изначально нереальный.
А потом заставили присутствовать на допросе пленного – все это из программы подготовки диверсантов.
Меж собой Саша и Оля перемолвились – деваться некуда и, дай Бог, чтобы не пригодилось на практике.
Так нет…
Допрашивали здорового молодого мужика лет тридцати пяти – диверсанта с той стороны. Для начала усовестили – ударом приклада сломав ключицу – потом стали спрашивать.
Мужик все отрицал и мотал головой.
Один офицер кивнул понимающе, взял автомат у бойца охранения, как-то франтовато его покрутил в руках и неожиданно очень сильно засадил мужику стволом в солнечное сплетение. Тот отдышался, обвел окружающих безумным взглядом и в знак согласия отвечать на вопросы закивал головой.
Что-то спросили, что-то ответил…
Тот же офицерик со словами: «Ах ты, мразь вонючая!» - от всей души ему носком берца въехал в лицо. А когда тот, захрюкав, растянулся на земле, добавил ещё – промеж ног. Допрашиваемый завыл и забился в судорогах.
Инструктор, приведший на допрос Саню и Олю, объяснил суть происходящего – наглядная агитация для идущих за линию фронта: лучше не попадаться. А потом спросил то ли в шутку, то ли всерьез у курсантов-диверсантов:
- Кто-нибудь хочет его убить?
Оля попятилась, от испуга открыв рот.
Инструктор Саше:
- Тогда ты давай. Это приказ.
И подает АПБ.
Мужика подняли на колени. Он что-то бормотал себе под нос.
Готовцев медленно поднял пистолет, аккуратно большим пальцем спустил предохранитель, взвел курок. А потом нажал пусковой крючок.
Пуля пробила лоб мужику и отшвырнула тело назад. Он посучил немного ногами в конвульсиях и затих с иронично-жизнерадостной, прямо демонической улыбкой на окровавленном лице. У Смерти иногда бывает чересчур специфическое чувство юмора...
Саня опустил курок, поставил пистолет на предохранитель и вернул оружие инструктору.
Делать здесь больше нечего. Втроем вернулись в учебный корпус.
Сейчас, вспоминая сей эпизод, Готовцев думал о первом убийстве, как об этапе подготовки – ничего более. Он мужчина – должен привыкнуть…
Другое дело диверсант Ольга, видевшая расстрел своими глазами впервые в жизни. Для неё это была заслуженная казнь нацика «с той стороны» - может, повинного в гибели её матери. Как-то так она внушила себе, стараясь сильно не переживать. Когда пытали, было мучительно смотреть, а смерть – избавление. Своеобразный гуманизм. Так рассудила. И Саша, по её понятиям, вел себя достойно – дал человеку помолиться.
Им объяснили – без такой подготовки за кардон не пускают.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-05 05:04:55]

Но Ольга не парень, а женщина – ей поддержка нужна, а не дружба, когда все поровну. Это Готовцев понимал. Из них готовили команду, а получилась семья. И мелкая кстати пришлась – Сане она очень понравилась.
Вот как жизнь интересно складывается.
Годы спустя смешно будет вспомнить, но вся эта нелепица была сейчас чистой правдой.
И оставалось только гадать, что ждет их впереди.
Не дай Бог – полный абзац. И это на последних-то километрах...
Чувство опасности, притупленное расстрелом блокпоста К-52, обострялось с каждым поворотом и к тому же в геометрической прогрессии. Иногда Сане казалось, что все происходящее с ним всего лишь сон, фантазия или вымысел. Он не мог никак додумать, осмыслить неожиданные озарения, которые возникали в переутомленном событиями мозгу.
Светало. Денек обещался быть погожим. Туман и дождь позади остались, за Опошней…
Прямой связи нет. Едет и едет фура вперед. А что там ждет? Скоро граница. Что еще предстоит диверсантам с ценным грузом?
Тут где-то впереди лупанули по-взрослому. Ну вот дождались…
Наверняка, спецназ или кто там есть расчищает пограничный переход от нежелающих пропускать. Весело включились в бой автоматы: на слух – штук десять. И ещё что-то бухнуло. Крупнокалиберный пулемет кашлем зашелся…
Понеслась война, твою мать! А до дома осталось всего ничего – песня такая была…
Что же вы раньше-то делали? Мне что, через бой прорываться? – думал Саша, притормаживая машину. А потом припарковал её к обочине и мотор выключил.
Ничего другого не оставалось – не лезть же на рожон, в самое пекло…
Ну а что делать?
Прислушался – лупят густо, но в основном автоматы. Как говорится, по попке похлопывают – лежи, мол, сука и не высовывайся.
Граната рванула, ещё одна… Крики, маты… Ни людей, ни машин не видно. Где же прикрытие с воздуха?
Такое впечатление, что спецназ на засаду напоролся. А может, к украинским погранцам подкрепление вовремя подошло. Но вот техники не видать, не слыхать ни РПГ, ни минометов… Чуть ли не рукопашная схватка идет впереди…
Саша дверь кабины открыл для лучшей слышимости. Колени высунул наружу. Разобрал на них АПБ – магазин вынул из рукоятки, добавил патронов. Передернул затвор, поставил на предохранитель…
Щасс, суки, побазарим. Быстро с вами разберусь.
Оля вылезла из спальника.
- Ты куда, милый, собрался? Хочешь чаю?
- Конечно хочу.
Ольга захлопотала.
- А что там за пальба?
- Нам путь расчищают. Последняя застава кастрюлеголовых.
- Ты не туда часом собрался?
- Да куда я от вас. Сижу вот, кляну их страшными карами…
Оля подала кружку с чаем:
- Как говорил Иван Крылов: «Хоть слышит ухо, да зуб неймет…»
- Именно про наше положение. Мне бы сейчас крупнокалиберный пулемет – ребятам помог.
- И получил ответный огонь. Лучше сиди. Или давай назад сдадим – слишком близко подобрались: выстрелы будто бы за углом. Кристинка проснется и испугается…


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-08 05:15:21]

- Нет, правда, - Саня прицелился из АПБ в пролетающую ворону. – Мне бы сейчас пулемет, я их заставил буги-вуги долбать.
- Кому им? Никого не видать.
Скорость восприятия, не подстегиваемая кипящим адреналином, иная. Время всегда течет по-разному. Память тоже избирательна. Первыми возвращаются самые сильные впечатления. Шоковые… Как выстрел пушки например… Или очередь из автоматической, когда она над головой…
Мир от неба до самого земляного нутра внезапно лопнул от оглушительного разрыва крупнокалиберного снаряда. Или это была ракета, прилетевшая наверняка с украинской стороны в эпицентр схватки – наши по своим не бьют: это нацики.
М-да… серьезные силы в дело вмешались – где же поддержка с воздуха?
В местечке автоматной стрельбы громыхнуло по новой.
Оля права, близко мы к границе подобрались – подумал Готовцев. – Если боевики ВСУ закопают спецназ Донецка, нам придется менять дислокацию и искать другое место прорыва.
Над тополями, где шла автоматная перестрелка, вырос утес из пыли и дыма.
Готовцев почувствовал что-то вроде морской болезни – подташнивание, отстраненность от событий и потерянность в этом мире. Будто контузило звуком разрыва.
Штурмовик с истребителем пронеслись над головой в ту сторону, откуда стреляли пушки. Хвала Всевышнему! – закроют им пасть! А на пограничном КПП по-прежнему строчили автоматы короткими очередями.
Тем временем, еще два снаряда прилетели и разорвались, добивая украинских погранцов и их противников.
Проснулась мелкая, но не плакала, а жалась к маме.
На дороге со стороны границы показалась открытая (без верха) машина с водителем и двумя пассажирами.
- Ой, что сейчас будет! – испугалась Оля.
- Полезайте в спальник и не маячьте, - потребовал Саня. – Попробую отбрехаться или перестреляю.
Дамы спрятались.
Готовцев, приготовив к бою АПБ, мысленно угрожал гостям незваным – смелее, суки, ближе, ближе…
Понял, что это донецкие ополченцы в камуфляже не сразу.
Они остановились, выскочили, осмотрели фуру, а уж потом в кабину:
- У вас все в порядке? Мы привезли вам связь.
У одного на плече была портативная радиостанция.
- Первый, первый, я седьмой – фура у нас под контролем.
Саше передал микрофон на проводе:
- Умеете обращаться? Вас просят.
Сухой командирский голос:
- Готовцев? Груз цел и с вами?
Саня нажал тангенту:
- Да это я. Груз со мною, про целость не знаю – лежит упакованный.
- Микрофон передай капитану. – и уже ополченцу. - Что вам нужно для завершения операции?
- Вертолет сопровождения. А лучше два. Стоять не возможно: бой разгорелся не на шутку – может случайно зацепить. Надо идти на прорыв.
- Понял. Добро.
- До связи. Вертушки ждем.
Пристроив «уазик» рядом с фурой, ополченцы вышли в поле озирать окрестности с обеих сторон. Капитан остался возле кабины.
- У нас есть сухой паек. Не хотите ли подкрепиться?


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-11 05:24:55]

Из спальника высунулось премиленькая Олина мордашка:
- А мы вас чаем горячим угостим.
Капитан улыбнулся:
- С удовольствием.
Угостились, бойцам по кружке налили, разговорились…
- Думали, тихо возьмем – не получилось: вон какой шухер устроили. А тут артиллерия подключилась. Но её «стервятники» должны замочить. Наша задача – вертолетов дождаться и на прорыв.
- Ещё стреляют.
- У них там бетонные подземелья – наружу не сунутся. На верху мы – усе, кастрюлеголовые, сливайте воду. Только нам они по барабану – вас проводим и сами уйдем.
- Раненые и погибшие есть? – спрашивает Оля.
Капитан молча кивает, а потом добавляет:
- Мы их сразу увозим на свою сторону.
Не суетные ребята ополченцы пьют чай и прислушиваются, оглядываясь. Дорога на Писаревку свободна – черт знает кого может принести.
Но раньше всех подлетели два «крокодила» Ми-24. Покружили, зависли, поговорили по рации – предложили двигать вперед. Красавцы! Все летчикам завидуют… По определению – элита вооруженных сил.
Говорил же Глебище Сане – учись, братуха, тяжко жить неученому. Теперь вот вертит баранку. А мог бы рукоять управления вертолетом…
Кавалькада из «бобика», фуры и вертолета отправилась в сторону границы. Один крокодил поднялся выше и улетел вперед. Где-то над КПП пошипел НУРСАМи, порычал пушками и улетел с чувством исполненного долга.
Вслед за ополченцами фура рванула, набирая скорость. Теперь путь должен быть свободен. На всякий пожарный ещё один Ми-24 трещит над головами.
Скоро-скоро будем на Родине!
От души вертолетчики приложились… Там и так уже ничего живого не было от хохлацкого артобстрела, а тут вовсе – огрызки фундаментов былых зданий, словно гнилые зубья дракона из мертвой земли торчат. Ополченцы между ними – все живы-здоровы: раненых и убитых уже увезли. Потери всегда есть – издержки войны.
А вот ВСУшников по частям будут закапывать. Их тут достаточно. Мелкие и несчастные, когда дохлые. Бесово отродье! Для чего только мамка их на свет блеванула, недоносков? Хай им не ладно будет! Хотя, куда уж неладнее?
Саня по сторонам головой вертит – такое зрелище видит впервые. И что-то на душу накатило, злость взялась откуда-то – Украина це Европа; и с Европой то же будет, если не успокоится.
Мелкая с мамой в спальнике прячутся – шторку закрыли от греха.
Последние километры на пути к Родине.
На нашей стороне суета – много машин, людей в форме российской армии и погранвойск.
Капитан отвалил куда-то, махнув Сане рукой.
В кабину «камаза» проводник забрался – прапорщик из Госбезопасности ДНР. Уникальный военный – персональная легенда министерства. Инструктор по подготовке диверсантов, в просторечье именуемый – Дуся. Редкий зануда. Кликуха и та самим Проведением выбрана, вместе с фамилией Дунаев – под характер. Одна хорошая черта в человеке – порядок любит во всем идеальный, за что и не люб курсантам с офицерами.
В проводники на «камаз» напросился сам, чтобы в пути-дороге из Сани и Оли выпытать все подробности героического круиза в неформальной, так сказать, обстановке. Ему для дальнейшей службы пригодится – отличный опыт успешной операции.
Как сел, так и трещит без умолку – Сашу с Олей пытает, и мелкой досталось.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-14 05:28:45]

Впрочем, Кристина была рада усатому дяде и охотно общалась с проводником.
Он просил её:
- Говори на русском языке.
- Як же я говорю?
- На украинском…
Проехали Белгородскую область. Уже в ДНР проводник Дуся поинтересовался:
- Всю ночь за рулем? Вам, наверное, отдохнуть надо? Успеем приехать – теперь уже дома.
Готовцев:
- Я привычный. И потом – какой отдых в пол уха, в пол глаза? Сдадим груз, схожу в баню и завалюсь в гостинице на кровать. Вот это отдых!
А про себя добавил в рифму – ети ж его мать!

Эпилог

Ты всегда будешь в ответе за того, кого ты приручил.
/де Сент-Экзюпери/

Короче, облажался Готовцев по полной.
Вынесли мебель из фуры, пенал достали, открыли, ковер размотали, а Турчинов мертвый. Обоссанный, обосранный, но не живой. В какой-то момент со страху сдох – но не задохнулся точно. Условия были почти комфортные, да сердечко, видать, не выдержало нагрузки – темень, неподвижность, страх перед будущим. Кончился Кровавый Пастор в дерьме и позоре…
Пушилин смотрит на Саню, как на ребенка, у которого одна ножка короче другой и головка вава, говорит:
- Надеюсь, будет справедливо, если я тебе ни копья не заплачу. Что привез, то и получил. Попробуй продать его в Британский Музей.
Это он так пошутил.
Сане стыдно оправдываться – мол, все сделал, как учили. Себе-то он дочку привез и бабла немерено. С ГРУней, конечно же, рассчитается. Перед Пушилиным стыдно.
Министр ГБ сам подошел, по плечу похлопал и сказал:
- Ты, парень, все сделал правильно, молодец. Главное – прикончил Турчинова. Но не судьба, видать, Красному Пастору висеть на площади имени Ленина. АПБ оставь себе – пусть будет наградой. Я тебе на него документы оформлю.
- А что с трупом будет?
- Кинут в воронку от снаряда, присыплют щебнем, закатают асфальтом и навсегда забудут.
Ну вот, а Пушилин нос воротит. Ему еще попадет от Путина, если Президент России узнает о террористическом методе операции.
Вонючий Турчинов, тем временем, лежал на ковре никому в таком виде не нужный.
Так паскудно закончилась блистательная операция. Вспоминать тошно…
А пока получили документы и вещи, оставленные в Министерстве Госбезопасности ДНР перед круизом за линию фронта.
Оля с теткой своей созвонилась – сказала о главном: «Кристину мы свистнули у свекрухи», не вдаваясь в подробности. Все, мол, ништяк – скоро будем.
По интернету «В кругу друзей» списался Готовцев с ГРУней.
Бывший житель Вавилона:
- Привет, москаль, как ты?
Готовцев:
- Нормально.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-17 05:53:36]

ГРУня:
- Когда в Донецк вернулся?
Готовцев:
- Вчера.
ГРУня:
- Как груз?
Готовцев:
- Сдох подлюга по дороге!
ГРУня:
- Не заплатили?!
Готовцев:
- Мне нет. Тебе да.
ГРУня:
- Когда перечислишь?
Готовцев:
- Да прямо сейчас.
Содержательный диалог…
Саня из своей заначки платил. А мог и не раскошеливаться – хохлу-то поганому? Но ГРУня, он хоть и враг, но слово свое сдержал. Да и Саня так рассудил: долг – дело святое. И пусть что противники – по уму, они были партнерами в этой диверсии.
Кому-то может быть не понятно, но Готовцев жил своими правилами.
Что тут героического – быть честным с врагом? А ничего! ГРУня свое дело сделал, почему же потомственный уральский казак Александр Викторович Готовцев должен сподличать? Самое позорное дело в жизни – это подлость. Пусть даже на войне…
Но не путать с военной хитростью!
Скажите, какой может быть долг перед врагом – зачем отдавать ему миллион? Честь и слово мужское? Херня это все, когда бойня идет – пьяные сопли на красной скатерти. Сказал бы – должен? прощаю! – свободен, ГРУня. Но нет…
И перечислил Саня ГРУне на Яндекс-мани один миллион рублей из своих шоферских сбережений.
Странно, но Готовцев не считал уже ГРУню непримиримым супротивником – не было ненависти к нему. Это когда до печенок проймет, выкрутит изнутри, согнет, сожмет до боли в груди, вот только тогда начинаешь понимать, кто твой заклятый враг.
Мысленно Саня ГРУню представлял в узких штанишках, туфельках лаковых… Интеллигентишка киевский с грудью впалой. Вряд ли с таким при встрече стал бы тискаться – обниматься, брататься, плечами касаться… Хотя есть что совместное им вспомнить.
Отмяк Саша, вернувшись в Донбасс – стерли с него присутствующие рядом дамы, Оля с Кристиной, налет дорожной огрубелости, зверство военное. Видеть начал людей и жизнь – глаза жестокостью залитые на украинских дорогах, слезой прочистились и прозрели.
Спасибо, Господи! Все хорошо…
В тот же день Саня сходил в баню и славно попарился.
Потом пили с Олей пиво живое из полторашки пластиковой прямо в кабине, загадывая назавтра рвануть в Челябинск.
Утром Готовцев проснулся и понял, что заболел. Мутило, крутило нутро, кругом шла голова. Возникло противное ощущение – словно кто-то живой и противный поселился внутри, елозит там, возится, ноет – и, сука! – не выгонишь…
Хотел сходить в кустики по нужде, но почувствовал, что ноги у него не такие послушные, как хотелось бы. Ничего, сейчас разгуляется. В такие минуты всегда знаешь: надо начать, а там пойдет.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-20 05:30:19]

Спрыгнул с «камаза» и упал, ткнувшись лицом в асфальт, до ссадины разбив лоб. Хотел подняться – его мотает и тошнит, ноги совсем не держат. Вырвало. Уперся разбитым лбом в фуру и справил нужду.
Кое-как забрался в кабину, лег и спросил Олю:
- Ты спишь? Вызови «скорую» - мне плохо.
«Неотложка» приехала. Глянул мужик в белом халате на кислющую морду пациента, небрежно приподнял большим пальцем левой руки правую бровь Александра и веско сказал:
- Мы забираем тебя.
Вдвоем с медицинской сестрой довели до машины, уложили в носилки, увезли.
К обеду Оля с Кристиной разыскали Саню в военном госпитале, в двухместной палате с туалетом.
Оля к Готовцеву:
- Как себя чувствуешь?
- Тошнит, голову кружит…
- Отравился? Врачи что говорят?
- Подозревают инсульт. Спрашивали – перегрузки были? А я до сих пор себя проклинаю, что Кровавого Пастора на плечах нес – тот ещё носорог. Надо было довести до фуры и там клёкнуть. А лучше вообще никуда не водить – шлепнуть в кабинете и деньги забрать. Столько трудов коту под хвост – кто знал, что он сдохнет?
- А ещё последствия, - поддакнула Оля, намекая на кровоизлияние в мозг. – Как лечить собираются? Что обещают? Есть перспективы?
- Врач говорит, два пути у меня на выбор – в Москву к нейрохирургам из Бурденко на трепанацию черепа, или здесь – покой и недвижимость: глядишь рассосется утечка крови, залившая какой-то сегмент мозга.
- Ты что выбрал?
- Лучше уж здесь.
- Лучше в России, чем здесь…
До конца дня Ольга побывала у главного врача госпиталя и выпросила разрешение поставить фуру на территорию учреждения в зеленых насаждениях. Уговорила водителя «скорой» перегнать «камаз» на новое место. Парень дал во временное пользование защитную сетку зеленого цвета. Помог натянуть. Фура стала незаметной для камер вездесущих дронов ВСУ…
Дончане охотно шли навстречу россиянам, приезжающим в Донбасс с гуманитарной помощью, и помогали всегда, чем могли. Ведь из России доброхоты не просто привозят продовольствие, стройматериалы, нужные вещи и топливо, они в пустых фурах с собою увозят из охваченных огнем территорий тревогу, страх, голод, неуверенность людей в завтрашнем дне.
Двадцатидвухлетнего соседа по палате звали Гошей – лежит с осколочным ранением, ждет операции. Из ополченцев. Бывший шахтер. Потухший взгляд переставших улыбаться глаз. Сеть окопных морщин. Тонкие нервные губы простого честного парня – отца еще не родившегося ребенка и гражданина созданной в огне артобстрелов молодой Донецкой Республики. Хлопец пошел защищать свою Родину. Сам. По велению собственной совести…
Гоша поведал Саше:
- Я мотострелок. Доброволец. У меня хронический гастрит – и бах! – осколок в желудок. Операция будет, может, излечат. Врачу сказал – он: «Учтем». Если комиссуют, женюсь. Подруга ребеночка ждет – некуда больше женихаться. Представляешь – оказалась невинная. И с первого раза залетела. Такие дела, брат…
Рассказал о родителях и друзьях. Все пока живы и здоровы, даже не ранены – он единственный. Впрочем, они не воюют. Уйти на бойню – это его выбор. А также – умирать, быть калекой… какая судьба выпадет… Ко всему готов


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-23 05:09:03]

Гоша в детстве и юности был падкий на ласку – теплолюбивый. На войну попал – огрубел. Господь с ним в какую-то свою игру забавляется, лепит из парня что-то нужное себе…
И вылепил. Хлопцу нет и четверти века, а у него уже своё кладбище – полхутора бы уместилось в могилы его врагов…
У Саши внезапно заломило в затылке. Он покрутил шеей и нарвался на головокружение с тошнотой. Хорошо раковина рядом с кроватью…
Отплевавшись, умывшись, лег в кровать и сказал Гоше:
- Оставался бы дома…
- Вот и невеста моя то же самое говорит. А как я останусь? Придут нацики – что с нами сделают?
- А если на войне убьют?
- Пока везло – только ранение.
Вечером, когда Оля с Кристиной ушли в «камаз» ночевать, Гоша достал бутылку водки.
- Давай выпьем.
- Без того голову сносит.
- Клин клином вышибается. Пей. Если загнешься, значит судьба такая твоя.
Саня выпил, выблевал, но немного и хмеля прихватил – стало чуть легче.
Где-то начало громыхать. Над городом завыли сирены воздушной тревоги.
Сестрица еще днем инструктировала – если по лестнице спуститься в подвал, то будет бомбоубежище; персонал и ходячие больные скрываются там во время тревоги, а не ходячие лежат в палатах, ожидая своей судьбы…
- Ты пойдешь? - спросил Гоша. – И я за компанию.
В темноте лежали на кроватях, прислушиваясь к взрывам.
- Пока жив и в силах держать автомат, артиллеристов ВСУ повсюду буду расстреливать без всякой пощады прямо на месте, - сказал Гоша, скрипнув зубами.
Саша буркнул:
- Палачом станешь, и на старости лет совесть замучает.
- А ты сам-то весь такой в белом? Такой благородный и пушистый? Значит, не воевал. Я бы рассказал тебе, да не люблю. Война – это грязь, пот, дерьмо, кровь и слезы. Нет там никакой романтики…
Гоша плеснул водки в стакан, залпом выпил.
- У нас была другая жизнь, которая – ты слышишь меня? – никогда больше не вернется! Я был нормальным человеком. Страна была нормальной. Жизнь тоже была нормальной. Пришли нацики и начали творить бесчинства – как тут терпеть? Я пошел в добровольцы.
Откашлявшись, сплюнул в судно. Приложил руку к повязке на ране в животе, поморщился и продолжил…
- Однажды страну сдали этим тварям! Мразь бандеровская откуда-то повылазила. Думали, что Советская власть их вбила в землю по самые ноздри… Ан нет! Хотя на Майдане-то буйных было всего пара сотен. С дубьем и булыжниками – весь мир ухахатывался…
Гоша снова налил и выпил.
- А теперь они у власти. Создали армию и в НАТО просятся. Лупят по нашим городам их оружием. Если бы не Россия, вообще кердык.
- Теперь мы единое государство, - вставил Саня. – Своих в обиду не дадим.
- М-да… Война разыгралась не на шутку. Выстоим?
- Если совсем силы иссякнут, взорвем весь мир к чертовой матери!
Гоша выпил ещё и заметно охмелел.
- Наши, не наши… Ты понимаешь, что теперь все население Украины кровью повязано. Они хотят уничтожить Донбасс. А я бы Киев спалил к чертовой матери за все хорошее… Ридна Нэнька Украина… Это не родина, это ад, из которого каждый вырваться рад…


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-26 09:01:06]

Гоша снова налил. Его развезло.
- Вам в России хорошо – едите, спите, спокойно дышите… К вам не залетают в окна снаряды… Я как подумаю о своих близких, с ума схожу.
- Так что же не отвезешь свою семью в спокойную область? А сам воюй…
- А не хотят. И мародеров боятся, и вообще привыкли… А я, беспокоясь за них, пью перед сном – иначе никак.. Но не сопьюсь, ибо помню – нам надо ещё победить укропов поганых.
- Сопьешься, если каждый день по бутылке глотать.
- Нет! – пьяно заорал Гоша. – Мы все погибнем. И Россия нам не поможет. Сдали сорокапятимиллионную Украину в одночасье без боя и Донбасс сдадут. А потом и до Кремля нацики доберутся…
- Эк тебя запугали… Шел бы ты на гражданку.
Гоша уставился осоловело в пространство, сполохами освещенное за окном, и мотнул головой.
- Посмотрим.
А потом водка закончилась, и Гоша понемногу успокоился. Даже частушку спел перед сном:

Трупы плыли по Донцу –
Мертвые укропы.
Так в Европу вы рвались,
А попали в жопу.

Наконец, ополченец уснул, не дождавшись конца артобстрела.
Нельзя сказать, что он шибко обозленный или очерствевший душой – просто выжгла война что-то внутри. А что осталось мирное время покажет…
Саша смотрел на него и думал – вот она, боль Украины, ещё не испитая до дна. Вот только где оно, дно это? Кто его мерил, копая? Под чей рост и силу?
А войне все равно, чем заполнять могилы – любовью ли ненавистью, добром ли злом, счастьем ли горем… Вольготно смерти на бойне кровавой.
Смерть ради будущего. Оно ведь все равно однажды настанет. И будет Украина нашей. А Америка за океаном – там и останется. Нам есть чем её достать, если понадобится.
Но пока Ридна Нэнька зазывает к себе всех, кто мог бы наказать, проучить или просто укусить Россию в бессильной злобе. Околица готова стать плацдармом для всех армий мира, желающих воевать с Россией. Готова, кажется, самой себе выколоть глаз только для того, чтобы у русских был кривой сосед…
Гоша, похоже, не болел с похмелья.
Пока Саша после похода в туалет рыгал над раковиной, он смотрел на него снисходительно. А потом заметил:
- Все болезни от нервов. Перенервничал где-то – вот тебе и инсульт.
Саша молчал. Утер лицо полотенцем и лег в кровать.
Гоша стал его донимать.
- Слава Украине!
Молчит Санек.
- Героям слава!
Та же реакция.
- Хто не скаче, той москаль.
- В моем состоянии только скакать, - горько усмехнулся Готовцев. – Ты что тут несешь?


Ответить

Анатолий Агарков [2025-01-29 05:14:06]

- Раззадорить хочу. Знаешь, как можно победить хворь? Ненавистью. Вот разозлись на свой инсульт – ах, нутро выворачиваешь! ах, голову сносишь! – так я тебе сейчас устрою. И откаблучь что-нибудь.
- Например?
- Сам придумай. Заводись давай! Москаляку на гиляку.
- Что такое гиляка? – полюбопытствовал Саня.
- Виселица. Хотя по-хохляцки звучит – шибениця.
- А на чем приятней висеть?
- Ты почему не заводишься? Обругай меня. Пошли нах…
- Ты поскачи лучше с судном на голове – я похохочу. Смех, говорят, тоже здоровью полезен.
Помолчали. Гоша успокоился, что-то припоминая.
Саша спросил:
- А ты скакал, когда заставляли?
- Нет, я с первого дня в свободном Донбассе.
И негромко запел:

Едут-едут БТРы
По донбасской стороне,
И наследники Бандеры
Порасселись на броне.

Саня замер в кровати, вникая в слова и мотив незнакомой песни.

И сверкают касками,
Лица скрыты масками,
На шевронах свастики,
Ищут, где здесь ватники

Гоша пел, а в глазах его сверкали слезы.

Не спасать, не защищать,
Едут-едут зачищать:
- «Москаляку на гиляку
И на палю коммуняку!»

Готовцев, не отводя глаз, смотрел в лицо раненного ополченца – спасибо тебе, друг, за слова и песню.

Если так, то я здесь первый,
Первый русский коммунист!
Дед не сдрейфил в сорок первом,
Да и я не пацифист!

Саша поднял сжатую в кулак ладонь ко лбу.
Ну что же ты – обратился мысленно к организму – давай излечивайся: столько дел ещё надо сделать!

По ту сторону прицела
Поднял голову фашизм.
Не проедут БТРы,
Я отдам за это жизнь.


Ответить