Анатолий Агарков [2024-09-30 04:40:17]
Клуб любителей исторической прозы

Субъективные ответы на злободневные вопросы:
- Украина: кто, как и когда сделал её такой?
- европейские ценности: душа или тело?
- судьба гегемона: полный крах или задворки истории?
- третья мировая: уже идет или вот-вот?
Новости завтрашнего дня.

Анатолий Агарков [2025-08-04 05:48:53]

Много раз в тот вечер заполняли водой и щепой самовар.
А ночью Саня вылез из кабины по нужде и увидел вопреки всем законам Земли и Космоса разрастающееся зарево на западе – будто солнце всходило не вовремя и не там. И уже не было так темно. Дальние холмы густо чернели на фоне красного неба. Было тихо…
Там нацики. У них что-то творится… Будто похоронили всех заживо.
Саня подумал – их с детства учили не мучить животных, быть добрыми к старикам и детям меньше себя, понимать, что можно, чего нельзя, что разумно, а что безумно.. Что же с ними стало потом?
Сейчас он не ощущает к ним ничего кроме ненависти и желания убивать. Что же это такое, если не сумасшествие? Значит, и ты, Готовцев, тоже сошел с ума?
Этот красно-кровавый восход на западе – тому подтверждение.
Утром Саня уже не помнил – приснился ему красный восход или почудился.
День был обыкновенный.
С утра нацики атаковали.
К обеду, загрузившись боеприпасами, отправились машины на передовую, к указанным позициям.
Там свежим трофеем группа военнопленных. Рванулись в атаку. До первой траншеи добрались – дальше никак. Дымится в поле вся побитая бронетехника. Назад дорогу огненный вал снарядов отрезал. Пришлось сдаться на милость ополченцам...
Пленные сидели в воронке на корточках под охраной двух часовых – взгляды прятали и походили на рабов Древнего Рима бывшие люди высшей расы, теперь побежденные враги.
Один охранник сказал другому:
- Таких надо вешать без суда и всякой жалости – довольно жалели их в самом начале.
Второй:
- Что-то не слышал я о походных виселицах. Вот гильотины были в наполеоновских войсках. Быстро, удобно: чик – и стал на голову враг короче…
Один из сдавшихся царапнул Сашу взглядом жгучей ненависти, и Готовцев подумал – вот этому точно «чик» не помешал бы. Остановился, чтобы внимательнее присмотреться к пленным – есть тут кто из расстрельных списков?
Один был юношей – высокий, безбородый, с длинной гусиной шеей с маленькой головой. Другой приземистый, бородатый, уже пожилой. Третий…
Знакомых лиц нет.
У одних в глазах тоска и злоба, у других – усталость и равнодушие: словно перестали понимать, кто они есть и зачем тут.
Саня смотрел «расстрельные списки» на «Валькирии», многих запомнил – здесь не увидел.
Кстати о них.
Первыми поставщиками информации об убитых приговоренных народным мнением стали бойцы похоронных команд. Это понятно – собирая на полях сражений трупы брошенных боевиков ВСУ, ребята внимательно на них смотрели и находили знакомые лица. Естественно, авторство присваивалось и отправлялось в Фонд Правосудия. Обратным порядком – сумма, накопленная на фигуранта от всех желающих ему смерти.
Другими поставщиками подобной информации стали бойцы комендантских рот. Эти выискивали в среде конвоируемых пленных приговоренных из расстрельного списка. Исполняли приговор с мотивацией – при попытке к бегству – и получали премии от Фонда Правосудия.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-07 05:28:45]

Специальных охотников на преступников «расстрельных списков» ещё не было – премии, должно быть, не велики.
Объявляя о новых исполнениях общественного приговора фигурантам, «Валькирия» как-то не особо упирала на доказательства, по крайней мере, для общественности. Конспирология - новая наука военного времени. Суть её – не верить глазам своим, но домыслить реальность по вкусу. Хотя фотографии убиенного и наличествующих при нем документов – обязательны. Тут уж ничего не попишешь, милостивые государи. Но в прессу эта переписка не попадала…
К тому же бывали случаи, когда к охоте на приговоренных подключалось местное (оккупированное) население. Тут уж без конспирации никак.
Саня с танкистами разговорился.
- Как им охота перед пендосами-то пресмыкаться?
- А это просто – с надеждой, что кто-нибудь будет и перед ними. Ты отсосешь – тебе отлижут: простая арифметика ничтожных личностей.
- Но голова-то на плечах ещё.
- Да идти-то с нею больше некуда – в Европу батраками? Нет, лучше уж с автоматами и за пендосов. Наемники хреновы. Они протухшим салом едва Афган не покорили свободному миру.
- Теперь уже отафганились – гляди: вот-вот потонет Незалежная в собственной крови. А укропы вообще ни в том месте пищевой цепочки животного мира, чтобы о чем-то ещё думать.
- Хотя, смотри как огрызаются – ненароком могут и зацепить. А уж отрезанного не приставить.
- Я вывернусь – я вечный! А танк мой исправный… Да и потом, нам надо воевать – никто с нас долга не снимет этого. В том воли нашей нет – враг прет, а за спиной Россия…
Пронзительная синь над головой.
Саша пошел к разгруженной машине, задумавшись над мыслью – а может, Оленька права: «Валькирия» лепит из людей коллективный гений – неуправляемый, непредсказуемый – народную молву, которая сильнее всех.
Только было ему беспокойно из-за нескольких причин.
Во-первых, может, зря он время здесь теряет, и было бы полезнее в пансионате, тиши кабинета, составлять планы покушений… например, на Зеленского. Боевики гибнут пачками ежедневно, а силы ВСУ как будто бы растут – новой техникой, наемными бригадами… Такое впечатление, что превосходство НАТО над Россией неоспоримо и тотально. И многие видят в том заслуги популярного комика Киева.
Второе, что тревожило – системы нет в «расстрельных списках»: все казнены почти случайно и ни одного нет трупа с громким именем: таким, как у Турчинова. Нужно, очень нужно чем-нибудь подогреть общественное мнение. А то «Слава Украине!» - как будто перекрикивает наше: «Смерть фашизму!».
Славяне любят лозунги… И что же нам, на горло своей песне наступить?
Нет, свидомые, не так – вас не должно быть, вас и не будет!
Обычный человеческий шлак! Собрались однажды недоумки на майдауне попрыгать, прогнали ссыкливого президента и по требованию обкома из Вашингтона попытались распространить свои комплексы на всю Незалежную.
Любое убийство можно понять, когда вот с такими встречаешься...
Встречный ветер стеной бил в кабину. Зеленка кончилась. Страшнее всего и тяжелее в чистом поле – здесь и дроны, и радиоэлектронная разведка радаров цепляет: столько напастей на твою голову. Крути баранку и не зевай!
Фронт близок. Того и гляди полыхнет огнем меткого выстрела – и прилетит гостинец за просто так.
Нацики прут и прут – откуда силы берут. Эх, дотерпеть бы – сколько ещё осталось? Когда они выдохнутся и встанут?


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-10 05:15:26]

День прожить – теперь свершение, достижение, труд изматывающий.
Неделю – подвиг из области невероятного.
Давно уж закончилась лафа, когда каждый день освобождали села, раз в неделю – города. Нацики прут, не считая потери. Какая муха их укусила?
Добежать до бруствера и крикнуть: «Слава Украине!». Чтобы носом в землю и навсегда. Мог и не бегать – прокукарекай в окопе и застрелись. Но нельзя. Надо технику в поле вывести, которую с Запада пригнали и подставить под рашкины снаряды. А уж потом все равно – хоть в плен, хоть на тот свет…
Но уж, не дай Бог, к укропам в плен попасть! Тогда хана, страшный сон наяву…
Впрочем, когда само нутро смирилось с приговором, уже не страшно душе.
Саша не был в плену у нациков, но слышал рассказы очевидцев…
Вон уже роща автобата – высокие деревья с пулеметными гнездами, наблюдатели за дронами с биноклями, часовые...
У ворот условных, расставив ноги циркулем, зампотех встречает машины. Светло-русая борода. Ясные мальчишеские глаза.
Саше кивнул – жив ещё? молодец! проезжай!
Его мужественную физиономию озарила улыбка.
И Готовцев кивнул – поживем, однако...
Солнце стояло ещё высоко. Шумел тугой ветерок в верхушках деревьев, но все равно жарко было до изжоги – не хотелось из кабины, от кондиционера уходить. Саня только сетку накинул и обратно залез.
- Константин Петрович, - доложился по телефону. – Готовцев. Я прибыл. Все в порядке.
- Переговоры запрещены на территории автобазы. Отберу аппарат, корреспондент херов.
- Я на минутку. Жара несусветная.
- Не растаешь!
Связь прервалась.
Ну вот, на звездюлину снова нарвался. Впрочем, командир прав – незачем лишний раз в эфир подставляться: вычислят нацики и обстреляют.
Подошел второй водитель соседней машины – Ваня Капустин.
Залез в кабину:
- У тебя хорошо!
- А что ж ты хочешь – дальнобой!
- Пойдем, Санек, по грибы. Повара сварят, а я обожаю грибной суп.
- А я ничего не понимаю в хохлацких грибах!
- Бери все подряд. Если грибы три часа кипятить, потом хоть поганку жуй. А нам лес-то какой достался – мигом по ведру наберем.
Помолчали, наслаждаясь прохладой кондиционера.
- Ты новую официантку видел? Ничего, симпатичная, только не позволяет за собой ухаживать – идиота какая-то.
- Местная?
- Наверняка беженка. Спит в двуместной палатке одна. Да хрен с ней! Пойдем в лесу погуляем, грибов наломаем, кислородом подышим. Кислород, говорят ученые, очень полезен для здоровья. Может, зайчишку подстрелим.
- Охрана сбежится.
- У тебя же БПА. Нам обязательно повезет. Веришь мне?
- Куда же без веры? - устало сказал Готовцев. – Но я бы прилег…
- Тогда будь здоров! – двадцатилетний Ванечка очаровательно улыбнулся. - Пойду кого-нибудь уломаю.
- Официантку новую пригласи.
- Да ты в своем уме? – он засмеялся и ушел.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-13 03:30:03]

Смерть из кабины выбралась и пошла за ним по пятам – махнув на Готовцева: пусть ещё поживет.
Ваня не знал, что новая официантка была не одна. Сейчас она сидела на деревянной скамеечке возле своей палатки и кормила грудью ребенка. Увидев мужчину, прикрыла платком малыша.
Ваня и не думал заглядываться на её грудь, но смущенно засопел, точно это его кормили.
В открытой палатке виднелась коляска. Мама, должно быть, спит в спальном мешке. И все жилье на двоих.
- Вам здесь не скучно? – приподнятым голосом спросил, подходя, Капустин.
Девушка поджала губы с явным намерением не разговаривать – скуластая, с темными волосами до плеч, яркими глазами и роскошными ресницами. Под сарафаном гладкая кожа. Она была притягательна.
- Здесь так замечательно – лес, грибы, ягоды и будто нет войны, - сказал Ваня. – Хотите, я вам земляники соберу, или малины – что попадет…
Малыш насосался досыта маминого молока и откинул пуховую головку – наверное, сразу уснул. Мама спрятала грудь в сарафан.
Так и не дождавшись от беженки ни слова, Ваня направил стопы в чащу.
- Лес веселит человека! – сказал на прощание.
За первым кустом закричал:
- Что я нашел!
С надеждой, что официантка из чисто женского любопытства подойдет посмотреть. Бесполезно…
Только смерть шла по пятам, не отставая от выбранной жертвы.
Солнце скользило по стволам, опускаясь к горизонту – рябили блики. В тени были шишки и маслята. Лес смотрел на Ивана отечески.
У Вани была мечта – окончить войну победою и остаться монахом в Киево-Печерской лавре. Он никому о ней не признавался – доверял только лесу.
А вот Саня Готовцев доверил свою. Мечтает заняться политикой. Жена у него ведет какой-то сайт, и очень служащий автобата хочет там спорить со всеми известными журналистами мира. Хочет доказывать, что хохлы – это нелюди, победа над ними – благо для всего человечества. Он хочет лепить политику, но боится обкакаться перед политиками.
А вообще Саня – философ.
- Самое страшное, - утверждает, - это не смерть, а её ожидание. Так что не стоит напрасно бояться.
Ваня присел, не набрав пол пакета грибов. Вдруг ему вспомнились волосы официантки, которые она наверняка расчесывает перед сном. Вспомнил с вожделением и стал мечтать о ней…
Летний яркий день, тяжелый и обильный, умирал медленно.
В воздухе росла тревога. Закричали наперегонки вороны. Дыхнуло прохладой.
Канонады еще не было, но что-то раззадорило воронье. Они каркали кружась над лесом, будто спорили – на чью сторону перелететь.
Западная побеждала. Та сторона источала энергию, волю к насилию.
Местный мир напрягся, словно силач на помосте у штанги, готовый поднять её до небес и грохнуть о землю – и пойдет сеча велика и страшна!
Ветер с запада тащил грозовую тучу – стало ещё прохладней. Но дождя ещё нет.
Ваня решил – пора возвращаться.
Полня собой небо, загрохотал гром.
За кустами залаяли собаки – явно бродячие и, возможно, голодные – такие на все отважатся. Сколько их – две, три…целая стая?
Ваню остановило сердцебиение и ещё лед предчувствия где-то у темени. Лоб холодно взмок.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-16 05:14:19]

Капустин раскатал подвернутые рукава камуфляжной куртки, одетой не для тепла, а от комаров.
Собаки лаяли, стервенеясь, но ещё не показывались на глаза.
Можно забраться на дерево и позвонить ребятам, чтобы пришли с автоматами. Но в преддверье грозы – как-то не комильфо сиднем сидеть.
Неужто набросятся? Или пропустят?
Ваня погладил горло, нащупывая сонную артерию. Покусают за ляжки – не очень страшно. Если вцепятся в горло, тогда хана…
Надо бы палку себе подобрать. А лучше дубину… И не бежать, а идти. Побежишь – им сигнал.
Ну, ты, Ваня, попал! Хреново, друг. Хреново…
И тут он увидел их. Собаки бежали на него стаей, будто посланные чьей-то командой – отборные, крупные, злые, голодные…
Ваня достал мобильник. Было ровно семь часов. Сейчас в батальоне ужин. Симпатичная официантка офицерам прислуживает…
И мною сейчас закусят – успел подумать он…
И тут они набросились, не дав возможности Ване позвонить друзьям – одинаково матерые, без лая, но с рычанием.
Сбили с ног. Вцепились зубами – в руки, ноги, бока, лицо… горло…
Боль набросилась – его начали рвать клыками. Рвали кусками, давились и ели – заживо съедали молоденького водителя автобата. Он кричал, отбивался как мог, но скоро захлебнулся и криком, и кровью, и болью… и обездвижил.
Война собачьими клыками пожирала человечину.
Трава стала красной от крови. Разорвана в клочья одежда. Смяты грибы в пакете, которым он пытался отбиться.
А вокруг ни души.
Ведь у Смерти нет души: она – лишь Темная Сила.
Надо же где подстерегла – ад райской местности: лес, кусты, трава, цветы… и подступающая гроза.
Спасите, русские святые от исчадья адского!
Сознание угасло.
Человек весь в крови недвижимым лежал на спине, и его пожирали бездомные псы…
Упали первые капли…
Еле-еле успели поужинать и разбежаться – кто-то в столовой остался в шахматы поиграть или козла забить.
Саня добежал до машины. С другой стороны в кабину стучался Петрович – сосед-водитель, непосредственный начальник Вани Капустина.
Готовцев открыл ему…
За окном свистал лесной шторм. Среди деревьев трещало и выло. Где-то, щёлкнув выстрелом, упал ствол, переломившись. Или большая ветвь оторвалась. Что-то стукнуло по фуре…
Вот гром прокатился, дождь усилился.
Петрович ворчал:
- А мой салабон за грибами пошел.
Саня поддакнул:
- Говорил, что любит. Откуда он у тебя?
- Из Российской глубинки. Доброволец. А всех навыков – год службы на срочной водителем. Я ему завернул там с ужина – мокрый придет и голодный.
- У меня микроволновка есть, - сообщил Готовцев.
- Ты вообще как барин живешь…


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-19 05:01:46]

7

Готовцев ещё никогда не видел, чтобы фамилия накладывала такой жуткий отпечаток на внешний вид человека. Сухая, с тонким лицом, острым носом – и взгляд такой же злой и колючий. Как ни смотри – щепка, только опаснее, чем заноза. Глянешь на её недобрый рот и сразу поймешь – за губами упрятаны клыки смертоносные. Брезгливый взгляд помоями полнится: она будто бы не смотрит, а выплескивает их на тебя…
На аватаре ГРУни – одни глаза без головы: мужественные и красивые. Стындил где-нибудь, себе прилепил – Саня привык. А теперь представлял его рядом с ней маленьким и затравленным, ощипанно голым, с бледным от отчаяния рылом…
О ком это Саша – на кого загляделся?
Да на убийцу журналистки Дарьи Дугиной, разыскиваемую следственными органами России Наталью Волк.
А чего её разыскивать? ГРУня мигом нашел.
Живет в Киеве, как ни в чем не бывало, на работу в центральный офис СБУ ходит и никого не боится.
ГРУня предложил её ухайдакать, но за все деньги, накопленные к этому времени в Фонде Правосудия.
Готовцев возмутился – не по правилам это!
Вот и заспорили исполнитель с заказчиком.
ГРУня страшно матерился, убеждая Саню в переписке.
- Ты живешь ложными смыслами и ни хера не смыслишь в коммерции. Грохнем Волчицу, люди поверят, что их желания исполняются – деньги к тебе рекой потекут.
Были моменты, когда Сане казалось, что ГРУня, конечно, прав – мочить надо того, до кого рука дотягивается, и не ждать милостей от Судьбы. Но…
М-да, бизнес… ГРУню, конечно же, интересуют деньги. Убийство Натальи Волк – для него повод срубить бабки. Но он хочет заполучить все, что уже скопилось в Фонде Правосудия. Как поступить Сане?
Конечно, Волчица – тварь, но лучше бы она сдохла сама. Тратить на неё все деньги Фонда Готовцев считал неуместным. Но ГРУня писал убедительные слова – он умел уговаривать, когда это надо. Другого случая – говорил – может и не подвернуться.
Как поступить?
Волк – убийца и сотрудница СБУ, она занесена в расстрельные списки. Как и ещё две агентши, особо отличившиеся в расстрелах и пытках гражданского населения. А также снайперша из Чухонии.
Короче, четыре бабы приговорены, и теперь Саня стоит перед выбором – согласится с ГРУней или нет?
Нет-нет, дело не в деньгах и даже не в том, что порядок предусмотренный нарушается. Дело в том, что рушится один из основополагающих принципов отца-основателя Фонда Правосудия Александра Готовцева – в женщин не стрелять!
Будь ты проклята, кривозубая! – метались мысли Сани в черепной коробке, вынужденному подписать ей приговор, но шибко этого не желающий. – Ненавижу тебя! С большим удовольствием посадил на ежа голой задницей. Но Судьба заставляет – и надо мочить!
Что делать?
А жизнь, между прочим, шла. И война была. И в ней переделки разные. В одну из них Санек угодил как раз в эту пору…
Первую зачистку в освобожденной Сергеевке делали второпях, чтобы боевики не успели укрепиться в домах, когда наступит ночь. Наутро планировали новую, но уже по полной программе и при свете дня.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-22 05:27:26]

Стреляли по окнам, потом врывались в дома. В сомнительные помещения так и принято – сначала бросаешь гранату, потом идешь сам. Попадались раненые и прячущиеся боевики. Кто сдавался, брали в плен. Оказывавших сопротивление – уничтожали. Не было мародерства или насилия. Не было даже настроения вкушать плоды победы. Только скорее бы все закончилось.
Сане приказ – срочно прибыть в Сергеевку с боекомплектом. Вот он и прибыл в самый разгар вечерней зачистки.
Огляделся – где же орудия, где бронетехника? С кем держать связь? Кому разгружаться?
От гранаты ли мины запылал соседний сарай.
И тут Саня увидел за забором с автоматом боевика по пояс торчащего. У него щуплое тело и крупная голова, поросшая беззащитным, цыплячьего цвета пухом. На нем нет ни каски, ни бронежилета – один заношенный камуфляж, вызывающий брезгливую жалость. Местный террбатовец?
У Готовцева тоже автомат на груди, но никто не спешил пускать в ход оружие.
Они стояли и смотрели в глаза друг другу целую вечность – почти полминуты.
Успели прочесть все мысли чужие и желания – никто не хотел умирать.
Пожар озарял их лица, как блики костра, в котором пеклась картошка когда-то. Могло быть так? Да. Но не здесь и не в это время…
Тот, кто выстрелит первым, останется жить.
И впервые Готовцев пожалел убитого им боевика.
Но каждый ведь выживает, как умеет…
Выполнив задачу в Сергеевке, Саня, успокоившись на обратном пути, убедил себя и решил таки дать «добро» ГРУне – жизнь Волк Натальи завершена: её преступление в России должно быть наказано.
Отправив на сайте «В кругу друзей» соответствующее письмо исполнителю приговора, Готовцев с гитарой пошел в курилку.

Под небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад – все травы да цветы.
Гуляют там животные невиданной красы.

Раздались возгласы мужиков.
- О, отличнейшая песня!
- Самая красивая из всех, какие когда-либо слышал…

Одно, как желтый огнегривый лев,
Другое – вол, исполненный очей.
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый…

Подошли и присели две молодые поварихи. Заслушались, склонив друг к другу головы…

А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит, тот любим; кто светел, тот и свят.
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.

Саня пел и утешал себя мыслью: один раз – не пидорас. Ну, не было у него выбора, а Волчица смерти заслуживает…


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-25 05:03:19]

Тебя там встретит огнегривый лев,
И синий вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.

Надо сказать, игра на гитаре и пение утешали сегодня скверно.
Тем не менее, песня спета, гитара отложена, уступив место разговорному жанру. Пошли байки…
В присутствии гражданских поварих, бывало, подолгу засиживались.
И хотя вокруг шла война, и водители только что вернулись с передовой, спрос был, в основном, на юмор.
Так всегда почти незаметно проходила первая половина ночи, если командиры не разгоняли спать…
Впрочем, Саня ушел раньше.
Лег в спальнике фуры, но не спалось – все мысли о приговоренной им Наталье Волк. Ушел комплекс вины, пришел страх – будто это она теперь ведет охоту за ним.
Её странная худоба повергала в ужас. В ней чудилась какая-то мертвечина, освежеванность трупа: нечистотный взгляд, клыки острые, скрытые за тонкими губами – все это было жутко. Ведьма! Волчица! Волколак! Она казалась Александру вездесущей…
Готовцев защелкнул дверные замки и положил рядом с собой автомат…
Сон не шел, но явился кошмар – будто бредил обмороком наяву. Будто ходит по лесу, в котором расквартировался автобат, Волчица и разыскивает его, Александра Готовцева. Над её головой кружит гортанное воронье. У ног снуют бродячие псы, недавно сожравшие Ваню Капустина – примчались будто на званный пир.
Запугал сам себя до того, что очнувшись и вспомнив – ГРУне уже дано «добро» на отстрел Волчицы – так с ним случился припадок восторга. Саня даже хотел сам себе спеть: «судили девушку одну», но с кошмара не смог вспомнить ни слов, ни мелодию…
На небо нагнало тучи. Воздух, осязаемый как туман, пах влажными запахами грозы. Мелкий дождь накрапывал по стеклу и стекал каплями. Душа постепенно остывала и от кошмара, и от восторга. Мысли становились спокойнее.
Нервы, блин… Пора в отпуск.
За окном фиолетово полыхнула молния. Град по окнам застучал – будто когтями иль клювом. Грохочущим железным колесом прокатился рокот небесный. А следом молнии хлестнули тучи голубыми плетьми. И где-то близко опрокинулся грузовик с камнями.
Высокие деревья озарялись сиреневыми всполохами. Дождевые капли стучали, как зубной озноб. По небу катился беспрерывный громовой гул…
Гроза – подумал Готовцев – это всегда очищение души.
Но глянул в боковое окно и вздрогнул – за стеклом на него смотрела Волчица с мертвецки синими щеками. Махала рукой – открой, мол, открой...
Саня схватил автомат. Стекло опустил, чтобы убить эту тварь, и увидел водителя Шапчука.
- Ты чего шляешься? Напугал. Ведь я тебя мог пристрелить.
Открыл дверь. Мокрый коллега влез в кабину.
- Ты чего не спишь?
- Петро уехал в медсанчасть. Страшно мне одному в грозу. Молнии, блин, рождают впотьмах всяких чудовищ. Я после гибели Вани Капустина стал бояться этого леса – на передовой мне гораздо спокойнее.
- Шел бы в палатку общую.
- Можно я у тебя заночую?
- Только разденься – ты весь мокрый.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-28 05:39:11]

- Я лучше у двери на сиденье прикорну – завтра просохнет.
- А сам будешь трястись всю ночь? Ну, как знаешь…
Саня в спальник вернулся…
Гроза миновала. За окнами молочно светлел воздух. Готовцев не чувствовал облегчения, как обычно бывало после грозы – только нервная дрожь и усталость…
Из-за кого же Саня терзался так?
Тем временем, в Киеве бывшая служащая нацгвардии, а теперь сотрудница СБУ, Наталья Волк примеряла на себя новую комнату коммунальной квартиры, за которую платит контора. Заслуги перед Вітчизной (поездка в Россию и убийство журналистки) позволили ей перейти на работу в центральном офисе СБУ и жилье получить служебное в самой столице. Пусть три комнаты на трёх хозяев, с общей кухней, и туалетом, совмещенным с ванной… Звонок у входной двери один и звонит в коридоре квартиры. Впрочем, гостей здесь бывало мало.
Ей, уроженке Мариуполя, Киев показался беззастенчиво красивым и очень сытым городом.
Другим жильцам Наталья казалась скромной, но настороженность взгляда и скрытая злость не привлекали. Алкоголем и травкою не увлекалась, к соседям не липла – живет себе тихо… Бог с ней – пусть…
По вечерам иногда гулять выходила, но всегда одна возвращалась – мужчин в квартиру не водила. Чего не знали соседи, но догадывались – Наталья Павловна частенько мастурбировала. Сладострастные стоны в момент оргазма её выдавали…
Где-кем работала, никто не знал, да и не интересовались особо.
Однажды за молоденькой соседкой Шурочкой увязался пьяный детина. Сумел в квартиру прорваться и началось…
Его гонят, а он не идет.
На шум вышла из комнаты Наталья с пистолетом в руке. Сунула кретину ствол в рыло и говорит:
- Ну-ка бігом звідси!
Мужик вприпрыжку, а по лестнице кубарем.
И кто она после этого?
Соседи погадали да рукой махнули. В конце концов, пистолет в квартире не лишний.
А Наталья?
Она, наверное, большего ожидала от теракта с русской журналисткой. А получила медаль и то, что имеет. Хотя, конечно, в СБУ работа престижнее и перспективнее, чем служба в нацгвардии. Свой угол в столице есть – когда-нибудь будет квартира. ФСБэшники успокоятся, можно ещё куда-нибудь скататься, на диверсию. Только теперь она будет умнее – денег потребует. И не гривен, а долларов – во-от такую кучу. Надо копить себе на старость. А боевыми наградами пусть внуки играются.
Однажды её внимание привлек высокий, метра два, мужчина. Грузноватый, одетый в черное, волосы в косичке до плеч. Какой-то нелепый и шибко заметный. «Сел на хвост» от самой конторы и проводил почти до дома.
Наталья тогда подумала – можно и пококетничать. А дома, переосмыслив все, решила – а может, он по другой части: приехал из Рашки её выслеживать?
Вот чего в Наталье не было никогда, так это мнительной паники.
Даже в темном подъезде, когда мальчишки выкручивали лампочку, она не тряслась от страха. Но пистолет Макарова под рукой держала.
Впрочем, верзила больше не появлялся.
Разговор с шефом.
- Наталя Павлівна, Вам подобається жити?
- Дивлячись що вважати життям. Коли одне страждання змінює інше, то це не життя, а повне добивання людини. І в підсумку людина чекає не дочекається, коли ж прийде смерть-позбавлення. Розумієте? Йому вже нестерпно стає, нічого не мило зовсім. А?


Ответить

Анатолий Агарков [2025-08-31 05:08:36]

- Ну так, - кивнул шеф. - І що?
- Що?! А сенс страждань який? Сенсу?
- Та ніякого, напевно.
- Ось і я про те саме. Для самоукріплення, щоб сили жити були, вигадують той світ, царство небесне, іншу лабуду, а насправді…
Шеф толковый был у Волчицы и, похоже, ценил Наталью Павловну.
Девиз у него был замечательный: милость начальства – не повод для идиотизма. А иногда вспоминал Фолкнера: «Человек не только выживет, но и восторжествует».
Короче, было чему учиться.
Есть ещё люди на белом свете, умеющие жить здесь и сейчас.
А ещё он любил мурлыкать по-русски, когда дела ладились и не было в кабинете посторонних.

А пуля-дура прошла меж глаз
Уже на закате дня.
Успел сказать он и в этот раз:
«Какое мне дело до всех до вас,
А вам – до меня?»

Наталью спросил однажды:
- Чула як японські ніндзя опановують мечем?
- Так. Береш меч і рубаєш, поки не навчишся.
На ответ улыбнулся и как-то нейтрально похлопал помощницу по плечу.
- Аристократи від мам і тат отримують у спадок те, що їм треба. А нам дісталися тільки руки, ноги, голова і яйця. Нічого, Наталя, прорвемося!
Можно было описать шефа – его внешность, осанку, повадки. Можно назвать по имени-отчеству. Но пусть будет Шеф – роль его не велика в повествовании.
Можно было описать обстановку кабинета, в котором работали Шеф и Наталья, но не стоит времени тратить – это нам тоже ничего не даст.
Они сидели за столами друг против друга, подшивали бумажки, на звонки отвечали, куда-то ходили, приносили новые документы и отправляли в папки…
Говорили мало. Да и тем общих не было кроме работы…
Субординацию соблюдали – жизнь не всегда унижение.
Доверяя каждому на работе, Наталья не верила никому.
Не поддерживала разговоры о том, что Запад Украине поможет, и однажды они погонят в Россию пьяную, ссаную и драную русню – ни на работе, ни с соседями.
И вообще, люди в офисе СБУ сидели тихие, уставшие от новостей – слышно было, как шелестит бумага. Кто любил крики и кровь, перешли на работу в подвал.
Чем ниже по лестнице, тем жизнь серьезнее.
Наталья уже начала привыкать к служащим на её этаже – люди несуетливые, внимательные, чуть тяжеловесные, самоуверенные. Они были все особенные: себе на уме, но службу тянули…
В тот день, для Натальи злополучный, все было как обычно – уходя последней, она закрыла на ключ кабинет.
На улице подсыхали лужи. Было по-предвоенному солнечно. Волчица прошла на стоянку и села в свой «паджерик», давно не новый.
Только завела, подошел мужчина, с мягкой улыбкой, представился:
- Вова.
Он мог бы показаться даже смазливым, если бы не отсутствующий верхний зуб. Впрочем, это его не слишком-то портило.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-03 05:08:05]

Що вам завгодно? – спросила Наталья.
- Вас хочу…
- А мы знакомы?
- Мені здається, ми разом вчилися?
- Де?
- У Мелітополі.
Наталья сняла солнцезащитные очки и внимательнее посмотрела на молодого человека.
- Дуже може бути. Скільки вам років?
- Сорок два.
- Дуже добре збереглися.
- А я моряк торгового флоту. Служба не в тягар.
- І чого ви хочете?
- Повечеряти з вами.
Через полчаса они сидели в летнем кафе на Влодимирской. Заказали ужин, десерт, кофе… Слушали музыку и говорили – вспоминали родной город. Но никак не могла Наталья вспомнить, где же они пересекались.
Уже вечерело.
- Як не хочеться розлучатися, - сказал Вова. - Може, продовжимо?
Ему в ответ кивнули, не расходуясь на слова.
- У мене є ключ від будинку, в якому нікого немає. Беремо закуски-вина і туди?
- Чий це будинок?
- Мого друга. Він на службі зараз. Воювати...
- А раптом він повернеться і почне лаятися?
- Може. А ми його вином пригостимо. Або ось цієї, - Вова достал из внутреннего кармана тротиловую шашку.
- Це у вас звідки?
- Пусте. Так поїхали?
Дом, куда ехали, оказался в пригороде. За час добрались.
Никаких признаков посторонних.
Вова сам вошел в калитку. Потом распахнул ворота. «Паджерик» въехал.
Вова подал руку, помогая Наталье выйти наружу. А когда она вышла, он завернул ей конечность за спину. Отнял косметичку, в которой ПМ хранился, и надел наручники.
- Приїхали, голубка!
Её провели в дом, приковали к кровати и стали по-очереди насиловать.
Третьим пришел двухметроростый с косичкой за спиной.
Наталья поняла, что угодила в лапы русской разведки, и судьба её решена.
Пока мужчины наслаждались её сухим телом, Волчица чувствовала, что внутри кто-то медленно высасывает из её сердца кровь.
Сейчас натешатся и пристрелят.
Натешились.
Начался допрос.
Незнакомый мужчина говорил лишь по-русски. Сказал тоном, которому трудно перечить:
- Сейчас ты ответишь нам на несколько вопросов.
И навел на неё мобильник.
- Фамилия, имя, отчество, кем работаешь и где?
Наверное, бить будут или жечь зажигалкой, подумала Наталья и ответила.
- Какое имеете отношение к убийству русской журналистки Дарьи Дугиной?
Ухмыльнувшись, Волчица сказала:
- Все телекомпании мира обвинили меня в этом. И вы туда же. Считайте, что это сделала я. Но на службе была и исполняла приказ. Я сотрудница СБУ…


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-06 05:17:35]

Вечером двухметроворостый еще раз её изнасиловал.
- Хоч би жерти приніс, - упрекнула Наталья.
Всю ночь пленница размышляла – какие у неё шансы выбраться из передряги?
Лица не прячут – это плохая примета. Помилования не будет. Выход один – бежать...
Голова раскалывалась. Есть хотелось и ужасно – курить.
Сигареты ей не оставили и кормить, похоже, не собирались.
Далеко за полночь, наверное, от нервного стресса, Наталью вырвало тем, что ела в кафе.
Некоторое время она раздумывала – не съесть ли блевотину: времена обещались быть не из лучших.
О перспективе судила так – убьют, закопают, сами потом не найдут.
Наталья была уверена – её пропажа не останется незамеченной в СБУ: похитителей обязательно найдут и накажут.
Потом подумала о своей могиле – была бы в Донбассе, кинули в шахту.
Едва ли Наталья испытывала острую жалость к себе – скорее обиду, что так получилось.
Вот журналистка Дугина должна быть ей благодарна – на весь мир прославилась. не без её участия. Люди всегда умирают. И у каждого в этом своя судьба – кто от осколков бомб и снарядов, кто от пули, кто от штыка… Война, что поделаешь?
Видела Наталья, как жизнь покидает человека – тело ещё в конвульсиях, а души уже напрочь нет.
Ну а теперь, время пришло ей попрощаться с жизнью. Что вспомнить? О чем пожалеть?
Не стала богатой, не стало известной… Ни кем не стала. Жизнь, как бы, мимо прошла.
Почему-то думала она: майдан, незалежность, переворот – это как будто все для неё. И желание есть, и энергии хоть отбавляй… Не хватило человеческих сил на эпоху. Это да. Парадоксальным образом её захват и смерть в перспективе в самом начале карьеры. Ну как тут судьбе не попенять – за что меня так?
Сама про себя думала: Наталья Волк – это непрестанное, неутомимое желание служить Украине (просто восторг души!), а в результате плен, скепсис и разочарование во всем.
Теперь ей кажется, ещё под Москвой, закладывая бомбу в машину Дугиной, она ощущала тягостное предчувствие собственной скорой гибели.
Уж казалось бы, агент СБУ – кто её тронет в стольном граде? И вот, пожалуйста – в чем-то заслуженный удар под дых, кошмар души…
Ещё на майдане Наталья рвалась в боевики, а теперь осознала – первый ряд бьют больнее. Не защита ей СБУ, ВСУ, гвардейский «Азов» - все это где-то там, за углом, а убийцы в соседней комнате.
Все трое чего-то ждут: может, от кого-то команды замочить её и спрятать труп.
Кто же ими руководит?
Откуда эти люди взялись – местные или москали?
Длинного с косичкой Наталья однажды видела «на хвосте». А с остальными где-нибудь хоть раз встречалась? Не припомнит…
Они и между собой разнятся. Очень заметно, что не друзья – никакого интереса друг к другу. Эстетика явно не совпадает. Едва ли их что-то объединяет кроме желания (приказа?) убить её.
Наталья не стала великим агентом: одна операции – и вот последствия.
Чьей она стала жертвой? – времени, обстоятельств, любви в родине, ненависти к врагу… иди, разберись.
Чудовищной силы каток катится по Украине – рушатся города, гибнут люди…

Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-09 05:32:02]

Кому-то нужна это война, иначе её и не было бы. Наталья пыталась выжить и чего-то добиться. Судьба наступила на неё – раздавила катком…
Ей никто не поможет и скоро забудут.
Отомщена журналистка москальская?
С лихвой!
В истории имена их теперь накрепко связаны. Славой своей Наталья обязана громкому имени Дарьи Дугиной.
Стоила овчинка выделки?
Вряд ли…
А по другому поводу Наталью Павловну знать не знают, знать не желают и вряд ли когда-нибудь упомянут.
Несчастьем, как и счастьем, надо делиться – кому передать часть своего?
Ещё вопрос – как прожить ей на этом свете оставшиеся дни, часы?
Наталья Волк выбрала себе роль циника.
Только как это проявить?
Но сначала надо решить вопрос: кто она, Наталья Павловна Волк – одна из миллионов или одна на миллионы? Хоть у неё нет никаких талантов, но способности-то должны быть. К чему? – вот вопрос. Заново себя открывать? Если за сорок четыре года ничего не нашла, что она может за несколько оставшихся часов отыскать?
Она не была глубоко начитанным и быстро думающим человеком. Ничем в школе не отличилась. Даже честолюбием. Только при переводе из нацгвардии в СБУ шевельнулась мыслишка – пора становиться одной на миллионы. Под девизом – вы ещё удивитесь моей подлости, господа! Но не судьба. Кошмарная ситуация – и никто уже не расскажет миру, где и как погибла Наталья Волк.
Третий день Наталья в плену. Третий день её не кормят, а только насилуют. Даже расспрашивать перестали – чего-то ждут…
Вечером который с косичкою объявил:
- Останній раз тебе псові.
Значит, завтра убьют! Или сегодня ночью? Вот и кончилась жизнь – чего проще…
Личной жизнью Натальи Волк было её служение родине – с первого дня майдана и до этой последней ночи. Еще три дня назад это было немыслимо. И вот…
Не по своей воле совокупляясь с тремя мужчинами, Волчица пыталась их разгадать – кого можно увлечь, приручить, улестить на помощь в побеге. Но ни одной романтической струнки в кобелях похотливых не обнаружилось. И потом… Эта доступность в сексе не давала ей шансов на внимание мужчин.
Скорее она в кого-нибудь влюбится, сбросив оперение циника к черту. Ведь должна же Наталья хоть раз испытать настоящее влечение к мужчине, за которого жизнь не жалко отдать…
А они «кобелят»… Эх, ма…
Ни в школе влюбиться не удалось, ни в футбольной команде, которой была администратором.
Бывая в Киеве, затаила мечту – устроиться на работу и жить в столице. После убийства Дугиной перевели в СБУ и дали жилье в столице. Можно было подумать о личном…
Другие женщины ей говорили – нет в тебе шарма, а без него мужики не клюют.
Да и Бог с ними.
Все, что ей надо, она от них получает.
Ну а, любовь… живут же люди. И жизнь не кончилась – может, ещё образуется.
И вот – последний день на исходе…
Уйдет Наталья в небытие, так и не испытав великого чувства любви к мужчине.
А так мечталось о сногсшибательном золотоволосом парне, похожем на Сергея Есенина. И о жизни с ним в Киеве – в уютной красивой квартирке с видом на Днепр.

Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-12 06:12:34]

Задыхаться в его объятиях от нежности и желания...
Теперь все к черту!
«Кобель», насытившись, ушел и потянулась длинная, тоскливая, последняя ночь. Не хочется в это верить. Но Судьбу не умолить…
Попыталась вспомнить стихи Есенина – что-нибудь из прощального, не смогла.
Она не рыдала в последнюю ночь – только думала и вспоминала.
Верила - она родилась в великое время, только не задалась её судьба. Без судьбы не бывает жизни: её не соткешь из воздуха, про неё можно наврать – да кто ж поверит? Писателем надо стать…
О, судьба, оставь мне жизнь: я возьмусь за перо и много чего напишу – похлеще этой журналисточки Дугиной!
О чем писать надо, Наталья знала, только вряд ли подозревала, как надо.
Присмотришься к жизни и понимаешь, нет в ней никакого цинизма, а есть только мужество личности и непреходящая печаль бытия.
Оставим эту мысль приговоренной – она не моя и не её, но очень подходит к ситуации…
И, наконец, настало утро.
Волчицу отстегнули от кровати и подняли почти беспомощную, поставили на ноги. Раздели.
Её колотило всю. Худые ноги едва не звенели коленками. Но смотреть на мир окружающий она пыталась гордо.
Выбивали из колеи непонятные действия палачей – зачем это? как её хотят убить?
И как сдержаться – не впасть в истерику?
Яростное желание жить, увы, отсутствовало – после насилий и диеты, после терзаний душевных в ней не осталось сил.
День был красивый, и город был полон очарования.
Куда везут её непонятно.
Лишь известно орудие смерти – под грудями на тело пристегнут «пояс шахидки» со взрывчаткой.
Странным образом сознание Натальи не поддалось паники – мысли продолжали пульсировать вместе с кровью.
- Сейчас мы тебя отпустим, и ты пойдешь в свою контору. Там взрывное устройство с тебя снимут. Понятно? – сказал тот строгий, всегда говорящий по-русски.
Она кивнула.
Волю её подавили – Наталья исполнит все, что прикажут. Такова участь женщины – подчиняться мужчинам. И то, что её освободят от «пояса» в конторе, даже не очень настораживало. Так должно было быть – попугали и отпустили. Так и должно было случиться…
Тормознули на углу.
- Вон твоя контора. Видишь? Иди…
Наталья вылезла из машины и пошла. Ещё слабая в ногах, но без наручников. Могла бы и побежать, закричать, но не хотела…
Когда обернулась, машины уже не было.
Бог мой, неужто все обойдется?
Ей надо скорее добраться к саперу – снять этот чертов пояс!
У самого входа Наталья увидела Шефа. Он, кажется, собирался войти.
Волчица бросилась бежать на спотыкающихся ногах:
- Шеф! Зачекайте мене! Врятуйте мене! Я в небезпеці…
Он увидел, узнал, остановился. И это стоило ему жизни.
Взрыв разорвал их тела, когда Наталья бросилась на грудь к начальнику.
Ранения получили ещё несколько человек – случайных прохожих и сотрудников СБУ.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-15 05:40:31]

Организаторы взрыва не были установлены.
Если акция – самоподрыв, то зачем Наталья Волк сделала это?
Хотя… Время мрачное на дворе, люди частенько сходят с ума.
Руку Москвы постарались не видеть. А Фонд Правосудия, приписавший себе исполнение воли народной, назвали виртуальной игрой. Тем и закрыли дело в конторе…
Загадка осталась потомкам. Околицы…
На западная пресса рассудила по-своему. Как ни удивительно, убийство она приписала Фонду Правосудия – новой террористической организации, действующей под крышей ФСБ. И от деятельности российской «партизанщины» беды Украине немалые прочили. Мол, грозят и убивают – не скроешься, не спрячешься. Взрыв на крыльце СБУ – это предупреждение ему. Всем, кто орет на майданах – москаляку, мол, на гиляку – петля готова на суку дубовом. Могильная пропасть под Околицей разверзлась – не устоять ей на краю. Всех нациков москали уроют…
Да так растрещались, будто бы смертей теперь в тылу больше, чем на фронте бывает. Кто хочет спастись, вступайте в ВСУ добровольцем. Там хоть знаешь, от кого и за что погибаешь, а то угораздит, как Наталью Волк, для которой ни похорон почетных, ни отпевания в церкви – вечная тайна самоубийцы и тишина. Как напоминание для тех, кто против России – берегитесь, герои, прославившие Украину.
Все поворачивается вспять. А русня скоро будет в Киеве. Им на подмогу миллион вояк спешат из Северной Кореи. Думаете, зачем туда Шойгу летал? Мультики про войну смотреть? Как бы ни так! Договорились… Техники у России хватает – пушкам мясо нужно. А корейцы давно мечтают пройтись по Парижу. Оттуда прямая дорога на Вашингтон. Гегемона рылом в корыто – чем не стратегия?
Рашка даст оружие, задора корейцам с избытком хватает.
Мало того. Нигеры в Нигере зашевелись – президента арестовали, французов нахер послали. И вот тебе новый очаг напряженности. Думали утопить Россию в Околице, а потеряли свою колонию. Путин, наверное, с удовольствием даст нигерам то, чем можно бомбить Париж.
Если прикинуть по миру, много найдется желающих вспороть пендосам брюхо. И никакое НАТО их не спасет. Впрочем, Евросоюз сам скоро надо будет спасать…
Взрыв у дверей офиса СБУ о многом говорит. Не зря Зеленский пытается его замять – грех свалить на сумасшедшую бабу. Западная пресса предрекает: следующая жертва – президент Украины. Возвращайся, Володя, в 95-й квартал – там у тебя получалось лучше.
Хотя, много грехов на тебе висит – просто так не отпустят. Счет на смерть твою уже открыт в Фонде Правосудия.
В США убежать? Но кому ты там без Околицы нужен?
В Англии любят потрошить беглых олигархов – на старость-то накопил поди?
Во Франции не спокойно – того и гляди шестую республику арабы Марселя стране устроят.
Вообще в Европе вряд ли укроешься.
Ни Канада, ни Австралия тебя не примет, если брови нахмурит дядюшка Сэм.
Попробуй в Турции. Хотя Эрдоган себе на уме – захочет продать, сделает это.
Эмираты Арабские? А что, вариант! Обрежь себе плоть, мусульманом прикинься – глядишь, прокатит.
В Израиль смотаться? Ты же еврей! Где же спасаться, как не на исторической родине своей? А что, есть шанс.
На Индию не надейся – руки помоет и сдаст тебя в какой-нибудь трибунал.
Может, Китай? Вполне и со всех сторон независимый. Он бы мог, но задаст вполне украинский вопрос – шо я за це буду мате? Что ответишь?
Послушай, Вова, а обратись-ка ты к кремлевскому тезке – уговори, пообещай быть сговорчивым: за жизнь-то стоит. Вот если Путин даст тебе слово, он его сдержит…


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-18 05:40:50]

Такую ревизию западной прессе в «Валькирии» выдала Ольга Готовцева под псевдонимом «Тінь батька Гамлета».

8

Прогнозы ГРУни насчет финансовых прибытков оправдались. После казни Натальи Волк они потекли в Фонд Правосудия, если не широким потоком, то достаточно споро. Буквально за неделю обнуленная сумма вернула свои позиция и обещала хорошую перспективу.
ГРУня, практически барским тоном:
- Есть тема. Я смотрю в твоих списках большое количество артиллеристов ВСУ. Давай так договоримся: раз в неделю я мочу пушку армии Зеленского вместе с расчетом, а ты мне накопленную сумму.
Готовцев:
- Теперь ВСУ стала армией Зеленского?
- Да ну его нахер, жида болтливого – толку нет: одни амбиции, долги да поражения… Клоун, а не президент.
Предложение ГРУни вполне устраивало.
Готовцев:
- Только пушки в хлам – без всякой надежды на восстановление.
ГРУня:
- Думаешь это сложно? Достаточно одной гранаты в жерло.
Готовцев:
- Ты, ГРУня к концу войны богатым станешь баснословно.
ГРУня:
- Да хоть бы она совсем не кончалась.
Готовцев:
- Ставь за Байдена свечки в церкви.
А ведь на самом деле, против артиллеристов Незалежной народ не жалел денег, веря версии Фонда Правосудия.
СБУ относила выход из строя натовских крупнокалиберных (читай, дальнобойных) пушек и их расчетов на действия российских диверсантов.
С подачи народной и пресса западная долбила вояк Зеленского – мол, свидомые сами выводят из строя технику и бойцов за деньги от русских. А деньги на счете Фонда Правосудия не задерживались – круто вертелись.
Хотя рисовать все в светлых тонах не стоит – война есть война.
ГРУня в переписке просто смехом заливался, как им легко удается со своими-то расправляться: стрелять в спину это тебе не лицом к лицу на линии фронта. Ничего не подозревают бедолаги, в схроне стоят, а тут подъезжает на пикапе офицер СБУ и на тебе, на… ни одного свидетеля не оставил. А ты гони бабки, москаль.
Готовцев гнал и хвалил:
- Просто Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки». Очень приятно тебя читать и ролики любопытно смотреть – кина не надо.
ГРУня:
- Ага, гонорарчик обмоем и ходим с гармошкой по шинкам, песни поем.
Готовцев:
- Ты, случаем, не сочинитель?
ГРУня:
- Нет, даром стихосложения не обладаю.
Готовцев:
- Жаль. Я бы тебя на сайте публиковал. Ведь живем мы с тобой в исторические времена. Кстати, а почему тебя в армию не забирают?


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-21 05:35:16]

ГРУня:
- А тебя, москаль? Косишь?
Готовцев:
- Так я на службе. Снаряды вожу на передовую. Под пулями езжу и хожу. Каждый день рискую. А над головою солнце палит – спасу нет…
ГРУня:
- А вот это ты зря. Запомни, москаль, слова мудреца: если долго любуешься на свою жизнь, однажды увидишь неприглядную смерть. А где я ещё найду такого денежного заказчика на халяву? Ты, Саня, самый порядочный человек для меня, не смотря, что враги мы с тобой. И интересный, в плане общения – настоящий русский интеллигент из рабочей среды: думающий, чувствующий, умеющий найти свою выгоду...
Готовцев:
- Ну, а ты у нас с наивысшим образованием?
ГРУня:
- А что не заметно?
Готовцев:
- Есть предел твоим аппетитам? Мошну набьешь – патриотом станешь?
ГРУня:
- Это вряд ли. А тебе, москаль, учиться надо и вообще жизнь менять – к чему рисковать понапрасну?
Готовцев:
- Тебе не понять. Впрочем, посмотрим – жизнь только начинается, а войне конца не видать.
ГРУня:
- Много таких – о карьере мечтают. Только настроился – бах! – снаряд прилетел. Судьба пофартила, а парня уж нет – в живых не застала. Что за резон – делать бизнес и воевать всерьез?
Готовцев:
- Говорю же, тебе не понять. Может, я Путину помогаю Россию возрождать.
ГРУня:
- И много вас, таких чокнутых, в Рашке?
Готовцев:
- Миллионы.
ГРУня:
- Попросился бы в Кремль, а ты на передовую. Впрочем, судя по настрою Запада и суете жида на престоле, скоро в столице у вас будет жарко.
Готовцев:
- Ты о чем это?
ГРУня:
- Атаки дронов.
Готовцев:
- Отобьемся. А ты думаешь на досуге, как на этой напасти наживаться?
ГРУня:
- А то. Я постоянно об этом думаю.
Готовцев:
- Коллективчик-то подбираешь?
ГРУня:
- Есть ребята толковые – не дураки заработать.
Готовцев:
- Где-то собираетесь? Что-то обсуждаете?
ГРУня:
- Да нет, вот как с тобой – вся информация мобильной связью.


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-24 07:17:25]

Готовцев:
- Ты у них глава по всем вопросам или только финансовым?
ГРУня:
- Ты пытаешь, как на допросе. Наше оставь нам. Без тебя разберемся.
Готовцев:
- Я представляю себе ваше подполье. Все молодые, прямолинейные, беспощадные, потому что беззаветно, бесстрашно, я бы сказал: яростно, влюблены в денежные знаки. Так?
ГРУня:
- Да пусть. Но нет одного, что есть у тебя – равнодушия к своей жизни.
Готовцев:
- Я живу, как хочу, а вот ты торопишься карманы набить – опоздал, что ль, куда, Сергей ГРУ?
ГРУня:
- Давай сменим тему.
Готовцев:
- Давай. Видел я пленных, видел убитых, сам убивал… Много у вас африканских наемников, чернокожих?
ГРУня:
- Чернокожие у нас только американцы.
Готовцев:
- А ты всех наемников знаешь в лицо?
ГРУня:
- Ну и тема! Больше мне делать нечего, как шарлатанов всех мастей рассматривать. Они – трусливые гады: сюда приехали, отсюда сбежали. По-настоящему воюют только наши свидомые, да и то не все…
Вот такую фигню гнали на радостях успешные партнеры войны на Околице.
Но однажды ГРУня встревожился:
- От тебя информация не просочилась? СБУ вернула следствию дело Натальи Волк. Начались аресты в Киеве. Вредными элементами посчитали соседей Волчицы по коммунальной квартире – она пропала, а они не доложили куда следует. И от них куда-то цепочки тянутся – начав розыск, органы уже не остановятся. Кто виновен, кто не виновен – СБУ разберется. Но всем неблагонадежным становится страшно... Мне кажется, на улицах города стало меньше народа – то ли разъехались, то ли в квартирах прячутся…
Готовцев:
- У вас же бомбят.
ГРУня:
- Сирены воздушной тревоги гудят ежедневно и по нескольку раз. Но ракеты всегда прилетают в цель – даже в офисе президента все окна целы. Журналист европейский так сказал о нашей стране: «На фронте смерть, кого-то гонят на убой и слезы льют в тылу глубоком – печально все…»
Готовцев:
- Ты стихами заговорил.
ГРУня:
- Не я. В газете прочитал.
Готовцев:
- И ведешь пропаганду среди меня?
ГРУня:
- Чего от тебя скрывать! А не пошло бы все к черту! Страна гибнет!
Готовцев:
- А ты мне поплачь в жилетку – станет легче.
ГРУня:


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-27 05:54:50]

- Лучше напьюсь – так проще на всё смотреть и не думать, смотреть и не понимать, что видишь.
Готовцев:
- Чувствуешь, что возьмут?
ГРУня:
- Меня-то за что?
Готовцев:
- За те самые, что между ног болтаются…
Саня всего не знал, что происходит в Киеве и вокруг СБУ, но чувствовал по настроению ГРУни – сам воздух густ и грустен, пахнет кострами инквизиции.
- Истину ищут? - спросил Саня.
ГРУня ответил:
- Если бы. Дело лепят. В ход идет все.
Готовцев:
- Ну, не ссы тогда – обойдется.
ГРУня:
- В этом кордебалете, что устроила СБУ в Киеве, может случиться что угодно. От разрыва совести её агенты не умирают.
Готовцев:
- Ненавидишь контору?
- ГРУня:
- Ещё как! Они там все ангелы с волчьими зубами. Вечно с законом не в ладу и полны сокрушительных идей – для страны. Только я им собой манипулировать не позволю.
Готовцев:
- А они знают тебя?
ГРУня:
- Говорят народу и президенту, что знают всех и всяк. Но, посмотрим… По-моему, ума им категорически не хватает.
Готовцев:
- А веришь, что западная военная помощь решит все ваши проблемы?
ГРУня:
- Зеленский и банда с ним набьют карманы и смоются куда-нибудь, а Украины, похоже, не станет. Видимо, она не нужна никому. Москали – главный враг, а друг – кто заплатит. Вот как ты мне.
Готовцев:
- Звучит убедительно.
ГРУня:
- Все так и будет. А ещё я думаю, что украинцев привлекает американская деловитость, эстетика городов и полей, которые они видят на экранах. Только свидомые там никому не нужны. Европа вон, тоже много манила чем, но кроме визы и открытого рынка ничего не дала. А рынок этот губит нашу промышленность.
Готовцев:
- А ты ГРУня, часом не пролетарий?
ГРУня:
- Нет, ручной труд не по моей части.
Готовцев:
- А из чьих слоев?
ГРУня:
- Попович.
Готовцев:
- Сам веруешь?


Ответить

Анатолий Агарков [2025-09-30 05:38:23]

ГРУня:
- Иногда.
Готовцев:
- Но в церковь не ходишь…
ГРУня:
- Очень редко.
Готовцев:
- В нашу, православную?
ГРУня:
- Ну, не к католикам же.
Готовцев:
- А я, если б был киевлянином, язычеством увлекся. Стрибог, Даждьбог и Перун – это по мне, и у вас все под боком.
ГРУня:
- Ты где это видел?
Готовцев:
- Разуй глаза, ведь Киев – исторический город.
ГРУня:
- Вот читаю тебя и никак не пойму – то ли ты оседлал время, то ли время тебя оседлало. Что тобой движет?
Готовцев:
- Огромная жадность к существованию, как сказал известный поэт.
ГРУня:
- Хоть знаешь какой?
Готовцев:
- Жена говорит – Маяковский...
А жизнь шла. И война бушевала. И ситуации были – куда от них денешься?
Один раз под фурой рассыпался временный мост – ничем не креплёный настил из бревен. Машина съехала и завалилась боком на большое прибрежное дерево. Потребовался танк, чтобы выбраться на дорогу. А мост, тем временем, рухнул совсем…
Вот громыхнуло, если бы сдетонировали снаряды.
А однажды такая гроза настигла на передовой, что груженую машину качало, как дерево, и по дороге мотало.
Было страшно – будто молнии в фуру целились, но все обошлось.
Другой раз, удирая от обстрела, Готовцев погнал машину полем напрямик и угодил на старое кладбище. Камаз провалился в могилу по самый мост. Спасибо танкистам – вытянули на этот свет.
Бой закончился. Саня остался у них на ужин и пел под гитару любимые песни.
А автобат в это время подвергся налету дронов – выследили таки укропы. Много машин сгорело. Несколько человек погибло. Иных ранило. Готовцеву повезло.
Вышел на связь начальник:
- Где ты?
- Чинюсь у танкистов.
- Там и оставайся. У нас тут жарко…
Вернулся к шапочному разбору – отвез раненых, потом погибших...
Помянули, надо бы поговорить – а ребята мрачно курили, как демоны глухонемые.
Эти проклятые дроны приносят лошадиные дозы трагических неприятностей. Покоя от них не было ни днем, ни ночью, ни в поле, ни в схроне. А из леса заповедного надо было переезжать…
Жене как-то признался в телефонном разговоре:
- Такой нагрузки, такой амплитуды колебаний между жизнью и смертью не знал, кажется, никогда прежде. Вчера мне вдруг стало страшно – будто отвага совсем оставила.

Ответить