Давайте просто улыбаться

Анатолий Агарков

Форма: Рассказ
Жанр: Юмор и сатира
Объём: 13533 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Ведь улыбка она ничего не стоит и ни к чему не обязывает. Улыбнуться можно цветку, искорки солнца в капле росы, красивой девушке и случайному прохожему. Просто так – от хорошего настроения.
А смех…. Это особая статья. Для него причина нужна. И смеёмся мы, как правило, или чаще всего, чужой неловкости, ошибке или даже горю. Я Вам сейчас это попытаюсь доказать, но прежде давайте введём расценки. Вот говорят, смех заменяет сметану. По целебным свойствам? По питательным калориям? Это как? Хихикнул – ложку сметаны в рот. Расхохотался – целую кружку навернул. Ну, а если до колик в животе, до спинного катания и ножного болтания в воздухе – значит, трёхлитровку опростал кисломолочного продукта.
Помню, сорванцом я был дошкольного возраста и полез с двумя мальчишками-братишками в их же сад за грушами. Набили пазухи плодами и в обратный путь тронулись. На забор я взгромоздился и не заметил, как в штанину штакетина проникла. Прыгнул на земь, а её-то и не достиг. Повис вниз головой на собственной штанине – руками болтаю, второй ногой дрыгаю, и всё бесполезно. Братики, дружки мои, в траву повалились и ну хохотать. На спинах катаются, ногами сучат, рты поразевали от недостатка воздуха – ладно, что не померли. Пробовал я на руках по забору вверх подняться, будто ящерица. Хотя думаю, не создала ещё Природа таких тварей, что вверх по стволам вперёд хвостами снуют. И у меня не получилось. Пробовал из штанов выскользнуть, расстегнул – а не могу: крепко скрученная гача лодыжку мою держала. Тут друзья мои дёру дали. Папахен их показался. Сначала было сунулся спасать меня, а потом увидал вещдоки преступления из-за пазухи моей рассыпавшиеся, не стал спешить. Сломил вицу и с великим удовольствием всыпал мне по мягкому месту. Потом только освободил меня и поставил на ноги. Задал я, конечно, стрекача, но уже скорее не от страха наказания, а его последствий – ягодицы шибко зачесались. Вот так, кому смех до слёз, а кому и сами слёзы. Но пойдём дальше. Приходилось и мне кататься по полу, хватаясь за живот от чужой неловкости.
Было это так. Поехал после окончания школы в губернский город в ВУЗ поступать. А чтоб общагу получить, нужна была справка от санэпидемстанции. Набилось нас, гавриков бездомных, в этом СЭСе человек тридцать. Сидим в большущей комнате, похожей на спортзал, в чём мать родила. Сидим вдоль стен на низеньких скамеечках, таких, что колени уши закрывают. Сидим, ждём кого-то и лясы точим. Один, между прочим, интересную тему поднял. Приехал он нынешней ночью и вышел с вокзала погулять. В подземном переходе пристали к нему две полутрезвые девицы. Молодой, мол, человек, угостите пивком. А он: какие у бедного юноши могут быть деньги. Они: какие проблемы – сейчас мы тебя мужчиной сделаем. Затащили в тёмный угол и стали его невинности лишать. Процесс этот ему очень понравился, и рассказывал он о нём с таким смаком, что посыпались вопросы: где? где? где этот самый переход? В этот момент заходит в спортзал-не-спортзал сестричка-медичка. Красивая….! Ноги от Версачи. Халатик такой, что мы сразу озадачились – а есть ли под ним бельё. Бюстгальтера точно не было – груди (роскошные, между прочим) так и рвались наружу. Она как вошла, мы сразу причинные места ладошками прикрыли. Она в кресло водрузилась, лампу – юпитер театральный на треноге – придвинула, на столик листок положила и стала нас по списку вызывать. Задача у неё была такая – проверить нашу растительность на голове и в пашках на отсутствие посторонней живности. Вот первый поднимается, и все мы видим, что двух ладошек ему не хватает прикрыть чувства, возникшие под животом. То ли рассказ, только что прозвучавший, так на него подействовал, то ли сестричка очаровательная, раскованно сидевшая в кресле. Паренёк засмущался, а в толпе смешок покатил. Медички, они народ ушлый, они Вам клизму мигом вставят, Вы и покраснеть не успеете. Наша не была исключением. Иди, говорит, сюда и ничего не бойся – со всяким может случиться. Смущённый подошёл, голову склонил. Она там покопалась, убедилась, что парень моет её иногда, и говорит: здоров, распишись. Сама отвернулась. Легко сказать: распишись. Одной рукой парень чувства свои сдерживает, в другую ручку взял. А листок лощёный, а столик полированный. Контакт у них такой, как у фигуристки со льдом. Бился, бился несчастный, но даже крестик не осилил. Но так ведь он на инженера приехал учиться – соображалка-то работает. Пригнул колени, зацепил свои чувства за стол и навалился двумя руками на непокорный листок. Тут и медички терпение кончилась. Поворачивается: давай помогу. Кладёт свои прелестные пальчики в колечках и перстенёчках на уголки листа. Парень, от неожиданности что ли, задницей вильнул, и чувство, так безуспешно им скрываемое и укрощаемое, вдруг возникло между ними – ну, разве, что ни к носу. Что было с ними, понять можно. А вот что с нами! Схватились мы за животики, покатились по полу, сверкая ягодицами. И зазвенели окна от дружного хохота. Вот так бывает в жизни. И смех и грех!
Помню, со срочной службы я пришёл. Три года дома не был. Как уехал седьмого ноября на электричке по повестке военкома, так и вернулся в день Октябрьской революции – на такси с аэропорта. Весь в аксельбантах, золотых шевронах, клёши, бескозырка – короче, дембель дембелем. Родня понабежала, стол накрыли, зазвенел хрусталь бокалов. Все с вопросами: как там морские рубежи нашей необъятной Родины – под надёжной ли охраной? А сестра старшая и единственная пристаёт: расскажи анекдот да расскажи. Нашла время и место! Отец пришёл на выручку. Что анекдот, говорит, я вам бывальщину поведаю – голимую правду. И рассказал.
Дело было так. Железнодорожный переезд. Зазвенел звонок, замигали фонари – поезд приближался. Вышла тётка с жёлтым флажком, кнопку нажала – шлагбаум опустился. Начала возле него очередь расти. Подъехал мотоциклист. За ним лошадь, впряжённая в телегу. Потом «Жигуль». Ну и ограничим на этом перечень действующих лиц разыгравшейся драмы. А то, что это была отнюдь не комедия, показали дальнейшие события. Лошадка раз ткнулась в плечо мотоциклисту, другой. То ли она его укусила, а может, только обслюнявила. Но вдруг поворачивается этот сельский рокер и – бац!- животное по морде кулаком. Лошадка прянула назад. Телегой фару в «Жигулях» выбило. У нас народ простой проживает – им гаишники для разборок не нужны. Вылез жигулист из машины, стащил водителя гужевого транспорта с телеги, свалил в пыль и ну его мутузить. Тут появился ещё один участник драмы. Он вдоль железнодорожного полотна вёл козу на верёвке. Доводился он другом (а может, родственником?) избиваемому. Долго не раздумывая, прихватил поводок к шлагбауму и на выручку. Картина поменялась. Теперь жигулист катался в пыли, получая пинки и зуботычины. Увлеклись они. Тут поезд прошёл. Тётка кнопку нажала – шлагбаум поднялся. Мотоциклист уехал. А несчастная коза только ножками взбрыкнула и дух испустила….
За столом у нас все присутствующие развеселились ужасно. А вдуматься – чему радовались? В кровь избитым мужикам? Или козе ни в чём не повинной и убиенной? Думаю, весело стало от того, что собрались все вместе, что вернулся, наконец, домой любимый сын, брат, племянник – весь в медалях и без прыщей.
Ну и ещё – раз разболтался – расскажу один случай, когда люди смеются в ситуации, когда плакать надо или хотя бы задуматься с печалью.
Институт я закончил, аэрокосмический факультет. И пошёл работать на литерный, номерной или оборонный – как хотите – завод. А о том, что мы там производили, подписку дал – не разглашать. Но я намекну, и Вы, думаю, поймёте. Вот, какую песню поют русские люди после пятой рюмки? «Ой, мороз, мороз…» - верно? А мы на корпоративных пирушках уже после второй начинали горланить:
- Медленно ракета улетает вдаль,
Встречи с нею ты уже не жди.
И хотя Америки немного жаль,
СССР конечно впереди.
Петь её надо на мотив «Голубого вагона» крокодила Гены. И припев там такой:
- Скатертью, скатертью хлорциан стелется
И забирается под противогаз
Каждому смертному в лучшее верится
Падает, падает ядерный фугас.
Потом ещё два куплета.
- Ядерный фугас летит, качается
- От него хорошего не жди
- Даже если в землю закапаешься
- От волны ударной не уйти.
И ещё:
- Может мы обидели кого-то зря:
Скинули им лишний мегатонн.
И вот уже лежит обугленной земля -
Здесь стоял когда-то Вашингтон.
Продвинулся я там. Годика через полтора был назначен исполняющим обязанности начальника техбюро. Месяца через два-три могли и утвердить в этой должности. А пока я лишь исполнял обязанности, и в секретную часть допущен не был. Мне на сборочный чертёж взглянуть – и я бы сразу понял, что к чему: не зря ведь в институте шесть лет обучался. Но, увы – не допущен. Хожу я по станочному ряду, смотрю на кальки – эскизы деталировки – исполнителей, и смутное подозрение закрадывается в мою душу. В канун Нового года предъявили мы изделия Заказчику. Тот принял и документ о том подписал. И ещё под ними подписались начальник цеха, начальник бюро технического контроля и Ваш покорный слуга. Начцеха решил отметить столь выдающееся событие – да и Новый год наступающий заодно. Накрыли стол в бухгалтерии, пригласили всех ИТР и девчонок-контролёрш покрасивее для вытекающих из попойки последствий. Я моментом воспользовался – провожая рабочих из цеха, собрал все эскизы. Разложил у себя на столе и утвердился в своих сомнениях. Вот если эту деталь взять в припуске, а стыкуемую с ней в допуске – то они могут и не состыковаться совсем. А если наоборот – то получится такой зазор между ними – технари говорят: слабина – что изделие может бабахнуть прямо на стартовом столе. Тут за стол всех пригласили. После первого тоста и последующей за ним рюмки, поделился своим открытием с главным контролёром цеха. Для него – выпускника техникума – все эти системы валов и отверстий – наивысшая математика. Но моей тревогой проникся. Сунули мы в зубы по сигаретке, и пошли через весь цех – туалет в том конце располагался. Загрустил коллега мой. К столу вернулись, по второй тяпнули, он меня за рукав тянет: пойдём, покурим. Его сомнения гложут: что же будет? А я: будет вот что – если изделие не соберётся, нас с тобой выгонят с работы, если на старте бабахнет, загремим под фанфары. Но поскольку я – и.о. – мне условный срок дадут. Ну а тебя-то точно в тайгу отправят, лес лобзиком валить. Совсем ему плохо стало – с лица сошёл. По третьей вздрогнули, он опять зовёт курить. Выходим, а навстречу начальник – руки развёл: куда? Мы: в туалет. Он: через весь-то цех, а соображалка на что? Заводит в свой кабинет. Чтобы Вы поняли суть происходящего, отвлекусь немножко и расскажу устройство нашего цеха. Это железобетонное здание арочного типа, в котором торцевые стены выложены стеклоблоками. Окон не надо – итак светло. А для проветривания форточка предусмотрена. Вот в неё-то хозяин кабинета предложил нам излить свою нужду. Ну, они-то люди рослые – без труда с задачей справились. А я, как ни старался, без последствий обойтись не смог. Выхожу из кабинета, начальник: ну, а теперь плясать. Заходим в бухгалтерию. А там – мама дорогая! – настоящая бойня. Подвыпившие девчонки-контролёрши напали на начальника БТиЗ (это где зарплату начисляют) и рвут с него одежды. Он до тех пор сидел тихонечко в углу, прислонившись к сейфу, и признаки жизни подавал, лишь когда его стопарик наполнялся. Что же случилось? Мне поначалу показалось – они его насилуют. Потом начцеха как рявкнул: в чём дело? ну-ка прекратить. Девчонки хором в визг: мол, старый хрыч последнюю бутылку «Буратины» один выпить хочет. А надо сказать: этой газводой мы спирт заводской запивали. Начцеха бутылку отнял, хлебнул, поморщился, прокашлялся и поступил, как Александр Македонский с водой в пустыне – выкинул в форточку. Тут все сразу успокоились, и стали мы с контролёршами танцевать в полумраке и склонять их к вытекающим из пирушки последствиям.
В первый рабочий день нового года начальник наш сидел мрачнее тучи. Женщины удалитесь – такими словами начал он оперативку. Те в коридор выпорхнули и ушками к двери прильнули. В первый, говорит начцеха, и последний раз я с вами пью. Этот – он оборотил свой грозный взгляд на меня – весь стол мне присс…, испачкал вместе с документами. Его кулак взмыл над столом, а моя голова непроизвольно втянулась в плечи. Но начцеха уже отыскал глазами главного нашего зарплатчика и как рявкнул: а тебя, гад, кто надоумил в бутылку мочиться? И как хватит кулаком по столу. Толстенное стекло на нём сначала трещинами побежало, а потом брызнули во все стороны осколки. После гробовой тишины, вдруг смешок прокатился. Потом ещё кто-то хихикнул. Потом ещё. И вот уже дружный хохот рванул наружу через двери. Сам начцеха, откинувшись в кресле, извергал густым басом – о-хо-хо-хо-хо-хо! Женщины за дверью не выдержали, впорхнули в кабинет: в чём дело? что случилось? И не разобравшись, но заразившись вирусом веселья, тоже присоединили в общий хор свои тонюсенькие голоса: хи-хи-хи-хи. И я смеялся, да как бы ни громче всех. Мысль вдруг пришла: знали бы натовские генералы, как мы изготавливаем оружие сдерживания их агрессивности – со смеху бы поумирали. Ну и пусть. Так, глядишь, и мир во всём мире наступил бы.
Вот я и говорю: улыбайтесь люди. Ведь для смеха всегда причина нужна – и не всегда уважительная.

А. Агарков. 8-922-709-15-82
п. Увельский 2008г.

© Анатолий Агарков, 2008
Дата публикации: 20.01.2008 21:49:27
Просмотров: 4063

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.