Пленники проклятой земли

Марина Черномаз

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 895800 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Все, что есть в этой истории фантастического - лишь фон для самого главного в жизни. История о любви, верности и надежде.
Не ищите точных соответствий нашей реальности. Ведь в параллельном мире все могло сложиться иначе.

Никогда не писала таких больших историй. Буду благодарна за любые замечания. И у этой истории обязательно будет продолжение.

За целую жизнь до…
Девочке было скучно. Брат, за которым папа ей велел присматривать, мирно сопел, раскинувшись на мягком кожаном диване. Тетенька, у которой можно было что-нибудь попросить или просто поболтать, тоже куда-то ушла. Девочка сползла с дивана, подошла к столу тетеньки. Осторожно пальчиком тронула знак «пробел» на пульте компьютера. Всплывшая картинка была совершенно неинтересной – какие-то цифры и непонятные слова. Девочка знала, что лезть в чужой компьютер нельзя – можно испортить важную информацию.
Вздохнув, она направилась к двери. Заперто или нет? Дверь с легким шелестом открылась. Девочка оглянулась. Брат по-прежнему спал. Она сделал один шаг, другой. Конечно, ее будут ругать за то, что не послушалась папу и деда, оставила брата одного. Но брат спит… Она только немного прогуляется и сразу же назад. Никто ничего не узнает.
Коридор казался очень длинным и был ужасно скучным. На стенах висели картины, но слишком высоко, девочка не могла их рассмотреть. Больше ничего интересного. Ни души. Тишина.
Она попробовала открыть соседнюю дверь. Заперто. И следующая тоже. И дверь напротив – тоже. Куда все подевались? Еще пару часов назад тут суетились люди, а сейчас будто все вымерло. Девочка не догадывалась, что время позднее и сотрудники, в основном, уже разошлись по домам. Наконец, она заметила, что дверь в самом конце коридора чуть приоткрыта.
От любопытства зачесался нос. Девочка осторожно потянула на себя дверь, неслышно просочилась в комнату. Шторы задернуты, верхний свет не горит, только лампа на столе. За столом сидит, пристально глядя в монитор, взрослый дяденька. Нет, пожалуй, его можно назвать «парень». Уже не мальчик, но еще не такой взрослый как ее папа, например.
Парень был так увлечен тем, что видел на своем мониторе, что не слышал, как девочка подошла поближе. Он был смешным, этот заучка. Время от времени запускал пальцы в свои светлые волосы и от этого они торчали во все стороны. В другой руке парень очень ловко вертел карандаш. Время от времени он будто бы подвешивал его в воздухе и тот не падал. Парень провел пальцем по пульту, листая картинку на мониторе, взял карандаш, прикусил его.
- Нельзя тащить в рот, что попало, - назидательно сказала девочка очень громко. – Там полно заразных микробов.
- Ай! – от неожиданности парень подскочил. – Ты что тут делаешь?
- Ничего. Смотрю. Все ушли. Мне скучно.
- Ты кто? – он таращился совсем как ее дружок Питер, когда не понимал задачку.
- Фокси, - она назвалась домашним именем. Так привычнее.
- А… Гостья, – он ее узнал. - А почему ты бродишь одна?
- Папа велел его ждать, а дед просил тетеньку Лиду за нами присмотреть. Но Лида ушла, а Рэм спит. Мне скучно. Я ничего не трогала, просто гуляю.
У нее была отвратительная привычка. Фокси намотала прядь золотистых волос на палец, а торчащий кончик сунула в рот. Парень покачал головой и решительно отвел ее пальчик ото рта:
- Вот здесь точно полно микробов. Никогда так больше не делай, договорились?
Он держал ее кулачок и не выпускал. Рука была горячей, и тепло будто бы перетекало от парня к девочке.
- Ладно, не буду.
- Молодец. Хочешь яблоко?
Яблоко лежало на столе. Большое, красное, глянцевое. При взгляде на него у девочки потекли слюнки. Парень улыбнулся и протянул его девочке.
- Спасибо. А тебе? – спросила она обеспокоенно.
- А я не хочу.
Она покачала головой.
- Так не честно. Надо пополам.
- Ну… у меня нечем разрезать.
- А давай так: раз ты укусишь, раз я. Будет пополам. По-честному.
Она грызнула красный бочок и протянула яблоко парню:
- Теперь ты.
- Так нельзя, маленькая.
- Я не маленькая. Мне уже целых восемь лет.
- Хорошо, Фокси. Так нельзя. Мне с тобой кусать от одного яблока нельзя.
- Ты больной? Когда Питер был больной – это мой друг в интернате, то его посадили на карантин. Ты тут тоже сидишь на карантине?
Парень нахмурился, повертел в длинных ловких пальцах карандаш. Ничего не ответил. Фокси снова грызнула яблоко. На этот раз откусила побольше. Потом еще, и еще. Остальное протянула парню:
- Это все твое. Бери.
Он взял его, пробормотал:
- Вкусили они один плод с древа греха и познания.
- Что?
- Ничего, это я так, - он откусил от яблока, прожевал, сказал с полным ртом: - Вкусно. Ты меня этим яблоком совратила.
- Почему взрослые всегда говорят что-то непонятное? – надулась Фокси.
Парень откусил еще, пожевал, проглотил, улыбнулся девочке:
- Попробую объяснить. Ты знаешь, что такое Библия?
- Ну… это книжка по Бога. Я не читала. Я больше люблю приключения всякие.
- Понятно. Так вот, там есть такая легенда, мужчина и женщина съели одно яблоко и как бы это тебе объяснить…
- Поженились? Полюбились? И у них родились дети? – глазенки ее загорелись интересом.
- Как-то так… почти.
- Врешь ты все, - вздохнула девочка. – Мы не можем пожениться. Я маленькая, а ты взрослый. Когда я вырасту, ты будешь уже старый. А старые на молодых не женятся. Старые на старых женятся.
Он хохотал так, что из глаз брызнули слезы. Фокси уже было хотела обидеться, но тут парень перестал смеяться, вытер глаза. Взял девочку за руку:
- Иди сюда, чудо-юдо разумное. - Он потрепал ее по золотистой головке. – А если я не сильно постарею, выйдешь за меня замуж?
Фокси хитро прищурилась:
- Ну если ты будешь себя хорошо вести… Получается, что мы обручились? В кино показывали – теперь надо поцеловаться в губы, - она вытянула розовые губки трубочкой и закрыла глаза. Секунды парень смотрел на эту забавную мордашку, затем наклонился и коснулся ее губ губами.
И в это мгновение мир завертелся перед его глазами, а сердце заколотилось как безумное. Он осторожно отстранил от себя ребенка, сказал хрипло:
- Беги, там тебя уже обыскались.
Она открыла глаза, захихикала:
- Я никому не скажу, что у меня есть жених. Только смотри, жди меня, пока я вырасту…
Поскакала на одной ножке к двери. Уже на выходе обернулась:
- Мы завтра уезжаем. Придешь провожать?
- Завтра? Вообще-то завтра у меня зачет. Но я постараюсь.
- Смотри, не забудь.
- Не забуду…
Он вложил в эти простые слова какой-то свой смысл, но девочка этого не поняла.

Двенадцать лет спустя

В кафе университетского городка с многозначительным названием «Гаудеамус» не осталось ни одного свободного столика. Господа и девицы студиозусы, как водится, отмечали конец первого семестра. Несколько человек из четвертой группы третьего курса цикла «Психология» облюбовала столик посредине зала. Шел оживленный обмен мнениями относительно предстоящих зачетов и экзаменов, зверствующих или демократичных преподов, и планов на приближающиеся каникулы.
- О, а вот и Сташевский заруливает, - заметил Юра Завгородний. – Светка, лови момент, пока он один. Отбивай и соблазняй.
Пухленькая Света пунцово покраснела. Всему циклу было известно, что Света Козуб сохнет по Левке Сташевскому, а Левка – по Алисе Ткачевой. А Алиса… Алиса дружила и с Левой и со Светой.
- Привет, ребята, - Лева придвинул свободный стул, сел к компании. Среднего роста, но крепкий и накачанный, Сташевский казался высоким. Его довольно длинные черные курчавые волосы были связаны резинкой на затылке, в орехово-карих глазах притаилась семитская вековая грусть. Леву можно было бы назвать даже красивым, если бы не длинноватый нос, явно не римских пропорций.
- Забияка, я вот предлагаю Светке попытаться отбить тебя у Ткачевой, пока Фокси где-то бродит, как ты на это посмотришь? Тогда может и мне улыбнется счастье, и расстроенная Фокси утешится у меня на груди?
- Дурак ты, Юрка, и шутки у тебя идиотские, - уже по-настоящему обиделась Света. - Как дам сейчас тебе по лбу.
- Да ладно, я же любя.
- Даже любя не лепи лишнего. Используй хоть иногда мозги по назначению – думай, что говоришь, - пробурчал Лева.
Забиякой миролюбивого Сташевского прозвали после драки с преподавателем физкультуры. Сташевскому сильно не понравилось, как тот показывает Алисе Ткачевой гимнастические упражнения. Типа к соревнованиям готовит. Молодой препод нахально лапал студентку, а девятнадцатилетняя девчонка боялась его оттолкнуть. А тут весьма кстати в спортзал заглянул Левка в поисках Алисы. Не раздумывая долго, Сташевский, у которого в биографии была поездка в горячие точки, где ему пришлось защищать и защищаться всерьез, врезал физкультурнику в глаз. Тот попытался дать сдачи, но Сташевский ловко увернулся и врезал с другой стороны. Алиса подняла крик. Физрук не рискнул раздувать скандал, а то учеба Левы закончилась бы началом третьего курса.
- Смотрите, - Джоан Рене, худенькая хорошенькая мулаточка, кивнула на большой экран телевизора, где на смену музыкальной передаче пришли последние известия, - в Зеленограде опять напряженно. Эй, сделайте громче, - крикнула она бармену, который держал пульт управления.
«Молодежный сектор общины Зеленограда выразил протест в связи с принятым парламентом новым регламентом зачисления абитуриентов общины в вузы страны, - говорил комментатор. – Напоминаем, что этот регламент ограничивает доступ выходцам из Зеленоградского района к некоторым профессиям»…
- Неймется зеленожопым, - фыркнул Юра. – Вот на фига им профессия летчика? Или журналиста? Им же все равно сидеть безвылазно в лесу.
Ребята зашумели, высказывая противоположные мнения.
- А у нас в универе они есть? – спросила Света.
- Зеленожопые мутанты? Без понятия. Никогда не встречал, - пожал плечами Юрка. – И не горю желанием. Мутанты идут ррр, – он изобразил некое чудовище. – Прикиньте, поднимается такой летчик над столицей или над нашим городом, открывает дверь, расстегивает штаны и…
- Ты все-таки расист, Завгородний, - светловолосая девушка, незаметно подошедшая к ним, отвесила Юре легкий подзатыльник, - что ты несешь?
- Юра говорит, конечно, чушь, - сказала другая студентка, - но ведь правда, нужно не давать им возможности сеять заразу. А доступ к некоторым профессиям – это доступ, грубо говоря, ко многим жизням. Ты же не станешь возражать, Алиса, что эти существа обладают повышенной агрессивностью по отношению к людям?
Сташевский вскочил, уступил свое место Алисе, себе притащил из дальнего конца зала другой стул. Втиснул его рядом с подругой.
- Кофе принести? – спросил ее негромко.
- Ага. И пирожок. А то умру с голоду, - она благодарно улыбнулась Леве. Вернулась к общему разговору. – Кать, с чего ты взяла, что у жителей Зеленограда повышенная агрессия?
- А ты газеты не читаешь и новости не смотришь?
- Смотрю и читаю, - ответила Алиса. – Но там тоже много всякой белиберды пишут. Так мне кажется. Кстати, я собираюсь записаться на факультатив по адаптологии. Только что в информцентре встретила нашего куратора. Говорит, во втором семестре приедет главный спец по мутантам, профессор Строгов, будет вести курс «Социальная адаптация потенциально агрессивной личности». Он с мутантами много работал, книгу о них написал. Я еще не читала, но уже скачала. Должно быть очень интересно.
- Да уж, - фыркнул Валерка Уждев, - дрессировка чудовищ для столичного цирка.
- Разве он похож на чудовище? – отрезала Алиса, показывая на экран.
Там элегантный мужчина средних лет выступал перед депутатами парламента республики. Он ничем не отличался от остальных, только был в темных очках, больше похожих на полумаску, и черных перчатках. О чем он говорил, слышно не было – бармен отключил звук. Но группа депутатов, человек десять, сидящая в отдельной ложе, одобрительно ему захлопала. Это была ложа для представителей общины Зеленограда. На лицах остальных слуг народа было написано неудовольствие либо напряжение.
- Так у него главные мутации в штанах прячутся, - хихикнул Завгородний. – Этакий семичлен на полметра. А тебя что, Ткачева, потянуло на экзотику? Сташевский не справляется?
- Ты реально придурок, - Алиса бросила в тарелку надкушенный пирожок. – Вот дебил… Пойдем, Лева.
Сташевский наклонился над Юркой, что-то прошептал тому в ухо, похлопывая по плечу крепкой ладонью. Юрка попытался подняться, но Лева слегка надавил, усаживая его на место. Поспешил за Алисой.
- Козззел, - прошипел ему вслед Завгородний.
- Забияка тебе когда-нибудь таки набьет морду не по-детски за все твои наезды, - Света тоже поднялась из-за стола.
- Ну да, он действует по-принципу: сам не гам, и другому не дам, а мне морду бить? Он же с ней даже не спит, но никого и близко не подпускает.
- Ты не те методы используешь, - бросила Света, уходя.

Лева Сташевский влюбился в худенькую светловолосую девушку с первого взгляда и до полного умопомрачения в первый день пребывания в Южном филиале Национального университета, на третий курс стационара которого он перевелся с заочного отделения. Но очень быстро понял, что Фокси, как он сразу стал ее называть, смотрит на него, скорее, как на старшего брата, чем как на потенциального кавалера. Алисе еще не исполнилось и девятнадцати, она всю жизнь провела в стенах закрытого интерната, ввиду отсутствия близких родственников, практически из него не выходила. Жизнь познавала только из книг и кино. Поэтому Лева, который успел окончить технический колледж, послужить волонтером в жарких странах, имеющий первый разряд по биатлону и фехтованию, поразил воображение девушки, но таким образом, что сразу занял в ее сердце место, предназначенное для старшего сильного брата, которого у нее не было. Через два месяца попыток превратить их отношения в настоящий роман, Сташевский смирился и решил просто ждать. Не может быть, чтобы Фокси его не полюбила по-настоящему.

***
Он догнал Алису на дорожке, ведущей в общежития. Декабрь выдался удивительно теплым и солнечным. Но все равно, в воздухе уже носилось то неуловимое, что говорило о скором приближении настоящей зимы с ее серым небом, слякотными снегопадами и не проходящим насморком. Алиса мокрую южную зиму не любила. Серое небо нагоняло на нее тоску, она впадала в состояние, граничащее с депрессией. То ли дело – зима на севере, снежок, морозец. Иногда девушка мечтала, что закончит вуз и уедет жить куда-нибудь подальше на север, чтобы зимы были настоящие, сказочные, а не эта серость, которая обычно приходила на смену не менее серой осени.
- Что ты ему сказал? – спросила Алиса Забияку. Эту тему она старалась держать под контролем, чтобы Левка снова не влип в какую-нибудь историю из-за постоянного желания ее оберегать и защищать. Драка с физкультурником врезалась в память девушки.
- Намекнул, что он сильно неправ и мне это не нравится.
- Наплюй ты на него. Меня его идиотские шуточки не задевают.
Пару минут они топали молча.
- Фокси, ты что, правда, хочешь на этот семинар?
- Ну да. Интересно же. Я, пока скачивала книгу, заглянула на пару страниц – лучше приключенческого романа, - она помолчала. – Хотелось бы познакомиться с ними поближе. А то живут где-то странные существа, на нас вроде во всем похожи и в то же время – совсем другие. Интересно. В прессе пишут, что они злые, жестокие, кровожадные. Не похожи их депутаты на кровожадных. Знаешь, я же там когда-то была. И ничего страшного, никаких чудовищ не помню.
- Где была? – не понял Сташевский.
- Ну в Зоне. В Зеленограде.
- Врешь!
- Зачем мне врать? Мы всей семьей поехали… Даже Рэм с нами был. Мой брат. Вдруг мама заболела. Мы все какие-то анализы сдавали. Оказалось, что у мамы воспаление легких, и ее в больницу положили.
Алиса снова замолчала, погрузившись в воспоминания. Леве стало не по себе: он заметил, как подруга смахнула что-то со щеки.
- Ты что? – спросил с тревогой.
- Да так… Она не вернулась. И все стало по-другому: ни дома, ни мамы, ни отца, ни Рэма.
- Фокси… - сокрушенно произнес Лева. – Прости…
Алиса не любила говорить о своем детстве, а он деликатно не расспрашивал. О том, как она жила, почему осталась сиротой, узнавал по капле. И от острого чувства жалости любил ее еще больше.
Лева взял Алису за руку, как маленькую, слегка сжал. Так они и шли, держась за руки.
- А зачем вы туда вообще поехали? Может, она потому и заболела? Подцепила этот их смертельный вирус?
- Не думаю. Нас бы не выпустили назад. У нас там вроде как родственник. Дед мой.
- Ты что? Нет, правда?
- Ага. Профессор Герберт Ландас. Слышал, может быть?
- Нет, не слышал. Значит, ты не сирота? Ой, прости, Алиса.
- Да ничего. Я к этому давно привыкла, что у меня, кроме Рэма, нет родных. Да и тот не совсем нормальный… Ландас, строго говоря, чужой человек. Он дружил с моим родным дедом. Вместе работали. Видишь, у меня просто генетический интерес к Зеленограду, - она улыбнулась грустно. - Когда дед Тимофей погиб, вместе с женой, моей родной бабушкой, Герберт Янович опекал маму, помогал ей. Приезжал к нам, когда я еще маленькая была. Так я и привыкла, что он – дед мне. Только вот последние годы как-то отдалились. Пару раз в год поболтаем по видеосвязи, и все, - она задумалась. – Да, пожалуй, года два уже не виделись. Надо же, как время летит. Я давно хотела к нему поехать, посмотреть на его работу, на этих… существ там, в Закрытой зоне. Однажды даже попросилась в гости к Ландасу. Он сказал – надо специальное разрешение Департамента контроля зараженных территорий. И видно было, что не сильно хочет с этим возиться. Я и отстала. А сейчас особенно много стали про них говорить: мутанты то, мутанты се. Вирусом этим всех пугают. Неужели они на самом деле – полузвери, полулюди? Горовиц сказала – семинар предполагает написание курсовой работы, а для нее – сбор фактажа. То есть шанс получить это самое разрешение и поехать в Зону.
- Ну ты даешь, Фокси! Целую стратегию разработала! Причем в блиц-варианте. Оно тебе надо? Мало других интересных тем? Зачем тебе эти экстремально-маргинальные исследования?
- А ты сам зачем в Сомали ездил?
- Так то я… Я мужчина.
- Понятно. А мое дело, значит, кухня.
- Не только. Еще детская, - Лева вдруг заулыбался смущенно. – Роди мне мальчика и девочку.
Алиса выдернула руку из его ладони, пнула Сташевского в плечо:
- Еще чего придумал!
Молодые люди медленно побрели дальше по дорожке. Алиса вдруг поскользнулась, Сташевский подхватил ее под локоть и снова взял за руку.
- Странное, если вдуматься, явление, - задумчиво продолжала Алиса. – Довольно большая территория, на которой уже почти сто лет живут… некие существа. Ну, конечно, люди. Но и не совсем. Живут изолировано, замкнуто. О чем они думают? О чем мечтают? Что любят? Какие они? На каждом шагу – запреты. Жизнь на пятачке земли, невозможность выехать, посмотреть мир… Жуть. Мы так мало о них знаем. Как они появились?
- Следствие аварии и радиации, - изрек Сташевский.
- Угу. А вирус? Сейчас все чаще рассказывают какие-то страшилки – того убили, того украли. Фильмы все сплошь про чудовищ и извращенцев. Но ты же видел их депутатов? Мужики как мужики. Помнишь, в прошлом году умер такой скрипач – Алекс Грант? Он мутант был, без ног. Кучу конкурсов выиграл. А потом – раз, активизация вируса, и парня нет. Вот я и хочу на них посмотреть. Понять: кто такие эти жители Зеленограда? Ландас всю жизнь с ними прожил… Наверное, не такие уж они и монстры.
Они уже стояли у дверей общежития. Алиса подняла голову, посмотрела на свои окна на десятом этаже.
- Окно открыто. Ритка, соседка моя, уже дома. Она неплохая девчонка, только суетливая сильно. От нее столько шума постоянно. Хоть у нас спальни разные, но она мне и через стену спать не дает.
- Есть идея! – Лева вдруг посерьезнел. – Давай снимем квартиру вместе. Я не шумный, честно. Нет, ты не думай ничего такого, будем просто соседями. Можем еще кого-то взять с собой. Джоан, например.
Алиса смотрела на Левку, иронично щурясь:
- Я так и вижу, как ты спокойно дрыхнешь в своей комнате, а не скребешься ночью ко мне. С целью завести мальчика и девочку.
- По-моему, неплохая мысль. Это я о мальчиках-девочках.
- Левчик, это инцест. Как мы договорились? Ты мне кто? Старший брат! Вот и соответствуй!
Сташевский вздохнул. «Ты, Фокси, даже не представляешь, как долго я могу тебя ждать», - подумал с грустью.

***
Весна, как всегда, заявилась неожиданно. Только что всей общагой они встречали Новый год, и вот уже за окном звенит капель, а не успели ей порадоваться, как зеленый май подошел к концу. И вот оно – лето, практика, неведомые земли и ожидание приключений.
Алиса бесцельно слонялась по комнате. Все студенты универа уже давно разъехались на летнюю практику, а группа профессора Строгов все еще ждала решения аттестационной комиссии: кому из них дали допуск в закрытую зону.
На стене комнаты висела большая карта Зеленограда и окрестностей. Алиса повесила ее, начав читать книгу профессора Строгова, посвященную проблемам адаптации в открытом социуме потенциально агрессивных личностей.
Все знают: на северо-востоке есть территория, населенная мутантами. Так получилось. Трагично, но необратимо. Авария в крупном научном центре, выход смертельно опасного вируса. Плюс радиоактивное загрязнение. Много людей погибло. А кто не погиб – стали носителями вируса Z – это его так назвали. Лечения нет, вакцину найти не удается. Вот и живут уже несколько поколений в пожизненном карантине. С каждым новым поколением все страшнее физические уродства. Люди-пауки, люди-собаки. И всякое такое. Где там правда, а где киношные страсти – попробуй узнай. Много будешь трепаться – Департамент контроля зараженных территорий (ДКЗТ) вызовет на ковер. И как они только ухитряются за всеми уследить и все отследить?
А еще у мутантов возникли изменения ментальные: гипнотические способности, перемещение предметов взглядом, чтение мыслей. И неизвестно еще, что опаснее. Фильмов о том, как под гипнозом люди становятся убийцами, снято уже несколько сотен. Нет дыма без огня.
Похоже, слова: «нельзя», «запрещено» и «секретно» - это синонимы слова Зеленоград. А люди? Просто люди, как они там живут? Информации практически ноль. Так, всякие общие рассуждения – и не более того. А копни глубже, по какой ссылке не пройди - требуется особый допуск.
Население Зеленоградского района – более пяти тысяч. Все – по официальной информации – носители вируса Z. Имеются лица с сверхспособностями. Сколько? Какими? Ничего конкретного толком узнать нельзя. Все закрыто. Красный код. Незакрыты фильмы, комиксы и романы. А им можно верить? Или это все страшилки, из одного ряда с историями о вампирах и оборотнях?
Поверить в то, что параменталы агрессивные, не трудно. А какими еще могут быть существа, обреченные на жизнь в клетке? Зависть и злоба на весь мир должны их просто съедать. За прошедшие полгода Алиса несколько раз, да что там, первое время чуть ли не каждый день пыталась найти хоть какой-то сетевой ресурс, чтобы с ними пообщаться. С мутантами, то есть. Ничего. Только появляется первая реплика: я – из Зеленограда, модератор тут как тут. Правда, обсуждать склочный характер телепатов можно довольно свободно. Но не с ними. Их будто нет. Как того суслика из анекдота. Закрытая зона, туда въезд только по спецпропускам. Выезд – тоже. И в реале, и виртуально.
Зеленоград имеет своих депутатов в парламенте. Говорят, хотя этого никто не видел, что иногда студентов привозят в профильные вузы на экзамены и лабораторные работы… Для беглецов-нелегалов существует так называемый изолятор. Это логично: вирус есть вирус… Никому помирать не хочется.
Алиса остановилась перед картой. Вот пятачок пятой станции. На берегу искусственного моря. Там должна быть очень красивая природа. Сосновые леса, песчаные пляжи. Смутные воспоминания детства воплощались в сказочные картинки.
Вокруг зоны – по периметру – пограничный пояс. Полоса в пятьдесят километров. Поселки, небольшие города. Там уже перемещение полусвободное, но чтобы туда приехать, тоже надо разрешение получить, хотя там обычные люди живут. Не мутанты. Но весь район напичкан блок постами, постоянный контроль: кто куда и зачем едет? Это им Строгов рассказал…

Она вспомнила, как на одном из занятий стала задавать конкретные вопросы профессору Строгову, а он выскальзывал и уходил от ответов, как выскальзывает из пальцев рыба.
После занятий Строгов оставил Алису в аудитории и сказал, глядя в глаза:
- Алиса, послушайте мой совет: не будьте такой настырной.
- Но, профессор, как можно проводить исследования, не имея элементарных фактов? – удивилась Алиса.
- Все, что вам позволено знать – есть в моих книгах и статьях. Департамент контроля закрытых территорий санкционировал их публикацию в открытом доступе. Если вы когда-нибудь получите разрешение на углубленное исследование – получите и другую информацию.
- А… - начала Алиса следующий вопрос, но Строгов ее прервал:
- Ткачева, вы в изолятор захотели?
На этом разговор был закончен.

Девушка подошла к окну, полюбовалась на лежащий внизу пейзаж. Из окон открывался вид на озера, лес, раскинувшийся вдалеке большой город. Если Алиса получит допуск, то последующие три месяца проведет в глуши за высоким забором из колючей проволоки. По крайней мере, именно такой образ сложился в ее воображении после прочтения кучи книг и просмотра нескольких фильмов за время работы в семинаре профессора Строгова. Девушка не раз мысленно благодарила профильного куратора, Анну Горовиц за тот совет в начале учебного года – прочесть новую книгу Строгова. А то пришлось бы заниматься какой-то скукотищей вроде «Психология супружеских отношений лиц пожилого возраста». Или проблемными подростками. Или капризными младенцами.
Левка Сташевский заглянул в комнату:
- Алиса, ты долго ковыряться будешь? Все уже, наверное, собрались, опаздываем.
- Иду.
Лева долго отговаривал Алису от участия в семинаре, но поняв, что это бесполезно, тоже записался. Ну не мог он отпустить Фокси на целых три месяца куда-то на зараженную территорию, населенную непонятными людьми с особыми способностями и кошмарными мутациями, делавшими их как бы и не совсем людьми. Наличие ненастоящего родственника в тех краях ничего не меняло. Лева не доверял незнакомому ему профессору Ландасу. Ну что это за дед, который два года не видел свою внучку? Чужой человек.

Группа будущих адаптологов собралась в любимой угловой аудитории номер десять-пятнадцать. Ребят сжигало нетерпение: разрешили или нет? Тема «Психологическая и социальная адаптация потенциально агрессивной личности в современном обществе» подразумевала захватывающие приключения…
- Итак, мои дорогие, - начал профессор, - я получил для вас официальный допуск. К сожалению, нам дали только шесть мест.
- Как это? Почему? Нас же девятнадцать… - зашумели студенты. – А остальные?
- Остальные отправляются в летние лагеря работать с трудными подростками по схожей теме. Это не менее интересно, поверьте мне. Итак, в группе, которая едет в Закрытую зону, четыре девушки и два рыцаря. В группу вошли: Лев Сташевский, Джоан Рене, Алиса Ткачева, Светлана Козуб, Фабьен Мбанга, Елена Павленко.
Студенты удивленно переглядывались. Выбор деканата был им непонятен.
- Андрей Олегович, я же первым написал заявление, - наконец опомнился Юра Завгородний. – Почему меня вычеркнули?
- Не знаю. Единственное объяснение, которое мне дали: только шесть директоров согласились принять практикантов. Ведь для них это большая ответственность и дополнительная работа.
- Дополнительная ответственность, а набрали девчонок! – крикнул кто-то из ребят.
- Наверное, потому, что девушками легче руководить, они более послушные, - улыбнулся Строгов. – Только шесть станций наблюдения и контроля берут студентов.
- Но ведь мы могли бы работать в парах, - не успокаивался Юрий. – Было бы двенадцать!
- Я и эту возможность оговаривал, - профессор покачал головой. – Но мне отказали. Скажу вам правду, поначалу отобрали вообще пять человек. Директор пятой станции отказался. Но узнав, что в числе кандидатов Ткачева, господин Ландас согласился взять именно ее. Вам повезло, Алиса.
- Это несправедливо, Андрей Олегович! – продолжал спорить Завгородний. - У меня на курсе самый высокий рейтинг, а Козуб половину зачетов пересдавала.
- И ничего не половину! – возмутилась Света. – Я твое место не забирала!
- Довольно споров! Все решено. Идите, собирайтесь. Завтра за вами приедут. В десять утра всем быть в главном холле. Инструкции, платежные карточки, оборудование получите сейчас у секретаря. Да… есть одно «но». У вас пока нет разрешения на контакты с представителями общины Зеленограда.
- А как же мы работать будем? – высказал Джоан общее изумление. – Без контактов туда нет смысла ехать, можно и в своей комнате сидеть у компа.
- Ребята, это временные мелкие трудности. Я решил упредить ваше возмущение, и предупредить, чтобы вы не делали каких-либо необдуманных шагов. Думаю, за неделю–другую мы получим все необходимые документы.
- Все ясно, - фыркнула Алиса. – В деканате, как всегда протупили. Одна секретарша думала, что это сделает другая, а та, что первая. А мы теперь будем сидеть в лесу и переписывать чужие мысли, вместо того, чтобы обзаводиться своими.
Строгов пристально посмотрел на Ткачеву. Ох, недооценили, или, вернее, неправильно оценили эту блондиночку с кукольным личиком в грозной конторе ДКЗТ. Она еще преподнесет им сюрприз и не один.
- Деканат тут ни при чем, - возразил он вслух. – Это Зеленоград нам отказал. Очень долго обдумывали, и ответили «нет».
- И ДКЗТ надавить не смогла? – хмыкнула Алиса.
Строгов заметил, что Сташевский пнул подружку под столом в колено.
- А что? – захлопала глазками Ткачева. – Ну это же не тайна, что допуск в Зону департамент контроля этой самой зоны дает. Надо быть полным кретином, чтобы об этом не знать.
- ДКЗТ за периметр без согласия Совета Зеленограда не переступит и одного шага, - ответил профессор. – А в том Совете есть один весьма сложный тип. Советник по связям с общественностью. Въезд и выезд из Зеленограда в его компетенции. У вас будет возможность с ним познакомиться. Вот он и написал на нашем запросе большое жирное «нет». Но министерство образования уговорит сего господина, не сомневаюсь.
Студенты потянулись к выходу. Вначале счастливчики, потом недовольные. Завгородний снова пристал к Строгову с требованиями взять его в группу.
Алиса вышла из аудитории.
- Ну, ты хитрюга, Фокси, - подначивал Алису Левка, топая за ней в общежитие. – Голубые глазки излучают саму невинность. Юрка чуть не лопнул от злости. Он явно хотел все лето поближе к тебе находиться. Заодно и выигрышную тему подготовить. Дед подсуетился?
- Лева, да ничего я не хитрюга, ну вот честное слово! И Завгородний напрасно на меня дуется. Я не сообщала Ландасу о том, что хочу на практику в зону. Место же стремное. Подумала: Ландас не захочет меня взять, типа испугается: опасность, радиация, вирусы... Фонит там, мутанты бродят, с которыми мы должны общаться в плане их психологической адаптации. А тут я – вроде как не чужой человек. И ничего ему не писала, и, если честно, хотела на другую станцию. Чтобы не под крылышком у родственника, а по-настоящему, в зону, так в зону.
- Ну, ничего, у меня под крылышком будешь, - усмехнулся довольно Сташевский. – За тобой глаз да глаз нужен…

***
Строгов смотрел с высоты восьмого этажа из своего кабинета на сладкую парочку Сташевский-Ткачева, лениво бредущую по аллее к общежитиям. Он по-прежнему не был уверен, что те, кто задумал эту операцию и руководит ею, сделали правильный выбор.
Строгов вернулся к письменному столу, набрал пароль и адрес в служебной программе связи. На дисплее появилась круглая физиономия координатора операции «Проект Феникс».
- Что, много недовольных? – хмыкнул Стасюк. – Какие-нибудь интересные вопросы задавались?
- Выбор якобы деканата удивил студентов. Завгородний настаивает на включении его в группу. Может, отправим на пятую вместе с Ткачевой? Введем в курс дела, и пусть наблюдает заодно и за Ткачевой?
- Незачем. Нужно было его подготовить заранее. Кроме того, любовные разборки в наши планы не входят. Вы же указали в досье: клеится к Ткачевой. И Сташевский тоже. Это уже перебор. Да и вряд ли Ландас возьмет еще одного практиканта. В общем, не усложняйте, профессор.
- Вам виднее.
- Вот именно.
- Группа недовольна тем, что не получен допуск на встречи с объектами исследования, - продолжил Строгов.
- Я тоже недоволен. Давно говорил, что младшего Сатора надо пристрелить. В прямом смысле. Но командование опасается серьезных беспорядков. Так что будем ловить советника на живца и повяжем посерьезному и законно. Но я его додавлю, получим мы эти чертовы пропуска. Что еще?
- В общем, все.
- Тогда, удачи!

Экран погас. Профессор в задумчивости откинулся в кресле. Тупицы. Солдафоны. Он был уверен – самоуверенные вояки из Конторы завалят операцию, обязательно нахомутают. И Сатора им не достать, этот черт хитер и осторожен. А у Строгова к Зеленограду не только научный интерес. В случае успеха – обещана солидная премия, и участок в зоне. Участок ему на фиг не нужен, а вот от презренного металла, чтобы уехать на другой край земли из этой убогой страны, он не откажется.
Месяц назад Строгов представил куратору характеристики всех студентов, которые изъявили желание ехать на практику, организованную Южным университетом совместно с научно-исследовательским центром «Зеленоград» в закрытой зоне, общаться с мутантами. Практически вся группа из его семинара. Особо отметил тех, кто, по его мнению, сможет выполнять задание. От ребят требовалось доказать агрессивные наклонности проживающих в закрытой зоне Зеленограда так называемых мутантов. Через неделю Строгова вызвали в головной офис.

Научно-исследовательский центр «Зеленоград» формально относился к министерству науки и технологий, но на самом деле был подразделением департамента контроля зараженных территорий, в ведении которого находились все работы и исследования, связанные с Закрытой зоной. И практика студентов-психологов после третьего курса была инициирована этой интересной организацией, а замечательный и обаятельный профессор Андрей Строгов занимался не только и не столько научными исследованиями в области психологи, сколько сбором нужной информации для Департамента…
Операцию назвали «Проект Феникс». Вроде как намекая на возрождение связей и вообще всей территории в целом.
Полковник Коваль был в кабинете не один. Кроме Стасюка, шеф-куратора проекта, за столом сидел незнакомый Строгову молодой человек. Коваль не счел нужным его представлять. Ничего удивительного, обычное дело для этой конторы.
- Итак, мы изучили досье всех потенциальных агентов. Отобрали десять человек, - Коваль щелкнул по панели на столе. На настенном экране появились десять фотографий. Старшим группы, кто будет ограниченно посвящен в суть операции, назначаем Льва Сташевского.
- Сташевский – темная лошадка, - буркнул Строгов. – Слишком взрослый и самостоятельный. Я бы не стал ему доверять. И посвящать в суть операции даже ограниченно. Если задание будет противоречить его убеждениям, вполне может слить информацию зеленым.
- Но у него авторитет. Вы сами это отметили. Значит, надо этот авторитет повернуть в нашу пользу. И поможет нам в этом, - Коваль увеличил одну из фотографий на весь экран, - Алиса Ткачева.
- Сладкая парочка, - кивнул Строгов. – Только Алиса глупа. Точнее, наивна и инфантильна. Даже удивительно, как ей удается оставаться таким ребенком в почти двадцать лет. Пользы для дела от нее – ноль. Хотя академические успехи у нее неплохие.
Коваль удовлетворенно рассмеялся.
- Нам пофиг ее успехи. Что же до пользы… Вот тут вы ошибаетесь, дорогой профессор. Наш новый сотрудник, присмотревшись к девице Ткачевой, обнаружил небольшое сходство. И как вы думаете, с кем?
- Только не говорите мне, что с Ноэлем Сатором!
- Нет, хотя тут тоже есть кое-что интересное. С Гербертом Ландасом! – жестом фокусника Коваль вывел на экран фото директора пятой станции тридцатилетней давности. – Видите?
- Ну… Что-то есть, кажется, - неуверенно ответил Строгов.- Но Ландас никогда не был женат.
- Женитьба и наличие детей, а затем и внуков – вещи взаимосвязанные, но отнюдь не взаимообусловленные, - включился в разговор «новый сотрудник». Голос у него был неожиданно низкий и слегка хриплый.
- Он почти всю жизнь провел на станциях по периметру, а там женский персонал весьма органичен. Если бы профессор связался с мутантами, то уже давно отошел бы в мир иной, - возразил Строгов. – Сейчас, да, мы имеем информацию, что у него есть отношения с младшим научным сотрудником Марией Рудько. Но завести детей, а тем более, внуков за год вряд ли возможно даже в двадцать первом веке. Если они не приемные… Черт!
– Вот именно, - кивнул Коваль. - Женат господин Ландас не был. Но весьма заботился о некоей Елене Сухан, оставшейся сиротой после авиакатастрофы, в которой погиб главный инженер станции номер пять Тимофей Сухан с женой. Девочка Лена выросла, вышла замуж и родила дочку, Алису.
- Как все просто. И почему это мы просмотрели? – покачал головой Строгов.
- Потому что уважаемый Старик никак свою заботу официально не оформлял, да и времени девочке уделял не так уж и много. Мало ли какие бывшие сослуживцы родителей ребенка помогали Елене! Но как вы понимаете, мы копнули глубже. Днк-тест многое может рассказать. Согрешил где-то безупречный профессор. Мы не можем доказать всю цепочку связей, просто нет материала, но то, что девушка Ткачева прямой потомок Герберта Ландаса – это факт.
- Да… И что теперь? Отзываем девицу Ткачеву из проекта? – спросил Строгов.
- Ни в коем случае, - вмешался молодой человек. – При необходимости наличие дополнительных связей станет дополнительным козырем. Наши славные практиканты дружно будут собирать материал для курсовой работы, давать ему соответствующую оценку и… делиться с нами конкретными фактами. Не вижу, почему Алиса Ткачева поступит иначе. А вот господин Ландас может стать значительно более лояльным к нашему учреждению. И более сговорчивым. А то последнее время Герберт Янович сильно «позеленел». Не будет же он рисковать близким человеком.
- Хм… Возможно. Насколько я помню характеристики Герберта Ландаса, этот латыш – крепкий орешек. Не зря с ним считаются даже мутанты.
– Вот именно поэтому мы цепляем Ландаса на еще один крючок. Нечего ему бесконтрольно работать «и нашим, и вашим»! – подвел Коваль итог беседе. – Так что, Андрей Олегович, идите и работайте с молодняком. Время не ждет, к началу июля у нас должны быть основания для проведения масштабной зачистки территории. Там – он указал пальцем наверх, - уже с нетерпением ждут результаты. Ну что, лед тронулся, господа телепаты…
Строгов попрощался и покинул кабинет.
Молодой человек, названный «новым сотрудником» перелистывал на экране фотографии практикантов. Вернул фото Ткачевой, смотрел молча, не мигая, и в глубине его темно-серых глаз вспыхивали золотые искры, как отблески пламени.
- Когда операция закончится, я возьму ее себе, - обронил едва слышно.
- В смысле? В твой отряд? – не понял полковник.
- Отряд? Нет, над этим я не думал, - ухмылка нового сотрудника была весьма двусмысленной. – Но эта мысль может оказаться также интересной…
- А… Да, девочка ничего. Хотя такие мелкие не в моем вкусе. Возьми. Если уцелеет.

***
Алиса еще раз обвела взглядом комнату. Кажется, все взяла. Да и что брать? Личных вещей у нее почти нет. Так, несколько голографий, десяток видеокапсул, видеофон, планшет… Много одежды тащить за собой не стоит: любой распределитель доставит ее за полчаса. Современный человек не отягощает себя лишним багажом. Тренькнул звонок внутреннего коммуникатора.
- Студентка Ткачева, вас ожидают в главном холле.
- Поехали? – улыбнулась девушка своему отражению в большом зеркале.

Герберт Ландас прогуливался около бассейна в центре холла. Цветущие яркие водяные лилии источали нежный аромат. Боковые стены зала были свернуты, летний ветерок свободно разгуливал под сводами. Покой и умиротворение. Настоящая идиллия. Но Герберт нервничал: Алису он не видел давно, и даже не был уверен, что узнает девушку. Фотографии и голографии – это, конечно, хорошо, но живой человек, как правило, выглядит несколько иначе. Девочке едва исполнилось девять, когда не стало ее матери. Диагноз: крупозное воспаление легких. И никто не знает, какую кругленькую сумму выложил господин Ландас, чтобы получить именно такое заключение о смерти. Без всяких примечаний и дополнительной информации. Спасибо Оресту Сатору, командору Зеленограда. Без его помощи вся семья могла оказаться в изоляторе ДКЗТ. А оттуда, как известно, выходят редко.
Елену уже не вернуть, а детям подлинный диагноз матери мог стоить не только свободы, но и жизни. И зачем только она решилась рожать второго ребенка? Гормональные перестройки вызвали к жизни, казалось бы, несуществующего дракона… Внезапный всплеск активности. Елена боролась четыре месяца. Четыре месяца они прятали ее сначала в Зеленограде, а затем в «Приюте уходящих». Но болезнь оказалась сильнее.
Старик тряхнул головой, отгоняя тягостные мысли. Сейчас он увидит Алису, после трех лет разлуки. Какой она стала? Не внешне, какой человечек вырос из наивной большеглазой девчушки?
Мелодично звякнули двери лифта.
Из него вышла девушка в ярко-зеленых облегающих брюках и розовой блузе-разлетайке. Густые светлые волосы тяжелой волной спадали на спину. Зелено-синие глаза смотрели испытующе и немного испуганно. А лицо…
Герберт похолодел. Когда Алиса была ребенком, сходство не было таким сильным.
Сердце сжалось непреходящей болью. Это лицо снилось ему по ночам, он просыпался в тоске, вновь и вновь задавая судьбе один и тот же вопрос: почему? Лицо женщины, которую много лет назад младший научный сотрудник станции номер пять очень сильно любил… И не мог забыть ее вот уже почти полвека…
- Герберт Янович? – неуверенно спросила девушка. – Вы меня не узнаете? Я Алиса Ткачева.
- Узнаю, - Герберт откашлялся. - Ты так выросла. А где же твои вещи?
- У меня мало таких вещей, которые хотелось взять с собой, а одежду можно получить из любого распределителя. Вот, сумка, и все. Универ снабдил капсулами, и прочими техническими прибамбасами.
- Там нет распределителей. Ну, ничего, заедем по дороге куда-нибудь, нам все равно через Город проезжать.
- А где ребята? – Алиса оглянулась.
- Все уехали. Директорат станций расщедрился на аэробус. А я позволил себе предложить тебе свою машину. Ты недовольна?
- Да нет… Спасибо. Только… - Алиса удивилась: Сташевский уехал, даже не попрощавшись. Этого она понять не могла. – У меня в группе друг. И он тоже уехал?
- Такой чернявый? Лева, кажется? Он просил тебе привет передать. Дисциплина, дорогая. Велено было ехать – значит, ехать. Ничего, на месте пообщаетесь. Я организую встречу.
- А что просто так мы не можем увидеться? Без позволения директората станций?
- Видишь ли, СНК – режимные территории, туда-сюда там запросто не шастает народ, - пояснил профессор.
- Сюрприз, - пробормотала Алиса себе под нос. – И явно, только первый и не самый прикольный.
- Это точно, - подтвердил директор.

Минилет директора крупнейшей станции наблюдения и контроля над зараженной территорией был совершенно допотопной модели. Алиса даже усомнилась на миг, что это взлетит. Однако он взлетел вполне успешно и развил приличную скорость.
Девушка искоса разглядывала профессора Ландаса. Лицо какое-то все резкое: нос с горбинкой, щеки изрезаны морщинами, очень смуглое, обветренное, а волосы серебряные и глаза ярко-голубые. И руки большущие, не руки, а лапищи, и грубые как для кабинетного работника.
- Как мне вас называть, шеф? – спросила Алиса. – Серьезно. Я же вроде как на работу еду.
- Знаешь, у нас там коллектив маленький и все давно друг друга знают. Поэтому не шибко официозно. На работе, конечно, соблюдаем дистанцию, по имени, на «вы» или по должности. А вне работы все проще. Да ты сама поймешь. Алиса, а почему ты вдруг стала такой официальной? Раньше говорила: дед, дедуля, а теперь вона как – Герберт Янович!
- Раньше я была ребенком. Детям проще…
- А ты попробуй быть проще. Знаешь, мне как-то привычнее, вне офиса «дед», «ты»… По-семейному. Если, конечно, не против.
- Конечно, я не против, - тихо ответила Алиса. – Мне… не хватает дома. И семьи у меня нет…
- Значит, будем наверстывать упущенное, договорились?
- Да. А почему директора не хотели брать практикантов? – задала Алиса мучающий ее больше других вопрос. – Наш проф сказал – это дополнительный головняк.
- Ваш проф знает, о чем говорит. Это Строгов? Серьезный молодой человек.
- Какой же он молодой? – засмеялась Алиса. – Ему, наверное, уже за сорок.
- Все в мире относительно, малышка. Мне вот уже под семьдесят. Так я какой в твоих глазах? Дремучий старец?
Алиса почувствовала, что уши ее запылали.
- Да нет… Но и не молодой же… Ну ты же дед… Тьфу, я совсем запуталась! Но ты ушел от ответа.
- Практикант в любом учреждении – это, тут твой проф прав, дополнительные заботы. Практикант в непосредственной близости от закрытой зоны – заботы удвоенные или даже утроенные. Элементарно: этому юному глупому и любопытному существу надо обеспечить безопасность. А он или она, в силу того, что юн, глуп (потому что юн) и любопытен, лезет, куда не надо и задает вопросы, которые задавать не стоит. Практикант-психолог, который должен изучать кого-то потенциально агрессивного в этом неоднозначном месте – это явление для меня вообще непонятное. Биологи, вирусологи, ботаники – ну еще куда ни шло. Но психологи? Кого имеют в виду под потенциальными агрессорами? Может, объяснишь?
- Ну не работников же станции. В первую очередь мутантов.
- Детка, - Герберт на миг оторвался от приборов, - запомни раз и навсегда: никогда их так не называй. Ни в глаза, ни за глаза. Это все равно, что назвать инвалида уродом. Потенциально агрессивный может стать реально агрессивным. И не каждый человек может совладать со своими эмоциями. Получишь по шее вполне конкретно. От меня, - он улыбнулся, видимо стараясь смягчить улыбкой резкость слов. – Думаю, ты в курсе: вся эта территория в административном делении региона называется Зеленоградским районом, райцентр – Зеленоград. А жители – зеленоградцы или, в крайнем случае, полушутя, зеленые.
- Зеленоград находится под наблюдением пятой станции, - помолчав, добавил Ландас. – Поэтому тут – самый сложный участок. Учти это.
- Дед… а ты часто их видишь? Этих необычных людей?
- Да практически каждый день, - небрежно обронил Ландас, что-то изучая на приборной доске.
- Ты что? Нет, правда? И не страшно?
Герберт удивленно устаивлся на девушку, потом вернулся к управлению минилетом.
- Почему мне должно быть страшно? Не понял…
- Ну… извини, я не знаю другого слова… они же мутанты. Как они выглядят? Ты не думай, что я дурочка, Герберт Янович. Я чуть не каждый день по сети мониторила, но все картинки – только уродцы, причем все страшнее и страшнее. И этим фоткам я просто не верю. И характеристики тоже сплошные страшилки. Отсюда и тема нашей практики такая: как злых чудовищ адаптировать в социум. Чтобы значит, не слишком злобствовали. Они на самом деле такие уроды: три руки, зубы на лбу… и тому подобное?
- Алиса, ты сама слышишь, что говоришь?
- Но я же сказала – не верю.
- Увидишь сама. Раз уж явилась на практику.
- Андрей Олегович сказал, что ты отказался, а потом согласился взять именно меня… Никто меня не посылал на пятую. Это ты выбрал.
- Угу. По крайней мере, будешь под родительским присмотром, моя юная и любопытная.

***
Герберт задумался, вспоминая то совещание в Центре, когда им навязали эту группу детей. А как еще называть этих желторотых юнцов, старшему из которых двадцать четыре года?
Приглашение явиться на встречу в конце апреля, непосредственно перед пасхальными каникулами, Герберта не удивило. За руководством водилась привычка внезапно пожелать пообщаться с народом, когда народу как раз хочется отдохнуть. Удивило то, что в зале собрались не все директора, а только представители десяти самых крупных станций. Рядом с Генеральным НИЦ «Зеленоград» сидел лысый как колено мужичок невнятного возраста, холеный красавчик лет сорока пяти с седыми висками и импозантная «пышечка». Дама была их тех женщин, которые любят свои выпирающие со всех сторон телеса обтягивать тесной одежкой. От этого она казалась еще больше, чем возможно была на самом деле.
Генеральный представил даму как советника минобразования, красавчика назвал руководителем практики профессором Строговым. Лысого не представил никак. Директора переглядывались недоуменно.
- А сейчас госпожа Родневич расскажет о новом проекте, прошу Ирина Анатольевна.
Госпожа советник нацепила на нос большие модные очки-стрекозы и произнесла с придыханием:
- Дорогие и глубокоуважаемые коллеги!
Герберт перестал ее слушать уже на второй минуте вдохновенной речи. Уловить мысль в этом потоке пустых, но восторженно-возвышенных фраз не представлялось возможным. Вещала пышечка минут десять на одном дыхании. Закончила словами:
- Благодарим всех за согласие и сотрудничество!
- Согласие в чем? – не понял Ландас.
Генеральный укоризненно покачал головой. Подумал про себя: «Пора уже этого старого хрыча на пенсию отправить. А как это сделать? Вся община Зеленограда за Ландаса горой, в случае каких-либо напряженок он поможет успокоить волнения. А напряг в отношениях Большой земли и зеленых случается все чаще».
- Госпожа советник рада, что директорат согласился принять на лето студентов-практикантов факультета психологии, - голосом терпеливой мамочки, поясняющей, что такое хорошо непослушному чаду, ответил Генеральный.
- А он согласился? – удивился Герберт. – Что-то не припомню.
Генеральный глянул искоса на человека, сидящего рядом. Тот явно сдерживался, чтобы не рявкнуть на Старика.
- Герберт Янович, но вы же не станете возражать против того, что необходимо ковать кадры?
- Не стану. Но расследование гибели двух девушек осенью прошлого года еще не завершено. И вы хотите прислать новых детей в Зону?
- Во-первых, не совсем в зону. Посещение закрытых территорий предполагается крайне ограничено и в сопровождении охраны. А во-вторых, расследование уже почти завершено.
- И убийца пойман? – с иронией спросил Ландас, глядя не на Генерального, а на лысого. – Может, представитель департамента контроля зараженных территорий нас проинформирует?
- Придет время, проинформируем, - проскрипел лысый, не отрицая своей принадлежности к ДКЗТ. – Подозреваемые определены. Но к стажировке психологов это отношения не имеет.
«В таком случае, какого черта ты тут делаешь?» - хотелось узнать Герберту, но он сдержался. Вслух сказал:
- Мы можем отказаться?
- Разумеется. Но только аргументировано. Так что обдумайте ваш ответ. Кстати, вот список стажеров. Вам требуется отобрать десять человек. ПО одному на каждую станцию. Андрей Олегович, рекомендуйте ваших питомцев.
Он кликнул по своему планшету. На большом настенном мониторе появился столбик из девятнадцати фамилий. Под номером три значилась Алиса Ткачева.
Герберт похолодел: это случайность или тонкая игра? Последние десять лет они не слишком часто виделись. Так, иногда перезванивались на праздники. Герберт не хотел привлекать внимание ДКЗТ, который пристально следил за всеми, кто так или иначе был связан с Зеленоградом, к своей внучке. Да, для всех он был просто другом покойных родителей матери девочки. Но ведь была еще и другая правда…

2.
***
- Дед, ты не слышишь, что ли? Спишь за штурвалом? Мне нужно кое-что купить, забыл? Сам же сказал – в вашей Тмутаракани нет распределителей.
Герберт вернулся в действительность, отогнав непрошенные тревожные мысли
- Нет, не забыл. Уже подлетаем. Вон, видишь внизу, целый город? Небесная мечта, Скай Дрим. Наш народ никогда не излечится от страсти называть магазины и кафе иноземными именами. Там есть все: и обычные магазины, и бутики, и распределители. И еще бог знает, какие радости для бездельников, бездельниц и… ну, не хмурься, для тружениц и честных студенток тоже.
Минилет сделал круг и пошел на посадку.
- Куда идем? – спросил Ландас девушку, вылезая из машины. – Одежда? Еда? Компьютеры? Что тебе надо? Мобилку? Планшет? Браслет-коммуникатор? Киноцентр?
- Дед, ты издеваешься, что ли? Зачем мне киноцентр? Нас в универе всем необходимым снабдили, сеть проплатили, даже микрокапсулы выдали для фоток. Вон, целая сумка.
- Тогда чего тебе не хватает для полного счастья и полноценной работы?
- Ну… брюки я хотела… розовые… И сыра французского, настоящего.
- Отличный выбор, мисс Ткачева! Набор современной леди: сто штук микрокапсул, мобилка, розовые штаны и кило сыра с плесенью! – хохотал Герберт. – Ну, вперед!
Гигантский торговый центр оглушил Алису. Ни на территории ее университета, ни в окрестностях такого гигантского сооружения не было. По правилам, студенты первых трех циклов жили исключительно в студгородках, где было все необходимое для жизни, и откуда их отпускали не так уж и часто. Особенно тех, у кого не было близких вне учебных центров, и ездить не к кому. Как у Алисы.
- Заешь, милая, тут на каждом повороте есть карты-указатели, думаю, ты разберешься сама. Вызывай тележку, и вперед. Номер стоянки помнишь? А я пока посмотрю кое-что для своего хозяйства, тебе в этих техотделах неинтересно. Насладишься по полной – зови. Сходим на мороженное. Идет?
- Идет, - сразу же согласилась Алиса. Ей и самой не хотелось ходить за дедом или таскать его за собой по отделам девчачьих тряпок. Засмеет же потом за розовые кроссовки, которые ей хотелось в дополнение к зеленым брюкам.
Отдел сыров привел Алису в полный восторг. Она как зачарованная шла вдоль полки, и читала этикетки. К сырам девушки приучила ее подруга Джоан Рене. Джоан была родом из Конго, но с русскими корнями. И так уж сложилось, что жила и училась на родине своих белых, а не черных предков, которые сами давно уже перебрались поближе к Парижу. С каникул Джоан всегда привозила ящик сыра, на все праздники родственники по линии отца снабжали ее этим продуктом. И не потому, что нельзя было заказать в распределителе точно такой же. Нет, в этом была особая прелесть – посылка от родных к Рождеству… Вся общага собиралась к Джоан пировать.
«Что же взять? - Алиса остановилась у полки. – Козий? Бри? Интересно, а дед любит сыр? Спросить, что ли?»
Она не успела достать мобилку, как рядом мужской голос сказал:
- Девушка, вам помочь? Вы уже минут двадцать вдоль стеллажа гуляете…
Алиса оглянулась и… обалдела. Таких парней она только в кино видела. Белая рубашка с расстегнутым воротом оттеняет смуглое лицо. Высокий, Алиса ему едва до плеча достает. Волосы густые, волнистые, светлые. Уложены на висках гелем по последней моде. А губы... Эх… Жаль, глаз не видно – парень в темных очках, как у мотоциклиста.
- Так помочь? – молодой человек приветливо улыбался. – Могу посоветовать некоторые новинки. Или что-нибудь традиционное. Вот, например, старый добрый блу, - он двумя пальцами взял с полки пакетик с сыром.
Алиса отметила, что руки у парня ухоженные, даже ногти чуть подкрашены светло-коричневым лаком. Вздохнула: «Выскочка. Какой-нибудь модельер или музыкант. Не моего поля ягода. А жаль… Это вам не Левка Забияка с вечно оторванной пуговицей».
- А вы что, сыродел? – наконец выдавила она из себя.
- Кто? Нет, я скорее, сыроед. Но когда-то интересовался производством и историей этого дивного продукта. Кстати, меня зовут Ноэль.
- Какое странное имя, - вырвалось у Алисы.
- Да ничего странного. Моя мама была француженкой. Назвала меня в честь своей матери. Ноэль – мужская версия имени Наталья.
- Так вот почему вы сыр любите и понимаете? – улыбнулась Алиса.
- Точно! На генетическом уровне! Можно, я угадаю, как вас зовут? М-м-м, Элеонора? Элиза?
- Вы почти угадали, - удивленно сказала Алиса. – Алиса. Только не спрашивайте, почему. Не знаю, любила ли моя мама сказки Кэрролла. Все хотят, чтобы имя ребенка звучало красиво и необычно… Спасибо за подсказку, я, пожалуй, возьму этот старый добрый блу.
Она бросила в свою тележку кусочек, обернутый в блестящую обертку. Ну вот, разговор окончен. Надо прощаться. Как жаль. Может, он догадается попросить у нее номер телефона или электронный адрес?
Но парень почему-то молчал, из-за его идиотских очков выражения глаз не видно и не понять, о чем он думает. Алисе вдруг стало неуютно, доверительная атмосфера, которая неожиданно возникла между нею и незнакомцем, испарилась, осталось странное напряжение. Даже в висках слегка покалывало.
- Надо идти, - сказала она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало сожаление. – Меня ждут.
- Так быстро? Может, как-нибудь увидимся? – вдруг спросил парень.
Алиса почувствовала, что уши запылали. Постаралась сделать равнодушное лицо, пожала плечами:
- Не знаю. Я вообще-то живу далеко, тут случайно оказалась. В командировке. Вернее, на практике.
- Тогда оставьте мне номер телефона. Вдруг я окажусь в ваших краях? - с этими словами он слегка коснулся ее руки, лежащей на тележке. – А куда вы приехали в командировку? Может, мы соседи? И что за практика, если, конечно, не секрет?
- Да нет, какой секрет. На пятую станцию. Я с факультета психологии Южного университета.
Парень отдернул руку, будто обжегся.
- А… пятая станция… Серьезное место. - Он усмехнулся, сказал с непонятной интонацией: – Подходящее для практики психологов. Значит, соседи. Еще увидимся. Всего хорошего.
Парень быстро пошел прочь. Изумленная Алиса осталась стоять с открытым ртом. Ненормальный какой-то.
Пора искать деда и заесть эту странную встречу изрядной порцией мороженного. А робот пусть катит ее тележку на кассу. Она защелкнула контейнер с покупками.
Поднимаясь на эскалаторе в кафе, девушка почувствовала непонятный дискомфорт за спиной. Оглянулась. Далеко внизу у лестницы стоял ее новый незнакомый знакомец и, явно смотрел ей вслед. Она помахал ему рукой, вздохнула. Жаль. Вот так и теряются люди в суете. А может, сейчас они разминулись с главной любовью всей жизни? Дураки все же эти мужики.

- Хочу… хочу… - Алиса вертела стойку с десертами, и никак не могла выбрать, что же съесть.
Герберт наблюдал за внучкой с грустной улыбкой: ну почему все вышло так странно и бездарно в его жизни? А ведь он мог бы водить эту девочку в кино и на каток, покупать ей мороженое и читать сказки. Не один раз, а долгие годы. А вместо этого она выросла в интернате среди чужих людей. И так же среди чужих людей растет сейчас ее младший брат. Пришло время исправлять ошибки.
- Вот! Банан со сливками и фисташковым мороженым! Большую порцию! – определилась Алиса. Она радовалась, как маленькая.
Они сели на балконе кафе. Внизу шумел торговый центр, суетились покупатели, скользили робототележки с покупками. Ландас лениво скользил взглядом по толпе, слушая щебет внучки. Алиса рассказывала о своем участии в факультативе по адаптологии, о том, как это важно – вовремя выявить потенциального агрессора и начать с ним работу, что это поможет избежать проявлений террористических наклонностей. Вдруг Герберт напрягся, выпрямился, вглядываясь в снующих внизу людей.
- Дед, ты чего? – спросила Алиса. – Ты будто призрак увидел. Даже побледнел.
- Ничего, мне показалось. Хочешь кофе? – он подозвал робота-раздатчика. – Тебе какой?
- Капучино, только без сахара. А знаешь, у нас в студгородке нет таких роботов, а официантами студенты работают. Социализация и трудотерапия. Я тоже работала. И немного заработать можно, а то стипендия вообще-то копеечная. Занятиям это не мешает, всего несколько часов в неделю. Дед, ты почему-то нервничаешь!
- Да все нормально. И сколько же ты зарабатывала таким образом?
Алиса не успела ответить. Дед вдруг резко обернулся.
- Можно? Я не помешаю? – спросил мягкий мужской голос.
Не дожидаясь ответа, ее давешний знакомый отодвинул стул и сел за их столик.
- День добрый, Герберт Янович.
Вот это новость! Дед знаком с этим знатоком сыра! Но дед что-то совсем помрачнел.
- Мне помнится, твой пропуск закончился две недели назад, - буркнул Ландас, не отвечая на приветствие. - Ты не удосужился его продлить. И болтаешься, как ни в чем ни бывало по торговому центру.
- Я же не активен, если это вас беспокоит, - быстро ответил Ноэль. – И вы это знаете.
- Да, беспокоит! Надеюсь, и тебя тоже! Но скажи на милость, а тебя не беспокоит, что первый же патруль загребет кое-кого в кутузку?
- Профессор, я вас умоляю, - лениво процедил Ноэль. – Первое, что они сделают - спросят документы. И меня сразу же отвезут обратно, а не упекут в банальный изолятор. К тому же я соблюдаю протокол, - он слегка коснулся дужки очков, будто поправляя их.
- Угу, и все газеты региона начнут вопить о том, что зеленые обнаглели и разносят заразу по всей округе. Желтой прессе плевать на правду и твою неактивность, слетишь со своей должности на счет раз! Какой смысл соблюдать протокол, если у тебя пропуск просрочен?
- Смысл в том, что мне иногда удобнее, чтобы меня не узнали. Например, случайные свидетели, в случае чего. Господин Ландас, неужели вы серьезно думаете, что я, - он сделал ударение на местоимении, - допущу, чтобы у меня проверили документы? Или усомнились в их правомочности? Кто вам сказал, что пропуск, по которому я здесь, просрочен? Показать?
- Попридержи язык! И как только Совет терпит тебя с твоими выходками!
Алиса, ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого, позабыв о кофе и мороженом.
- Наверное, пользы от меня для Зеленограда больше, чем риска, - усмехнулся Ноэль. – Алиса, вам нравится здесь? – спросил он без перехода.
- Блин! – воскликнул дед. - Ты когда успел?
- Ноэль помогал мне выбрать сыр, мы и познакомились, - пояснила Алиса. Она обрадовалась, что, раз дед знаком с этим парнем, теперь они не потеряются и знакомство их продолжится. Но, похоже, сам дед этой перспективе нисколько не рад.
- Вот оно как… Случайно, не так ли?
- Случайно, Герберт. Хотите, поклянусь? – Ноэль приложил ладонь к груди.
- Слушай меня внимательно, Сатор. Алиса – моя внучка. Не родная, но… все равно - единственный родной мне во всем мире человек. Все остальное, что бы ты там не разнюхал – вторично. Ты меня понял? Я в курсе, что полнолуние приближается. Повторяю вопрос: случайно?
Ноэль промолчал.
- По крайней мере, честно, - прошипел дед.
- Берт, но вы не так все поняли.
- Эй, парни, - окликнула их Алиса, - у меня стойкое ощущение, что вы произносите известные мне слова, но у всех у них неизвестный мне смысл. Может, объясните, что происходит?
Ландас глубоко вздохнул:
- Что ж, позволь тебе представить, дорогая, господина Ноэля Сатора, начальника отдела по связям с общественностью администрации Зеленограда. Алиса Ткачева, студентка-психолог университета, прибыла на практику.
- Очень приятно, - Алиса протянула молодому человеку руку.
- Не боитесь? – удивился Ноэль.
- Чего?
- Вы не поняли, Алиса? Я же мутант из Закрытой зоны. Телепат и носитель вируса Z. Правда, в неактивной форме, о чем свидетельствует наличие у меня просроченного, но все-таки пропуска.
С этими словами он сжал ее руку. Алиса невольно дернулась, но он держал крепко, улыбаясь как-то одной половиной рта: то ли улыбка, то ли ехидная ухмылка. Ладонь была странно горячей, будто у Ноэля повышенная температура.
- Видите очки? – Ноэль постучал длинным пальцем левой руки по виску. - Это блокирующие экраны. Чтобы я не смог проникнуть в ваши потаенные мысли. А еще у меня есть специальные перчатки, которые я должен надевать, чтобы исключить возможность прямого тактильного контакта и прямого воздействия. А – это блокирует мои импульсы, Б - защищает людей от вируса, носителем которого являются все нелюди. Нелюди – это те, кто живет по ту сторону периметра запретной зоны. Я доступно объясняю? Правда, перчаток, как видите, нет. – Он накрыл ее руку второй рукой, на среднем пальце которой красовался большой перстеньзамысловатой формы. – И вы попались.
- Не увлекайся, парень, - бросил Ландас.
Ноэль отпустил ладошку Алисы, она с трудом удержалась, чтобы не вытереть ее о салфетку. Сатор наблюдал.
- Алиса, я не настолько заразный, не надо так волноваться, - засмеялся молодой человек. – Это так, маленькое шоу.
- Но ваши очки не похожи на те, которые я видела на депутатах Зеленограда по телевизору, - растерянно пробормотала Алиса. – У них обычно… как полумаски. А ваши… такие носят мотоциклисты. Я бы не подумала, что это экраны.
- Так я же не на заседании парламента. Каждой ситуации протокол предписывает свою степень защиты, - неожиданно серьезно пояснил Ноэль. – Вернее, блокировки импульса. Хотя, по большому счету, все это…
- Вот кто тебя тянет за язык? - остановил его Ландас.
- Вы правы, господин директор. Что-то я расслабился и говорю лишнее. Наверное, хочу понравиться девушке. Ну, мне, пожалуй, пора идти. Герберт Янович, обещаю приехать завтра на контроль и продление пропуска. Я же серьезный человек, понимаю важность соблюдения параграфов соглашения.
- Да уж, серьезный… - пробурчал Герберт. – Кстати, ты так и не сказал, что делаешь в городе?
- Это допрос? Уже? Здесь? На каком основании?
- Не ерничай. Просто спрашиваю.
- Ну, профессор, я обычно не отчитываюсь перед директоратом, что делаю. Работаю. Заодно и за сыром заехал. В Скай Дриме самый лучший сыр в округе, - Ноэль встал из-за стола, отвесил легкий поклон, и, прежде, чем удалиться, сказал Герберту: - А ведь полнолуние и верно, приближается.
Ландас тоже поднялся.
- Пошли, Алиса. Пора ехать.
- Дед, он держал меня за руку. Это опасно?
- Нет. Успокойся.
- Но ты нервничаешь. Тебе не нравится, что я познакомилась с этим Ноэлем. Но это ведь случайно вышло, он же тебе сказал.
- Скорее всего, он солгал. С Ноэля станется. Правда, его извиняет, что он не знал, что ты моя внучка, а не просто понравившаяся ему девушка.
- Ну и что тут такого? – Алиса надулась.
Какое-то время они шли молча. У минилета их дожидались две тележки с приобретенными вещами. Переложив покупки в машину, они заняли свои места.
- Ты меня разыграл… - пробурчала Алиса. – Ноэль не похож на мутанта. Вы оба меня разыграли зачем-то.
- В следующий раз попрошу его снять туфли, - хмыкнул Ландас.
- Зачем?
- У него на ногах по шесть пальцев с перепонками, как у лягушки.
- Профессор, ну что вы из меня идиотку делаете? – вспылила Алиса. – А хвост у него есть?
- Хвоста нет, врать не буду. А мысли твои он считает за полсекунды. Дорогая моя Алиса Глебовна! Забудьте страшилки из интернета. Жители Зеленгорада милые, красивые, интеллигентные и очень образованные. Явных уродцев, которым сильно не повезло – примерно десять процентов. А остальные – ничем от нас с тобой внешне отличаются. Так-то. Но вот что касается вируса – тут, пожалуй, правды больше. Они, действительно, практически все носители. И никто не знает, в какой момент дракон просыпается. Держись от Ноэля подальше. Кстати, про шесть пальцев я не придумал.

Пейзаж, раскинувшийся под крыльями минилета, Алису больше не интересовал. Вот и состоялось знакомство с главным объектом изучения. Вернее, с одним из них. Разве не ради этих контактов ввязалась она в тему по адаптологии? Как она представляла себе мутанта? Как в книжках и кино показывают? Человек-паук или что-то в таком роде? Небритый и нечесаный? А этот… Стильный симпатичный молодой человек. Даже ногти наманикюрены. И прикид модный. Правда, дед на него наехал за несоблюдение каких-то правил. Алиса задумалась. На первой лекции Строгов рассказывал о соглашении, о протоколе, в котором оговаривались все моменты сосуществования общины Зеленограда и остальных территорий, об особом статусе общины. Сейчас Алиса осознала, что такие важные вещи преподносились им как бы вскользь, а следовало, наверное, проштудировать досконально. Теперь вот, попала впросак, да и неловко как-то: ведь если практика предполагает контакты, то как они эти контакты будут реализовывать?

- Дед, а разве им можно выходить за пределы зоны? Я думала, их организованно вывозят. Ну там, депутатов на заседание, студентов на семинары. Изолированно и под надзором.
- А почему им не выходить? – пожал плечами Герберт. – Проходят медицинский контроль, получают свой пропуск на определенное время, подписывают протокол обязательств – и гуляют себе. Они же не в тюрьме и не на карантине. Такие же граждане, как и остальные.
Герберт лукавил. Но так уж ему положено по должности: говорить не всю правду до конца. А правда состояла в том, что далеко не всем давали пропуск на выход из зоны. Негласное правило. Собственно, покинуть периметр легально могли единицы. А нелегалов отлавливали и отправляли в изолятор.
- Но они же не могут шастать по всей стране? Все считают, что мутантам можно только в пределах зоны жить.
- Ммм… нет, шастать не могут. До восемнадцати лет выезд ограничен. Можно сказать, запрещен. Въезд тоже. Детей в зону не пускают. Взрослым членам общины можно выходить, но для этого нужен пропуск. Это не дискриминация, это элементарные меры предосторожности. Вирус Z в случае активизации убивает за несколько недель и распространяется очень быстро. Вспышки микроэпидемий уже бывали, это страшно. Поэтому контроль за перемещениями носителей вируса такой жесткий. Им определяется так называемый радиус передвижения. В зависимости от должности, целей поездки. Тебе может показаться, что такой подход – ограничение свободы, но, поверь, из двух зол мы выбрали меньшее. Пока вакцины нет – нет и свободы перемещиния.
- А когда вакцина появится? Мутанты будут жить среди людей?
- Не называй их мутантами.
- Ну, телепаты. Они будут жить среди нас?
Ландас вздохнул:
- Боюсь, что все не так просто. Люди не готовы принять в свое общество телепатов.
- Значит, власти людям лгут… - обронила Алиса.
- Дорогая, такого рода выводы лучше не озвучивать.
Алиса снова задумалась. Что-то в этой схеме не складывалось. Вопросы не давали ей покоя.
- Дед, я не понимаю. Если у этого му… прости, человека нет пропуска – ты сам сказал, то он должен маскироваться. А этими очками он будто всем говорит: я – из Зоны. Нарывается на патруль.
Ландас вздохнул:
- Знаешь, комбинации, которые прокручивает Сатор, понимает только он сам. Я не могу тебе ничего объяснить. Ты правильно заметила: его блокирующие экраны не совсем отвечают требованиям протокола. Возможно, он носит их больше от солнца, чем из послушания. У него редкое заболевание: светобоязнь. Причем обостряется периодически. В общем, я на твой вопрос не могу ответить…

Сатор покружил еще минут двадцать по торговому центру, затем вернулся в кафе. Герберт и Алиса уже ушли. Столик был свободен. Он сел на то же место, где только что сидела девушка. Положил руки на стол ладонями вниз, стараясь попасть на то место, где могли лежать ее руки. Сосредоточился. Ладони стало покалывать, потом в голове возникли смутные образы, нагромождение цветовых пятен и полос, они плавали спокойно в пространстве, затем вдруг завихрились. Для него сочетание цветов складывалось в определенную картинку, это был энергетический отпечаток Алисы, такой же индивидуальный, как и отпечатки пальцев. Ноэль видел, как изменялись эмоции девушки, что преобладало: волнение, страх, радость. Радости было много. Но страх и любопытство стали доминировать. Потом начало происходить нечто, что не вписывалось в обычную картину слепка биополя человека. Что-то беспокоило Ноэля. Ощущение, что этот след он уже встречал…
- Черт! – Ноэль вернулся к восприятию внешнего мира. В кафе все было, как и раньше. Робот-разносчик стоял у его столика, ожидая заказа или отказа. – Зеленый чай, - сделал парень заказ, - с мятой и черникой.
«Вот это номер, - размышлял Ноэль над тем, что ему открылось. – Кажется, у малышки-лисички есть способности к экстрасенсорному восприятию. А она сама-то в курсе? Скорее всего, нет. И откуда у нее эти способности? Девочка входит в тот малочисленный процент сверхчувствительных людей, которые всегда жили на этой планете? Или…? Пожалуй, стоит покопаться в биографии уважаемого Герберта Яновича поглубже».
Он снова вспомнил сегодняшнюю встречу с Алисой, то первое мгновение, которое обожгло. В магазине Ноэль оказался случайно: захотелось привезти каких-то сладостей ребятишкам из детсада. Он спешил, времени было в обрез, да и находиться в постоянном режиме сканирования, чтобы не нарваться на патруль – удовольствие не из легких даже для него.
Когда утром, собираясь выехать из Зоны, он вспомнил, что не продлил пропуск, разозлился на себя так, что… «наехал» на секретаршу. Придрался к какой-то мелочи и долго зудел на тему некоторых бездельников… Но ему непременно нужно было встретиться с агентом. Ноэль решил рискнуть выехать по поддельному пропуску, но на свое имя – так меньше шансов, что патруль начнет копать: чего да зачем?
На девушку Алису, он буквально, налетел, чуть не сбив с ног. А незнакомка его не заметила, пошла дальше, разглядывая полки. И тогда, позабыв обо всем: сладостях, детях, спешке, патруле и просроченном пропуске, он пошел следом.
Вдруг понял, что его привлекло: незнакомка похожа на девушку со старого рисунка. Он до сих пор лежит у него в столе: светловолосая грустная девушка на берегу. Он нашел его среди старых вещей, когда съезжал с их общей с отцом квартиры. Орест сказал, что рисовала мама Ноэля. Изображена ее подруга, которая умерла молодой. Девушка с рисунка иногда приходила к парню во сне, что-то говорила, но он не слышал ее слов. Куда-то звала, но он никогда не мог к ней приблизиться.
Но было что-то еще. Запах незнакомки его взбудоражил, а прикосновение сказало: наверное, это пара. Не просто донор. Очень вероятно. Его личная пара. Прикосновение стало контактом. Это было непонятно. А потом посыпались сюрпризы. Ну почему она должна оказаться родственницей Герберта Ландаса?! Значит, он не может взять ее себе, он не посмеет сделать больно Герберту.
Девушка прибыла на эту сомнительную практику. Именно Сатор дает добро на посещение зоны. Интуитивно Ноэль с первого запроса на пропуск ответил «нет». А министерство образования настаивало. Тогда начальник ОСО стал копать. Накопал довольно быстро: ДКЗТ заинтересовано в информации из Зеленограда. Причем, им нужен компромат на телепатов: конкретный и свеженький. А не просто рассуждения досужих теоретиков. Сложить два и два не представляло труда. На повторный запрос Зеленоград снова ответил «Нет». Сатор знал: если ДКЗТ нужно, чтобы студенты проникли в Зону, они додавят. Изучал скудные бирафические справки: ребята как ребята. Вспомнил досье этой самой Алисы: явная зануда-заучка. А в реальностини ни за что не скажешь… Сердце забилось немного учащенно. Ноэль даже удивился: что это значит? Но беспокоило что-то еще, какие-то ощущения, которым он пока не дал определения и оценку. Будто что-то пряталось очень глубоко в сознании…

На пятую Ландас и Алиса прилетели через полчаса. Минилет деда постоянно чихал и грозился сесть в поле, причем, навсегда. По дороге дед рассказал Алисе, что станция построена давно, когда стало понятно, что Зона должна быть закрыта для проживания и посещения и что она представляет собой большую опасность, чем казалось в первые годы после взрыва. Оснащена по последнему слову науки, оборудование постоянно обновляется. Практически, всем управляют компьютеры. Ведутся биологические, геофизические, физические наблюдения. Данные с каждой станции подаются в единый НИЦ на обобщение. Контроль за состоянием территорий постоянный. Персонал - всего-то тридцать два человека: кроме научных работников, есть еще четыре охранника, завхоз, два ай-тишника, ассистент директора и сам директор. А еще пес Ураган и кошка Матильда. Но пятая – одна из самых крупных станций. Кроме нее больше тридцати человек работает еще на девятой и шестнадцатой станциях, остальные – двенадцать-пятнадцать человек.
Поселок был похож на базу отдыха: уютные домики, главный корпус лабораторий, склады, зона отдыха: столовая, концертный он же кинозал, спорткомплекс. Все это Ландас показывал Алисе мимоходом, пока вел к отведенному ей коттеджу.
- Здесь ты будешь жить. Устраивайся. Мы все рядом. У каждого свой домик. Вон то красное здание мы называем “штаб”, там расположена администрация, дальше – открытый бассейн. Там, за деревьями – лаборатория и транспортные ангары. Перед ужином я за тобой зайду, там и познакомлю со всеми. Одно условие ты должна соблюдать безоговорочно: территорию станции без моего разрешения покидать запрещено. Это приказ.
- Я что же, под домашним арестом?
- Ну, что ты. Нет, конечно. Это временно, пока ты не познакомишься со всем, не узнаешь все правила безопасности. Пойми, Зона совсем рядом. И вы там, во внешнем мире, даже приблизительно не знаете, что это такое. Кольцо станций – не только наблюдение за пораженной природой. Это кордон безопасности между Зоной и внешним миром. Большой землей, как мы это называем.
- А к морю подойти можно? А поплавать?
- Подойти можно. Если ты зайдешь в воду по колено, ничего с тобой не случится, но вот далеко заплывать после захода солнца не стоит. Там, в море, разное водится. А для плаванья у нас есть бассейн. Ну, все, я пошел. У меня много дел. Отдыхай.
Домик, где предполагалось жить Алисе, построили лет сто назад: ни раздвижных стен, ни имитаторов пространства. Никакой виртуальности: все конкретно. Маленькая спальня, чуть побольше - гостиная; диван, столик, панель компьютера, на стойке десятка два видеокапсул. Видеофон-коммуникатор на стене, на панели: несколько кнопок с надписями "директор", "ангар", "спортзал" и т.п. Похоже, внешняя видеосвязь идет отдельно. Или ее нет вообще. Кухня полностью оборудованная, даже кофе и чай имеются, и несколько пачек печенья. Душевая - то, что нужно.

Первым делом – связаться с Левкой и остальными. Девушка достала планшет. Включила, загрузила любимый чат. Нет связи. Странно. У них в студгородке связь свободная, из любой точки. Ладно, это универ, там, конечно, специальная сеть с выходом в мировую паутину. Но тут что, совсем связи нет? Алиса провела несколько привычных манипуляций. Наконец, от нее потребовали пароль входа. Понятно. Придется обращаться к директору. Тут так просто не поболтаешь с друзьями. Какой отстой! Зачем эти ограничения?
Алиса положила планшет на стол, бросила пакет с покупками на кровать, сняла одежду и направилась в душ. Она долго стояла под горячими струями. Беспорядочные мысли роились в голове: обо всем сразу - о деде, о станции, об этой неизвестной опасности. О встрече со странным человеком и о тех эмоциях, которые она испытывала. Но главное: здесь начинается настоящая жизнь. Не студенческая или школьная, с учебными трудностями, а нечто новое. Выбравшись из-под душа, Алиса почувствовала желание прилечь. Только на несколько минуточек. Она завернулась в толстый махровый халат до пола, заботливо приготовленный для нее, и через мгновение уже крепко спала.
В полседьмого дед постучал в дверь домика. Не получив ответа, он тихо вошел и остановился на пороге спальни, рассматривая девушку. Как же они похожи… Неужели все возвращается?

***
Когда-то, давно, молодой аспирант был здесь, в этом лесу, так счастлив. Ничто не предвещало беды. Казалось, им удалось обмануть судьбу. Обмануть болезнь. В тот день, когда София сообщила, что у них будет ребенок, он пел и танцевал на песке, и кружил любимую в безумном вальсе.
Они решили, что снимут домик в поселке, что поженятся, и будут жить долго и счастливо до ста лет. Представляли, как на свадьбу соберутся близкие люди: друзья с той и этой стороны периметра, и все будут сидеть за одним столом, и понимать, что все люди – братья.
И тут его направили в крупнейший научный центр в Южной Америке. Отказаться – нельзя, да и нелепо. Такой шанс для молодого биофизика! Герберт не хотел ехать, вплоть до того, что был готов попрощаться с мечтой, с работой.
София его убедила.
- Если ты останешься ради меня, ты меня возненавидишь, рано или поздно. И я тебя потеряю. А зачем мне жизнь без тебя?
Он уехал. Письма от Софии приходили редко, звонки и того реже. Герберт сходил с ума, он чувствовал: что-то там, на родине идет не так. Потом пришло известие от Ореста Сатора, его друга из Зеленограда: Софию забрали в изолятор.
Герберт просился домой. Ему приказали остаться. Тот проект, в котором он участвовал, был очень важен для обороны страны, для всей работы, связанной с Зеленоградом. Ландас писал Оресту, умолял не оставлять Софию, помочь ей, вызволить ее из изолятора. Она не могла заболеть, не могла умереть! А Сатор перестал отвечать. Что происходило дома?
Он вернулся домой через полтора года. Но ему не разрешили въезд в пограничную Зону. И тогда Герберт решился на отчаянный шаг. Пробрался в Зеленоград ночью, на лодке, от острова к острову, ушел от патрулей.
Нашел дом, где жил Орест Сатор, глубоко за полночь. Обычный кирпичный дом, два этажа, застекленная веранда. Постучал в одно окно, в другое. Наконец, в глубине дома зажегся свет, окно открылось:
- Кто здесь? – это был Орест.
- Это я, Герберт Ландас. Есть разговор. Открой.
Орест пустил его в дом.
- Как ты здесь оказался? Тебе же не дали допуска в Зону!
- Где София? – Ландасу было не до выяснения его ситуации.
Орест прошелся по кухне, заглянул в чайник.
- Хочешь чаю? Или водки? Ты присядь, Герберт, - он достал из холодильника бутылку, оставил на стол.
- Я тебя сейчас убью, если ты не скажешь, где София?
- Ну, убей, если тебе полегчает. Только в чем смысл?
- Где София? – раздельно отчеканил Герберт, едва сдерживаясь, чтобы не ударить Ореста.
Сатор сел за стол, налили две рюмки водки, одну пододвинул другу.
- Берт, зачем ты связался с нашей женщиной? Это ничем хорошим бы не закончилось в любом случае. Мы - проклятый народ, с большими возможностями, короткой жизнью и страшной смертью.
- Где София? – заорал Ландас, и двинул кулаком по столу так, что рюмка, подскочив, слетела на пол и разбилась.
- Чего вы шумите? – на пороге кухни появилась Николь, жена Сатора. – Привет, Берт. Орест сказал мне, что ты вернулся, но тебя не пускают в Зону. Как ты тут оказался?
- По морю аки по суху, - буркнул Герберт. – Извини, Николь, что разбудил.
Он отметил округлившийся живот женщины. Николь опять беременна. Три их девочки не дожили до года. Видно, Сатор не теряет надежды.
- Ты же связался с нашей женщиной? – хмуро бросил он другу. – Или она с тобой…
- Судьба. Я не жалею ни о чем, но мы были двумя малолетками, когда сделали это в первый раз. Нас, лучших учеников, повезли на экскурсию. И этих туда же привезли, - Орест, ласково улыбнувшись жене, обнял ее, притянув к себе. - Влюбились. Сбежали от родителей. Целый месяц прятались в лесу, потом перебрались в село, прибились к старой бабке. Мне было шестнадцать, а Николь – пятнадцать. А когда нас нашли, она уже ждала ребенка. Строгая католическая семья грешницу не приняла. С тех пор мы вместе. Уже десять лет. Но ты же знаешь, Николь тут не живет постоянно. – Он добавил без перехода: - Я не знаю, где София.
- Как не знаешь? – Герберт не верил своим ушам.
- Примерно через три месяца после твоего отъезда Соне внезапно стало плохо. Знаешь, мы тут все ходим под дамокловым мечом и постоянно настороже. Тошнота, потеря сознания, рвота, повышенная температура. Сейчас всех в случае недомогания сразу отправляют в изолятор. А уже потом разбираются.
- Зачем? Недомогание – еще не вирус, - вспылил Герберт.
- Не психуй! Людьми движет страх эпидемии, которая может стереть с лица земли всех за несколько месяцев! Поэтому власти, издавшие такое постановление, можно понять. Как только она обратилась в аптеку, провизор донес контролерам, и Софию взяли и увезли. Дней через пять ко мне пришла ее мать, вся в слезах, и сказала, что Соня исчезла. Как ей удалось обойти охрану… И главное – зачем? Ей бы обеспечили уход, лечение, возможно, это вообще не был вирус Z. Могла бы прожить несколько лет. Потом полиция пришла к нам. Они прочесали окрестности. Судя по всему, ее не нашли. Все.
- В какой изолятор ее отправили?
Сатор написал на клочке бумаги адрес.
- Только что ты собираешься говорить там?
- Пока не знаю.
- Она могла просто сесть на поезд и уехать на другой конец страны. А если у нее был загранпаспорт, то и за границу. Где ты собираешься ее искать, если Соню даже полиция не нашла? Не сомневаюсь, они приложили максимум усилий для ее поимки.

***
… Алиса потянулась, отрыла глаза и испуганно села на кровати:
- Ты как здесь оказался? Я не заперла дверь? Подкрался, наблюдаешь… Ты страдаешь вуайеризмом, дед?
- Я страдаю ответственностью за безопасность всех, находящихся на территории станции. И юных практиканток тоже. Кстати, я стучал и звонил, но ты не отвечала. Ну, думаю, спит барышня. Решил проверить все ли в порядке. Нам вообще-то пора на ужин. Все хотят с тобой познакомиться.
- Но как же ты попал в дом?
- Сим-сим открыл дверь, - подмигнул Ландас - У меня есть код, который открывает все замки. Опять же, это вопрос безопасности.
У Алисы даже глаза загорелись:
- Ух ты, как в кино про шпионов! Такая специальная карточка, ты ее прокатал через сканнер – и перед тобой распахиваются все двери.
- Ну не совсем так. Это код. Который я просто помню.
- А если у тебя будет потеря памяти?
- Однако, малышка, ты любопытна.
- Не знаю, от кого у меня эта черта, но я не успокоюсь, пока не найду ответ на вопрос. Никогда не оставляю вопросов без ответов.
- Похвальная черта. Из тебя получится хороший научный работник. Но нас ждут, собирайся, - Герберт сел за письменный стол в гостиной, пока внучка рылась в сумке, выбирая, каким бы нарядом поразить коллектив на первом знакомстве.
- Слушайте, Герберт Янович, а мне скрывать наши взаимоотношения или как? Ты сказал этому… как его… Сатору, что я твоя внучка, но ведь, строго говоря, мы не родственники.
Ландас отметил про себя ее показную забывчивость по отношению к Ноэлю, и неприятный холодок прошел по спине. Он слишком хорошо знал силу обаяния этого черта и очень не хотел бы, чтобы девушка попала под чары Ноэля.
- Я назвал тебя внучкой не только потому, что ты для меня на самом деле самая родная, но и потому, чтобы Сатор сразу знал границы, которые ему переступать не позволено.
- Именно ему? Или ты ко мне вообще парней подпускать не будешь? – кокетливо хохотнула Алиса.
- Ему.
- Почему?
- Потому.
- Герберт Янович? На мой вопрос я хочу внятный ответ. Потому что он мутант? Или потому что ищет девушек легкого поведения?
- Он не ищет девушек легкого поведения. И не называй его мутантом, я же просил.
- Тогда почему?
- Чуть позже, обещаю.
Алиса демонстративно надула губы. Но сердиться по-настоящему у нее не получилось.
- Знаешь, Алиса, а это, пожалуй, хорошая идея. Я не буду представлять тебя нашему узкому обществу как свою внучку. А то начнут поблажки всякие оказывать, как родственнице шефа. А это непорядок. Конечно, слухи кое-какие просочились, но одно дело слухи, а другое дело – мои слова. Согласна?
- Ну-у-у… Конечно, хотелось бы поблажек… Ладно, ладно, договорились. На работе – Герберт Янович. Кстати, господин директор, а у вас что, Интернета нет?
- Есть. Но на всей территории Зеленограда и пограничья доступ в мировую сеть регламентирован. Завтра я изучу твои документы, посмотрю, какой у тебя пакет допусков. Тогда и дам пароли. Ты протокол о неразглашении подписывала?
- Да… Но как-то не думала, что вот так, с порога… носом в стену. А мобилка моя будет работать?
- Будет. Но мобильный выход в сеть тоже регламентирован.
- Прикольно. Когда нам все это рассказывали, когда мы все эти протоколы подписывали, трудно было представить, что самых привычных вещей вдруг не станет. И чужой дядя будет решать: могу я Левке позвонить, или нет. Как-то все это выглядело… по-киношному.
- Как видишь, вполне реально. Ну, входи. Мы пришли, - профессор распахнул перед девушкой дверь на большую ярко освещенную веранду.
«Красиво, - подумала Алиса. – По-домашнему».
Дизайн помещения был подуман с большой любовью и фантазией, в стиле старинных замков. Толстые балки шли по потолку, с них свисали грубые люстры в виде колес от воза, а сами светильники были сделаны в форме огромных свечей. В дальнем углу высился большой камин, где горел настоящий огонь, наполняя комнату теплом. Оно было весьма кстати, так как вечер выдался прохладным. За грубыми деревянными столами сидели сотрудники. Среди них только три женщины.
- Знакомьтесь, коллеги, наш тесный кружок на лето пополнится этой серьезной молодой леди, Алисой Ткачевой. Вы все уже слышали, что к нам на кордон зоны присылают студентов-психологов, собирать материал для курсовых работ по какой-то невероятно сложной теме. Нам повезло: одна из практиканток у нас. Прошу любить и жаловать.
Все зааплодировали Алисе. Она обошла столы, пожимала руки, улыбалась, отвечала на незамысловатые добродушные шуточки.
На один из столов вдруг запрыгнула серая дымчатая кошка Матильда. Всеобщая любимица с любопытством заглядывала в тарелку к завхозу Влад Санычу, глубоко презирая возмущенное "Брысь". Влад Саныч неинтеллигентно сошвырнул Матильду со стола.
На пороге веранды показалась большая черная собака. На его хитрой морде читалось абсолютное послушание.
- Псу в столовую входить не разрешается, - напомнил кто-то из мужчин.
Вздохнув, собака демонстративно уселась на пороге. Выждав некоторое время, пес встал, и, стараясь казаться незаметным, поставил одну лапу через порог в комнату. Поскольку замечания не последовало, не спеша, как бы сомневаясь, поставил рядом вторую лапу.
- Ураган, я все вижу, - спокойно сказал Влад Саныч. Пес со вздохом (или это только показалось Алисе?) сделал шаг назад, "за территорию" дома.
- Садись, - кивнула на свободное место за столом Мария, ассистент профессора Ландаса. Симпатичная женщина лет тридцати с небольшим. – Директор велел мне взять над тобой шефство. Меню у нас не ресторанное, но готовят хорошо. У станции договор с одним небольшим кафе в Березовом. Это поселок тут недалеко в двадцати километрах. Завхоз им делает заказ на неделю, привозят все свежее. Вот, выбирай, а потом пойдем, возьмем. Там, за той декоративной решеткой, кухня.
В это время за стол с подносом, уставленным тарелками, плюхнулся длинный и нескладный парень. Руки его, казалось, свисали ниже колен и очень ему мешали, он постоянно искал им место: то в карманах, то на столе, то на коленях. "Штангенциркуль» - вспомнилось Алисе странное слово из школьной жизни.
- Теодор Либельман. Можно Тео. Можно Федя. Если возникнут проблемы с компами, планшетами, видиками, мобилами – это ко мне. Если надо кого-то хакнуть – тоже ко мне. Взломать пароль, разнюхать номер телефона, грохнуть базу…
- Я тебе хакну! – пригрозил ему Ландас, усаживаясь с другой стороны. – Базу он грохнет…
- Шеф, это такая фигура речи. Шутка называется.
- Пойдем за едой? – позвала Мария Алису.
Когда они вернулись с подносами, за столом директор, Тео и один из лаборантов что-то оживленно обсуждали.
- В общем, завтра к десяти они должны привезти одиннадцать человек для повторного забора крови, - докладывал лаборант.
- Только дети? - спросил Герберт.
- Подростки. Четырнадцать-шестнадцать лет. Я скинул вам список и мемо со всеми данными.
- После ужина посмотрю, - кивнул Герберт. – А какова общая картина?
- По этой возрастной категории я бы сказал вполне позитивная. Рост Z-индекса почти не наблюдается.
- Хорошо. Да, и еще. Завтра приедет Ноэль Сатор. Ему надо продлить пропуск. Но проверку сделать самую серьезную, что бы наш друг ни говорил.
Лаборант пренебрежительно махнул рукой:
- Ему его уже две недели назад надо было продлить. Нарвется на патруль когда-нибудь господин советник и проведет остаток дней в изоляторе.
- Вы бы поговорили с ним, по-дружески, Герберт Янович, - подключилась к разговору Маша. – Ну что за ребячество. Я почти уверена, что и завтра он не придет.
- Он обещал, - вырвалось у Алисы.
За столом стало тихо. Все переглядывались.
- Не понял? – пробормотал Тео.
- Мы встретили Ноэля сегодня по дороге сюда, в Скай Дриме, - процедил неохотно Ландас. – Я ему напомнил о пропуске.
- Да, - подтвердила Алиса. – А я с ним в торговом зале случайно познакомилась, вернее, не познакомилась, а просто поговорила, а потом он к нам в кафе подсел… А что вы так на меня смотрите?
- Шеф? – в голосе Тео звучала явная тревога.
- Да все нормально, ребята. Он же неактивен, на патруль не нарвался. Я надеюсь. Я ему уже все высказал. Алису вот представил. Придет, никуда не денется. Кстати, когда явится, позовете меня. Устрою уважаемому Сатору небольшую головомойку.
- Я вообще-то имел в виду другое, - тихо сказал Тео. Показывая глазами на Алису. – Скоро полнолуние. Демоны просыпаются.
- Я же сказал – сам ему Алису представил. Господин советник намек понял, - остановил его Герберт. – Все. Я пошел. Хорошего всем вечера.

Солнце пряталось за верхушки сосен. Тишина леса полнилась шорохами, шумами, далекими криками птиц. Залаяла собака: Ураган решил поделиться свои мнением с обитателями станции.
Ужин проходил шумно. Алиса рассказывала о жизни в универе, которая в ее рассказе получалась ужасно веселой. Тео почему-то называли дядя Федор. Он пытался рассказывать какие-то истории без начала и конца, Матильда повторяла прогулки по столу, Ураган проделывал фокус с незаметным (и вообще это не я) проникновением в комнату. Алиса не чувствовала себя сторонней наблюдательницей, чужачкой, она была со всеми вместе, ей действительно было весело и интересно.
За болтовней не заметили, что уже стемнело. Народ потихоньку покидал столовую.
Алиса решила немного пройтись по территории, благо все было освещено отлично. Вымощенная рыжими плитками дорожка привела ее на небольшую пристань, где на приколе стояли три катера.
- Здорово. Значит, они выходят в море, а меня дед какими-то чудищами пугает, - пробурчала Алиса.
- Не пугает, а предупреждает, - ее догнал Герберт Янович. – Пойдем, погуляем. Как тебе наши ребята?
- Классно. Все такие позитивные.
Дед, а что это за намеки на демонов? Ну, Тео сказал: скоро полнолуние, демоны просыпаются.
- Это, как сказал тот же Тео, фигура речи.
- И что за этой фигурой кроется? Только не делай такое невинное лицо! Это… просто нечестно! Потому что фигура речи почему-то связана со мной. Я хочу знать! Ты привез меня сюда для чего? Чтобы ничего не объяснять, не говорить, вот так вот смотреть в сторону: я не я и хата не моя?! Да? Я завтра же свяжусь со Строговым и попрошусь на другую станцию или вообще уеду в Южную Африку воспитывать аборигенов!
- Ладно, не шуми! Пойдем вон там присядем на скамейку.
Они сели на скамейку из распиленного пополам дерева, стоящую на песке. Алиса сбросила сандалии, блаженно зарыла ноги в песок.
- Как хорошо! Искупнуться бы!
- Лучше днем, - решительно сказал Ландас.
- Нет проблем. Итак, демоны племени мутантов просыпаются в полнолуние.
- Опять? – он легонько стукнул девушку по затылку. – Получай!
- Ой! Забыла. Они же все равно нас сейчас не слышат.
- Отвыкай оскорблять людей у них за спиной. И как ты можешь быть уверена, что они нас не слышат?
- Извини дед, и если ОНИ слышат – извините. Это привычка. Фигура речи, как сказал бы Тео. Итак, о демонах, и причем тут я?
- Конкретно ты ни причем. Косвенно только. То, что я тебе сейчас расскажу – информация не секретная, но не рекомендованная к обсуждению и распространению. Запомни это. Это значит, что тебе лучше не инициировать болтовню по теме с малознакомыми и даже знакомыми людьми, ввязываться во всякие сомнительные блоги и сайты. Их, конечно, выявляют и блокируют, но за всем не уследит даже всесведущий ДКЗТ. Если Департамент контроля зараженных территорий попалит тебя, детка, на теме размножения выходцев из пораженных зон, получишь небольшой строк по соответствующей статье. Вас же знакомили с так называемым соглашением о доверии? Параграфы этого документа – своего рода конституция закрытых территорий и взаимоотношений большой земли и зеленоградской общины.
- Знакомили, конечно. В общих чертах. Я же не юрист.
- Идиоты, - рыкнул Герберт.
- Кто?
- Те, кто вас сюда послал. В силу своего любопытства ты лезешь, куда не надо, тебя ловят, и ты получаешь срок. Замечательно! Все-таки хорошо, что я тебя взял под наблюдение. Ты поняла мое предупреждение? А с завтрашнего дня займешься штудированием Соглашения.
- Уговорил. Ну не сердитесь, шеф, займусь обязательно.
- Безответственность. Суть вопроса: воспроизведение вида.
- То есть?
- То, чего не признает официальная наука: зеленоградцы – это новый развивающийся вид гомо сапиенс.
- Телепаты – новая раса людей? Офигеть!
- Пока еще не раса. Но некоторые черты нового вида налицо. Однако, есть проблема.
- Вирус?
- И вирус тоже, но я сейчас не о нем. Воспроизведение вида. Проще говоря: не все женщины на этих территориях могут рожать детей и не все мужчины могут их зачинать. И если все пустить на самотек, то община Зеленограда вымрет очень скоро сама по себе. Чего очень хотелось бы многим на Большой земле. Но чего не хотят сами зеленые. У них очень сильно чувство общности, самосознания своего единства. Они не хотят вымирать как вид, а хотят развиваться.
- Класс! На клочке земли возникла новая раса, стоящая на более высокой ступени развития, а ты уверяешь, что они просто хотят выжить. А если они захотят захватить господство во всем мире? И людей превратить в рабов?
- Сколько у тебя мусора в голове! Не нужно им мировое господство. Представь себе, они хотят просто жить. Потому что на другой тарелке весов - чертов необузданный вирус, который только тормозится наличием радиоактивных элементов в определенных дозах и составе. Но вернемся к собственно, Ноэлю. Некоторые особи, как мужчины, так и женщины, точно знают, с кем получится потомство. Как среди своих, так и среди наших. По обе стороны кордона. И как это ни цинично звучит, это немного похоже на период брачных игр у животных. То есть налицо цикличность активности. Можно так сказать: нюх обостряется в полнолуние. И тогда ловцы снов отправляются на охоту.
- Да, я про это читала. Они наших девушек похищают, запирают в своих гаремах и заставляют мутантов рожать. В прошлом году двух девушек убили за то, что те отказались с ними сожительствовать.
- Алиса, ты что, совсем дурочка? – рявкнул Герберт. – Впрочем, почти так все это в прессе и подается. На деле процесс не такой грубый. Сложный. Мне не хотелось бы вдаваться в детали. Познакомишься с ними поближе, сама поймешь.
- А Ноэль тоже «ловец снов»?
- Знаешь, девочка, что-то я устал. Пойдем-ка по домам.
- Раз увиливаешь от ответа, значит, я попала в точку.
- А ты спроси у него сама, - почему-то разозлился дед.
- И спрошу!
- Я тебе спрошу! Поедешь в Южную Африку воспитывать аборигенов! Спать иди, деятель науки!
- Дед, ну где хваленая мужская логика? Ты же сам себе…
- Алиса, ну ты и доставайло! – развел руками Герберт. – Я, правда, на ходу сплю. Давай завтра закончим тему размножения телепатов? Ты давно видела своего брата?
- Давно. - Алиса помолчала. - Раньше я над этим никогда не задумывалась, мне было все равно, но сейчас я думаю, что с моим братом не все в порядке. Понимаешь, он никогда не звонит сам. А если я звоню ему, то он всегда занят, и поговорить с ним невозможно. Дисциплина и все такое. Учится он в спецшколе, я не знаю, что это означает. Я хотела с ним повидаться. В старшем классе. Попросила нашего директора сделать запрос на встречу. Но мне не разрешили. Ответ был что-то вроде: подрасти до совершеннолетия. Вот я и отложила. А потом как-то закрутилась… честно – забыла.
- Это спецшкола для детей с отклонениями в развитии.
- Ты хочешь сказать, что мой брат Рем - ненормальный?
- Выводы я сделаю, когда увижу его своими собственными глазами. Я добиваюсь разрешения на встречу с ним уже несколько лет. Хочу понять, увидеть своими глазами, что с мальчиком. Я помню Рэма абсолютно нормальным пацаненком. Почему он вдруг оказался в специнтернате для умственно отсталых – это загадка. Вот только разрешения мне тоже не дают.
- Разрешение? Для встречи деда с внуком нужно разрешение?
- Для учащихся этой школы - нужно. Я все же не родной дед. С точки зрения органов опеки – посторонний человек.
Они остановились у Алисиного домика.
- Но я не посторонний, - задумчиво обронила Алиса. – И уже совершеннолетний.
- Да. Подадим прошение от твоего имени.
- Я приду завтра утром к тебе в офис. Не стоит откладывать.
- Не забудь закрыть ставни и двери.
- Дед, - Алиса запнулась. - Спасибо тебе. Я словно бы ... вернулась домой... - Ей очень хотелось, чтобы дед обнял ее и погладил по голове, как маленькую, но он только улыбнулся:
- Спокойной ночи.

Но уснуть у Ландаса не получалось. Воспоминания толпились, заглядывали в глаза, нашептывали на ухо: «а помнишь?»

3.
***

Свет вокруг дома Ореста Сатора вспыхнули внезапно. Прожекторы. Спецназ, крики: «руки вверх! Выходить по одному!» Их заковали в наручники, даже Николь затолкали в полицейский фургон, отвезли в райотдел в изолятор.
Квадратная комната, в центре стол и стул, вокруг решетка, потом стекло, разговор через переговорник. Так изолировали мутантов, для большей надежности. Ну и Герберта заодно.
Человек в штатском монотонно задавал одни и те же вопросы, по которым выходило, что Герберт Ландас – член преступной группировки во главе с Орестом Сатором, которая готовила террористический акт. И в эту ночь они как раз и разрабатывали план. Герберт отвечал терпеливо, отрицая все эти глупости:
- Я просто приехал проведать друга. Мы знакомы много лет. Нет никакого заговора. Отпустите Николь, она вообще не причем, она мне даже дверь открывать не хотела…
Дни шли за днями, складываясь в недели, а он все сидел в этой коробке. И вот однажды к нему явился проректор по науке его института в сопровождении невзрачного человечка в сером мятом костюмчике.
- Герберт, какого черта! Мы отправили тебя на край света, мы возлагали на тебя столько надежд, нам нужны твои мозги и знания. А ты? Во что ты влип?
- Да ни во что я не влипал! – заорал Герберт.
- Но ты незаконно проник в запретную зону. Тебе не дали допуска! С какой целью?
Уже давно Герберт поклялся себе, что он никогда не станет называть имя Софии.
- На спор.
- Ты поспорил? – вытаращил глаза проректор. - С кем?
- С самим собой! Я отдал Зеленограду десять лет жизни, свои знания, мозги, я работал на закрытых территориях, не думая об опасности! А они меня тупо не пустили, и даже не пояснили, почему? Ради того, чтобы работать тут, я торчал в этих чертовых джунглях! И тогда я решил доказать им всем, что проникну за их кордоны за нефиг делать! Пришел к Оресту, переночевать. Мы хоть и по разные стороны кордона, но учились одному делу. Он друг. И никакого заговора.
- Ты знаешь, что за твое легкомыслие тебе грозит три года? И конец твоей науке.
- Ничего. Отсижу и пойду работать грузчиком на любую станцию. Начну все с начала. Я тут каждую тропинку знаю, каждый камень, каждую молекулу в телах мутантов. Я знаю – вирус Z можно победить и открыть ворота.
- И выпустить сотни уродов в большой мир? Порождать новых уродов?
- В больших городах уродов не меньше, и они свободны.
- Тебя не подпустят к Зоне и близко. Признай, что Сатор готовит заговор, и тебе дадут год условно, а затем снимут судимость за хорошее поведение.
- Я ничего не знаю о заговоре. И не верю в то, что Орест Сатор – террорист.
- Ну ты и упрямый, Ландас.
- Какой есть, - он отвернулся от профессора, показывая, что говорить больше не о чем.
За время беседы «серый» не сказал ни слова.
Три года. Он бравировал, но понимал, что после тюрьмы на науке, действительно, придется поставить крест. Тем более, на секретной теме. Но закопать невиновного, друга, выгораживая себя – нет, это не для него.
Через несколько дней тип в сером явился к нему снова. На этот раз встреча происходила в обычной комнате для допросов без решеток и переговорников.
- Господин Ландас, у нас есть к вам предложение, - начал серый без предисловий.
- Потрясающее свое оригинальностью? – усмехнулся Герберт.
Серый оставил его выпад без внимания.
- Мы изучали вас на протяжении длительного времени. И пришли к выводу, что вы тот человек, который нам нужен: умный, находчивый, инициативный, настырный. Знаток Зоны и человек, которому доверяют по ту сторону кордона. Мы предлагаем вам выбор: с одной стороны - суд, срок и конец карьере.
- Или?
- Мы вас выпускаем. Вы занимаете должность заведующего одной из станций, для начала небольшой. Занимаетесь наукой и работаете на нас. Вы понимаете, о чем идет речь? Это вопрос безопасности не только нашей страны, но и всего мира. Нам нужен человек, который был бы своим в Зеленограде. Вы можете подумать. Я не тороплю.
Ландас закусил губу. Конечно, он может гордо послать ДКЗТ известным маршрутом. Наплевать на карьеру. Пойти лаборантом или уборщиком в любой профильный НИИ и начать с начала. И тогда в Зеленоград пришлют другого стукача. И ни Орест, ни кто-либо другой не будет знать, кто их сдает, кто подставляет ножку. Если же этим займется он, то, по крайней мере, Зеленоград будет знать, какая информация ушла в ДКЗТ. Но соглашаться сразу нельзя.
- Я подумаю.
- Думайте, я вернусь через час. Но имейте в виду: работать на ваших и наших у вас не получится. Любая информация проверяется и перепроверяется. С крысами мы не церемонимся.
- Учту.
Через час «серый» вернулся.
- Я согласен на сотрудничество с ДКЗТ, - сказал Герберт. - Но у меня есть просьба.
- Вы не в том положении, чтобы уже ставить условия.
- Это не условие, повторяю: просьба. Отпустите Ореста Сатора и его жену. Закройте это идиотское дело.
- А если ваша просьба невыполнима?
- Господин… наверное, майор? Вы сами сказали, я вам нужен. Освобождение Сатора и закрытие дела – первый белый шар в мою копилку. Ситуация будет выглядеть так: ДКЗТ разобрался и закрыл нелепое дело. Молодые люди сделали глупость, не более того. И все вышли на свободу вне подозрений в сотрудничестве с этой организацией. Следовательно, Зеленоград доверяет мне и Оресту. Можете посоветоваться с начальством.
Ландас откинулся на спинку стула, демонстрируя серому, что ожидает их решения. Они согласятся, в этом сомнений не было.

Полгода спустя новый советник мэра Зеленограда Орест Сатор нанес официальный визит директору СНК номер пять доценту Герберту Ландасу.
- Как Николь? – спросил Герберт, когда официальная часть встречи закончилась.
- Поехала проведать родителей. Наша дочь прожила всего три дня. Наши врачи сказали, что Ники нельзя больше рожать. От меня нельзя. Дракон проснется. Я хочу предложить ей расстаться. Пусть она окрепнет, и я скажу Николь, что она свободна.
- А ты сможешь жить без нее?
- А ты можешь жить без Софии? Любовь – это только часть жизни. Я не хочу убить любимую женщину.
- Ей все равно жить в Зеленограде. Какой смысл в разводе?
- Она хочет ребенка.
- Возьмите донора. Из наших.
Орест покачал головой.
- У нее индекс – три тысячных. С такими показателями она может вернуться домой, и приезжать раз в полгода на проверку. Я все решил, и не отговаривай.
Случайно или нет, но Орест и Николь встретились восемь лет спустя. Увы, врачи не ошиблись в своем «нельзя». Сына Ноэля Орест растил один…

***
Утром Алиса примчалась в кабинет к директору станции.
- Господин директор, а можно, я поговорю с теми ребятами, которые на комиссию приедут сегодня? Они же не заразные?
- Нет, не заразные, - почему-то недовольно пробурчал Герберт. – Сколько же у тебя мусора в голове, Алиса…
- Чего это? – обиделась Алиса.
- Вот ты ехала в Зону, так? Что ты читала перед этим, как готовилась? Ты же понятия не имеешь об элементарных вещах! Вы все такие в вашем университете?
- Во-первых, я читала все, что нам рекомендовали. Нечего на меня наезжать, шеф. Возьми любую газету или новости посмотри, или блоги почитай. Если про мута.. зеленоградцев, то сразу про вирус, про то, что от него за неделю все внутренности выгнивают, и нет никакого спасения. Или что телепаты в банк прошли, деньги все вынесли, девчонку украли и увезли… ну всякое такое. И что они спят и видят, как бы какую гадость нормальным людям сделать. Поэтому нас сюда и прислали – собирать достоверные данные. Так можно мне с ними поговорить?
Герберт смотрел в окно, постукивая по столу. Господи, ну куда они этих птенцов толкают? Руками молодых ребят готовят что-то грязное. Руками его Алисы в том числе. Он, как говорится, чувствовал это «нутром».
- Алиса, а почему в твоих документах нет допуска в Зону? Как ты собираешься материал получать? От кого? У твоих одногруппников та же ситуация?
- Ага. Нам в деканате сказали – в минобразе чего-то протормозили или перепутали, и не успели обратиться в ДКЗТ вовремя. И еще там у них в Зеленограде какой-то тип вредный вставляет палки в колеса. Проф обещал все уладить и дослать допуск на контакты и посещение Зоны.
- Вредный какой-то тип… Ну-ну… То есть сейчас, строго говоря, тебе не разрешено с ними контактировать?
Алиса почесала кончик носа.
- Строго говоря – нет. Но я не понимаю, почему людям нужно чье-то разрешение на то, чтобы поболтать? Это же абсурд полный! Представляю: я захожу в кафе, например. Хочу подойти к группе молодежи, но сначала иду к полицейскому: «Дядя, а, дядя, мона мне вон с тем мальчиком поговорить»? Чушь собачья! С четырнадцати лет подросткам разрешено ходить по улицам без сопровождения взрослых! А ты сам сказал – тем, кто приедет сегодня уже четырнадцать – шестнадцать, так ведь?!
- Хорошо. Я выпишу пропуск в лабораторию. Но помни: это - прежде всего дети. С нелегкой судьбой, многие уже сейчас с большими проблемами со здоровьем. Ты увидишь. Они знают, что, скорее всего, всю жизнь проведут за колючей проволокой, умрут рано и вполне возможно, мучительно. Даже то, что их привезли на повторное обследование – плохой знак. И с этим знанием они живут. Будь осторожна в своих вопросах. Как ты будешь записывать?
- Вот, у меня видеофон, - Алиса показала на небольшой диск, как брошка приколотый на груди. – Объем большой, можно часа три писать.
- Обязательно спроси у них разрешения познакомиться и на запись. Конечно, это надо было сделать заранее, у их куратора, и обратиться в администрацию Зеленограда, но ладно. Я договорюсь. А потом все записи покажешь мне.
- Цензура? – Девушка напряглась, нахмурилась. – Я, между прочим, имею официальное направление на определенные виды работы.
- Вот это и странно: направление имеешь, а допуска – нет. Ты что ищешь? Или кого? Потенциальных террористов? Так вот, я не хочу, чтобы твои непрофессиональные и незрелые выводы сломали кому-то жизнь. Ясно излагаю?
Таким злым Алиса деда еще не видела.
- Герберт Янович, за что вы так на меня наезжаете? – она едва не плакала. Неизвестно, отчего дед зол, но она-то причем?
- Ладно, не обижайся. Сейчас позвоню в лабораторию.

Здание лаборатории окружал высокий забор из сетки. Издалека Алиса наблюдала, как на стоянку въезжает новенький салатно-зеленый автобус. Двери разъехались в стороны, из них по одному выходили подростки. Самые обыкновенные, в ярких брюках, с рюкзачками за плечами или сумками на ремнях. Четверо были в очках. Трое ребят – в темных, как у Ноэля, и черных перчатках, а очки девчонки – в ярко-розовой оправе и перчатки розовые, длинные, до локтя. В эту минуту задние двери открылись тоже, оттуда выехала платформа с инвалидной коляской. То, что было размещено на ней, Алису ужаснуло. Это было похоже на большого паука: голова с руками в голубой кофточке. Кажется, это женщина. Вернее, девочка. Существо ловко скатило кресло с платформы, накручивая колеса своими паучьими лапами. Следом за ней спустилась еще одна девочка, на этот раз на ходунках. Алиса содрогнулась: она впервые видела такое уродство не в кино, не на картинке, а в жизни. Последней из автобуса вышла высокая полная дама в трикотажных брюках и маечке, оголявшей больше, чем скрывавшей.
«Наверное, это сопровождающая», - подумала Алиса. Она подошла к входу на территорию лаборатории, нажала на кнопку коммуникатора.
- Говорите, - ответили ей.
- Я практиканта, Алиса Ткачева, у меня есть разрешение директора станции на беседу с этой группой.
- Проходите, я в курсе, - где-то на пульте управления воротами охранник нажал соответствующие кнопки, и ворота отъехали в сторону.
Ребята сидели в скверике, о чем-то оживленно болтая. Кто-то играл на планшете, кто-то читал. Старшей рядом не было.
- Привет, - подошла к ним Алиса. – Можно познакомиться?
- Знакомься, - фыркнул высокий чернявый мальчик. Глаза его скрывали темные очки, но Алиса ощутила какое-то неприятное покалывание в висках. Неужели мальчишка, вопреки запретам и блокировке пытался ее просканировать? Парнишка протянул ей руку. Алиса, не колеблясь, потянулась к пожатию.
- Стойте, - из здания лаборатории выбежал охранник. – Вот, это вам, надевайте. Я помогу.
Он нацепил ей на голову нечто, похожее на наушники – две пластины плотно легли на виски. – Это тоже вам. Обязательно.
Она надела перчатки. Руки будто затянуло эластичным металлом. Именно так Алиса определила свои ощущения. Чернявый мальчик наблюдал с кривой усмешкой. Руки ей он больше не подал. Очевидно, ему стало неинтересно.
- Меня зовут Алиса. Я психолог. Будущий.
- Изучаешь мутантов? - спросил чернявый. Он явно ее провоцировал. И нахально «тыкал». Кого-то он сильно напоминал…
- Да ну, мутанты – это в кино и геймах. А вот настоящих телепатов увидеть интересно. Ты же телепат?
- Типа того, - буркнул мальчик.
- Классно. А как тебя зовут?
- Роберт.
- Очень приятно, Роберт. А я Алиса. А кто среди вас еще есть?
Подростки переглядывались.
- А как, по-твоему, выглядят настоящие мутанты? – спросила девчонка, сидящая на спинке скамейки. Рыжая и веснушчатая, волосы завязаны в два хвостика на макушке. Славная была бы девочка, если бы не что-то необычное в ее лице, Алиса не могла понять, что именно.
- Да я не знаю, я такие фильмы не смотрю. А энергетики среди вас есть?
- Пирокинетики есть, - это снова Роберт. Явный лидер. – Линда, покажешь девушке фокус? – он обратился к «паучку».
Та покачала ладошкой в знаке «нет». Потом что-то еще «сказала» пальцами.
- Линда не может говорить, у нее нет языка и голосовых связок, - вызывающе бросила рыжая. – А у меня нет рук.
С этими словами она вытащила руки из кармана, подняла вверх. Вместо ладоней у нее были две культяпки с двумя пальцами на каждой. Клешни.
- Так мы похожи на мутантов? – спросила рыжая с преувеличенным любопытством.
- Это можно исправить, - Алиса едва сдерживала себя, чтобы не броситься бежать. Дети приводили ее в ужас. – Делают операции, ставят электронные протезы.
- Операцию? Мне? – девчонка захохотала.
Пока шел этот разговор на стоянку выехал перламутрово-белый автомобиль. Через пару минут из него вышел человек в черной кожаной куртке, очках и перчатках. Полный набор телепата. Открыл заднюю дверь, из которой показался элегантный молодой мужчина в светлом костюме, и тех же очках и перчатках. С другой стороны из авто вышел еще один тип в черном. Два охранника и господин. В элегантном мужчине с трудом можно было узнать Ноэля Сатора.
Он заметил Алису издали, еще из машины. Мгновенный укол радости его немного удивил. Оказывается, в глубине души он надеялся увидеть юную практикантку. Из авто Ноэль залюбовался девушкой. Сегодня она завязала волосы высоко на макушке в замысловатый узел, такая прическа открывала шею и уши. В ухе, среди нескольких сережек, поблескивала клипса коммуникатора мобильной связи. Глядя на эту изящную шею, красивые плечи, маленькие ушки, Ноэль понял, что дорого бы отдал за возможность коснуться ее, поцеловать ложбинку на затылке, где заканчивались волосы…
Он скрипнул зубами. Демоны желания просыпаются, и не успокоятся, пока он не получит эту девочку. Но он не может даже и помыслить ее тронуть! Черт, только такого ему не хватало!
- Шеф? Мы выходим? – немного удивленно спросил охранник.
- Да, конечно. Задумался.
- Симпатичная девочка, - хохотнул охранник. – Эта малышка с узлом на макушке. Привести? Познакомимся?
- Я знаком, - оборвал его Ноэль. – А ты на работе.
- Простите.

Сатор подошел к группе ребят, прислушиваясь к разговору.
Алиса как раз хотела сказать рыженькой девочке, что-то успокаивающее про современные технологии, но ребята вдруг поднялись со своих мест, как-то посерьезнели:
- Здравствуйте, господин советник. Здравствуйте. Здравствуйте, - повторяли они.
Алиса удивленно оглянулась.
- Здравствуйте, мадемуазель Ткачева, - промурлыкал Ноэль, протягивая ей руку в перчатке. – Приступили к сбору материала для научной работы? – Кивнул детям: - Привет, ребята.
Алиса колебалась лишь долю секунды, потянулась пожать протянутую руку. Однако, господин советник, не спрашивая ее разрешения, наклонился и быстро поцеловал ее запястье в том месте, где перчатка заканчивалась. И тут же отпустил, усмехаясь: «И что ты сделаешь?» - говорила эта ухмылка.
«Сделаю вид, что ничего не произошло», - решила девушка. Мимолетное прикосновение горячих губ запустило целый табун мурашек по ее спине.
- Мы только начали разговор, - пояснила она спокойным тоном. - Живое знакомство – это совсем не то, что те глупости, которые пишут о вас. Ребята такие открытые, доброжелательные.
Она заметила, вернее, по их движениям, она поняла, что ребята переглядываются, и настороженность их уходит. Они словно почувствовали себя под защитой этого человека.
На пороге здания появилась толстушка. Увидев Ноэля, она вся просияла, и если бы не ее габариты, наверное, сделала бы книксен.
- Господин советник… И вы здесь?
- Да, как видите, уважаемая Ульяна. Приехал получать свой пропуск в лучший мир.
- Человек на вашей должности должен отрываться от работы, - возмущенно произнесла дама. – Совсем они обнаглели.
- Увы, человек на моей должности – всего лишь нелюдь, над которым есть власть по эту сторону кордона. Так сказать, дозволять и запрещать. Жаль, что власть над нами имущим не приходит в голову, что я в первую очередь сам заинтересован в собственной безопасности, и в безопасности своих соплеменников. Так что, пойдем, друзья? Всего доброго, юная леди, - он отвесил церемонный поклон Алисе.
Ребята загалдели, двинулись к зданию. Ноэль за ними, следом поплелся один из охранников, второй вернулся в машину.
Алиса осталась стоять, не зная, что делать: идти за ними или вернуться к себе? А визитеры уже скрылись в здании.
«Пойду с ними, продолжу разговор» - решила она.
Открыла дверь и чуть не ткнулась носом в грудь Сатору.
- Ох! – она отшатнулась, едва не упав со ступеньки. Ноэль успел ее придержать за локоть.
- Осторожно, барышня.
Пальцем в перчатке коснулся диска видеофона у нее на груди:
- Это что? – в голосе прозвучала явная угроза.
- Видеофон.
- И что пишем?
- Я хотела записать нашу беседу с ребятами, - ответила девушка. - У меня есть разрешение на использование записывающих устройств в научных целях.
- Снимай, - прошипел Ноэль.
- Почему? – не поняла Алиса, и сделала шаг назад с крыльца.
- Потому. Снимай, я сказал.
- Не командуйте, господин Сатор, вы мне не начальник.
- Храбрая? – спросил он так ласково, что она подумала: «Сейчас укусит». – Юная леди, вы нарушили, как минимум, пять параграфов Соглашения о доверии. Знаете о таком документе? Я сейчас позвоню в полицию, за вами приедут и обеспечат вам, я уверен, полтора года исправительных работ. А, возможно, учитывая, что ребят привезли на повторное обследование, и годик в изоляторе. Снимай свою цацку.
Дрожащими руками Алиса отстегнула видеофон, протянула Ноэлю. Его тон обидел до слез. Она же просто поговорила с ребятами! Да и Ландас обещал уладить вопрос с разрешением!
Сатор взял диск двумя пальцами, протянул назад через плечо:
- Роберт, держи. Я верну вашу игрушку, Алиса. И даже запись не трону. Но впредь, запомните, дорогая: если вам захочется пообщаться с кем-либо из несовершеннолетних жителей Зеленограда, да еще и записать эту беседу, разрешение вы должны получить лично у меня! Я ясно излагаю?
- С какой стати? – вздернула нос Алиса.
- А это вам Ландас объяснит. Взрослые зеленоградцы сами вправе решать, разговаривать с вами или нет. Хорошего дня, - он повернулся и исчез за дверью.
Глотая злые слезы, Алиса побрела назад в поселок. Что она такого сделала? Наехал так, будто она их чем-то обидела! Вчера улыбался, телефончик просил, сегодня налетел. Что за странные места, странные нравы! Она будто попала на другую планету! И все время недомолвки. Достали уже своими тайнами! А ведь она тут только второй день! Ничего себе, а кажется, будто сто лет прошло. Интересно, на других станциях такая же картина? Надо Левке позвонить или Джоан, спросить, как они там у себя устроились. Ах да, пароль на выход в сеть… Блин…

Около десяти утра Герберту Ландасу позвонили с пропускного пункта.
- Шеф, мне сказали, сегодня у нас визитеры.
- Да, дети на повторное обследование и …
- Вот именно, господин начальник отдела по связям с общественностью администрации Зеленограда Ноэль Сатор только что подъехал. Его никто не встречает? Пропускать?
- Разумеется. Встречать его незачем – он по своим делам, в лабораторию. А что ты так официально?
- А вы сами посмотрите…
Герберт перешел на внешний обзор. Это что еще за демарш? Служебный автомобиль, охрана. Вид у Ноэля в этом костюме донельзя пижонский. Сам Герберт видел его в таком протокольном облачении за все время работы Ноэля в администрации раз десять, не больше. Между прочим, за восемь лет. К чему бы это? Хочет показать, что власти отвлекают важное официальное лицо от его официальной работы?
С мрачным лицом Ландас наблюдал за сценой перед входом в лабараторию. К сожалению, изображение не сопровождалось звуком: микрофон в этом месте сочли нецелесообразным. Экономия, блин!
- Роман, - вернулся он к охраннику. У вас есть, кому сопроводить господина советника в административный корпус?
- Шеф, нас же всего четверо! Степан сейчас там, где визитеры, остальные парни на отдыхе.
- Ну да, ну да. Ладно. Я сейчас Сатора приглашу к себе, пусть проезжает.
- Слушаюсь.

***
Отключившись от охраны, Ландас связался с лабораторией.
- Юрий Ефимович, - обратился он к заму по медчасти, - там у вас господин Сатор имеется.
- Да, сидит в коридоре вместе с ребятами, ждет своей очереди. Болтают о чем-то, смеются. Неприятная ситуация, шеф. Я его хотел пропустить первым, он отказался наотрез. Почему меня не предупредили? Мы же руководство отдельно принимаем.
- Ничего ему не сделается, подождет, - буркнул директор. – Это личные дела, и обычно Сатор приезжает, проходит контроль, мы пьем кофе, и он уезжает. Никакого официоза. Очень хочется узнать, зачем этот цирк. Юрий Ефимович, аккуратно и вежливо, чтобы наш друг не взбрыкнул, пригласите его к коммуникатору.
Через несколько минут гладко выбритая (что тоже случалось не часто) физиономия Ноэля возникла на экране.
- Господин советник, день добрый, - первым поздоровался Ландас.
- Здравствуйте, Герберт Янович.
- Хорошо выглядишь, Ноэль. Тебе идет костюм, - улыбнулся широкой, протокольной улыбкой Ландас.
- Благодарю. Не всегда же мне в потертых джинсах фигурировать.
- Господин Сатор, может, ко мне на кофе заглянете? Поймите меня правильно, вся аппаратура настроена на определенную возрастную категорию, в которую вы, увы, уже не вписываетесь. Может, отпустим молодняк первым? Если, разумеется, вы не спешите.
- Полагаете, мне весь день нечем заняться? – так же радостно улыбнулся Ноэль.
- Ну что вы. Я знаю, что вы у себя в администрации ведете несколько важнейших участков. Что ж, сейчас распоряжусь перенастроить аппаратуру. Ребята пусть пока отдыхают. Привезти им лимонад или мороженое?
- Привезите. Но перенастраивать аппаратуру не надо. Что вы там о кофе говорили?
- Жду у себя.
- Герберт Янович, вы позволите, я пройдусь немного? А охрана пусть сидит в машине на стоянке.
- Конечно. Вышлю ассистента, чтобы вас встретили и провели ко мне.
- Не стоит беспокоиться. Я найду дорогу. Мне же тут доверяют?
- Безусловно.
Герберт выключил коммуникатор.
«Уф! Как-то напряженно мы провели эту милую светскую беседу. Надеюсь, сейчас узнаем, зачем господин Сатор устроил нам шоу».

Алиса брела по дорожке. Чего Сатор на нее наехал? Она же не полиция или разведка, чтобы получать какие-то там идиотские допуски, чтобы поболтать с ребятами. Да они же почти ровесники! Про запись она у них просто не успела спросить. А он набросился… Тюрьма… изолятор… Бред! На глаза навернулись слезы. Она себе уже намечтала разного романтичного, а он…
Ноэль неслышно шел в десяти шагах позади девушки, любуясь ее тоненькой фигуркой, ее изящными изгибами, полными неосознанной чувственности, нежной шеей, на которую спускались светлые прядки волос, выбившиеся из прически. Там, где шейка заканчивалась и начиналась спина темнело пятно татуировки. С этого расстояния Ноэль не мог разглядеть рисунок, но сам вид тату подействовал на него возбуждающе. Мысли, которые настойчиво стучали ему в разгоряченную голову, он усердно отгонял. Нет, надо это наваждение развеять. Он догнал девушку.
- Можно вас проводить?
- Ай! – крикнула Алиса. – Вы чего подкрадываетесь?
- Извините, я не хотел испугать вас, Алиса, - он вгляделся в ее лицо. – Вы плачете? Кто тот мерзавец, который вас обидел? Хотите, я ему уши оборву?
- Зеркало дать? – против воли шморгнула носом Алиса.
- Это я? А что я такого сказал? – наверное, за своими непроницаемыми очками он хлопал глазами.
Алиса пришла в ярость. Нет, ну что за тип! Какого он привязался? Она остановилась, повернулась к нему:
- Слушай, тебе нечем заняться? Ты за пропуском приехал – иди, получай, свой пропуск! Чего ты ко мне привязался? Наехал, нарычал, тюрьмой пригрозил, теперь строишь невинность! Я просто хотела познакомиться с ребятами. Я за этим приехала – чертову курсовую написать, и забыть о вас на всю жизнь! И против их желания ничего не записывала, просто не успела! А ты… полтора года… изолятор… Ты большой тут начальник? Да мне плевать на тебя, понял? Чего ты ухмыляешься?
- Красивая девушка особенно красива в праведном гневе.
- Достал!
Алиса быстро пошла по дорожке к своему домику, чувствуя взгляд Сатора на своей спине, почти побежала. Не потому что боялась Сатора. Наоборот, его присутствие странно волновало, возбуждало. Она не находила этим ощущениям объяснения, и это немного пугало.

- Хорош, - усмехнулся Ландас, смерив Ноэля взглядом с ног до головы. – По какому случаю парадный прикид?
Тот только пожал плечами, бросил пиджак, который держал на плече одним пальцем за петельку, на свободный стул за большим столом заседаний. Вошла Мария, поставила на стол поднос с чашками, кофейником и тарелочкой с печеньем. Улыбнулась приветливо гостю:
- Вы так элегантны сегодня, господин Сатор.
- Кажется, я начинаю уставать от комплиментов, - хохотнул Ноэль. – Все, не бреюсь больше. А то мне неуютно в собственном теле.
- Если бы не знал тебя до кончиков пальцев, я бы решил, что ты влюбился и собрался на свидание, - подначил Ландас гостя.
- Чур меня, Герберт!
- Любовь – это прекрасно, стимулирует и тонизирует, - возразила Маша.
- Не могу знать, не пробовал, - отмахнулся Ноэль.
- Всему свое время, - подмигнула Мария. – Значит, твое еще не пришло.
Когда за женщиной закрылась дверь, Сатор спросил Герберта:
- Ну и как она?
- В смысле?
- Герберт, да даже птицы в лесу знают, что у вас наконец-то случился роман.
- Когда ты перестанешь везде лезть? – Ландас рассердился не на шутку. – Это вот совсем не твое дело!
- Ноблес оближ, как говорят французы. Положение обязывает.
- Нарвешься на неприятности, эрудированный ты мой!
Ноэль передвинул свой стул так, чтобы можно было вытянуть ноги, сел поудобнее. Снял перчатки. Бросил на стол. За ними последовали его очки. Потер глаза, достал из внутреннего кармана обычные очки, дымчато-серые, надел. На недоуменный взгляд Ландаса пояснил:
- Не волнуйтесь, Герберт, я не стану вас гипнотизировать, заставлять танцевать вприсядку или сдавать мне государственные секреты. Глаза устают. Будто песком засыпаны. Опять старые болячки вылазят. Наверное, от напряжения. Не высыпаюсь. И солнце слепит… Черт…
- Прикрыть жалюзи?
Ноэль кивнул. Ландас подошел к окну, слегка затемнил свет, проникающий в комнату.
- Спасибо. Так лучше. И… можно мне просто воды? От кофе уже тошнит.
Маша принесла запотевший кувшин с водой и стакан.
- А светозащитные линзы ты не пробовал? – спросил Ландас.
Ноэль отрицательно покачал головой:
- Линзы мои глаза не принимают. Слушайте, а давайте я заберусь в какой-нибудь свободный домик и посплю сутки? Есть же тут свободные домики?
- Ты серьезно?
- Нет, конечно. Не сейчас.
- Что у вас там происходит, что не дает тебе спать?
- У нас, директор пятой станции, у нас. Все то же. Мы должны быть готовы к тому, что от нас захотят избавиться, и быть начеку. Вы спросили, зачем этот прикид? Ради тех мальчиков и девочек, которых вы там у себя осматриваете.
- Поясни.
- Они получили маленький урок: даже очень уважаемое официальное лицо Зеленограда перед лицом властей Большой земли, пресловутого Департамента – ничто, никто и звать его никак. Это я у себя в Зеленограде советник Командора, тут – только на бумаге тоже кто-то там, но вот не дадите мне вашей бумажки – и сидеть мне за колючей проволокой. Или в изоляторе.
- Не преувеличивай.
Сатор залпом выпил стакан воды.
- Я не преувеличиваю. Пусть уже сейчас дети знают: всю жизнь им придется отстаивать свое достоинство и право на свободу передвижения по своей земле. И сидеть на цепи с ошейником на шее.
- Ноэль, - примирительно произнес Герберт, почувствовавший напряжение в голосе визитера, - извини, что так получилось, мне следовало отложить приезд ребят на завтра. Но ты сам мог бы не приходить. Днем раньше, днем позже, какая разница?
- Да ничего, это весьма кстати. Я же сказал – маленький наглядный урок. А завтра я прийти не мог, мне нужно вечером быть в городе. Ле-галь-но. И вы правы, рисковать не стоит. Нарвусь на патруль, и даже ваши друзья из Департамента не вытащат меня из изолятора. Тем более, что людей, мечтающих меня туда поместить, предостаточно. Кстати, я фигурирую в последнем отчете о несанкционированных проникновениях за кордон?
- Нет. За кого ты меня принимаешь?
- За человека, выполняющего свои обязательства.
- Ты о чем?
Ноэль пренебрежительно повел рукой:
- Оставьте, профессор, я немного в курсе, как вы получили свою должность. И чем пожизненно платите за нее и профессорское звание.
- Раскопал? Или Орест поделился воспоминаниями юности?
- Орест ничем не делился. Мой отец держит данное вам слово. Впрочем, как и вы свое.
Герберт наклонился ближе к Сатору:
- Что-то мне говорит, что ты не все знаешь, любопытный мой друг. Звание я получил за научную работу, а никак не…
- … за то, что закладываете друзей Департаменту.
Ландас отвернулся, посмотрел в окно, ничего не видя, переставил какие-то предметы на столе. Что он мог ответить? Что в тот день, когда Орест приехал к нему после тюрьмы, он честно все рассказал другу, в нарушение подписки о секретности. Они договорились, что Орест сам будет определять, какую и насколько детальную информацию о жизни в Зеленограде, деятельности его администрации и совета будет получать Ландас, а тот, в свою очередь, сам решать, о чем он будет докладывать в Департамент, а что оставит для себя. Это был пожизненный риск, путь по лезвию бритвы, но что им оставалось делать?
- Извините, Герберт Янович, - тихо произнес Ноэль, - за мою резкость. Но, как сказал один древний поэт, нельзя одной колодой карт играть и с дьяволом, и с богом. Вам когда-нибудь придется сделать выбор. И хорошо, если не доведется за него заплатить слишком высокую цену.
Он помолчал, глядя в стол, играя пустым стаканом.
- Эту информацию я получил недавно. Точнее – вчера, уже после нашей встречи в Скай Дрим. И был шокирован. Я верил вам, дядя Берт, с детства вы были примером, большим, чем даже мой отец. Хороший урок для меня, закаляющий.
- Мальчик мой, ты не все знаешь. По моей вине, вернее, неосторожности, которая стала виной, мы могли сесть все трое: твой отец, мать и я. А в изоляторе долго не живут. Мне предложили выбор без выбора. Всю жизнь я балансирую на острие, и делаю не так уж мало для пользы Зеленограда.
- Нельзя одной колодой карт играть и с дьяволом, и с богом…
- Что ты заладил! – хлопнул в сердцах Герберт по столу.
Ноэль вытащил из кармана и положил перед Ландасом Алисин видеофон:
- Вот. Это я изъял сегодня у мадемуазель Ткачевой. Я даже не смотрел, что там. Несанкционированная запись с несовершеннолетними объектами. Вы подставили собственную внучку, Герберт. Неужели она сможет получить столь важную информацию, что стоит рисковать ее свободой? Один мой звонок – и девочке обеспечен изолятор.
- Да ерунда все это, она собралась просто поговорить. Не додумывай того, чего нет.
- Просто поговорить. Что вам стоило позвонить утром и получить мое согласие?
- Я так и собирался, но… не успел. Не придал значения этой беседе, - старик тяжело вздохнул. – Наверное, мне пора на покой. Я старею, просто старею. Прошу тебя, давай забудем этот инцидент.
- Заберите эту игрушку. И сотрите запись. При мне.
Они смотрели друг другу в глаза. Герберт медленно взял аппарат, подключил к компьютеру.
- Я должен посмотреть, что там, вдруг там много информации, совсем не относящейся к Зеленограду?
Ноэль покачал головой: нет.
- Хочешь показать свою власть надо мной в этом конкретном вопросе? Отыгрываешься за пропуск? – с обидой сказал Ландас. – Я тебя на коленях качал, а ты… ты не понимаешь, что сейчас делаешь?
- Блин.
Сатор встал, нервно прошелся по комнате. Остановился у окна, раздвинув пальцами пластины жалюзи, посмотрел на улицу. Повернулся к Герберту.
- Простите меня, дядя Берт. Иногда я бываю настоящей скотиной. Оставьте Алисе ее цацку. Но больше так делать не надо. Ваши обязательства перед ДКЗТ, ваша работа на них – это на вашей совести. Не впутывайте Алису. Судя по всему, она еще ребенок.
- Я это знаю не хуже тебя.
- Тем более. Мы не согласились на контакты практикантов с нашими людьми и на то, чтобы они посещали Зеленоград. Но на нас давят. Спрашивается, что им – я имею в виду департамент – надо? Пару десятков дополнительных фактов, свидетельствующих о нашей кровожадности?
- Понятия не имею. Я был против этой практики, но меня не стали слушать. Орест посоветовал не бунтовать, а согласиться и наблюдать.
- Почему в группу вошла ваша внучка?
- Может быть, случайно.
- Случайно? – Ноэль покачал головой. – Герберт Янович, ДКЗТ и случайный выбор – это несовместимые вещи. Я вижу две причины для такого шага. Первая: вас надо убрать, и для этого нужен компромат. Вы делаете что-то не так, потому что не станете рисковать родным человеком, и вас снимают. Зеленоград остается с оголенным флангом, ибо на ваше место придет чужой. Вторая причина: заслать к нам агента. Мы доверяем девушке, ибо она – своя, ваша внучка. А девушка сливает в ДКЗТ всякую разную информацию, которая не предназначена для их ушей. Логично?
- Логично, Ноэль. Но Алиса – как ты сам только что сказал - добрый наивный ребенок, несмотря на то, что ей уже двадцать. И она не играет на два фронта.
- Уверены?
- Абсолютно.
- А запись?
- Девочка в порыве студенческого энтузиазма бросается использовать подвернувшийся в первый же день случай пообщаться с объектами наблюдения – это же естественно.
- Я буду держать на контроле все ее передвижения, предупреждаю. Как и остальных практикантов. Можете сообщить об этом коллегам в директорате.
- Ты на самом деле хочешь этого? Чтобы я сообщил директорам станций о слежке?
- Нет, конечно. Наоборот, надеюсь, что вы оставите наш разговор между нами. Берт… а, может, вы позволите мне провести маленький тест? Очень аккуратно. Чтобы нам обоим жилось спокойнее – и вам, и мне. Загляну девочке в ее светлую головку…
- Это нарушение прав личности. Запрещаю. Официально, хотя этот разговор и происходит между нами.
- Окей. Даю слово.
Сатор взял пиджак:
- Надеюсь, лаборанты уже освободились. Всего доброго, Герберт Янович.
- Подожди. Теперь моя очередь задавать вопросы. Почему ты к ней подошел? Там, в торговом центре?
- Дядя Берт, не сойти мне с этого места: случайно. Я шел по отделу сыров, и вдруг… Она так задумалась, что мы чуть не столкнулись. Симпатичная девочка… ну я же нормальный мужик, немного пофлиртовал… Все.
- Ты – нормальный мужик? С каких пор?
Ноэль вздрогнул, закусил губу, сказал глухо:
- Ну да… я забыл. Я нелюдь. Мутант. Мне к девушке подходить недозволенно, даже с абсолютно невинным флиртом.
- Да не закипай ты! – Ландасу стало неловко. – Я не имел в виду ничего такого.
- А никто никогда ничего в виду не имеет. Извините, господин директор, но мне пора идти. Хорошего дня.
- И тебе тоже, Ноэль.

Белая Тойота Сатора катилась по лесной дороге. Ноэль вертел в пальцах пластиковую карточку – свой законный пропуск в лучший мир, как он его называл. В пропуск вмонтирован микрочип. На пропускнике карточку надо провести через считывающее устройство. Чип активируется, на пульт наблюдения где-то в Департаменте поступает информация о том, что некий Ноэль Сатор пересек периметр и покинул закрытую территорию. И со спутника в любой момент можно определить, где этот самый господин находится. А чтобы господину Сатору неповадно было, например, передать свой пропуск другому лицу, в возрасте пяти лет ему в левое предплечье вживили маленький такой чип, который помогает патрулям департамента отслеживать передвижение мутанта вне закрытой территории. А пропуск идентифицируется не только по фотографии, но и по коду чипа. Если господина проверит патруль департамента.
- Ненавижу, - подумал Ноэль. – Весь мир – клетка. И дрессировщик с плеткой.
Департамент с упорством, достойным лучшего применения, изобретал все новые способы защиты чипов от взлома, а специалисты Зеленограда с не менее завидным терпением эти коды ломали, подчищали и изменяли.

Отсутствие пропуска никогда не мешало передвижениям Ноэля. Иногда он пользовался чужим документом, иногда фальшивым. Иногда «держал щит» - то есть, создавал вокруг себя защитное биополе. Это было невероятно трудно, удавалось немногим, и на короткое время. Всегда риск. Надо сканировать территорию вокруг себя, чтобы вовремя уйти от патруля. Поймают – изолятор строго режима. Такой несанкционированный выход приравнивается к активизации вируса Z, а значит, объект подлежит немедленной изоляции. Более того, секретное дополнение к закону дозволяет в особо тяжких случаях открывать огонь на поражение. Длительное расследование, суд, как правило, максимальный строк изолятора строгого режима. Десять лет. А там, как справедливо заметил Герберт, долго не живут. Лично ему, Ноэлю, известно всего несколько случаев, когда отсидев большой срок, заключенный выходил из изолятора, как лицемерно называли тюрьму для телепатов и прочих мутантов, в отличие от обычной тюрьмы для обычных людей.
Ноэль положил пропуск в нагрудный карман, повертел массивный перстень на пальце. Понтовый перстень. Нужная вещь: в нем стоит такой микроскопический электронный жучок, который дает накладку на его чип, и никакой спутник не отследит точное нахождение господина Сатора.
Сегодня вечером Ноэлю предстояло совершить сложный маневр. Засветиться на приеме по случаю открытия крупного выставочного центра. Улизнуть оттуда, оставив пропуск в гардеробе, и пока народ пирует на шару, встретиться с несколькими людьми из белой бригады. Сторонники Зеленограда по эту сторону периметра. Если случится заваруха, Зеленому городу есть на кого опереться.
До окончания приема надо вернуться. На обратном пути заехать еще в одно место… Потом еще в другое. Поговорить с нужными людьми. А спать когда? Наверное, никогда. Может, и правда, спрятаться у Герберта на станции и отоспаться?
Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. И сразу перед ним возникла женская головка: высокая прическа, изящная тонкая шея, маленькие розовые ушки. Кровь прилила к вискам, сердце застучало. Черт возьми… Что же делать? Как подобраться к девушке? Нет, не так: как избавиться от наваждения и не обращать на нее больше никакого внимания?

***

Вечером того самого дня, когда ее первая попытка пообщаться с телепатами оказалась такой неудачной, Герберт наведался к внучке в домик.
- Привет, малышка. Угостишь чаем своего старичка?
Алиса закрыла компьютер, она как раз читала новую статью своего наставника – профессора Строгова. И именно по теме необоснованной агрессии. Из статьи выходило, что подобные личности – суть маньяки и их место в психушке. То есть место господина Сатора – в психушке или в изоляторе. С чем Алиса была полностью согласна. Хотя еще вчера сожалела, что их знакомство прерывается так быстро, а затем радовалась, что они снова встретились.
- Привет, конечно. Сейчас поставлю чайник.
- Держи, тебе передали.
Дед положил на стол ее видеофон.
- О… Прикольно. Амнистия. А я с ним уже попрощалась.
- Алиса, это я виноват. Мне надо было сразу же позвонить Сатору, взять разрешение, а я как-то… не отнеся серьезно к этому разговору. Ноэль был прав на все сто.
- Да? И когда мне угрожал? Тюрьма, изолятор… Урод.
- Алиса! По шее получишь.
- Я не в том смысле, что он мутант. А в том, что гад ползучий. Ты бы видел, как он на меня наехал, чуть не покусал! И, наверное, стер все мои записи. А тем не только эти ребята, но и еще полно всего. День рождения Ленки… Мы тогда такой прикольный маскарад устроили!
- Какой же ты еще ребенок… - покачал головой Герберт. – Нет, он ничего не стер. Но просил впредь…
- Да-да он мне сказал – только с его высочайшего соизволения. Он, видно тут в замке король… Кстати, какие результаты обследования ребят?
- Думаю, в целом – относительная норма.
- Это как?
- Стопроцентной нормы у них быть не может. Окончательные результаты получим лишь через день-два. Мы же не сами производим исследования. Все отсылается в центр. А тут только первичный анализ.
- Знаете, уважаемый директор пятой станции, несмотря на все наезды господина Сатора, мне все-таки хотелось бы встретиться с молодежью Зеленограда. Поговорить, я же должна собирать материал для обобщения. Только чтением статей профессора Строгова нельзя обойтись, нужны примеры. Как мне добраться до Зеленограда?
- Нужен запрос в администрацию города, обоснование. Список затрагиваемых вопросов. У Зеленограда есть право не пускать к себе того, кого они не хотят видеть. И не объяснять, почему. А так… Параллельно придется делать тот же запрос в Департамент. Если Зеленоград дает добро, он отсылает встречный запрос… Странно это, однако. Все сделано наполовину, но будто бы сделано вполне сознательно, - вслух размышлял Ландас. - Было бы проще, если бы до того, как вы приехали, министерство согласовало эти моменты.
- Дед, так и лето кончится! Пока они туда-сюда бумажки гонять будут!
- Я же говорю – странно все это… Пошлю запрос от имени станции, как директор.
- Ай! – вдруг крикнула Алиса. – Вот черт!
Она хотела разрезать пару яблок, больше ничего съестного на ее кухне не оказалось. Нож соскользнул… Кровь брызнула на стол.
Девушка сердито потерла пальцем порез:
– Вечно мне не везет.
- Возьми аптечку, - посоветовал дед.
- Да не надо, все в порядке.
Она подняла упавшее яблоко, положила на стол.
- Алиса, покажи руку, - попросил Герберт.
Девушка протянула ему ладошку. Чистую ладошку!
- Где был порез? – спросил Герберт внезапно охрипшим голосом.
- Вот, - она показала тоненькую красную черточку на ладони. – Я же говорю, все нормально. А что?
- У тебя так всегда?
- Как – так? Дед, ты чего? Ну, порезалась, надо потереть, и пройдет. Знаешь, я однажды упала и вообще колено ободрала. Потерла, оно пощипало немного, и прошло. Пятно только осталось. Я и девчонок этому приему научила. Правда, у них не сильно получалось, они меня просили. Я им терла – и все заживало. Почему ты так смотришь?
Герберт взял со стола нож, обмыл его под краном, вытер, и… полоснул себя по ладони. Кровь закапала на пол.
- Дед, - заорала Алиса, - ты сдурел? Что ты делаешь?
- Давай, покажи свой приемчик, - прошептал Ландас. – Ну, не бойся.
Дрожащими руками Алиса взяла руку деда, начала гладить. Ничего не происходило. Рана кровоточила.
- Надо взять какой-то антисептик, - пробормотала Алиса, - не получается, ничего не получается…
- Успокойся, девочка. И спокойно сделай так, чтобы кровь остановилась и рана зажила. Давай. У тебя получится, надо только успокоиться, - приговаривал Герберт.
Девушка кивнула, глубоко вздохнула и уже спокойнее стала поглаживать рану. Кровь остановилась, края будто склеивались. Наконец, все кончилось, только тонкая красная полоска на месте пореза.
- Вот. Все, - Алиса без сил опустилась на стул.
- Устала? – ласково спросил дед.
- Ага. Не знаю, раньше все было просто. А тут я что-то разволновалась.
- А ты могла бы сделать это еще раз? – он снова взял нож.
- Сейчас? Зачем? А если не получится? Нет, я не хочу. Положи нож, я тебя умоляю. Поясни, пожалуйста, зачем ты это сделал?
- Хотел проверить, как действует твой простой метод залечивать раны. Действительно, просто. Ладно, малышка, я пойду. Уже поздно. А запрос в администрацию мы обдумаем завтра, на свежую голову.

Герберт не пошел домой. Сел на берегу, глядя на лунную дорожку. Круг замкнулся. Этого он и боялся. Но от судьбы не уйдешь и природу не обманешь.
Алиса, Алиса… Может, отправить ее отсюда, пока не стало слишком поздно?

***
4.
Алиса закрыла ноут. Хватит на сегодня умных книг. Послеполуденное солнце заглядывало в открытые окна. Лето, каникулы, прекрасный день, а она с какой-то радости сидит взаперти и читает всякую чепуху. То есть, конечно, не чепуху, но надо же и отдыхать иногда! Пока они там в своих администрациях размышляют, можно ли ей пройти за периметр и поболтать с мальчишками и девчонками, она вполне может себе позволить немного расслабиться. Вариантов несколько: поплавать в бассейне, позагорать или прогуляться. Можно еще в спортзале потренироваться. Немного подумав, Алиса выбрали прогулку.
Она не спеша шла по дорожке вдоль моря. Потом тропинка углубилась в лес, затем снова подошла к воде. Уперлась в забор из густой сетки. С той стороны лес продолжался, и видно было, что деревья редеют, и там то ли поляна, то вообще поле. Периметр Зоны остался где-то левее, а тут обычная ограда, чтобы не шастал кто попало, обычная калитка. И кажется, даже не заперта. Девушка толкнула металлическую дверь, та, скрипнув, открылась. Алиса, поколебавшись долю секунды, ступила за ворота. Дед, конечно, будет ругаться, если узнает. Так то если узнает…
Она снова вышла к воде. Дорогу преградила огромная поваленная верба. Алиса влезла на самый верх, уселась на ветках, свернувшихся в большое природное кресло. Солнце приятно пригревало, но ветерок с воды разгонял зной.
Это все уже когда-то было… Этот берег, это дерево. Может, конечно, и не это же, но почему-то ей кажется, что она его узнала. И дерево ее узнало. Интересно, а что стало с тем мальчиком? Сколько ей тогда было лет? Восемь? Девять?
Они приехали на станцию к деду в гости. Мама, папа и Алиса и Рэм. Маме нездоровилось, у нее вообще была трудная зима, и как только закончились занятия в школе и Алису отпустили на каникулы, они приехали сюда.
С дедом, конечно, было прикольно, он знал много интересных историй, круче, чем любое кино, и здорово их рассказывал. Но Герберт целыми днями был занят в своей лаборатории, да и мама там все время пропадала. Алису только один раз туда привели, взяли какие-то анализы, надевали какие-то штуки на голову, но потом отпустили. И дед очень был доволен тем, что видел на своих компьютерах.
Уже на третий день Алиса не знала чем заняться, пока взрослые копались в этих их приборах, и отправилась исследовать территорию. Да, это была та же самая калитка, так может и верба та же? Она вспомнила, как прогуливалась, балансируя, по стволу лежащего дерева до самой воды, напевая песенки, рождавшиеся в голове. И вдруг прямо перед ней, как черт из табакерки, на дерево выскочил худющий и загоревший дочерна мальчишка. Волосы его торчали во все стороны, будто он месяц их не расчесывал, физиономия замурзанная. Единственная одежда – потертые шорты.
- Ай! – от неожиданности Алиса потеряла равновесие и свалилась на песок, обдирая о ветки руки и ноги.
- Блин! – мальчишка одним махом перепрыгнул ветки и мягко приземлился рядом с упавшей девочкой.
- Дурак! – пнула его Алиса, хлюпая носом.
Кровь на коленках смешалась с песком, и было очень больно, Локти тоже жгло, а на левой руке красовалась глубокая царапина.
- Не реви, сейчас пройдет, - успокоил ее пацан. – Иди сюда, надо отмыть песок.
- Ага, там же полно микробов! В этой воде…
- В песке микробов еще больше. Вставай, - он дернул ее за руку.
Мальчишка был явно старше, следовательно, и сильнее. Пришлось повиноваться. Но царапины все равно кровоточили.
- Сядь здесь, - приказал мальчик. – Сейчас залечим. Это просто. Надо вот так поглаживать и представлять, что кровь останавливается, и царапина исчезает. Давай вместе.
Алиса провела пальцем по царапине на руке, раз, другой. Кровь перестала сочиться, царапина побледнела. Мальчик в это время залечивал ее коленки.
- Кто тебя научил, что так можно кровь остановить? – спросила его Алиса.
Он пожал плечами:
- Никто. Сам знал. Куратор говорит, я буду целителем.
- Это доктором, что ли?
- Не-а, доктор учится в институте, и лечит уколами и таблетками. А целитель сам по себе, своей силой. Ну и травами там, мазями всякими. Как тебя зовут?
- Алиса.
- Лиса? – засмеялся мальчик.
- Дурак. А-ли-са.
- А я Гай.
- Хорошо, что не тайга, – мстительно хихикнула девочка.
- Это древнеримское имя, а ты сама дура из тайги.
- Счас кому-то как дам! – она замахнулась кулачком. – Я деду скажу, он тебе покажет.
- А твой дед чемпион по боксу? Или по бегу? Или, может, он колдун?
- Нет, тебе точно надо врезать. Мой дед – директор станции!
- А-а-а, - мальчик вдруг присмирел. – А я теперь живу в Зеленограде. Там, в Зоне. Раньше жил в лесу, с Данилой, а потом они меня забрали в интернат, а Данила умер. Вот. Но я вырасту и всем им… - он замолчал.
- Нам в школе рассказывали, что вы все там уроды, - произнесла удивленно Алиса, - а ты вроде нормальный. А может, ты заразный?
- Это у вас в школе все уроды заразные, - буркнул мальчик, вставая. – Иди, тебя ищут.
- Откуда ты знаешь?
- Слышу. Не ушами, а так… внутри. Не говори, что меня видела тут.
- Почему?
- Потому что без спросу ушел. А что толку спрашивать, все равно детей не выпускают. Только я в этом лесу знаю все дорожки и овраги, ухожу, когда хочу. Колпаком накрываюсь, и они меня не видят.
- У тебя есть шапка-невидимка? – обалдела Алиса. – Как в сказках?
- Тебе сколько лет? – спросил пацан сердито.
- Восемь с половиной.
- А глупая, будто тебе пять. Сказок не бывает. А колпак – это такой прием. Представляешь, что надеваешь на себя прозрачный или непрозрачный стакан или колпак, и что тебя никто не видит. Но только надо очень сосредоточиться, и ни на что не отвлекаться.
- Класс! А научишь меня?
- Научу. Только завтра. Дай мне руку, - мальчишка взял ее ладошку. Подержал, будто прислушиваясь к чему-то. Отпустил. – Все. Я тебя сканировал. Позову, когда смогу прийти. Я теперь тебя всегда помнить буду, и через сто лет.
- А что значит «сканировал»? – спросила Алиса.
- Слушай, тут скоро охрана появится и мне влетит, и тебе тоже. Я пошел.
Он будто растворился среди кустов. Алиса поднялась, отряхнула песок, и отправилась на станцию. Ее никто не спросил, где она была. Все взрослые были какие-то грустные и сердитые.
А на следующий день они поехали в другое место, в другую больницу. На них опять надевали какие-то штуки, и брали кровь из вены. Было больно и скучно. И взрослые были все какие-то озабоченные и не хотели отвечать на вопросы.
Потом они с Рэмом и отцом уехали домой. Мама осталась, дед сказал, что ей нездоровится, она подлечится и вернется домой. С Алисой мама попрощалась через окно палаты в здании лаборатории, куда ее поместили из-за болезни. Вернувшись домой, они еще несколько недель общались с мамой по интернету. Или несколько месяцев? Алисе трудно вспомнить точно. Девочка была все-таки слишком мала. А потом… мамы не стало. Им пришло уведомление, что Елена Сухан по мужу Ткачева умерла от воспаления легких, кремирована и захоронена на кладбище поселка Красный хутор такой-то области…
Отец завербовался в отряд, который должен был строить космическую станцию. Только они до Луны не долетели… А для Алисы и ее младшего брата Рэма началась новая жизнь – в интернате. Их отправили в разные школы…

***

Вся научная группа станции готовилась к выезду «на пробы», как они между собой называли регулярные объезды всего сектора. Осмотр аппаратуры, отбор новых проб… Роботы роботами, но никакая электроника не заменит человека, его глаза и опыт.
- Шеф, - тренькнул коммуникатор внутренней связи. Это Мария.- Вы просили сообщить, когда придет ответ из Зеленограда.
- Да-да, - пробормотал Герберт, увлеченный теми материалами, которые отображались на настенном дисплее.
- Они отказали.
- Что отказали? – он не вник еще в смысл слов.
- В допуске для практикантов.
- Не понял? – директор изумленно обернулся к коммуникатору. - Почему? Что за ерунда!
- Пишут – нецелесообразно. Зачитать текст?
- Не надо. Я сейчас тут закончу и приду в офис.
Герберт вернулся к работе, но сосредоточиться уже не мог. Ситуация была абсурдной. Зеленоград крайне редко прибегал к отказам. Они пускали к себе всех, принимали доброжелательно, гостеприимно. Насколько при этом были откровенны – уже другой вопрос. Но открытость и миролюбие демонстрировали весьма успешно. И вдруг отказ? Причем, уже не первый. И кому? Что такое курсовая двадцатилетней студентки? По большому счету, детский лепет. Берешь пять толстых книжек, читаешь, потом «методом научного тыка» выдергиваешь пару десятков абзацев из каждой – и все! Научный труд готов. Ну и пару-тройку примеров, якобы добытых в ходе личных экспериментов. Главное – точно знать, какие выводы ждет от тебя твой руководитель. Ну поболтала бы Алиса с молодежью, рассказала бы о их пацифистских настроениях… Нет, это бред какой-то, «нецелесообразно»!
- Давайте без меня, ребята. Дела неотложные образовались.
В офисе Мария сразу же вручила директору распечатку ответа Зеленограда. На официальном бланке. Внизу – размашистая подпись: Ноэль Сатор.
- Оригинал сейчас доставят, они уже звонили.
- К черту их оригинал, - буркнул Герберт. – Соедини меня с этим господином, - он постучал пальцем по подписи.
Он сел за стол вчитывался в слова ответа.
«…опрос признать нецелесообразным как тенденциозный и могущий оказать травмирующее воздействие на психику опрашиваемых… в частности, несовершеннолетних… отказать…»
Ну, закрутили, бюрократы зеленые…
- Герберт Янович, секретарь говорит, господина Сатора нет на месте. С вами может поговорить его зам, Имре Гайдош.
- Пусть будет Гайдош, - вздохнул Ландас.
Много лет назад на станции номер 6 стажировался молодой аспирант из Венгрии. Закрутил роман с девушкой из Зоны. Пришлось юношу срочно отсылать обратно домой. Он потом требовал, чтобы ему отдали сына, но мальчик родился с позитивным Z-индексом.
- День добрый, профессор, - чернявый и смуглый Имре выглядел старше своих тридцати пяти лет.
- А он добрый? – полюбопытствовал Ландас вместо приветствия.
- Чем могу быть полезен? – Гайдош пропустил колкость мимо ушей.
- Мы получили ответ Зеленограда на просьбу разрешить социально-психологический опрос подростков и студентов от пятнадцати до двадцати лет. Спрошу без обиняков: почему вы отказали?
- В ответе все сказано. Но не для протокола: налицо нарушение процедуры. Подобный запрос должно было сделать министерство образования, как они это делали ранее, в случае с другими стажерами. И выступать гарантами, что эти контакты не нанесут вреда нашим детям. В данном случае это не ваша компетенция, господин Ландас. Прошу извинить за резкость этой формулировки. Замечу в скобках, мы разослали уведомления об ограничении контактов на все станции, где находятся практиканты.
- Подождите, Имре. В ваших действиях нет логики! Существует клуб дружбы, в котором встречаются молодые люди с обеих сторон периметра!
- Эти встречи проходят под двойным контролем, не предполагают каких-то особых расспросов и, самое главное, последующих публикаций выводов относительно полученных ответов. Курсовые работы нам не подконтрольны, и поэтому мы опасаемся негативного влияния на наших детей.
- Но министерство делало запрос, и вы отказали! Да это же смешно! Что такое курсовая работа? Школярство, детские упражнения!
- Не скажите, вспомните старт вашей научной карьеры, профессор. Если не ошибаюсь, все началось с курсовой работы, - улыбнулся собеседник.
- Господин Гайдош, на днях я разговаривал с советником Сатором, и он сказал, что достаточно простого звонка…
- Мне жаль, Герберт Янович, но я не присутствовал при вашем разговоре. А документ подписан советником.
Имре развел руками, словно извиняясь.
- А когда я мог бы поговорить с господином Сатором?
- Не знаю. Его сейчас нет в Зеленограде. Но я обязательно передам ему вашу просьбу.
«Гаденыш твой господин Сатор», - подумал Ландас. Вслух сказал что-то любезно-пустое, и попрощался.
Можно, конечно, обратиться к Оресту. Но вряд ли Ноэль не согласовал свой демарш с Командором. Это же открытый конфликт. И не только с ним, Гербертом Ландасом. С Департаментом, с минобразом. Зачем?
Нет, надо отловить Сатора-младшего и пообщаться без протокола. Что-то Ноэля заносит. Или лучше вначале встретиться с Орестом? Пусть Командор пояснит своему сыну и советнику, что дразнить гусей бывает опасно для здоровья.

***
В большом и мрачном кабинете неприметного офисного здания на окраине города хмурый мужчина прокручивал на дисплее фотографии молодых ребят и девчонок. В кабинете было душно, и подполковник Стасюк, шеф-куратор операции «Феникс» то и дело вытирал бумажной салфеткой обширную лысину. Другой мужчина, молодой, одетый по последней моде, сидящий напротив, обмахивался пластиковой папкой и с тоской поглядывал на выключенный кондиционер.
Стасюк остановился на одной фотографии. Темноволосый парнишка с большими светлыми глазами и родинкой на левой скуле.
- Это он?
Молодой кивнул:
- Так точно. Роберт Сатор, в следующем месяце ему исполнится семнадцать лет.
- Харизматичный парень. Телепат?
- Да, и кинетик. Конечно, способности к телекинезу довольно слабые, но несомненные.
- Интересно. Не жаль портить такой редкий экземпляр?
- Никто никого не испортит. Самый нужный возраст: гормоны бурлят, эмоции зашкаливают. Z-индекс очень низкий, меньше единицы. Мальчик будет у нас, и мы сможем его использовать несколько лет, пока индекс начнет расти. Чтобы избежать изолятора, парень пойдет на любое сотрудничество, я уверен.
- А отец не помешает?
- Советник в отеческих чувствах замечен не был, - холодно процедил молодой. – Бес просто выполняет свой долг пополнения генофонда Зеленограда, не более того. Довольно успешно, кстати – имеет четырех потомков от трех разных доноров.
- Сексуальный гигант, - оскалился лысый. – Так, Константин, давай излагай всю операцию в общих чертах. Посмотрим, все ли предусмотрели. Наверху торопят.
- Клуб дружбы «ФЕНИКС» организует вечер-дискотеку. Приглашается молодняк с пятой, восьмой и девятой станций, включая всех практикантов-психологов. Четыре самочки, два бычка.
- Лейтенант, что за лексикон! Даже мне противно.
- Виноват. Четыре девушки, два парня. Плюс старшеклассники из Зеленограда. Плюс ребята из колледжа. Объект Р, - он кивнул на фото, - один из активистов клуба. Уверен, он не пропустит мероприятие. Важно, чтобы он хорошо засветился с одной из барышень. Хотя бы с одной. С обеими – идеально. Но на подстраховке есть еще один парень, - он крутнул панель.
Появилось фото рыжего, как апельсин, юноши.
- Олег Яворский, двадцать один год. Z-индекс один и пять. Тоже неплохо. Целитель. Но способности паршивенькие.
- От целителя нам не холодно, не жарко.
- Но он поможет разыграть вторую карту.
- Ну да. А если парни не клюнут? – прищурился Стасюк. – На этот процесс наш человек повлиять никак не может? Посоветовать, подтолкнуть.
- Все будет под контролем, не волнуйтесь. Я тоже буду там и обеспечу процесс. Но мы надеемся на иной ход: козочки сами клюнут на объект Р. Я видел этого парнишку вживую. От него исходит такой гормональный фон! Невозможно устоять. А барышни сидят взаперти…
- Бррр.
- Виноват.
- Так. С этой частью понятно. Теперь объект Блондинка.
- Ее выведем на Беса. Но это в данном случае не все. И не главное. Эту фигуру используем втемную, она поставляет нам факты – многочисленные – агрессии и террористических наклонностей у телепатов. Включая Беса. На следующей неделе губернатор едет знакомиться с общиной Зеленограда. Блондинка включена в состав сопровождающих. Мы ее внедряем в клуб «Феникс». Втемную. Но она пока еще не в курсе, преподнесем приятный сюрприз. На настоящем этапе ей отказано в доступе к объектам. Наш человек постарался. Знал, за какие струны потянуть, а Бес наживку заглотил. Блондинка будет отрекомендована как консультант-стажер. И факты польются. Нам останется только наложить факты части А на факты части Б – мышеловка захлопнется. На сцену выходят истинные патриоты.
Физиономия Константина выражала кровожадное удовольствие.
- А если девица откажется? Или Ландас вмешается?
- Мы им этой возможности не дадим. Все под контролем, босс.
- Угу. Выглядит убедительно. Действуйте.
- Босс… - молодой человек замялся. - Зачем такая сложная комбинация, не могу понять. Допустим, надо устранить Беса. Любой киллер средней руки…
- Во-первых, к Бесу подобраться не так-то просто. А во-вторых, дело не в устранении одного человека. Зеленоград надо сломать, стереть с лица земли. Для этого нам нужно подготовить почву – общественное мнение. Когда начнется шоу, надо, чтобы нам сочувствовали, а не проклинали. Ну? Что еще?
- ДельОмбре против того, чтобы подсунуть Блондинку Бесу.
- Дель Омбре пусть занимается своей частью операции и своим отрядом, - рявкнул Стасюк. – Распустился.

***

- Спасибо, что приехали так оперативно, - расплывался в практически нежной улыбке инспектор ДКЗТ. – Я хотел бы поговорить о вашем последнем отчете. Вернее, отчетах, и о наших перспективах.
«Дело дрянь, - думал Герберт, - отправят меня на пенсию. Кто займет мое место? Вряд ли кто-то из наших. Придет выкормыш Конторы, и Зеленограду придется плясать под их дудку. А Ноэль плясать не станет. К чему это приведет?»
- Кажется, вы меня совсем не слушаете, - укоризненно произнес инспектор. Старший инспектор.
- Что вы, Вадим Петрович, я весь внимание, - Ландас преувеличенно пристально уставился на офицера.
- Ваши донесения последних месяцев носят ммм… поверхностный характер. Ничего конкретного, никаких оценок. Вернее, все оценки исключительно положительные.
- Но это правда. Мне что, придумывать несуществующие козни?
- Так уж и несуществующие. Дела об убийстве студенток – раз. Нападение на школьный автобус – два. Авария на фабрике обуви в Яворове – три. Можно продолжить.
- Я не следователь, господин полковник. У меня нет информации, что все эти дела как-то связаны между собой, и, главное, связаны с Зеленоградом.
- А общие настроения в общине? Почитать ваши, - он презрительно пнул толстым пальцем стопку документов на столе, - донесения, так мутанты любят нас нежно и преданно. Клуб дружбы организовали, понимаешь ли…
- Клуб организовали работники станций совместно с райотделом образования. Это не было инициативой Зеленограда, наоборот. Именно с целью улучшения взаимоотношений молодежи. Они там вместе развлекаются. Дискутируют на интересующие темы. В основном, музыка, кино, геймы.
- Да-да, я в курсе. Кстати, как ваша практикантка? Как проходит практика? Собран ли материал?
- Пока не очень. У Ткачевой нет разрешения на соцопросы. Почему минобраз не обеспечил студентов всеми необходимыми допусками?
- А что, это проблема? Позвоните Сатору-младшему…
- Они нам отказали, - резко перебил лысого Герберт, и осекся. – Сказали – не наш уровень. Почему министерство образования не обеспечило практикантов допуском?
- Вот видите. На лицо негативные тенденции. – Лысый будто не слышал. – И они никак не отражены в ваших отчетах. А несанкционированные вылазки мутантов в город? Они что, прекратились?
Лысый положил перед профессором фотографию: двое ребят и девушка в кафе. Постучал пальцем по фото парней:
- Вот эти двое молодых людей – из Зеленограда. У нас есть их имена. И мы точно знаем, что у них нет пропуска. И на фотографии видно, что на них нет соответствующих средств зашиты. Ловцы снов и гипнотизеры на практических занятиях. К счастью, все обошлось в тот раз. Мы их задержали. А в другие разы? В общем, дорогой профессор, работу следует незамедлительно активизировать и направить в нужное русло, пока не стало слишком поздно. Вы слышали лозунг: «Эта земля будет нашей или не будет ничьей»?
- Ну, слышал. По-моему, типичный медийный пиар-ход.
- Увы, это не так. У нас даже есть имя автора. Правда, пока это еще не доказано на сто процентов. Но когда докажем…
- А что, за лозунг можно посадить? – в голосе Ландаса против его воли прозвучал сарказм.
- За лозунг – нет. А за призыв к вооруженному насилию – да. И знаете, что меня больше всего беспокоит? Многозначность слова «земля». Это ведь может означать как конкретную территорию, так и всю планету. И картина вырисовывается… Телепаты господствуют на земле, человечество - их рабы.
Герберт против воли засмеялся.
- Зря вы, уважаемый профессор, веселитесь. Это не смешно, - Стасюк побарабанил пальцами по столу. – Ну к делу. Клуб «Феникс» должен расширить свою работу. Больше встреч, больше общения. Нам нужна полная картина настроений в среде мутантов. Посредством общения в клубе это можно сделать.
- Я к клубу не имею никакого отношения, - прервал его Ландас.
- Придется поиметь. Взять, так сказать, под свое крыло. Пусть молодые люди встречаются, общаются, берут интервью, воспитывают мутантов в нужном нам русле, и дают нам нужную информацию. Начнем с вашей внучки. Что вы так побледнели, профессор?
- Вам показалось, полковник. В моем возрасте бледность – это естественное состояние стареющей кожи лица. Что же до Ткачевой – она мне не родственница.
Инспектор укоризненно покачал головой:
- Ландас, Ландас… ДНК-тест, слышали, что это такое? Нужные данные у нас имеются. И, представьте, он ее определил. Остальное вы скажете сами.
- Не скажу, потому что не знаю, что именно сказать. Был у меня блиц-секс, который мог бы соответствовать рождению матери Алисы Ткачевой, Елены Сухан. Одна ночь. Я ни в чем не уверен, и как ту женщину звали, не помню. И не хочу вспоминать.
Вадим Петрович пристально смотрел на Герберта, будто хотел проникнуть в его мысли. Наконец, сказал:
- Оставим это. Родная, не родная, кровное родство не имеет значения. Ткачева близкий вам человек, независимо от цепочек ваших ДНК. Надеюсь, этот факт пойдет на пользу общей нашей работе. Мы уладим вопрос с разрешением на соцопросы. Девушка будет работать в клубе Феникс. Отличная возможность для общения не только мадемуазель Ткачевой, но и всех студентов на практике. И строптивому господину Сатору-младшему нечего возразить. Он сам согласился на открытие клуба. Нам необходимо, чтобы все отчеты практикантки Ткачевой немедленно поступали ее научному руководителю. Проследите, чтобы девушка регулярно занималась научной работой, и не отлынивала.
Стасюк замолчал, давай понять, что беседа окончена.
Герберт сухо попрощался, и вышел.

О создании клуба дружбы речь зашла еще полгода назад.
…Ноэль, как всегда, стремительно вошел в приемную отдела по связям с общественностью Зеленограда. В руках он держал мокрый от растаявшего снега мотоциклетный шлем. Щеки господина советника горели от мороза. Настроение, кажется, было отличным.
Секретарь просияла ему навстречу.
- Доброе утро, Элла, - кивнул Сатор секретарше. Улыбнулся женщине, сидевшей на широком диване, Людмиле Кривцовой, завмолодежным сектором администрации. – Здравствуйте, Людмила. Извините, пришлось задержаться. Объехал с утра несколько постов.
- Шеф, вы бы по такому гололеду не гоняли на мотоцикле, - пробурчала Элла.
- Двум смертям не бывать, - отмахнулся Ноэль, снимая куртку, пряча в шкаф шлем. – Сделайте нам чаю, пожалуйста. Проходите, - он кивнул ожидавшей его женщине.
Открыл перед посетительницей дверь. Та, слегка покраснев, проскользнула мимо него в кабинет.
Молодого, энергичного, обаятельного советника по вопросам безопасности издалека обожало больше половины женского населения Зеленограда. И все население побаивалось. Иногда казалось, что немного легкомысленный на первый взгляд советник умеет быть одновременно в нескольких местах, все видит и все знает. О его способности считывать потаенные мысли ходили легенды даже среди телепатов и следопытов. А кто из женщин детородного возраста хотя бы раз не мечтал, чтобы зеленые глаза Ноэля остановились на ней и именно ее он выбрал себе в пару?! Хотя бы на одну ночь! Вот только уже шесть лет господин Сатор не вступал в отношения с женщинами с целью получить потомство именно от своего семени. Нужные генотипы да, определял. А дальше донорами занимались другие. Кроме того, по Зеленограду ходили вполне обоснованные слухи, что у советника роман с терапевтом из городской клиники, Ларисой Станкевич.
Людмила Кривцова села в предложенное кресло. Смотреть в глаза советнику у нее не было сил. Взгляд остановился на красивых губах молодого мужчины, бедная Людмила сглотнула, стараясь, чтобы это было незаметно. Ноэль мысленно чертыхнулся, достал из кармана на поясе обычные солнцезащитные очки-хамелеоны, надел. Горящие глаза советника они, конечно, слегка скрыли, но сексуальности, пожалуй, еще прибавили. Ноэль об этом не догадывался. Собственно, очки не были украшением, а на действие, которое оказывает его внешность на окружающих, он плевал. Глаза Сатора плохо переносили яркий солнечный свет. А уж отраженный от снега и подавно.
- Слушаю вас, - мягко сказал Ноэль. – Людмила, ваш внутренний компьютер явно завис.
«Боже, почему я не его пара? – подумала грустно женщина. – У меня мог бы быть такой же красивый ребенок». С большим трудом она вернулась в реальность. Советник терпеливо ждал.
- Мы получили письмо от дирекции колледжа в Белом ключе… - пробормотала она. – У них есть идея, и она поддержана обладминистрацией и облнаробразом. Создать клуб, так сказать, дружбы.
- С кем дружбы? Белый ключ не на нашей территории.
- С нами. То есть с нашими ребятами. Старшеклассниками, студентами младших курсов. Мне кажется, мысль интересная. Дополнительное общение, причем, живое. Это поможет детям социализироваться в обществе, приучит общаться со сверстниками.
- Социализироваться в обществе, где им никогда не жить, - жестко продолжил ее слова Ноэль. – Общаться с людьми, которые будут бояться пожать им руку. Да, мысль интересная.
Людмила с опаской посмотрела в глаза Сатору.
- Но когда-нибудь мы сможем выходить за периметр. Просто иначе не может быть, я уверена.
- Я тоже уверен. А теперь вспомним, сколько поколений мы живем за колючей проволокой? – Он встал, подошел к женщине и легонько, двумя пальцами, но совершенно безошибочно ударил ее в то место, где находился чип. В руку больно кольнуло. Людмила охнула. – Извините. Я просто хотел вам кое о чем напомнить.
Он вернулся на свое место.
- Я против этой идеи. Поймите правильно, я действительно уверен, что когда-нибудь мы станем свободны. Но смогут ли дети, став одной ногой в нормальную жизнь, потом вернуться за колючую проволоку?
- Но вы же вернулись… И возвращаетесь.
- Да… Вы учились здесь? Заочно-онлайн? Вы часто бываете на большой земле? – засыпал он вопросами Кривцову.
- Нет. Два раза была.
- А я бываю. Часто. И всегда чувствую ошейник и прикованную к нему цепь. Простите меня за резкость. Я вынесу это на обсуждение совета, не буду принимать решение единолично. Чисто технически мы можем реализовать организацию такого клуба. Сопровождение на выезды группой контроля, средства защиты, подписание протоколов поведения. Все это можно. Но не уверен, что нужно. Взрослому проще справиться с… ошейником. А подростки… Не знаю. Заседание совета через три дня. Я вас приглашу, но хорошо продумайте, что вы им скажете. Обещаю, что свое мнение выскажу после вашего, чтобы не оказывать давления на совет.
- Спасибо, - прошептала Кривцова, с опаской поднимая на него взгляд.
- Вы меня боитесь? – вдруг спросил Ноэль. – Только откровенно. Мне просто любопытно, я чувствую себя не в своей тарелке: ничего человеку не сделал, а вы… извините, дергаетесь.
- Нет, советник… Но вы такой… харизматичный… мужчина не должен быть таким красивым. Особенно в нашем сложном социуме. Вы понимаете, о чем я.
- Господи, Людмила… О чем вы только думаете! Мне бы ваши проблемы! – нахмурился Ноэль. – До встречи.
Совет общины Зеленограда, выслушав сообщение завмолодежным сектором, принял решение: одобрить создание клуба дружбы «Феникс». Против голосовал только Ноэль Сатор.

***
5.
Герберт Ландас нашел внучку в спортзале. Помахал рукой: иди сюда. Алиса соскочила с беговой дорожки.
- Вот ты где. Как дела? Не скучала?
- Нет. Но лучше бы мне поехать с вами. Может, узнала бы что-нибудь для меня полезное. В смысле, для курсовой. Как вы съездили?
- Как всегда. Рутинный сбор образцов. Ничего интересного неспециалисту. Это все крупицы фактов для физиков, химиков, технарей. Если хочешь, я могу взять тебя через пару дней в Зеленый город… Намечается официальный визит. Новый глава администрации изволят желать «сходить в народ».
Алиса прищурилась с иронией:
- Похоже, ты его не жалуешь.
- Да нет, все нормально. Я вообще власти не жалую. Слов много, а финансирование урезают… Но делать нечего. Придется сопровождать господина Карасика в Зеленый.
- Как – хихикнула Алиса. – Карасика?
- Да, не повезло мужику с фамилией. Посмотрим на это гуманно: она окрашена национальным колоритом, – дед тоже смеялся. – Так что?
- Конечно, хочу! Мне можно будет пообщаться с… телепатами? А допуск мне, наконец, дадут. Есть такая чуйка. Дед… - Алиса колебалась: говорить или нет Герберту о своих подозрениях. – Мне почему-то пришло в голову, что не просто так я получила направление на эту практику. Кому-то нужны факты, так сказать изнутри, чтобы выложить их потом и получить нужный результат. Манипулировать сознанием масс. Извини за газетную лексику. Они подумали, что я дурочка, что-то нарою, им сообщу, и они используют информацию в своих грязных целях. Ты знаешь, о ком я говорю. Чему нас учили? Мутации – следствие техногенной катастрофы. Природные последствия мы худо-бедно устранили, к природе стали относиться бережнее, но вот человек пострадал сильнее всего. Носители мутации должны быть изолированы, чтобы не уничтожить само человечество. И все громче звучит эта мысль: они должны быть уничтожены. Я права?
- Дорогая, в эти размышления углубляться опасно, - негромко сказал Герберт. – Я не думал, что ты начнешь соображать так быстро.
- Значит, ты тоже думал, что я безмозглая блондинка? – Алиса тряхнула гривой светлых волос. – Не увижу очевидного? Не задумаюсь над явными вещами?
- Алиса… а ты для своей курсовой будешь использовать факт вашей встречи с Ноэлем? Излагать, так сказать, наблюдения над объектом?
- Ну… пока ведь ничего излагать.
- Но у тебя же сложилось определенное мнение? Агрессивность, правдивость, реакция на внешние раздражители, стереотип поведения…
- Конечно. Но это лишь одно, поверхностное впечатление. Пока рано что-либо излагать.
- Дорогая… - Герберт замялся, - ты, прежде, чем что-то писать, расскажи мне, ладно? Никаких фактов в компьютер не вноси, даже самых незначительных, без моего ведома. Обещаешь?
- Почему? – резко спросила Алиса. – Цензура семейного масштаба? Вряд ли это простое любопытство.
- Конечно, это не простое любопытство. Мне важно твое непредубежденное мнение о Ноэле Саторе и любых других людях с той стороны. Ты можешь возразить, что у тебя нет опыта и недостаточно образования. Это все так. Но и не совсем так. Некоторое образование все же имеется. Есть интуиция, как у любого человека. Ты, как и любой другой человек, составляешь себе портрет тех, с кем тебя сводит жизнь. Вот поэтому я и хочу, чтобы ты мне рассказывала, что думаешь. Идет?
- Угу. Типа «устами младенца»… Согласна. Напишу – дам почитать.
- Алиса! До того, как напишешь! Скажем так: я не хочу, чтобы случайно твои неопытные выводы навредили. И попали на глаза не тем людям.
Алиса пристально посмотрела деду в глаза. Ландас выдержал этот взгляд.
- Так. До блондинки со скрипом доходит, - пробурчала девушка. – Ты намекаешь, что мой компьютер… как это сказать… просматривают? Причем, регулярно? Да?
Ресницы Герберта дрогнули в знаке «Да». Алиса отвернулась от него, смотрела на набегающие волны. Переваривала информацию. Складывала два и два. Студенты-третьекурсники ни с того, ни с сего выбирают очень проблемную тему для курсовой работы. Не для дипломной, что более-менее логично, а для курсовой. Обычно студенты пишут что-то легкое, жеваное-пережеваное. А тут… «Психологическая адаптация потенциально агрессивной личности на материале…» Впрочем, почему, ни с того, ни с сего? Как ей впервые пришло в голову заинтересоваться этой темой? Случайная встреча с преподом в информационном зале. Анна Викторовна заводит разговор о новой книге известного специалиста-адаптолога, от которой она в бурном восторге. Дает Алисе ссылку на книгу. Весьма кстати у них открывают факультатив. Ведет Сам, тот, который написал книгу. Профессор Строгов. Импозантный, обаятельный, просто душка. Весь мир объездил. Космоэкспедиции консультировал… Рассказывает, как поет серенады. Но самое убойное: светило берет курсовиков! Да после такой курсовой все дороги открыты! Отличники тянут руки, спешат написать заявление, кураторы дают рекомендации.
Так ли уж случайна была та встреча в информцентре? Но Анну Горовиц Алиса, да и все студенты, просто обожают. Справедливая, открытая, добрая. Вот тебе и открытая.
Рекомендация, которую дала Алисе ее куратор, была довольно сдержанной. Андрей, ее сокурсник, отличник и звезда курса, заглянув в текст, пожал плечами: «Шансов у тебя, Ткачева – ноль или даже меньше». Отказали многим. Алиса прошла. Дурочка-блондинка будет собирать факты, сливать «кому надо» разную информацию. Неважно, что она там наклепает в своей работе, важны именно факты. А их интерпретируют те, кому надо… И полетят головы?
- Дед, скажи, у тебя спрашивали, согласен ли ты пустить меня на станцию и обеспечить сбор материала? Впрочем, конечно, спрашивали… И ты согласился.
- А что в этом особенного? На прием любого практиканта требуется согласие руководителя учереждением. Тем более, если это учереждение такой направленности. Была бы ты биологом или физиком, было бы то же самое, какая разница?
- Скольких практикантов тебе предлагали?
- Мне? Одну тебя. Собственно, это не так делается. Было совещание в дирекции НИЦ. Нам представили всю группу претендентов. Десять человек.
- Десять? Нас было девятнадцать!
- Ну, значит, отфильтровали до того, как собрали директоров. Только шесть станций согласились на практикантов. Нас долго уговаривали, но в результате вас все равно осталось шесть. Кстати, я хотел отказаться. Но увидел твое имя в списке…
- Угу. Нас всего шестеро. Из группы в девятнадцать человек. Одному, самому нашему лучшему парню, предложили эту же тему разрабатывать в тюрьме. Остальные уехали в детские лагеря отдыха, работать с трудными подростками.
- Видимо, руководство факультета сочло, что десять работ по этой теме вполне достаточно, - пожал плечами Герберт, не глядя на внучку.
- Точно факультета? – Алиса недоверчиво покачала головой. – По-моему, универу плевать, кто чего пишет на третьем курсе. Там просто ждут мою работу через три месяца. Строгов просил присылать каждые десять страниц, или сообщать любые факты… Кому же так интересно, что я буду писать в своей работе? Поставим вопрос иначе: неужели я могу нарыть нечто такое, что могло бы заинтересовать спецслужбы?
- Это называется «сбор информации». Очень часто самые интересные и важные факты дают те наблюдатели, которые не подозревают, что они наблюдатели. А интерпретируют факты уже настоящие специалисты.
- Вот оно что. С чего бы это ты так хорошо в этом разбираешься? Интересно. А знаете, господин Ландас, что блондинке пришло в ее дурную блондинистую голову? Что вы и есть тот самый спец, который будет интерпретировать факты, и отправлять их своему начальнику в столицу. Вы, на этой должности, просто не можете не работать на спецслужбы. Ну что, я права, дорогой мой дедушка, который читал мне сказки?
Алиса сама не заметила, что уже давно стоит перед Гербертом и говорит с ним так, будто обвиняет во всех смертных грехах. Ветер развевал ее волосы, глаза девушки горели, губы дрожали, то ли от ярости, то ли от обиды. Алиса чувствовала себя преданной.
- Ты не права, детка, - спокойно ответил Ландас. - Все директора отчитываются перед ДКЗТ. Это специфика работы, а не вопрос морали. Вернее, мы все знаем, что вся наша работа, научная работа, подчеркиваю, идет через эту контору. Мы не собираем компромат на Зеленоград, мы собираем научные данные о состоянии почв, растительности, здоровья населения. Но я прекрасно понимаю, что ДКЗТ интересует еще кое-что. Настроение в Зеленограде. Да, и компромат. Например, кое-кто спит и видит, как в изолятор отправляют некоего Ноэля Сатора. Причем не втихаря под покровом ночи, а громко, с показательным процессом и обвинениями в нарушении всех законов. Когда мне, на эту самую крупную станцию предложили прислать некую Алису Ткачеву и пояснили, что она будет делать, и что должен при этом делать я, я сразу сказал «Да». Чтобы иметь возможность тебя защитить. И защитить тех людей, бок о бок с которыми я живу вот уже полвека. Я не хотел бы, чтобы из-за твоего, или кого-то из твоих сокурсников, неосторожного слова Ноэль Сатор попал в изолятор, а там внезапно умер от сердечного приступа, несмотря на то, что у него абсолютно здоровое сердце.
Герберт резко встал со скамьи и быстрым шагом пошел в сторону поселка, не оглядываясь. Алиса догнала его, взяла за руку и молча пошла рядом.
- Дед, прости… Я будто попала в иной мир. Раньше я четко знала, где добро и где зло. А теперь…
- Мир полосатый, девочка, и каждый человек полосатый. И полосы часто так перемешаны…

***
Теперь Алиса участвовала во всех пятиминутках, проводимых на станции. В научных вопросах она ничего не понимала, но что касается функционирования станции и отношений с Зеленоградом – это было очень интересно. Непонятно только, почему они никак не дадут ответа за запрос, сделанный профессором. Девушка думала, что после поездки к начальству ситуация изменится, но дед молчал, как партизан.
Прошло еще несколько дней, и после пятиминутки директор сообщил ей:
- Послезавтра я сопровождаю губернатора в Зеленоград. Новоназначенное начальство изволит хотеть пообщаться с народом. Я получил разрешение на твою поездку в Зеленоград и общение с молодежью. Подготовь вопросы, которые тебя интересуют, можешь взять свой видеофон, но без моего разрешения не доставай и не включай. Так же и фотоаппарат. И оденься построже, что ли. Это все-таки власти и встреча официальная.
- Черное платье пойдет?
- В такую жару?
- Вам, шеф, не угодишь.
- Ладно, сама решай.

Алиса остановилась на платье и босоножках на каблуках, несмотря на жару. Волосы заплела в косу, и даже глаза немного подкрасила, хотя не любила косметику.
Тео, увидев ее, присвистнул:
- Алиса, отпад! Настоящая леди! Губернатор растает. Говорят, он любит красивых женщин.
- Зато я не люблю престарелых губернаторов, - засмеялась Алиса. Время до визита она потратила на изучение информации о местных властях.
- Ну, не такой уж он и престарелый…
- А ну серьезнее, и попридержите свой юмор, - рыкнул Ландас. – Вон они уже прибыли.
Он поспешил навстречу упитанному мужчине лет сорока пяти, с трудом вылезающему из черного мерса.
- Пять авто, с ума сошли! Да, денег, на удобства господ властей наше правительство не жалеет, - негромко комментировал Тео происходящее.
- Тео, ты меня не оставишь этим боровам на съедение? – прошептала Алиса.
- Постараюсь быть рядом, детка.
Начальство лучезарно улыбалось, пожимало руки сотрудникам станции, включая Марию. Но когда очередь дошла до Алисы, губернатор просто растекся медом по раскаленному тротуару:
- Какая красавица! Господин директор, предлагаю поменяться местами: хочу поработать рядом с такой прелестной барышней.
«Убью», - подумала Алиса, но вслух ответила максимально любезно:
- Слухи о моей красоте несколько преувеличены, Федор Федорович.
- При чем тут слухи? Я верю своим глазам! – и губернатор склонился в поцелуе над рукой Алисы. Губы его были мокрые и липкие. Алиса сцепила зубы.
Прибывшим и сопровождающим раздали блокирующие щитки на виски и перчатки. Перчатки, которые достались Алисе, были маленькие, аккуратные и с крохотной блестящей кнопочкой. Они так удачно дополнили ее туалет, что казались неотъемлемой его частью. Тео подмигнул девушке.
- Ты постарался? – спросила Алиса.
- Не-а. Машка. Теперь едем очаровывать мутантов.
- Тео, тебе директор уши надерет.
- Так он же не слышит. Пошли в автобус, а то мест не останется и придется тебе сесть к губернатору на колени.
- Лучше пешком пойду!
- На этаких-то каблучищах?
- Тогда ты понесешь меня на руках!
- Испугала! Хоть сейчас.
- Эй, молодежь, - крикнул им Ландас, - вы не забыли, зачем тут находитесь? Нам пора ехать!
По правилам безопасности дальше они должны были следовать на автобусе. Алиса во все глаза смотрела на мелькающий за окном пейзаж. Самый, между прочим, обыкновенный.
Автобус проехал через ворота станции, пересек небольшую площадку и въехал в лес. Через десять минут путь им преградил другой забор-сетка с воротами с большой надписью «Зеленоград». Здесь начиналась Закрытая зона. Всем предложили выйти. Двое парней в черной униформе, приветливо улыбаясь, провели гостей к вертушке, перекрывавшей проход.
- На метро похоже, - сказала Алиса Тео. – А зачем это все?
- Закрытая зона. Меры предосторожности, - ответил тот. – Вон, к тому окошечку приложишь свой пропуск. Тебе же выдали пластиковую карточку?
- Да. Вот. Она одноразовая?
- Угу. Твоя одноразовая.
- Обманули меня, однако.
- Ничего, получишь многоразовую, если понадобится. Чего тебе тут делать? Радиацию хватать?
- Можно подумать, что там, – она кивнула в сторону ворот на станцию, - радиация меньше. Ее обрезали на выезде?
- Там такая же. Но мы теперь еще минут тридцать будем углубляться в территорию, и фон будет расти. Хотя ты права, при краткосрочном пребывании разницы особой нет. О! А вот и встречающие. А я уже волновался, что Зеленая община нас игнорирует. Несоблюдение протокола может плохо обернуться.
- А кто встречает? – вытянула шею Алиса.
- Начальник отдела по связям с общественностью, твой знакомец Сатор. Вон он, красавчик!
- Грубиян он. И вампир, - прошипела Алиса.
- Э, мать, а ты не влюбилась часом? – подначил ее Тео. – Вон как покраснела! Алиса, не дури, не подпускай его к себе!
- Тео, ты сейчас получишь!
- Алиса, я не шучу. Ноэль женщин просто использует для секса и размножения.
- Прекрати! Мне противно это слышать! Я знать его не хочу.
Тео с сомнением покачал головой. После пропускника вся делегация снова поднялась в автобус. Только губернатор и Ландас сели в машину к Сатору.
Дорога пролегала через лес. Ничего особенного, лес как лес. Кое-где покосившиеся заборы, остатки домов, какие-то развалины.
- Это все осталось от старых времен, - негромко комментировал Тео. – А там, видишь, это новые поселения.
- За счет чего они живут? – поинтересовалась Алиса. – Где работают?
- За счет госбюджета, - зло сказал кто-то у нее за спиной. - Тратим кучу денег неизвестно на что и на кого. Лучше бы пенсионерам пенсии увеличили.
- Вы не правы, - возразили с другого конца автобуса. – Пенсионный бюджет к дотациям для Зеленограда отношения не имеет. Кроме того, община во многом обеспечивает себя сама. Например, продуктами питания и одеждой. А электроэнергию они еще и нам продают. А онлайн обучение разным специальностям? Да и многое другое.
- Тут работает филиал института ядерной физики, проводят эксперименты. Все равно уже земля заражена, – присоединился к беседе мужчина, сидящий за Алисой.
- Ага, только «зеленые» все время норовят его закрыть, - отрезал «злой».
Спор набирал обороты, атмосфера накалялась. Алиса поняла, что эти люди, представляющие государственную власть, по большому счету относятся к общине Зеленограда отрицательно, и не против ее ликвидировать, а землю отдать под другие нужды. И на пути у этого решения стоят сами жители Зоны, которых нельзя расселить по всей земле.
- Тео, - Алиса наклонилась к самому уху соседа, - у меня такое впечатление, что все эти люди мечтают, чтобы в один день все жители зеленой общины просто умерли.
Выражение лица Теодора показало, что она не далека от истины.
- Друг мой, вы не пересядете на мое место? – неожиданно к ним подошел один из гостей. – Мне нужно поговорить с Алисой Глебовной по делу.
Тео пожал плечами:
- Пожалуйста.
- Меня зовут Константин Иванов. Я тоже психолог, - парень улыбался так открыто, что мгновенно вызвал к себе расположение Алисы.
- Я не волшебник, я только учусь, - улыбнулась в ответ Алиса.
- Учитесь весьма успешно, как мне рассказал Андрей Олегович.
- Вы знаете Строгова?
- Его бывший ученик, потом аспирант. Психологическая адаптация – моя специальность. Сейчас вот уже над докторской диссертацией работаю.
- Здорово!
- Андрей Олегович поручил мне помогать вам с курсовой. Он ничего не говорил по этому поводу? Профессор обещал вам написать.
- Нет, но, может, письмо где-то затерялось. Знаете, тут такая нестабильная связь.
- Это правда. Комп иногда виснет как проклятый! – рассмеялся Константин. – Но это еще не все приятные для меня и, надеюсь, для вас новости. Минобраз наконец получил для всех практикантов допуск на сбор материала. Господину Ноэлю Сатору пришлось, скрипя зубами, выдать разрешение. То есть, вы можете просить о встрече с любым человеком или группой людей из Зеленограда, и они не смогут отказать.
- Наконец-то!
- А еще мне поручили возглавить работу Молодежного центра Феникс.
- Дружба-фроншафт молодежи станций с Зеленоградской молодежью? Слышала о таком. Так он же почти не работает.
- Нашими с вами молитвами заработает! Я имею информацию, что вам предложат стать моим замом. Привлечем молодежь окружающих поселков. Дискуссии, дискотеки. Надо же нам привыкать друг к другу. А то найдут завтра вакцину от Z-вируса, и все мутанты станут безопасными, ворота откроются…
- И вся эта кровожадная толпа хлынет в наши города, - закончил со своего места «злой».
- Вот мы и поработаем над тем, чтобы они не были кровожадными! – воскликнул Константин.
- Блажен, кто верует. Я буду первым, кто проголосует против открытия Зоны, если до этого дойдет, - не унимался злой.
- Не обращайте внимания, - на ухо Алисе сказал Константин. – Экстремистов везде хватает. Так как вам это предложение?
- Интересно, но я же тут только на три… уже на два с половиной… месяца. Потом уеду в универ.
- А он-лайн работа? А каникулы? Да и вообще – полтора часа минилетом, и вы здесь. Кстати, я тоже пока не живу тут. Но думаю купить маленькую квартирку в Зеленограде.
- А радиация?
- В малых дозах полезна в любом количестве, как водка!
- А Z?
- В неактивной форме он не передается воздушно-капельным путем. Главное, чтобы Совет дал свое добро. А то они в гости охотно приглашают, а жить к себе не пускают. Только на соединение семей. Так что придется жениться на какой-нибудь симпатичной мутанточке, – он подмигнул Алисе. – Так вы согласны?
- Я подумаю.
- Но вы правильно подумайте. У нас сегодня в программе встреча с их молодняком и активистами, вас представят как мою коллегу. Не возражайте, ладно? Надо их уговорить на вечер встречи. Такую красивую девушку мальчишки должны послушать. Алиса… - он вдруг покраснел и стал каким-то трогательным, - а давайте на «ты»?
- Давай. А то меня от «глебовна» аж перекосило. Сразу почувствовала себя старой и вредной. Костя, вот ты сказал «совет», а еще я слышала «командор» - это кто и почему?
Костя почесал затылок совсем по-мальчишечьи.
- Это их терминология, их местные структуры.
- Местные тараканы в голове мутантов, – опять подал голос злой.
- Послушайте, Валерий Викторович, может, хватит? – остановил его другой чиновник. И пояснил Алисе: - это, милая девушка психолог, те же, собственно должности, что и у других органов самоуправления в нашей стране. Только со времен референдума об автономии Зеленоград предпочитает для внутреннего употребления другие термины. Что зафиксировано в Соглашении. Так сказать, из двух зол в свое время выбрали меньшее. Община Зеленограда не теряет надежды стать государством в государстве.

Минут через сорок показался дорожный знак «Зеленоград», означающий, что они въезжают в город.
То, что Алиса увидела, ее приятно поразило. Чистые улицы, двух- и трехэтажные дома, зеленые скверы. Фонтаны и клумбы. Действительно, зеленый град.
- А почему нет детей на улицах? – спросила она громко. – Только малыши в колясках.
- Дети живут за городом в интернатах. У них дети в семьях только в гости приходят.
- Так же как и у нас… - задумчиво обронила Алиса.
- У нас не все так живут. А тут это правило.
У нового здания администрации делегацию встречала целая толпа. Среди всех выделялся высокий широкоплечий немолодой мужчина.
- Орест Сатор - бессменный мэр Зеленограда, - шепнул возникший рядом с Алисой Тео.
- Он что родственник…
- Папаша. Клановость в такой маленькой замкнутой общине – явление естественное.
- Он тоже телепат? Раз в очках?
- Угу. А те, кто не в очках, способностей к телепатии не имеют. Или не афишируют ее. Смотри, сейчас он и некоторые его замы снимут очки. Это как признание превосходства прибывших, и обещание вести себя прилично.
- А перчатки?
- Перчатки остаются. Тактильный контакт не поддается контролю. Если телепат тебя касается, ему идет информация о тебе. Как правило, при быстром контакте минимальная, общая, но все же. Когда обоюдно снимают перчатки, не избегая контакта, это значит – мы друг другу доверяем полностью. До самых печенок. Телепат как бы обязуется не сканировать тебя, а ты показываешь, что веришь, что он неактивный по Z-индексу.
- Боже. Сколько сложностей… А он симпатичный дяденька, этот Орест, и вид такой добродушный. Не то, что у этого… Ноэля. Смотри-ка, видимо, Сатор-младший не счел нужным демонстрировать свою покорность центральным властям, и «забрало не открыл», то есть остался в своих непроницаемых очках.
Тео пожал плечами, легонько толкнул Алису в спину:
- Иди к ним, о вас говорят.
В это время помощник губернатора, действительно, говорил о клубе «Феникс», Константине и его помощнице, Алисе Ткачевой
Улыбаясь, Алиса пожимала руки, произносила какие-то вежливые фразы, очень напоминавшие ей урок английского языка по теме «давайте познакомимся».
Ноэль не снял очки не потому, что демонстрировал непокорность.
Еще в машине по дороге в Зеленоград губернатор поведал о планах относительно Центра Феникс. Когда прозвучало имя Алисы, сердце Ноэля вдруг бухнуло и остановилось на секунду, кровь застучала в висках.
- А как вы относитесь к этой идее? - спросил он Герберта.
- Весьма положительно, - голос Ландаса был спокоен. – Хватит нам ждать друг от друга подножек. Пусть дети растут в дружбе. Центр существует уже несколько месяцев, а работы пока не видно.
- И ловцов снов не боитесь? – ехидно обронил Ноэль.
- А мы должны вместе работать над тем, чтобы мы их не боялись, а вы их к нам не посылали, - парировал Герберт. – Насколько я знаю, власти собираются пообещать увеличить финансирование исследований по вакцине, а значит, есть положительная динамика к разблокировке Зоны. Ваши дети должны учиться жить в большом мире, а большой мир готовиться их принять.
Разговор перешел на другие темы, Ноэль, вроде бы участвуя в нем, думал только об одном «Она приехала с этой толпой. Но почему я ее не видел?»
У автобуса, из которого выходили приехавшие, он с нетерпением ждал: а где же внучка Ландаса? Вот выпрыгнул Теодор Либельман, оглянулся, кому-то подал руку.
Сердце Ноэля почти остановилось, когда он увидел Алису. Это была не та девчонка, на которую он «наехал» несколько дней назад. Настоящая леди, грациозная и элегантная! Не удивительно, что он ее не узнал! Нет, он не может открыть свое лицо, вся честная компания поймет, что он обалдел от одного вида девушки. А ему еще предстоит с ней общаться!
- Какая крошка, - негромко сказал Имре Гайдош, - Сатор, у тебя ноздри раздуваются.
- Пошел к черту, - почти не двигая губами, процедил Ноэль. - Мы не на вечеринке.
- А какая у нее попка! Смотри, вот она повернулась к нам спиной.
- Имре, ты рехнулся? Мы на работе.
- Что, зацепила? Если станет совсем плохо, моргни, принесу кусок льда.
- Когда этот цирк закончится, я тебя убью, - меланхолично пообещал Ноэль. – Действуем, как договаривались. Поприсутствуй от нашего отдела, я со стороны понаблюдаю за публикой. Мне нужны собственные выводы, кто есть ху и зачем. Ты сопровождаешь делегацию, а я остаюсь с молодежью.
- Теперь я понял, почему мне досталась самая противная часть работы, - подначил его Имре.
- Ничего ты не понял. Эта девочка должна работать на нас, а не на наших врагов. Она может быть вхожа в разные кабинеты. Мне нужна информация и влияние на группу практикантов. Я хочу понять, какого черта их сюда прислали? И сделаю для этого все.
- И сама по себе малышка тебе пофиг? – хмыкнул Гайдош.
- Нет, если ты так хочешь это знать. Но это вторично.
Ноэль сделал пару шагов назад, и растворился в толпе встречающих губернатора.
Дальше предстояла официальная часть «хождения в народ». Людей в довольно большом зале собралось много. При появлении делегации из области вяло похлопали. Гости разместились за столом президиума. Алиса оказалась в самом конце стола между Тео и Константином. Вполуха слушая витиеватую речь губернатора, по большому счету, ни о чем, она рассматривала присутствующих. Люди как люди. Правда, сидящие в зале остались в очках. Она хотела задать Тео вопрос, но подумала, что болтовня во время речи большого босса будет выглядеть невоспитанностью. Она заметила в зале девочку-паучка и рядом с ней чернявого «бунтаря». Ей даже показалось, что чернявый не столько слушает выступление, сколько наблюдает за ней, Алисой. Вот бы он снял очки, чтобы рассмотреть его лицо. А куда же, интересно, исчез господин советник Сатор?
В это время губернатор закончил свои невнятные излияния и обещания, предложил задавать вопросы.
С места поднялась маленькая остроносая женщина.
- Ольга Ковтун, корреспондент газеты «Свет». Почему прекратилось финансирование исследований Z-индекса? Нас волнует только это, вы же понимаете, господин губернатор.
- Госпожа эээ… Ковтун. Исследования не прекратились, они лишь сократились. Экономический кризис… Расширение космических программ… Перераспределение средств… Мы планируем увеличить бюджетные дотации… - снова завел губернатор нудную пластинку.
- Бла-бла-бла, - негромко сказал рядом Тео. – Администрации приходят и уходят, а колючая проволока остается. Ограничения на использование мобильной связи и воздушного транспорта, блокировка интернета…
- И это законно?
- В целом, да. Когда была заваруха, Зеленоград пошел на большие уступки, чтобы избежать войны.
- Ты о чем? Я о таком конфликте не слышала…
- А замяли конфликт. Ты еще тогда и не родилась. Да и я тоже. Достали меня эти державные болтуны. Я тут уже десятый год. Столько друзей похоронил… из Зоны. Все знают, что у Зеленограда есть своя лаборатория, свои вирусологи. Лицензированная, между прочим, лаборатория. А также лаборатория генетики. Но этого недостаточно для полномасштабных исследований. Истина где-то рядом, но никак ее не ухватить за хвост.

Шоу «Губернатор и народ» подошло к концу. Все потянулись к выходу.
- Алиса, нас ждут в молодежном секторе, - взял ее под локоть Константин. – Пойдем.
В конце коридора эффектная блондинка разговаривала с Ноэлем. Тот, возвышаясь над ней чуть не на две головы, что-то внушал даме. Дама смотрела на шефа, запрокинув голову, и была похожа на верного щенка.
«Получает руководящие указания», - подумала Алиса.
- Я к вам позже присоединюсь, - донеслись до нее слова Сатора.
Дама умильно улыбнулась, энергично покивала. Господин Сатор быстро зашагал по ступенькам.
- Приятно познакомиться, - зачирикала дама, обращаясь к Алисе и Косте. – Нас уже ждут. Ребята рады возможности шире общаться со сверстниками. Мы давно хотели активизировать работу клуба.
В митинг-рум молодежного сектора за большим столом собралось десятка полтора парней и девушек от пятнадцати до двадцати лет. Среди них и Линда-паучок и ее верный спутник. Блондинка, излучая позитив и жизнерадостность, представляла свой актив, как она выразилась. Все имена сразу же перепутались в голове Алисы.
Несмотря на опасения Алисы, разговор получился весьма конструктивным. В основном, благодаря Косте. «Молодец, хорошо подготовился, - похвалила коллегу по себя Алиса. – Школа Строгова видна сразу же. Если у кого и были агрессивные намерения, то они утонули в Костином позитиве. И идеи хорошие, ребятам явно нравится. Правда, не всем, это тоже очевидно. Ну что ж, будем работать. Ого, кажется, я уже согласилась с навязанной мне ролью воспитателя молодежи. А почему нет?»
- Все это классно, - обронил Роберт. – Но как же мы будем общаться, если вы нам все равно не доверяете? Вот, госпожа Алиса…
- Я доверяю, ты ошибаешься.
Собственно, почему он к ней именно прицепился?
- А вот это не сняли, - Роберт постучал себя пальцем по виску каким-то очень знакомым жестом. На кого этот мальчишка так похож?
- Но вы тоже не сняли свое забрало, - шуткой Алиса попыталась смягчить внезапно возникшее напряжение в атмосфере комнаты.
- Так давайте продемонстрируем доверие. Вы же знаете, что это значит по протоколу: я даю обещание, вы его принимаете. Идет?
«Нет, он все-таки провоцирует меня. Хоть бы Костя подал знак, что ли…»
- Я думаю, что этот этап у вас еще впереди, - помощь пришла неожиданно. Ноэль отодвинул пустующий рядом с Алисой стул и уселся за стол. И когда он только появился? Тать в ночи. – Не все сразу. Вы же видите друг друга в первый раз, надо познакомиться поближе.
- На самом деле, мы видимся во второй раз. Девушка уже пыталась с нами поговорить, - возразил Роберт. – А скажите, Алиса, на ваши вечеринки вы всех будете пускать?
- Конечно, всех, - ответил за Алису Костя. – И вечеринки – НАШИ.
- И Линду? Как насчет психики человеков? Я же видел, как вас дернуло в прошлый раз от одного ее вида. Все легко перенесут вид мутанта без тела? Мы это уже проходили, когда в колледж ездили на экскурсию. После одной поездки Линду туда больше не зовут и не пускают. И других мутантов с явными мутациями тоже. Ленкины клешни вам не очень понравились, хоть вы ей что-то пели про протезы. Только с ее индексом после операции ей дорога на кладбище.
«Почему Сатор молчит, не пресечет этот поток злости? Чего этот мальчик добивается, чего его клинит? – думала Алиса. – А Сатор ждет, как я выпутаюсь?»
- Конечно, привыкнуть будет непросто. Культ красоты человеческого тела занимает важное место в общественном сознании, - начала Алиса выпутываться. – Но разве важно, как кто выглядит? Важна душа… характер…
- Слушай, что ты гонишь! – рыкнул Роберт. – Это ты у Линды спроси про душу, красотка с двумя ногами на каблуках!
- Роберт, извинись, - ледяным тоном негромко произнес Ноэль. – Не-мед-ле-нно.
Мальчишка засопел, склонив голову, как молодой бычок, которому очень хочется бодаться. Не проронил ни слова. В комнате повисла тишина. Похоже, гнева Сатора опасались все.
- Я жду, - так же тихо повторил советник.
- Извините. Я не со зла, правда. Обидно за девчонок. Советник, можно мне уйти?
- Нельзя.
- Собственно, мы уже закончили, - словно очнулся Костя. – Спасибо, ребята. Думаю, поступим так. На днях соберемся, обсудим планы. Организуем дискотеку на станции. На Девятой есть хороший зал. А потом, в другой день, соберемся для дискуссии. Идет?
- Да-да, конечно, - засуетилась зав молодежным сектором.
Все поднялись с мест, двинулись к выходу. Алиса вдруг оказалась лицом к лицу с Робертом. Парень протягивал ей руку без перчатки:
- Мир?
Не думая ни секунды, Алиса сняла перчатку со своей руки, приказала себе: «расслабься, все хорошо», и пожала протянутую ладонь. Вокруг сгрудились ребята, отступать было никак нельзя, иначе не получится доверие, сотрудничество. Никогда.
- Мир.
В ладонь кольнули сотни иголок. Мгновенное ощущение, и все пропало.
- Ну и что прочел? – спросила она, глядя на паренька в упор. – Именно так это и происходит? Сканирование?
- Это по-разному происходит, - вынырнул из толпы Ноэль. – Роберт, напишешь объяснительную, какие параграфы Соглашения ты нарушил этими выходками. И какие пункты Кодекса.
Парнишка словно не слышал слов Сатора, смотрел только на Алису:
- Я не понимаю… Как это возможно…
- Чего ты не понимаешь?
- Это странно. И невозможно. Пока не понял, - он был очень сосредоточен и серьезен. – Но обязательно пойму.
- Я больше не позволю себя сканировать.
Парнишка только криво усмехнулся.

Гости Зеленограда шумной толпой в сопровождении хозяев Зоны вывалили на площадь перед администрацией. Предстояла экскурсия по району. Алиса слегка замешкалась на лестнице: ей показалось, что какой-то камушек (откуда ему взяться в помещении, она не задумалась) попал в босоножки и колет ступню. Она подождала, пока все выйдут на улицу, сняла и потрясла обувкой. Кажется, все в порядке. Застегнула ремешок, выпрямилась. По шее будто прокатилась горячая волна: господин Сатор-младший поджидал ее около лестницы, прислонившись к перилам. Больше в вестибюле никого не было.
- Как вы мило краснеете, - нарочито медленно обронил мужчина.
- А вы чего подглядываете? – она попыталась быстро спуститься, но оступилась – каблуки Алиса всегда считала изощренным орудием пытки – и была вынуждена ухватиться за перила, чтобы не слететь прямо в руки советника.
- Осторожно, - Ноэль, переступив сразу три ступеньки, оказался рядом, поддержал девушку под локоть. – Не упадите. Жаль будет сломать такие красивые ножки.
- Как-нибудь не упаду, - она отстранилась. – Ой, да они же сейчас уедут! – она кивнула на виднеющуюся через огромные окна группу людей.
- И что? Вам так нравится общество этого индюка-губернатора?
- Нет, - хихикнула Алиса. - А экскурсия? Я тоже хочу посмотреть город.
Губы Ноэля изогнулись в улыбке:
- Я могу сам вам показать наш город. Согласны?
Девушка смутилась. С одной стороны – заманчиво избавиться от навязчивых комплиментов губернатора, прилипчивого внимания Кости и вообще – толпы, с которой конечно же, толком ничего не увидеть. С другой стороны – что подумают о ней? Куда она подевалась? И дед наверняка, будет недоволен.
Словно прочитав ее мысли (или взаправду прочитав?), Сатор сказал:
- Герберт Янович, мне так кажется, не будет возражать против нашей индивидуальной прогулки. А мнение губернатора вас вряд ли сильно волнует. Я покажу вам то, чего не увидят наши незваные гости.
- Например? – глаза Алисы загорелись от любопытства.
- А это сюрприз. Так как? Кстати, слышите шум? Они уже уехали.
- И меня не хватились? И де… директор Ландас? Обо мне просто забыли?
Ноэль засмеялся:
- Мой помощник сказал всем, что вы остались поболтать с ребятами. Я его об этом попросил. Ну, не делайте такое гневное лицо. Если вам неприятна идея прогулки со мной – сейчас мы в два счета догоним всю компанию. Алиса, - он коснулся руки девушки, лежащей на перилах лестницы, - я испытываю чувство легкой вины за свой неоправданный гнев в лаборатории, и хочу ее загладить. Поэтому, признаюсь, немного срежиссировал ситуацию.
- А ваш шеф не заинтересуется, почему ВЫ покинули протокольное мероприятие? Ради прогулки со мной? Никому не известной незначительной незаметной студентки.
- Обязательно заинтересуется. И я обязательно доложу ему свои выводы о вас. А на протокольных мероприятиях я, если у меня есть дела поважнее, не появляюсь или не задерживаюсь. Меня заменяет Имре Гайдош.
- Вы опасный человек, советник, - задумчиво протянула девушка.
- Очень. Но вы будете в безопасности, обещаю.
- А вашим обещаниям можно верить? Ландас вот в этом сомневается.
- Выяснить это можно только опытным путем: отправиться со мной на прогулку по Зеленограду.
- А если я скажу «нет»?
Он спустился с лестницы, прошел через холл, открыл двери на улицу:
- Маршрут мне хорошо известен, через пять минут вы присоединитесь к приятному обществу индюка. Или вам больше Костя по душе? – Сатор стоял на пороге, закусив губу, ожидая пока она подойдет к нему.
Алиса чувствовала его тяжелый взгляд, спрятанный за очками. Виски снова стало покалывать. Но ощущение сразу же пропало. Она не знала, какого усилия воли стоило Сатору воздержаться от сканирования. Ему очень хотелось узнать: неужели между Алисой и кем-то из приехавших существует симпатия? Ревность уже грызла его душу, а он ведь еще не осознал, что собственно происходит с ним и между ним и девушкой, так неожиданно появившейся в его жизни.
- Ладно, - вздохнула Алиса, типа: уговорил, подчиняюсь, хотя и через силу. – Но я жду сюрприз!
Сатор только хмыкнул.
Конечно, на ступеньках крыльца мэрии она снова оступилась, и Ноэль опять подхватил ее под локоть:
- Осторожно… Какого черта вы нацепили эти ходули, если стоять на них невозможно? Вы все время норовите свалиться мне под ноги… Или это мое общество так на вас действует?
- У вас мания величия, советник! Необоснованная! А обувь на каблуках – часть протокольного прикида. Мне было велено выглядеть солидно и элегантно.
Ноэль расхохотался:
- Ну, солидно у вас не получается вообще, а элегантно – только если вы стоите неподвижно, опираясь на чей-то твердый локоть. Прошу, - он согнул локоть, предлагая ей взять его под руку.
Девушка недоверчиво уставилась на молодого человека. Ноэль вздохнул.
- Алиса, я не настолько заразен, чтобы вы не могли ко мне прикоснуться. Зачем было записываться на этот семинар, проситься на эту практику, если вы шарахаетесь от объекта своего изучения? Не валяйте дурака, держитесь.
Она несмело взяла его под руку. Сквозь ткань пиджака почувствовала крепкие мышцы. И еще ей показалось, что рука советника слишком горячая.
- Откуда вы знаете о семинаре? – пробормотала девушка.
- Я подписывал вам пропуск. А для этого мне предоставили обоснование. И там говорилось о семинаре и практике. Все просто. Кстати, министерство образования просило пропуска всей группе, а также организовать вам поездку, встречи с народом и тому подобное.
- И что?
- Я отказал.
- Вы лично? – она даже остановилась. – Почему?
- Я лично. Не нужны нам тут практиканты, ищущие среди мирных жителей Зеленограда каких-то потенциальных агрессоров. Зеленоград пускает к себе только друзей.
- А мы – обычные студенты - враги?
- А вы – обычные студенты – почему-то хотите нарыть на нас некий негативный материал. И спасти от нас остальное человечество. Мы вправе защищаться, милая девушка-просто-студентка.
Они стояли у перламутрово-белой «ауди», лицом друг к другу, будто готовились к противостоянию.
- Но тогда наше пребывание здесь теряет смысл, - возмутилась Алиса. – Это… самодурство какое-то!
Ноэль усмехнулся:
- Это не мои проблемы – смысл вашего пребывания в Зоне. Общайтесь в клубе «Феникс», пока я его не прикрыл.
- Вы так говорите, будто вы тут король! Самый главный!
- Нет, - он покачал головой, - я не главный. Главный в Зеленограде – Совет. Затем командор, Орест Сатор на сегодняшний день.
- Ваш отец.
- Ну… это не имеет никакого значения и не оказывает влияния на решение Совета или командора. Хотите – верьте, хотите – нет. А потом уже служба безопасности общины. И ее начальник, соответственно.
- Вы?
- Угу. – Он открыл дверцу авто: - Прошу. Поехали на прогулку?
- А почему МНЕ вы подписали этот пропуск? Только честно! На вас надавили?
- Меня убедительно попросили, - поправил ее Сатор. – Но если бы я не хотел со своей стороны также понаблюдать за просто-студентами-практикантами, вряд ли ДКЗТ удалось бы меня убедить. Говорю вам все это, чтобы ни у вас, ни у ваших коллег не осталось иллюзий относительно отношения Зеленограда к любому вторжению в его жизнь.
- Ноэль Сатор – еще не весь Зеленоград, - Алиса сказала это нарочито пренебрежительно. – Вы говорите неправду, господин начальник отдела по связям с общественностью. Константин сказал, что минобраз получил пропуска.
Алиса уселась в автомобиль. Ноэль отошел на несколько шагов, слегка вытянул руку, показался массивный браслет. Сатор проделал какие-то манипуляции, с кем-то переговорил.
Обошел машину, снял пиджак и бросил его на заднее сиденье. Быстро стащил и спрятал в кошелек у пояса перчатки. Сел за руль.
- Вы же не против, если у меня будет не такой протокольный вид? – небрежно спросил Ноэль. – В пиджаке жарко, а перчатки просто нелепы. Мне можно доверять, я обязуюсь вас не сканировать и не прикасаться без особой надобности.
Авто тронулось с места.
- Это всего лишь слова, - обронила Алиса.
- Нет, Алиса. Я сказал: «обязуюсь», это не просто слова. У нас существует Кодекс поведения. Там много всякого прописано. Законы существования телепатов в обществе. Имею удовольствие вам сообщить, что ваш друг Константин выдает желаемое за действительное. Повторный запрос на пропуска все еще лежит у меня на столе. По той простой причине, что этим утром у меня не было времени им заняться. Что с этим запросом делать, совет решит после вашего отъезда.
Алиса задумалась, нахмурилась, хмыкнула, словно что-то для себя решила.
- Значит, в магазине вы подошли ко мне не просто так… А Ландасу соврали… Вот и доверяй вам после этого.
Ноэль от удивления даже повернулся в ее сторону. Надо же, девочка умеет рассуждать и складывать два и два!
- Я не соврал Ландасу. Я вас не узнал, честное слово. На фото, которое прилагается к запросу, а такой запрос сопровождается небольшим досье, Алиса Ткачева выглядит суровой заучкой. О ваших связях с Гербертом там ни слова не сказано. А тут… Ну представьте: я иду по магазину, у меня отличное настроение, и вдруг на меня налетает некое лохматое существо в чем-то ярком и пестром, хлопая вот такенными глазищами, - он растопырил пальцы, изображая ресницы, бормочет что-то, что должно, видимо, означать извинения. И топает дальше в состоянии полного обалдения. Поскольку человек, с которым я должен встретиться, перенес встречу на полчаса, мне приходит в голову прекрасная мысль понаблюдать за этим чудом и немного пофлиртовать. Убить время как-то надо? – он вздохнул. Подумал про себя: «Легкого флирта не получилось. Всплыла информация о практике. Прелестное дитя стремительно превратилось в агента ДКЗТ». Но вслух сказал: - Так что ваше впечатление обо мне как о записном врунишке сильно преувеличено. Вот, это наша главная площадь. Тут начинается Бульвар Роз. Мы подъедем с другой стороны, там небольшой подъем и открывается потрясающая перспектива. Вечером включают фонтаны с подсветкой. А зимой с той горки и до конца бульвара заливают каток. Любимое место отдыха злобных и агрессивных мутантов в любое время года. Кстати, еще о Кодексе. Нарушение его параграфов строго карается. Наказание разное, в зависимости от параграфа.
- У него нет юридической силы, - возразила Алиса.
- Есть. Для жителей Зеленограда. Для остального мира – в нем нет смысла. Никто не сможет вас просканировать, считать ваш энергоотпечаток, провести вас по лучу импульса, и многое другое. Вытащить через окно ваш кошелек из сумки, не прикасаясь к нему. Роберт сегодня нарывался на крупные неприятности. Но этот шалопай умеет балансировать на грани «можно» и «нельзя». В кого он такой? – хмыкнул Ноэль, явно вкладывая какой-то особый смысл.
- Он обычный подросток, а они все в этом возрасте хотят казаться крутыми, - Алиса стала защищать мальчика. Роберт, несмотря на его наезды на нее, а может именно поэтому – Алисе всегда нравились бунтари – ей стал очень симпатичен. В какой-то момент она даже пожалела, что паренек отсюда, и что он еще такой молодой, и младше ее.
Ноэль возразил:
- Роберт – телепат с колодцем в семь уровней, ему непозволительно так выкаблучиваться.
- Что такое колодец? – спросила Алиса. – В книгах об этом ничего не говорят.
- Колодец – это способность его проникновения в сознание другого, обычного и незащищенного человека. Всего уровней двенадцать. Но таких телепатов мало, с уровнем двенадцать.
- А у вас сколько? – тихо спросила Алиса.
- Это конфиденциальная информация.
- Но вы же знаете уровень Роберта.
- Мне по статусу позволено и… я способен узнать и сам. Хотя это опасная процедура.
- Значит, не меньше семи. Но скорее всего, больше. А может, все десять.
Ноэль искоса глянул на девушку: хорошо соображает наивная крошка. Умная, оказывается девочка. Недооценил он ее. Надо быть осторожнее в откровениях.
- Посмотрим на бульвар Роз? – он решил уйти от скользкой темы. Припарковал автомобиль на стоянке. Открыл дверцу Алисы, протягивая девушке раскрытую ладонь.
- А как же «обязуюсь»? – съязвила Алиса.
- А как же каблучищи, на которых кто-то не умеет даже стоять, не то, что ходить? – ухмыльнулся ехидно Сатор.
Алиса гордо вздернула нос и, проигнорировав протянутую руку, прошла мимо мужчины на площадь.
Бульвар, усаженный с двух сторон кустами шикарных цветущих всеми цветами радуги роз, спускался к площади, которая скрывалась за деревьями. Вдоль проезжей части тянулись два ряда аккуратных двухэтажных домов, перед которыми также раскинулись цветники. В нескольких местах пешеходную часть бульвара пересекали довольно высокие арки, по которым также вились цветущие лианы. На расставленных вдоль аллеи скамейках сидели мамочки с колясками, катались на роликах несколько малышей лет пяти-шести, насколько можно было судить с такого расстояния. Вдали, почти на горизонте синела водная гладь.
- Красиво? – негромко спросил Сатор.
- Потрясающе, - воскликнула девушка. – Но почему фото этого места нет на сайте Зеленограда? Большого, панорамного? У вас вообще очень скудный и мрачноватый сайт.
- У нас вообще нет сайта за пределами зоны, - сухо отрезал Ноэль. – То, что вы могли увидеть, сделано не нами.
- Почему? Это же глупо – не иметь своего сайта, чтобы люди знали о вас правду. И это не так уж и дорого – поддерживать его.
- Милая Алиса, есть такая строгая контора – ДКЗТ, слышали? Вот они и предоставили нам в порядке помощи сайт. И они же им руководят. Вся наша связь с внешним миром идет через это милое учереждение… Договор был такой. Государство позволило мутантам жить на породившей их земле в обмен на беспрекословное и полное послушание. Это главный принцип существования общины Зеленограда в этом обществе.
Алиса с минуту смотрела на Ноэля, очень жалея, что не видит его глаз. Но попросить снять очки не решилась.
- Что-то мне говорит, что послушание Зеленограда сильно преувеличено, - пробормотала она.
Ноэль не стал опровергать ее слова.
- Хотите посмотреть наш храм? – спросил Сатор. – Не поверите, но когда мы начали его строить, на этом холме нашли остатки древнего религиозного сооружения. Так что Зеленоград считает, что его храм – хотя и построен десять лет назад – древний, с одиннадцатого века. Росписи и мозаики выполняли настоящие мастера своего дела. – Он сделал паузу. – Надеюсь, мы там не встретим дорогого губернатора. Поспешим, пока они не приехали?
Алиса кивнула. Сатор быстро подошел к машине, взял и надел пиджак. Снова предложил девушке руку. На этот раз Алиса не стала спорить, отметив про себя, что ей нравится вот так идти под ручку с этим эффектным парнем. Прохожие провожали их любопытными взглядами, здороваясь с советником.
- Вас все знают, - отметила Алиса. – И, кажется, моя особа вызывает всеобщее любопытство.
- Конечно, знают. Зеленоград – община небольшая, начальство на виду. Две третьих женщин детородного возраста мечтают со мной переспать.
Девушка поморщилась:
- Скромность не входит в набор ваших достоинств.
- Скромность моя тут ни при чем, - пожал плечами Ноэль. – Просто все знают, что от меня можно родить ребенка. Не все мужчины Зеленограда могут иметь детей. К сожалению, за сверхспособности мы платим дорогую цену. И у меня качественные гены. Всем интересно – вы в числе везунчиков, или так, на прогулке. Тем более, что вы – чужая. Вот мои соплеменницы и думают: кого привел Ноэль Сатор? Донора? Особенности нашего существования в целях сохранения и воспроизводства вида.
- На мне что, написано, что я чужая? – удивилась и даже слегка обиделась Алиса.
- Представьте, да. Для телепатов у вас особенная аура.
- Меня коробит от ваших рассуждений о возможности рождения… Будто корову покупаете. Или холодильник. Воспроизведение вида… Гадость. Как-то… не по-людски звучит.
- А я и есть нелюдь. Мутант. Вас же этому учили ваши учителя? И вы прибыли нелюдей изучать и уличать в грехах. Вот и покайтесь сначала в своих собственных.
Алиса остановилась, повернулась к нему лицом:
- А вас, лично вас, лично я чем-то обидела? Почему вы все время на меня наезжаете?
Они стояли у входа в церковь. Ноэль ничего не ответил девушке на ее возмущенную реплику.
- Секундочку, - он подошел к сидящей у ступенек женщине, что-то ей сказал.
Та протянула советнику небольшой пакетик. Взамен Сатор дал ей деньги. Вернулся к Алисе:
- Это вам. Женщине, а особенно девушке следует покрыть голову.
- Вы так религиозны? Вот не подумала бы! – Алиса вытаращила глаза.
- Я вообще не религиозен. Просто уважаю чувства своих сограждан.
Девушка повязала на голову косыночку. Ее спутник засмеялся:
- А вам идет смирение. Похожи на Аленушку из сказки.
- Смирение вряд ли входит в мои качества, - фыркнула Алиса.
Они вошли в полумрак храма. Там царила особая торжественная тишина. Горели свечи, пахло ладаном и сухими травами. Девушка прошла поближе к иконостасу, чтобы рассмотреть росписи. Ноэль остался стоять у входа.
- Здравствуйте, господин советник, - приветствовал его появившийся из бокового придела настоятель.
- День добрый, святой отец, - Сатор снял очки, спрятал в нагрудный карман. Негоже прятать глаза перед служителем Господа.
- Привели в наш храм свою избранницу? – улыбнулся священник.
- Бог с вами, отец Павел, это гостья администрации. Слыхали, может быть, губернатор пожаловали? С целой делегацией.
- Слыхал, конечно. Но чего ради третье лицо Зеленограда водит девочку по примечательным местам? Разве что она ему очень симпатична.
- Или это лицо хочет выведать у девочки некую информацию, - возразил Ноэль.
- Не обманывайте меня и себя Ноэль. Меня обмануть трудно, вы забыли? Я не теряю надежды когда-нибудь обвенчать вас в этом храме с вашей избранницей.
- Вот уж это вряд ли, - фыркнул Сатор. – При всем моем уважении, отец Павел.
- Не говори «никогда», друг Ноэль. А девочка мила. Полукровка?
- Нет.
- Да.
- Это невозможно, святой отец. Она живет в мире.
- И тем не менее. Я бы полюбопытствовал, как такое возможно.
Алиса почувствовала, что говорят о ней, обернулась. Сердце ее бешено заколотилось, она увидела, наконец, пусть издалека и в полумраке, лицо Ноэля Сатора. Их взгляды встретились, девушка как завороженная направилась к мужчинам, не сводя глаз с Ноэля. Но тот отрицательно качнув головой, нацепил свое «забрало». Алиса подошла ближе, поздоровалась.
- Здравствуйте… эээ батюшка. Извините, я не знаю, как правильно к вам обращаться. Я – Алиса Ткачева, студентка, на практике на пятой станции.
- Надо сказать: «Батюшка, благословите», дитя мое. – улыбнулся священник. – Как поживает профессор Ландас?
- Ну… по-моему, нормально. Тут так красиво, - Алиса сделала рукой жест, словно обвела храм. – И так… не знаю. Как сказать… душа поет. И спокойно.
- Так и должно быть в храме Его, - улыбнулся священник, и с этими словами, он взял руку Алисы и вложил ее в руку Ноэля. – Благослови вас Господь. Прощайте.
Он ушел. Алиса стояла ошарашенная, не понимая, что же предпринять дальше. Сатор, не выпуская ее руки, вышел из церкви. И так, держа ее ладошку, довел до автомобиля. И только там пальцы его разжались.
- Что это было? – пробормотала Алиса изумленно.
- Видимо, отец Павел нас благословил, – хитро усмехнулся Ноэль. – Не придавайте большого значения. Еще с тех времен, когда святой отец был просто Пашкой и сидел за соседней партой, он вбил себе в голову, что когда-нибудь повяжет меня с моей парой. Знаете, подростки, гормоны бушуют, все находятся в состоянии постоянной влюбленности. Девчонки в моем присутствии перестают моих друзей замечать. На мне виснут. А я – этакий ледяной негодяй – остаюсь безразличен. Друзья злятся, девочки страдают. Театр подросткового абсурда.
- Почему же вы оставались безразличны? Вы – гей? – в ее голосе невольно прозвучало такое разочарование, что Ноэль захохотал.
- Нет, Алиса, я не гей. Просто… когда-нибудь расскажу. Вспоминать неприятно некоторые моменты биографии.
Что-то зажжужало на массивном браслете на руке у САтора. Он нажал какую-то кнопку. Видно, теперь звук поступал ему прямо в клипсу передатчика на ухе.
- Слушаю. Нет, мне не надоело, - он послушал, что ему говорили. – А луну с неба губернатор не хочет? Хорошо. Задержите их в интернате. Я буду минут через пятнадцать-двадцать, - Ноэль замер, прикусив губу, размышляя над чем-то.
- Проблемы? – осторожно спросила Алиса.
- Да нет… Соображаю, как изящнее послать губернатора по известному маршруту. Они изволили захотеть посетить Мертвый город. Мы отказали. И вот теперь господин губернатор отказываются ехать на обувную фабрику, а снова настаивают на экскурсии в Академику. Командор просит меня присоединиться к группе и внятно объяснить этому индюку Карасику почему «нет». Садитесь в машину, Алиса. Придется прервать нашу экскурсию. Извините, сюрприз в другой раз. Сейчас заедем в мэрию, я возьму кое-какие документы. И помчимся в интернат, где Орест и Гайдош удерживают бездельников из обладминистрации.
- Мертвый город – это там стоял поломанный реактор? Ну, на котором случилась авария и пожар? – спросила Алиса, когда они снова тронулись в путь.
- Да. Академика. Большой научный центр в уединенном идиллическом месте среди деревень и поселков на берегу большой реки, впадающей в искусственное море. Рай, ставший тюрьмой и кладбищем для его жителей. Мертвый город, - мрачно ответил Ноэль. – И там на самом деле довольно грязно и опасно. Поэтому губернатор туда не поедет. Не хватало мне, чтоб он заразу какую-нибудь подцепил. Или, что еще хуже, принял за нее банальный насморк и обвинил Зеленоград в терроризме. Тем более, что там не на что смотреть. Атомка погребена под бетонным укрытием. Город ученых лежит в руинах. Научный центр – тоже. Все обнесено тремя рядами пятиметровой бетонной стены окружностью сорок километров. По соглашению только Зеленоград распоряжается этой территорией. Так что индюку не повезло.
Они заехали в администрацию и отправились дальше. Какое-то время ехали молча. Неожиданно для себя девушка попросила:
- Ноэль… покажите ваше лицо… Я имею в виду, снимите очки. А то они как полумаска, человека за ними не видно.
Он удивленно обернулся к ней на миг, и снова уставился на дорогу. Алиса не стала настаивать. Но, видно, Сатор что-то решил для себя, пробурчал сквозь зубы:
- Вам не понравится. Я зол. Предчувствую стычку и дурацкие разбирательства.
- Ну и что, что зол?
- Вы это почувствуете. Вполне вероятно. И ощущение не из приятных.
- А я рискну.
Они выехали из города. Дорога тянулась вдоль леса по краю поля, на котором буйно цвел ярко-желтый рапс. Ноэль припарковал автомобиль у обочины. Снял очки и повернулся к Алисе лицом. Сердце ее забилось учащенно. Девушка рассердилась на саму себя за эту реакцию.
У Сатора были красивые глаза: большие, светлые, зеленые, с длинными и очень темными, будто подкрашенными, ресницами. Приговор с первого взгляда всем девчонкам и дамам, не зависимо от возраста и семейного положения. Теперь, кажется, она поняла, почему с детства к нему такое внимание женского пола. Мужчина был неправдоподобно, нереально красив. Но взгляд этих фантастических глаз пугал: край зрачка дрожал, будто из их глубины рвалось что-то темное и тяжелое, а мужчина усилием воли это темное загонял обратно. Ноги и руки девушки вдруг сковала непонятная, и, действительно, неприятная вялость. В голове начал нарастать гул.
Алиса подавила испуганный вздох. Ноэль усмехнулся, отвернулся. Авто тронулось с места. Алисе сразу стало легче. Сатор включил кондиционер, в лицо девушке пошла струя холодного воздуха.
- Все в порядке?
- Да. Это были показательные выступления?
- Немного. Вы же приехали нас изучать? Способность к гипновоздействию – опасная штука, - негромко сказал Сатор. - Мы за нашими детьми начинаем наблюдать с рождения. Года в три проводится первичное определение колодца. В зависимости от этого планируется дальнейшее наблюдение и начинается обучение самоконтролю. Это целая наука. Контроль над силой при любых обстоятельствах и безоговорочное выполнение параграфов Кодекса поведения – вот два кита, на которых стоит наше общество.
- Китов должно быть три, - возразила Алиса.
- Вы правы. Третий кит – принцип: «не зарази». Вирусом мы ни при каких обстоятельствах не делимся с людьми, что бы там не писала желтая пресса и не показывали в кино. Только с их согласия. Не понимаете?
Она отрицательно покачала головой.
- Z в неактивной форме не передается воздушно-капельным путем. Только через кровь, контакт слизистой и половым путем. Собственно, это тот же контакт слизистой. Погибает при термической обработке. Если мою чашку обдать кипятком – она для вас уже неопасна, понимаете? Если я захочу вас поцеловать, я должен спросить разрешения и обязательно напомнить: что я Z-позитивен. И даже услышав «да», держать себя в руках и не проявлять излишней страстности.
Он вдруг резко затормозил, и снова повернулся к Алисе:
- Показать, как это происходит?
Она в ужасе затрясла головой. Но испугалась не столько того, что мутант сейчас ее поцелует, сколько того, что ей самой внезапно очень этого захотелось. От его взгляда голова не то, что кружилась, просто плыла в каком-то радужном сиянии.
- Нет-нет-нет, - прошептала она. Голос не слушался.
Ноэль вернулся к рулю, надел очки:
- Нет, значит, нет. Кодекс запрещает настаивать. Кроме того нас ждут, - авто свернуло в лес, за деревьями показались здания, окруженные высоким кованым забором. – Это и есть интернат.
Металлические ворота разъехались, пропуская машину Сатора. Сразу за ними дорога сворачивала направо и упиралась в крытую стоянку. Ноэль аккуратно припарковал машину, вышел, открыл перед Алисой дверь, протянул девушке руку, помогая выйти.
«Похоже, галантность вписана в его генетический код», - подумала девушка. Ноэль вдруг остановился.
- Роберт? Привет, - произнес немного удивленно.
- Здравствуйте… еще раз, - смущенно ответил парень, который явно их дожидался, сидя на газоне. И поспешил пояснить: - Господин Гайдош просил меня вас встретить, он сказал, что вам могут понадобиться мои услуги.
- Вот как? Имре предусмотрителен. Мне, а вернее, госпоже Ткачевой, нужна помощь. Алиса, я вынужден вас покинуть, меня ждут, и идти надо быстро. А у вас быстро вряд ли получится. Но Роберт покажет вам интернат. И будет вести себя корректно, обещаешь, Роберт? – на последних словах Сатор сделал нажим.
- Обещаю. Обязуюсь вести себя корректно, господин советник, - послушно подтвердил парень. «Слишком послушно», - мелькнуло в голове у Алисы.

Ноэль, прихватив папку с документами и планшетом, зашагал куда-то вглубь территории.
Алиса была не в восторге от перспективы провести неопределенное время с мальчишкой, который уже пытался с ней поскандалить. Но выбора не осталось. Она расправила плечи и сделала несколько вполне уверенных шагов по дорожке, выложенной мелкими плитками.
- Показывай свой дом… Куда идем?
На лице подростка мелькнула ехидная улыбка:
- Может, начнем со спального корпуса? Он самый дальний. Чтобы осмотреть все, понадобится часа… четыре. Ну, не отставайте, - и он быстро двинулся в сторону, противоположную той, куда ушел Ноэль.
- Ох, ты и фрукт, - хихикнула Алиса. – Советник же предупредил: без фокусов.
- А я что? Я ничего…
- Ладно… Ничего он. Давай посидим где-то в тени, где можно чего-то выпить. Воды или лимонада. Холодного.
Алиса нагнулась, сняла босоножки. Без них она стала заметно ниже Роберта.
- Протокольная обувь – орудие пыток. Лучше босиком. Так есть тут где-то лимонад?
Роберт был явно озадачен, но такая непринужденность ему понравилась.
- Вы так долго не проходите, - ответил, кивая на голые ноги девушки. – У нас дорожки гравием посыпаны или плитками выложены.
- А я и иначе долго не прохожу. Поэтому ходить мы не будем совсем. Посидим, поболтаем, подождем всю честную компанию. Что-то мне подсказывает, что они скоро появятся.
- Там есть беседка, - парень махнул рукой в сторону группы деревьев неподалеку. – Я попрошу Линду привезти лимонад. Вы же не против, если с нами Линда посидит?
- Конечно, нет. Эта идея мне даже нравится.
В тенистой беседке было прохладно. Алиса закинула ноги на скамейку:
- Класс! Устала от этих ходулей. Я имею в виду мои босоножки на каблуках. Роберт… у меня есть просьба. Две просьбы.
- Давайте.
- Давай на «ты»?
- Принято, - он широко улыбнулся. – А вторая?
- Сними очки. Невозможно разговаривать и не видеть глаз собеседника. И перчатки. И я сниму свои атрибуты.
- Не боишься?
- Чего? Ты что – напасть на меня собрался?
- Нет, зачем? – он опешил.
- Ну вот… Так чего мне тебя бояться? Так можно дойти до полного абсурда – ведь у любого человека, которого ты встречаешь на улице, в метро, в магазине может быть… например, нож в кармане, или гантеля… И что – всех бояться? Это же не значит, что мужик, идущий из спортзала, вдруг выхватит свою гантелю и навернет меня по голове? Так ведь? И как мне только что рассказал Ноэль, вас чуть ли не с рождения учат держать себя под контролем. В чем же тогда прикол?
- Так-то оно так… Но общество думает иначе о нас.
- На здоровье. Почему я должна идти за толпой?
- Ребята из «Феникса» тоже так считают, - ответил Роберт. Поколебался еще долю секунды, снял очки, стащил перчатки. Алиса тоже сняла свои перчатки, и нашлепки на виски.
- Разоружение состоялось, - сказала удовлетворенно пареньку. – Расскажи об интернате. Наше знакомство только начинается…

6.
Секретарша мэра умильно улыбнулась Ноэлю. Конечно, такой красавец, такой богатый, и совершенно свободен. Живет один. Сплетни о романе с медичкой не в счет. А сколько девушек в Зеленом мечтают поселиться в его скромном домике в два этажа! Эх…
Ноэль вежливо кивнул в ответ, открыл дверь в кабинет мэра:
- Вызывали?
- Проходи. Вызывал. Но ты мог бы и сам догадаться прийти сразу после отбытия гостей с Большой Земли, - буркнул Орест Сатор.
Отношения у господина мера с сыном были весьма сложными. С одной стороны, Орест предпочел бы, чтобы строптивый и своенравный Ноэль не занимал столь высокий пост в его администрации, с другой стороны, понимал, что без способностей и настырности молодого человека общине Зеленограда будет намного сложнее противостоять Большой земле. И никакой семейственности в том, что именно его сын вот уже восьмой год занимал должность начальника службы безопасности, не было. Правда, официально это называлось отдел по связям с общественностью.
Еще мальчиком Ноэль видел дальше других, слышал больше других и мог контролировать хорошо тренированных телепатов интуитивно, не понимая толком, что и как он делает. Орест Сатор чуть ли не с пеленок начал обучать сына владеть этими способностями, контролировать и развивать их, взял в администрацию, едва тому исполнилось шестнадцать, и он окончил школу. Кроме всего прочего, у Сатора-младшего оказалась чрезвычайно развита еще одна важная для «зеленых» черта: находить на Большой земле тех женщин, которые могли подарить Зеленому городу потомство, зачатое от «зеленых». Работа тонкая, в известном смысле опасная и… с некоторых пор незаконная. Орест вздохнул: «просто люди» делают все, чтобы уничтожить «зеленых», не дать общине расти… Интуиция подсказывает, что не за горами день, когда станет вполне реальной угроза прямого нападения на Зеленый город…
Он кивнул сыну на стул:
- Садись. Докладывай.
- Я думал, меня выслушает Совет.
- Успеется. Ну? Как прошла встреча?
- Нормально. Ребята отработали отлично. Четко по плану: этап первый – наблюдение, без вмешательства. Этап второй – проба удара. Легкая, отдельные лучи. Этап третий – три наложенных креста. Аккуратно, чтобы не накрыть. Отличная тренировка для молодняка. Я все держал под контролем. Линда скоро сможет возглавить группу и сама тренировать. Жаль, что она привязана к креслу. Надо достать для нее самое современное оборудование, чтобы обеспечить девочке максимальную самостоятельность. На днях мы нашли для нее специальный девайс: она сможет говорить.
- Поручи кому-нибудь подобрать нужное оборудование, я попытаюсь пробить открыто, напомню господину губернатору его сегодняшние обещания. Не получится – пойдем обычным путем. Какой у нее Z-показатель?
- Семь.
Орест нахмурился.
- Есть рост? – Ноэль кивнул. – Плохо. Что говорят в клинике?
- Им удалось затормозить процесс. Но как долго Линда будет удерживаться на уровне семи зэт, никто не может сказать. Поэтому я и хочу ее использовать, на полную, пока это возможно. Не смотри так на меня, я не больший циник, чем другие. Но ты прекрасно знаешь, если рост Z-показателя продолжается свыше восьми, время работает против нас.
- Она знает?
- Она телепат, отец. Телепатам не нужно сдавать анализы, чтобы знать, сколько им осталось…
- А если попробовать гормональную перестройку?
- Ты имеешь в виду беременность? С ее мутациями это, скорее всего, невозможно. Впрочем, я не медик и не биолог. Поговори в клинике.
- Что из себя представляет куратор «Феникса»?
Ноэль пожал плечами:
- Мутный тип. Он умеет закрываться, это мне не нравится. Никаких особых способностей у него я не почувствовал, но этого парня явно пытались обучать. И мне интересно узнать, кто? Сам факт того, что кто-то по ту сторону периметра, кто-то не из наших, или из наших пытается обучать параментальным практикам, уже выглядит хреново. Мне есть что покопать. Найду – голову оторву.
- Ты чего разбушевался? – удивился Орест. – Это что, первый раз ты обнаруживаешь параментала по ту сторону?
- Не первый. Но это ничего не меняет. Это предатель. Выявить и обезвредить.
- Да ладно. Телепаты и пророки рождались на земле во все времена.
- Этот человек или несколько работают против нас, - упрямо склонил голову Ноэль. – Я это пресеку.
Сатор-старший только покачал головой, перевел разговор на другую тему:
- А Ткачева? Что ты о ней думаешь? Как прошла прогулка?
Ноэль лениво потянулся, слегка сполз на стуле, вытянул вперед ноги:
- Успешно. Блондинка. Мало образования, мало сообразительности. Ребенок. – Сатор-младший выпрямился. – Девочка понятия не имеет, что подразумевает ее участие в программе адаптации и этого странного центра «Феникс». По-моему, ей о клубе сообщили непосредственно перед выездом в Зеленоград. Собираюсь поговорить об этом с Гербертом. Я же говорю, ребенок. Незамутненное жизнью сознание.
- Ноэль. Ей двадцать лет!
- И что? С восьми лет, после смерти матери, в закрытой школе. Ей было десять, когда без вести пропал ее отец. С того времени она почти не выезжала из интерната. Мозги промыты и отшлифованы. Познания внешнего мира ограничены ближайшим торговым центром.
- Что-то мне не нравится твой тон… Как она отреагировала на пробы?
- Да в принципе, никак. Ничего особенного.
- То есть, она не уловила атаки?
- Почему же? Уловила. В той степени, в какой сигнал улавливает любой человек. Дискомфорт, нервозность. Сбивчивые ответы. Если мадемуазель Ткачева продолжит участие в никому не понятном проекте, будем наблюдать. А нет – ну так нет. Не нравится мне этот клуб «Феникс», я еще зимой говорил – не нужно нам это. Постепенно я проверю всех практикантов. Поручу своим ребятам. Надо понять, что это за бригада такая к нам послана.
Орест Сатор внимательно смотрел на Ноэля. Под этим взглядом молодой человек чувствовал себя явно неуютно.
- И это все? – наконец, спросил Сатор-старший.
- А что еще?
- Ткачеву ты сам проверял. Мне показалось, что ты не остался равнодушным к ее чарам.
- Когда это тебе успело показаться? Это просто совпадение. Я воспользовался случаем.
- Когда ты следил за ней из зала, а я делал вид, что слушаю этого дурака губернатора. А ты реагируешь только на тех женщин, которые могут стать потенциальной парой для кого-нибудь. Надеюсь, ты не забыл, что Ткачева – близкий человек Герберта?
- Конечно, нет. Но… Да, из этой девушки получится пара. Но Алису не дам никому. И не только потому, что мы своих не трогаем. Она мне симпатична. Как женщина. Мне лично.
- Так… - Орест откинулся на спинку кресла. – День сюрпризов. Ты нашел пару? Себе? Я не верю своим ушам.
- Командор, у меня слишком много забот, чтобы отвлекаться на романы. Моя пара – это Зеленоград.
Орест встал. Ноэль немедленно поднялся тоже. Он был выше, но потому что отец был шире в плечах и крупнее, Орест казался просто гигантом.
- Знаешь, сын, для человека естественно желание заключить союз, найти свою половинку, оставить после себя потомство.
- Потомство я уже оставил, даст бог, еще оставлю. На отсутствие секса я тоже не жалуюсь. Больше мне ничего не надо. А девочка пусть ищет сама свое счастье. Мы своих не трогаем - это закон.
- А если ради дела нам понадобится…
- Я никому не дам к ней прикоснуться. Это ясно?
- Ладно, ступай. Совет соберется через час. Готовь отчет, - устало махнул рукой отец, опускаясь в кресло. – Мне надо подумать. Время покажет, что делать с твоей… хм… симпатией.

- Все еще на работе? – Имре плюхнулся на стул у окна. – Работаем до изнеможения.
- Работаем, сколько надо, - парировал Ноэль. – Что привело тебя сюда в столь поздний час? Мы уже все обсудили. Тебя же дома жена ждет.
- Ну, рассказывай, как прошло прощание?
- С кем? А-а-а, блондинка. Решил прощупать. Все, что надо, я доложил сегодня на Совете. Кстати, кого мы пошлем проработать остальных практикантов?
- А ты заметил, какие у нее духи? Явно с феромонами, - Имре явно развлекался.
- И что? Имре, чего ты привязался? Иди домой, к семье.
- У меня отличное настроение после трудового дня. Хочу пригласить друга и начальника на пиво.
- Спасибо, но мне еще нужно кое-что…
- Я видел, как у тебя желваки ходили и ноздри шевелились. Так что, берем девочку?
- Она - внучка Герберта Ландаса.
- Это для тебя проблема?
- По-твоему, я могу использовать в своих целях близкого человека моего друга?
Имре пожал плечами:
- А если это отличный экземпляр?
Ноэль резко поднялся на ноги:
- Люди – не экземпляры для наших опытов!
Имре рассмеялся:
- А ты влип, дорогой советник. Причем, весьма серьезно. Слава Богу, а то я уже стал бояться, что с тобой что-то не так! В твоем возрасте такое полное безразличие к женщинам. Лару, как дежурный вариант для стабилизации гормонального фона, в расчет не берем. И к мужчинам чувств тоже не наблюдалось…
- Ты о чем? – Ноэль внезапно почувствовал страшную усталость. Вернулся за стол, переложил с места на место бумаги.
- Мы, мужики, очень любим строить из себя крутых, черствых, прикрываться цинизмом. Но в один прекрасный момент приходит слабое хрупкое создание, тонкими пальчиками берет нас за руку, и мы идет следом, покорные, как телята, и счастливые в своей несвободе. Это и есть любовь.
- Ты дурак, и пошел на фиг! Не пойду я с тобой на пиво!
- Ха! Я таки прав! Кстати, Ландас и Либельман организовуют вечеринку по случаю получения Теодором степени доктора. Идешь?
- Конечно. Тео – хороший парень и я рад за него.
- Вот и будет случай познакомиться с малышкой Ткачевой поближе…
Имре захлопнул за собой дверь.

Ноэль попытался углубиться в документы, но ничего не получалось. И что это Имре плетет такое? Ерунда! Бред! Нет, он, Ноэль, не отрицает, что выглядела сегодня внучка Берта отпадно, и ножки у нее супер, и попка круглая, и талия тонкая… И духи черт знает с какими примесями, аж голова кружится… Но причем тут… он даже мысленно спотыкался об это слово, доселе напрочь отсутствовавшее в его лексиконе. Какая такая любовь? Сюси-пуси, сиропчик. Нет, конечно, бывает. Например, его отец любил Николь. Но это наверное, не для него, Ноэля. На его плечах вся независимость и безопасность Зеленограда. А эта пигалица только отвлекает от работы. Сегодняшняя прогулка была проведена только в целях изучения «засланных казачков», и не более того.

После возвращения из Зеленограда гости из центра еще пару часов зависали на станции. Им устроили экскурсию, затем кофе-брейк, затем встречу с персоналом… Ноги Алисы уже гудели от усталости. Она не привыкла так долго ходить на таких высоких каблуках. И не привыкла так долго носить на лице светское выражение. Очень хотелось послать к черту губернатора с его двусмысленными комплиментами; Костю с его странными вопросами, казалось бы, невпопад, но выстраивающимися в логическую цепь, смысл которой: все мутанты – зло, которое хорошо маскируется. Хотелось запереться в своем доме и осмыслить нечто более интересное: прогулку с господином советником и разговор с Робертом и Линдой.
Она вспомнила, как по лицу парня пробежала тень, когда Алиса сказала:
- У меня нет родителей. Только брат, которого я не видела двенадцать лет.
Они будто сразу стали ближе: трое, кто никому в этом мире не нужен.
Наконец, компания отбыла. Константин пообещал, что приедет дня через три для работы над планом мероприятий центра Феникс.
Алиса с удовольствием побежала к себе, с порога швырнула туфли в комнату, сдернула платье, намереваясь полезть в душ. Но зазвонил коммуникатор.
- Алиса, совещание у шефа через десять минут, - сообщила Мария.
- А завтра никак? Умираю от усталости.
- Нет, никак. Давай бегом сюда.
Совещание проводилось в узком кругу: директор, Тео и Алиса. То есть только те, кто ездил в Зеленоград.
- Теодор, ты первый, - приказал Ландас.
Отчет о том, как прошла встреча, сделанный Тео, Алису удивил.
- Тео, а я думала, что ты простой компьютерный гений. А ты кто? Шпион? Это же доклад разведчика!
- Это доклад моего помощника, - директор не был расположен шутить. – Я мог что-то упустить, что-то происходило без моего присутствия. Чтобы потом не попасть впросак, я должен иметь полную картину. Визит-то был официальный. Завтра я доложу о нем директорату станций. Давай, теперь твоя очередь. Как дела у молодежи? Ты что-то записывала?
- Нет, - растерянно ответила Алиса. – Я как-то забыла. Ты ведь сказал, спрячь видеофон до моей команды, а команды не дал. А с меня одного наезда господина Сатора-младшего вполне достаточно.
- Детский сад, - вздохнул Ландас. – Ну, какие впечатления?
Алиса вкратце рассказала, что видела. О чем говорили, как себя вели ребята. Обошла молчанием экскурсию, устроенную ей Сатором. Не то чтобы она соврала, но говорила только о молодежи, свела воедино все впечатления, а то, что встречи было две и в разных местах как-то само собой просто осталось за кадром. Подумала и поведала о том, что за вопросы задавал ей Константин в автобусе. С каждой ее фразой директор хмурился все больше.
- Значит, Роберт лез на рожон? Вот дурной мальчишка! Школу закачивает, а ума еще нет!
- А ты его знаешь? – удивилась Алиса.
- Конечно, знаю. Я же тут живу всю жизнь. Алиса, я тебя просил держать язык за зубами со своими оценками!
- Так я ничего особенного не сказала!
- Ну да, только по твоим выводам – Роберт потенциальный террорист получается.
- Слушайте, у вас тут у всех паранойя! – Алиса вскочила с места. – Нормальному человеку тут не выжить, в психушку попадет! Подросток проявил обычную подростковую реакцию: они все в этом возрасте такие ершистые. Почитайте любую монографию по подростковой психологии! Ему надо выплеснуть свою энергию, имеющийся негатив. И это ничего криминального не означает! Во всяком случае, ребенок с такой реакцией требует наблюдения и особого подхода. А не изолятора строгого режима!
- Я все понял, - холодно оборвал ее Герберт. – Вы свободны. Оба. Отдыхайте. Нет, постойте. Напишите отчет. Подробный и откровенный. Он пойдет лично мне. Поэтому, подчеркиваю – откровенный и правдивый, без прикрас. А уже потом отдыхать. Тео, завтра ты едешь со мной на совет директоров. А тебе еще рано, Алиса. Подрасти.
- Ты меня хочешь обидеть, да, дед?
- Я не дед, я генеральный директор станции наблюдения и контроля закрытой территории, профессор Ландас. - прошипел Герберт. – Вам все ясно, практиканта Ткачева?
- Да, извините, господин директор. Только я, хоть убейте, не понимаю, в чем провинилась.
Она встала и решительным шагом вышла из кабинета, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зареветь.
Отчет Алиса окончила около полуночи, отправила Герберту мейлом. Но уснуть еще долго не могла. Пыталась связаться с Левкой или Джоан, или со Светой. Но все, видно, уже спали.

Алиса ворочалась в постели. Простыни были горячими, воздух густой, в голову лезли дурацкие мысли, которые постепенно обратились к вчерашнему дню. Вспомнила, как во время встречи в зале заседаний она вдруг почувствовала странное беспокойство. Откуда-то из глубины зала шли несильные тревожащие импульсы. Кожу покалывало, потом по спине пробежали горячие мурашки. Что происходило? Что это было? Ее сканировали? Прощупывали? Кто? Она оглядела зал внимательнее. В самом конце у стены вдруг увидела высокую фигуру господина Сатора-младшего. Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. И хотя глаза Ноэля скрывали черные очки-экраны, Алиса ощущала его пристальный взгляд. Он скользил по ее лицу, и в том месте, куда был устремлен, словно возникали тысячи мелких горячих точек, уколов микроскопическими иголочками. Взгляд скользнул по ее губам, перебрался на подбородок, прошел по шее до выреза платья. Девушка вздрогнула. Вот это да! А, может, это она все придумала? Но нет, ощущение было четким, реальным. И зачем только она надела это чертово платье? Вырез слишком низкий, и грудь оно обтягивает чересчур. И тот, у стены, касается теперь своими незримыми пальцами… И нельзя сказать, что ей неприятно. И вот это и есть самое страшное…
А потом он ждал ее в холле, повез в церковь, был корректен и, кажется, говорил откровенно. А потом она увидела его глаза…
Сон улетучился мгновенно. Алиса села на постели. Она внезапно осознала, какой силой обладает этот человек. Ведь его воля и в самом деле может принудить выполнить любое его желание. Он говорит, что контролирует себя, что они все обучаются этому самоконтролю, ну и что? Силу ведь можно применять и осознанно. А если страшилки об объединенном луче совсем не сказки? Дед вот утверждает, что телепаты неопасны, и никаких коварных планов Зеленоград не имеет. А насколько Ландас в курсе их подлинных планов?

На обратном пути Костя уселся рядом с Алисой, что ей совершенно не понравилось. Она бы предпочла общество надежного и своего в доску Тео. И хотя Костя ей, в целом, не был неприятен, он был чужой, извне. А значит, надо держать себя в руках до самой станции. А так хотелось просто поглазеть по сторонам, не думая ни о чем, вернее, думая о том, о чем думалось. О Ноэле, о странном мальчике Роберте и его словах «ты своя», о девочке-паучке Линде и ее неизлечимой беде.
Увы.
- И что ты думаешь о нашей встрече с молодежью? – спросил Костя. – Как, по-твоему, получится мир-дружба с мутантами?
- Не слышит тебя сейчас Герберт Ландас, он бы тебе уши оборвал, - сердито бросила Алиса.
- А, Ландас, - Костя пренебрежительно махнул рукой. – Старика пора на пенсию. Он слишком потакает зеленым человечкам.
Алиса зыркнула исподлобья: что за заявочки? С чьей подачи?
- Ты так хорошо его знаешь? Лично?
- Да не особенно. Но в центре говорят: скоро генеральным станет кто-то помоложе, и не такой «зеленой ориентации». А дедуля будет рыбку ловить да капусту выращивать.
Обида захлестнула Алису. Ах ты, слизняк вонючий, да ты в подметки не годишься Герберту! Ты и через сорок лет не достигнешь в науке того, чего он достиг! Но она ничего не сказала, сдержалась, интуитивно поняла: не время, не место, да и не тот человек Константин, чтобы с ним спорить о смысле жизни.
- Так что ты думаешь о телепатах и прочих, - настаивал Костя.
- Нормальные ребята. На шею нам они еще не кинулись, но к контактам готовы.
- А этот их заводила, Роберт? Как он на тебя налетел!
- Да, агрессия явная. Я бы сказала, это не просто подростковая тяга к самоутверждению. Мальчик чем-то или кем-то обижен, и эту обиду экстраполирует на весь мир. Я даже чуть струхнула от такого напора. И чем ему мои каблуки не угодили?
- А ты его уже раньше встречала?
- Да. Несколько дней назад группу старшеклассников привозили на станцию для обследования, и я с ними немного поговорила. Роберт и тогда в драку лез.
- Что, так прямо в драку?
- Да не прямо, фигурально, но весьма напористо. Гаврош на баррикадах.
- Кто? – не понял Костя.
- Роман есть один старый, там мальчик во время революции на баррикаде поет песню. Такой героический бесстрашный и немного бессмысленный поступок. Его, конечно, убивают плохие люди.
- Интересные у тебя ассоциации. Значит, Роберт может взяться за оружие?
- Возможно. Если он поймет, что тому, что считает справедливым, угрожает опасность. Да, может и за оружие взяться, и пострелять, не рассуждая. Чтобы защитить справедливость. Ну, то, что он считает справедливостью.
Костя как-то очень странно улыбнулся. Вспомнила предупреждение Герберта: лишнего не болтать. А она, кажется, именно лишнее и сболтнула. Паренек этот, Роберт, ничего такого уж страшного не сделал и не сказал, а по ее словам выходило: готовый террорист родился. Вот, блин! И не исправить ведь теперь – слово вылетело. Оставалось только надеяться, что Костя, как человек взрослый, отнесется трезво к ее незрелым (слова деда!) выводам.

Вечером того же дня, шеф-куратор операции «Феникс» просматривал записанный Константином разговор, а также встречу в Зеленограде. Снимал Константин, камера была вмонтирована в пуговицу – старый метод всех шпионов.
- Неплохо, очень неплохо,- одобрил Стасюк.- Лед тронулся, господа присяжные заседатели.
- Какие присяжные? – не понял Константин.
- Читать надо больше, друг мой, - фыркнул куратор. – Я имел в виду, что все идет по плану. Эту запись мы немного подкорректируем, правильный текстик наложим, и в нужный момент пустим в эфир. На вечеринку получите вэб с выходом в сеть и подключением к нашему серверу. Чтобы сразу шла передача, и мы могли вести процесс в правильном русле.
- А если засекут?
- Не думаю. Это же просто танцульки, кто там станет проверять! Бес параноик, но вряд ли ему придет в голову, что на обычной вечеринке молодежи их пишут и отслеживают. А девочка хороша, - вдруг облизнулся он. – Знаешь, Матиас, - он обернулся к молча сидящему в глубине комнаты молодому человеку, - не отдам я ее тебе после операции. Мне она самому пригодится, куколка.
Лицо сероглазого оставалось демонстративно-беспристрастным.
- Ладно, не дуйся, - заржал лысый. – Раз я обещал, получишь. Всё, свободны.

***
- Эй, Алиса, погоди! – Тео догнал девушку, спешившую переодеться к ужину, у входа в домик. – Слушай, у нас в субботу вечеринка. Ты тоже приглашена. Форма одежды – вечерне-парадная. Так что озаботься.
- Ну, с парадными прикидами у меня сильный напряг, - пробормотала Алиса. – А по какому случаю торжество?
Тео смутился, почесал в затылке:
- Так я того… степень получил. Надо обмыть с друзьями и коллегами.
- Какую степень? Научную? Ты еще и гранит науки грызешь?
- Типа того.
- И кандидат чего ты у нас теперь?
- Физико-математических. Только я не кандидат.
- Доктор? – вытаращила глаза Алиса. – Прикалываешься?
- Нет. Что, не похож? – засмеялся Теодор.
- Да как-то не очень… Нет, правда, что ли? А почему ты сидишь в этой глуши за компом? Я думала, ты обычный ай-тишник.
- Я и есть ай-тишник. Просто в этой, как ты сказала, глуши, я занимаюсь тем, что мне нравится. И высокой наукой тоже. Значит, я тебя жду. Ты, конечно и так пришла бы, но теперь получила официальное приглашение.
- Заметано. Ой, Тео… - Алиса запнулась. – Я совсем забыла. Мы же с Левой договаривались встретиться именно в субботу. Я как раз хотела спросить, как на шестнадцатую станцию добраться.
- А Лева – это кто? Твой парень? Ох ты тихушница! Старик, небось, не в курсе?
- Да Левка просто друг! Нечего знать. Он тоже в нашей группе тут на практике. Дед… то есть, директор Ландас, немного в курсе.
- Не вижу проблем. Приходи со своим другом, - Тео сделал ударение на слове «другом» и подмигнул. – Я позвоню Борису, их директору, он тоже должен быть, с женой, пусть прихватит твоего Леву.
Алиса чмокнула Теодора в щеку:
- Док, ты лучший! Пошла терзать Машку, пусть везет меня на шопинг.

Маша не сопротивлялась, она и так собралась позвать Алису побродить по магазинам, потому как у нее самой тоже нечего надеть. Обычная женская история. По дороге в Скай Дрим Алиса расспрашивала о предстоящем мероприятии: кто организовывает, кто придет.
- Все за счет станции, - рассказывала Маша. – Тема исследований Тео напрямую связана с работой в Зоне. О чем – говорить не буду, это слишком заумно даже для меня. А ты и подавно не поймешь. Не обижайся, Аля.
- Как ты меня назвала? Аля? А что, мне нравится, - Алиса одобрительно покивала. – Маш… А у Тео есть девушка? Он такой классный, добрый, смешной… Тут, конечно, женщин не много, но ведь есть Белый ключ, и вообще, мало ли где можно познакомиться. Даже в интернете.
Маша почему-то молчала, напряженно всматриваясь в показания приборов управления минилетом.
- Смешной, говоришь… Он очень умный. Очень. И может быть довольно жестким. И вообще – Тео не так прост, как кажется на первый взгляд. Ландас без него ни шагу, особенно последнее время.
- А девушка? Ты же не хочешь сказать, что Тео… любит мужчин?
- Нет, не хочу. Хотя каждый имеет право любить того, кто ему ближе по духу. Нет у него девушки. Уже нет.
Алиса похолодела от нехорошего предчувствия. Спросила осторожно:
- Уже?
- Она умерла три года назад. А потом умер их ребенок, которому Кара передала вирус. Он прожил всего полгода.
- Как это – вирус? Ты же не хочешь сказать, что жена Теодора была из мута… из Зеленограда?
- Именно это я и говорю. Карина была очень хорошим человеком, умница, красавица, - Маша неожиданно всхлипнула, ладошкой вытерла глаза. – Извини, никак не могу смириться с тем, как они умирают. Вроде все идет хорошо, а потом, ни с того ни с сего – всплеск активности, и все – нет человека. А с Карой мы дружили. Ее все у нас любили. Тео долго не мог прийти в себя.
- А… - Алиса запнулась, не зная, как задать вопрос. - И он не боялся жить с ней? Ведь Z передается половым путем?
- Ты хочешь спросить, не болен ли он? Нет. Странная вещь – от женщин к мужчинам вирус передается очень редко. Знаешь, есть такая штука, любовь называется… Когда не страшно умереть вместе. Страшнее – не жить вместе. Я думаю, что они использовали in vitro, чтобы получить своего малыша. Но про такие вещи у нас не спрашивают. Они жили в Зеленограде. После ухода Кары и малыша Тео уехал, но через полгода вернулся. Сказал – хочу быть рядом с ними. Продолжил работу над темой.
Алиса переваривала полученную информацию. Любовь, как в книгах и кино – когда каждый день может стать последним, а общение уже само по себе опасно... Так бывает? А вот у нее даже обычной влюбленности еще не случалось. Ну не считать же того одноклассника, с которым они пытались целоваться за школой, и где их попалила куратор старшего цикла? А потом попыталсь заняться сексом, пока все были на занятиях, и вообще получилось черт знает что… Вернее, ничего не получилось и воспоминания самые неприятные.
Она и подумать не могла, что Тео – нескладный, ироничный, добродушный – прошел через такую трагедию. А потом взял себя в руки и грыз гранит науки. Да еще какой науки! Вот бы ей встретить такого парня, чтобы готов был за ней в огонь и воду и на смерть! Левка, конечно, готов лезть, но Левка… ну не видела она в друге романтичного героя. Может, потому, что слишком они близки, как брат и сестра? Когда Алиса болела, Левка заботился о ней больше, чем ее подруги: за лекарствами бегал, чаем поил, следил, чтобы она ела… Пару раз, конечно, пытался перевести их отношения в более интимную плоскость, но Алиса только отшутилась. Левка отстал. И продолжал водить ее в кино и на вечеринки, ругать, когда плохо одевалась в холода, и злился, если она кокетничала с другими парнями. Левка, конечно, пошел бы за ней на край света…
Внезапно в памяти возникло другое лицо: красиво очерченный рот, зеленые глаза… Нет, сама себе сказала Алиса, этот тип не станет умирать за любимую женщину. У него, скорее всего, и нет такой. Самовлюбленный задавака, такому никто не нужен. Правда, в Зеленограде его явно уважают. Особенно молодежь. Да и разговаривал он с ними совсем не так, как с Алисой. Девушка поежилась, вспомнив, как Сатор злобно потребовал отдать ему видеофон, а потом еще и тюрьмой пригрозил.
А через неделю уже разыгрывал паиньку. Зачем-то ее в церковь повел? Возил по городу… Что вообще созревает в этой голове?
- Маша, а Сатор женат?
- Ты кого имеешь в виду?
- Ну…
- Орест Сатор – мэр Зеленограда - давно уже вдовец. Собственно, Ноэля он воспитывал сам. А Ноэль официально не женат. Вообще-то, есть у него девушка, из ихних. Знаешь, Ноэль из тех мужчин, кто очень долго свою половинку ищет. Иногда так и не находит.
- А по-моему, он индивидуалист, которому никто не нужен.
- Ты его совсем не знаешь, - рассердилась вдруг Маша.
- Он злой и бесчувственный. И грубый. Отвратительный тип!
Маша даже отвлеклась от приборов, с любопытством посмотрела на Алису:
- Ого! Сколько эмоций! Уж не влюбилась ли ты в Ноэля? Мимо него трудно пройти. Но он тебе не пара.
- Что за чушь? – Алиса почувствовала, как уши начинают пламенеть. – Я его видела только два раза. Нет, три. И он мне хамил, наезжал и вел себя, как деспот и тиран. А на третий раз вдруг стал таким джентльменом… Может, он псих? Он меня зачем-то в церковь повел.
- К отцу Павлу? Хм. И что он вам сказал?
- Да ничего особенного…
- Так уж ничего? Павел видит будущее. Если он к тебе прикоснулся, то мог что-то увидеть.
- Правда, ничего. Просто «благослови вас Господь». И все. Ну да, он нас взял за руки… обоих. Я не верю, что будущее можно увидеть. Будущее еще не случилось, поэтому нельзя его увидеть.
Маша, кажется, расстроилась.
– Аля, ты бы держалась от Ноэля подальше. Ну зачем тебе связь с таким человеком? У тебя вся жизнь впереди, все дороги перед тобой открыты. А Ноэль – это один сплошной риск. И жизнь взаперти.
- Маша, ты чего? Какая связь? От одной прогулки по городу? Он вообще не в моем вкусе. Тиран. Если я полюблю кого-нибудь, это будет человек добрый, бескорыстный, готовый ради меня на любые безумства и на самопожертвование! Вот! Нежный и веселый! И который не будет мне угрожать тюрьмой непонятно за что. И жить в этих лесах я не собираюсь!
- Никто не знает своей дороги… - философски заметила Мария, вылезая из минилета. – Интересно, а Ноэль тоже на тебя запал?
- А вот это мне совершенно не интересно! – отрезала Алиса, гордо вышагивая к магазину. Машина фраза «вообще-то у него есть девушка» все еще неприятно звенела в ушах. Значит, есть… Ну и плевать! Однако ей было не плевать, и от этого Алиса злилась еще больше.

Время до субботы пролетело незаметно. В субботу с утра Мария с Алисой носились, как угорелые, помогая нанятой фирме кейтеринга готовить все к вечеринке. Гостей ожидали к восьми вечера, чтобы все празднование проводить при свете красивых разноцветных фонариков, установленных на площадке перед кинозалом. По большому счету, обмывание диплома новоиспеченного доктора наук было лишь поводом собраться, повеселиться, потанцевать, вкусно поесть. Ландас пригласил не только сотрудников пятой с семьями, но и многих коллег с других станций, а также из Зеленограда. Последнее, как всегда, вызвало некий напряг в рядах. Увы, не смотря на то, что работа их заключалась в постоянном контакте с жителями Зоны, часть коллег предпочитали свести встречи с «мутантами» до необходимого минимума. На недовольный шумок во время общей планерки, на которой он объявлял о вечеринке, директор спокойно ответил: «Пьянка – дело добровольное».
Около четверти восьмого вечера Маша схватилась руками за голову:
- Аля, бросай, остальное они сами доделают. Скоро народ собираться будет, а мы еще немытые, нечесаные! Побежали приводить себя в порядок.
Алиса помчалась в свой домик. Сборы на вечеринку грозили превратиться в большую проблему. Во-первых, она вообще не любила шумных сборищ, а особенно, «парадных прикидов». Ее стиль – брюки и футболка. Но Мария настояла на приобретении изумрудно-зеленого невесомого платья в пол с открытыми плечами, с широким золотым поясом. К нему полагались золотые босоножки. Но Алиса категорически отмела каблуки:
- Эти ходули я просто ненавижу, и все время боюсь сломать ноги, - заявила девушка.
Маша немедленно нашла компромиссный вариант: золотые сандалии в греческом стиле, то есть на высокой шнуровке. Поскольку платье предполагало открытые плечи, та же Маша настояла на ожерелье из крупных искусственных жемчужин. А затем приобрела еще несколько приколок с такими же жемчужинами.
- Это зачем? – не поняла Алиса.
- В волосы вколем.
Это была проблема «во-вторых». Маша долго и нудно уговаривала Алису сделать локоны. Устав сопротивляться, девушка согласилась. Поэтому еще с вечера ее волосы были накручены на специально купленные загогулины, а чтобы это безобразие не бросалось в глаза, бедной Алисе пришлось весь день ходить в косынке.
В-третьих, Маша сказала, что если Алиса явится на бал без макияжа, то она, Мария, собственноручно ее размалюет по первое число прямо у всех на глазах. Алиса покорно пообещала, что непременно сделает боевую раскраску, хотя искренне не понимает, зачем.
С непривычки нанесение макияжа заняло больше времени, чем предполагалось, и когда Алиса вышла, наконец, из ванной и взялась за платье, она увидела, что на часах уже без двадцати восемь. Сейчас Левка явится! А она еще не одета и не причесана! Что раньше: платье надеть или волосы расчесать, сняв эти ужасные бигуди? Подумав секунду, она приняла решение в пользу платья, расправив его пышные струящиеся складки, нырнула в них, как в волны. Разумеется, легкая ткань запуталась в загогулинах на ее голове. Алиса барахталась, не находя выходя из обнимающей ее невесомой материи, как вдруг в дверь постучали.
- Подожди! – завопила Алиса, думая, что это явился Сташевский.
- Вечер добрый, Али… извините, я кажется, не вовремя, - услышала она голос Ноэля. – Вам помочь? Что делаем, снимаем или надеваем?
Он как-то очень ловко подхватил ее платье, и через секунду из вороха ткани появилась Алисина раскрасневшаяся и разъяренная физиономия.
- Какого черта вы тут делаете? – завопила девушка, лихорадочно хватая халат, и кутаясь в него поплотнее.
- Я постучал, вы ответили «проходите». Дверь не заперта.
- Вы глухой? Я ответила – «подожди». И не вам, а Левке. Я думала, что это он приехал, поэтому и двери не закрыла.
Пояса на халате почему-то не было, и Алисе пришлось держать его руками, а то эта предательская одежка норовила с нее свалиться и открыть любопытному взору Сатора то, что видеть ему не полагалось.
- Вот как? – с любопытством процедил Ноэль. – И кто такой Левка?
- Мой друг! Он сейчас придет!
Сатор засмеялся.
- Вы сказали это таким тоном, будто маленькая девочка: «сейчас придет мой старший брат, и надерет тебе уши»!
- Вот именно! Надерет! Он никому меня в обиду не даст!
- Да я вообще-то, не собирался вас обижать, - удивленно ответил Ноэль. – Просто зашел поздороваться. Вот, даже помог платье снять. Или все-таки надо было надеть? Я умею делать и то, и другое. Повторим? – в его тоне прозвучали какие-то двусмысленные нотки, которые вывели Алису из себя. Что это он тут себе воображает?
- Я сама справлюсь!
- Или этот, как его, Лева, поможет? Он вам часто помогает одеваться-раздеваться?
Ноэль не смог удержаться от этого намека, за который ему сразу же стало стыдно. Но внезапная ревность, с которой он не сумел справиться, нахлынула и затопила, в голове застучало.
- А вот это не ваше дело, господин советник, - холодно и спокойно ответила девушка, вдруг из растерянной девчонки превратившись в оскорбленную женщину. – Покиньте мой дом.
Он хотел извиниться, но тут с крыльца окликнули:
- Фокси, ты тут? Чего дверь нараспашку, кулема?
- А вот и Лева, прячьте уши, - с ехидной усмешкой произнесла Алиса, и крикнула: - Иди сюда!
Она повисла у Левки на шее, поцеловав того в губы. Сташевский, несколько оторопев, ответил на поцелуй и только потом заметил чужого в комнате.
- Привет, Левочка, я так соскучилась! – проворковала Алиса.
- Привет…
Ноэль, хмыкнув, вышел из комнаты. Уже на пороге услышал, как Сташевский спросил:
- Это что за расфуфыренный хмырь?
С этой секунды Сатор возненавидел Сташевского всеми фибрами души. Раз и навсегда.
- А, никто. Зашел поздороваться! – Алиса сделала пренебрежительный жест рукой. – Ходят тут всякие.
- Лиса, а ну смотри сюда: что тут только что было?
- Да ничего. Отвернись, я оденусь. Или лучше пойди, посиди в кухне.
- Нет, погоди, я хочу знать. Я пришел, дверь открыта, ты полураздета, вся всклокоченная, красная, у тебя в комнате здоровенный мужик… Что я должен думать?
- Извини, мамочка, тебя не спросила! – Алиса отвернулась. Теперь еще и этот будет мораль читать!
- А ну иди сюда, - Лева дернул ее за руку, поставил перед собой. – Фокси, этот тип – мутант? Он к тебе приставал?
- Телепат.
- Ладно, телепат.
- Да. И что? Это советник мэра Зеленограда. Он не приставал ко мне. Просто зашел поздороваться. Мы знакомы. А я как раз одевалась. Ну так глупо получилось… И тут ты. Собственно, все.
- И поэтому ты повисла у меня на шее? Насколько я помню, за год знакомства и нашей дружбы ты целуешь меня первый раз по собственной инициативе.
- Я соскучилась. Тут все такое… незнакомое. А ты свой. Лева, мы опоздаем. Пожалуйста, иди в кухню. Там кофе есть, и конфеты.
Прислушиваясь к шуму в спальне, Лева размышлял, стоит или не стоит начинать беспокоиться о его Лисе? Представляет или нет опасность для нее этот тип в шелковой рубашке и дизайнерском галстуке? Не то, чтобы Сташевский разбирался в галстуках, просто почувствовал интуитивно – у этого мужика шмотки не из соседнего супермаркета. И перстень на пальце здоровый, как болванка. Кстати, а почему господин телепат перчатки, положенные по протоколу не надел? Может, заложить его Ландасу, на всякий случай? Фокси, конечно, не из тех, кто ведется на внешний шик. Но почему Алиска так нервничала? И так бурно продемонстрировала, что скучала, и что вообще, между ними что-то есть, кроме учебы на одном потоке?
Почему этот мутант был наедине с ЕГО девушкой? Лось в полумаске. Бог знает, какие в этой голове гнездятся тараканы. Не зря же в прессе все чаще пишут о той угрозе, которую представляют непонятные существа с неконтролируемыми способностями к телепатии и прочим экстрасенсорным фокусам. Да, их группа выбрала сознательно такую тему и поехала в проблемную точку, но Левке как-то до сих пор не приходило в голову, что при сборе фактажа возможны не только социальные опросы и онлайн анкетирование объектов исследования, но и вот такие личные контакты наедине. В общем, Сташевский пришел к выводу, что расфуфыренный хмырь, все-таки, враг, и надо Фокси от него оградить.
- Я готова! – позвала его Алиса из соседней комнаты.
- Тогда пошли! – Сташевский вошел в гостиную и замер на пороге. – Блииин…
- Что? – Алиса заволновалась. – Некрасиво? Мне не идет? Эти кудри, они торчат, я ничего не могу с ними сделать…
- Красиво, очень красиво, умопомрачительно красиво… Алиса, выходи за меня замуж… а то тебя уведут и я умру!
- Тьфу на тебя, Левка! Испугал! Какой еще замуж? Что за дурацкие шутки? Пойдем, мы и так опоздали!
- Это не шутка, - тихо ответил Лева. – Я хочу состариться с тобой рядом.
- Забияка, вопросы твоей близкой старости обсудим потом, Тео уже ждет.

Площадка перед клубом заполнялась гостями. Из динамиков лилась приятная музыка. Приглашенный ди-джей специально подбирал нечто мягкое, расслабляющее. Тяжелый и громкий рок еще впереди. Если, конечно, хозяин и гости пожелают. Атмосфера царила самая дружеская: тут собрались друзья и коллеги, чужих не было. Даже те, кто опасался телепатов, в принципе, опасался сопряженных с их существованием проблем, а не самих людей.
Мария подошла к Ноэлю и Имре Гайдошу.
- Привет, ребята. Как хорошо, что вы пришли.
- Как можно было не прийти на такое мероприятие? Не каждый день рядом появляется доктор серьезных наук! – ответил Сатор. – Да и вообще, мы давно не собирались вместе, стали забывать о дружбе, все больше о проблемах думаем. Вы – люди, мы – нелюди…
- Ноэль, я сейчас обижусь. Я, или Берт, или Тео хоть когда-нибудь так говорили? Думали? – Маша прикусила губу.
- Прости его, - вмешался Имре. – Ноэль целый день изучал обзор медиа по теме «Как и какие силы хотят уничтожить Зеленоград», начитался всякой гадости.
- Сегодня же суббота? – удивилась Мария.
- У нашего отдела не бывает выходных, - усмехнулся Сатор.

- Друзья, внимание! – Ландас подошел к микрофону. – Я думаю, что все согласны с тем, что нашим друзьям из Зеленограда необязательно прятаться за темными очками, и если они хотят, то могут их снять.
Присутствующие похлопали, выражая свое согласие.
- Протокол соблюден, - фыркнул Ноэль, пряча очки в кошелек у пояса. Взамен достал обычные, с дымчатыми стеклами. – Теперь людей от нелюдей можно только по перчаткам отличить. Хотя весь этот маскарад – просто чушь.
- Нолли, у тебя плохое настроение? – участливо спросила Мария.
- Я успел просмотреть материалы, собранные Имре. Не способствует беззаботности.
- Кстати, а почему ты один? А где Лариса? Или вы опять в ссоре? – Маша решила увести разговор от политических тем.
- Лариса? – на лице Ноэля отразилось искреннее недоумение. – Мы не в ссоре. Мне не пришло в голову ее звать собой.
- Но ведь приглашали с женой или подругой.
На эти слова Ноэль только пожал плечами. Сказать Маше что-нибудь из серии: «Она мне не подруга, я с ней просто сплю иногда», - у него не повернулся язык.
- Кстати, Алиса придет со своим парнем. Хотя она уверяет, что они просто друзья, но мы же знаем – что за дружба в двадцать лет! Берт нервничает страшно: а вдруг парень ему не понравится? О, а вот и они! А что, вроде симпатичный парнишка. Пойду, познакомлюсь.
Маша поспешила навстречу Алисе и Леве. Имре присвистнул:
- Вот это да! И почему я давно женат? – Он с удивлением взглянул на Сатора, стоящего спиной к дорожке, по которой гости проходили на площадку. – А тебе не интересно, как она выглядит сегодня? – он присмотрелся: - Гм, похоже, нервничает не только Берт. Ноэль? Неужели она тебя зацепила?
- А что, так заметно? – прошептал Ноэль.
- Да я тебя еще таким не видел ни разу в жизни. Тебе воды принести? Со льдом? Я серьезно, друг. Эй, держи себя в руках!
- Может, уйти?
- Зачем? Тео обидится. И вообще, это будет выглядеть странно. Дыши глубже, считай до ста и обратно, я принесу воды. И стой здесь, приходи в чувство, а то тебе конец. Черт, Машка их сюда тащит!
Ноэль глубоко вздохнул, и обернулся. Мир перестал существовать. Алиса шла к ним, держа под руку своего приятеля. Изумрудно-зеленое платье, перехваченное в талии широким золотым поясом струилось вокруг ее тела, на шее сверкало и переливалось ожерелье из крупных бусин, такие же бусины сверкали в пышных локонах, падающих на обнаженные плечи. Легкий макияж подчеркивал выразительные глаза, а блеск на губах делал их невероятно чувственными.
- Она будет моей, - сказал Ноэль едва слышно. – Обязательно. Я чувствую ее запах, я вижу ее ауру. Это моя женщина, а ее носатый кавалер – недоразумение, не заслуживающее внимания.
- Заткнись, идиот, - ответил Имре. – Еще услышат.
Он сделал несколько шагов навстречу молодым людям:
- Здравствуйте, Алиса. Вы меня помните? Я Имре Гайдош, зам начальника отдела по связям с общественностью Зеленограда.
- Конечно, - Алиса приветливо улыбнулась, протянула Имре руку и слегка пожала его ладонь, показывая, что не боится и доверяет. – А это Лева Сташевский, мой друг и сокурсник.
Гайдош кивнул, сказал:
- Спасибо, - он понял ее жест. – Очень приятно, - это он уже Сташевскому.
Лева тоже слегка пожал протянутую ладонь в черной перчатке.
- Господин Сатор, - проворковала Алиса сладко, - познакомьтесь с моим другом Левой, о котором я вам рассказывала. Вы уже виделись, но так быстро…
Ноэль засунул сжатые кулаки в карманы брюк. Мужчины обменялись кривыми усмешками. Имре понял, что надо брать ситуацию под свой контроль.
- Извините, Алиса, я совсем забыл об одной вещи. Ноэль, идем-ка, я что-то тебе покажу.
Не дожидаясь ответа, он потащил Сатора в глубину танцпола.
- Если я его еще раз увижу рядом с тобой, я ему морду набью, - меланхолично обронил Сташевский.
- Кого? И за что?
- Этого лося. Ноэля. Не посмотрю, что он большой начальник.
- За что?
- Если будет за что – убью совсем.
- Рехнулся?
- Мне не нравится, как он на тебя смотрит. Облизывается, гад.
- Лева, ты что? Кто облизывается?
- Лось. Как его? Сатор.
- Почему – ЛОСЬ?
- Потому что здоровый как лось. Он на тебя глаз положил. Врезать бы ему!
- Совсем с ума сошел? Если ты сделаешь какую-нибудь глупость или скажешь гадость – я с тобой перестану разговаривать вообще, понял? Я спрашиваю: понял? Я не шучу, Сташевский.
- Понял, понял… Смотри, Теодор речь толкать собрался.
Либельман, взобравшись на эстраду, постучал по микрофону, покашлял.
- Говорят, мне пора речь толкнуть. Только я не умею. Мда. Ну все в курсе, я таки отгрыз от науки большой кусок. И получил за это по заслугам. Так что давайте попьем шампанского или чего покрепче, потанцуем… Поскольку дамы в меньшинстве, предлагаю начать с белого танца. Кто не боится, что я ноги оттопчу?
- Я! – закричала Алиса звонко, подхватив подол платья, подбежала к сцене.
- Что танцуем? – Тео спустился к Алисе, согнув руку в локте, предложил ей.
- Танго? Слабо? – девушка хитро прищурилась. Знал бы бедняга Тео, что она четыре года ходила в студию танца!
- В таком платье? Да ты в нем запутаешься!
- Думаешь? Ладно… Идея! - Алиса скрутила длинный подол жгутом, закинула за пояс, превратив платье в мини. – Ну как?
- Годится! Музыка!
Гости, аплодируя, собрались в кружок. Составлять конкуренцию разгулявшейся парочке не решился никто. На последнем па Тео перекинул Алису вначале через колено, изобразил страстный поцелуй, забросил на плечо и унес с площадки. Алиса визжала и колотила его по спине.
- Держите, юноша. - Теодор сгрузил девушку прямо в руки Леве. – Она меня уморила. – Либельман отчалил.
Лева подержал Алису на руках, аккуратно поставил на землю, не отпуская из объятий, шепнул:
- Фокси, а давай сбежим? Продолжим разговор о совместном старении?
- Ты что? После первого танца? Ни за что! Зря я, что ли, это платье покупала, и ночь на бигудях спала? Лучше приглашай меня на танец! – она поправила платье, как полагается.
- Я не умею танцевать.
- Ерунда! Такой медляк все умеют! Пойдем.

Она закинула руки Левке на шею, и они поплыли в медленном танце, потом в еще одном, и еще. Потом попрыгали что-то быстрое, потом снова обнимались у всех на виду в медленном танце. Впрочем, никто не обращал внимания, как танцует Алиса Ткачева со своим парнем. Даже Герберт Ландас успокоился: парень вроде нормальный, отношения между молодыми хорошие. Может, и правда, скоро свадьба? Хорошо бы…
И только один человек не сводил взгляда с парочки. Ноэль спрятал глаза за обычными дымчатыми очками, и, вцепившись в давно уже пустой бокал, следил за каждым движением Алисы.
- Ты чего тут застыл? – Имре вынырнул из толпы. – Твой бокал пуст… Ноэль, ты меня слышишь?
- Слышу.
Имре проследил, куда смотрит друг.
- Ну и ну. Чего тебя так переклинило? Але! Я к тебе обращаюсь? Дышать не забывай, а то в обморок упадешь.
Сатор тряхнул головой, взглянул на Гайдоша:
- Что ты сказал?
- Сказал, что дышать надо. Что с тобой, Ноэль?
- Не знаю, - медленно процедил Сатор. – Блин, и правда, переклинило. Давай выпьем, что ли.
Бокал вина Сатор опрокинул залпом.
- Решил набраться? – хмыкнул Имре. – Или для храбрости?
- Ни в коем случае. Как думаешь, она пойдет со мной танцевать?
- Значит, для храбрости. Ноэль, вообще-то, девушка пришла с кавалером, поэтому придется просить разрешения у него.
- У этого? Не смеши. Недоразумение какое-то. Она ему не пара.
- Ну да. Тебе пара.
Ноэль пристально посмотрел на друга, ответил, вкладывая в слова особый смысл:
- Похоже, что мне именно – пара. И она это знает. Наверное, интуитивно. Но я чувствую ее запах. Если бы это было не так, я бы ее не чувствовал.
- Еще недавно ты уверял, что внучка Ландаса неприкосновенна.
- Я пытался обмануть самого себя. Ты мне поможешь? Этого носатого сопляка надо нейтрализовать, чтобы он мне не помешал.
- Что ты собираешься сделать? – забеспокоился Имре.
- Ничего, просто потанцевать с ней.
- Так пойди и пригласи, как нормальный человек.
- Я не нормальный. Я нелюдь. И вряд ли этот мне позволит. Тогда я могу не сдержаться, и будут большие проблемы.
- Нолли, поехали домой?
- Черта с два. Так ты поможешь? Не хочешь, справлюсь без тебя.
- Тихо, не кипешуй. Помогу. Но Герберт тебе не простит, если ты сделаешь какую-нибудь гадость.
- Не волнуйся, я себя пока еще контролирую.
- Ключевое слово пока?
- Достал. Имре, отвлеки его, уведи куда-нибудь. Я пойду, попрошу вальс. Как думаешь, она танцует вальс?
- Наверное. Если танцует танго, то и вальс должна. Ноэль, ты обещаешь, что никаких глупостей не будет?
- Да, да, да. Вали давай.
Проклиная мысленно своего взбалмошного друга, его странную природу, и свою мягкотелость, Гайдош подошел к Алисе и ее парню. Они как раз закончили очередной быстрый танец и, хихикая, выбрались на край танцевальной площадки.
- Отличная вечеринка, не так ли? – Имре, буквально, сиял.
- Ага! – согласилась Алиса. - Ух, я и напрыгалась! Левчик, принеси попить, плиз. Умираю от жажды. Шампанского, холодного, полусладкого.
- А тебе не хватит? – хмуро спросил ее Сташевский.
- Не-а! Один бокальчик. А если ты не принесешь, мне Имре принесет, правда же, Имре? Или я сама пойду!
Девушка сделала не совсем твердый шаг в сторону бара.
- Стой уже тут лучше! Имре, посторожите, пожалуйста, эту несерьезную и нетрезвую девчонку. А потом мы идем домой, договорились, Алиса?
- Клянусь! Скорей иди, а то умру от жажды!
Пока Сташевский пробирался к бару, заиграл вальс.
- Алиса, позвольте вас пригласить, - раздался рядом бархатный голос Сатора. – Вальс, танец влюбленных.
- А вы тут при чем? – дерзко вскинула девушка подбородок. – Кто тут влюбленный?
- А вот это мы сейчас и выясним. – Он кивнул Имре: – Спасибо.
Алиса не успела ничего сказать, Ноэль твердо взял ее под локоть, перехватил за талию одной рукой, другой, горячей и «открытой» сжал ее ладонь, и уже через мгновение они летели по кругу. Сатор цепко держал ее взгляд, она не могла отвести глаза, не видела ничего вокруг: ни злого Левикиного лица, ни испуганных глаз Маши, ни любопытных физиономий сотрудников станции. Хмель выветрился из ее головы мгновенно.
- Почему вы без перчаток? – прошептала Алиса. – Сканируете?
- Мне перчатки не мешают сканировать любого человека, если мне это нужно. Я хочу, чтобы ты почувствовала меня, - одними губами, так, что слышала только Алиса, ответил Сатор.
- Зачем? – то, что она чувствовала, было ни на что не похоже. Она словно растворялась в его взгляде, превращалась в пучок энергии, сливалась с другим потоком – энергией этого мужчины и уплывала куда-то, где не существовало ни зала, ни гостей, только их двое и музыка.
- Есть вещи, которые не выразить словами. Я вижу твою ауру. И знаю, что ты сейчас чувствуешь. Быстрей кружись.
- Я сейчас упаду, - пискнула Алиса. – У меня все плывет в голове.
- Не упадешь, я держу крепко. Быстрей. Еще быстрей. Потоки должны смешаться…
- Какие потоки?
- Нашей энергии…
В это мгновение погас свет. Засверкали разноцветные лучи, меняя пространство, искажая его, наполняя тенями. Ноэль крепче подхватил девушку за талию, оторвал от земли, и свернул с танцпола на боковую аллею в дальнем конце площадки. Их исчезновения не заметили. Только Имре испуганно озирался по сторонам, да Сташевский суетился между танцующими парочками, чертыхаясь и придумывая страшную месть этому гаду Сатору.

Ноэль вел Алису по дорожке в сторону моря, крепко держа ее за руку. Чтобы световые эффекты были более впечатляющими, освещение на станции выключили. Только редкие дежурные лампочки у домиков мерцали в кромешной тьме.
Алиса постепенно пришла в себя, попыталась остановиться:
- Куда мы идем?
- Погуляем по лесу.
- Я не хочу. Вы меня что, похитили?
- Я верну в целости и сохранности.
- Меня Левка ищет. А ну, пусти! – она дернула руку. Напрасно. Железные клещи. – Пусти, сказала! – девушка уперлась. Пришлось остановиться.
Ноэль пропустил ее волосы сквозь свои пальцы, голова у Алисы закружилась. Девушке показалось, что она куда-то плывет и сейчас упадет на землю, и тогда этот тип сделает с ней все, что захочет. Самое страшное: она понимала, что совсем не боится. А наоборот, ей это все нравится. Нравится эта темная аллея, эти горячие руки, нежный голос, запах этого человека…
Но в эту секунду зазвонил телефон Сатора. Чертыхнувшись, тот вытащил аппарат, посмотрел на экран: Ландас.
- Да, Герберт Янович.
- Советник, в ваших интересах немедленно пройти в администрацию вместе с практиканткой Ткачевой, - тоном, не терпящим возражений, сказал Ландас.
- Господин директор, я не знаю, где ваша практикантка. Насколько я помню, она с молодым человеком собиралась идти домой. Я слышал это случайно.
- Господин Сатор, я сейчас отдам приказ включить аварийное освещение в городке. Вашей силы не хватит, чтобы поставить щит такого покрытия и уйти незамеченным. Даю вам пять минут.
Ноэль выключил телефон, подумал, и отключил его совсем.
- Сбежим?
- Нет. Я не хочу, чтобы в меня потом тыкали пальцами, - отрезала Алиса. – Все буду говорить: вот она…
- Что она? – голос Ноэля вдруг стал злым. – Спуталась с нелюдью?
- Я так не сказала.
- Но подумала.
- Ноэль, я не хотела вас обидеть, правда…
- Ладно, идем на танцпол. Ландас нервничает, и уже подозревает меня в коварных планах.
Он легонько подтолкнул ее в спину, направляя, потом, будто случайно, провел кончиками пальцев по обнаженному плечу. Алисе показалось, что в том месте пробежали горячие искорки. Дыхание перехватило. Только бы этот ничего не заметил, подумала девушка. Но «этот», конечно же, заметил, и мысленно поставил в голове плюс в пользу завоевания неприступной крепости под названием Алиса Ткачева.
На площадке к ним подлетел злой, как собака, Лева.
- Ты где была? – прошипел Сташевский. – Ты меня специально послала за шампанским, чтобы слинять с этим… - он запнулся, кивнул на Сатора.
- Не суетитесь, молодой человек, девушка имеет право танцевать с тем, с кем хочет, - обронил небрежно Ноэль.
- Знаешь, что, если я тебя еще раз увижу рядом с Алисой, то не посмотрю, что ты типа начальник, - Лева уже не скрывал своей неприязни.
- Так, мальчики, драться не будем. Ни сейчас, ни в будущем. Это шампанское? – она забрала у Левки из рук один бокал, сунула его Ноэлю. – Сейчас вы пьете мировую, раз и навсегда. Ну!
- Слово дамы – закон, - ухмыльнулся Ноэль. Слегка коснулся своим бокалом бокала в руке у Сташевского. – Мир?
Левка сплюнул, выплеснул содержимое своего бокала на землю. Развернулся и бросился прочь. Ноэль укоризненно покачал головой, сказал ему в спину:
- Фи, юноша, нехорошо… Ваше здоровье, Алиса.
- Ну ты и гад! - Алиса побежала за Сташевским: - Левка, постой! Что за детский сад?
- И чего ты добился? – сердито сказал Имре, наблюдавший эту сцену.
- Того, чего хотел – потанцевал с понравившейся мне девушкой.
- И нажил врага в лице ее парня.
- Он ей не парень. Приятель. Между ними ничего нет. Во всяком случае, с ее стороны нет сексуального влечения к нему. А значит, для меня ничего не потеряно.
- Не дури, Сатор. Ты знаешь наши неписанные законы: своих мы бережем. Сам же говорил! Внучка Герберта – это своя. А ты уже попытался повлиять на Алису.
- Я не пытался. Клянусь. Просто показал ей, как это может быть – слияние. Совсем чуть-чуть, она даже не поняла, что происходит что-то необычное. Но восприняла.
- И зачем ты это сделал?
- Это… так приятно… так классно… Я сам не знал, как это…
- О, господи! – Имре чуть не схватился за голову.
Ноэль хлопнул друга по спине:
- Все будет хорошо, Гайдош! Я пошел. Меня Ландас искал. Сейчас будет воспитывать.
- Тебя воспитаешь…

В кабинете директора горела только настольная лампа. Старик сидел за столом, уставившись в одну точку. Что делать? Как остановить Ноэля? Как не дать ему не просто испортить жизнь его девочке, а буквально, спасти ее от верной гибели? Ландас хорошо знал природу мутантов Зоны. Если он чует пару, он не остановится. Это сильнее его. Видно, именно так природа компенсировала неспособность нового вида неконтролируемо давать потомство. Еще лет сорок назад это было настоящей проблемой и трагедией. От тех времен остались мрачные легенды о похищениях девушек и юношей страшными чудовищами из Зоны. И не все в этих легендах было стопроцентным вымыслом.
Молодое поколение умеет гон контролировать. Тому немало способствуют и специальные тренировки, которым подвергаются все подростки обоего пола от тринадцати до восемнадцати лет, у кого выявлена способность к размножению.
- Можно? – Ноэль открыл дверь.
- Входи, присаживайся. Надо серьезно поговорить на одну скользкую тему, советник. Чаю хочешь?
- Спасибо, не откажусь.
Ландас налил гостю чаю, пододвинул чашку поближе.
- Меда не нашел.
- Неважно. Я вас слушаю, Герберт Янович.
- Объясни мне, что ты делал только что?
- Где?
- Там, - Ландас кивнул в пространство. – Не притворяйся, что не понял.
- Это был просто танец. За вечер мадемуазель перетанцевала со всеми мужчинами, чем я хуже?
- Ты не хуже. Но ты знаешь, о чем я.
- Я этим уже давно не занимаюсь. Мне некогда. У меня дел по горло. Сегодня первый вечер за полгода, когда я не на работе до глубокой ночи.
- Я видел, как ты на нее смотрел. Ноэль, прошу тебя… Неужели мало баб вокруг?
Ноэль ответил глухим голосом, не поднимая на Герберта глаз.
- Баб много… Алиса одна…
- Мне доложил Тео, он испугался. Когда началась цветомузыка, вы исчезли с танцпола. Что ты собирался сделать?
- Просто погулять, поболтать. Этот сопляк рядом меня раздражает и мешает.
- Это Алисин друг, ее парень. Тебе там не место. Может, они скоро поженятся.
- Это недоразумение, а не парень. Они НЕ поженятся.
- Послушай, советник! Я тебе запрещаю!
Сатор отодвинул пустую чашку, поднялся с места, чуть нагнувшись вперед, посмотрел Ландасу в лицо. Его глаза за дымчатыми стеклами сверкали.
- Строго говоря, профессор, вы ничего не можете мне запретить. Я взрослый человек. Равно как и мадемуазель Ткачева – уже совершеннолетняя. Поэтому в наших отношениях мы будем разбираться сами. Надеюсь, вы не собираетесь натравить на меня ДКЗТ?
Он выпрямился, явно, собираясь уйти.
- Ты же убьешь ее… - в голосе Герберта звучало отчаяние.
Ноэль сел на место.
- Почему убью? У нас может быть много времени впереди. Мои родители прожили вместе двадцать лет.
- А ты спроси своего отца, как ему живется последующие тридцать с гаком лет с сознанием того, что он стал причиной смерти любимой?
- Это запрещенный прием, крестный, - прошептал Сатор. – Я тоже живу с этим сознанием. И если вы забыли, лично у меня четверо потомков, а это четыре смерти. Ну, две точно. Об остальных двух не в курсе. На моей лично совести. Не говоря уже о тех, кого я просто привел в Зону и отдал другим. С этим мы тоже живем, как и с вирусом Z. Расплата за способность сделать, например, так. - Он поднял руку, сделал круговое движение, в комнате вспыхнул верхний свет. – Абсолютно ненужное умение. Но вот оно есть. И многое другое.
- Как ты это сделал?
- Замкнул выключатель. Кинетика. Никакой магии. – Он снова сделал движение рукой. Верхний свет погас. – Вот так. Я не обижу вашу внучку, не переживайте. Насилия не будет. Ничего втемную. Если я решусь на какой-то шаг, то она будет знать, на что идет. Спокойной ночи, крестный. У меня была тяжелая неделя.
Сатор ушел, а Герберт все сидел, с тоской глядя на стену. В голове стучала одна мысль: Ну, зачем я согласился взять Алису на эту практику?
Впрочем, Ландас понимал: не согласись он, ее взяли бы на другую станцию. От судьбы не уйти.

7.
***
В понедельник часть сотрудников уехала на периметр делать замеры. Алису с собой не взяли: все равно толку от нее никакого, а общаться там в лесу не с кем.
От нечего делать Алиса зашла в помещение охраны. Плотный мужчина лет тридцати пяти со скучающим видом следил за мониторами. Он был одет в темно-синюю форму, напоминающую форму полиции. На груди красовалась большая эмблема: что-то наподобие воронки смерча, пронзенного стрелой.
- День добрый. Я не помешаю? – вежливо спросила девушка. – Все уехали, мне заняться нечем, я хотела бы ознакомиться с вашей работой. Директор сказал, что можно.
- Можно, можно, - добродушно кивнул мужчина. – Шеф предупредил, что придешь… придете.
- Можно на «ты», – предложила Алиса.
- Ок, так лучше, а мне эти официальные понты во где! – парень показал на горло.
Кивнул на пустующее вертящееся кресло:
- Садись…
- Алиса.
- Ну да, помню. Я - Игорь. Вот, сижу один, столичное начальство экономит бабки. Раньше нас тут трое было, а теперь вся смена усохла до одного человека. Ни покурить, ни, пардон, в туалете в свое удовольствие посидеть – вдруг в момент отсутствия мутанты полезут? Хорошо, что не сутками дежурим, а по восемь часов, а то ваще были бы кранты, хоть увольняйся. А где я еще такую зарплату найду, без вышака? Жену кормить-одевать надо, пацаны растут… Старшего отправили в интернат, так она мне еще двух подкинула.
- Накипело? – сочувственно спросила Алиса. – Но не без твоего же участия она тебе пацанов родила?
- А то.
- А вышак – это высшее образование? Иди учиться в свободное время. Тогда, может, найдешь что получше.
- А, какое там учись! – махнул рукой Игорь. – На учебу тоже бабки нужны. Да и мозги уже не те. Я и средняк окончил с трудом… А тебя почему не взяли на контроль? – переменил тему. – Ты же вроде это… на практике.
- Я смотрю, вся станция знает, что я здесь делаю, - засмеялась Алиса.
- Так это же не секрет. У нас тут коммуна маленькая, все про всех… как закон. Каждое новое лицо сразу в центре внимания оказывается. А как узнали, что шеф свою внучку привозит, так тем более, наших любопытство распирало. Герберта у нас любят, он мужик правильный, хоть и суровый. Не зря его и мутанты уважают, да и власти считаются. Губернатор к себе на чай приглашает. Так чего не поехала?
- Директор… считает, что мне рано еще с ними, да и не по профилю, - заметив ухмылку Игоря, Алиса добавила: - Это я дома Герберту Яновичу внучка, а на работе – подчиненная, практикантка.
- Оно верно. Я же говорю, Герберт мужик правильный. Ни панибратства, ни семейственности не допустит. Ну, давай, я тебе расскажу, чего тут у нас и как работает. Ну, в пределах разрешенного, конечно. Вот гляди, - он пощелкал кнопками пульта, ткнул пальцем: - Это обзор периметра.
- Периметр - просто сетка, - констатировала Алиса.
- Ага. Просто да не просто. Видишь узелки? Это датчики движения. Если кто появится на расстоянии до пятидесяти метров, включается сигнал.
- А сеточка под током. Чуть коснулся – и труп, - Алису вдруг разозлил будничный тон Игоря. Ведь речь идет о людях, мутанты они или нет, но они люди!
- Ничего не труп. Это тебе не заграничное кино про инопланетян. Никакого тока нет. Вернее, есть, но очень слабый. Просто попугать, тормознуть движение. А я на посту вижу, где предполагается проникновение. И кто лезет: мутант или заяц. Если мутант – включаю сирену в секторе, требую остановиться. Не остановится – тогда даю разряд. Парализующий на время. Для жизни безопасный. И высылаю группу захвата. Наручники на руки, блокирующий шлем на голову, и в кутузку для разбора полетов. Все гуманно.
- А если их полезет много? Сотни? Вас тут хватит?
Игорь помолчал, раздумывая, можно продолжать или нет. Наконец, решился:
- Я же могу включить разряд по всему сектору. Ну… всех положу, и отряд вызову. Время прибытия десанта – десять минут. Но такого нападения ни разу не было. Они сами себе надежная охрана.
- Кто?
- Да мутанты. Они же не самоубийцы. Понимают: если их вывезти из Зоны, сами по себе перемрут от своей болячки. Ее же только повышенный фон и блокирует.
- Но фон снижается с годами?
- Снижается. Только годов должно пройти пару тысяч. Так далеко никто не заглядывает. Они же почти не размножаются. Их бабы… прости, женщины, не рожают. Вернее, редко рожают. Знаешь, - он наклонился к Алисе: - ты не думай, что я зверь какой-то, но как по мне, то лучше бы их всех…
- Убить? – жестко спросила Алиса. – И детей, и стариков? Расстрелять?
- Вот, и ты тоже, как эти гуманисты. Это же не люди. Ну, не совсем люди. Почему они не размножаются? А? То-то, не знаешь. А я так думаю, бог или природа, или другая какая сила определила – не место им на земле. Ошибка это, от ядерного взрыва такое специальное загрязнение природы. И с ним надо бороться. А сколько на это средств налогоплательщиков уходит? Правда, нынче станций уже меньше стало, закрыли часть, но все равно. Охраняй, изучай, контролируй… Лечи. А пенсионеры вон копейки получают, потому что этих уродцев надо содержать. А опасность заражения? Сбежит какой псих из-за периметра и все – капец городу. Через месяц все сгнием заживо. А если они научатся свой гипноз в один луч собирать, прикинь, что получится? Мы все станем их рабами! Вот подумай, что для большинства народа лучше, для государства выгодней…
- Так и фашисты когда-то рассуждали, когда евреев расстреливали… - задумчиво обронила Алиса.
- Ну ты говори, да не заговаривайся, - вспылил Игорь. - Сравнила! Кстати, что это там за точка? Вон, видишь? Вот так это работает. Система засекла движение. Сейчас посмотрим…
Он увеличил изображение. По дороге, ведущей из глубины зоны к выездным воротам, ехал мотоцикл. Игорь еще увеличил изображение, что-то сверил на пульте.
- Кто бы сомневался, - пробормотал под нос. – А я-то уже заскучал…
- Это кто?
- Самый главный наш головняк. Вот кого точно надо пристрелить. Ой, да ты не кривись, знала бы, сколько эта сволочь проблем создает! – он нажал какую-то кнопку: - Охрана периметра. Остановитесь!
Мотоциклист послушно остановился в двух шагах от ворот, перед видео камерой.
- Добрый день, - вежливо поздоровался мотоциклист.
- Сатор! – Алиса узнала голос. Сердце почему-то екнуло.
- Шлем снимите! – рявкнул охранник, не отвечая на приветствие.
Ноэль лениво снял шлем. Улыбнулся, спокойно вытащил из нагрудного кармана очки, нацепил.
- По какому вопросу? – зарычал охранник.
- Я приехал к директору станции, - спокойно ответил Сатор. – По делу.
- А я думал – на кофе, - заржал Игорь. – Нет его. Уехал. Через два дня приходите.
- Вы говорите неправду, - ровным голосом возразил посетитель. – Вы обязаны меня пропустить, - он достал из нагрудного кармана какой-то документ в виде пластиковой карточки.
- Ты давай мне тут еще бумажками своими поразмахивай, - пробурчал охранник свирепо. – Я сказал – шеф уехал на два дня, и никаких указаний не оставил. Так что вали обратно в свой лес, - это он уже потише, вроде сам себе, но так, что Ноэль явно услышал.
Ноэль секунду помедлил, уставившись в объектив. За глухими стеклами очков не было видно, куда он смотрит, но Алисе показалось, что Сатор видит сквозь стены, и ее, Алису, он тоже видит. Затем он достал из кармана мобильный телефон, набрал номер.
- Нет, ты глянь, какая скотина, вообще обнаглел! – возмутился дежурный, не выключая микрофона, чтобы Сатор все слышал. – Небось директору названивает. Шугануть бы его разрядом!
- А ты шугани, - предложила Алиса. Охранник с каждой секундой терял все больше свою привлекательность в ее глазах. Бычара! Фашист недобитый!
- И шугану! Пусть хоть шаг сделает! У нас все прописано, пусть только превысит пределы доступа…
Но Ноэль тоже знал свои права и пределы. О чем он говорил по телефону, слышно не было, но закончив разговор, телепат надел шлем, сел на мотоцикл и поехал обратно.
- То-то же! – удовлетворенно сказал Игорь. – Дуй отсюда, урод!
- Это ты урод, - прошипела Алиса. – Нахамил человеку…
- Где человек? Это человек? Это нелюдь.
Но Алиса уже не слушала: тупой охранник ее раздражал. Стоило Герберту уехать, так он всю свою напускную вежливость по отношению к зеленым потерял. Наверное, не зря Сатор так бесится и бывает так жесток. Конечно, на нее он зря окрысился тогда, но вообще основания быть злым, кажется, у него есть.
Чтобы не сорваться и не нагрубить охраннику, она поспешила покинуть помещение охраны.

***
И чем заняться? Она прошла до лаборатории, но на пороге передумала: зачем людям мешать? Суть их работы Алиса в целом уже знала, а для деталей надо быть специалистом, а ее специальность лежит совсем в другой области. Вот с Игорем надо бы ближе пообщаться, и с другими охранниками. Взять себя в руки, не злиться… эх… Профи из нее никакой. Феномен неприятия и отрицания – отдельная глава может получиться. Как практикантке ей следует провести несколько бесед, попытаться убедить охранников… вот только в чем? «Мутант – тоже человек»? Звучит как-то глупо. Потому как очевидно. Впрочем – очевидно не для всех. В прессе время от времени появляются статьи о целесообразности содержания резерваций для телепатов, об опасности, которую они, якобы, представляют для человечества.
Алиса не заметила, как дошла до своего домика. «Сварю кофе, поработаю над курсовой, поищу информацию», - решила она, включая компьютер.
За работой время летело незаметно. Чем больше Алиса читала, тем больше ее беспокоил вопрос: а почему, собственно, ей, студентке-практикантке, девчонке, позволили заняться такой скользкой темой? Те немногие диссертации, которые существуют по теме психологической адаптации мутантов в общество, оказались в красном списке. То есть – закрыты для широкой публики. Нужен специальный допуск. Как и для любых серьезных материалов. Аннотации, рефераты – пожалуйста, а копнуть глубже не получается – стена.
Публикации в прессе, которые хранятся в Сети - тоже, явно, прошли цензуру. Даже те, что выложены подпольно, в обход законных лицензий. Собственно, ее научный руководитель намекнул, да что там намекнул, открыто сказал, что она должна дать правильную оценку данному негативному феномену. От нее ждут, что в своей курсовой она напишет: «Всех мутантов надо выжечь, как опасных для общества». Ну не так прямолинейно, конечно, но по сути – именно так. И тогда ей открыта дорога в большую науку, ее ждет блестящая карьера… По этому пути уже многие ее коллеги прошли. Вот эти-то работы очень легко найти и прочитать в полном объеме. Иногда кажется, что их писали кровожадные психопаты.
От всех этих мыслей настроение испортилось окончательно. Алиса понимала: от нее ждут не только теоретических выкладок. То есть теории не ждут вообще. От нее ждут фактов. Вот для чего наивной дурочке (по их мнению) позволили приехать в закрытую зону. Может быть, от тех фактов, которые она накопает, зависит жизнь не только незнакомых ей мутантов, но и ее родных и знакомых. Деда, например. Судя по всему, Герберт относится к тем людям, которых Игорь презрительно назвал «гуманистами».

***
Голова разболелась. Пойти, что ли, погулять к морю? Алиса посмотрела в окно. На улице шел дождь. Мелкий, но густой. Какая тут прогулка?
В дверь позвонили. От неожиданности девушка вздрогнула. Кто бы это мог быть? Мария занята в буфете: скоро обед, она часто помогает там. Среди работников лаборатории у Алисы нет таких знакомых, чтобы явились в гости посреди рабочего дня. Все остальные уехали на контроль периметра.
Алиса подошла к двери. В принципе, бояться нечего: городок закрытый, злодеи тут вряд ли водятся. Не взглянув в глазок, открыла. За шиворот будто кто сыпнул горсть горячих углей: Сатор!
В темно-синей, блестящей от дождя, ветровке с расстегнутым воротом, из которого выглядывала кремовая рубашка, с мокрыми волосами, кольцами прилипшими ко лбу, он выглядел весьма сексуально. Темные очки придавали всему облику привлекательную странность… Ну точно, дьявол-искуситель!
«О чем ты только думаешь, Ткачева», - одернула себя Алиса.
- День добрый, - Ноэль широко улыбнулся, как старый добрый приятель. – Можно войти?
- Вы все-таки прорвались, - пробормотала Алиса.
- Вы все-таки были там, на пункте охраны станции, - парировал Сатор. – Я вас чувствовал.
- Я знаю, - брякнула Алиса. И ужаснулась своим словам: и она его чувствовала? Что это значит?
- Вот как… Интересно… - протянул Сатор. – Кстати, я промок.
- Что вам нужно? – Алиса решила стойко держать нелюбезную оборону.
- Чашечку кофе.
- Буфет уже открыт.
- Если я появлюсь в буфете, у некоторых работников станции пропадет аппетит. Я не настолько жесток, чтобы заставлять голодать ценные научные кадры. А у вас на кухне, я знаю, есть запасы кофе, чая и даже печенье. И подозреваю, что кофе вы варите отменный. Так как?
- Откуда вы знаете, что у меня есть? – Алисе его утверждение совершенно не понравилось. - В мое отсутствие проверили? Я позову охрану.
- Что за глупости! Мне случалось ночевать в поселке, и не только в этом, с разрешения директората, разумеется, и я знаю, как оборудованы гостевые домики. Это стандарт. А вы вряд ли выпили все запасы за эти несколько дней проживания. Так и будем стоять на пороге?
- Не отвяжетесь?
- Нет.
Алиса вздохнула: не отвяжется, это факт. «Пусть заходит, ничего он мне не сделает, - подумала она. – Надо же узнать, чего ему нужно. Вряд ли просто кофе». Она сделала шаг в сторону:
- Проходите.
Он прошел мимо, и на секунду девушка ощутила исходящее от мужчины тепло. Ощущение будоражило. Алиса тряхнула головой, отгоняя наваждение. В зеркале, которое висело в прихожей, поймала мелькнувшую на лице Ноэля довольную улыбку. Блин, он и это уловил! Вот гад!
«Может, зря я его пустила?» - подумала Алиса. Вслух сказала:
- В кухню проходите.
Пока Алиса готовила кофе, гость молча наблюдал за ней. Странно, но дискомфорта Алиса не ощущала. Зашел старый приятель, сидит, отдыхает. За окном шелестит дождь. Прямо идиллия…
- С тобой спокойно… - обронил Ноэль.
Девушка хотела что-то съязвить по поводу «тобой», но промолчала, поставила перед ним чашку с дымящимся напитком и сахарницу. Он кивнул в знак благодарности и вдруг… снял очки.
- Стойте! Что вы делаете? – воскликнула Алиса. Хотя еще недавно она сама его попросила показать лицо, теперь после их странного танца, она почему-то испугалась.
Не поднимая глаз от стола, он тихо и насмешливо сказал:
- Алиса, неужели вы всерьез верите, что этот кусочек пластмассы убережет вас от воздействия моих особых способностей, если таковые у меня имеются? – с этими словами он поднял на нее взгляд.
Нет, смотреть ему в глаза решительно невозможно! Голова начинает кружиться, мир плывет в каком-то ярком водовороте. Ну, погоди, дьявол-искуситель! Тебе меня не достать. Она посчитала до десяти, взяла свою чашку и села напротив незваного гостя.
- Способность защитных зрительных экранов сильно преувеличена, - негромко пояснил Ноэль, снова опустив взгляд и помешивая в своей чашке. – Прием и передача сигнала происходит не столько путем зрительного контакта, сколько путем приема мозговых импульсов. Так что эти экраны не так уж и надежно вас от меня защищают.
- Тогда зачем этот маскарад?
- Людям спокойнее думать, что если они на меня нацепят эту маску, то я стану безопасен, - пожал плечами Сатор. – Когда разрабатывались протоколы сосуществования, кто-то решил, что так будет лучше. На самом деле, конечно, экраны помогают, все зависит от способностей конкретного эмитента и рецепиента сигнала. Если говорить откровенно, то от меня они не спасают. Герберт об этом знает. А вот ребята из ДКЗТ – нет. Видите, я сообщил вам очень важную информацию, - он снова посмотрел Алисе в глаза.
Она не могла отвести взгляд. Возникло ощущение, что она погружается в зеленоватую глубину, что его взгляд увлекает за собой, околдовывает. По спине прокатилась жаркая волна. Такой же огненный клубок свернулся в низу живота. Голова стала тяжелой, сердце вдруг ускорило свой бег.
- Жаль, что ваш кофе без гущи, - едва слышно сказал Сатор. – Могли бы погадать на наше будущее.
- С чего вы взяли, что у нас общее будущее? – спросила Алиса. Голос слушался плохо.
- Почему-то мне так кажется. И отец Павел на это намекал. А вам эта идея не нравится?
- Вы меня эээ… обрабатываете?
- Нет. Просто смотрю. Разговариваю.
- Тогда почему у меня голова кружится и сердце колотится? - с откровенной наивностью задала вопрос Алиса, не догадываясь, что от этих слов его собственное сердце чуть не выскочило из груди.
- У меня тоже, - очень серьезно ответил Ноэль. – Так вам нравится идея общего будущего?
- Не понимаю, о чем вы, - она чувствовала, что уши уже горят. Дышать становилось тяжело. Что за игру он затеял?
- Неправда, Алиса, понимаете, - он с трудом удерживался от того, чтобы вскочить и сжать ее в объятиях. Идя сюда, Ноэль хотел всего лишь поболтать, поговорить о вечеринке. Но увидев девушку, оставшись с ней наедине, вдруг начал терять голову и самообладание. – Но если вам неприятен этот разговор и мой визит, скажите, я уйду.
Алиса прикусила губу. Господи, чего он от нее требует? Интуитивно девушка почувствовала, что вопрос не так прост, как может показаться, и от ее ответа сейчас зависит ее и его дальнейшая судьба. Но она и подумать не могла, что от ее ответа зависит судьба многих людей и, возможно, всего Зеленограда. Она не хотела, чтобы Ноэль уходил, но боялась сказать: «останьтесь». К чему это может привести? Алиса нервно вертела в руках свою чашку, и молчала. Ноэль вздохнул, обронил с грустью:
- Я понял.
Он поднялся, намереваясь уйти.
- Нет! – воскликнула Алиса. – Я… не знаю. Ваш визит… ну это неожиданно. Но мне интересно. Я бы хотела задать кое-какие вопросы. Для курсовой. Если вы не спешите, то… останьтесь, советник.
Он постарался скрыть вздох облегчения. Уселся на место. Улыбаясь, сказал:
- Задавайте ваши курсовые вопросы. Но записывать на видео нельзя.
Алиса разочарованно хмыкнула:
- Ну почему?
- Потому что я, как вы справедливо заметили, советник. В своей курсовой вы обязаны обозвать меня гражданин Н. Я не шучу. Обещаете?
- Да. Хотите еще кофе?
- Знаете, открою вам страшную тайну: ненавижу эту горькую гадость.
- Так вы же напросились на кофе? – удивилась Алиса.
- Ничего более оригинального не смог придумать. А вообще я предпочитаю зеленый чай с медом.
- Ой… - расстроилась Алиса. – Зеленый, кажется, есть, а вот мед вряд ли. А! Есть шоколадные конфеты, если Левка не слопал.
Она вскочила. Открыла настенный шкафчик, вытащила коробку, заглянула:
- Не слопал, - она обернулась, - Ай!
Ноэль стоял у нее за спиной, почти вплотную. Взял у нее из рук коробку, поставил назад в шкафчик, процедил сквозь зубы:
- Слабак ваш Левка, не справился за ночь с коробкой конфет. Видно, занят был сильно.
- Почему – за ночь? - Не поняла Алиса.
- Ну вы же его всю ночь после танцев утешали, просили прощения, что танцевали со мной, - ответил Ноэль холодно.
- Как вы смеете! Это… вообще не ваше дело! – она задохнулась от возмущения. – Что вы себе позволяете!
- Я ревную. У меня челюсти от ревности свело. От одной мысли, что он был тут с вами и вы…
- А ну отойди! – Алиса уперлась ему ладошками в грудь. – Отелло нашелся! Сколько захочу, столько и буду утешать!
- Покажи, как! – он сжал ее плечи, потянул девушку к себе.
- Обойдешься!
- Я сам узнаю!
«Представь, что ты под непрозрачным, непробиваемым колпаком…» - всплыла в голове фраза из далекого прошлого. Мысленный колпак накрыл ее с головой. Сатор ахнул, отпустил ее:
- Надо же! Молодец!
- Ты… вы о чем? – она немного заикалась.
- О реакции на попытку проникновения. Ты поставила защиту, причем почти мгновенно.
- Какую еще защиту? - Сердце Алисы бешено колотилось. Происходило нечто, чему она не могла дать нормального объяснения. Ревность… Попытка проникновения… Защита… Что это значит?
- Интересно, - продолжал Ноэль, - а насколько прочна твоя защита? Ты сможешь ее держать? И почему ты умеешь ставить щит?
- Что значит – держать?
- Держать удар. Вот такой…
Зрачки его глаз мгновенно расширились. Тошнота подкатилась к горлу Алисы. Она покачнулась. Внезапно будто что-то ударило ее в грудь. Стало темно.
Очнулась Алиса на полу. Ноэль стоял перед ней на коленях, похлопывая по щекам:
- Девочка, очнись… Я не хотел, да очнись же, Алиса… Прости меня…
Его рубашка была в темных пятнах. Падая, Алиса сбила со стола свою чашку. Брызги кофе попали на парня.
- Ты гад… - прошептала она, с трудом ворочая языком.
Сатор поднял ее на руки, понес в гостиную.
- Пусти. Я буду кричать.
- Сейчас. Сейчас, - кажется, «гад» испугался не на шутку.
Он сбегал в кухню, принес воды:
- Попей. Давай, давай, так надо. Сердечного у тебя, конечно, нет? Корвалола какого-нибудь?
Алиса судорожно сделала несколько глотков. Отдышавшись, рявкнула:
- Убирайся отсюда! А то тебе самому сердечное понадобится!
Он не слушал.
- Тут должна быть аптечка, в каждом домике есть. Вот она!
Сатор что-то достал, подошел к Алисе, приложил к плечу голубую капсулу, раздался щелчок.
- Что ты мне вколол? – просипела Алиса. Ее трясло.
- Кардионорм. Сейчас станет лучше.
Ноэль сел на пол рядом с диваном, осторожно взял девушка за руку. Алиса дернулась, но освободиться не смогла.
- Ш-ш-ш, успокойся. Извини меня, девочка. Я идиот, зачем-то захотел тебя проверить, не рассчитал силу удара. Это все ревность. От одной мысли, что ты можешь быть с кем-то… Тебе надо поспать, и все пройдет. Ты крепкая.
Он держал ее за руку осторожно, ладонь была горячей, будто бы у парня жар.
- Значит так, - голос Алисы звучал хоть и слабо, но ровно. – Встал и пшел вон. Увижу возле своего дома еще раз, мало не покажется. Понял?
Он улыбнулся, будто и не слышал ее угроз.
- Звучишь вполне бодро. Обошлось. Я больше не буду… экспериментировать. Прости, пожалуйста.
Ноэль прижался губами к ее руке в том месте, где бился пульс. То ли целовал, то ли считал удары. Скорее всего, и то и другое. Постепенно девушка перестала дрожать, дыхание выровнялось. Ноэль отпустил руку, смотрел на Алису с нежностью и отчаянием.
- Я очень испугался. Какой же я идиот!
- Вот приедет Ландас, я ему все про тебя расскажу! – пробурчала Алиса. Но злость ее ушла. Будто бы Ноэль просто выпил из нее негатив через вену, которую целовал.
- Расскажи. Это тянет на срок до трех лет в изоляторе.
- То есть? – Алиса села.
- Неспровоцированная попытка грубого воздействия. Статья 15 специального приложения к уголовному кодексу, часть вторая.
- Ты серьезно?
- Конечно. Ты сейчас должна вызвать инспектора ДКЗТ и подать жалобу на попытку воздействия. Они приедут через двадцать минут – тут недалеко. Сделают тебе кардиограмму, просканируют сосуды головного мозга, сделают скан энергетической активности. Эти показатели дают основание для задержания меня до выяснения. Если я признаюсь, меня посадят. А я признаюсь.
Отпустил руку Алисы, поднялся на ноги.
- А если я этого не сделаю? – Алиса была в полной растерянности.
Он смотрел на девушку с высоты своего роста, будто взвешивал «за» и «против». Снова сел на пол рядом с диваном, взял ее руку, легонько сжал, переплел их пальцы. Алиса опять почувствовала тот горячий клубок, который будил в ней неизвестные ей доселе желания.
- Строго говоря, ты обязана это сделать. Это оговаривается в том же спецприложении. О любых незаконных действиях телепатов необходимо сразу же докладывать в ДКЗТ. Неужели вам этого не говорили, отправляя сюда? Ландас сильно рискует, покрывая, например, мои путешествия за периметр. Но он правильный мужик, наш человек, - он с улыбкой рассматривал Алису. – Румянец появился. Все обошлось. Ты даже не представляешь, какой опасности подверглась. Но зато я теперь могу предположить, что твой колодец, примерно, пятого уровня. Это очень неплохо. И очень интересно, откуда он у тебя. Пашка был прав.
- Вот это вот я сейчас не поняла ни одного слова, - пробормотала Алиса. – Но поняла, что ты зачем-то дал мне по мозгам. Это так выглядит ваше «спасибо за кофе»?
- Прости.
Ноэль достал из кошелька у пояса коммуникатор, протянул Алисе:
- Звони в отделение ДКЗТ. Номер знаешь? 10-12 решетка.
- Иди к черту. Я не буду тебя закладывать, хоть ты и вел себя как последний мерзавец.
Сатор коснулся губами кончиков ее пальцев – он опять взял ее руку, и не выпускал. И Алиса не пыталась освободиться – ей было приятны его прикосновения.
- Спасибо, девочка. Но я все равно должен быть наказан за нарушение протокола. У нас есть своя комиссия контроля допустимого воздействия. Мне придется самому написать рапорт. Мы обязаны контролировать себя в любых условиях и не допускать воздействия, если оно не спровоцировано или не вызвано чрезвычайными обстоятельствами, сопряженными с опасностью для жизни других людей.
- И что с тобой сделают?
- Не знаю. Там много вариантов. Но ни одного опасного для жизни. В нашем кодексе нет смертной казни. Нас слишком мало.
Он смотрел на девушку с нежностью и грустью. Алисе вдруг остро захотелось прикоснуться к его волосам, запустить в них пальцы. Эти волнистые светлые лохмы должны быть мягкими на ощупь…
- Ты такая красивая, - прошептал Сатор, - у тебя такой чувственный рот. Черт, у меня точно, крыша поехала. Надо бежать отсюда подальше, пока не случилось беды.
- Беды? Почему беды? – не поняла Алиса. Она устала бороться со своим желанием, и несмело провела кончиками пальцев свободной руки по его волосам. Они действительно, оказались мягкими на ощупь.
Ноэль на секунду прикрыл глаза, чтобы полнее испытать наслаждение от ее прикосновений, затем отстранился:
- Не надо так делать.
Она отдернула руку, покраснела:
- Извините, господин Сатор. Я не хотела быть фамильярной.
- Черт возьми! – он вскочил на ноги – подальше от хрупкого создания, которое он хотел так, как никого и никогда в жизни. Сила воли могла изменить ему в любую минуту. – Ты забыла, кто я?
- Нет, конечно, - с обидой в голосе ответила Алиса, поднимаясь с дивана, - вы – начальник отдела внешних…
Она вдруг покачнулась, и Ноэлю пришлось подхватить девушку и прижать к себе. Теперь ее сердце билось у его груди.
- Причем тут начальник? Я – мутант, нелюдь, ко мне нельзя даже приближаться!
- Тогда зачем ты позвал меня на танец? Зачем пришел сегодня?
Ноэль отпустил Алису, даже слегка оттолкнул. Прошелся по комнате, постоял у ее письменного стола, коснулся ноутбука, пробежал взглядом засветившуюся страницу.
- Интересно… О, какие мы вещи читаем… Готовимся к борьбе с мутантами? Ну-ну. Герберт просил меня не приближаться к тебе. Я честно боролся с собой эти дни. Ты правильно поняла: я пришел за тобой. Но ты должна знать…
В это мгновение зазвонил его коммуникатор. Ноэль посмотрел на экран, ответил:
- Слушаю, командор.
- Где тебя носит? – в голосе Ореста Сатора звучала ледяная ярость.
- Я в Белом ключе, нужно было повидать агента.
- Ты нужен здесь. И как можно скорее.
- Что случилось?
- Тут у меня капитан Ефремов и большая опергруппа. У нас та же ситуация, что в апреле со школьным автобусом. К счастью, все обошлось, но …
- Но Ефремов жаждет моей зеленой крови, - Ноэль произнес эти слова без тени намека на шутку.
- Ммм… Не только он. Журналисты уже в курсе.
- Понял. Еду.
Он дал отбой.
- Что-то случилось? – спросила обеспокоенно Алиса.
- Да. Извини, надо убегать, - он улыбнулся Алисе: - Какой у тебя испуганный видок! Вот такая у меня работа. Послушай, Алиса, помоги мне выйти из станции. Я же сюда пробрался тайком. Возвращаться тем же путем – долго. Я спешу. У нас в Зеленограде проблемы. Пройдем вместе через поселок. Если кого встретим – надо сказать, что я твой гость. Через ворота не пойду, охрана не пропустит, но есть боковая калитка, там только автоматика, я умею ее отключать. Но знай – у тебя потом будут неприятности. Как минимум, Берт обругает. Разумеется, если узнает, что я здесь был.
- Пойдем. Похоже, с тобой мне по жизни обеспечены неприятности, - буркнула Алиса.
- «С тобой» и «по жизни» - звучит многообещающе…
- Кажется, кто-то только что спешил?
- Не бурчи, детка. Я спешу. Но как приятно думать о возможном продолжении нашей беседы.
- Я тебе не детка! – рассердилась Алиса. Они быстро шли через поселок. Причем, вел Ноэль, он четко знал, на какую аллею надо свернуть, чтобы избежать встреч с персоналом, и как можно дольше находиться в «слепой зоне» камер наблюдения. Очевидно, территорию станции он знал как свою спальню.
- А кто же? Ты еще памперсы пачкала, а я уже…
- Разбирал утюги!
- Почему утюги?
- Потому что компьютеры тебе не доверяли. В силу слабости интеллекта.
- Злючка-кусючка.
- От такого слышу. Однако, ты хорошо ориентируешься, - заметила Алиса.
- Я здесь вырос. Часто бывал у Берта в гостях.
- А со мной ты никогда не встречался? Я же тоже была в гостях у деда. Мы приехали с мамой, папой и Рэмом. Это мой младший брат. Кажется, даже в Зеленоград ездили. Я помню каких-то врачей, больницу. Мама заболела. Мы уехали, а она осталась. И умерла.
Ноэль внезапно остановился.
- Сколько лет тебе было?
- Восемь.
- А… Нет, не встречался.

Сатор пошел вперед. Кажется, сейчас он поймет то, что его беспокоит с первого мгновения, как он увидел Алису. Они уже встречались. Правда, Ноэлю не занимался визитом гостей Ландаса, у него как раз горели зачеты, но где-то в глубинах сознания сохранился отпечаток… Тогда, прикоснувшись к ребенку, он считал ее энергослед. След ребенка и взрослого отличаются, вот почему он сразу не понял, кто перед ним.
Он помнил тот день двенадцать лет назад, когда группу из двух телепатов и медика Зеленограда отправили встречать гостей с пятой станции.
Ноэль уже жил отдельно от отца, снимая комнату на окраине. Он работал в администрации в отделе по связям с общественностью, учился одновременно в двух вузах, тренировал младшую школьную группу телепатов и сам участвовал в тренировках старшей группы, из которой потом сам же создал отряд «Крест».
Под вечер Орест внезапно собрал у себя самых доверенных работников ОСО. Сатор-младший и Имре Гайдош, разумеется, присутствовали.
- На пятой станции ЧП, - хмуро сказал Орест. – К ним приехала семья, близкие друзья директора. Муж, жена и двое детей, восемь и три года. У женщины странные симптомы, поэтому они здесь.
- Активная форма Z вне Зоны? – главврач клиники не скрывал ужаса.
- Это не активная форма, но… Мне так объяснили: у нее имелись единичные капсулы, подавляемые мощным иммунитетом. Поскольку не было оснований для тщательной проверки, то этот факт оставался неизвестным. Если у нее и был уровень, то порядка тысячных, а такой уровень в обычной поликлинике не выявляется. После вторых родов, вернее, после того, как она перестала кормить ребенка, количество антител начало падать. У человека, который не имеет отношения к зоне и мысли не возникнет провериться на наличие Z. В какой-то момент, случайно, женщина пожаловалась Ландасу, другу семьи, на непонятные и постоянные недомогания… - Орест помолчал. – Теперь они здесь. Это близкие люди. Герберт просит провести обследование. Секретно. Он не может сдать их ДКЗТ. Только в случае… Но думаю, и тогда не сдаст.
- Это преступление, - сказал Ноэль. – Не только по уголовному кодексу, но и по нашему кодексу. Z-носитель должен быть немедленно изолирован. Независимо от возраста и родственных связей.
- Вот мы и изолируем их на время проверки. Заберем в наш изолятор. Проведем обследование. А потом будем решать. Называю условно это дело «спасение друга». Участвуют только добровольцы. Остальных прошу просто молчать.
- Командор, - вирусолог клиники откашлялся, - я с вами. Вы же знаете, что такое застенки ДКЗТ. Оттуда не выйдет никто, ни дети, ни взрослые.
- Когда едем? Завтра днем? – спросил Ноэль.
- Днем? – удивился Орест.
- Разумеется. Ночной визит может вызвать подозрения. А днем люди могут просто в гости приехать, - Сатор-младший поднялся. – Доктор МАрчук, - обратился он к вирусологу, - выделите нам двух санитаров, ммм… нет, одного достаточно. Мы возьмем микроавтобус. Встретим Ландаса и его гостей на пропускном пункте, привезем в Зеленоград. Сделаем все нужные пробы и отвезем назад.
- А если они уже активны?
- Пусть Герберт обеспечит им изоляцию на время обработки проб. У нас их оставлять нельзя – опять-таки, ДКЗТ может всех попалить.
- Ты берешь на себя операцию? – удивился Орест.
- А что, есть возражения? Имре, как всегда, со мной. Этого достаточно.
- Я предполагал поручить дело более опытному защитнику. Калинину, например, - командор кивнул на начальника отдела охраны Зеленограда. Тот невольно поднялся.
Ноэль секунду смотрел на посмурневшего Дмитрия Калинина.
- Нет. Дмитрий слабый телепат, и у него семья. Если гости и, правда, больны – это риск. А нам с Имре терять нечего. Поэтому дискуссия неуместна.
Калинин вздохнул с облегчением. Это не осталось незамеченным. Ноэль покачал головой:
- Командор, я предлагаю отстранить Дмитрия Федоровича от занимаемой должности.
- За что? – вскинулся Калинин.
- Эта работа – риск. Ежедневный и постоянный. Вы боитесь за свою жизнь. Вам тут не место. Я не осуждаю, я констатирую факт. Вашу должность займу я. После операции.
- Слушай, ты, сопляк!
- Если вы боитесь потерять свою немалую зарплату, пусть совет рассмотрит возможность сохранить вам ее на новом месте работы.
Орест Сатор смотрел на своего двадцатилетнего сына с изумлением, осознавая, что именно в эту минуту родился новый начальник службы безопасности Зеленограда, который будет стоять на страже интересов общины долгие годы.
Они встретили внедорожник с гостями на въезде в Закрытую зону. Орест вышел из машины, навстречу ему из своего авто вышел Герберт. Друзья обнялись.
- Мне страшно, Орест, - сказал тихо Берт. – У меня нет никого ближе и роднее.
- Надо надеяться.
- Молиться?
- Молись, если веришь.
- Я верю только в науку, Орест. Мы уже провели обследование. У меня безумная надежда: мы ошиблись. Покажи мне, что мы ошиблись.
- Через километр остановимся. Пусть они выйдут поздороваться, - сказал Сатор-старший. – С нами Имре Гайдош. Он целитель и сразу скажет, есть вероятность активизации Z или нет. Крепись, Берт.
Через километр кортеж остановился. Ноэль издалека наблюдал, как из внедорожника выбрался молодой мужчина, повернувшись, взял на руки кудрявого маленького мальчика. Затем появилась девочка в шортиках и маечке. С переднего сидения вышла молодая женщина. Последним со стороны водителя вышел Ландас, который сам вел машину.
Имре поздоровался с мужчиной, погладил по голове мальчика, протянул раскрытую ладонь девочке:
- Дай пять.
Девчонка насмешливо хмыкнула, хлопнула его по ладони, Гайдош успел сжать кулак:
- Попалась, которая кусалась.
- Я не кусалась, а ты хитрый.
- Ну, если не кусалась, то отпускаю.
Имре выпрямился, протянул раскрытую ладонь женщине:
- Дайте руку, Елена.
- Зачем? – неприветливо спросила женщина.
- Леночка, господин Гайдош - целитель.
- Он меня вылечит? Поставит диагноз?
- Он определит наличие Z-активности, - вмешался Ноэль. – Остальное сделают в нашей клинике.
Елена несмело положила дрожащую ладонь в руку Имре. Тот бесконечную минуту сжимал ее, потом отпустил. Сказал глухо:
- Вам лучше пересесть в санитарную машину.
Женщина побелела, обернулась к детям и мужу:
- Я могу их обнять?
- Не надо, - едва слышно ответил Имре. – Я не утверждаю, что есть активность, но воспалительные процессы имеют место. Лучше перестраховаться.

Ноэль остановился у густых зарослей в дальнем конце территории станции.
- Вот. Калитка прячется в этой чаще. Пока, детка. Мы скоро увидимся.
Он притянул Алису к себе, наклонился. Девушка закрыла глаза, ожидая поцелуя, но он только чмокнул ее в кончик носа. Увидев ее разочарование, засмеялся.
- Я спешу, понимаешь?
- Спеши. Деловой… жуть.
- Увы, деловой. Знаешь… Не говори Берту, что я приходил. Он расстроится. Разозлится на меня и на тебя.
Ноэль растворился в кустах, а Алиса побрела к себе в домик, снова и снова прокручивая в голове произошедшее за день. Начался дождь. Пока она добралась до домика – промокла насквозь.
«Как Ноэль? Тоже, наверное, промок. Пока доберется до своего Зеленограда»…

***
Беда, о которой напомнил Ноэлю командор, пришла в Зеленоград в начале апреля. Утром 17-го несколько неизвестных остановили автобус, который вез учеников среднего цикла на экскурсию. Выбрали трех самых красивых и старших девочек и увезли с собой. Водителю дали по голове, учительницу связали. Детей запугали. Некоторым понадобилась помощь психологов и психиатров. У одной из учительниц случился сердечный приступ.
Самого Сатора в этот день в городе не было. Он еще накануне укатил в столицу: встречаться с агентами, внешними программистами, лояльно настроенными к Зеленограду журналистами. Во время таких вылазок он, как правило, отключал коммуникатор. О произошедшем услышал случайно. Просто шел мимо магазина радиотоваров, витрина которого была уставлена дюжиной телевизоров разного формата. И на всех экранах комментатор, сверкая глазами, рассказывал о жестоком и циничном нападении. Возмущался бездействием полиции и властей, оставляющим этот зеленый террор безнаказанным. Толпа зевак, собравшаяся у витрины, горячо поддержала телевизионщика. Сатор внимательно слушал комментатора и не сразу заметил, что шум вокруг него стих и образовалось пустое пространство.
- Что, урод, интересно? – спросил какой-то мужик.
Ноэль оглянулся. Ругнул себя за то, что опрометчиво проявил гражданскую сознательность и остался в очках и перчатках. «Сейчас попытаются набить мне морду, - подумал уныло. – Придется применить силу. Кулаками не справлюсь, - их слишком много». Он поднял руки в примирительном жесте:
- Я вас не трогаю…
- Так вот мы тебя сейчас тронем! – завизжала толстая тетка. – Оторвем тебе твои зеленые яйца! Бей его, мужики, что стоите? Боитесь! А вот я сейчас проверю, какой из тебя колдун!
Толпа загудела, угрожающе приблизилась. Возглавляла их та же тетка. С неожиданным для ее габаритов проворством подскочила к Ноэлю, пнула его в грудь и отскочила. Сатор сильно покачнулся, но устоял на ногах.
- Не боитесь заразиться? – лениво обронил он. – Я же могу быть заразным.
- Ах, так он еще и заразу сеет! – заорали в толпе, но тут вмешался свисток полицейского, остановил назревающую драку.
- Что тут происходит?
- Вот, господин полицейский, террорист. Ходит тут и сеет заразу. Он сам признался, что пришел нас заразить смертельным вирусом. Вызывайте «санитарку», в изолятор его.
Полицейский повернулся к Ноэлю:
- Документы.
Сатор молча протянул стражу закона пластиковое удостоверение личности и пропуск. Незаметно щелкнул кнопочкой на кольце, снимая блокирующий импульс.
- Фальшивые, конечно, - заржала буйная тетка.
- Проверим. Пройдите в машину, - он кивнул на припаркованный патрульный автомобиль.
Ноэль последовал за стражем порядка без единого слова. В такой ситуации любое сопротивление бессмысленно, кроме самого радикального. А это не метод. Изолятор обеспечен.
Сержант просканировал его документы, извинившись, приложил сканнер к плечу, считывая код чипа.
- Все в порядке, - вернул Ноэлю документы. – Извините, советник, вынужденные меры предосторожности. Вы бы не бродили вот так в одиночку по городу. Народ возмущен беспределом, творящимся в районе Зеленограда. В регионе усилили патрулирование. Вы же слышали, что там у вас случилось сегодня?
- Я слышал, что случилось сегодня, - сухо ответил ему Сатор. – Но почему – у нас?
- Так это же мутанты… Извините… телепаты, - сержант вдруг сбился со своего назидательного тона.
- Это доказано?
- Эээ нет вроде. Но все подозрения…
- Подозрения – не доказательство вины. Я могу идти?
- Да. Но может вас подвезти куда-нибудь? Я должен обеспечить вашу безопасность, господин Сатор.
Ноэль посмотрел в окно. Толпа не спешила расходиться, явно ожидая продолжения.
- Они вас побьют, - грустно констатировал сержант. – А мне драка с телепатом на моем участке ни к чему.
- Отвезите меня на южный транспортный терминал. Я оставил свою машину на стоянке. Спасибо, сержант.

Ноэль включил коммуникатор. И тот сразу же зазвонил.
- Слушаю, Командор, - ответил Сатор, краем глаза наблюдая, как напрягся сержант.
- Советник, где вы находитесь в то время, как у нас ЧП? – Орест был холоден.
- Я в курсе происшествия в Заречье. А причем тут мы?
- Дети уверяют, что нападающие говорили между собой нечто вроде: «везем их в Зеленоград» и «шефу понравятся телочки». И еще – на тех, кто отбирал девочек, были темные очки и перчатки. Они двинулись по грунтовке в нашу сторону.
- Бред. Зачем надевать очки, если нужно воздействие?
- Это ты Ефремову объясни. Они приехали с ордером на прочесывание города. У них собаки-ищейки. И какие-то схемы возможного нахождения преступников и похищенных. Мне их не показали.
- По-моему, это шоу и провокация. Я еду. Но мне нужно часа полтора.
Ноэль набрал другой номер. Конечно, не лучший вариант – вести служебные переговоры при посторонних, но выхода нет, медлить нельзя.
– Имре? Полиция рядом? Тогда просто слушай. Задержи их. Нечего шастать по городу и пугать людей. Не знаю, придумай. Я свяжусь с Иво, он соберет всех следопытов и весь Крест, и поставит сетку. Если дети действительно у нас, и к этому, не дай бог, причастны наши люди – их надо найти раньше полиции и просканировать. А ты следи за Ефремовым, от него ни на шаг. Сделай скан. До связи. Я скоро буду. Нет, я не в Белом ключе, это для отвода глаз. Давай без лишних вопросов. – Он дал отбой и опять набрал номер: - Иво? А, ты в курсе. Ок. Бери всех следопытов, кто только есть на базе, и «крест». Ставь сетку. Ищи чужих. То есть детей. Если они там, велик шанс найти их достаточно быстро. Все. Я скоро буду.
Сержант слушал его, чуть приоткрыв рот. Сглотнул:
- Я-то думал, вы просто однофамилец. А вы и, правда, шеф безопасности Зеленограда.
- Угу. Правда. Гордитесь, сержант. Вы не дали мне морду набить. Я бы не стал сопротивляться при помощи своих сил. И остался бы Зеленоград без шефа безопасности, - Ноэль улыбнулся.
- Первый раз с мутантом дело имею, - пробормотал полицейский. – Нормальный мужик. Господин Сатор, я вы можете мне что-то такое показать… необычное. Никогда вживую не видел ваших фокусов.
- Как вас зовут?
- Петр.
- Петр, первое - это не фокусы. Второе – мы все нормальные мужики и бабы. Просто умеем что-то больше, чем остальные. И на нашу беду, можем заболеть. Нас не нужно бояться и не за что ненавидеть. Не слушайте весь этот бред по телевизору.
Машина стояла у южного терминала. Ноэль снял перчатку, сделал сложное движение пальцами. Ручка двери щелкнула, и дверь стала открываться.
- Ух ты… - восторженно сказал сержант. Водитель только крякнул от восхищения. – Вот бы мне так!
- К этому умению прилагается вирус Z, дорогой Петр. В случае активизации – мучительная смерть в течение недели максимум. Спасибо за помощь.
С этими словами Сатор вышел из автомобиля.

Возле администрации Зеленограда живописно расположились кинологи с собаками, несколько полицейских, два служебных микроавтобуса. Неподалеку собрались зеваки, наблюдая за происходящим и недоумевая, чем вызван этот странный визит. Ноэль чертыхнулся про себя: никаких оснований для подобного шоу с собаками-ищейками он не видел.
В кабинете командора Зеленограда Ореста Сатора атмосфера была явно напряженной. Начальник райотдела собственной персоной с трудом сдерживался, чтобы не зарычать: ведь его заставили ждать! Сатор-старший наотрез отказался разрешить подразделению пройти по территории города. А согласно протокола сотрудничества, без санкции администрации многоплановые следственные мероприятия проводить нельзя. Илья Рыков и Имре Гайдош уже исчерпали запас вопросов капитану, чтобы успокоить его и отвлечь от желания немедленно мчаться ловить злодеев.
- Приветствую, - Ноэль кивнул всем присутствующим. – Капитан, сожалею, что пришлось ждать. Вам следовало бы предупредить меня о вашем визите, тогда…
- Вы издеваетесь, Сатор? – весьма нелюбезно прервал его Ефремов. – Предупредить, что кто-то нападет на детей, и я приеду ловить бандитов?
- Вы очень быстро определили, что искать их надо именно у нас. Мгновенно получили ордер на операцию. Какая оперативность! Блестяще!
- Не иронизируйте. Есть свидетели, что след ведет сюда. Надо спасти девочек от надругательства, а может быть и от гибели, поэтому медлить нельзя!
- Конкретные факты?
- Это тайна следствия. Уж извините, советник.
- Зеленоград имеет статус особой территории со своими органами правопорядка и правом расследовать преступления, совершенные на нашей территории.
- Но только не в этом случае. Это вы семейные разборки расследуйте и мелкие кражи. А террористические акты…
- А что, дело уже квалифицировано как теракт? Тогда почему приехали вы, а не люди из управления по борьбе с терроризмом?
- Нет, еще не квалифицировано. Но уже находится на контроле у ДКЗТ.
- Ага. С этого бы и начинали, - прошипел Ноэль. И добавил более миролюбиво: - Хорошо, давайте для начала вы представите мне ситуацию. Мы определим, откуда начинать поиски. Не станете же вы прочесывать подвал под администрацией? Я понимаю, что в воспаленном мозгу людей из Департамента коварство мутантов безбрежно, но вы же нормальный человек и грамотный юрист, капитан. Говорю это серьезно, не смотря на нашу взаимную нелюбовь. Идемте в мой кабинет, поговорим в узком кругу. Гайдош, Рыков, вы с нами. Вызовите Клаудию Фрост.
В кабинете начальника отдела по связям с общественностью половину одной из стен занимал огромный экран монитора. Ноэль развернул на нем карту Зеленоградского района с прилегающими территориями в радиусе 20 километров.
- Вот, - Ефремов взял пульт дистанционного управления картой, созданный специально для этой программы. Он поставил мерцающий значок курсора на точку на карте. Райцентр Заречье. Тут расположена районная школа среднего цикла. Большая часть детей проживает в интернате, разъезжаться по домам слишком хлопотно и дороговато для родителей. Здесь богачей нет. Школьный автобус развозит только тех, кто живет не далее, чем в получасе езды. Сегодня в семь утра автобус выехал из поселка по направлению к музею архитектуры и быта. Три с половиной часа дороги.
- Сколько человек?
- 25, двое взрослых и водитель. Дети - подростки - в возрасте тринадцати-четырнадцати лет.
- А почему их не повезли аэробусом? До станции всего-то пару километров. Через полчаса дети были бы в музее.
- Дорого. Родители предпочли автобус. Для детей это настоящее путешествие. Их остановили вот в этом месте, - он перевел курсор. - Поперек дороги стоял микроавтобус с затемненными стеклами. А из вот этой боковой дороги сразу же выехал внедорожник и заблокировал проезд обратно. Эта дорога ведет в Зеленоград.
- Угу. Но это еще ни о чем не говорит.
- Разумеется. Нападающих было шестеро. Все вооружены. Трое в масках, трое в очках и перчатках. Как одеваются по протоколу…
-… мутанты. Понятно. Теперь сразу послушайте мои комментарии, капитан. Если бы мне понадобилось кого-то загипнотизировать с целью похищения, я бы никогда не стал надевать вот это, - Ноэль постучал себя по очкам. – Вы прекрасно знаете, что состав материала, из которого изготовлены наши защитные экраны, значительно снижает силу импульса, а то и совсем блокирует его прохождение. Все зависит от силы передачи. Это первое. Второе – зачем демонстрировать всему миру, кто ты, если ты похититель? Они взяли на себя ответственность за похищение? Какая-нибудь организация взяла? Нет? Я так и думал. В таком случае преступник должен маскироваться, а не писать у себя на лбу «я похититель из Зоны». Логично? Я не прав? И третье. Это спланированная провокация против Зеленограда. И мерзавцы не пожалели детей. Вопрос, участвуете ли лично вы в ней осознанно или по приказу свыше, пусть останется на вашей совести.
- И вы обвиняете государственные структуры в этой провокации? – вскинулся капитан с возмущением.
- Нет. Пока нет. Но основные улики – очки и перчатки – это же просто смешно. И тем не менее, вы идете по этому следу. В тот же день вам дают санкцию на проведение операции с прочесыванием территории. Настоящих бандитов не собираются искать, неужели вам это не ясно, Ефремов?
Капитан переглянулся со своим помощником. Тот был хмур и зол. Отвернулся к окну. Парень, очевидно, понимал всю нелепость операции и даже спорил с шефом. Но приказ есть приказ, и он здесь, ловит бандитов-мутантов.
А тем временем, Имре Гайдош через свой коммуникатор, путем смс перенаправил группы следопытов в район предполагаемого проникновения похитителей в зону.
- Как внедорожник мог незаметно попасть в зону? Пройти через внешний периметр? Вот ближайший к месту преступления блок-пост. Там стоит ваша охрана, региональная. Есть записи камер?
- Был сбой электроподачи, записи повреждены.
- Вы шутите? У них должна быть двойная или даже тройная гарантия электропитания. У нас такая стоит. Минутку.
Со второго пульта Сатор связался в блок-постом на внутреннем периметре.
- День добрый, советник, - приветствовал его мужчина лет сорока форме с зелено-желтой эмблемой службы безопасности Зеленограда. – Охрана периметра, отряд номер три, стрший смены Алекс Грач.
- Кто проходил через блок-пост в течение последних суток?
- Мы заступили на вахту в восемь утра. По смене докладов о происшествиях не было. Все спокойно. У нас тут вообще движение небольшое.
- Меня интересуют три девочки лет четырнадцати, в сопровождении взрослых мужчин. Пешком, авто, ползком, на велосипедах… в любом виде.
- Нет, шеф, таких не было. Абсолютно точно. Могу предоставить все записи. Единственный транспорт за все утро – молоковоз.
- Камеры работали нормально?
- Так точно!
- Спасибо. Перешлите лично мне копии записей за последние сутки.
Ноэль повернулся к Ефремову:
- Вот такая картина.
- Преступники могли проникнуть, минуя пропускной пункт, - пробурчал капитан.
- Капитан… - Ноэль укоризненно покачал головой. – Перепрыгнуть на внедорожнике две сетки периметра высотой по три метра каждая? Хотя… - Сатор повернулся к экрану: - молоковоз досматривали?
- Нет. Зачем? Мы не досматриваем грузы, только документы смотрим. Груз досматривают на блок-постуна възде в пограничье. Этот молоковоз каждый день приезжает в девять утра. Везет товар в Зеленоград и Чуркино.
Сатор кивнул Рыкову:
- Займитесь молоковозом.
В это время зазвонил коммуникатор у Гайдоша. Имре ответил, и сразу попросил подождать.
- Ноэль, это Иво. Я выведу связь?
- Да, давайте.
На большом экране появилось лицо молодого человека. Яркие голубые глаза, казалось, светились на смуглом лице.
- Шеф, мы их нашли. Девочек. Они живы, но без сознания. Вернее, под гипнозом. В квадрате б-семнадцать есть заброшенная сторожка. Там наши старшеклассники устраивают ролевые игры на уроках истории. Похищенные там. Следопыты поставили зонтик. Но пока никого не обнаружили. Ситуация такая: на трех метрах перед сторожкой и внутри следов так много, что идет сплошное наложение. Через три метра за пределами сторожки следа нет. Очень грамотно смешан энергетический след. По крайней мере, один человек в этой банде знал, как это сделать.
Капитан вскочил с места:
- Вот! А вы мне тут распинаетесь…
- Погодите, Федор Борисович. Иво, продолжай и дай картинку.
- Шеф… это зрелище не из приятных.
Зрелище, действительно, заставило содрогнуться даже видавшего виды Ефремова. Девочки были обнажены, кисти рук привязаны к щиколоткам так, что ноги разведены в стороны, на бедрах засохшая кровь. Ноэль сжал кулаки, скрипнул зубами. С трудом взял себя в руки. Спросил сквозь зубы:
- Скорую вызвал?
- Да.
- Тщательно заснять все, и развяжи их… Господи…
- Сатор, надеюсь, теперь вы не станете противиться. Мы можем отправляться на поиски преступников?
- Можете. Но в этом нет смысла. Следа на земле нет, вы же слышали.
- Я все-таки займусь нормальным расследованием, а не этими вашими… фокусами. И я вызываю санитарный вертолет для перевозки пострадавших в город.
- Нет.
- Что – нет? – закипел Ефремов.
- Пострадавшие будут обследованы в нашей клинике и результаты запротоколированы. А потом забирайте их, куда хотите.
- Вы совсем рехнулись, Сатор?
- Может быть. Но здесь служба охраны подчиняется мне. Никакие вертолеты я не пущу. Вызывайте «Тайфун» и штурмуйте Зеленоград.
- Ноэль, не горячись, - остановил сына Орест. – Ты превышаешь свои полномочия. И провоцируешь власти на жесткие меры.
Ноэль в сердцах стукнул кулаком по столу. Сидел, уставившись взглядом в пространство. Интуиция подсказывала ему, что преступник еще в Зеленограде, и преступник, как ни трагично, действительно, из телепатов. Но это была лишь малая часть айсберга. Если отдать следствие в полное распоряжение райотдела, или, того хуже, ДКЗТ, правды не найти никогда. Но он не может зайти настолько далеко, чтобы выдворить следователя из Зеленограда. Завтра приедут уже за ним самим. Надо договариваться.
- Капитан, - миролюбиво сказал советник. - Я предлагаю компромиссный вариант. Пусть ваши люди отправляются на место преступления. И мы с ними. Осмотрим все. Пострадавших перевезем в нашу клинику – временно! На час-два, не больше. Вызывайте санитарный транспорт. Лучше из НИЦ, там специалисты нужного профиля. Ведь, скорее всего, потребуются пробы на вирус. Мы совместно берем нужные анализы, вы увозите пострадавших, куда хотите. Соглашайтесь, - голос Ноэля вдруг стал ласковым, вкрадчивым. И сразу же тон изменился на сухой деловой: - Годится?
Ефремов переглянулся с помощником, покладисто кивнул не споря:
- Хорошо. Сидорчук, вызывай медслужбу.
На выходе из кабинета Орест задержал сына:
- Ты что сделал? Я тебя в изолятор закрою лет на пять за превышение допустимого воздействия. Нет, за грубое нарушение протокола о…
- Закройте, командор, - перебил его Ноэль. - Но потом. Пусть это будет самое мое тяжкое преступление. Достало это ослиное упрямство.
В ходе расследования было установлено, что изнасилование совершил один человек – житель поселка Луговое, 42-х лет, добропорядочный семьянин, отец двух детей. Z-индекс 15, темп роста 7%, статус - неактивен. Вину свою не признал, говорил, что ничего не помнит. Какой-то человек утром постучал в их дверь, попросил подвезти в Зеленоград в аптеку. Потом – провал. Ни жена, ни дети никого не видели – еще спали. После длительных препирательств Ноэлю позволили провести сеанс гипноза. На третьем уровне проникновения специалисты Зеленограда наткнулись на блок. Но для суда факт того, что мужчина действовал под гипнозом, доказательством невиновности не является. Ему определили меру пресечения – содержание в изоляторе. Через неделю подследственный внезапно скончался от сердечного приступа.
Обследование потерпевших, проведенное через десять дней после нападения – время инкубационного периода - показало наличие вируса Z. Отец одной из девочек, придя к ней на свидание, задушил дочь и тут же, в ее комнате повесился сам. Вторую отправили в психиатрическое отделение изолятора. И только одна потерпевшая, кажется, справилась с ударом и приговором – Z-положительная. Теперь она ждала, чтобы врачи позволили ей выйти из клиники. Девочке предстояло жить в Зеленограде, в интернате.
Остальных нападавших все еще не нашли.

***
И вот теперь новое нападение. К счастью, обошлось без пострадавших. Но именно в эти минуты по Зеленограду рыщут оперативники с собаками, пугают жителей, ищут террористов и абсолютно уверены, что те прячутся где-то в Зеленограде. А по телевизору бьются в истерике комментаторы, рисуют картины невиданных возможных зверств, если мутанты будут на свободе, и им будет по-прежнему позволено выходить из города. Театр абсурда. Как развеять эти черные мифы, как найти настоящих преступников?

***
Группа контроля вернулась на следующий день к обеду. Сонной тишины поселка как не бывало. Суетились лаборанты, разгружая ящики с образцами для исследований, техники возбужденно обсуждали какой-то разрыв, зам по науке сердито требовал призвать к ответу некоего Титаренко за нарушение порядка поставок каких-то блоков и реактивов… Герберт выглядел уставшим, но довольным. Заметив Алису, директор кивнул ей, но при этом чуть нахмурился. Алиса поняла: деду не до нее. Наскоро пообедав, отправилась на прогулку к морю. Погода налаживалась, солнышко припекало. Может, позагорать? Она села на поваленное дерево у самой воды. Гладь моря уходила влево и вправо до самого горизонта. Где-то там, слева, начинался так называемый Мертвый лес, в нем стоял мертвый город и развороченный реактор. Лежали в руинах научно-исследовательские центры. И среди этих развалин жили люди. Потом они построили Зеленый город. Романы описывали мутантов как необразованных полудикарей, которые не знаю вилок и ножей, одеваются в лохмотья и живут в землянках. Такими же их изображали и в немногочисленных фильмах. А в периодике мелькали заметки: «В Зеленом городе открыли еще одну школу», «Больница Зеленого города получила новое оборудование»… «Жители Зеленограда приняли участие в выборах»… Они имели избирательное право и ограниченные права пользоваться мобильной связью, а доступ до мировой сети у них был строго регламентирован. Их держали в отведенной им резервации и не выпускали в «большой мир» без специального разрешения. То поколение, к которому принадлежала Алиса, выросло с сознанием, что подобное положение вещей – норма. Если ты мутант, то твое место за колючей проволокой, ибо ты опасен для окружающих.
И вот она столкнулась с ними лицом к лицу. С одним из них весьма близко. Нисколько не дикарь, а вполне даже аристократичный мужчина. Образованный. Обаятельный. И опасный. Он действительно может проникнуть в мысли, может заставить что-то делать. А если их соберется много, таких вот Саторов, и они объединят свои силы в один луч, как сказал этот тупица на посту охраны? Чем это грозит людям? Рабством? Нет, чушь какая-то.
От мыслей пухла голова. Кто даст ответы на эти вопросы? Профессор Строгов, ее научный руководитель? Он даст те ответы, которые нужны стоящим у власти. Иначе профессор не поднялся бы до тех научных вершин, до которых он поднялся. Это Алиса уже поняла. Тогда кто? Дед? Сам Сатор?
При воспоминании о вчерашнем госте волнующее тепло разлилось по телу, сердце забилось быстрей.
«А ведь он тебе нравится, Ткачева, - сказал внутренний голос. – Такого ты еще не испытывала. Вспомни, что снилось сегодня!»
«Заткнись, - приказала Алиса внутреннему голосу. – Конечно, он мне симпатичен, но просто глупо думать, что я влюбилась. Это так… увлечение. Обычный интерес к обаятельному мужику. И вообще, он для меня старый».
«А какие у него губы, - ехидно продолжал внутренний голос. – Наверное, он так целуется, что можно сознание потерять. Как в романах описывают».
«Вот чего мы делать не будем, так это целоваться, - возразила Алиса голосу. – С мутантами никаких близких отношений, это запрещено! Мне еще жить не надоело!»

Герберт принимал душ, очень громко и очень фальшиво распевая какую-то сложную арию. Маша слушала его, улыбаясь: почему люди так любят петь в душе? Особенно, если у них совершенно нет слуха.
Наконец, благоухающий и совершенно счастливый Берт появился на пороге гостиной:
- Что у нас на обед? Ты сказала, что принесла сюда. Или все же пойдем в столовую?
- Не хочу. Давай дома… - Маша смутилась. Она все еще стеснялась их отношений, стеснялась показать их на людях. А почему? Все уже давно знают.
- Так, - Герберт потер ладони. – Что мне приготовила любимая женщина? Мое любимое рагу?
Маша, медленно потягивая кофе, смотрела как Герберт ест. Так не хотелось ему портить настроение. Но придется.
- Берт… тут такое дело… только ты не спеши с выводами и действиями.
- Что случилось?
- Вчера после полудня на станции был Ноэль.
Герберт пожал плечами:
- Тебе показалось. Ему тут нечего делать. Ни меня, ни Тео не было. Да и охрана доложила, что посторонних на территории не зафиксировано.
- Можно подумать, Сатор не сумеет пройти мимо охраны, - пожала плечами Маша. – Мне не показалось, Берт. Конечно, мы все взрослые люди, но ты бы поговорил с Алисой еще раз. Пока дело не зашло слишком далеко.
- Ты хочешь сказать, что видела их вместе?
Маша кивнула.
- Вот гаденыш! Крестник, блин! Ну просил ведь его! Он же взрослый мужик, а она еще дурочка, ребенок! Ему баб мало в округе?!
- Его ведет природа, ему трудно бороться с собой. Аля должна понимать, что любые близкие контакты с вирус-позитивным человеком опасны для жизни. Ей надо показать статистику, фото умиравших от вируса. Может, это подействует, отпугнет ее.
- Природа… В тридцать с гаком лет пора научиться держать в узде свою природу! Знаешь, поговори ты с ней. Как подруга, как старшая сестра. Не думаю, что у них какие-то там отношения. Пару встреч и людях, и все. А я сейчас поеду в Зеленоград, натравлю на любимого крестника его батюшку. Напомню о кодексе: своих не трогать.
Он поднялся из-за стола.
- Не надо сегодня, - остановила Ландаса Мария. – Там опять ЧП. Нападение на автобус. На этот раз обычный рейсовый. Но тоже из Заречья. Правда, никого не похитили. В Зеленограде полиция, ищут террористов. Мне позвонила Рита из администрации. Ноэлю не до любовных похождений. Подожди пару дней.
- Опять нападение? Черт, это становится плохой традицией. Что говорит пресса? Что там произошло? Впрочем, я сам посмотрю новости.
- Лучше отдохни, - остановила его Маша. – Пресса говорит то же, что и раньше: выражает народный гнев. Нагнетает страсти. Лелеет ненависть к проклятым мутантам. Народ требует запретить извращенцам покидать закрытую зону и усилить ее изоляцию. Кому-то все это очень выгодно. Что-то назревает, Берт. Я на прошлой неделе с Ритой встречалась, секретаршей Ореста. Она рассказывала: им все чаще отказывают в выдаче пропусков. Ты же знаешь, прежде, чем прийти к нам, они сами отсылают запрос в ДКЗТ с обоснованием, и приходит отказ. Если раньше, кроме работников администрации со специальным разрешением, обычных людей иногда отпускали, то с некоторых пор – почти всем приходит отказ.
- Гм. То-то я заметил, что меньше стали обращаться. Все недосуг было спросить у Ореста, чем это вызвано.
- Теперь знаешь, чем. А еще нескольким абитуриентам отказали в приеме на очно-заочное обучение в университетах. Ну, то, котрое предполагает контакты, выезды на общие семинары… Не знаю, что еще… Только на онлайн принимают. Чтобы не было основания для выезда из Зоны. И эти практиканты с их отчетами на тему скрытой агрессии – к чему? Алиса – славная девочка, и коллеги ее такие же, уверена, но в целом ситуация неприятная.
- Мы уже на директорате об этом говорили, - ответил Герберт. Отодвинул тарелку, взял чашку с кофе, пересел в кресло, включил телевизор. Несколько минут смотрел какую-то дискуссию на тему угрозы нормальным людям со стороны мутантов. В сердцах отключил звук. – Знаешь, Маша, самое ужасное: большинство моих коллег согласны с этим бредом, - он кивнул на мелькающие на экране немые физиономии. – И это те, кто многие годы живет бок о бок с телепатами, регулярно бывает в Зоне, общается. Знает кодекс Зеленограда, их жесткие законы относительно обеспечения безопасности внешнего мира. И все же… Представляешь, что мне один заявил недавно: «Конечно, мы знаем Ноэля Сатора лично, он ведет себя адекватно. Но никто не может знать, что он думает на самом деле. Так как и не знаем, что в голове у любого телепата. Любой из них может плюнуть в колодец – и вода будет отравлена. И тогда эпидемию не остановить». Я потому и поддержал идею клуба молодежи «Феникс», чтобы молодые лучше узнали друг друга, понимали, что все мы – просто люди, и никто не собирается нападать на соседа. А вот Тео очень насторожено смотрит на перспективы клуба. Говорит: не вписывается его деятельность в общую тенденцию настроений властей. Вот эта истерия, - Берт снова кивнул на экран, - это позиция не только журналистов, но, как минимум, региональной власти и жителей, особенно пограничных с Зоной областей. Новое нападение… Плохо. Родителям зараженных девочек плевать на то, что преступник был под гипнозом. Это для телепатов он условно подсуден, и следует искать того, кто его вел. А уголовный кодекс такой нормы не содержит. Да и люди и правоохранительные органы и не верят в действия под гипнозом. Зато верят в объединенный импульс. Который никто еще не видел. Парадокс?
Герберт взял коммуникатор, набрал быстрый номер.
- Привет, Орест.
- Здорово, Берт. Как контроль? Все прошло нормально?
- Разумеется. Природа нас не подводит – очищается и возрождается. В отличие от людей. Я уже в курсе последних новостей.
- Угу, - кивнул Орест. – Слышишь, собаки лают? Гости уезжать собрались. Ничего и никого не нашли. Шоу, рассчитанное на идиотов и желтую прессу, а не следствие. Это даже детям понятно.
- Я могу чем-то помочь, друг?
- Как всегда, честным мнением о настроениях Зеленограда. Если можешь повлиять на директорат, будем благодарны.
- Непременно. Орест… мне бы хотелось поговорить с тобой и с Ноэлем. Конфиденциально. Э-э-э… это личное. Завтра с утра возможно? Понимаю, у вас куча дел, но откладывать не хотелось бы.
- Ноэль с утра уезжает. А давай вечером ко мне? Он уже вернется, вот и посидим в семейном кругу. Раз ты говоришь – личное. И Машу с Алисой бери с собой.
- Отличная мысль. До встречи.

Ночь опустилась на поселок, на станцию, на уснувший где-то за горизонтом, но не так уж и далеко, Зеленый город. Пищали в кустах комары, сладко пахли ночные цветы. Герберт Ландас сидел на веранде своего дома, смотрел на звезды и… ни о чем не думал. Это случалось с ним довольно часто в минуты отдыха: полная пустота в голове. Ни образов, ни воспоминаний, ни планов. Сознание словно зависало в безвременье, в своеобразном мысленном вакууме…
Внезапно поднялся ветер, звезды померкли. Видно, где-то в вышине их скрыли невидимые в темноте тучи. Ландас с трудом поднялся. Как-то слишком сильно последнее время он ощущает свой возраст… Болит спина, не гнутся колени. Когда он последний раз отдыхал? И не вспомнить. Наверное, лет пять никуда не уезжал больше, чем на три дня, да и то не на отдых, а по какому-нибудь делу. Вот, недавно за Алисой ездил…
При мысли о внучке Герберт еще больше сгорбился. Зачем он втягивает девочку в чужую войну?
Как всегда в минуты раздумий, Ландас достал большой блокнот для рисования, пучок заточенных карандашей, приготовил большую кружку чая, удобно устроился в старом кресле у окна. Карандаш забегал по листу. Появился узнаваемый пейзаж: море, сосны, небольшие коттеджи, фигурки людей. Вот идет девушка. Ее длинные волосы распущенны и ветер разметал светлые пряди… Она похожа на Алису и одновременно на другую женщину, которой давно уже нет, но тоска по которой никогда не покидает его сердце.

***
Женщина и девочка-подросток сидели обнявшись. Они были очень похожи: рыженькие, курносые, веснушчатые. Напротив сидел мужчина, пожилая женщина и два мальчика лет десяти-одиннадцати. У всех напряженные лица и заплаканные глаза, даже у мужчины. Кроме девочки – та, явно, не плакала. Ноэль подавил тоскливый вздох. Такого ему еще не приходилось делать: увозить в Зону ребенка и его мать. Причем не добровольно, а в силу сложившихся обстоятельств. Зараженная девочка отныне будет жить в Зеленограде. Ее мать добровольно решила переселиться с ней. Администрация сняла для них полдома, обязуясь его оплачивать пока девочка не достигнет совершеннолетия, нашла работу для матери в местном небольшом супермаркете.
Ноэль поздоровался за руку с отцом девочки, потрепал по голове мальчишек. Бабушка кивнула ему сухо, поджала губы. Отец же, напротив, сжал обтянутую перчаткой ладонь телепата абсолютно спокойно: привык и смирился с необходимостью контактов с «мутантами».
- Ну что, собрались? Готовы? – Сатор говорил мягко, ласково. Откровенно признаться, он слегка навеивал. Главное – чтобы не возникло лишних и ненужных эмоций, истерик, или еще чего похуже. На лице матери была написана явная готовность умереть. А ей и ее дочери, возможно, предстояла долгая и даже счастливая жизнь. Только на ограниченном жизненном пространстве. При соблюдении некоторых простых мер предосторожности мать вообще никогда не заразится, а уровень радиоактивного заражения местности давно уже некритичный, и совсем необязательно, что жизнь в зоне вызовет у здорового человека какие-то побочные болезни. Но это ему, рожденному в Зоне и не имевшему выбора, все кажется не таким уж страшным, а им каково? Обреченность – вот как они на это смотрят.
- Вещи уже в машине, - тусклым голосом ответила мать. – С друзьями попрощались, с мальчиками тоже.
- С вашими мальчиками вы сможете видеться в любое время. Ездить к ним в гости. И с мужем тоже, - подключилась к разговору психолог, которую взял с собой Ноэль. Она сопровождала его на каждую встречу с пострадавшей. – Более того, вам, как мы уже говорили, необязательно переселяться в Зеленоград навсегда. Ксюша может жить в нашем интернате. Ведь жила же она в интернате раньше?
- Раньше она жила с людьми, - отрезала мать. – И была здорова!
- Мама, может, хватит? – вдруг резко обрезала ее дочь. – Чего ты меня хоронишь? Сколько можно сопли жевать! Поехали. Пока, пацаны. Мой велик можете брать. Я все равно его вам хотела отдать. Мне мопед пора покупать.
Девочка поднялась, повернулась к выходу. Родители сидели неподвижно, раскрыв рты. Она оглянулась на пороге:
- Вы чего? Па, ты же с нами собирался? Эти шмотки кто-то должен таскать, не советник же! – она перевела взгляд на Ноэля. – Советник, снимите очки. Вы ведь их там не носите?
- Нет.
- И другие не носят? И не нападают друг на друга?
- Конечно, нет.
- Вот и не надо этого маскарада. Я теперь с вами, так и ведите себя со мной, как со своей.
- Я сниму в зоне. Здесь нельзя.
- Ксюша, доченька, ты не понимаешь, что делаешь, - запричитала мать.
- Мам. Не ной, а? Мне тошно до самых пяток. Меня какая-то козлина трахнула, всю жизнь сломала! Хоть бы я удовольствие получила, а то в отключке была! Только я вырасту и найду того, кто на самом деле это сделал! Кто был кукловодом. Вы так это называете? – Ноэль кивнул. - И Люську ему не прощу, и Зойку! Вы же мне поможете, советник?
- Обязательно, Ксюша. Ты мужественная девочка.
- Я уже не девочка… Пора ехать.

Ксения попросилась в машину к Сатору. Юлия, психолог, и медбрат, который их сопровождал, сели к родителям.
Ноэль вел машину сам. Искоса поглядывал на пассажирку. Плотно сжатые губы, сухие глаза. Бедный ребенок.
- Кто отвезет бабушку и братьев? – спросил он, чтобы как-то завязать разговор.
- Дядя Коля. Видели там такой полный дяденька ходил? Его развалюха на стоянке ждала.
- А… Видел.
- Мы вчера к Люське на могилу ходили. Ее сожгли, и прах матери не отдали. В изоляторе свое кладбище. А меня, если что, тоже не отдадут?
- Не надо думать об этом «если что», - негромко попросил ее Ноэль. – Все смертны, с вирусом или без. Самое трудное – это проверки каждые три месяца. Ответ приходит через два дня, если задерживается или если зовут на повтор – значит, что-то не так. Есть рост индекса. Осознавать этот страх начинаешь лет в десять-двенадцать. Годам к тринадцати привыкаешь, уже не трясутся ноги, и не ревешь по ночам. Если в течение года роста нет, или даже снижение индекса – такое тоже случается, особенно в период полового созревания, - проверки раз в полгода.
- А кто-нибудь выздоравливал?
- Нет.
- Все… от вируса… умирают?
- Нет, ну что за глупости. От старости тоже. И вообще – как в жизни, то машина сбила, то еще что. У кого серьезные мутации, те живут меньше.
- А вам было страшно?
- Конечно. Мне было лет девять или десять, когда я начал этот страх осознавать. Однажды приехали на обследование, и я в обморок грохнулся прямо в кабинете у врача, при виде шприца для забора крови. Где-то год состоял на учете у психолога, транквилизаторы глотал. И смирился. Но мне было легче, чем другим, меня с пяти лет забрали в группу к телепатам, и все мое внимание было занято тренировками. Ксеня, ты поймешь, что есть нечто, с чем смириться труднее, чем с вирусом. Это ошейник.
- Что? Я не поняла.
- Несвобода. Ты больше не сможешь просто сесть на поезд и уехать, куда хочешь. Никогда. Тебе нужно попросить разрешение у ДКЗТ. Знаешь уже, что это за контора?
- И вам нужно?
- И мне, и командору, и любому жителю Зеленоградского округа. При этом обосновать свое желание, и доказать, что у тебя нет преступных замыслов. И они будут решать: разрешить тебе или нет поехать к братьям или на похороны к бабушке, или на свадьбу к сестре. Так-то.
Ноэль протянул руку, пощупал ее левое плечо.
- Чип еще не ставили? Странно.
- Какой чип?
- Такой, какой стоит у каждого из нас. И у меня тоже. С индивидуальным кодом. И мы всегда на мушке.
- Вы шутите?
- Увы, нет.
- А почему вы это терпите? Почему не пошлете этот ДКЗТ на…
- Не ругайся. Лет семьдесят назад Зеленоград взбунтовался. Тогда мы жили за колючей проволокой, по которой шел ток. Не смертельный, но вырубал конкретно. По периметру стояли бронемашины, и круглосуточно дежурил спецназ. Бойцы в костюмах химзащиты ходили по нашим домам и отстреливали всех, у кого была активная, как им казалось, форма вируса. Действительно, существовал риск развития эпидемии. Естественно, телепаты оказывали сопротивление. В общем, запахло настоящей войной. Пришлось миру с нами договариваться. Так появилось Соглашение о доверии, специальное дополнение к криминальному кодексу, постановление о признании особого статуса Зеленограда как административной единицы с автономной системой самоуправления. И многое другое. Начали активные поиски вакцины. Ничего радикального пока не придумали, хотя эпидемию остановили. Но мир же должен как-то контролировать опасных мутантов, их перемещение? Вот так и появились чипы. Не очень давно, кстати. Мой отец помнит время, когда чипов не было.
Ноэль посмотрел на девочку. Та слушала, как завороженная. В ее глазах Сатор поймал знакомый восторженный блеск: отныне эта малышка его преданный помощник и соратник. Хотя он ничего не сделал и не сказал такого, чтобы завоевать ее измученное сердце. Улыбнувшись, он снял очки и спрятал в нагрудный карман. Подмигнул Ксене. Та тихонько ахнула.
- Ну что, я не страшный? Не похож на чудовище?
- Н…нет.
- Не надо бояться будущего, Ксеня. Сколько бы тебе не было отпущено. Мне почему-то кажется, много.
- Советник… я запомнила того человека. Который руководил бандитами. Вернее, его голос. И глаза. Он сам прошел по автобусу, каждую девочку брал за руку и смотрел очень близко. Как он выбрал именно нас?
- Он искал тех, у кого еще не было сексуальных контактов. Чтобы бить наверняка.
- Да ну… Из моих подруг почти никто еще и не спал с парнями.
- Значит, у него был богатый выбор. Но всех взять он не захотел. Не знаю, почему. Скорее всего, всем вам был послан импульс «забыть». Почему ты не забыла, трудно сказать. Среди людей есть такие, которых не берет никакой гипноз. Видно, ты из них. Ему не повезло. Но учти: никому ни слова. Ты свидетель.
- А свидетелей убирают.
- Совершенно верно. Ты же никому не говорила, что запомнила что-то?
- Нет. Только вам.
- Умница. Вот и Зеленоград.

***
Орест распахнул дверь:
- Проходите, проходите. Давненько мы не собирались в домашней обстановке. А что, Алисы нет?
- Она поехала к подруге на двенадцатую станцию. С ночевкой. Ничего, пусть развеется немного. А то сидит, пишет что-то заумное целыми днями.
- Жаль. Мне хотелось поближе с ней познакомиться. Ну проходите. Предлагаю не развлекаться чаем, а выпить чего-то покрепче. Тем более, что я предусмотрел ужин. Вот подождем Ноэля, и за стол.
- А где мой крестник задерживается? – напрягся Ландас. «Уж не обманул ли он всех, и не укатил на свидание к Алисе?» - мелькнула мысль.
Видно, Маша подумала о том же, нахмурилась, но тут же постаралась сделать веселое лицо.
- Твой крестник сегодня ездил за той девочкой, которая пострадала при нападении в апреле. Она с матерью переселяется в Зеленоград. Матери, строго говоря, не обязательно жить в зоне, но они с отцом настояли: ребенок несовершеннолетний и т.п.
- Бедный ребенок. Такая травма. У нее высокий индекс?
- Да нет, пока все совсем не страшно. Какие-то сотые. Но она должна быть под наблюдением и в изоляции от здоровых людей. Не в ДКЗТ же ее держать? Вот мы и забрали к себе. Обеспечили жильем. Выделили небольшую пенсию из бюджета. Как бы там ни было, но непосредственный виновник – из наших.
- Я не понимаю, - Маша нервно сжала руки: ей было очень трудно говорить на эту тему, - почему они не сделали просто укол, если хотели убить девочек?
- Так они не хотели их убить, - Ноэль, вошедший в комнату, слышал последнюю фразу. – Нужна шумиха, скандал. Жуткая картинка. Новости смотрели? Народ беснуется. Все хотят нашей зеленой крови. Причем, кажется, многие верят, что кровь, действительно, зеленая. Здравствуйте, дядя Берт. Привет, Машуня.
Он поцеловал Машу в щеку. По лицу его мелькнула тень, видно, хотел спросить что-то, но передумал.
- Мы тут пьем аперитив в ожидании тебя и ужина, - сказал Орест. – Где бар, ты знаешь.
- Угу. Что-то крепкое мне не помешает.
Герберт пристально наблюдал за молодым человеком. Ноэль был явно смущен. Он понял, что сегодняшний визит – не просто так, и ему еще предстоит отбиваться от крестного и, возможно, от собственного отца. Налил себе бокал вина, сел в кресло.
- Как бедная девочка? Не плачет? – голос Маши дрогнул от жалости.
- Ты знаешь – нет. Она уже свыклась с ситуацией.
- Ты помог? – с подозрением спросил Орест.
- Ни в коем случае. Дурман гипноза пройдет, боль и страх останутся. Ей надо взять себя в руки и начать жить с начала, так сказать, естественным путем. Поэтому мы с Лымарь с ней только беседовали. В основном, я. Кажется, Ксения справилась. А вот мать… Через неделю – дней десять надо отправить ее домой. Навсегда. Девочка будет жить в интернате.
- Почему? – удивилась Мария. – С мамой в трудной ситуации всегда лучше. Ее мама ведь не обвиняет дочь, помогает ей?
- Ее мама, - жестко ответил Ноэль, - уже мысленно похоронила и себя, и дочь. Видит в своем воспаленном воображении, как они умирают в страшных мучениях в ближайшее время. А человек, который морально готов заразиться – обязательно заболеет. Или свихнется. Или и то, и другое – такой вариант самый реальный. Более того, дамочка истово ненавидит все, связанное с мутантами, и это очень быстро приведет к конфликтам. Мне в Зеленограде подобные истории ни к чему. Хватает нападений и шоу с собаками.
- Да уж. Придется писать докладную в ДКЗТ, получить разрешение на отправку дамы домой, - вздохнул Орест. – Может, не будем ждать неделю? Кстати, а ты уладил свои дела с полицией? – спросил Сатор-старший. Пояснил гостям: - Господин советник службы безопасности ухитрился отсутствовать в Зеленограде оба раза, когда совершалось нападение. Полиции это показалось любопытным.
- Пошли они… - буркнул Ноэль. - Я половину своей жизни провожу не в Зеленограде, и что из того?
- Отберут у тебя пропуск.
- Пусть только попробуют. А, кроме того, отсутствие пропуска меня вряд ли остановит, да, дядя Берт? Вы же знаете…
- Знаю, - вздохнул Ландас. – Вот и на днях ты почтил нас визитом. Хотя ни меня, ни Тео, ни даже зама по науке на территории не было. И охрана почему-то доложила, что посторонние на станцию не проникали… Не просветишь?
Ноэль резко поднялся, снова налил себе вина, поправил какие-то фото на камине, сказал тихо:
- Так вот зачем собран семейный совет…
- Сын, я что-то не понимаю тебя? – требовательный тон Сатора-старшего удивил не только Ноэля, но и гостей. – О чем это Берт говорит?
Ноэль вздохнул:
- Герберт Янович, если вам так интересно, каким образом я прошел на станцию, то устраивать эти показательные выступления необязательно.
- Не только как, но и зачем, - рыкнул Ландас. – А тет-а-тет я тебя уже пытался вразумить, но, по-видимому, безуспешно. Да, я хочу, чтобы Орест повлиял на тебя. Как отец и командор. Ты забыл о принципе: своих не трогать?
- Нет, не забыл, - сдержанно ответил Ноэль. – Проход на станцию – дело несложное. У камер наблюдения есть так называемые слепые зоны. Надо знать сетку просмотра и передвигаться, стараясь попадать в слепые зоны. Никакой телепатии. Просто информация и сообразительность. Я подготовлю карты всех станций, для вашего служебного пользования. Может, пригодятся. Я ответил на вопрос? Тогда давайте ужинать. И сменим тему.
- И давно ты этим пользуешься? – мрачно спросил Орест.
- Какая разница? Давно. Ребята, что вас так удивляет? Я ищейка. По своей природе и по должности. Маша, хочешь, расскажу о тебе что-нибудь глубоко секретное? Чего Берт не знает? – Маша дернулась. – Не волнуйся, я пошутил. Все, что меня окружает – это взаимосвязанная информация. Если какая-то связь отсутствует, я ее должен найти или восстановить. Иначе мне в ботинках жмет. Невозможность свободно передвигаться для меня большая проблема. И я ее решаю. Постоянно.
- Что ты делал на станции? – от Ландаса веяло холодом.
- Кто меня сдал? Она все-таки пожаловалась?
- Нет, Ноли. Это я вас видела, - растерянно сказала Маша.
- Угу. Ты настоящий друг, Машенька, - в голосе Сатора звучала горькая ирония. – Только не мне. Эээ… Не нам.
- Может, меня все-таки посвятят в суть беседы? – не выдержал Орест.
- Запрети своему сыну лезть к моей внучке! – рыкнул Ландас. – Не надо мне сейчас рассказывать о природе телепата, о том, что зову нельзя противиться и еще о разной вашей белиберде. Не смей подходить к Алисе, слышишь, Ноэль?! Или я тебя просто посажу. Найду повод и сдам в ДКЗТ с потрохами.
- Берт… - попыталась Маша его успокоить. – Не надо…
- Отстань! – Герберт отдернул руку. – Он убьет ее, разве непонятно? Ноэль, я любил… люблю тебя как родного сына, а ты… ты…
Ландас спрятал лицо в ладонях. Зависла тишина. Ноэль был бледен. Глаза Ореста пылали гневом, он ткнул в строну сына пальцем, но слова застряли в горле.
- Дядя Берт, - негромко произнес Ноэль. – Посмотрите на меня.
Ландас поднял голову.
- Если бы я был человеком, обычным, нормальным, настоящим человеком, и верил в странное чувство, которое люди называют любовью, я бы ответил вам, что влюбился так, что у меня сорвало крышу. Но я – нелюдь. И кровь у меня зеленая. И питаюсь я новорожденными младенцами… У меня нет сердца и нет чувств, а только желание трахнуть самку или не трахнуть. Мне нельзя запретить или разрешить это сделать. Я следую только своему желанию. И мне – нелюди – плевать, что с ней потом будет.
- Ноэль, что ты несешь? – Ландас вскочил с дивана. – Когда я так думал?
Сатор выставил вперед дрожащую ладонь:
- Стойте, Берт. Не приближайтесь. Я вас услышал. Решать буду не я. Решать будет она. – Он глубоко вздохнул. – Извини отец, что-то у меня пропал аппетит.
Он покинул комнату так стремительно, что Орест только крякнул.

***
Работа не клеилась. С той встрече в доме командора прошло уже два дня, но с каждым последующим днем Ноэля все сильнее тянуло поехать на пятую станцию. Когда ему доложили, что на шестнадцатой станции собирается на заседание правление клуба «Феникс», он не выдержал. Перезвонил директору станции:
- Вы не против, если я присоединюсь к клубу на полчаса?
- Конечно, приезжайте, - ответил директор без особого энтузиазма.

Алиса с Константином на заседание немного опоздали. Костя что-то довольно долго обсуждал с Тео, прежде, чем они отправились в путь.
- Думаю, у нас сегодня гость, - процедил сквозь зубы Костя по дороге в конференц-зал, где обычно заседал клуб. – Видела машину с номерами Зеленограда на стоянке?
- Автобус? Видела, конечно.
- Нет. Белую Ауди. Это авто администрации. Обычно ею пользуется Ноэль Сатор.
Сердце Алисы стукнуло громче нормального, и зачастило. Что ему здесь делать? Кажется, она спросила это вслух, потому что Костя хмыкнул:
- Любопытство - не порок, а основная черта характера господина начальника ОСО. Решил удостовериться, что никто не собирается обижать его дорогих соплеменников.
- Ты не очень-то жалуешь советника.
- Я его вообще не жалую. Темный тип, никогда не знаешь, где он подставит ножку и чему внезапно помешает. Взять хотя бы эту глупую историю с допуском практикантов в Зеленоград и запрет на видеосъемку. Почему-то Сатор решил, что для его молодежи опасно и нежелательно с вами общаться. Прикинь, это же нонсенс – не они, с их вирусами и телепатией опасны для нормальных людей, а вы для них! Минобраз не смог выбить разрешение, отправили вас без него. Пришлось надавить через ДКЗТ. Два месяца занудных переговоров, прежде, чем он уступил. Знаешь, иногда кажется, что Зеленоградом управляет не отец, а сын Сатор.
С этими словами Костя открыл двери в зал, пропустив Алису вперед и поддержав ее галантно за локоть. Если бы Ноэль был без очков, то Костя увидел бы, как засверкали от ревности его глаза. Погасив эмоции, Сатор сладко улыбнулся, поднялся навстречу прибывшим.
- Друзья, вы не против, если я немного послушаю? У ребят столько энтузиазма, что я уже, буквально, завидую, что не с ними.
- Да, конечно. Если вам интересно, - Костя был столь же любезен.
- Спасибо, Константин. Всеволод тоже не против, - он кивнул в сторону молодого человека, который курировал группу колледжа. - А что ответит уважаемая Алиса? – промурлыкал Ноэль.
- Если вам интересно… почему бы и нет… - Алиса растерялась. Она не знала как вести себя с начальником ОСО Зеленограда вдруг явившимся в юношеский клуб, и не знала, как вести себя с мужчиной, который три дня назад сидел у нее в комнате на полу… И с тех пор ни подавал признаков жизни: ни звонка, ни привета. Правду Костя сказал – Ноэль непредсказуем.
Несколько минут Сатор вполуха слушал, как молодежь обсуждала возможность поставить общими усилиями спектакль по какому-то очень модному произведению, которое он не только не читал, но даже и не слышал о таком. На самом деле он наблюдал за Алисой: как она разговаривает, как поворачивает голову, как улыбается. Спрашивал себя: зачем я пришел? Ведь обещал же Герберту не подходить к его внучке. Целых два дня терпел. Девушка поднялась с места, что-то взяла на столе в углу комнаты, повернувшись ко всем спиной. Взгляд Ноэля скользнул по ее фигурке. Опять она этот хвостик завязала, будто дразнится, будто специально. Там, где заканчиваются волосы – ямка, а ниже – татуировка. Ноэль представил, как касается губами этого темно-синего пятнышка, голова запылала. «Пора сваливать отсюда», - решил твердо.
Демонстративно посмотрел на часы на руке.
- Простите, друзья, пора уходить. Алиса Глебовна, вы меня не проводите? В этих коридорах легко заблудиться.
- Конечно, - она пошла к двери, стараясь держать на лице светскую улыбку.
Услышала, как кто-то едва слышно хмыкнул. Оглянулась. Роберт быстро отвел взгляд. Что этот мальчишка себе вообразил?
Алиса открыла дверь в коридор, вышла. Ноэль вышел за ней, плотно закрыв дверь. Взял ее за руку, повел за собой. Они прошли мимо лестницы, ведущей на первый этаж.
- Вообще-то на выход туда, - пробормотала Алиса.
- А мы никуда не уходим. Пока.
Завернув за угол в тупик, Ноэль остановился. Снял очки и перчатки, осторожно, кончиками двух пальцев провел по виску девушки, убирая выбившийся локон.
- Привет, детка.
- Не называйте меня деткой, - Алиса зло отдернула голову. – Я не ваша куколка.
- Алиса, что случилось? За что ты на меня злишься?
- Делать мне больше нечего! Я вообще не думаю о вас! Хотя… могли бы все-таки позвонить, сказать, что добрались нормально… Может, вы не догадываетесь, но я тоже смотрю телевизор и знаю, что там у вас произошло, и что это уже не первый раз. Веселые вы ребята, зеленоградцы. Теперь понятно, зачем вы мне так врезали по мозгам!
- И зачем же? – сузил он глаза.
- Тренировка. Вдруг пригодится! – она не могла понять, почему ее несет, зачем она его злит. Сказывались дни ожидания и самоедства: вот, повелась как дурочка на красивые глаза, а она ему на фиг не нужна!
- Ты говоришь чушь, - холодно оборвал ее Ноэль. – Я очень хотел тебя видеть, правда.
- Ну да только вот незадача – номера моего телефона у вас нет!
- Есть. Но… я не мог решиться. Герберт просил к тебе не подходить. Это все не так просто, - Сатор запутался в объяснениях. Вдруг понял, что эти слова звучат слишком нелепо: дедушка запрещает взрослому дяде встречаться со своей внучкой… Нонсенс!
Алиса засмеялась:
- Ты сам-то слышал, что сказал? Герберт не разрешил… Кто может мне запретить? Кто может тебе запретить позвонить знакомой девушке? Тебе сколько лет, советник?
- Тридцать четыре скоро.
Алиса презрительно покачала головой:
- Все не так просто, - передразнила. – А вот Левка, если хочет меня видеть, просто приходит. Или хотя бы звонит. Кстати, в универе мы все время вместе, и тут он через день на связь выходит. И разрешение дедушки ему не надо!
Ноэль отстранился. В сердцах стукнул кулаком по стене:
- Ну, если Левка на связи и вхож в твою комнату в любое время, тогда извини. Мне с ним не сравниться. Хотя бы потому, что он здоров и нормален, а я урод.
Не глядя больше на Алису, Сатор повернулся и пошел к лестнице, на ходу надевая очки и перчатки.
- Ноэль! Я не это хотела сказать…
Но он уже не слышал, или сделал вид, что не слышит. Проклиная всю эту идиотскую ситуацию и свою непонятную злость, Алиса вернулась в зал. На лице Константина мелькнуло удивление:
- Все в порядке? Ты какая-то красная и взъерошенная.
- Все хорошо. Что-то голова разболелась.
Алиса с преувеличенным вниманием уставилась на текст на своем планшете, но ничего не видела.

До позднего вечера Сатор торчал в администрации. Закончив разбираться с одним делом, брался за другое. Звонил контактам, изучал медиа-сводки и донесения, вызывал по одному сотрудников, ответственных за разные участки и ко всем придирался с особым изуверством. Около восьми к нему зашел Имре:
- За что ты устроил сегодня разнос всем подряд?
- За бардак.
- Где бардак? От того, что ты довел до слез секретаршу, сердечного приступа программиста и наехал на меня три раза, провокации не прекратятся. Ты чего бесишься? Иди домой. Напейся и выспись.
- Я не пью, ты же знаешь. Глоток вина – и все питье. Ладно, друг, извини, что наехал. До завтра.
Ноэль набрал номер, улыбнулся молодой смуглой женщине на экране:
- Привет, Лара. Я заеду к тебе?
- Ты бы спросил, свободна ли я сегодня.
- А ты занята? Обойдусь.
- Нет, я не занята. Приезжай.
- Тогда до встречи.
- Пока.

***

- Гад, - подумала Лара, отключившись. – Ни слуху ни духу два месяца. При случайной встрече кивнет и мимо промчался. А как припекло – «я заеду». И что, мне бросить все дела и быть в состоянии готовности? И ведь брошу, и буду ждать… А с него станется передумать и не приехать. Сволочь. Все мужики сволочи, но Сатор – король сволочей. А вот возьму и пошлю его к черту!
«Не пошлешь, - ехидно возразил внутренний голос. – Если раз попробовала этот наркотик, все – подсела на всю жизнь».
В прихожей звякнул звонок… Сердце Лары забилось пойманной птицей…

Ветки деревьев, росших под окнами, в свете уличного фонаря отбрасывали на потолок замысловатые тени. Ноэль лежал на спине, рассматривая эти узоры, и наслаждался пустотой в голове и расслабленностью во всем теле. Лара, опершись на локоть, смотрела на его лицо, отмечая появившиеся черточки в углах рта и на лбу… Косой свет ночника их только подчеркивал.
- Изучила? – спросил Ноэль. – И как?
- Как всегда. Самый красивый мужчина Зеленограда. Сатор, ты меня любишь?
- Сегодня день вопросов о любви? - процедил Ноэль сквозь зубы. Расслабленность начала потихоньку улетучиваться.
- Ты не ответил.
- Нет.
Лара откинулась на подушку.
- Мог бы и соврать. Хоть в эту минуту.
- А чем эта минута отличается от того, что было час назад? Зачем тебе моя ложь?
- Она бы согревала меня, когда ты свалишь. И не будешь меня замечать, пока тебе снова не припечет с кем-то переспать.
Он сел, повернулся к женщине.
- У тебя время самоковыряний? Что тебя не устраивает в наших отношениях? Живем, не мешая друг другу. Появилось желание встретиться – можно созвониться. Нам сейчас было плохо?
- Ты даже не замечаешь, что мы встречаешься, когда этого хочешь ТЫ. А я? Я могу позвонить: господин советник, приезжайте? Что советник мне ответит? Скорее всего, что он занят.
Сатор почесал нос, нахмурился:
- Мда. Ты права. Я скотина. Но я исправлюсь. С сегодняшнего дня, обещаю. Позовешь – приду.
- Иди ты в задницу со своими обещаниями. А может, я хочу, чтобы ты приходил не тогда, когда я позову, а каждый вечер, домой, ко мне, к себе… И утром готовил мне кофе и уходил на работу. Каждый день, всю жизнь?! Тебе такое не приходило в голову? САтор, сколько лет мы вот так встречаемся: время от времени? Не считал?
- М-м-м… Нет. Извини. Давно. Лет восемь?
- Двенадцать! Мы знакомы двенадцать лет! Вы тогда привезли в клинику какую-то женщину с той стороны и ее семейку на обследование. А я была медсестрой. Смотрела, как ты колдуешь над этой теткой, чтобы не психовала, как возишься с ее вредной девчонкой… Та везде свой нос совала. А меня ты даже не заметил. Прошло еще года четрые. Появлялся, смотрел мимо, решал какие-то вопросы по делу и сваливал.
- Гм. А мне казалось, что мы познакомились у Имре. На дне рождения Нины.
- Да. Нина нас специально свела, она же моя подруга. Ей надоело слушать мои стенания и вытирать сопли. Вот и сыграла роль свахи. Но только спать ты со мной спишь, когда тебе хочется, а жить со мной…
- У-у-у как все запущено, - покачал головой Ноэль. – Извини, Лара, это не для меня. Я предпочитаю жить один. Хотя бы потому, чтобы не устать от твоего общества и не захотеть с тобой расстаться. Как видишь, я вполне откровенен. Мне с тобой хорошо, но мне не нужны выяснения отношений. Не строй иллюзий: я тебя не люблю.
- Да ты никого не любишь! Разве что отца… немного… Какая же ты гадина бессердечная, зачем я тебя пустила! – она заплакала.
Он обнял женщину, погладил по голове:
- Перестань. Ты же не маленькая девочка. Что это такое – любовь? Одни проблемы. Вот мои родители. Вместе прожили десять лет. Потом еще восемь только переписывались. Похоронили четверых детей. Потом я родился, хотя маме запретили рожать. Она знала, что недолго проживет после моего рождения, но решилась. У отца весь дом уставлен ее и их фотографиями. Два раза в год он зажигает свечу у ее портрета: в день рождения и в день смерти. Уже тридцать два года. Это, по-твоему, счастье? Однажды, мне тогда было лет двенадцать, я видел, как он плакал перед этим портретом. Рядом с ним не бывает женщин. Зачем так жить?
Лара вытерла слезы, освободилась из его рук:
- Сатор, да ты же ему завидуешь! Да! Ты мечтаешь, чтобы тебя тоже вот так зацепило, вывернуло наизнанку, никогда не отпускало! Только боишься себе признаться! А, может, уже зацепило? Элла, твоя секретарша, жаловалась: шеф как с цепи сорвался. Что с тобой? Кто она?
- Глупости. Вы, женщины, любите все сводить к каким-то бешеным страстям. Все проще, человек то же животное, для него важно размножение, воспроизводство себе подобных. Что не только нужно для стаи, но и приятно для него лично. И все.
- От твоего цинизма тошнит.
- Правда о себе никому не нравится.
- Твой слишком ранний сексуальный опыт сломал твою психику.
- Я не просил об этом опыте. Они все решили за меня. А потом таскали к психиатру. Получили, кого хотели.
Лара замолчала, как будто колебалась, задавать ли следующий вопрос:
- Можешь рассказать, чем ты отличаешься от других, вернее, чем ловец отличается от других. Что происходит в твоем организме?
- Да ничего особенного там не происходит. Те же колебания гормонального фона, что и у всех. Просто намного сильнее. Сопротивляться бессмысленно. Можно свихнуться. Если ловец чувствует свою пару в определенный момент, он должен ее получить. Природа сыграла с нами злую шутку. Если это была природа.
- Если?
- У меня есть основания сомневаться. В том разрушенном научно-исследовательском комплексе была одна лаборатория… Они занимались не совсем теми исследованиями, которые значились в их названии. Но тебе, милая, - он приподнялся на локте и чмокнул Лару в лоб, - этого знать не стоит. Крепче будешь спать.
- Ноэль… прости за этот вопрос. Тебя не мучает то, что ты – убийца? Что каждый ловец снов – убийца?
- И мой отец тоже? – рыкнул Сатор.
- У него другая история.
- Другая… Хотелось бы думать. Таких историй полно в Зеленограде. Сейчас у нас к счастью есть in vitro Да и не каждый активный донор погибает. И никто никого ни к чему не принуждает.
- Не каждый сразу, давай уточним. А ведь тебя не шокировало и не оскорбило, что я назвала тебя убийцей…
- Знаешь, что, моралистка? Ты видишь выход? При скрещивании только параменталов через несколько поколений мы вымрем. Наш вид не разовьется, а вымрет, тебе это понятно? Думаешь, мне легко осознавать, что мое семя несет смерть? А говоришь – мне недоступна любовь. Откуда она возьмется? А потом, знаешь ли… мы стараемся по возможности пользоваться современными технологиями. От донора берем яйцеклетку или сперму, пересаживаем своим. А донора благополучно отпускаем. Тебе ли не знать? Пожалуй, лет пятнадцать уже нас не в чем упрекнуть.
- Прости, - она прижалась к его плечу. – А вас много в Зеленограде? Ловцов, тех, кто точно может определить и повязать пары? Ведь вы у нас секретное оружие…
- Двенадцать.
- Двенадцать апостолов.
- Скорее, двенадцать демонов.
- А ты спишь со всеми парами, которые находишь? – продолжала допытываться Лара.
- Да нет же! Где ты этого мусора набралась? Это законы биологии. Если скрещивать близкородственные особи, это приведет к вырождению. Я, в основном, выявляю потенциальных доноров. А дальше подыскиваем пару среди способных к размножению. Кстати, уже несколько лет этим не занимаюсь. Ну… почти. Некогда.
- Господи, ты себя слышишь, что ты говоришь? Это люди. Женщины, мужчины, а не особи. И рождаются дети, а не… - она вдруг всхлипнула.
Он обнял женщину, поцеловал в висок.
- Что случилось?
- Ничего! – Лара оттолкнула его руку.
- И все-таки? Ты же не просто так устроила мне этот допрос. Кстати, мне крайне неприятно говорить на эту тему, и прошу тебя, пусть это будет в последний раз. Договорились? – Ноэль взял ее за подбородок, заглянул в глаза. – Я спрашиваю, договорились?
Лара кивнула.
- Так что же случилось?
- Меня вызывали в комиссию по воспроизведению. Заставили сдать анализы, и сказали, что мне пора искать… пару. Донора. А то будет поздно. Я не хочу какого-то абстрактного донора. Я хочу тебя, - она робко взглянула на мужчину. – Ноэль…
- Нет. Извини.
- А ты не боишься, что уже поздно, что я тебя обманула, связала, вот именно сегодня?
- Не боюсь. Я же ловец, я эти вещи чувствую. Мы не пара. У нас не получится потомства. Знаешь, Лара, я пойду. Спасибо за вечер. Или за ночь… Скоро рассветет.
- Так останься до утра, куда тебе спешить? Пожалуйста, Нолли. Я приготовлю завтрак… Представлю, что так будет всегда.
- Это будет иллюзия. Я против иллюзий.
Он собирался, стараясь не смотреть на нее. Знал, что когда за ним закроется дверь, женщина, скорее всего, будет плакать и проклинать его, а потом станет ждать, когда его снова обуяет желание. Может, и правда, съехаться с ней? Лара добрая, заботливая, умная. Найдут ей хорошего донора, и будет у них нормальная семья. Скучно не будет, это точно.
От этой мысли его передернуло. «И тогда ты никогда не сможешь привести в свой дом Алису»,- шепнул ему демон.
Ноэль даже зубами скрипнул. Вся Ларина психо-сексо терапия растаяла как дым.

Небо над Зеленоградом стало серым. Близился рассвет. Ноэль сел в машину, но медлил включать зажигание. Разговор оставил горький привкус во рту. Ей легко говорить, обвинять, осуждать. Его никто не спросил, кем он хочет стать, каким он хочет стать – ни люди, ни природа. Ему дано, что дано, и за это спросится. И на этом и на том свете.
Закрыл глаза. Сразу увидел тонкую фигурку в черном платье, легко идущую к нему навстречу по площади перед администрацией. Люди, которые были рядом, превратились в неясные тени. А вокруг девушки будто струился золотистый свет. Внезапно Ноэль очнулся: а ведь это свечение – не просто романтическая игра воображения. Это ее биополе, и оно отличается по структуре от всех остальных людей, от просто-людей! Такая структура у Лары, а Лара – целительница в четвертом поколении… Ой, Алиса, сколько в тебе еще загадок?
Он вспомнил запах ее духов. Мерзавец Имре (друг, называется!) сказал, что духи с феромонами.
- Неужели малышка с невинными глазами заманивает таким образом мужиков? – спросил Ноэль неизвестно кого, и тут же одернул себя: - Во-первых, романтические порывы свойственны всем девчонкам, а гламурные журналы подсовывают им свои идиотские советы. И дурочки покупают эти духи в надежде, что заманят любовь.
- Я хочу ее видеть. Сейчас, - сказал он вполголоса. – Плевать на Кодекс и на Ландаса. Чего ради меня так колбасит? От этого надо избавиться. А способ только один.
Он расслабился, затем сосредоточился. Из глубин памяти возник круговорот цвета. Энергетический отпечаток. Он сжался до острия и зов-импульс пошел через пространство в точку, место которой на карте Ноэль знал точно. Импульс соединил два сознания в один узел.

***

Алиса ворочалась на постели. Мысли, не дававшие уснуть с вечера, вернулись вновь. Она поднялась, вышла в кухню, выпила воды, вернулась в постель.
«Что же это так душно, - пробормотала девушка. – Окно открыть, что ли? Правда, дед запретил открывать окна ночью…»
При воспоминании о Герберте проснулись вчерашние тревоги. Жаль, что так рано. А то можно было бы Левке позвонить, он найдет как утешить, развеять тоску.
«Дрянь ты, Лиса, - сказал внутренний голос. – Хочешь, чтобы Сташевский тебя утешал, потому что другой тебя оттолкнул? Хотя, еще вопрос, кто кого отталкивает».

Она посмотрела на часы: четыре утра. За окном серело. Ей вдруг непреодолимо захотелось прогуляться по берегу, посмотреть на рассвет. Сон все равно улетучился, так почему бы не пройтись? Или лучше – пробежаться. Она совсем забыла о своих традиционных утренних пробежках. Поворочавшись еще минут двадцать, девушка решительно встала, натянула шорты, футболку, обула кроссовки. Вышла из домика.
В лесу, захлебываясь от восторга, пели птицы. Уже знакомой дорогой Алиса выскользнула за территорию станции…

…Сторожа на пристани Зеленограда не было. Несколько катеров стояли на приколе и запирались электронными замками, ключ от которых были только у тех, кому разрешалось пользоваться водным транспортом и выходить на открытую воду. У Ноэля был свой, совсем маленький, но очень мощный катер на гравиподушке. Сатор бросил на заднее сиденье уже порядком помятый пиджак. Вчера к Ларе он отправился прямо из офиса, не переодеваясь, поэтому имел полный протокольный прикид, включая галстук, который свисал из кармана пиджака. Закатал рукава такой же мятой рубашки, снял и бросил на дно туфли. Туда последовала сумка, которую все параменталы носили у пояса, и где лежали очки, перчатки, а иногда и кое-что недозволенное. Ноэль стал у штурвала, катер тихо заурчал, поднялся над волнами, понесся вперед. Через какое-то время, Сатор перешел в режим «турбина», катер коснулся воды и пошел дальше, рассекая волны. Он довольно долго кружил между островами, чтобы сбить наблюдение, если таковое имелось. Но больше всего – чтобы унять вновь разбушевавшийся огонь в крови и разгулявшееся воображение.

На крутом берегу росли сосны и густые кусты. Алиса остановилась на краю. Метрах в двух внизу прозрачная вода плескалась о гладкий белый песок. Девушке сразу же захотелось искупаться. В этом месте берег слегка изгибался и получился небольшой заливчик. Замечательное место для купания.
- Вот шляпа, - сказала Алиса сама себе. – Что ж я купальник не надела? Хотя…
Она оглянулась вокруг. Никого ведь нет. Конечно, с другой стороны этого бугра могут сидеть рыбаки. Но купаться хотелось просто непреодолимо.
– А, рискну! – решила Алиса.
По улоговине, в которой кто-то, наверное, рыбаки, выкопали ступеньки, она спустилась к самому берегу. На лежащую коряжину положила шорты, футболку. Подумала, и сняла лифчик. Рядом поставила кроссовки. С разбегу плюхнулась в воду, нырнула, проплыла несколько метров под водой, вынырнула на поверхность.
- Эгей! Красота! - закричала Алиса. – Ой, всех рыбаков перепугаю, - остановила она всплеск эмоций.
Девушка плавала, ныряла, крутилась на месте, пока не почувствовала, что озябла. Вернулась к тому месту, где оставила одежду. Поднялась, дрожа из воды, сделала вперед пару шагов и…
- Ай! – и она в ужасе присела, окунувшись по самую шею.
На высоком берегу около сосны сидел тот человек, мысли о котором она упорно отгоняла от себя вот уже столько дней. Похоже, Ноэль не был дома после вчерашнего рабочего дня. Рубашка изрядно мятая, брюки закатаны до колен. Ни очков, ни перчаток. Он был слишком далеко, чтобы говорить тихо, а кричать, требовать, чтобы этот идиот отвернулся, Алиса не хотела. Какого черта он вообще тут делает? И как ей добраться до одежды?
Ноэль сидел неподвижно и молча смотрел на девушку. Он казался спокойным, даже равнодушным, и никто бы не догадался, что внутри у него бушевало такое пламя, что его хватило бы, чтобы испепелить весь Зеленоград.
«Блин, мы еще и вуайеризмом страдаем, - подумала Алиса. – Но если я не выйду немедленно, я схвачу воспаление легких. Ну ладно, шоу маст гоу он!»
Она поднялась во весть рост, двинулась вперед. Мужчина спрыгнул с бугра, подошел почти к самой воде и стал между Алисой и ее одеждой.
«Скотина, - сделала про себя вывод Алиса, скрестив руки на груди, прикрываясь от его взгляда. – И он не случайно тут. И я не случайно. Он меня выманил, колдун чертов».
Она остановилась в трех шагах от края воды. Не полезет же он в воду в брюках, хоть вид у них сейчас не ахти!
Про себя девушка порадовалась, что не решилась купаться совсем уж голышом. Картинка бы была та еще!
- Шоу затянулось, - прошипела она.
- Мне нравится.
- Я пожалуюсь деду.
Он проигнорировал угрозу:
- Опусти руки.
- Да? А больше ничего не хочешь?
- Хочу.
- Пожалуйста, - взмолилась девушка. – Уйдите, советник, дайте мне взять мою одежду. Я замерзла, могу простудиться.
Помимо ее воли, в голосе прозвучали слезы. Потому что она действительно замерзла, и она его боялась. Здоровенный взрослый мужик, бог знает, какие в этой голове живут тараканы?! Ведь послал же он ей тот страшный импульс.
И тут он сделал то, чего она не предполагала. Вошел в воду, наплевав на промокшие брюки, взял Алису за руку и повел на берег, на ходу расстегивая свою рубашку. Алиса не пыталась вырвать руку, по опыту зная, какие цепкие у Ноэля лапы.
Отойдя подальше от воды, Сатор развернул Алису к себе лицом, раскрыл полы рубашки, и притянул девушку к себе, крепко обнимая. Ее холодные обнаженные груди прижались к его горячей груди. Алиса тихо охнула от этого прикосновения.
- У тебя температура? – спросила она охрипшим голосом. - Почему ты такой горячий?
- Тридцать семь и пять. Всегда. Я же мутант, - шептал он ей в ухо, касаясь его губами. – Тебе лучше?
- Пусти.
- Лучше? Ты согрелась? – его губы коснулись виска девушки, потом скулы, потом спустились по шее.
Ноги Алисы стали ватными. Так получилось в ее жизни, что сексуального опыта у нее почти не было. Вернее, совсем не было. В пятнадцать она влюбилась в одноклассника, как и положено в этом возрасте. Взаимно и страстно. Но когда они с предметом ее страсти остались наедине, и попытались реализовать желания своих гормонов, вся эта возня и сопение Алисе вдруг совершенно не понравились. И ничего у них с тем мальчиком так и не получилось. Потом были еще Левкины поцелуи и нахальные руки, и ей нравилось целоваться с Левкой. Но по нахальным лапам она дружку надавала.
То, как ее тело отреагировало на прикосновение Ноэля, Алису испугало. Она стояла тут на пустынном берегу, почти голая, в объятиях человека, которого совершенно не понимала, о котором имела самые противоречивые мнения. Он менялся почти мгновенно: то он милый рубаха-парень, то злой начальник, то рыцарь, то нежный Ромео… Она боялась его, и хотела видеть и хотела понять, заглянуть в эту закрытую от всех душу. А телу было хорошо, тепло, уютно, и оно просило: еще, пусть он касается меня еще, смелей!
- Согрелась, - прошептала она. Но не делала больше попыток освободиться. – Ты меня сюда заманил?
- Я слышу, как бьется твое сердце, - он немного отстранился и заглянул ей в глаза. У Алисы закружилась голова. – Ты права, я тебя выманил. Я думал о тебе с того дня, когда увидел в торговом центре. Думал, отвлекусь, забуду. Черта с два! Зову противиться глупо и бесполезно, я же это знаю. Ни работа, ни усталость, ни твое ужасное поведение… Мне плевать на Кодекс и на Герберта. Герберт уже и Ореста подключил, хором на меня наехали. Ничего не действует. Сегодня я провел ночь у другой женщины, но и это не помогло. У меня от желания мозги клинит. От этого наваждения есть только одно спасение – его реализовать. Можно тебя поцеловать? Только поцеловать, ничего больше. Я очень осторожно. Не оказываю никакого давления. Клянусь. Если ты скажешь «нет», я уйду и больше никогда не встану у тебя на пути. Но если ты скажешь «да»… Не знаю, к счастью, или на беду…
«Конечно, скорей», - чуть не ляпнула Алиса, но слова застряли в горле.
Она почувствовала, как его горячие ладони скользят по ее спине все ниже, он прижимается все крепче. Она почувствовала, что и его тело реагирует на нее, и от понимания силы его желания внизу живота свернулся горячий пульсирующий клубок.
- Ты хорошо понимаешь, что я делаю? Ты понимаешь, кто я?
- Да… да…
- Я могу тебя поцеловать? Я буду осторожен. Отвечай!
- Что же ты меня мучаешь, - вырвалось у нее.
- Это значит «да»?
У нее кружилась голова, и потемнело в глазах. Алиса не знала: Ноэль обязан задать ей эти вопросы и получить однозначный ответ. Иначе любое прикосновение к девушке без ее «да» может быть приравнено к насилию. И ему светит наказание. И довольно суровое.
- Да, - тихо ответила Алиса.
Он ахнул и прильнул к ее губам. Его поцелуй был немного странным. Левка целовался не так. Ноэль лишь касался ее губ, не позволяя отвечать, отстраняясь, лишь только она приокрывала рот, и снова возвращаясь к ней, но как-то так… внешне. Это было мучительно, потому что хотелось большего. Алиса внезапно обхватила его за шею, прижавшись всем телом, высунула язык, попытавшись проникнуть ему в рот. Но мужчина отстранился, почти оттолкнул ее от себя:
- Стой. Так нельзя. Одевайся, и пошли.
- Куда?
- Увидишь.
Они вылезли на бугор, за ним пряталась еще одна бухта, в ней стоял катер, на котором Сатор приехал.
- Это твой? Ты меня похищаешь?
- Хотелось бы. Но не могу. Я дал слово Берту, что не трону тебя без твоего согласия. Мы просто покатаемся.
Он накинул девушке на плечи свой пиджак. Алису окутал запах его жизни, и сердце забилось чаще. Катер летел над водой, и ей казалось, что у нее выросли крылья, еще немного, и она поднимется в небо, но не одна, а рука об руку с мужчиной на всю жизнь.
- Смотри, - Ноэль заглушил двигатель. – Это моя земля. Клочок суши, который нам выделила судьба.
Перед ними лежал Зеленоград. Из-за зелени садов просматривались симпатичные домики, сияли золотом купола церкви.
- Мы хотим жить на нашей земле, мы никому не мешаем, но никому не отдадим ни сантиметра этой земли.
- Эта земля будет нашей, или не будет ничьей, - задумчиво произнесла Алиса. – Это твои слова?
Он не ответил.
- Но однажды ворота откроются, вы сможете выйти. Причем, знаешь, мне кажется это будет совсем скоро.
- Твою бы веру да богу в уши.
Он обнял девушку, потерся носом о ее висок. Нет желания, есть только нежность. Но от нее хочется пасть на колени и плакать. Так выглядит счастье?
- Алиса, пойдешь со мной туда? Навсегда? Через пятнадцать минут мы будем у меня дома. И будем всегда вместе, сколько бы нам не отвела судьба.
- Ты хочешь, чтобы я жила с тобой в Зеленограде?
- Да.
- Но… - такого Алиса не ожидала. Все слишком быстро. Она не готова на такой шаг. – Ноэль, я же не смогу там жить, я же из другого мира.
- Ну почему же? Среди нас есть выходцы с большой земли. Моя мать тоже не была параменталом. Они с отцом жили в Зеленограде вместе десять лет.
- А… - Алиса запнулась, не зная, как спросить о том, что ее страшило.
- Ты хочешь знать, достанет ли тебя Z-вирус? Если мы захотим иметь общих детей, то, скорее всего, достанет. Но не обязательно. Его сила сильно преувеличена, извини за каламбур. Я буду тебя беречь, как только смогу.
- И как скоро я заболею?
- Не знаю, и никто не знает.
- И ты хочешь, чтобы я жила с этим ожиданием, как с проклятием, и с этими мыслями: сколько мне осталось? И постоянно думала: вот сейчас я как раз ловлю этот чертов вирус?
- Но я же живу, с самого рождения. И не думаю об этом, и не считаю свои годы. Я живу с проклятием…
- Так у тебя не было выбора.
Он побледнел. Да, у него не было выбора. Не только в том, где и с какими болячками родиться, но и во многом другом, что не зависело от судьбы, а от выбора других людей. А она может выбирать, и выбирает не его. Ноэль отпустил Алису, завел двигатель.
- Я понял. Пора возвращаться, а то Ландас уже, небось, всю полицию на ноги поднял.
- Подожди Ноэль, ты меня неправильно понял, я хотела сказать…
- Ш-ш-ш, успокойся, девочка, я все правильно понял.
- Да нет же!
- Алиса, все хорошо, не переживай, - он не смотрел в ее сторону, совершил резкий поворот, и через пару минут катер причалил у пристани станции.
Ноэля не волновало, спросят ли его, что он тут делает, и в курсе ли директор? Ему было в высшей степени на все наплевать. Очень хотелось спать. Сутки. И чтобы никто не мешал.
Он соскочил на причал, протянул Алисе руку, помог сойти на берег.
- Пока, детка, - кивнул ей холодно, завел двигатель. – Спасибо за приятные минуты.
Алиса шла домой и глотала злые слезы. Ну что за тупица! Он решил, что она его презирает или боится или считает мутантом… За что он сказал «спасибо»? Он ему кто – девушка по вызову?!
- Ненавижу, ненавижу, ненавижу…

Ноэль позвонил в квартиру Лары. Она открыла сразу же, будто ждала его. Охнула:
- Боже! Ты где был? На кого ты похож?
- На папу и маму. Ты все еще хочешь жить со мной?
- Я не понимаю.
- Давай попробуем. Я буду возвращаться с работы, а ты ждать меня с ужином.
- Ноэль, что случилось за эти два часа? Где ты был? Почему ты мокрый?
- Да какая разница! Пытался понять, что такое любовь. Не понял. Это все чушь собачья. Зато хорошо понял разницу между людьми и нелюдями. Так ты согласна принять меня?
- Конечно, - произнесла Лара растерянно.
- Тогда я могу войти?
Она отступила в сторону, пропуская его.
- Я посплю? Для начала. Телефон отключу. Меня нет ни для кого. Пусть весь мир летит в тартарары, я буду спать. Поняла? Даже если просплю сутки или больше. А ты лучше иди на работу или погуляй… Ну не знаю.
Он бросил пиджак на пол, там же остались туфли. Щелкнул браслетом-коммуникатором, снял его, выдернул из уха клипсу-микрофон, швырнул на стол. Не раздеваясь, плюхнулся на постель.
- Ты хоть брюки сними.
- Потом. Мне не мешает, - пробормотал Ноэль, проваливаясь в сон.

- Доброе утро, Командор, - приветствовала Ореста секретарь. – Вам звонила Лариса Станкевич.
- Кто это?
- Она работает в лечебке. Но не в этом дело. Она просила вам передать, чтобы вы не искали господина Ноэля, он спит и просил его не будить.
- Это шутка? Я не понял.
- Командор, да весь Зеленоград знает, что господин советник Сатор иногда проводит время с Ларой.
- Мда… Личная жизнь советника прошла мимо меня. Пригласи эту женщину ко мне. Я хочу понять, что там происходит. Ноэль в его возрасте может спать, с кем ему заблагорассудится, но почему в рабочее время?
- Кажется, у него нервное истощение, и Лара, как целительница рекомендовала советнику длительный отдых.
- У нее в постели? Ладно, пусть его. Спасибо, что предупредила.

***
Алиса с треском захлопнула за собой дверь. Теперь можно реветь, сколько угодно, никто не помешает и не услышит. Ее душила обида. И жгло чувство, что она Ноэля не понимает! Сначала он за ней, буквально, охотится, потом пытается соблазнить, и как только она готова на все – отталкивает. И сразу же просит жить с ним, но только там, где ее ждет верная гибель. Может, он и в самом деле, не совсем нормальный?
Девушка вспомнила свои ощущения. То желание, которое ее охватило, как она пыталась поцеловать этого мужчину – страстно, по-настоящему, а он… вдруг оттолкнул. Стало стыдно. Вешалась, дура, мужику на шею. Но с другой стороны… Он сказал, что хочет, чтобы она жила с ним… там. Там страшно, там опасно. Люди не живут там долго.
А может… Конечно, как же она не поняла сразу! Именно так мутанты и заманивают к себе женщин для, как это сказал Ландас? Производства потомства. В один миг все стало на свои места. Боль обиды и стыда пронзила ее. Она – всего лишь инструмент для производства мутантов. А потом ее оставили бы умирать. Или использовали бы несколько раз, и не он один, а несколько мутантов. Нелюдей…
Господи, как страшно! Сказать Герберту? Но как она может признаться деду, что столько раз нарушила его приказ, что… - ужас – позволила этому чудовищу прикасаться к себе? А если уже поздно и она уже подцепила этот самый вирус Z? Как узнать? Как проверить? Кто поможет?
Левка! Ну, конечно, кто как ни верный друг Забияка подставит плечо, закроет собой. Вот только… Они здорово тогда поцапались, после вечеринки у Тео. Лева топал ногами и орал на нее:
- Я тебе запрещаю путаться с мутантами! Слышишь? Еще раз увижу этого лося рядом – просто убью его! Ты что не понимаешь, куда суешь свою дурную голову?
- Да не твое собачье дело! – вторила Сташевскому Алиса. – С кем хочу, с тем и путаюсь! Ты мне никто и звать тебя никак!
Лева вдруг побледнел, перестал кричать, сказал спокойно:
- Вот оно что. Ну, извини. Прощай.
Он ушел, и сразу же уехал. С тех пор – ни звонка, ни слова. На другой день Алиса пожалела о ссоре, позвонила сама, но Забияка не ответил. Она писала ему смс-ки, слала мейлы, но он не отвечал.

- Лева, Левочка, хороший мой, помоги, прости, - бормотала Алиса, набирая Левкин номер. Долгие гудки были ей ответом.
Она посмотрела на часы: семь. Может, Сташевский еще спит? Нет, он, наверное, все еще дуется на нее. Видит ее номер и не отвечает. А она его перехитрит, позвонит через внутристанционную связь. И ему придется ответить.
Снова гудки. Наконец, экран коммуникатора засветился.
- О, привет, Алиса, - Светка лениво потянулась, одеяло сползло с нее, открывая голые плечи и грудь. – Ты чего в такую рань?
В первую минуту Алиса не поняла, что происходит. Спросила ошарашено:
- Я что, ошиблась? Я Сташевскому звонила.
- Нет, не ошиблась, - улыбнулась Света. – Лева в душе. Ему что-то передать?
Что можно передать парню, который уверяет, что любит тебя, если ты застаешь у него голой свою подругу?
- Скажи, что желаю ему счастья, - выдавила Алиса. Она хотела бы сказать это весело и небрежно, но получилось очень жалко. Светка торжествующе ухмыльнулась.
Алиса дала отбой. Свернувшись на полу клубочком, выла, как обиженный щенок. Ее все предали. Даже Левка. Немного успокоившись, перебралась на кровать. Отключила телефон. Всех – на фиг! Она будет спать. Обняла подушку. И снова заплакала…

- Кто звонил? – спросил Сташевский, выходя из душа.
- Ткачева, - лениво обронила Света.
- В такую рань? – нахмурился Лева. – Что она сказала?
- Удивилась, что я здесь.
- Но ты же пояснила, что просто ночевала в этом домике, потому, что мы утром едем с Борисом Аркадиевичем на контроль? И что мы спали в разных комнатах?
- Зачем? Я сказала, что ты в душе. А она пожелала тебе счастья…
Сташевский скрипнул зубами, прошел в спальню, плотно закрыл двери. Набрал номер Алисы. Отключен. Неужели что-то случилось? Почему она звонила так рано утром? Он уже не злился на нее. Он тосковал. Все давно простил. Ругал себя, что вел себя, как ревнивый дурак. А если с Фокси какая-то беда? А тут эта коза Светка виснет на шее. Левка натянул джинсы и футболку, вышел из комнаты. Гостья плескалась в ванной.
Он постучал в дверь:
- Поторопись, опоздаем.
Подумал, подошел к коммуникатору, но не успел позвонить, как экран засветился:
- Эй, молодежь, вы едете или как? – сердито спросил директор шестнадцатой станции. Готовность пять минут. А ну, бегом.
«Вечером свяжусь», - решил Лева.

10.
***
Около десяти утра Герберту поступило сообщение из управления по делам несовершеннолетних. Это было разрешение на имя Ткачевой Алисы Глебовны на свидание с Рэмом Ткачевым, проживающим в специализированном интернате для детей с психическими отклонениями. Госпожа ткачева могад взять с собой Ландаса Герберта Яновича. Старик радостно потер руки: отлично! Нужно повидаться с мальчиком, поговорить с его воспитателями, и подумать, можно ли его забрать домой, отдать в нормальную школу. Нужно своими глазами увидеть, насколько он нормален или не нормален.
Герберт осознавал, что виноват перед мальчиком. Так же как и перед Алисой. Он боялся, что кто-то прознает о связи детей с Зоной, начнутся преследования, возможно, определение в изолятор, возможно – но это был бы еще неплохой вариант – отправка в Зеленоград. Поэтому после трагедии с Еленой и гибели Глеба Герберт отошел в тень, практически, перестал общаться с детьми. Особенно, с Рэмом. И вот теперь он вдруг понял, что был неправ, что вместо добра принес внукам только зло: одиночество и пустоту в душе. Этот грех надо искупать, ошибку исправлять. И если парень не слишком безумен, то просто оформить опеку и забрать его из этого заведения.
- Маша, а что я Ткачеву не вижу сегодня? – спросил Ландас свою помощницу.
- Да она… отгул взяла. Сказала: голова болит, хочет поваляться в постели.
- Что за ерунда? – рассердился директор. – Если каждый раз, когда голова болит, оставаться дома, то работать некогда будет.
Маша покраснела, сказала, опустив глаза:
- Ну, шеф, у женщины иногда бывает желание не выходить из дому. Неужели вы сами не понимаете? Не так уж нам Алиса тут нужна, чтобы я не могла пойти навстречу ее просьбе.
Ландас нахмурился, покачал головой:
- Ну, бабы… Никакой дисциплины. – От рассуждений по поводу отсутствия дисциплины у персонала его отвлек звонок с пункта охраны.
- Герберт Янович, я тут внимательно просмотрел сегодняшние записи, которые получил по смене.
- И что?
- Смотрите сами. Время записи 6.30 утра.
Ландас подключился к записям камер наблюдения на указанное время. Увиденная картинка ему не понравилась категорически. Зло сплюнув, Гербер набрал номер в Зеленограде. Ответом ему были длинные нудные безответные гудки. Скрипнув зубами, Ландас набрал другой номер. Механический голос сообщил, что с абонентом временно нет связи. Настроение Герберта стремительно портилось. Он набрал еще один номер. На экране появилась полная темноволосая женщина.
- День добрый, Элла. А где ваш начальник? – приветствовал Ландас женщину. – Я ему звоню, а прямой телефон не отвечает, личный отключен. У господина Ноэля все в порядке?
- Надеюсь, что так, - секретарь поколебалась долю секунды, но видно решив, что Ландас свой и ему можно сказать больше, чем другим, ответила: - Шеф взял отгул. Он плохо себя чувствует.
- А что с ним?
- Я не знаю точно, но Лара сказала… ой… кажется, я сболтнула лишнее. Герберт Янович, не выдавайте меня.
- Не выдам, но вы пока еще ничего не сказали, Элла. Так что с уважаемым советником?
- Отдыхает. Только не у себя, а у Станкевич. У них же роман….
- Ага. У них роман. И он там в рабочее время отдыхает. Понятно. Я вас не выдам. Спасибо, Элла.
Ландас положил трубку. Он ничего не понимал.
«Щенок блудливый», - пробурчал Герберт. Глянул на часы: время обеда. Можно нанести визит любимой внучке. Если она, конечно, дома, а не у какой-нибудь Лары вместе с Ноэлем.

Открывать дверь кодом Ландас не стал. Долго звонил в колокольчик. Наконец, дверь распахнулась.
- Привет, - буркнула Алиса. – Заходи.
- Ты заболела? – ласково спросил Ландас девушку.
- Нет. Просто… голова болит. Маше я сегодня не нужна. Она мне разрешила отлежаться.
- Да. Она сказала. А почему у тебя глаза опухшие? – Герберт прошел в комнату, уселся на диване, явно не собираясь уходить, пока не выяснит все вопросы. – Ты что, плакала?
- Нет, с чего ты взял?
- Алиса, я тебя прошу, давай не будем играть в «моя твоя не понимайт». Я слишком долго живу на свете, чтобы не увидеть зареванную физиономию.
Алиса села на другом конце дивана, подтянув колени к подбородку, уткнувшись в них лицом.
- Почему бы тебе не оставить меня в покое? Хоть на один день.
- Потому что мне непонятно, что делал господин Ноэль Сатор у нас на пристани в половине седьмого утра. И был он не один.
- Ваша тотальная слежка меня достала!
Алиса резко встала, вышла в ванную, послышался шум воды. Она вернулась через пару минут, корни волос ее блестели от плохо вытертой воды. Но лицо немного посвежело.
- Герберт Янович, я совершеннолетняя, и поэтому не буду отчитываться ни перед кем, что я делаю в свободное время. Дисциплину я не нарушала. Я не обязана спать в это время, я пошла прогуляться. И моя личная жизнь – только моя, и если вы еще раз зададите мне вопрос на эту тему, это будет наш последний разговор. Это понятно?
Ландас поднялся, подошел к девушке, взял ее за подбородок, но Алиса отдернула голову.
Старик вздохнул.
- Ты дурочка. Он тебя погубит.
- Как-нибудь разберусь сама.
- У него в Зеленограде есть женщина, с которой он живет.
- На здоровье. Хоть десять. Между нами ничего нет. И быть не может. По той простой причине, что я не такая уж и дурочка. Один перепих… извини, одна ночь секса – и вирус у меня в кармане. Увольте, этот экстрим не для меня. А расстроена, потому что… Я утром Левке позвонила. А у него Светка в комнате. Голая. Не совсем, в простыню закутанная. Но разночтения ситуации исключаются. Такая вот история. А тоже клялся в вечной любви. Козлы все. Извини, дед.
- Я поговорю со Сташевским, - сокрушенно предложил Герберт.
- О чем? Дед, ну не смеши. Не смей бросать мою внучку, она хорошая девочка? Может, я сама виновата. Надо было переспать с ним еще осенью, а я… не смогла. Даже не знаю, почему. Он мне нравится, но не настолько, чтобы с ним сексом заняться. Видишь, как я с тобой откровенна.
- Алиса… Ты так еще не говорила. Как-то очень по-взрослому.
- Взрослею. Пошли обедать?
- Ага. Кстати, я получил разрешение, мы можем ехать к Рэму. Давай завтра?
- Здорово! Конечно! А давай сегодня? Переночуем где-нибудь в отеле и утром – к нему.
- Хм. Мысль интересная…

***
В своем офисе Ноэль Сатор появился только к шести часам. Не смотря на то, что он проспал почти весь день, и заехал к себе переоделся, вид у господина советника ОСО был далек от совершенства. Ноэль как-то осунулся, нос его заострился, под глазами залегли тени. Дневной сон отдохнуть не помог: ему снились кошмары, и все они были связаны с Зеленоградом. Что-то горело, взрывалось, кто-то кричал. Над всем этим мороком то и дело всплывало лицо Алисы, глаза ее были испуганными, полными слез. Ноэль проснулся совершенно разбитым, отмахнулся от предложенного Ларой кофе и обеда.
- Ты помнишь, что сказал утром? – спросила она осторожно: вдруг скажет, что нет?
- Что мы будем жить вместе? Помню. Я приду. Только пока не знаю, в котором часу. Надо еще вещи взять кое-какие… Солнышко, не дави на меня. Мне нужно привыкнуть, - он поцеловал женщину в висок.
- Ты никогда не называл меня солнышком, - с тоской прошептала Лара.
- Все когда-нибудь случается в первый раз. Я действительно, отношусь к тебе очень хорошо. Ну, может, я немного моральный урод. Помоги мне исправиться.

Увидев шефа на пороге кабинета, Элла, его ассистент, чертыхнулась про себя: вечер испорчен. Будет сидеть до полуночи и ее не отпустит.
- Шульгина ко мне, - бросил Ноэль на ходу. – И сделай, пожалуйста, чаю.
- А если Шульгин уже ушел? – осмелилась спросить ассистент.
- Если ушел, пусть вернется. У него на сегодня в графике стоит доклад по заданию.
Разумеется, Виктор Шульгин еще не ушел. Раз Сатор сказал: сегодня, значит, это будет сегодня, разве что сам Сатор провалится в тартарары.
- Садись. Докладывай, - кивнул Ноэль Виктору.
- А докладывать нечего, советник. Елена Ткачева, в девичестве Сухан, никогда в Зеленограде медкомиссию не проходила. Равно как и на пятой станции.
- И семья Ткачевых никогда не была на станции?
- Может, и была, и может, даже не раз. Но ничего такого в документах не зафиксировано. Информация об обычных приездах гостей в архивах не хранится. Так никаких носителей не хватит.
- Этого не может быть, Виктор. Я их сам встречал.
Шульгин только развел руками. Положил перед шефом стопку бумаг: Сатор любил просматривать документы в распечатке.
- Свидетельство о смерти: крупозное воспаление легких. Свидетельство о захоронении. Кладбище в Красноткацком.
- И могила имеется? – спросил Ноэль.
- Конечно. Эксгумацию не проводили.
- Язвишь? – Сатор с преувеличенным любопытством посмотрел на подчиненного.
- Нет, я серьезно. Мы же ищем человека, так что любые действия возможны или невозможны. Глеб Ткачев завербовался в первую лунную экспедицию. Но до Луны не добрался. Вы, возможно, помните, челнок разбился. К тому моменту со дня смерти Елены прошло два года. С тех пор дети находились на полном обеспечении государства. С восьми лет Рэм Ткачев проживает в Алуште в специализированном интернате для детей с особыми потребностями.
Ноэль внимательно прочитал несколько страниц. С удивлением посмотрел на аналитика:
- У парня психические нарушения? Что именно? Об эту формулировку черт ногу сломит. Аутизм? Шизофрения?
- Нет… Нечто странное. Он время от времени впадает в состояние наподобие транса и начинает вещать. А потом опять нормальный парень. Учится неплохо. Вполне адекватный подросток. Замкнутый только. Я его видел.
- Да? Респект. Как тебе удалось в это закрытое заведение проникнуть?
Шульгин расплылся в улыбке:
- Вы не поверите, как в кино: поехал, подцепил медсестричку, навешал ей лапши на уши. Она меня провела.
Ноэль поднял голову от бумаг, пристально посмотрел на подчиненного:
- Девочка знала, кто ты?
- Шеф, клянусь, я к ней не прикасался. Ей ничего не грозит. Разумеется, она ничего не знала. Теперь в чате общаемся.
- Прекращай. Не надо ломать человеку жизнь, - Сатор еще раз просмотрел документы. Задумчиво постучал пальцами по столу. – Выведи фото, - попросил Шульгина.
- Есть общая. Наверное, незадолго до ее болезни делали.
- Давай.
Симпатичная женщина, светловолосая, голубоглазая, обнимает мальчика и девочку. Лицо мужчины внизу, очевидно, сидит у их ног.
Сатор увеличил фото, потом еще. Вздохнул:
- Я их видел в Зеленограде. Кто-то скрыл правду. Почему? В этом мире есть люди, которые не лгут? – он нажал вызов секретаря: - Элла, пригласи ко мне Гайдоша. Спасибо, Виктор. Можешь идти домой. Элла, ты тоже. Но когда придет Имре.
Имре появился буквально через минуту. Увидев его на пороге офиса, Ноэль свернул фотографии. Знаком показал: садись. Гайдош сел на край стула, всем своим видом демонстрируя: вообще-то я не надолго.
- У тебя все в порядке? – спросил он Ноэля. – Элла сказала, ты взял отгул. Это слово с тобой не сочетается.
- Мда… Правда, что-то я расклеился. Пришлось просто отоспаться. Все в порядке. Имре, ты помнишь, двенадцать лет назад Ландас привез к нам на обследование семью: мать, отец и двое детей? Конфиденциально. Какие-то его знакомые. Мне тогда было не до них, у меня сессия горела. Хотя Лара уверяет, что с я возился с ребенком… Почему-то не помню. Мы их встретили, отвезли в клинику.
- Помню. Меня еще попросили их просканировать. У женщины был воспалительный процесс. Остальная семья была в норме.
- Вирус в активной форме?
- Не обязательно. Я не ловлю такие подробности. Это дело лаборатории. А что?
- Это были Ткачевы?
- Какие Ткачевы? Ты имеешь в виду Алису?
- Она сказала, что была в Зеленограде. Я поднял ее досье. Похоже, что именно их мы тогда проверяли. Но… видишь ли, никаких Ткачевых в наших архивах не значится. И мне эта дыра не нравится.
Имре задумался. Вспомнил маленького мальчика, шуструю белобрысую девчонку. Испуганную женщину, которую пришлось оставить у них в изоляторе. Как же ее звали?
- Ольга Горбань. Я вспомнил. Ту женщину звали Ольга Горбань. Мы оставили ее на время уточнения диагноза. У нее действительно, обнаружили неактивные единичные капсулы не идентифицированного происхождения. На время карантина ее отвезли в «Приют для уходящих».
- Куда именно?
- Не знаю. Орест лично этим занимался.
- Минутку, - пальцы Ноэля забегали по клавиатуре. Он вошел в архивную базу Зеленоградской клиники. – Горбань, значит… Есть. Но - ни мужа, ни детей. Ну, командор… ну, отец и отчебучил… На сколько лет это тянет? Фальсификация… Сокрытие Z-активного пациента… Блин. И что мне теперь с этим делать?
- Забыть.
- Не понял? Что?
- А то. Орест никогда, ни под каким предлогом не отпустил бы в большой мир людей с подозрением на наличие вируса. И Ландас тоже. Даже родную мать или единственное чадо. Эта семья была здорова. Абсолютно. И поэтому нечего копать. Ну, можешь наехать на него за фальшивую фамилию пациентки. Кстати, не факт, что она умерла от вируса. Какой у нее диагноз? Крупозное воспаление? Вполне возможно - как осложнение после не долеченного гриппа. На вирус проверяют всех старших школьников. Так что, успокойся, твоя пассия вполне здорова. Иначе она давно бы уже жила с нами, - тут Имре улыбнулся, - Ты этого добиваешься?
- Ничего я не добиваюсь, - пробурчал Ноэль. – Слушай, а пойдем чего-нибудь выпьем? На набережной есть очень приличное место. Недавно открыли. Полюбуемся на природу.
- Не хочется домой?
- Что-то вроде того…

Реконструкцию набережной в Зеленограде закончили всего год назад. Теперь вместо деревенской грунтовки вдоль берега тянулся бетонный парапет, за ним – вымощенный разноцветной брусчаткой тротуар. А с другой стороны парапета к воде спускался ухоженный песчаный пляж. В трех местах над водой нависали террасы на сваях. На них и располагались новые кафе. В общем, настоящий курорт. Теперь по вечерам вся зеленоградская молодежь, да и не только молодежь собиралась здесь.
Имре и Ноэлю повезло: один свободный столик над водой еще был. К ним сразу же подскочила кудрявая девушка в форменном сарафанчике, положила меню. Кафе давали возможность не только приятно провести время, но и создавали немного дополнительных рабочих мест, что для такого закрытого сообщества, как Зеленоград, весьма полезно.
- Мне пиво, - сказал Имре. – Меня с ужином ждут.
- Чай. Зеленый. И сэндвич с салатом, - Ноэль подумал, что его тоже ждут, но ничего вслух не сказал. – Кажется, я сегодня не только не завтракал, но и не обедал.
В это время зазвонил его телефон. Сатор не торопился отвечать. Но телефон не успокаивался. Он посмотрел на экран: Лара. Вздохнул, нажал на ответ:
- Да, солнышко. Я еще на работе, - он предпочитал отвечать в режиме «один голос». Таким образом, Имре не слышал собеседника. – Нет, я не знаю, когда приду. Нет. Не дави на меня. Придется привыкать. Извини, больше не буду. Хорошо, не буду.
Он дал отбой. Под пристальным взглядом Гайдоша пожевал сэндвич. Имре молчал, потягивая пиво.
- Спрашивай уже, - процедил Сатор. – Впрочем, отвечу сразу. Это Лара.
- Ты так кроток, с чем-то соглашался, не споря, назвал ее солнышком… А сегодня брал отгул… Нолли, что происходит?
- Не всегда же мне возражать. Кстати, она попросила не называть ее солнышком, она начинает меня бояться, когда я слишком нежен. С чем я и согласился. Скажу тебе откровенно: с некоторым облегчением.
Он отпил чаю, уставился куда-то вдаль:
- Красиво. Как же у нас красиво. Во всем мире нет больше таких красивых мест. И так спокойно… Как в раю. Да, так ты ждешь подробностей, вижу по глазам. В общем… черт, трудно это выговорить… мы с Ларой решили жить вместе. – Ноэль засмеялся: - Закрой рот, комар влетит.
- Я не верю своим ушам, - пробормотал Гайдош. – С Ларой? И давно?
- Сегодня утром. До того, как я уснул. Так что она ждет с ужином и волнуется. Все у меня теперь как у нормальных людей.
- Гм. Только ты не спешишь домой. И поэтому мне что-то не хочется тебя поздравлять с изменением семейного статуса. Это еще не вся история…
- Прозорливый ты мой. Нашим отношениям уже несколько лет, так почему бы и не начать жить вместе? Лара – хорошая девушка, будет обо мне заботиться, любить и лелеять. Найдем ей донора, у меня с ней потомства не получится, я это точно знаю. А так… будет крепкая счастливая семья.
Он оперся ладонью о перила, окружающие площадку, побарабанил пальцами другой руки по столу, повертел пустую чашку. Будто всеми этими движениями пытался отгородиться от чего-то, что его грызло. Избегал смотреть на друга.
- Ноэль?
- Что? – он, наконец, решился встретиться взглядом с Гайдошем.
- А ты будешь ее любить?
- По крайней мере, постараюсь заботиться.
- Это нечестно по отношению к Ларе.
- Она сама предложила. Лара знает, что Ромео из меня никакой. Она вообще меня очень хорошо знает, какой у меня тяжелый характер, работа, которая отнимает 24 часа в сутки, частые отсутствия… Равнодушие к детям. Все честно.
- А об Алисе она знает?
Ноэль вздрогнул. За шиворот будто кто сыпанул горячих углей. Он невольно сжал руку в кулак, стараясь унять дрожь в пальцах. Только от кого он прятался? От Имре, который видит его насквозь? Друг и телепат… Ноэль криво улыбнулся. Сказал быстро, чтобы избавиться от фразы, которая сверлила мозг вот уже несколько часов:
- Я сделал Алисе предложение, и она отказалась. Имре, ты все-таки слопаешь комара.
- Погоди, я не понял.
Гайдош залпом допил пиво, обернулся, поманил официантку, показывая на пустой стакан.
- Чего ты не понял? Она не хочет жить со мной, потому что я мутант и носитель вируса. Помолчи, Имре. Она сказала «нет» не потому, что не любит, что не хочет. По крайней мере, хочет меня, это точно, это проверено. А любовь… что-то зыбкое, чего я почти не понимаю. Ладно. – Увидев, что друг пытается что-то сказать, Ноэль остановил его. - Я просил помолчать, а то я не смогу все это сказать и рехнусь. Мне надо отпустить от себя этот кошмар. Это было очень больно. Так больно не было еще никогда. У меня даже мелькнула мысль… проехали. Я справился. Отоспался. И понял: она права. Неосознанно права. Страх болезни отравил бы наши отношения. Прикинь: ты касаешься женщины и думаешь, передается вирус ей в эту минуту или нет? А она после секса с тобой бежит сдавать анализ крови. И все больше тебя ненавидит за этот страх.
- Ноэль, у нас десятки смешанных браков. Многие живут довольно долго. Да кому я это говорю?
- Вот именно. Кому… Человеку, который ни когда не говорил «мама». Впрочем, ты знаешь, как я думаю о нас: мы – нелюди. Кто-то предпочитает считать, что мы - новые люди, это тоже правда… Но – нелюди. И поэтому я смирился с ее отказом и решил начать новую жизнь.
- Ноэль, ты поторопился. Поторопился делать Алисе предложение. Ну подумай сам: девочке только исполнилось двадцать лет, она считает, что впереди у нее огромная жизнь и весь мир перед ней. А ты зовешь ее в заточение. Потерпи несколько лет. Будь осторожен и аккуратен – и она станет твоей и не будет тебя бояться. Я уверен. Я видел ее глаза, когда она на тебя смотрела.
- Я не могу и не хочу ждать ее пять или десять лет. Лучше оборвать все, пока я не увяз по самые уши. Вернуться к той жизни, которая у меня была еще несколько недель назад. У каждого своя дорога.
- Знаешь, что я тебе скажу, друг мой? Ты уже увяз. Лара – не спасательный круг. Это самообман. Твой дар – это твое проклятие. По большому счету, лучше бы тебе никогда не встречать Алису. Но случилось так, как случилось. И тебе придется согласиться со своей судьбой. Она тебя все равно настигнет.
- Ты умеешь утешить, Гайдош.
- А тебе не нужно утешение. Идем по домам, где нас ждут сегодня.

***
Они вылетели последним вечерним аэробусом. Во-первых, у Ландаса не было лицензии на такие долгие и дальние перелеты, а, во-вторых, на минилете дорога заняла бы значительно больше времени. Да и утомительно. Сорокаместный «летучий автобус», как иногда называли этот вид транспорта, медленно набирал высоту.
- Никто не возражает, если мы включим полный обзор? – спросил пилот в переговорник.
Возражавших, к счастью, не оказалось. Всем хотелось полюбоваться ясным летним вечером во всей красе. Полный обзор означал, что убирались внешние, непрозрачные панели: стенки, крыша, и при желании получить особенно острые ощущения – пол. Второй слой панелей был абсолютно прозрачным. Создавалось полное ощущение, что пассажиры парят в воздухе, в пустоте. Зрелище великолепное, но некоторые не выдерживали. Поэтому на полный обзор требовалось согласие всех пассажиров.
- Здорово, - восхищенно сказала Алиса. - Никогда еще такого не видела.
Внизу проплывали ленты дорог и рек, пестрые квадраты населенных пунктов, яркие лоскуты полей. Надо всем этим поднимался, медленно темнея, купол неба, усеянный серебряными пуговками звезд.
- Угу, - ответил Герберт, уткнувшийся в планшет. – Голова не кружится?
- Нет. Будто летишь, как птица…
- Лети, лети, птица.

Специнтернат Рэма находился на берегу южного моря, в уединенном уголке на склоне гор, поросших субтропическим лесом. У ворот, построенных в древнегреческом стиле, их встретила молоденька медсестра и провела в главный корпус к директору, полному, грустному, похожему на снеговика.
- Очень, очень рад, - директор пожал им руки, знаком приглашая сесть. – Мальчику давно нужно домашнее тепло, рука родного человека. У нас, как вы знаете, щкола-лечебница для детей с замедленным умственным развитием или психическими отклонениями. В просторечии называется слабоумие. Хотя и не совсем верно. Такой диагноз, к сожалению, еще встречается. Странно, при нашем потрясающем всеобщем здоровье – слабоумие. Когда мальчика привезли к нам первый раз, ему было всего пять лет. В четыре его отдали в обычную школу, но вскоре учителя стали замечать странности. Тогда его привезли к нам на первую консультацию. С восьми лет он живет здесь постоянно. Такой красивый мальчик. Вне приступов – умненький. Я бы даже сказал, исключительно умненький. Но очень замкнутый. Практически ни с кем не общается. Друзей у него нет. Много читает, смотрит ТВ. Прекрасно рисует. И все же мы вынуждены подтверждать его диагноз. Видимо, мальчик сломался, когда потерял мать. Особенно ранимые натуры ломаются, замыкаются в своем одиночестве. Так что его состояние, возможно, излечимо, если он попадет в теплую семейную обстановку.
У Алисы потемнело в глазах. Казалось, чья-то скользкая лапа схватила за горло и сейчас задушит. Она вспомнила свое беспросветное одиночество в первые годы в интернате. Да, все дети с пяти лет живут в интернатах, родители забирают их только на праздники. Но у нее-то, Алисы, родителей больше не было! Мама умерла, отец отправился в глубины космоса, налаживать зарождающиеся контакты Земли и Других. Дед тоже не спешил ей помочь. Перед глазами стояла облезлая плюшевая лисичка, которую она запихивает в сумку: домой ехать. Куда она потом подевалась? И профессионально-сочувственный голос воспитателя: «Твоей мамы больше нет». Ей девять лет, и она одна в целом мире. Больной полоумный брат не считается, далекий отец – тоже. Потом приходит извещение, что первая экспедиция до места назначения не прибыла… Теперь у Алисы и Рэма не стало и отца.
- А в чем выражается… его особенность? – спросила она директора.
- На языке науки это называется… впрочем, неважно. Неожиданно, как правило, неспровоцированно, мальчик впадает в состояние транса. У него появляются видения, он говорит нечто несвязное. Иногда в его словах есть смысл, иногда нет. Это может продолжаться несколько часов. При этом он может ходить и даже что-то делать. Эти действия часто отвечают тому, что он говорит. Недавно, например, он явно стрелял, причем из какого-то тяжелого оружия. При этом бормотал: «кровь, огонь, спасите детей, ты меня предала»… Вывести его из этого состояния абсолютно невозможно. Потом начинаются конвульсии, потеря сознания. А придя в себя, он ничего не помнит. У нас он один с такой клинической картиной. Когда начинается приступ, мы стараемся его изолировать в специальное помещение, сделать укол транквилизатора.
Директор помолчал. Вздохнул:
- Сказать откровенно: самый сложный случай. Никакой положительной динамики за почти десять лет. Разве что речь в периоды транса стала более связной.
- Получается, мой брат – пророк? – сделала вывод Алиса. – Если он видит что-то, к чему-то призывает?
- Девушка, ну что такое пророк? Или кто такой. Это не научный термин, это персонаж из научной фантастики и приключенческих фильмов. Никто не может видеть будущее, это невозможно. Эдак можно под любой горяченный бред подвести мистическую базу. Между прочим, мне не хотелось этого говорить, но лучше вам знать всю правду. Он в состоянии транса опасен. Иногда агрессивен, даже очень. Несколько раз наносил раны себе. Я знаю, что господин Ландас хочет забрать Рэма, но я бы не советовал.
- А гипнозом его лечили? – поинтересовался Герберт.
- Разумеется. Гипноз входит в систему лечения. Регулярные сеансы. Регулярно бесполезные. В состоянии мальчика ничего не меняется, под гипнозом он ничего интересного, указывающего на причину отклонения, не говорит.
- А гипнотизер был… из Зеленограда? – внезапно спросила Алиса.
- У нас свои отличные специалисты. Этой клинике уже почти двести лет. Нет никакой необходимости привлекать шарлатанов, - отрезал неожиданно нелюбезно до сей минуты милый директор.
- Гм. Зря вы так думаете о специалистах из Зеленограда, - насупилась девушка. – У Рэма стоит внутренняя защита. Надо уметь ее снимать. А это умеют только телепаты.
- Милая девушка, - тон «снеговика» стал снисходительным и приторным, - вы кто – телепат?
- Н-нет. Но мне кажется…
- А мне и моим коллегам не кажется. Мы опираемся на науку. И на основании научных знаний назначаем больному адекватное лечение.
- Но бесполезное – вы сами признались!
- Увы, бывают неизлечимые случаи. Боюсь, Рэм Ткачев – именно такой случай. Через два года, если не будет положительной динамики, мы определим его в психиатрическую клинику для взрослых. Мне жаль, но ваш брат – тяжелый шизофреник, опасный для окружающих.
- Я хочу его видеть, - сказала Алиса мрачно. – Немедленно.
- Я против, говорю откровенно. Но поскольку вам разрешили – извольте. Может, этот визит сдвинет дело с мертвой точки. – Директор связался с кем-то: - Егор, где сейчас старшая группа?
- На стадионе. В волейбол играют.
- Ткачев там?
- Да, конечно.
- Его состояние?
- Три плюса.
- Хорошо. К нему гости. Но пока ничего не говори. – Он повернулся к Ландасу и Алисе: - Три плюса означают, что мальчик сегодня получил необходимое лечение и находится в состоянии психического покоя. Пойдем?

На обычной волейбольной площадке, огороженной сеткой, бегали около дюжины подростков в красной и зеленой форме. То и дело раздавались свистки судьи, крики: «дай сюда», «бей», «ну ты мазила» и тому подобное. Болельщики на скамейках громко поддерживали свои команды. За игрой наблюдали крепкие молодые парни в голубой форме, видимо, санитары или воспитатели. Посетители остановились в тени старой липы.
- Вон тот светленький, - кивком указал директор на довольно высокого худенького паренька в зеленой футболке.
Мальчишка дал мощный пас товарищу по команде и вдруг замер. Потом развернулся и пошел в сторону наблюдающих. По дороге остановился у скамьи запасных, что-то тихо сказал сидящему там мужчине, видимо, учителю. Тот оглянулся, кивнул. Паренек вышел из площадки, приблизился к посетителям.
- Здравствуй, дед. Здравствуй, сестра, - сказал чуть хрипловатым, ломающимся голосом. – Доброе утро, господин директор.
- Привет, Рэм, - Алиса во все глаза смотрела на брата.
Густые волнистые светлые волосы слиплись от пота, на загорелом лице глаза казались неестественно синими, будто в них вставлены цветные линзы, а по-детски припухшие губы слишком красными. Он дышал немного учащенно, но это и не удивительно: ведь парень только что бегал.
- Иди переоденься, а мы подождем у выхода в парк, - велел директор.
- Вы все-таки предупредили его о нашем приезде? - удивился Герберт.
- Нет. Он сам узнал вас. Этот мальчик еще не раз вас удивит.
По спине Герберта пробежал неприятный холодок. Ему очень не хотелось бы, чтобы необычные черты характера парня были многочисленны и привели к одному возможному и опасному для мальчика выводу.
Они прошли через холл главного корпуса, и вышли на большую освещенную террасу, переходящую в широкую аллею, вдоль которой пышно цвели розы. Дул ветерок, принося запахи цветов и моря, шум которого доносился издалека. Рай, да и только!
- Замечательное место! – восхищенно сказал Ландас.
- Да, окружающая красота и покой – это тоже лекарство. Действует успокаивающе и умиротворяющее. А вот и Рэм.
Мальчик переоделся в бледно-голубую рубашку с короткими рукавами и такие же шорты. Высокий, худощавый и смуглый – он казался принцем из сказки.
- Давайте, ребята, погуляйте, а я потом к вам присоединюсь, - предложил Ландас. – Мне еще потолковать надо с директором.
- Идем, я покажу тебе море, - сказал Рэм сестре, сворачивая в боковую аллею. – Тут недалеко.
Некоторое время они шли молча. Алиса подумала, что через пару лет брат станет настоящим красавцем. Вздохнула: если выйдет из этого унылого заведения, прикидывающегося раем. Рэм словно прочел ее мысли:
- Дед хочет меня взять к себе?
- Да. Ты же не против?
- В общем, нет. В дурку не хочется. - Он вдруг оглянулся, хмыкнул: - За нами хвост. Опасаются.
- Какой хвост? – Алиса тоже оглянулась. Метрах в ста от них шел парень в синей форме санитара. – Санитар?
- Ага. Это же психушка. А я – псих. Вдруг кинусь на тебя.
- И что?
- У него электрошокер. Разряд не сильный, но вырубает.
- Гм. Где-то я уже это слышала. Но ты же не собираешься кидаться на меня?
- Пока нет. А что, Снеговик не рассказал обо мне?
- Снеговик? А, это прозвище директора. Хихи. Подходит. Рассказал, конечно.
- Тогда ты знаешь, что приступ приходит внезапно, и что я потом ничего не помню… - на лице у парнишки мелькнула ехидная ухмылка.
- Рэм… а это не так?
- Не скажешь никому?
- Клянусь.
- Я чувствую приступ. А не говорю им, потому что начнут сразу говно всякое колоть, так можно вообще без мозгов остаться. У нас тут есть такие… овощи. Сидят в колясках, под себя гадят и слюни пускают. А были вполне живыми. Я даже помню кое-кого, которые постепенно вырубались… Кстати, я вообще не кидаюсь ни на кого.
- А директор сказал – ты отстреливался от кого-то, - осторожно сказала Алиса. – Ничего, что мы об этом говорим? Это не спровоцирует приступ?
- Без понятия. Боишься – давай не будем говорить. Лучше расскажи, с какой радости вы с дедом обо мне вспомнили?
Алиса покраснела. Вздохнула виновато:
- Рэм, я не забывала. Просто… ну я же тоже была маленькая. А дети думают только о себе. Когда мне исполнилось шестнадцать – захотела тебя увидеть. Но мне не разрешили даже поговорить по видеосвязи. Сказали – вот станешь совершеннолетней, тогда делай запрос. Ну и как-то так… Закрутилась. Если бы не дед, то может еще не увиделись бы.
- Ландасу вообще на меня плевать было. Ему же не надо становиться взрослым.
- Думаю, у него свои причины. И я понятия не имею – какие. И потом… трудно его осуждать. Наверное, не смог решиться взвалить на себя заботу о чужих детях. Тем более, ты был совсем крохой.
- Ну да. И к тому же шизиком. Только даже звери своих детенышей не бросают, хоть бы те вообще доходяги.
- Там мы ему не кровные.
Мальчик поддал ногой камешек. Отвел ветку, протянувшуюся через тропинку, пропустил Алису вперед.
- Мы ему не чужие. Как ты думаешь, я узнал, кто вы? Почувствовал свою кровь.
- Рэм, это все твои фантазии. Доктор сказал: у тебя очень тонкая душевная организация, обостренное восприятие. Возможно, поэтому у тебя такие проблемы. И знаешь… если Герберт хочет исправить теперь свои ошибки, то это ведь хорошо?
- Ну пусть исправляет. Не хочу я в дурку. Я даже сбежать пытался. Поймали, как видишь. Накололи всякой гадостью, гипнозом долбали мозги. Пришлось прикинуться шелковым. Жаль, что я пока не умею этими… накатами управлять. Пусть бы думали, что меня вылечили. Так меня же нельзя вылечить.
- Рэм, надо верить, что можно. Тогда лечение даст эффект.
- Алиса, ты хоть и взрослая, а не понимаешь. Я не болен, я просто… не такой как все, - он посмотрел на сестру, прищурившись. – И ты тоже. Просто еще не знаешь, что у тебя не так.
- Ну ты и фантазер!
- Ни фига! Я не придумываю. Не начитался комиксов и не насмотрелся киношек. Чтобы ты знала: я не всегда впадаю в транс. Иногда вижу, что произойдет. Или что происходит. Я вижу рядом с тобой трех мужчин. Будто тени за твоей спиной. И ты не знаешь, кого выбрать. Аля, заберите меня отсюда. Мне страшно. Скоро ко мне придет черный человек, и если вы не увезете меня, то я тоже стану черным.
Алиса смотрела на брата с ужасом. Его ярко-синие глаза стали угольно-черными, губы дрожали. Стараясь не показать, что ей тоже не по себе, и не привлечь внимания санитара, она погладила Рэма по руке:
- Успокойся. Все будет хорошо. У Герберта большие связи, он тебя вытащит. Потерпи и постарайся быть нормальным.
Мальчик прикрыл глаза. Сжал руку Алисы с такой недетской силой, что она пискнула. Но Рэм словно не слышал. Он тяжело дышал, прошептал:
- Там кровь… Помоги им. Это наши братья.
Внезапно он отпустил руку сестры, дыхание выровнялось. Глаза снова обрели синеву. Рэм улыбнулся дрожащими губами:
- Вот что я вижу последнее время. Раньше я не помнил видений. Теперь все чаще помню. Вижу много крови и смертей. Знаю, что это хорошие люди, и плохие их убивают. Я вызвал видение специально, для тебя. Будет какая-то беда, очень скоро. Ты должна их предупредить, но я не знаю, кого. Дед идет. Не говори ему ничего. Никому не говори, что я могу видеть и не забывать.
К ним подошел Ландас. Старик улыбался. Разговор с толстым директором был весьма продуктивным. Теперь Герберт знал, куда идти, чтобы получить разрешение увезти Рэма как можно быстрее. Он был уверен: дома мальчик станет нормальным, потому что он нормален. А все эти якобы видения – от одиночества, от тоски, от заброшенности. Если понадобится, профессор привлечет все свои связи, но уже осенью Рэм должен быть дома и идти в обычную школу. В Белом ключе, например, отличный лицей.
- Ну что, молодежь, пообщались? Как тебе твоя сестрица, а, Рэм? Красотка, правда? Но знаешь, она еще и умница!
Мальчик улыбнулся:
- Умная девчонка – это фантастика, дед! Им по жизни мозги не положены, только инстинкты
- Сейчас я кому-то врежу! – возмутилась Алиса.
- Если допрыгнешь, мелкая, - хихикнул паренек. Его лицо светилось счастьем. Обычное лицо обычного подростка. И только Алиса теперь знала правду.

Вопрос, заданный Рэмом, мучил Алису. Наконец, когда они уже пересели в дедов минилет и взяли курс на пятую станцию, она спросила:
- А почему ты не взял опеку над Рэмом раньше? Хотя бы над ним?
- Я хотел. Консультировался. Мне сказали: вряд ли комитет по делам несовершеннолетних разрешит одинокому и не очень молодому мужчине, работающему в Зоне, усыновить двух детей, один из которых к тому же с проблемами психического характера. Проще говоря, мне следовало жениться и сменить работу, и только потом начинать процедуру усыновления. Без уверенности в успехе.
- Понятно. Работа перевесила.
- Алиса, не все так просто в жизни, как нам бы хотелось. Теперь я жалею, что не поступил иначе. Но можно же все исправить?
- Я надеюсь. Не хочу, чтобы мой брат окончил свои дни в дурке.
Когда Алиса с Гербертом вернулись от Рэма, Сташевский ждал ее, сидя на ступеньках ее домика. Вернее, спал у нее под дверью. Машка потом открыла тайну: Лева провел там целые сутки, хотя она уговаривала его ждать у нее или хотя бы в администрации.

Любые воспоминания, в которых присутствовал Ноэль, Алиса гнала. Она не станет вспоминать его зеленые глаза, его горячие руки. Навсегда забудет желание, которое охватило ее там, на берегу. Желание, смешанное со страхом. Вычеркнет из памяти его предложение «хочу, чтобы ты жила со мной». Как она может с ним жить? Там, за колючей проволокой? Среди мутантов, среди заразы? Это невозможно.

11.

***
Ассистент догнала Ноэля в коридоре. Следом за ней топала Ульяна Харченко.
- Шеф, пришла куратор старшей группы. Нужна ваша виза на программе вечеринки в клубе Феникс и списке участников, - она помахала перед ним документом.
- Она раньше не могла прийти? Я уезжаю в город, и уже опаздываю, - пробурчал Сатор.
Он взял бумаги, пролистал, не останавливаясь на тексте.
– Я должен заниматься всеми мелочами в Зеленограде? Отдай это Кривцовой, она вполне может сама решить, утверждать или нет. Молодежный сектор ее компетенция? Вот пусть и работает.
Он вернул ассистентке документы.
- А вы придете на вечеринку? – несмело спросила Ульяна Харченко.
- Я похож на человека, который ходит на молодежные тусовки?
- Извините, конечно, у вас есть дела поважнее. Но ребятам было бы приятно. Да и мне спокойнее.
- В смысле? – не понял Ноэль.
- Мне почему-то не по себе, советник. Как-то все гладко, удачно складывается. Ни одной накладки. Так не бывает.
- Ох, госпожа Ульяна, что вы паникуете? Гладко, потому, что мы научились работать. Люди в этом клубе подобрались умные и ответственные, инициативные, ну какие им еще комплименты сделать? Ладно, может, выберусь на полчаса. Когда? Шестого? Хм. Ивана Купала… Колдовская ночь.

***

Народу на вечеринку в клубе «Феникс» собралось довольно много, со станции, из ближайших поселков, из Зеленограда. Первое напряжение, когда подошел уже знакомый яркий автобус и из него начали выходить гости из-за периметра, прошло быстро. Ребята как ребята. Принарядились. Девочки, кто без темных очков, красиво подкрашены. Жаль, что им не разрешили всем прийти без этой ужасной атрибутики. По дороге в клуб Константин рассказал Алисе, что ему звонил Сатор, просил разрешить ребятам не надевать очки. Гарантировал, что все будут под контролем и никому ничего не угрожает.
- И что ты сказал ему? – спросила Алиса.
- Отказал, конечно.
- Почему? Пусть бы молодежь веселилась. Им же хочется быть красивыми, а эти маски такие ужасные.
- Зато безопасные. Знаешь, его пресловутый контроль над телепатами может только он сам увидеть, я же должен верить на слово. А если кто-то не удержит контроль? Ты хоть представляешь, как мы, в сущности, рискуем, согласившись на эту программу «Феникс»?
- По-моему, это глупости. Паранойя. Ищите несуществующих врагов. Уверена, никаких злых намерений у жителей Зеленограда нет.
- Гм. Ты почти ничего не знаешь о здешней жизни, о том, что тут происходило полвека назад, - ответил холодно Костя. - Ладно, идем на танцпол. Наше место там. Хотя… а знаешь, я пожалуй, рискну. Сейчас переговорю с представителями местной администрации. Если они согласны – пусть мутанты снимают свои маски. А ты иди к ребятам.
Алиса, увидев Роберта среди гостей, напряглась. Опять задираться начнет? Костя, заметив ее напряжение, ее успокоил:
- Не переживай, этот парень зря бузить не станет. У него тут симпатия. Подруга твоя, между прочим, мулаточка. Она на него глаз положила, а мальчик сразу сдался.
- Джоан? – вытаращила глаза Алиса. – Когда успела?
Костя только плечами пожал:
- Амур мальчонка шустрый, летает, где попало, не спрашивая разрешения.
- А ты откуда так в курсе дела? – не унималась Алиса. Осведомленность Константина показалась подозрительной.
Костя ничего не ответил, сделал вид, что ему срочно надо отлучиться.
Алиса задумалась. В круговороте вспышек цветомузыки крутились парочки, музыка разносилась над лесом, над берегом, оглушала, возбуждала. Алиса же прокручивала в голове три заседания в клубе. Нет, у Роберта с Джоан не может быть романа! Они практически не знакомы. Чатились? Может быть. Членам клуба установили местный внутренний чат с видеоподдержкой для общения. Дружба так дружба. И все-таки… мысль о том, что между Робертом и Джоан есть какие-то отношения, была ей почему-то неприятна.
- Потанцуем, Алиса? – спросил рядом знакомый голос.
Она оглянулась.
- А, Роберт. Привет.
- А ты как будто кого-то другого ждала? – на губах мальчишки появилась ехидная ухмылка. – Он вряд ли придет.
- Кто?
- Господин советник Сатор. Это не его уровень.
- С чего ты взял, что я его жду? – Алиса пожала плечами.
А ведь парень попал в точку, обожгла мысль. Где-то на дне души таилась маленькая мыслишка, что советник захочет сам убедиться, что на вечеринке все безопасно. И с чего это она решила, в самом деле, что Ноэль тут появится?
– А нам обещали, что вы будете под контролем сопровождающих и никакого сканирования, - сказала она парню.
Роберт засмеялся:
- Конечно, никакого. Мы же дали слово. Подписали кучу дурацких бумаг. Но кое-что я успел считать тогда, во время встречи в Зеленограде. И когда он приезжал на заседание. С чего бы это ему приезжать, а?
- Врешь ты все, Роберт. Ничего ты не считал. И я понятия не имею, чего ваш советник шастает по округе.
- А давай поспорим? Хочешь, я проверю твое дно? Сколько ты можешь выдержать?
Видя непонимание Алисы, пояснил:
- Какой силы импульс ты можешь выдержать и не упасть, например. Не сделать то, что я приказываю? Слабо?
Алиса вздрогнула, вспомнив, как не так давно сам Ноэль проверял, что она сможет выдержать. Нет уж, одного раза с нее достаточно!
- Угу. И это засечет ваш контроль и для кого-то вечеринка закончится, еще не начавшись. Давай лучше потанцуем, - предложила, чтобы уйти от ответа.
- Слабо, - удовлетворенно кивнул Роберт. – А я хотел тебе приказать, чтобы ты меня поцеловала.
- А я тебя и так поцелую, - Алиса решила вырвать инициативу из рук юного скандалиста. Он же ее провоцирует, все время на что-то толкает! Вот чертенок! Кого же он ей так напоминает?
Она подошла к парнишке вплотную. Роберт был выше ее на целую голову и ей пришлось встать на цыпочки и упереться ему в грудь, чтобы не упасть. Алиса чмокнула парня в губы, очень быстро, он не успел ни ответить, ни отреагировать. Она сразу же отскочила, засмеявшись.
- Вот тебе, будешь знать, как задираться! И никакой телепатии и гипноза!
- Не боишься? – поддел ее Роберт. – Я же инфицированный. Подцепишь вирус, - он прищурился, хмыкнул: - Испугалась. Только виду не подаешь. Ты знаешь, что я заметил? Те, кто общается с нами долго и часто, постепенно забывают, что мы нелюди заразные. И оказывается, что мы нормальные и в принципе, такие же люди.
- Нелюди… ну как тебе не стыдно так говорить о себе и своих соплеменниках?
- Так нас называет дорогой тебе господин начальник ОСО. А он знает, о чем говорит.
- Роберт, ты достал уже своими наездами. Он мне не дорогой! Чего ты взъелся на меня? Точь-в-точь как ваш Сатор.
- Ну так… это нормально… - с непонятной интонацией протянул Роберт.
Рассерженная Алиса не обратила внимания на эту ремарку.
- Что лично я лично тебе сделала плохого? Каждая наша встреча заканчивается перепалкой. Любой нормальный разговор превращается в наезд с твоей стороны. Почему? За что ты меня так не любишь? Я не виновата, что мы родились такими, какими родились. Я не виновата ни в твоих проблемах, ни в той беде, которая случилась с Линдой. Лично я – не виновата! А ты кусаешь меня и кусаешь… Тебе не на кого свой негатив выплеснуть? Держись подальше, если я так тебе неприятна, пожалуйста!
Она резко развернулась и смешалась с толпой, оставив ошеломленного Роберта приходить в себя.
- Почему – не люблю? - пробормотал парень себе под нос. – Может, как раз наоборот…
Тем временем почти стемнело. К микрофону в центре танцевального круга вышла девушка в красивом наряде, стилизованном под национальное убранство древних славян.
Она запела акапелла протяжную и нежную песню о любви, что означало начало празднования волшебной ночи Ивана Купала. Теперь вечеринкой будет руководить фольклорный ансамбль, специально приглашенный из города. Всех собравшихся пригласили на большую поляну. В центре ее уже высились ритуальные фигуры Купалы и Марены, которые полагалось сжечь, и водить вокруг этого костра хороводы. А затем, когда костер немного угаснет, прыгать через него попарно. И уже на рассвете идти к реке пускать венки, гадая на судьбу. Речушка, правда, в окрестностях протекала узенькая, заросшая, но для символических гуляний вполне пригодная.
Девушки в старинных вышитых одеяниях вынесли большие корзины с венками, сплетенными из полевых трав и цветов, и пошли среди гостей, предлагая выбрать венок. Строго говоря, каждая девица должна была бы сама сплести свой венок, но кто сегодня умеет это делать?
- Ну как я тебе? – спросила Алиса Леву, покачивая короной из ромашек и какой-то душистой травы, которую она сразу нацепила на голову.
- Красиво. Только волосы надо распустить, - Левка откровенно любовался девушкой, мечтая о том, как бы утащить ее отсюда и попытаться поцеловать.
- Ты что? Да я же два часа крутила эту прическу? Ну… ладно.
Алиса выдернула приколки из узла на макушке. Волосы волной рассыпались по спине.
Девушка с корзиной остановилась перед Линдой. Это вышло нечаянно, она просто шла между гостей, останавливаясь перед каждой девушкой, и не задумываясь, остановилась перед «паучком» на инвалидной коляске.
Роберт охнул, и загородил собой Линду:
- А ну иди отсюда! – рявкнул на бедную фольклористку с венками. – Соображаешь, что делаешь? Не видишь ничего?
Алиса вскрикнула, поспешила сгладить конфликт. Левка последовал за ней.
- Погодите! Роберт, венок – символ любви, а не призыв попрыгать! Линда тоже может выбрать венок и пустить по воде, почему нет? У каждого есть суженый… или суженая…
- Слушай, не лезь, а? – прошипел парень, переключив свой непонятный гнев с фольклористки на Алису. Линда, потянула его за рукав, что-то быстро показывая жестами. – Да отвяжись ты! – он вдруг вывернулся, и побежал куда-то в темноту.
- Линда, прости, - сокрушенно сказала Алиса. – С ним что-то творится все время. Он пожалеет о своей грубости и придет простить прощения. Я знаю. Роберт хороший парень, только в нем сидит какая-то боль, и он не может с ней справиться.
Она погладила «паучка» по руке. В глазах Линды блеснула слеза. Она вытащила из сумки планшет, пальцы забегали по экрану. Раздался металлический голос:
- Он влюбился. И знает, что та девушка ему не станет парой. А я не стану парой ему. Хотя у меня нет никого кроме него. Такой вот круг.
- Ну… никто не знает своего завтра, - возразил Линде подоспевший Сташевский.
- Я знаю, - ответила Линда. – Это мой дар – видеть завтра.
- Тогда увидь, скоро Фокси выйдет за меня замуж, - Левка хотел все перевести в шутку.
- Через год с небольшим, - Линда улыбнулась. – Так что потерпи, Забияка.
- Нет, год, это долго! Фокси, пошли прыгать через костер, потом пускать венок, я буду его ловить! Чтобы случайно кому другому не достался!
- Ты в порядке? – Алиса наклонилась, поцеловала Линду в щеку.
Девушка кивнула. Та, которая видит завтра, точно знала, что она не в порядке, и что дни ее уже сочтены. Но зачем портить людям праздник?

***
«Принять вызов» - ответила Алиса.
- Слава богу, - выдохнул Забияка, как только ее физиономия появилась на экране. – Ты жива и вроде бы здорова.
- А чего мне сделается? – удивилась Алиса. – Просто замоталась как-то. Строгов насел с курсовой. Я же ему уже две главы должна, все некогда засесть за написание, да и настроения не было. Извини, Забияка, я скотина бессовестная. Как ты? Отдохнул? Отоспался?
- Да у меня все нормально, - Левка улыбался так радостно, будто бы не видел Алису сто лет. – А у тебя, Фокси?
- Да и у меня тоже. А ты чего такой… нервный?
Левка как-то сморщился, засуетился, вроде не мог подобрать нужные слова или не решался что-то сказать.
- Чего мнешься? – рассердилась Алиса. – Что случилось?
- Лиса… Нам надо встретиться. Есть разговор. Но не по телефону.
- Что за тайны мадридского двора? Левчик, мне не так просто отсюда выехать. По Зоне и окрестностям не болтаются просто так. Ты же помнишь, я завалила экзамен по воздушному вождению и минилета мне не положено.
- Так ты же права получила? – удивился друг.
- Права получила, а допуск к полетам – нет.
- Ну ты и кулема, Фокси… Но очень нужно. Поверь.
- Ладно, я что-нибудь придумаю. Где встретимся?
- Скай дрим знаешь? Гипер-мол? Там есть кафе «Тропикана», в западном секторе А-10. Сможешь завтра часов в двенадцать?
- А куда спешить? Я перезвоню.
- Дорогая, я прошу тебя – завтра. Но лучше бы сегодня.
- Лева, если получится, то завтра.
Алиса отключилась и задумалась. Да, отсутствие допуска к полетам становится серьезной проблемой. Интересно, может она, сидя в этих лесах, пересдать вождение? Но это вопрос будущего, а сейчас надо искать возможность добраться до этого Ская, пока Левка не сошел с ума от своих фантазий.
Выход один: просить Герберта о помощи. Может, ей удастся уболтать деда дать ей минилет? Ведь права у нее все же есть.
- Можно, шеф? – Алиса несмело заглянула в кабинет директора станции.
- Заходите мисс практиканка, - ответил Старик, даже не отводя глаз от компьютера. – Что привело тебя в мой приют отшельника?
- Дела, шеф.
- Присаживайтесь, Алиса свет Глебовна. Слушаю вас.
Алиса села на краешек стула. Дед продолжал стучать по клавиатуре. «Нет, не даст минилет, - подумала с грустью Алиса. - Как его убедить?»
- Герберт Янович, мне… надо в город.
- Не проблема. На следующей неделе я еду к губернатору, возьму тебя с собой.
- Дедуся, мне надо завтра.
- Завтра я занят.
- Дай мне свой минилет.
- Если я не ошибаюсь, у тебя нет допуска к полетам, дорогая.
- Ну и что? Это просто случайность, что я его не получила. Права-то у меня есть! Ну, кто узнает? Я хорошо вожу и буду очень осторожна!
Наконец Герберт перестал печатать и внимательно посмотрел на внучку:
- Тут такие номера не проходят, детка. На трассе из Зоны проверяют всех. А я своей работой рисковать не буду.
- Так уж и рисковать! Герберт Янович, ваши заслуги перед государством надежно защитят вас от любых полицейских происков! – воскликнула Алиса. - Дедуся… - тут ее осенило, - у меня свидание!
Лицо Герберта просияло:
- Вот оно что… Так бы и сказала. А зачем в Скай-то ехать? Вы с Левкой и тут могли бы встретиться.
Алисе стало стыдно: дед так обрадовался, а она просто врет. Левка, конечно, в нее влюблен, но она-то в него – нисколечко! Но придется врать до конца.
- Ну, тут… это скучно. Мы бы в кафе пошли, в кино. Не могу же я только в этом лесу все лето просидеть.
- Ладно-ладно, раз такое дело, придется помочь Джульетте. Я попрошу свободного охранника отвезти тебя.
- Дед, да ты что? Это ж соглядатай. Еще разболтает по всей станции.
- Ой, Алиса, будто у меня мало работы, еще и твои свидания…
Герберт повернулся к коммуникатору внутренней связи, набрал номер:
- Да, шеф? – появилось лицо Маши.
- Мария, зайдите ко мне, пожалуйста.
«Ох, дед, конспиратор! Делает вид, что у него с Машей только служебные отношения. Конечно, такая разница в возрасте…» - подумала Алиса.
- Машенька, - обратился Герберт к вошедшей Марии, - у тебя нет каких-либо дел в городе на завтра?
- Вообще-то, нет. А надо чтобы были?
- Понимаешь, одна умная, но несерьезная девушка умудрилась завалить экзамен по вождению минилета и не получила допуска к полетам. А ей очень надо завтра в город, - директор наклонился и «секретным» шепотом сказал: - у нее свидание! Ты же помнишь как это – первая любовь?
- Нууу, - Маша внезапно покраснела до корней волос, - помню, конечно. Хорошо, шеф, придумаю дело. Влюбленным надо помогать.
- Спасибо, вы лучшие! – Алиса чмокнула в щеку деда, затем Марию. – А вы хорошо смотритесь вместе! – с этими словами она выбежала из кабинета директора.

- Левка! Завтра встретимся! Но учти: мне пришлось сказать директору, что у меня свидание. Так что притворяйся влюбленным.
- Ну это совсем не трудно, - почему-то грустно ответил Забияка. – Ты же знаешь, Фокси, как я к тебе отношусь.
- Забияка, мы договорились! Дружба превыше всего! Тебе еще год ждать! С небольшим! Так провидица сказала!
- Да ну тебя с твоей дружбой, - махнул рукой Лева.

Он ожидал Алису в симпатичном кафе «Тропикана». Алиса отметила, что за три дня Лева похудел и выглядел уставшим. Все время нервно озирался. Странно.
- Забияка, привет, - она поцеловала друга в щеку. – Видок у тебя отвратительный. Что все-таки произошло?
- Я тебя тоже рад видеть, Фокси. Сядь. Девчонки пропали, - выпалил Лева.
- Какие девчонки? – не поняла Алиса.
- Наши. Светка и Джоан.
- Что за ерунда? Куда они могли пропасть? Мы ж их три дня назад видели! Сидят на своих станциях, пишут, наверное. Дни и ночи. Это же всем известные зубрилки!
- Фокси, будь серьезнее и послушай меня. Ты давно с ними общалась?
- На вечеринке. А потом как-то так все закрутилось… Суета… А что?
- Неделю назад мне позвонила Света. Сразу после той нашей поездки на контроль. Что-то такое странное говорила, я ничего не понял. Какие-то чудовища, уроды. Я подумал. Что она… ну, выпила лишнего. Знаешь, Светка вино любит. И я зол на нее был, за то, что… Ну ты понимаешь. После вечеринки той звоню ей – молчит. Нет связи. Я – Ленке. Тоже нет связи. И с Джоан нет связи. Я их два дня набирал – нет связи.
- Ну и что? Тут вообще сигнал ни к черту, а там, где они работают, возможно, вообще глючит. А мне ты не звонил…
- Я… боялся. Боялся, что ты не ответишь.
- Забияка, у тебя паранойя. Это влияние радиации. Откажись от темы и уезжай отсюда.
- Нет у меня паранойи, Алиса! – он оглянулся, наклонился ближе к девушке. – Перед самым отъездом из общаги ко мне в комнату зашел проф. И попросил, чтобы наш разговор остался между нами.
- Андрей Олегович? – удивилась Алиса. – И чего же он хотел?
- Говорил, что мы, парни, должны вас, девчонок, беречь, постоянно быть на связи, а обо всяких странных случаях немедленно докладывать ему. Что среди мутантов полно маньяков, а власти это скрывают, и тем самым потакают преступлениям. В общем, все это звучало как настоящий бред. Я со всем соглашался, я про себя думал, что это все фигня какая-то. Через неделю после приезда мне пришло письмо. Проф писал, что у него для меня есть интересные ссылки, очень полезные для моей курсовой – и куча ссылок. Я стал просматривать. И там, среди нормальных статей по психологии, были ссылки на криминальную хронику…
Алиса вздрогнула.
- Что? Зачем?
- Прошлой осенью в районе станции номер Двенадцать пропали две девушки, студентки факультета биологии. Они тоже проходили практику. Потом тело одной из них нашли в лесу, на границе зоны. Нападение на экскурсионный автобус, похищение трех школьниц, их тоже нашли, со следами сексуального насилия… И еще несколько таких же фактов, связанных с зоной. Мнение криминалистов: эти преступления совершили мутанты. Мне стало страшно, я позвонил Свете. Связи нет. Потом она сама отзвонилась. Это я уже рассказал. И все – больше ни звука. Знаешь, больше всего тех случаев – в районе станции номер пять. Понимаешь теперь, почему я боялся, что с тобой тоже может что-то произойти…
- А Фабьен? Что он говорит?
- Фабьен… Он ведет себя как полный придурок. Мне показалось, что он рехнулся: все время смеется, шутки какие-то… сплошной мат. Ты вспомни, он той ночью сразу то ли напился, то ли накурился и слинял.
- Да он никогда не ругался! – не поверила Алиса. – Не курил никакой гадости!
- Вот то-то и оно! Алиса, я боюсь за тебя! Давай уедем вместе!
- А девчонки? А если с ними что-то случилось? Мы должны это выяснить! Ты профу уже сообщил?
- Еще нет.
Алиса задумалась. Что-то не стыковалось. Где-то тут есть ложь. Но Левка не мог ей лгать. Левка – друг, он влюблен в нее… Нет, не может он врать. Значит, его кто-то накручивает. Профессор Строгов? Зачем? Что за новые игры?
- Знаешь, Лева, я ведь была в Зеленом городе.
- Где? – вытаращил глаза Забияка. – Как… зачем… А почему я ничего не знаю?
- Ты же помнишь, нам сразу не давали пропуск в Зону. А мне очень хотелось начать работать, встречаться, общаться. В общем, зуд отличницы. И тут дед говорит, что новоназначенный губернатор собирается в Зеленоград. И можно попроситься в группу сопровождения. Ок. Придставляешь, они меня взяли. Я даже не надеялась: зачем им нужна девчонка–студентка во время этого официального визита? И тут мне - бум на голову: мы тут клуб дружбы организовываем, вечеринку готовим, тебя в помощники председателя берем. Так что я этой вечеринкой тоже занималась. Правда, немного. Проф наш рекомендовал, между прочим.
- Вот оно как… А я и не допер, чего там такая была активная, и тебя вроде все слушались. Повезло тебе. «Отлично» обеспечено.
- Да головняк это! Костя, он типа куратор клуба, нависал, проходу не давал. Правда, с ребятами познакомилась. Мутантами, как их называют. Разговаривала. Ребята как ребята. Хотят учиться, мечтают о полноценной жизни, о путешествиях. Им обидно, что их вот так заперли в резервациях. У них выход в интернет ограничен, на мобильную связь тоже надо разрешение. До восемнадцати сами выйти за периметр не могут.
- Но они же носители вируса… Это нормально.
Алиса хмыкнула.
- А ты может, носитель герпеса? Ты же не проверялся?
- Сравнила! То герпес, а то Z.
- Да все это так. Только мне кажется, проблема не в вирусе. Исследования ведь почти свернули. Будто никто не хочет их вылечить. Ведь если они вылечатся – не будет повода держать их в клетке. Придется открыть ворота. А у них способности. Телепаты, энергетики, целители… Что мы можем противопоставить этим силам? Поэтому их боятся. Я думаю, телепаты могут сами легко выйти на свободу, просто они еще не нашли антивирус… А найдут – их никто не удержит.
- И тогда нам всем конец.
- Забияка, что ты несешь? Мы же все живем на одной планете! Человечество не исчезло от того, что когда-то отменили рабство для чернокожих! И мы не стали все неграми!
- Они потенциально агрессивны. Потенциальные террористы. Разве не этим мы приехали заниматься?
- Лева, тебе не приходило в голову, что нас подталкивают к этому выводу? Вопрос: а зачем? Что хотят сделать нашими руками?
- А погибшие девушки? А наши девчонки почему молчат?
- А сколько девушек погибает там, где о телепатах и не слышали? Послушай, я попробую что-то выяснить. Напиши мне имена этих жертв. Я вот думаю: я им зачем-то нужна.
- Кому – им?
- ДКЗТ, властям. Мы все им зачем-то нужны здесь. Мне Ноэль сказал… Ну Левка, не скрипи зубами, конечно, так получилось, я с ним не раз уже встречалась по делу. Так вот, он сказал, что эта практика ему не нравится, и он сделает все, чтобы ее развалить.
Лева достал свой планшет:
- Вот тебе ссылки. А как ты планируешь что-то узнать?
- У меня появились хорошие знакомые по ту сторону ограды. Нет, не только Сатор. Я тебе позвоню.
- Фокси, - Забияка взял ее за руки, - береги себя. У меня плохое предчувствие.
- Слушай, кто из нас барышня? Что-то ты раскис совсем, мой храбрый рыцарь. Все будет нормально. До встречи.
- Можно тебя поцеловать? Для соблюдения легенды о влюбленных. Вдруг за нами наблюдают?
- Обойдешься!
- Ну Лиса… Ну плиз…
- Брысь, Забияка! Впрочем, разве что для легенды.
Лева склонился к ней, осторожно коснулся губами ее губ. Потом еще раз, уже смелее.
- Эх, Алиса, ну почему я тебе не нравлюсь?
- Ты нравишься. Как брат и друг.
Она встала. Левка тоже подскочил, обнял ее, прижался очень сильно не по-братски. Жадно поцеловал. Алиса с трудом удержалась, чтобы не оттолкнуть его слишком грубо.
- Лева, ну перестань. Друг гораздо нужнее, чем любовник. Я еще не готова для таких серьезных отношений. Пока, Забияка.
Алиса спускалась эскалатором на стоянку, размышляя над всем, что рассказал ей друг. Нужно поговорить с Сатором. Только он может дать вразумительные объяснения. Алиса и сама не могла бы объяснить, почему она так уверена, что Ноэль захочет с ней говорить и главное, что он захочет говорить правду.
- Маша, ты где? – позвонила она «персональному водителю».
- В парикмахерской. У тебя есть еще полчаса для шопинга.
«Кому он нужен, этот шопинг? - пробурчала Алиса сама себе. – И как мне связаться с Ноэлем? На станции связь, безусловно, есть, но кто меня допустит к ней? А главное, мне не хотелось бы посвящать кого-либо в свои тревоги. Вернее, в тревоги и домыслы Забияки. Есть одна идея…»
Алиса достала свой планшет.
- Спросим-ка умных, - пробормотала она.- Сделаем запрос. Есть! Администрация Зеленого города. Невероятно! Номер! А почему, собственно, невероятно? Это же просто административная единица. Проверим, – она набрала номер.
На дисплее появилось миловидное девичье личико:
- Приемная отдела по связям общественностью Зеленого города. Чем могу помочь?
- Можно мне поговорить с господином Ноэлем Сатором?
- Господин Сатор сейчас очень занят, но если вы изложите мне ваш вопрос, я попробую помочь Вам, - профессионально любезно ответила девушка-секретарша.
- Просто скажите ему, что с ним хотела бы поговорить Алиса Ткачева.
- Я не смогу передать ему эту информацию прямо сейчас, но оставьте номер вашего телефона…
- Девушка, мой номер у вас на дисплее. Я вас очень прошу, передайте ему это сейчас! Я располагаю очень важной информацией для всей общины Зеленого города.
Секретарь задумалась на долю секунды. А может, передавал мысленный сигнал?
- Минутку, оставайтесь на линии.
Экран поблек и вспыхнул снова. Ноэль смотрел на нее в упор, не скрывая глаз за очками.
- Слушаю.
Ушам Алисы стало жарко: она не видела Ноэля после той встречи на берегу. И что ж это сердце так колотится? Еще не хватало!
- Ноэ… - начала Алиса, и сразу же одернула себя: никакой фамильярности. Он же может быть не один в кабинете. - Господин Сатор, мне нужно с вами поговорить. Конфиденциально и срочно.
- Госпожа Ткачева, сделайте официальный запрос через администрацию станции номер пять, секретарь включит вас в план встреч.
- Но я не могу…
- Всего доброго, сударыня, - дисплей погас.
Алиса скрипнула зубами. Ох, она и дура! И с чего решила, что после той встречи на берегу Ноэль относится к ней как-то по-особенному, что он согласится с ней говорить? Она же его, по сути, отшила. Какой мужик такое простит?Вот дура-то… Как стыдно! А все из-за Левки с его идиотскими подозрениями! На глаза навернулись слезы обиды и злости.
Вдруг телефон запищал: сообщение. Машинально, сквозь слезы она открыла сообщение: ряд цифр. И все. Это его номер! Алиса дрожащими руками набрала номер:
- Привет, Алиса, - теперь он улыбался почти с нежностью. Или ей это только показалось?
- При…вет.
Ничего не понятно. Только что от Ноэля веяло полярным холодом и уже улыбается, как родной брат. И номер свой выслал. Клубок противоречий, а не человек.
- Что случилось? Ты передумала?
- Передумала? А что я должна была передумать?
- Я что-то тебе предложил…
- А… - ей вдруг стало жарко. – Нет...
- Ну нет, так нет. Я слушаю. У тебя проблемы? Только короче, пожалуйста. Извини, но я выгнал из кабинета пять человек и они ждут совещания…
- Я пока не знаю. Надо поговорить. Но не по телефону, я боюсь прослушки. Мы могли бы увидеться, чтобы никто не знал?
- Ты сейчас где?
- В Скай дриме. Там, где мы первый раз встретились… - она покраснела. Сатор согласно кивнул: помню. - Буду здесь еще час.
- Я не успею. Кроме того, я действительно, очень занят. Просто не могу отлучиться именно сейчас. Извини.
- А в поселке?
- Алиса, я не могу постоянно появляться в поселке по собственной инициативе, да еще и так, чтобы об этом никто не знал.
- Но ты… вы могли бы применить гипноз… - Алиса подумала, что звучит это донельзя глупо. Ноэль усмехнулся.
- Ты начиталась желтой прессы. А камеры и датчики движения мне тоже загипнотизировать?
- Вы же умеете ходить в слепой зоне.
- Больше не могу. Пришлось сдать марштрут Берту.
- Хорошо. Скажу сейчас. Кто убил Веру Кирилаш, студентку биологии, в сентябре прошлого года? Мутанты? И еще нескольких? Мои подруги исчезли. Ни Светка, ни Джоан не откликаются на звонки.
- Гм… Я договорюсь с Гербертом и приеду вечером. Потерпи. Поговорим вечером. И… что бы ты не услышала по новостям сегодня и в будущем - мы не убийцы, не маньяки и не садисты. Просто поверь.
- Просто поверить? А почему я должна вам просто верить? Вопреки фактам? А может, вы меня обрабатываете? Почему вы смотрите на меня?
- Почему смотрю… - он удивился, потом понял, надел очки, - если тебе так спокойнее, уже не смотрю.
Он упорно говорил ей «ты», а Алиса так же упорно «выкала».
- Следствие по похищениям еще ведется. Единственный выявленный подозреваемый, к сожалению, скоропостижно скончался. Других не нашли. Пока не нашли. И по гибели студенток в прошлом году еще ведется следтвие, и тут тоже убийц пока не нашли. А так называемые факты – это домыслы прессы. Ты же умная девушка, не видишь, что нарастает кампания против зеленой общины? – он побарабанил по столу, о чем-то размышляя. Смотрел в сторону на что-то, чего Алиса не видела. - Извини, Алиса, я свяжусь с Гербертом, как только освобожусь.
Дисплей померк. Алиса в сердцах топнула ногой.
- Ты чего, практиканкта? – раздался рядом голос Марии. – На кого топаем?
- Да есть тут некоторые… Поехали домой… ну то есть, на базу.
- А как твое свидание? Успели? – полюбопытствовала Маша.
- Какое свидание? – Алиса уже забыла о той легенде, которую она придумала, чтобы выбраться со станции. – Ах, да… Нормально свидание. А что мы должны были успеть?
Маша вытаращила глаза:
- А что на свидании делают? Как минимум, целуются. Или дальше идут… в постель. Любовь-морковь, секс до упаду. Тут есть милые недорогие отельчики, где комнаты почасово.
- Какой еще секс? Ты, Маша, что такое придумала? – возмутилась Алиса. Для нее сама мысль о сексе с Левкой была равноценна кровосмешению.
- Ничего не понимаю, – пожала Мария плечами. – Странная ты все-таки, Алиса.
***
Ноэль перевел взгляд с погаснувшего дисплея своего планшета на настенный монитор. На траве в неестественной позе лежала девушка. Каштановые волосы спутаны, на лбу темно-красные полоски. Он провел пальцем по настольному пульту управления. Картинка на экране сменилась: еще одна девушка, мулатка. А поза такая же, и крови гораздо больше. Ноэль еще раз провел по пульту, нажал несколько кнопок. На экране возникло мрачное лицо Ильи Круга, начальника полиции Зеленограда.
- Ты в облотдел звонил? Полицию вызвал? – спросил Ноэль.
- Да. Уже едут.
- Угу. Я тоже сейчас буду.
«Снова трупы, снова девушки. Причем, по нашу сторону кордона, – мрачно размышлял над событиями последних дней Сатор, а его мотоцикл тем временем мчался по пыльной лесной дороге к тому месту, где нашли труп. - Неужели полиция права и среди зеленых завелся маньяк? Или кто-то хочет, чтобы все так думали? Еще не закрыты два предыдущих дела, убийцы не найдены, а пресса Большой земли нагнетает истерию против жителей зеленой общины: мутанты-людоеды охотятся на людей. Мутанты помешались на почве собственной сексуальной несостоятельности, и плодят маньяков… Бред полный. Но я не могу быть уверен, что за этим дымом нет какой-нибудь, хоть маленькой искры, пока не найдем убийцу. Или убийц. А если бы на месте этих девушек оказалась Алиса?» - от этой мысли он содрогнулся.
Ему пришлось оставить мотоцикл на дороге и дальше двигаться сквозь кусты, уклоняясь от веток и вытирая с лица паутину.
А вот и поляна. Где-то впереди метрах в двухстах кордон. Девчонку нашел «лесник» - охранник периметра на строне Зеленограда - во время ежедневного обхода участка.
«Мало у нас людей и оборудования мало, чтобы следить за кордоном как следует, - в который раз мысленно посетовал Сатор. – О, а полиция-то с большой земли уже здесь. Почему Илья ничего не сказал?»
Вокруг тела суетились два опера. За ними наблюдал полный отдышливый мужик в черных перчатках и с нашлепками защитных экранов на висках. Заметив Ноэля, поспешил навстречу. Чертыхнувшись про себя, Ноэль достал из небольшой сумки у пояса черные перчатки. Идиотизм. От него этот маскарад все равно не защитит. Но приходится изображать законопослушного мутанта, который не позволяет себе ни малейшего противоправного действия с использованием своих сверхспособностей.
- Здравствуйте, капитан. Что имеем?
- Здравствуйте, господин Сатор. Имеем труп примерно двухдневной давности со следами физического и сексуального насилия. Светлана Козуб, практикантка факультета психологии. Мои люди работают. Я уже вызвал машину для транспортировки тела.
- Вы снова берете ведение следствия на себя? – в голосе Ноэля слышалось нескрываемое раздражение.
- У Зеленограда нет соответствующих полномочий. К чему начинать наш спор заново? Это юрисдикция убойного облотдела.
- У Зеленограда есть только полномочия отплевываться и отбиваться от необоснованных обвинений, - прошипел Ноэль. Капитан пожал плечами.
Над телом девушки склонилась худая горбатая женщина лет пятидесяти. Издали она была похожа на большую ворону. Коротко стриженные черные волосы топорщились на затылке. Острый нос, казалось, шевелится, принюхиваясь. Длинные тонкие пальцы шарили по земле. Зи Ти, следопыт службы безопасности Зеленограда. Очень сильный следопыт, улавливает энергетический след в течение недели.
- Привет шеф, - просипела Зи. – Менты пытались меня не подпустить.
Ноэль усмехнулся. Идиоты.
- Привет. Ты их убедила, я вижу.
- А то.
- Господин Сатор, ваша служба… извините за резкость, наглеет. Что эта дама тут делает? – от капитана веяло арктическим холодом.
- Грибы собирает.
- Вы хамите, как базарная баба, Ноэль.
- А вы не нарывайтесь. У нас есть право на свое расследование. Напомнить параграфы соглашения? На нашей территории найден труп, значит, мы имеем дело с чрезвычайной ситуацией. Следовательно…
- И уже не первый труп, заметьте. Я буду требовать тщательной проверки территории, - прорычал капитан. – С привлечением департамента контроля закрытых территорий.
«Вот ты и прокололся, - подумал Ноэль. По спине пробежал холодок. – Дело, похоже, совсем дрянь».
- Зи, что мы имеем? – он решил больше не реагировать на шпильки капитана. Ведь тот его явно провоцирует, и бог знает, к чему это приведет? Эх, порыться бы у него в мозгах… Но нельзя. Капитан может не выдержать вмешательства.
- Шеф, ее убили не здесь. Следа нет. Совсем.
- Может, срок больше? След ушел?
- Нет, не больше. Сорок шесть часов, думаю. Если бы она пришла сюда живой, я бы поймала отпечаток. А след только один – лесника.
- Так вот ее лесник ваш и укокошил, - гигикнул один из оперов.
Ноэль не сдержался и послал оперу легкий импульс: «Заткнись». Тот умолк. И до самого выхода из зоны не проронил больше ни слова. Просто не мог открыть рот.
«Сорок шесть часов. Это было на следующий день после вечеринки в клубе «Феникс». Совсем хреново».
- Возможно, девушку привезли сюда на чем-то и сбросили, - предположил капитан.
- Следов транспорта нет, - возразила Зи. – Господин Круг, повернулась она к Илье, - помогите мне.
Следопыт подошла к одному из деревьев на краю поляны, внимательно его осмотрела.
- Подсадите меня, - попросила она Илью. – Капитан, попросите ваших людей помочь мне.
Капитан пожал плечами, кивнул оперу. Они сложили из рук крест, Зи стала на него и мужчины подняли ее над землей на высоту около метра.
- Есть. Я думаю, если подняться повыше, то я поймаю след не только гравифлаера, но и людей на нем, - удовлетворенно сказала Зи, спускаясь на землю.
- Ты уверена? – Ноэль напрягся.
- Абсолютно. Гравифлаер спустился пониже, и ее сбросили на землю. Поэтому на земле нет энергоотпечатков.
- Вам придется ответить за то, что в Зеленограде незаконно пользуются воздушным транспортом, - с ехидной ухмылкой провозгласил капитан.
- А вам – еще доказать, что этот транспорт не прилетел с той стороны, - парировал Ноэль.
- И насколько мне известно, - словно не слыша, продолжал капитан, - разрешение на полеты есть у весьма ограниченного числа официальных лиц. И у вас, господин Сатор, в том числе.
– Я потребую записи всех камер наблюдения со всех станций сектора за последнюю неделю. И не сомневаюсь, что прокурор даст санкцию, - спокойно продолжал Ноэль.
- Вас ждет большое разочарование, господин Сатор, – язвительная улыбка капитана стала еще шире. – Установлено, что в течение последних трех суток были многократные перебои с энергией в регионе, особенно на станциях двенадцать и сорок пять. И записи камер, увы, с большими перерывами.
- Вовремя, - покачал головой Ноэль. – И главное, с завидным постоянством. Как только убийство – так сбой в энергоснабжении. Навевает на размышления. А вы не пробовали использовать аккумуляторы на случай перебоев? Или они очень кстати оказались на подзарядке?
- Размышления – не факты. Как, кстати и ваши фокусы с якобы энергетическими следами на соснах. Этого к делу не пришьешь, и в суде как доказательство не признается. А вот и машины. Посторонитесь, милая дама, - он весьма невежливо отстранил Зи рукой.- Мы забираем труп. Предвидя, что вы станете препятствовать, я взял с собой усиленный наряд и вызвал сантранспорт сразу.
На лице Ноэля не дрогнул ни один мускул: в такой ситуации спортить – это влезать в конфликт. Действительно, в особо сложных случаях с человеческими жертвами Зеленоград обязан обращаться к областным следственным органам и вести следствие с ними в паре. Так ведь Ефремов и не мешает ему считывать следы. Ноэль заметил, что бровь у следопыта дернулась.
«Зи, не смей» - послал он импульс. Она только криво улыбнулась.
На поляну сел небольшой санитарный флаер. Санитары погрузили тело на носилки. Полицейские сели в свой летательный аппарат. Капитан насмешливо помахал Ноэлю рукой. Тот не менее ехидно взял по несуществующий козырек. Повернулся к своим коллегам.
- Зи, докладывай.
- Я сняла отпечаток. Два следа. Один слабее, позитив. Другой жестче, есть агрессия. Но что мы с этим можем сделать? Если я встречу этих людей, то узнаю. А какова вероятность встречи?
- Мизерная, - кивнул Ноэль. – Вряд ли тебя привлекут к опознанию преступника, когда его или если его поймают. Все это очень скверно пахнет. Илья, собираем совещание. Вызывай всех: лесников, следопытов, телепатов. Через час у меня. Нет, западная группа не успеет. Через два.
Он широко зашагал к своему мотоциклу, сгорбившись и уже не замечая ни кустов, ни кочек, ни паутины. Перед глазами стояло лицо девушки Светы.
Вернувшись к себе, Сатор запросил последние сведения по деятельности группы практикантов.
- Шеф, - сказал помощник, - вы велели особо докладывать о перемещениях Ткачевой.
- Ну просил, - буркнул Ноэль, не поднимая глаз от бумаг, - после визита губернатора девушка на особом контроле. А что?
- Барышня сегодня утром была в городе, с молодым человеком на свидание ездила.
- Я знаю. А с чего ты взял, что на свидание?
- Да вот, - помощник положил перед Сатором фото: Алиса целуется с худым чернявым парнем.
Ноэль скрипнул зубами. Блин. Опять этот сопляк? Заскочив по просьбе Харченко на вечеринку, Сатор имел сомнительное удовольствие наблюдать, как Алиса обнимается с этим носатым. То есть, танцует. А потом они с ним куда-то ушли, хихикая. Наверное, в кусты, сексом заниматься. Тогда у него возникло острое желание послать парню небольшой импульс, чтобы у него больше никогда не встало его мужское достоинство… Сдержался. Если Алиса влюблена в этого сопляка, значит, такая судьба. Но чувствовал себя обманутым.
«А чего ты, Сатор, взбесился, - осадил он себя. – Ревнуешь девочку? Тебе отказала, а другому – нет. Больше заняться нечем, спецсоветник? У тебя трупов в кустах, как грибов, а ты в страсти играть решил? У вас с ней уже все выяснено. Она тебе сказала четко: нет. И повторила сегодня. Не унижайся».
- Лев Сташевский. Судя по всему, отношения между ними очень нежные. Мы немного послушали, о чем они говорили. Юноша сообщил возлюбленной о погибших подругах. Вопрос: это естественное беспокойство о друзьях или слив заданной информации?
- Вот именно. Занятно. Молодец, Янош. Кто работал?
- Некая Эльза Кипнис. Она не из наших. Сочувствующая с Большой земли. Белая бригада. Работает с нами уже более пяти лет.
- Ее можно повесить ему на хвост?
- Я свяжусь с белой бригадой. Попробуем.
- Отлично. Ребята собрались? Пойдем.

Большой зал совещаний заполнили члены бригад службы безопасности Зеленограда. Чернявые, согнутые или откровенно горбатые следопыты, высокие широкоплечие лесники-охранники, зеленоглазые менталы из следственной группы… Сатор обвел свою команду взглядом.
- Ситуация дрянь, - начал он без всяких предисловий. – Все вы в курсе – найдены новые жертвы. Полиция считает – это дело рук маньяка, который живет среди нас. Завтра информация пойдет в новостях. Против нас нагнетается истерия. Не удивлюсь, если через день-два вокруг зоны соберутся толпы разъяренных граждан, требующих нашей зеленой крови.
- Сегодня, - сказал кто-то.
- Что?
- Информация пошла уже сегодня. Я смотрел новости полчаса назад. Полиция от комментариев отказывается. Все представлено так, что это журналисты пронюхали сами. Но все шито толстыми белыми нитками.
- Значит, все еще хуже, - Ноэль помрачнел еще больше. – Мы должны быть уверены, что это не наших рук дело. Тьфу ты, я хотел сказать, что эти убийства совершили не члены зеленой общины. Никаких дискуссий. Начинаем с нуля. Тщательная проверка всего периметра. Каждого сантиметра. Ищите не только следы биополя. Любые зацепки, любые факты. Сломанные ветки. Волоски, пуговицы… что угодно.
- Какие волоски в лесу…
- Я не знаю! – Сатор повысил голос. – Ползком, принюхиваясь и облизывая каждую травинку! Мы должны быть уверены, что это не наши люди! А если наши – найти их раньше ДКЗТ. Тогда мы сможем противостоять. Иначе они нас просто уничтожат. Я уверен, это часть чьей-то игры. Люди, которые ее ведут, ни перед чем не остановятся. Для них жизнь этих девочек – всего лишь средство к достижению цели. Им нужна наша земля. Просто – вот этот кусок леса, побережья и моря. А мы мешаем. Наши дети и старики. Я знаю, кому, практически, поименно, но этих людей мы не достанем. Но мы можем защитить себя. Закон все-таки существует. Все. Идите.
- Шеф, сколько времени вы нам даете? - спросила Зи Ти.
- Нисколько! – рявкнул Сатор. – Они могут прийти в любую минуту. Поэтому – не спать, не есть, - работать! Мне докладывать каждые полчаса.
- Есть… есть… есть.
Комната опустела.
Ноэль вернулся в свой кабинет. Подключился к камерам слежения. Минуту за минутой просмотрел все записи за последние сутки. Этим же, только более подробно занимались в соседнем кабинете трое аналитиков вместе с Гайдошем. Часа через три Имре вошел в кабинет Ноэля.
- Ну что? – спросил Сатор.
- Ты же видел сам: белое пятно в течение двадцати дух минут тринадцати секунд в три часа утра. Сбой энергоснабжения. На этот раз сбой произошел на главной подстанции – в этом секторе энергия идет к нам с той стороны, а не от нашего источника. Только не рычи на меня «почему». Мы не можем во всем существовать автономно. Нет достаточных мощностей. И тот, кто заинтересован, тот отлично об этом проинформирован. Это время пересменки наблюдателей на посту. Аккумулятор подключили через пятнадцать минут после начала сбоя.
- Почему? – сухо спросил Сатор, постаравшись «не рычать».
- Замок в щитовой заело.
- Ты шутишь?
- Самое время шутить. Оказалось, что чипкарта-ключ поцарапана.
- То есть, ее кто-то повредил…
- Да. Таких совпадений не бывает.

Осталось еще одно дело. Ноэль набрал новый номер - директора пятой станции.
- Герберт Янович, день добрый.
- Вечер. Ноэль, уже почти ночь.
- Черт, извините. Мне нужно вас увидеть. Сейчас. Вы смотрели последние новости?
- Нет еще. Работы много, А что?
- Не смотрите пока. Можно мне приехать?
- А до завтра это не подождет? Я устал. Ты забываешь, мне уже много лет.
- Не подождет. Простите, я настаиваю. Герберт, я не стал бы беспокоить вас так поздно по пустякам.
- Ладно, я жду. Попрошу принести нам чего-нибудь к чаю.
Ноэль благодарно улыбнулся:
- Спасибо. Кажется, я сегодня забыл поесть.

***

Его мотоцикл остановился у ворот через полчаса. Охрана, предупрежденная Ландасом, открыла, хотя и без удовольствия. После того, как Сатор проследовал на территорию станции, дежурный охранник набрал в своем личном коммуникаторе особый номер и отослал короткий текст:
«20.30. Бес проследовал к директору станции». «Бесом» в департаменте контроля зараженных территорий называли Ноэля Сатора.
Далеко в столице в неприметном здании на окраине хмурый лысый человек прочел сообщение. Вызвал на связь группу наблюдения.
- Подключите меня к Пятой. Офис директора.
- Босс, прослушка директора станции – дело рискованное. Ландас поднимет недетский шум, - рискнул напомнить ассистент.
- Плевать! Ему недолго осталось вставлять нам палки в колеса. Давай мне сюда картинку!
Ассистент возился с аппаратурой, наконец, выпрямился с виноватым видом:
- Этот старый черт опять какую-то штуку включил. Нет картинки.
- А звук?
Ассистент только руками развел.
- На кой черт мы повесили кучу спутников, если какой-то престарелый придурок может легко уйти от наблюдения? – завопил лысый.

- Проходи, садись, - Герберт кивнул Ноэлю. – Чай уже заваривается. К сожалению, кухня давно закрыта. Но какое-то печенье у меня завалялось. Так что за срочность? Где горит?
Ноэль огляделся:
- Нас слушают? Смотрят?
- Нет. Теодор не зря зарплату получает. Кстати, может и вам помочь, если надо.
- Спасибо. Сами справляемся.
Ландас поразился, как изменился Сатор за последние недели. Еще совсем недавно в его поведении и манере разговаривать проскальзывало что-то мальчишеское, бесшабашное. А сейчас… Черты лица заострились, вокруг губ залегли складки. Да, времена наступают трудные…
Сатор откинулся на спинку кресла, снял и бросил на столик свои очки.
- Эй, может, не стоит? – остановил его Герберт.
- Крестный, я вас умоляю… - скривился Ноэль. - Что за вздор?
- О, ты оказывается, помнишь, что я твой крестный? – усмехнулся Ландас.
- Я все помню.
- Слушай, крестник, а как далеко твой импульс может достать с этим экраном и без него? – полюбопытствовал Герберт самым невинным тоном.
- Вы уже спрашивали. Это тоже записано в моем личном деле.
- Но, помнится, я не поверил в твой ответ. Равно, как и в показания датчиков.
- Ну и продолжайте не верить. Не забывайте известную мудрость: меньше знаешь – дольше живешь.
- И все-таки. Мне хотелось бы уточнить, лично для себя. На всякий случай. Существует ли объединенный импульс?
- В вашем чае нет сахара, - буркнул Ноэль.
- Что?
- Вы колотите ложкой в чашке, но забыли положить сахар.
- Хм. Ладно, давай к делу.
- Включайте последние новости. Думаю, все каналы уже показывают одно и то же.
Минут пять они молча смотрели, как распинаются комментаторы, описывая жестокие убийства, совершенные в Зеленограде в последнее время. Фото тел несчастных студенток показывали в разных ракурсах. Это была уже не просто просочившаяся информация, это была настоящая кампания. Внезапно весь экран заняла фотография самого Сатора, к счастью, «под забралом» и трехлетней давности.
- Всмотритесь в это лицо! Возможно, так и выглядит убийца? Не сидит ли он рядом с вами в кафе? – вопил комментатор.
- Подай жалобу на канал, - посоветовал Ландас. – Ты лицо официальное.
- Пресс атташе уже работает над этим, - ответил Ноэль. – Но мне плевать на репутацию. Я хочу знать, кто на самом деле это сделал. Кто убивает и подбрасывает нам трупы, а потом устраивает эту истерику.
- Ты уверен, что к делу совершенно не причастны зеленые? – тихо спросил Герберт, глядя Ноэлю в глаза.
- Пока что я уверен только в том, что этого не делал я. Мои люди сейчас снова вылизывают окрестности в поисках следов. Вы спрашивали, как далеко достает мой импульс? Так далеко, что я могу предположить имя заказчика. И его покровителей. Но даже объединенный импульс не сможет накрыть Зеленоград и защитить нас от прямой атаки. Мы не умеем корректировать полет пуль. Поэтому я пришел к вам, директор Пятой станции. Меня прислал Совет. Решение мы приняли после визита губернатора, ждали только реального обострения ситуации. Мы просим, в случае нападения на Зеленоград, пропустить через территории станций белые бригады.
- Это ваши сторонники по эту сторону периметра?
Ноэль кивнул. Секунду помедлили и уточнил:
- Вооруженные сторонники.
- Я не допущу военных действий в своем секторе, и не буду им способствовать, господин советник Сатор, - холодно сказал Ландас, впервые назвав Ноэля по должности.
- Вас никто не будет спрашивать, Герберт Янович, - тон у Сатора был на удивление мягким. – Заказчик – давайте называть этих людей так – просто пришлет спецназ, и нас перебьют как котят. Мы можем спрятать под землю детей и беспомощных инвалидов, но кто будет их защищать, если нас не станет? С помощью извне у нас будет шанс остановить чужих.
- Не думаю, что до этого дойдет. Полиция найдет убийц или козлов отпущения, и на том все успокоится. Так уже не раз бывало.
- Вы все-таки научный работник, а я… хранитель. И у меня есть другая информация. Совет просит вас поговорить с директорами безотлагательно. Пока заказчик еще не подготовил необходимую почву для нападения.
Ландас встал, нервно заходил по кабинету. Ноэль следил за ним взглядом.
- Ты же можешь меня заставить, - вдруг повернулся к нему Герберт. – Маленький импульс – я поступаю, как тебе выгодно.
- Мне не нужны безвольные куклы, - спокойно ответил Сатор. – Зеленограду нужна осознанная помощь. Для того, чтобы вы все время действовали по-моему, я должен все время держать вас под импульсом. А у меня полно других дел, дорогой крестный. Пока что мы ищем тех пешек, которые осуществили заказ. И через них хотим получить доказательства вины заказчиков.
- Надеюсь, вы не планируете самосуд?
Ноэль ничего не ответил. Глотнул чая. Откусил кусочек печенья, пожевал, не чувствуя вкуса.
- Правосудие Большой земли так несовершенно, - обронил негромко.
- Ты понимаешь, что то, что ты сейчас сказал…
- А что я такого сказал? – невинно спросил Сатор. – Это есть некая сентенция, ее можно в каждой бульварной газетенке прочесть. Я жду вашего ответа, Герберт Янович. В моем лице его ждет весь Зеленоград.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вбежала Алиса. Ноэль вскочил на ноги. А на экране в это время в очередной раз показывали фотографии сегодняшних жертв.
- Они чай пьют, - ахнула Алиса, - вот, вот… это… это Светка. Я включила телек, а там – это… Моя Светка! Мы с ней в общаге три года живем! Жили… Зажигали на вечеринке два дня назад. А теперь ее нет…
Девушка зарыдала.
- Выключите это! – заорал Ноэль Герберту.
- А может, это ты сделал? Они говорят – это твоя работа! Они тебя показывают? Откуда он и это взяли? И таких, как ты, чудовища! Людоеды! Покажи, покажи свои руки, где на них Светкина кровь? Я тебя сегодня спрашивала, а ты… Ты все уже знал и отморозился…
Она бросилась к Ноэлю, схватила его за руку, затрясла. Потом вдруг что есть силы пнула того в грудь, он даже покачнулся от неожиданности, но удержался на ногах.
– Я тебя сама сейчас убью, - Алиса в истерике заколотила мужчину по груди.
Он обхватил девушку, прижал к себе. Алиса, дернулась, но вырваться не смогла, уткнулась Ноэлю лицом в грудь, заплакала горько, но уже без истерики. Тот нежно обнимал ее одной рукой, другой гладил по волосам, что-то шептал на ухо. У Герберта отвисла челюсть. Что это тут происходит? Он не узнавал Сатора.
Алиса потихоньку успокоилась. Отстранилась, вытерла ладошкой слезы.
- Ну вот, так лучше, - Ноэль ласково улыбался.
- Убери руки, чего ты прилип ко мне!
- Ну это еще вопрос, кто к кому прилип, - засмеялся парень. – Между прочим, я тебя не держу… больше.
- Вот и не держи! – Алиса высвободилась из его рук, села на диван. – Чей это чай? Холодный. Гадость какая!
- Чай был мой, - проворковал Ноэль. – Ты пила из моего кубка, теперь ты знаешь мои сокровенные желания. Поверье такое.
- Нужны мне твои желания, - фыркнула Алиса. Помолчала. – Ты обещал приехать, я звала на помощь. А ты…
- Я приехал. Как раз собирался к тебе, но у меня еще есть работа… Прости, девочка, но сейчас мне не до тебя. То, что ты видела в новостях – моя проблема и моя боль.
- Это моя боль! – вскинулась Алиса. – Это мою подругу изнасиловали и зверски убили! А если бы на ее месте…
- Замолчи, Алиса! – рявкнул Герберт. – Не каркай.
- Я думаю, - Ноэль сел на диванчик рядом с девушкой и будто бы невзначай, накрыл ее руку, лежащую на диване, своей ладонью. Алиса попыталась освободиться, но он держал крепко. – Я думаю, что Алисе лучше уехать отсюда. И жениха своего пусть заберет. От беды подальше.
При этих словах он еще крепче сжал ладонь.
- Мне больно, - прошипела Алиса. – А ну отпусти! Какого еще жениха?
- Мальчика Левочку, с которым ты так страстно целовалась в «Скай Дриме».
- Ни с кем я не целовалась! – разозлилась Алиса. Она уже забыла свою легенду о свидании.
- Врать нехорошо, маленькая, - Ноэль ехидно прищурился. – Тебя видели и даже засняли. И на танцульках вы тоже… Вот уж кто к кому прилип…
- А вот с этого места уже интересно, - Герберт пристально посмотрел на Ноэля. – Что это значит? Ты что, следишь за Алисой?
- Ничего особенного. Я вам уже говорил: я ищейка по натуре. Любое новое лицо на станциях попадает в поле моего внимания, либо кого-то из моей команды. Неужели я открываю что-то новое для вас, Герберт Янович? Да вы не волнуйтесь так! Кстати, я все проверил. Мальчик из приличной семьи, в связях с мутантами, порочащими его биографию, не замечен. Будут у вас правнуки черноглазые.
Ноэль понимал, что пора остановиться. Но его несло. Воспоминание о фото, где она целуется с этим… после того, как пять минут назад он обнимал Алису, и она так доверчиво плакала у него на груди, после всего, что уже было между ними, становилось невыносимым.
- Ты ревнуешь? – вытаращил глаза Герберт.
- Глупости, - ответил резко Ноэль. Он смотрел на Алису: - Что он тебе сказал? Твой носатый дружок? Это же он тебе сообщил о гибели девушек? А откуда он знал о том, о чем никто еще не знал? Это очччень интересно. Кто-то же стучит постоянно, кто-то все это дерьмо заварил…
- Ты параноик. Левку подозреваешь в чем-то? – прошипела Алиса. – Своих уродов не подозре…
Ноэль легонько шлепнул ее по щеке. В его глазах зажегся опасный огонь. Сатор поднялся.
- Ты меня ударил? – ахнула Алиса. Пощечина была едва ощутимой, но от этого не менее обидной. – ТЫ – МЕНЯ – УДАРИЛ????
- Ноэль, ну ты совсем не соображаешь, что делаешь, - закричал Герберт.
– Соображаю. Если она еще раз посмеет оскорбить моих братьев, мы будем разговаривать в другом месте и иначе. Мне пора. Совет ждет от вас ответа, господин Ландас. Вернее, мы ждем решения директоров.
Он пулей вылетел из кабинета директора, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла окон.
Скукожившись на диване, Алиса плакала. Герберт сел рядом, обняв, притянул ее к себе. Постепенно девушка успокоилась.
- Вообще-то, он прав, Алиса, – грустно сказал Берт. – За что ты его оскорбила? И в его лице всех параменталов?
- Значит, он может Левку оскорблять свлими подозрениями? А сам святой? Да? Меня может ударить. А вот по телевизору говорят…
- Чушь говорят по телевизору…
- Может и чушь, - с тоской прошептала Алиса, - только девчонок нет. И ты – ты! – его оправдываешь? Он меня ударил!
Вцепившись в волосы руками она завыла, как раненый зверь.
_ Алиса, да он ведь символически, просто для острастки.
- Дед, ты…
Она бросилась вон из кабинета, рыдая взахлеб.

12.
***
Сатор вернулся в свой офис, когда уже совсем стемнело. Элла, его ассистент, собиралась домой. Она и задержалась-то случайно. Зависла у компьютера, ведь из администрации доступ в сеть был куда шире, чем на квартирах. Увидев шефа, влетевшего в приемную, про себя чертыхнулась. Все, предстоит ночевка на работе. Этот ненормальный последнее время совсем забыл, что у людей может быть еще какая-то жизнь, помимо работы. Да, проблем у них нынче хватает. А когда их было мало? Но жизнь продолжается, и все неурядицы - это не повод круглые сутки проводить на работе.
- Элла, ты не могла бы задержаться? – ласково спросил начальник.
- Конечно, шеф, - кивнула женщина. Можно подумать, что она скажет «нет»!
- Спасибо. Это ненадолго. Ты ангел. Сделай мне чай и никого не пускай.
- Так уже все почти разошлись… - пробормотала Элла. – Девятый час.
- Что? А, да, действительно. Ну мы не долго, полчаса, не больше.
- Угу, знаем мы твои полчаса, - вздохнула ассистент, когда дверь кабинета закрылась.
Полчаса превратились в час. Элла решилась, наконец, напомнить шефу, что не плохо бы и по домам. Если у него не сильно поганое настроение, отпустит. А если сильно…
Дверь в приемную приоткрылась, и в нее протиснулся чернявый паренек.

Ноэль закрыл последний файл с информацией от своих агентов. Почти ничего. Никаких следов тех, кто привез и сбросил в лесу убитых девушек. Потер уставшие глаза. В голове гудело. Черт, как же он устал! На душе было до невозможности тошно. Ко всем драмам сегодняшнего дня – еще и ссора с Алисой. И чего он не сдержался?
- Шеф, к вам посетитель, - засветился дисплей коммуникатора.
- В такое время? Завтра.
- Это… Роберт.
- Какой Роберт? - спросил он недовольно, не понимая, о ком речь.
- Ваш… - Элла запнулась: как назвать мальчика? – Роберт Сатор… И кажется, - она наклонилась к экрану поближе, прошептала, явно, чтобы тот не слышал: - мальчик плакал.
«Мне только этого не хватало», - недовольно скривился Ноэль. Плачущий подросток, который по какому-то недоразумению природы является его биологическим потомком.

Способность находить «доноров» у Ноэля обнаружилась, когда ему было всего тринадцать лет. Его наставник, Роман, был удивлен и обрадован. Ловец снов (Ноэль всегда недоумевал: кто придумал такое романтическое название этой способности?) – способность редкая. Два года мальчика учили искать нужных девушек среди зеленоградцев и за пределами общины. Пока просто обнаруживать. Они не вызывали у юного ловца никаких эмоций. Просто в какой-то определенный момент приходило понимание: вот эта самка ему подходит. Ему не исполнилось пятнадцати, когда к пониманию присоединилось желание: взять. Все, с чем связано половое созревание у подростков: влюбленность, волнение, очарованность, желание, смущение, мечты - у Ноэля воплощались только в одной физиологической потребности обладания. Сделать то, чего требует природа, и забыть. Демон желания, назвал это чувство сам Ноэль. У него, выросшего среди фотографий счастливых родителей, чьи лица озаряла любовь, которую они пронесли через долгие годы страданий и разлуки, его собственная физиологическая страсть вызвала только отвращение. Разговоры школьных приятелей его бесили, а кокетничающие с ним девчонки вызывали тошноту. Чтобы у мальчика не было нервного срыва, им занялась наставница девочек Тамара Ясень, дама сорока с лишним лет. Они много беседовали, смотрели вместе различные фильмы, в том числе, и научно-популярные и весьма откровенные. Тамара применяла легкий гипноз и показывала мальчику кама-сутру и учебники по гинекологии. Дар искать «пару» - становился все более редким в общине, каждого ловца берегли и лелеяли. А у юного зеленоглазого херувимчика способность была просто фантастической. Однажды Тамара пришла к Оресту за советом: она считала, что мальчика пора лишить девственности, это позволит довести его нюх до почти сверхестественного уровня. Командор пришел в ярость и выгнал наставницу из кабинета. После этого долго размышлял, советовался с психологом и медиками. Через месяц после того визита позвонил Тамаре и сказал только одно слово: «Согласен». И случилось нечто почти невероятное – у нее родился ребенок.
Когда Ноэлю показали это ужасное вопящее нечто, он чуть не потерял сознание от отвращения к себе и к ребенку. Забившись в темный угол, рыдал, почти головой о стену бился. Эта старая толстая тетка, и этот комок розовой орущей плоти, какое отношение все это имеет к нему?
Тамара забрала ребенка и уехала с ним на хутор, подальше от истеричного малолетнего папаши. Но в три года малыша пришлось отправить в приют, а Тамару в медизолятор, где она еще пять лет боролась с болезнью. Увы, Z ее победил. Гормональный всплеск в таком зрелом возрасте не прошел бесследно.
Чтобы Ноэль не свихнулся, с ним работали психотерпевты. Парень пришел в себя, освоился со своими способностями ловца снов, но предпочитал отлавливать доноров и передавать другим. Став старше, смирился с тем, что посильный вклад в генофонд Зеленой общины – его долг, поучаствовал в рождении еще троих членов общины. Когда демон желаний просыпался, Ноэль начинал себя тихо ненавидеть, но знал, что поделать ничего нельзя: демона нужно удовлетворить. Дар ловца снов – это не благо, это проклятие для тех, кому оно дано. Ничего общего с обычными сексуальными потребностями человека, ничего общего с любовью. Одержимость необходимостью бросить свое семя в ту почву, которая непременно даст плод. Или принять в себя это семя, если уж говорить о женщинах с теми же способностями. Хорошо, что приходит это время не так уж и часто. Вне периодов одержимости у него было несколько подружек, с которыми господин советник приятно проводил ночи. Потом осталась одна Лара. Ноэль мучительно завидовал отцу, вспоминая, как однажды увидел, что суровый Орест плакал над фотографией Николь…

- Садись, - Ноэль кивнул на стул. Глаза у Роберта красные, видно, и, правда, ревел. – Элла, - крикнул Ноэль в приемную, - принеси Роберту лимонада.
- Так что случилось?
Мальчик кусал губы, не в силах произнести ни слова.
«Симпатичный парнишка, - отстраненно подумал Сатор, - Родинка как у моей мамы. Хм, как у его бабушки. Звучит странно-то как, господи!»
Роберт всегда знал, кто его отец. Гордился этим. Мечтал, что равнодушно-вежливый советник когда-нибудь обратит на него внимание. Мальчик не страдал от того, что растет в интернате, там постоянно жили две трети детей Зеленограда. Остальные проводили в интернате большую часть времени, лишь на праздники уезжая к родным. Семья и рождение потомства, к сожалению, в их общине не всегда совпадало. Биологические родители, как правило, все-таки общались со своими чадами. Так же как и братья и сестры между собой. Но Роберт всегда был один. Его мать умерла, его три сводные сестры были еще маленькие и все от разных матерей, две из которых были просто суррогатными матерями. Он никому не нужен. К такому положению парень привык. Но не сейчас. Сейчас ему нужен был совет, нужна опора и защита.
- Господин советник, - прошептал мальчик, губы отказались произнести слово «отец», - у меня проблема.
«Для решения твоих проблем есть куратор группы и твой наставник», - хотел сказать Ноэль, но не сказал.
- Слушаю.
- Я смотрел новости сегодня, - прошептал Роберт, - про этих девушек, которых убили. Дело в том, что я… был с ними в тот день.
Он вдруг всхлипнул, закрыв лицо руками.
- Но это не я! Клянусь! По телевизору целый день говорят, что это сделали мутанты, что пора с ними разобраться, а убийцу казнить. Но это не я.
- У нас смертной казни нет, что бы там не говорили, - буркнул Ноэль. Щелкнул коммуникатором: - Элла, я что просил?
Ассистент внесла графин с лимонадом и стакан, поставила перед Робертом.
- Вызови Имре и Клавдию.
- Советник, уже почти десять часов…
Ноэль только глянул на нее исподлобья. Элла, пятясь, вышла.
- Выпей воды, успокойся. И перестань хлюпать носом. Еще пару дней назад ты вел себя весьма независимо. А тут расхныкался. Рассказывай.
- У нас была дискотека. С клубом Феникс. Ну, вы знаете. И девчонки из города с нами. Эти, студентки. Все было просто здорово. Эти девчонки такие прикольные. Они со мной танцевали. А потом мы пошли к одной из них, к Джоан, в домик.
- Кто это – мы?
- Джоан, Света, я и еще какой-то парень, не из наших. Я его вообще не знаю. Потом еще Олег пришел и Вадик. Там две спальни. Я не заметил, как Олег ушел со Светой. Мы остались с Джоан, а тот парень со Светой ушел в другую комнату. Ну и вот…
- Кто был инициатором секса?
Парень залился краской.
«Блин, совсем ребенок, хоть и вымахал лось», - зло подумал Ноэль.
- Кто твой наставник?
- Роман Коган.
Сатор снова щелкнул коммуникатором:
- Вызови сюда Романа Когана. Найди хоть на дне моря.
Элла не рискнула ничего возражать.
- Так кто был инициатором? Ты?
- Нет… Мы как бы это… Оба. Мы… уже встречались до этого. Один раз.
- Оба. Хм. Что значит – встречались?
- Джоан приехала однажды в клуб на заседание. Но ей с нами было неиетересно.
- Коган был с вами на дискотеке?
- Нет. Только куратор, Ульяна Викторовна и четыре контролера. Они приехали с нами, а потом я их не видел.
- Элла, - завопил Сатор. – Харченко вызовите, куратора старшеклассников. Дальше рассказывай. Долго вы там были? Ты был только с этой Джоан?
- Да, только с ней. Нет… Я не помню. Тот парень, Леша, нам что-то дал покурить. Это было так странно, я не спал, но будто и спал, и плохо помню, что было дальше. Может, и со Светой тоже. Только помню, как мы в автобус садились, домой ехать.
- То есть, ты не можешь быть уверенным на сто процентов, что Джоан была жива, когда ты ушел от нее? А Света?
Парнишка подавленно молчал.
- Роберт? Ты меня слышишь?
- Да… Мне с ней было так хорошо, я не мог ее убить. Я вообще не мог никого убить, понимаете? Мы хотели еще с ней встретиться, она меня в гости звала, в свой универ, чтобы я там учился у них он-лайн. Вот, телефон дала!
Роберт вынул из кармана помятый листочек. Сатор поднялся, подошел, взял листочек. Набор цифр. И имя – Джоан.
- Когда она тебе это дала?
- На прощанье. И поцеловала, вот сюда, – он показал на родинку на скуле.
Ноэль посмотрел на мятую бумажку. Едва заметная бурая полоска ему не понравилась.
- Значит, Джоан была возле автобуса?
- Нет… не помню. Кажется, возле автобуса ее не было.
Тренькнул коммуникатор.
- Советник, приехали господин Гайдош и госпожа Лужанская.
- Пусть ждут. Значит так, Роберт. Ты сидишь тут и успокаиваешься. Все будет хорошо. Мы разберемся. Я не дам тебя в обиду, понял? Не слышу ответа! Посмотри на меня!
Парнишка поднял глаза, полные слез, боли и страха.
- Да, советник.
«Советник, блин. Что-то в моей жизни идет наперекосяк, причем, давно», - мрачно подумал Сатор, выходя из комнаты.

Имре ходил взад-вперед по приемной, у Клавдии лицо было сонным.
- Ноэль, что случилось? – сердито спросил Имре. - Где пожар?
- Элла, пойди, покури.
- Может, я домой? Уже так поздно.
- Ты какое слово в этой фразе не поняла? – зарычал Сатор. – И никого пока сюда не пускать. И… если я пойму, что ты подслушиваешь – сядешь. Поняла?
- Шеф, чего вы… - Элла, надувшись, вышла из комнаты.
- Имре, видишь пятно? Что это?
Имре, у которого дар целителя, взял бумажку, подержал в ладони одной руки, потом переложил в другую.
- Кровь, - сказал тихо.
- Узнаешь, чья?
- Если получу кровь этого же человека – с вероятностью до 60%.
- Так мало?
- След старый, затертый. Но криминалисты смогут сделать анализ и из такого малого количества.
Ноэль кивнул:
- Коллеги, мы попадаем в большую задницу. У меня ощущение, что на моей лично шее затягивают петлю, - заметив, что Имре хочет что-то сказать, сделал нетерпеливый знак рукой: молчи. – Чтобы покороче: Мой… - он запнулся, – сын Роберт Сатор в ночь, когда погибли студентки, был с ними. И, по крайней мере, с одной из них, имел сексуальные отношения. Но он почти ничего не помнит. Парень пришел ко мне сам, сейчас там сидит. Это номер телефона мулатки, Джоан. Чья кровь – будем узнавать.
- Оп-па, - пробормотал Гайдош. – Это реальная задница.
- Она самая. Похоже, детям что-то подмешали, или дали покурить. Пока до него не добралась полиция с той стороны, мы должны выяснить, что произошло. Мог ли Роберт убить.
- Как вы можете подозревать своего ре…. – начала Клавдия.
- Эмоции в сторону. Мне нужны факты, - оборвал ее Сатор. – Сейчас при помощи гипноза мы попробуем вытащить из него то, что он не помнит. И считать след, если, конечно, получится.
Ноэль открыл дверь в свой кабинет:
- Роберт, иди сюда.
Мальчик, белый как стена, подошел к нему.
- Имре, тебе нужна кровь?
- Пока нет. Роберт, дай руку.
Гайдош сжал ладонь паренька, через паруминут отпустил.
- Все нормально, парень, не дрейфь. Это женская кровь.
Ноэль уловил ипульс: «Нет». Значит, кровь девушки. На бумажке в кармане Роберта. Дерьмово. Чуть не выругался от отчаяния. Но вслух сказал:
- Идем, Роберт. Не бойся. Мы сейчас используем гипноз, и узнаем то, чего ты не помнишь. И все станет на свои места, - Ноэль, неожиданно для себя обнял парня за плечи, прижал к себе. - Идем.
Помещение, где проводились допросы под гипнозом, находилось этажом выше. Состояло из двух комнат: медкабинета, где днем сидел врач, он же психиатр-гипнотизер и собственно, приемной. Меблировка традиционная, почти домашняя: мягкие диваны и кресла, столик, цветы на окнах.
- Ложись сюда и расслабься, - все так же ласково приговаривал Ноэль. – Это не страшно, не больно. И не долго. Вот так, все хорошо. Закрой глаза. Ни в коем случае не закрывайся. Ты должен нас пустить в себя так глубоко, как только мы сможем пройти, понял?
Неизвестно по какому наитию, он погладил парня по голове, пригладив растрепанные волосы. Коллеги за его спиной наблюдали эту сцену, раскрыв рты.
- Имре, ты проведешь сеанс. Клавдия, ты будешь считывать след.
- Может, ты сам?
- Нет. Приступайте.
Имре сел на стул рядом с диваном.
- Роберт, я сейчас сосчитаю до трех, ты заснешь, и во сне мы пойдем к Джоан в комнату. Потом сосчитаю от трех до одного и ты вернешься. Раз, два, три… Что ты видишь?
- Джоан. И Света. Они танцуют.
- Вы втроем?
- Нет… еще Леша. Он смеется. И курит… Такая длинная трубка. Яркая. Я тоже курю.
- А девушки?
- Девушки танцуют… так весело… Джоан снимает платье… Она красивая…
Внезапно парень начал стонать, дергаться, закричал:
- Нет!
- Возвращай его, - потребовал Ноэль. – Скорее!
- Роберт, три, два, один, возвращайся! Просыпайся!
Мальчик открыл глаза, лоб его покрылся потом, губы дрожали.
- Что там было, Роберт? – спросил Ноэль. – Ты помнишь?
- Там что-то страшное… я…
Внезапно он забился в судорогах, глаза закатились. Ноэль бросился к сыну.
- Клавдия, неси скорее кардионорм, две ампулы, да скорее же!
Женщина прибежала с инъектором. Сатор сдернул защитный колпачок, прижал пистолет к предплечью Роберта. Один щелчок, другой. Мальчик обмяк, дыхание выровнялось. Сатор проверил пульс, вздохнул с облегчением.
- Дай ему воды, - бросил Клавдии хрипло. Сам отошел в сторону, сел в кресло.
- Тебе укол сделать? – спросил Имре. – А то ты сам сейчас грохнешься в обморок.
- Не надо.
- Уверен?
- Иди на хрен…. Твое мнение?
- Хреново, Ноэль. Это не просто наркотик. Это двойной блок. Действие под контролем и блокировка памяти. Ну и наркотик тоже. Над ним поработали. Ты много знаешь среди нас людей, которые могут поставить двойной блок?
Сатор скрипнул зубами. Кто? Кто мог такое сделать?
- Клавдия, что ты скажешь? – обернулся к женщине.
- Есть след. Женщина. Это подтверждает сексуальный контакт. Сколько дней прошло? Три? Четыре? За это время простые прикосновения уходят. А секс, ну ты понимаешь… Это проникновение. И след четче.
- Ты ее узнаешь? Сможешь идентифицировать?
- Если это Джоан, то она мертва, отпечатков больше нет. А если блок поставил кто-то другой, кто-то живой… то возможно. Ноэль, попробуй сам считать след.
- Нет. Я слишком устал и нервничаю. Так… Там должна прийти Ульяна Харченко. Она была с детьми. Телепат из нее никакой, но чем черт не шутит. Она может быть передатчиком. Надо снять ее отпечаток. Но так чтобы она не поняла этого. Если это она, то не должна догадаться. Я имею в виду, если это она обработала парня. Или через нее обработали. Вряд ли у пацанов был секс с этой теткой. Имре, ты пока побудь с Робертом, а я пойду, устрою небольшой ночной разнос воспитателям за то, что дети улизнули из-под их наблюдения на достаточно долгий срок. И за то, что Коган не научил своего подопечного быть осмотрительнее и контролировать свои желания.
Он вернулся минут через сорок. Роберт спал, свернувшись калачиком на диване. Имре тоже кунял в кресле.
- Ну что? – Имре мгновенно проснулся.
- Это не она. Не Ульяна. И вообще она дура, я ее сниму с должности. Но это все завтра. Коган тоже получил по шее. Харченко таинственного Лешу не знает. Это не наш парень. Утром свяжусь с Ландасом, пусть найдет этого типа среди персонала станций.
- Если этот тип назвался собственным именем.
- Что маловероятно. У тех, с кем танцуешь на дискотеке, как правило, документы не спрашиваешь. Имре, как ты думаешь, блок можно поставить, используя в качестве передатчика человека без способностей?
- Теоретически, можно. Но я с такими случаями не встречался. Сила импульса должна быть очень большой.
- А если реципиент под действием наркотика?
- Ноэль, требуется проверка.
- Проверка, - пробормотал Ноэль. – Зи Ти! Она считала след на найденном сегодня теле! Сказала, что сможет узнать человека, который был с девушкой.
- Так Роберт и не отрицает, что был, - возразил Имре.- Зи не увидит ни яда, ни ножа. Только отпечаток.
- Да. Но завтра я все равно ее попрошу войти в контакт. Завтра. Пусть мальчик отдохнет. Надо срочно доложить командору. Утром. Думаю, пора идти домой. Дамы уже уехали. Ты на машине?
Имре кивнул.
- Отвези нас. Я сейчас не в состоянии сесть на мотоцикл. И надо заехать в ночной магазин, у меня дома шаром покати.
- Нас?
- Да. Я заберу мальчика домой. Под свою прямую защиту, - он подошел к парнишке, потряс за плечо. – Роберт, вставай. Поехали отдыхать.

***

Выйдя у дома Сатора, Роберт вдруг замер.
- Советник, это же ваш дом.
- Ну да. Чего стоишь? Я устал как собака, хочу есть и спать. Пошли. Останешься у меня. И носа никуда не высовывать. О том, что ты тут, знает только Имре. Роберт, все-очень-плохо. Идем же!
Он сделал несколько бутербродов, нагрел чай. Мальчик сидел, оцепенев, и только водил глазами за советником, хозяйничающим на кухне. Сатор сел напротив, пододвинул Роберту тарелку:
- Давай, подкрепляйся, герой-любовник. У тебя будет другой наставник. Коган не справился со своей работой и уволен.
- Роман хороший мужик.
- Хороший мужик – не профессия. Он просто уже стар для этой работы. Когда-то Роман был моим наставником, поэтому сегодня отделался выговором и снятием с работы.
Сатор глотнул чаю, скривился: горячо.
- Слушай меня, мальчик. Ты попал в задницу. Тебя подставили, очень профессионально. Может, и меня, и весь Зеленоград.
- Вы узнали, кто их убил? – прошептал Роберт.
- Нет. Более того, я не смог узнать, делал ты это или нет. Я скажу тебе правду: кровь на листике бумаги, скорее всего, Джоан. А это может означать твою причастность.
- Я не убивал, - казалось, Роберт сейчас потеряет сознание. – Секс… да… Но я не убивал их.
- Пока что я знаю, ты не мог совершить преступление сознательно. Но ты мог сделать любой шаг под воздействием блок-контроля. Лю-бой. Блок-контроль еще надо доказать. Это суровая правда. Детство кончилось, парень. Вот тебе снотворное. Надо отдохнуть. Завтра ты сидишь здесь. Никаких блогов, соцсетей и прочей белиберды. Говорю откровенно: я тебя прячу. Я нарушаю закон. Понял?
Роберт кивнул, сказал едва слышно:
- Спасибо, советник.
Ноэль поморщился.
- Послушай, мне едва исполнилось четырнадцать, когда я сделал… то что сделал. А твоей матери под пятьдесят. У нее никогда не было детей, и считалось, она не способна родить. Но я оказался способен… на многое. Она меня обучала, пацана. Из меня готовили ловца, а значит, я должен был уметь… как бы это сказать интеллигентно… зачинать потомство. Бррр. Довольно гадко для пацана-подростка все эти техники… Так ты появился. Когда мне тебя показали - ребенка, я чуть не умер от шока. Я же был мальчишкой, и тут – немолодая женщина, которую я даже не рассматривал как женщину, и я в роли отца. Бред. Не знаю, поймешь ли ты меня. Но хочу, чтобы ты не питал иллюзий: я не отец, я только донор. Прости, не хочу лжи и лицемерия. Но «советник» - это оставь для официальных ситуаций. А тут называй меня просто по имени, хорошо? Я покажу тебе комнату и будем спать. А то я засну под этим столом.
Удостоверившись, что Роберт спит, Ноэль позвонил Ларе.
- Сейчас ты скажешь, что очень занят, и не придешь, - сказала она грустно, не дожидаясь его слов.
- Ты все правильно поняла. Прости.
- Ненадолго же тебя хватило.
- Я ничего не обещал, и просил не строить иллюзий.
- Иди к черту, Сатор. Я тебя ненавижу. Забудь мой номер.

Он казался высоким, высоченным, чуть ли не до потолка. Темно-коричневый плащ окутывал всю фигуру, и только белые руки с тонкими пальцами, скрещенные на груди выделялись на этом темном фоне. И лицо у мужчины было бледное, черные волосы падали на лоб, из-под них сверкали золотым огнем глаза. Роберту было страшно до чертиков. Он откуда-то знал, что этот тип смертельно опасен, и что он, Роберт, полностью во власти незнакомца, все будет очень плохо и совсем скоро. Ему никто не поможет, никто его не спасет и напрасно Роберт пришел искать помощи у человека, который уже однажды бросил его. От этой мысли стало горько во рту, тошно в сердце. Мальчик проснулся. Несколько секунд оглядывался, вспоминая, где он и что случилось.
Вспомнил. Вечерние новости по телеку, хроника криминальных событий за день, убитые девчонки: Света и Джоан… Животный страх, когда пришло понимание, что девчонок убили в ту самую ночь, когда они устроили собственную вечеринку, сбежав от наставников… Самое ужасное: Роберт совершенно не помнил, как они расстались с девушками…
Он вскочил, заглянул в шкаф – где рубашка, в которой он ездил на вечеринку? И сразу вспомнил: рубашку отправил в утилизатор. Она … была грязная и мокрая. Почему? Кажется, он зачем-то стирал ее в озере. Зачем?
Среди бумажек на столе нашел ту, которую ему сунула Джоан - ее номер телефона. Почему-то именно на бумажке, а не записала в его мобильник. Ах, да… у него тогда батарея разрядилась. Вот и номер. Роберт дрожащими руками набрал ряд цифр, умоляя:
- Ответь, ну ответь же! Пусть с ней все в порядке, и то, что показали по новостям – какая-то глупая утка.
- Алло! – в трубе отозвался мужской голос.
Роберт мгновенно дал отбой. Но испугал его не чужой голос, а бурая каемка на листке бумаги. Так выглядит кровь… Ледяной холод сковал парня. Что… что это значит?
Роберт позвонил Олегу.
- Уже видел? – хмуро отозвался приятель. – Задница, парень.
- Ты помнишь, как мы садились в автобус? – спросил Роберт. – Они же нас провожали, правда?
- Нет. Вы с этой мулаткой ушли, а я со Светкой остался в комнате. Трахались мы, а потом уснули. Проснулся от того, что кто-то в дверь тарабанит и орет, что пора ехать. Светки нет. Я оделся и побежал к автобусу. Ты уже там сидел, дремал. Все.
- Олег… но это же не мы, правда?
- Ты че? Дурной? От колледжа до периметра 35 км. Их же за периметром нашли.
- А помнишь, тот Леша… он предлагал полетать?
- Нет, не помню. Мы точно не летали. Мы сексом занимались. А где ты был, я не знаю. Да не психуй. Девчонок жалко. Теперь понаедет ментов, будут всех шмонать, кто ездил на дискотеку.
Роберт отключился. Мысли путались. Почему он никак не может вспомнить вторую часть вечеринки? Помнит начало, танцы. Алису. Ему очень хотелось ее подцепить, но оказалось, что у нее кавалер, из их же группы, такой же студент. Когда он убедился, что провести вечер с Алисой ему не светит, стало скучно. А тут этот Леша с девушками, и Олег… Вот они сбегают с вечеринки. Что-то курят, танцуют. Девчонки изображают стриптиз… А потом туман… Он даже не уверен, что занимался сексом с мулаткой, хотя вроде бы да… Во всяком случае, целовались точно.
По телевизору снова запустили новости. Комментатор гневно требовал найти и наказать убийц. Какая-то женщина рыдала, призывала четвертовать мутантов, которые убивают честных девочек. Потом показали бушующую толпу, все орали: «Казнить! Смерть садистам-уродам!» Где эта толпа собралась, Роберт не понял. Но увидел, что они все вдруг развернулись и куда-то двинулись. Тут весь экран заняла фотография Ноэля Сатора, в очках, но Роберт узнал бы его даже со спины темноте. Комментатор объявил, что именно так и может выглядеть убийца.
Решение созрело мгновенно. Осталось только незаметно улизнуть из общежития и поскорей добраться до администрации.

Услышав шаги, Ноэль обернулся. Выглядел Роберт измученным. Но Сатор не подал виду, улыбнулся пареньку:
- Доброе утро. Ну, ты и здоров спать.
- Доброе утро, советник. Извините, вы из-за меня опоздали на работу…
- Ну во-первых, не опоздал, а специально задержался. Нам надо поговорить спокойно и серьезно. Но сначала умываться и завтракать.
Он смерил Роберта взглядом:
- Зубная щетка у меня, конечно, найдется, бритва тебе вряд ли нужна… Футболка моя наверняка будет велика, но другой все равно нет. Пошли, получишь обмундирование.
Когда через пятнадцать минут Роберт вернулся в кухню, Ноэль засмеялся:
- Да, тебе до меня еще расти и расти, - но сердце его сжалось от жалости: таким несчастным и щуплым выглядел мальчик в широкой футболке. – Поэтому садись, ешь. Кулинар из меня никакой, но домработницу я пока звать не буду. Нам лишние глаза и уши ни к чему. Вот твой чай.
- А можно кофе?
- А кофе детям неполезно.
- Так я уже не ребенок…
- Ну да… С девушкой ночь провел… Все равно. Чай полезнее.
Роберт вдруг судорожно вздохнул. Ноэль вздрогнул:
- В чем дело? Помимо задницы, в которую ты вляпался?
- Я… я никогда не был дома… Так вот, чтобы утром, в кухне… Извините, советник.
- Еще раз назовешь меня советником – уши надеру.
За притворной строгостью Ноэль спрятал все сильнее охватывающую его жалось к этому брошенному им самим же мальчику. Сатор никогда ничего не испытывал по отношению к тем, для кого он послужил донором, никогда не видел в них своих детей. Это была работа, и не более, долг перед общиной. А у абстрактного долга вдруг появилось лицо, имя. Ноэль вдруг отчетливо осознал, что Роберт пришел к нему не потому, что он отвечает за безопасность Зеленограда, а потому, что ему нужен отец, защита и опора. Именно сейчас, когда в жизни парнишки случилась беда. Осознание сжало сердце болью.
- Значит, так, посуду ополоснуть – и в посудомоечную машину. Мне надо сделать несколько звонков. Жду тебя наверху. Вторая дверь слева. Давай, хозяйничай.
Роберт постучал в кабинет к Ноэлю минут через десять. Тот как раз разговаривал с Имре.
- Привет, Роберт! – кивнул Имре парню. – Не жмет прикид?
Мальчик покраснел:
- Совет… Ноэль мне свою футболку дал. А то мне надеть было нечего.
- Ага, вы уже подружились. Ну, до связи, Сатор.
Роберт несмело обошел комнату, остановился у полки с фотографиями.
- Это Командор Орест?
Ноэль подошел ближе.
- Да. И моя мама. А это невнятное создание в ползунках – я. Это наша единственная фотография вместе. Отец увез меня в Зеленоград. А Николь через полгода умерла в изоляторе. – Он помолчал. – Ты на нее похож. Родинка такая же. И глаза.
«Прости меня», - хотелось ему добавить. Но язык словно присох к небу. Вместо этого Ноэль позвал:
- Садись. Расскажи мне все с самого начала. Про этот центр «Феникс», про вечеринку. Про девушек. Я буду записывать, но эти записи только для меня. Чтобы потом иметь возможность все проанализировать, ничего не упустить. У тебя есть право не разрешить запись, но, поверь, она нужна.
- Хорошо, - кивнул Роберт.
- Отлично. Давай. Как все начиналось? Подробно. Я не знаю, какая именно информация может оказаться полезной. Кто придумал этот клуб?
- Я…
- Не понял?
- Ну, не совсем я. Помните, я во время поездки в колледж… скандал устроил? Вроде как спровоцировал…
Ноэль удивленно поднял брови:
- Нет, я не в курсе. Был скандал? Да, ты умеешь это организовывать, уже видел. Давай подробнее. Кажется, от меня что-то скрыли. Но этим я потом займусь.
- Каждый год старшую группу возят в колледж в Белый ключ, или в Каменку, или даже в город, в универ. Профориентация, все пути перед вами, кем быть… Вся эта бодяга. Все врут, все знают, что врут и делают вид, что все пучком.
- Почему врут? У меня, например, два высших образования. Учился я, конечно, онлайн, но на сессии ездил, на семинары.
- Ага. А там были белые люди или только мутанты?
- Как ты сказал? Белые люди? Придумаете тоже… Но… пожалуй ты прав. «Белых» было не много. Правда, мне это было безразлично. Я тогда уже все понимал: кто мы и кто они. Какая пропасть между нами, и что эту пропасть, увы… не перепрыгнуть. И не заморачивался. Просто я уже знал, что должен делать в жизни, и работал в администрации.
Роберт хмыкнул:
- Вот и я начал понимать гораздо больше. Пока живешь в интернате, среди своих – эта клетка не так давит. Конечно, контроль там всякий, анализы. Пока ждешь: есть или нет рост индекса, то псих*ешь. Если у кого-то вдруг рост, или там забрали в изолятор, то совсем тошно. А потом успокаиваешься… Даже мечтать начинаешь: вот вырасту, к тому времени уже найдут вакцину, я уеду… И тут я понял так четко, как дважды два – дерьмо, ничего не нашли, никакой вакцины, через полгода я уже вырасту, школу окончу, а ошейник – вот он, вечный, до самой смерти. Эти все нахальные морды, почему им – все, а нам – клетка? И каждые три месяца проверка? За что вот Линде такое? Она такая умная, такая красивая… А ей жить осталось пару лет. Последний контроль показал рост индекса. Еще несколько месяцев – и все, изолятор, а там укол, чтобы не мучилась, и заразу не сеяла. И крематорий.
- Кто эти идиотские слухи про укол распространяет? – зарычал Ноэль.
Роберт скривил губы в усмешке:
- Бросьте, советник, не надо мне врать. Вы дернулись – значит, это правда. Это не страшно, вы же сами знаете. Страшнее, когда кишки гниют. Говорят – очень больно. А к мысли об изоляторе мы с рождения привыкли.
Ноэль промолчал. Роберт говорил правду. Они с рождения знают, каким будет их конец. Каждый тест-контроль - проверка мужества и силы духа. Не сломаться, не впасть в истерику, когда тебе вдруг сообщают: есть рост зет-индекса. Доли секунды до следующей информации – какой темп – это испытание выдержать не так просто. Чем быстрее темп, тем ближе получение направления в изолятор. Но гораздо хуже, когда всех отпускают, а кого-то оставляют. У кого темп критический, он остается под наблюдением в изоляторе при НИЦ Зеленоград. Как правило, это конец. Назад возвращаются очень редко. Они привыкают к ожиданию приговора. Если к этому можно привыкнуть. Можно просто жить, и не обращать внимания. И не строить планов, и не заводить привязанностей. Они привыкают и просто живут одним днем.
- Расскажи лучше о скандале, - прокашлявшись, попросил Ноэль.
- Так я и рассказываю. Мы вошли в большую аудиторию. Там все четко так разделено – они с одной стороны прохода сидят, мы – с другого. Чтобы не соприкасались. И эти все в нашлепках на ушах. Защищаются. Я почувствовал их страх. Они нас боятся!
- Сканировать запрещено! С вами были контролеры? – рассердился Сатор.
- Конечно, двое. И куратор Ульяна Харченко. Ну и мы с Линдой… тоже. У меня же сертификат уже есть. Первая степень – немного хвастливо сказал Роберт.
- И при этом ты нарушаешь протокол?!
- Да ничего я не нарушал! – крикнул мальчик. – Там этот страх ножом резать можно было. Ну начали всякое рассказывать, вопросы друг другу. Цирк, короче. Меня такое взяло зло! Линда посылает импульс: успокойся. А я не могу. Накрыть бы их веером, чтобы просто внушить настоящий ужас, пусть бы ползали по полу!
Он тяжело задышал, отвернулся. Ноэль нахмурился: парень психически неустойчив. А в его личном деле – ни слова. Скрыли? Не установили? У парня сила воздействия – девятый уровень по двенадцатибалльной шкале. Такой должен уметь держать себя в руках при любых обстоятельствах. А он вон, кипит, сейчас взорвется. Кстати, а почему у него в деле записано – семь?
- Роберт, возьми себя в руки, - отчеканил Сатор. – Немедленно. Ты знаешь свой колодец?
- Знаю. Девять.
- И?
- Да, я знаю, что должен держать себя под контролем. И находиться под перекрестным контролем. Так я и находился. А сейчас… просто расслабился.
- Ты не имеешь на это права. Расслабляться. Ни при каких обстоятельствах. Ты становишься опасным для окружающих и для себя. Вот что, Роберт… Когда это дело утрясется, а я уверен, что все быстро утрясется, я возьму тебя в «Крест». Там тебя научат дисциплине и контролю над своей силой. А Коган, похоже, и правда, стар стал… Хороший мужик. Отличный тренер, но время…
Ноэль поднялся, подошел к парню сзади, положил ладони ему на плечи.
- Давай-ка я тебя немного успокою.
- Не надо! – дернулся Роберт.
- Сидеть! – приказал Сатор. – Надо. Для тебя надо. Я сделаю небольшой массаж, дам очень слабый импульс. Возьми его. Тебе станет легче, ты сможешь мне все рассказать. Может, даже вспомнишь что-то…
Его быстрые твердые пальцы аккуратно массировали плечи подростка, поднялись по позвоночнику к затылку, легли на виски. Легкими круговыми движениями Ноэль гладил голову Роберта, чувствовал, как через его руки уходит из сознания мальчика нервозность, страх, злость.
Вдруг… Сатор словно наткнулся на что-то темное. Что-то, что блокировало восприятие. Роберт вздрогнул.
- Что, мальчик? Что ты чувствуешь? – негромко спросил Ноэль.
- Ничего, - просипел Роберт. – Только что было хорошо, и вдруг – мрак. Яма.
- Надо же, какая сволочь, - пробормотал Ноэль. – Как глубоко зацепили тебя. А все потому, что ты не закрываешься. Ничего. Несколько сеансов, и я эту хрень разблокирую. Пойдем, выпьем чаю. И продолжим нашу беседу.
- А на работу вам не надо?
- Я на работе. Это сейчас самое главное – через тебя я, возможно, выйду на…
- На убийцу?
- На заказчика и организатора.
- Вы думаете, это я убил? – в голосе Роберта вдруг зазвучали слезы. – Я не мог…
- Мог, Роберт. Под этим блоком – мог. Не стану тебе врать. Но в нашем понимании – человек, действующий под блок-контролем – неподсуден и невиновен. А вина на том, кто им руководит. Эту гадину надо достать и доказать его или ее вину.
- Я утром вспомнил: у меня на рубашке была кровь, я стирал ее в озере.
- И где она?
- В утилизатор бросил…
- Ну и бог с ней. Ты какой чай любишь? Черный или зеленый? С сахаром? Я тут последнее время не жил, поэтому выбор продуктов оставляет желать лучшего. Шоколада бы сейчас… - мечтательно протянул Сатор. – Черного, горького… А?
- Ага. Так нету же… - кажется, Роберт успокоился. – Я тоже люблю черный и горький, который почти не сладкий.
- Ну, что там дальше было? Во время встречи?
Роберт нахмурился. Вспоминать ему явно не хотелось.
- Дальше… Они нам показывали свои компьютерные классы. Навороченные. Так наши не хуже. У них там всякие есть имитаторы пространства, можно играть с полным погружением. Это классно. Наш имитатор более старый. Но я на нем двенадцать уровней даю за двадцать минут.
- Молодец! Я на этих штуках и на третий уровень не пройду… просто мне некогда имитировать пространство.
- А хотите, мы как-нибудь… - но тут парнишка спохватился, что перегнул палку. – Извините, советник… вы, конечно, такими глупостями…
Ноэль меланхолично поднялся с табуретки, подошел к Роберту, довольно чувствительно потянул того за ухо:
- Я сказал, что уши надеру.
На бледном лице паренька расплылась абсолютно счастливая ухмылка: такая фамильярность означала некую степень близости, и это было лучше любых наград и похвалы.
Ноэль вздохнул: «Какая же я скотина… Сумею ли я исправить то, что наделал?» Но вслух строго сказал:
- Продолжай.
- Тут подкатывает ко мне такой пацан: метр с кепкой в прыжке, очки – как линзы от микроскопа. Такие носят, когда близорукость большая и нельзя обычные линзы. И этот шкет мне так говорит: «Спорим, я тебя на раз сделаю?» Ну, я перчатку снимаю, руку ему даю: «Спорим, не сделаешь?» Он не сразу понял, что происходит. Взял мою руку. Поначалу я почувствовал от него только азарт, а потом до шкета дошло, и он в ужасе аж скрючился. Эти все их воспитатели начали орать: что, мол, ты делаешь? Я пацана отпустил, тот руку трет и от страха чуть не… ну вы понимаете. Он не того испугался, что я его сканирую, а того, что я заразный! Меня как перемкнуло. Кричу: Чего вы тут цирк устроили? Чего вы от нас шарахаетесь? Мы не заразные, мы вас не гипнотизируем, мы нормальные, мы хотим тоже жить как люди… Много всякого я им наговорил. И про вирус и про мутантов. Контролеры меня схватить пытаются, а я вырвался, эти свои очки снял, об пол их – шварк, и каблуком раздавил. И думаю: сейчас я вас ребята, накрою, мало не покажется. Линда меня остановила. Подъехала, за руки держит, и импульсы посылает: Перестань, Роберт, умоляю… Ребята наши меня поддержали, тоже стали говорить… просто правду говорить о нас и о нашей жизни, и о том, как нам хочется быть людьми… Меня, конечно, контролеры скрутили, увели в автобус. Один остался со мной, другой пошел обратно в школу.
- Кто из контролеров?
- Ридан. Он старшим группы ездил.
- Угу. Это он решил все скрыть?
- Не знаю. Они нам на обратном пути сказали – лучше не разглашать про этот скандал, а то меня посадят. Меня, правда, посадили бы?
- Правда. Исправительная колония, и блокировка на год. И то, потому что ты несовершеннолетний.
- Значит, теперь посадите?
- Теперь это неактуально.
- Ну да… Теперь совсем жопа. Мы вернулись в Зеленоград, а через некоторое время к нам приехали ребята из колледжа с предложением сделать этот клуб и дружить. Они признали, что ведут себя как идиоты и расисты. Говорили, что если бы не я, то они так и остались бы тупыми. Так все и началось.
- Кто именно приезжал?
- Трое парней с первого цикла, это как наш десятый класс, еще двое со второго. Двое учителей и куратор первого цикла.
- Фамилии помнишь?
- Конечно. Они все потом вошли в оргкомитет.
- Девушки были?
- Нет, девушек из колледжа поначалу не было. Потом появились две со второго цикла. А летом приехали эти студентки.
- Составишь список. И укажи, если помнишь, в каком порядке они присоединялись, и время.
Роберт кивнул. Ноэль пододвинул парню планшет. Наблюдал за мальчиком, пока тот записывал требуемую информацию. В рассказе парнишки никакой зацепки. Похоже, что кто-то воспользовался случаем, воспользовался тем, что у Роберта такой взрывной характер, так развито чувство справедливости. Но тот, кто разрабатывал операцию (а в том, что клуб «Феникс» - это часть операции, Ноэль не сомневался), должен был отбирать ее участников, а не полагаться на то, что обстоятельства подкинут подходящую кандидатуру. Значит… значит… есть чужой в их администрации и в администрации школы. Это неудивительно, но плохо то, что чужой не выявлен и не обезврежен.
- Послушай, Роберт, а в самый первый раз весь выпускной класс ездил?
- Нет, - покачал Роберт головой. – Мы думали – остальные поедут потом, но их больше не приглашали. А в прошлом году весь выпускной ездил, одной группой. Правда, в прошлом году весь выпуск был – двадцать один человек. А нас тридцать пять. А в позапрошлом году всего двенадцать выпустилось.
- Я помню. Восемь лет назад был всплеск зет-активности. Как раз эта возрастная группа попала под удар. Напиши, кто был в той группе, с тобой. Ты знаешь, почему поехали именно вы?
- Без понятия. То есть, почему мы с Линдой – знаю. Как помощники контролеров. А остальные… Спросите лучше у Харченко.
- Спрошу, очень настойчиво спрошу.
«Похоже, я допустил большую ошибку, посчитав, что с этой стороны нападения ждать не стоит. Что дети под надежной защитой и работают с ними верные Зеленограду люди. Теперь заплатим высокую цену», - думал Сатор.
Мальчик закончил писать, сохранил файл, вернул Сатору планшет.
- Спасибо. Значит, ты стал активным членом оргкомитета?
Парень скривился:
- Как раз нет. Мне эта болтовня: кем быть, как жить, что читать и смотреть - не интересна. Занудство. Там только и было интересного, так это с тем ихним компьютерным гением говорить. Так мы быстро зафрендились, и нам этот клуб был ни к чему. В колледж я идти не собирался. Я на журфак в универ отправил документы. Прикиньте, приняли. Как вы думаете, меня возьмут?
- А почему нет? Из-за этой истории? Я же сказал, мы все выясним, и будешь учиться.
- Да не поэтому. Журналист должен по миру ездить, видеть все своими глазами. А мне за периметр больше, чем на две недели… сами знаете. Зет - петля на шее.
- Это неправда.
- Что? – не понял Роберт.
- Что зет вирус активизируется через две недели пребывания вне радиоактивной зоны. Он может активизироваться в любой момент или неактивизироваться долгие годы. Радиация не при чем. Я изучаю факты активизации за последние пятьдесят лет. И вот к такому выводу пришел. Видишь ли, мой мальчик, им выгодно, чтобы мы так думали. Так у нас не возникает желания сбросить петлю с шеи. Умирать никому не хочется. И чувство ответственности перед людьми у нас в крови. Но… если знать, что в принципе любой может жить вне Зоны, надо только соблюдать меры предосторожности, появляется очень большой соблазн свалить отсюда. И… в общем, это все очень сложно. И на практике не доказано.
- А зачем вы мне сказали?
- Доверяю. Ты будешь молчать, и поможешь мне и дальше работать над этой темой. Я правильно рассчитал? – он с улыбкой глянул на Роберта.
- Вы предлагаете…
- Я уже сказал – зову тебя в отряд «Крест», но не боевиком, а аналитиком, а позднее, скорее всего, заберу в администрацию. Пойдешь?
- Вы еще спрашивате!
- Договорились.
Ноэль подошел к окну, выглянул на улицу. Что-то его беспокоило, но он не понимал, что именно. Кто-то за ними наблюдает. Неприятное ощущение появилось около получаса назад.
- Роберт, ты не чувствуешь… чужого?
Парень улыбнулся:
- Это Линда.
- Уверен?
- Да.
- А как она тебя нашла?
Роберт пожал плечами:
- Это же Линда. Она – гений. Таких больше нет.
- И где она прячется? Коляску не так просто скрыть, - Ноэль опять посмотрел в окно.
- Я не знаю, где именно. Но приехала она часа два назад, - Роберт говорил немного снисходительно: наконец он в чем-то превышает великолепного Ноэля Сатора. – Точнее – час сорок восемь минут.
- Гм. И ты ее услышал? И ничего не сказал? Ну вот, а я только что говорил, что могу тебе доверять. А ты манипулятор, Роберт Сатор. Зачем пришел вчера ко мне? Сейчас я вызываю охрану, и ты отправляешься в наш изолятор на время проведения следствия.
Ноэль потянулся, взял со стола планшет.
- Подождите, Ноэль, - жалобно попросил Роберт. – Вы не так поняли.
- Поздно. За поступки надо отвечать.
- Она меня всю ночь искала, и теперь охраняет… Как я мог сказать?
- Ого! Ты так точно ловишь сигнал?
- Она близко. И у нас такая связь…
- Зови ее сюда, - приказал Ноэль, набирая на планшете код вызова администрации. На экране появилось лицо Имре Гайдоша. Краем глаза Сатор наблюдал за Робертом. Мальчик внезапно побледнел. Ноэль покачал головой: будешь знать, как не подчиняться. Вслух обратился к Имре: - Привет, Гайдош. Есть что-то интересное?
- Сказать: нашел! – оснований пока нет, - пробурчал Имре.
- Понятно. Слушай, друг, я утром отправил заказ на продукты и кое-какие вещи. Пришли все сюда, только с очень надежным человеком без телепатических способностей. Спасибо.
Имре кивнул.
- Так что Линда? – повернулся Ноэль к Роберту. Тот не успел ответить, раздался звонок. Кто-то стоял у калитки. Сатор переключил связь на внешний обзор: - Заходи, шпионка. Сиди, Роберт. Я помогу ей.
Ноэль вернулся через минуту в сопровождении девушки-паучка на инвалидной коляске.
- Вот видишь, твой бестолковый друг в безопасности. Пока и здесь. Чаю хочешь?
Линда покачала головой: «нет». Достала нечто, похожее на планшет. Ноэль вспомнил, каких сложностей стоило им раздобыть этот специальный дивайс. Прибор позволял говорить тем, кто говорить не мог. Пальцы девушки забегали по дисплею, затем раздался механический, хотя и довольно мелодичный голос:
- Он вчера сбежал и мне ничего не сказал. Он вообще ведет себя как последний идиот. В интернате шум подняли. Потом успокоились.
- Потому что я им позвонил, - пояснил Ноэль. – Линда, ты знаешь ведь, что случилось?
- Про убийство? Все уже знают. Директор посадил под домашний арест всех, кто был на вечеринке. На всякий случай. Сказал – ждет указаний.
- Давай сэкономим время. Тебе есть, что сказать конкретно по этому делу?
Линда усмехнулась, пальцы быстро скользили по дисплею.
- Я не убивала. Кто убил – не видела. Что делал Роберт – не знаю, мы были не вместе. На той вечеринке были люди, которые вели сканирование и давали наводку. Чужие. Возможно, трое или четверо. Одного я вычислила. Доложила Ридану, он был старшим контролером. Он ответил, что проверит. Не принял никаких мер. Мне сказал, что я ошиблась. Но я не ошиблась.
- Минутку, - Ноэль связался со службой безопасности. – Имре, задержать Петра Ридана, контролера интерната. Немедленно. Эээ… пошли наряд, задержи всех взрослых. Всех! Давай, Линда, что еще? Какую наводку давали чужие?
- Хорошее настроение. Плохо, что была наводка, а не то, какая. Это незаконно. Это значит – могли навести все, что угодно, если бы понадобилось.
- Да… - мрачно протянул Ноэль. - Почему после вечеринки ты не доложила в молодежный отдел?
- Ридан сказал, что сделает это сам. Стажеры подчиняются старшему. У меня не было оснований идти через его голову.
- А Роберт не знал о чужих?
Парнишка шумно вздохнул, присоединился к разговору:
- Я не знал… А с Линдой мы не разговаривали эти дни, - он смотрел в стол, рисуя пальцем какие-то узоры. Наконец, выдавил: - Мы поссорились, - поднял взгляд на Линду, потом посмотрел на Ноэля: - Это из-за меня. Я ее послал. Сказал, чтобы отвязалась от меня… козел. Линда, прости меня, - прошептал Роберт.
Они смотрели друг на друга несколько минут, не отводя глаз. О чем шел этот безмолвный разговор, Ноэль решил не выяснять. Линда кивнула, словно отвечая на какие-то слова парня, и вернулась к своему планшету. Снова зазвучал механический голос.
- У Роберта крышу сорвало, когда приехали практиканты. Он с первого взгляда втрескался.
Ноэль удивленно поднял брови. Роберт покраснел как маков цвет, отвернулся, пробурчал:
- И ничего я не втрескался. Просто стало интересно.
- Хихи. Ты же еще тогда в лаборатории полез на рожон, чтобы она тебя заметила. Только Ткачева на него как на малолетку смотрела. И, извини, Роб, как и все они – как на уродца. Вот он и стал умничать на каждом шагу.
Ноэль почувствовал, как кровь зашумела в ушах. Роберт «втрескался» в Алису? Ему только не хватало романтических разборок с сыном – кому достанется красавица.
- Так, что-то я потерял нить, - пробормотал он. – Роберт, поясни.
- Линда, вот кто тебя за язык тянет? – прошипел Роберт.
- За мой язык нельзя потянуть, - парировала девушка. Роберт покраснел еще больше:
- Прости. Ноэль… Линда все придумала. Просто с Алисой интересно разговаривать, она не воображает из себя, относится по-товарищески. И неправда, она не смотрит на нас как на уродцев. Я стал ходить на эти встречи оргкомитета, а после мы всегда еще гуляли, или просто где-то сидели, болтали. Ну… это всего-то было три раза. А потом вечеринка.
- И каждый раз он устраивал наезд. А потом приходил ко мне и ныл, какой он дурак. Ну, я ему сказала, что думаю о его поведении. Сказала, что ему просто хочется секса с этой красоткой, а она к нему индифферентна. Тогда-то он меня и послал, - послышался механический голос. – Сказал, что я сама к нему липну и чтобы я проваливала. Я и отвалила.
Механизм не передавал интонации, но на лице девушки была написана печаль, в глазах отражалась душевная боль. Она, беспомощный инвалид, мутант-уродец, которому жить осталось несколько лет, любила самого красивого мальчика в интернате, и думала, что взаимно. Но появилась другая: обаятельная, умная, здоровая… С нормальными ногами и красивым телом. И он оттолкнул верную подругу. Грубо и жестоко. А она все равно преданно берегла его покой и безопасность.
Раздался входной звонок. Ноэль вышел забрать доставку. Когда он вернулся, то замер на пороге. Дети сидели, обнявшись, Роберт держал Линду за руки и что-то шептал ей. Кажется, он даже всхлипнул. Ноэль кашлянул.
- Эй, нам привезли обед. Вы голодны?
Роберт поднялся:
- Тут внизу есть ванная? Линде надо.
- Эээ, нет, наверху только. Внизу есть туалет… - Сатор растерялся.
- Нет, надо ванную.
Линда покатила коляску к лестнице. Роберт попытался выкатить ее наверх, но ступеньки были слишком круты. Тогда он взял девушку на руки, осторожно, боясь споткнуться, пошел с ней наверх. Было заметно, что ему тяжело, но он упорно шагал, преодолевая ступеньку за ступенькой. Нижняя часть тела девушки была похожа на кокон, прикрытый юбкой. Собственно, ниже талии у нее не было ничего. Сатор содрогнулся, отгоняя видение фото из личного дела Линды, которое совсем недавно просматривал, и которые услужливо ему подсунула память.
- Открой мне дверь, - бросил Роберт через плечо, не заметив, что назвал Сатора на «ты».
- Помочь?
- Не надо. Я умею сам. Не первый раз. Закрой за нами.
Минут через пятнадцать Роберт вышел, сбежал вниз, вынес на второй этаж коляску, вкатил в ванную, вывез Линду. Девушка смущенно улыбалась. Ноэль судорожно перевел дыхание. Он буквально обалдел от происходящего.
- Помогите мне снести коляску вниз, пожалуйста, - спокойно попросил Роберт. – Что вы так смотрите, советник? Мы росли вместе в интернате. Линда же тоже сирота. Может, и не сирота, но такая не нужна была ее родителям. Мы не знаем, кто они. Я привык помогать ей. Есть вещи, с которыми она сама не справится. Так что меня ничто не шокирует, если вы понимаете, о чем я.
Уже внизу Ноэль тихо сказал:
- Ты не сирота, Роберт.
- Да ну? – криво усмехнулся парень. – Да, я помню, что вы сказали вчера. Именно потому что помню… считаю себя сиротой. Извините…
Ноэль подумал, что в парне живут, как минимум, трое: отчаявшийся перепуганный подросток, нахальный и строптивый скандалист и борец за справедливость, и взрослый и ответственный мужчина… ну, почти мужчина. Ах да, и еще Ромео, влюбленный в очень красивую молодую женщину. Вот это последнее беспокоило сейчас Сатора больше всего. И совсем не потому, что женщина у них по иронии судьбы оказалась одна на двоих.
- Что происходило на вечеринке? Роберт, твоя версия.
- Наших приехал целый автобус. Почти весь выпускной класс. И еще кое-кто из студентов. Олег, например. Короче, человек тридцать. Пять контролеров, включая Харченко, как куратора. И трое стажеров. Я, Линда и Степа. Ребят из колледжа тоже было много, и просто так приехали, из окрестных поселков. И студенты, которые практиканты. Знаете, такая хорошая была атмосфера… Мы будто оказались среди друзей, а не среди врагов. Правда, Линда?
Девушка кивнула.
- Я первый раз подумал, что этот клуб – не такой уж отстой, и может, жизнь наша – не такая уж и клетка. – Роберт вздохнул. – Рано радовался. В самом начале подошел этот Константин, который от администрации области куратор, и говорит, что мы можем снять очки, потому что наши контролеры гарантируют невоздействие, если мы дадим слово. Все так обрадовались… Было просто здорово: концерт, всякие конкурсы, танцы.
Он замолчал.
- Роберт? – окликнул парня Ноэль. – Ты не хочешь рассказывать дальше? Но мне нужно знать все, поверь. У тебя было что-то с Ткачевой?
Парень бросил на Сатора непонятный взгляд исподлобья, хмыкнул.
- Нет. Я хотел ее пригласить на медляк, но тут нарисовался Сташевский. И она с ним свалила. Не сразу, конечно, они танцевали, в каком-то конкурсе участвовали. А я понял, что мне ничего не светит. Вообще. И Сташевский ни при чем. У нее другой. И там все серьезно. А Сташевский зря вьется рядом.
Ушам Ноэля стало жарко. Вот, значит, как… А он-то не мог понять, почему девушка так холодна. А там есть «другой». Ну и хрен с ней! По крайней мере, тут все стало ясно.
- Но я, конечно, расстроился, - продолжал Роберт. – И тут появился этот мужик. Хлопнул меня по плечу: Что киснешь, старик?
- Какой мужик?
- Я его не знаю. Никогда раньше не видел. Но он вел себя так, будто мы сто лет знакомы. Он… взрослый. Нет, не старый, молодой, но взрослый. Это все, что я запомнил. Олег подошел. Этот мужик нас обнял за плечи, говорит, давайте устроим вечеринку в интиме? Леша с девчонками нарисовался. Олег сразу согласился, а мне не хотелось, настроение было – говно. Извините. Хотел уйти. Этот чувак держит, не отпускает. И все как-то стало безразлично: эта Алиса, наши проблемы… Костры-веночки… Танцы-песни… Говно сплошное. Думаю: почему и нет? У меня женщин не было, пусть эта мулатка станет первой. Она же мне глазки давно строила. Красивая. Здоровая. Все равно та, другая не светит… Дальше – все в тумане.
Линда что-то написала, показала Роберту.
- Теперь уже все равно, - тихо ответил парень.
Ноэль хмурился.
- Роберт, у тебя был презерватив?
- Нет. То есть, был, но я его не доставал. Да, я знаю, уже только за это мне статья светит.
- Нет, дорогой. Статья – это мелочь. Ты погубил девушку еще до убийцы.
- Да ладно, от одного раза зет так уж сразу не передается.
- Шанс 1 к 100, что реакция будет позитивной. Если ты выберешься из этой передряги – помни об этом. Даже если целуешь девушку – убедись, что у нее на губе нет трещинки… Иначе ты ее переживешь, может быть, на целую жизнь. Я говорю что-то новое?
- Нет…
- Послушай, Роберт… Ты сказал, что с Ткачевой было интересно, что вы много разговаривали. Она разговаривала только с тобой или с другими тоже?
Парень задумчиво почесал кончик носа.
- Да, в общем, со всеми…. Но со мной больше всего.
- Она записывала ваши беседы? А ну смотри в глаза! Записывала?
- Да…
- Кто дал разрешение? – рявкнул Сатор. Роберт опустил голову, что-то рисовал пальцем по столу. – Ты оглох? Кто разрешил?
- Я никому не сказал. Что я, маленький? И ведь это просто болтовня, что, каждый раз бежать к куратору? А ей надо курсовую писать! Советник, ну ведь Алиса нормальная обычная девушка, она наша, понимаете? Я точно знаю, я же ее сканировал! У нее нет второго дна! Я бы понял, если что-то не так!
- Понял бы он… Умник, - внезапно Ноэль почувствовал жуткую усталость.– Кто-то же сделал на вас наводку, поставил блок-контроль.
- Алиса не способна на блок, она же…
- Белая?
- Не совсем… Знаете, бывают полукровки, мулаты, или еще больше… Так и Алиса. У нее есть наша кровь. Точно есть. Правда, Линда? – девушка кивнула. - Она очень чуткая, но на блок не способна.
- Значит так, дальнейшие планы. Ты Линда, возвращаешься в интернат. Лишний шум мне ни к чему. И ему тоже. Могу отвезти. Ты, Роберт, сидишь тут и носа не показываешь. Никакого интернета и прочей лабуды. А я отправляюсь дальше по следу. Ясно?
- Да, советник…
- Нет, я все-таки надеру тебе уши…

13.
В администрации Сатора уже ждали с докладом о проведенных опросах и допросах… То, что мальчишки участвовали в преступлении, становилось ясно с каждой минутой, как и то, что они не осознавали, что творят, действовали под гипнозом. Но информация, снятая телепатами их методами, при официальном расследовании доказательством невиновности не считалась. Нужно найти собственно заказчика и наводчика, гипнотизера…
Ближе к вечеру Ноэль позвонил Ландасу.
- Добрый вечер, Ноэль, - приветствовал его Герберт Ландас.
- А он добрый? – пробурчал Ноэль. – Герберт Янович, мне нужно встретиться с госпожой Ткачевой, причем как можно скорее.
Ландас недоуменно уставился на Сатора.
- Госпожой… Что за официоз. Ты вчера вроде уже встречался и сказал, что тебе не до нее.
- То было вчера. Обстоятельства изменились.
- Ну так встречайся, она вполне взрослая, в моем разрешении не нуждается.
- Я предпочитаю, чтобы вы присутствовали. Разговор будет серьезный. Не то чтобы допрос, на это у меня нет полномочий и прав, но… очень близко.
- Ноэль, я понимаю, ситуация напряженная, но причем тут Алиса?
Сатор колебался, но все же решил не поднимать вопрос по видеофону.
- Так я могу приехать?
- Конечно. Когда ты явишься?
- Минут через тридцать – пока доберусь.
- Хм. Ты оставляешь меня без ужина. Ну да делать нечего, раз так срочно.

Ландас решил отправиться в кафе, не откладывая, потому что оставаться без ужина ему не улыбалось. Обстановка в кафе была довольно мрачная. Сотрудники разговаривали вполголоса, не было слышно привычных шуточек. Трагические события в Зоне придавили всех. Герберт подсел за столик к Алисе. Глаза у девушки были красные, опухшие. Ревела, наверное, весь день, - подумал Герберт.
- Как дела? - спросил Ландас.
- Как у всех, - нелюбезно ответила Алиса. – Дед, что за вопрос? Завтра следователь явится. Их убили в день вечеринки, так что все мы теперь подозреваемые…
- Не подозреваемые, а свидетели, - поправил Ландас.
- Конечно, а потом начнут дело шить. Им же глухарь в Зоне ни к чему.
Но директор не успел ответить, зазвонил его коммуникатор.
- Да. Пропусти. Я в кафе. Не надо его сопровождать, сам доберется! Меньше смотри всякие глупости! – рявкнул Ландас.
- У нас гость? – осторожно спросил Тео. – Это тот, на кого я думаю?
Ландас молча ковырял в своей тарелке. Стукнула входная дверь. Присутствующие дружно уставились на вошедшего.
- Здравствуйте, господа… и дамы, - сдержанно поздоровался Сатор. – Господин директор, я подожду на улице.
- Не выдумывай, - твердо ответил Ландас. – Оставь шлем, иди за стол. Ужинать будешь?
- Я не голоден. Спасибо.
Он сел рядом с Гербертом и оказался напротив Алисы. Девушка не поднимала глаз от тарелки. Видеть Ноэля было выше ее сил. Глаза Сатора скрывали очки, руки прятались в черных перчатках. И все-таки Алиса ощущала, как его взгляд скользнул по ее лицу, он явно ловил ее взгляд. Маша поставила перед гостем чашку с дымящимся чаем и блюдечко меда. Как-то Ноэль сказал, что любит зеленый чай с медом, Маша это не забыла. Он благодарно улыбнулся женщине. Однако не все сотрудники обрадовались визиту телепата, кое-кто, поспешно завершив трапезу, покинул кафе.
«Завтра устрою разбор полетов», - зло пообещал себе директор.
Алиса тоже положила вилку.
- Все. У меня пропал аппетит, - она приподнялась, чтобы встать.
- Не уходите, Алиса, - негромко и мягко попросил Ноэль. – Я приехал к вам. Нужно поговорить.
- А мне не нужно, - фыркнула Алиса. – Не о чем нам с вами говорить!
Она решительно поднялась из-за стола.
- Придется вас очень убедительно попросить, - с нескрываемой угрозой, но так же негромко проговорил Сатор.
Ландас коснулся его руки: «Не горячись». Вслух обратился к внучке:
- Практикант Ткачева, отставить капризы вздорной барышни. Тебе сказано – это по делу.
- Нет у меня с ним больше никаких дел, - сквозь зубы бросила Алиса, вылезая из-за стола. Она даже посуду за собой не убрала, и через секунду хлопнула дверью.
Ноэль замер. Ноздри его раздувались, губы склеились в одну линию. Герберт кивнул Маше:
- Убери, пожалуйста.
Остался сидеть рядом с Ноэлем, ожидая, пока тот успокоится. Наконец, кулаки Сатора разжались.
- Я должен с ней поговорить. Это действительно важно, - сказал Ноэль.
Они вышли на крыльцо
- И куда она пошла? – пробормотал Ландас.
- Никуда не денется, - едва слышно ответил Сатор. Минуту постоял, словно к чему-то прислушиваясь. – Пошли. Она на пляже.
- Ох, крестник, - простонал Ландас, с трудом поспевая за Ноэлем. – Подведешь ты меня под монастырь.

Алиса сидела на скамейке-колоде, поставив босые ноги на нее, и обхватив их руками. Мужчины подошли к ней с двух сторон и сели рядом.
- Алиса, ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов, - тихо, но настойчиво попросил Ноэль. – Это очень, очень важно. Мы ведем свое расследование преступления, и любая информация может нам помочь спасти невиновного и найти преступника.
- Дед, он имеет право меня допрашивать? – повернулась девушка к Ландасу.
- Нет, конечно. Но он и не…
- Тогда катись известным маршрутом! – крикнула Алиса, вскочила, бросилась прочь. Ноэль догнал ее в два шага, схватил за руки, развернул к себе лицом:
- Я тебе запретил записывать разговоры с детьми! Что ты сделала с записями?
- Пошел к черту! – Алиса завертелась, пытаясь вырваться. Ноэль был намного сильнее. Он изловчился, и, не выпуская рук Алисы, одним пальцем сдернул и отшвырнул свои очки.
- Ноэль, не смей! – закричал Герберт. Но тот не слушал.
- Что ты сделала с записями? – едва слышно повторил Сатор свой вопрос, глядя девушке в глаза. Пока еще просто глядя, без применения силы. Но если эта змея будет продолжать выеживаться, он ей устроит промывание мозгов!
- Передала в ДКЗТ!
Он внезапно отпустил ее. От неожиданности Алиса потеряла равновесие, и упала. Но тут же поднялась.
- Когда? – в голосе Ноэля слышалось отчаяние.
- Сегодня утром. А завтра приедет следователь, и я дам показания. И я хорошо помню, кто из ваших вел себя как потенциальный террорист!
- Алиса, - укоризненно сказал Герберт, - я же тебя просил… ты же можешь навредить ребятам…
- А я жалею, что не делала этого раньше! – крикнула Алиса. – Может, девчонки бы остались живы, не было бы этого идиотского клуба и сборища уродов и маньяков! Да. Уродов! Ну, что ты ждешь? Ударь меня еще раз! Жаль, что кураторы нам не сказали правду, какую именно информацию мы должны собирать вместо этой дурацкой курсовой!
Она решительно развернулась, и пошла к домикам.
Ландас повернулся к Сатору, но слова застряли у него в горле, такая боль была на лице советника по безопасности Зеленограда.
- Ноэль, - Герберт коснулся плеча Сатора, - у нее просто истерика. Не обращай внимания. Пойдем ко мне, посидим. Алиса успокоится, и тогда задашь ей свои вопросы.
Сатор поднял с земли очки, отряхнул, повертел в руках, засунул в сумочку у пояса. Устало опустился на скамью. Директор сел рядом.
- Скажите, профессор, а вы хорошо знаете свою внучку?
- Что ты имеешь в виду?
- Хорошо ли вы знаете молодую особу по имени Алиса Ткачева? Чем она живет? О чем мечтает? Во что верит? Что ненавидит? Ведь, априори, все почему-то решили, что раз это ваша родственница, то она хороший порядочный человек. А если это не так? Если Алиса – верная собачка ДКЗТ, которая шпионит и собирает несуществующий компромат на Зеленоград?
- Знаешь, ты говори, но не заговаривайся! – рявкнул Герберт.
- Подождите, дядя Берт. Давайте отвлечемся от нежных родственных чувств, которые, кстати, мне тоже кажутся несколько… странными. Но о них потом. Что это за практика? На кой черт тут психологи? Какие такие потенциально агрессивные личности они ищут? Куда собираются их адаптировать? Вот уже полтора месяца я задаю себе эти вопросы, и не нахожу ответов. Но теперь, похоже, все становится на свои места. Студенты готовят базу.
- Я смотрю, ты в курсе курсовых. Извини за каламбур.
- В курсе. Руководитель их – профессор Строгов – очень мутная личность. Консультирует спецслужбы, зачем-то ездит в изоляторы… Что делать у нас психологам? На хрена директорат согласился их принять?
- Нас не очень спрашивали.
- А вы не очень сопротивлялись, судя по всему. А могли сказать «нет».
- Я и сказал. А остальные почему-то согласились. Может, по недомыслию. Может, за какие-то блага. Если тут присутствует лапа ДКЗТ - они умеют убеждать.
- Ну да… И все же, вы должны были отговорить директорат. Мы же отказались пускать практикантов в Зеленоград! Так они нам подсунули Алису через губернатора и клуб дружбы, провались он в преисподнюю! Сташевский почему-то в этом клубе работать не стал, и Фабьен Мбанга тоже. А вот ваша внучка…
- Может, ей стало любопытно… - неуверенно предположил Ландас.
- Ну да… На уродов посмотреть.
- Ноэль, ну что ты в самом деле…
- Она сама сказала.
- Мало ли что сболтнет девчонка в истерике. Ей же просто страшно. Ведь на месте подруг могла и она сама оказаться.
Они замолчали. На землю спускалась ночь. Трещали цикады. С моря потянуло прохладой.
- А знаешь, - вдруг встрепенулся Ландас. – Она ничего не отправила сегодня, уверен! До полудня не было связи, а после полудня она была занята с Машей в канцелярии.
- А сейчас есть связь? – Ландас кивнул. – Ну так она сделала это сейчас. Мне надо поработать с ее мозгами, дядя Берт. Она может что-то знать, что спасет… Роберта.
- Твоего сына?
Ноэль кивнул.
- И еще двух парней. Похоже, там работали чужие гипнотизеры, которые воздействовали на ребят и направляли их действия. Мы должны найти заказчиков и кукловодов.
- Блин! Это… беда. Приходи завтра часов в десять. Алисе надо быть у следователя, но я что-нибудь придумаю, чтобы она увидела тебя раньше, чем попадет к ним в лапы.
- Спасибо, Берт.

Роберт дожидался Ноэля, сидя в гостиной перед телевизором. Услышав шум подъехавшего мотоцикла, выключил телевизор. Он не хотел, чтобы Сатор понял – весь вечер Роберт скользил по каналам, слушая новости, в тщетной надежде найти хоть какую-то обнадеживающую информацию. Он надеялся услышать хоть одно слово в защиту телепатов. Но нет – все комментаторы, все прохожие на улицах слаженным хором вопили о садистах-мутантах, о том, что их надо уничтожать, что они убийцы.
- Ты ел что-нибудь? – спросил Ноэль.
Роберт отрицательно покачал головой.
- Тогда иди, разогрей, что там осталось от обеда, пока я в душ. Справишься с микроволновкой?
- Да… Советник, вы узнали что-нибудь?
- Узнал. Среди ваших воспитателей нет предателей. Есть среди контролеров. Они задержаны. Их посадили в изолятор в Зеленограде.
- Но они не убийцы.
- Нет. Это те, кто дал на вас характеристики в ДКЗТ, позволившие выбрать вас для операции. Те, кто не доложил мне о любых подозрительных действия против выпускников. Кто скрыл твои выходки.
- Ридан?
- И Ридан тоже.
- Но кто тогда…
- Роберт, давай поужинаем? Потом я проведу еще один сеанс. Сейчас приедет Клавдия Лужанская, она хороший телепат, и психотерапевт. Она тоже проведет сеанс. Как минимум, ты успокоишься.

Треньканье коммуникатора сверлом ввинтилось в его мозг. Сатор с трудом разлепил глаза, посмотрел на часы. Четыре. Сквозь жалюзи сочился серый утренний свет. Коммуникатор настойчиво зудел. Ноэль взял пульт дистанционного подключения, нажал на кнопку.
- Извините, шеф, - пробормотал дежурный по городу. – У нас гости.
- Какие, на фиг, гости? В четыре утра?
- Смотрите сами, - дежурный перевел экран на внешний обзор.
На стоянку садились два полицейских транспорта. А над ними кружил, ожидая очереди гравилет с эмблемой спецподразделений «Тайфун».
- Блин. Быстро. Слишком быстро, - подумал Сатор. – Если только за ночь не произошло еще чего-нибудь. И зачем «Тайфун»? Чтобы арестовать двух мальчиков?
Сказал охраннику:
- Лейтенант, очень вежливо, чтобы они растаяли и подобрели, попросите их подождать. Я еду. И сообщите Командору и Рыкову.
- Слушаюсь.
Но он не успел даже брюки натянуть, как коммуникатор тренькнул снова. На этот раз это был сам капитан Ефремов.
- Сатор, мне надоели ваши выбрыки. Я вполне могу сам отправиться на задержание преступника, а не ждать тут пока вы изволите проснуться!
- Федор Борисович, я вас очень прошу, - голос Ноэля сочился сиропом, – не предпринимать никаких шагов. Из уважения к общине Зеленограда. Я приглашаю вас и ваших коллег в администрацию. Но там сейчас закрыто, ведь еще ночь. Подъезжайте туда, я тоже сейчас буду. Окажите любезность.
- Хорошо, - капитан исчез с экрана.

Отключившись, капитан оглянулся на молодого человека, стоящего у машин так, чтобы не попадать в поле обзора камеры. Встретив немигающий взгляд темно-серых глаз, подошел ближе. Опера и «Тайфун» оставались в машинах, выгрузившихся из гравилетов.
- Капитан, мне кажется, вы недопоняли задачу, - тихо сказал сероглазый. – Задержание подозреваемых – это несущественно в контексте данной операции. Вы должны спровоцировать Сатора на открытый конфликт. Поясняю на пальцах: Тайфун должен иметь основания открыть огонь. Исключительно с целью самозащиты. Разумеется, возможны жертвы среди руководства общины.
Лицо капитана побелело. На «задачу» ему намекали перед вылетом, но так в лоб – первый раз. Молодой человек улыбнулся зловещей улыбкой, больше похожей на звериный оскал:
- Надеюсь, все ясно? Вы же хотите получить повышение и премию, а не отправиться в места не столь отдаленные?
- Я стою на страже закона, - начал возмущенно капитан.
- Безусловно, - прервал его сероглазый. –Поэтому мы должны нанести упреждающий удар, уничтожить это гнездо убийц в нашей доселе спокойной стране. Ведь вы же не станете отрицать, что здесь плодятся опасные маньяки и убийцы? Сколько глухарей у вас на счету? И все ниточки ведут сюда, правильно? Так что оставьте ваше чистоплюйство, капитан.
К пяти утра в администрацию прибыл Командор Орест Сатор, начальник охраны периметра Рыков, начальник полиции Круг, шеф безопасности Ноэль Сатор.
Секретарь Ореста, которую тоже выдернули из постели, носилась, как угорелая, готовила кофе и чай.
Капитан Ефремов источал мед и яд, его сотрудники были бесстрастны, как куклы. Группа Тайфун оставалась в своих машинах.
- У меня ордер на задержание Роберта Сатора, Вадима Кужина и Олега Яворского по подозрению в убийстве с отягчающими обстоятельствами. То есть, в изнасиловании и убийстве.
- Роберт несовершеннолетний, - возразил Орест.
- Ему семнадцать – в этом возрасте по этой статье предусмотрена ответственность. Но из уважения к вам, Командор, мы не поехали непосредственно в общежитие на задержание. Мы не станем поднимать шум, пусть парней привезут сюда.
Дверь в кабинет Командора открылась, вошла молодая женщина в строгом костюме.
- Ирина Керач, адвокат.
- Адвокат, это хорошо, ему понадобится, - ухмыльнулся капитан.
Имре заметил, как на лице Ноэля заходили желваки.
- Позвоните в интернат, пусть воспитатель привезет Роберта Сатора. А мои люди съездят домой к Яворскому и к Кужину.
Орест позвал секретаря, дал указание. Она вернулась через пару минут:
- Шеф, Роберта нет в общежитии интерната.
Капитан ехидно оскалился:
- Может быть, господин Ноэль знает, где подозреваемый?
- Почему я должен это знать? – пожал плечами Ноэль. Слишком равнодушно, чтобы не стало понятно: он, конечно, знает. - Капитан, я официально прошу передать это дело в нашу компетенцию. Как только начнется рабочий день, позвоню прокурору, - почти просительно сказал Ноэль.
- Не стоит беспокоиться, господин Сатор. Дело будет передано Департаменту по контролю закрытых территорий.
- Зачем? – не понял Орест. – Если это уголовщина, то причем тут спецслужбы?
- Уголовщина – это всего лишь побочный продукт. Мне жаль, Орест Степанович, но тут дело пахнет не только бандитизмом.
- Что вы плетете, капитан! – заорал Ноэль.
- Ноэль, держи себя в руках, - оборвал Орест. – Где Роберт? Он где-то в здании администрации?
- Капитан, я расскажу все, что мне сообщил вчера мальчик. И что мы узнали сами… своими методами.
- Несомненно, мы вызовем вас повесткой для дачи показаний, господин Сатор. А сейчас я хочу видеть подозреваемого. Или «Тайфун» отправится за ним сам.
Стало тихо. Ноэль стоял у окна, смотрел на просыпающийся город. Они только и ждут, чтобы он оказал сопротивление, чтобы начать действовать. Как все быстро, как все четко. Вон, крепкие парни с автоматами, сгрудились вокруг своих машин. Не исключено, что через другие пропускные пункты к ним идет подкрепление. И это все не для того, чтобы арестовать одного перепуганного мальчика. Прицел дальний, и если он, Ноэль Сатор, сделает неверный шаг, прольется кровь. Белые бригады не успеют на помощь, его группы самообороны не успеют собраться. И самое ужасное, что формально мальчик может быть виновен. И только они, телепаты, могут доказать, что его действия были несвободны. Но для этого нужно время. Как долго проживет Роберт в изоляторе? Будет ли он там в безопасности? Жизнь Роберта против жизни Зеленограда. Решать ему, Ноэлю. Сейчас. Кто-то уже когда-то принес в жертву своего сына ради спасения чужих ему людей…
Теперь его черед? Он вдруг понял, что со вчерашнего вечера привык думать о Роберте «мой сын». Слишком поздно.
- Я сам привезу Роберта.
- Где он?
- У меня.
- Почему я не удивлен? Я поеду с вами.
- Мы не сбежим, капитан, даю слово.
- И все же предпочитаю подстраховаться.
Ноэль посмотрел на Имре. Ему даже не пришлось посылать импульс. Имре понял и так.
Редкие прохожие с ужасом наблюдали, как к дому советника Сатора подъехала бронированная машина подразделения «тайфун», а также машина полиции и авто самого советника. С другой стороны так же быстро подъехал фургон, из которого вышло шестеро парней в темных комбинезонах. Ноэль оглянулся на своих людей. Серьезного оружия у них с собой нет, на такие защитные выезды им запрещено его брать. Но оно им и не нужно, они накроют всех перекрестным импульсом. Если успеют. И если смогут пробить защиту «Тайфуна». Он вошел в дом, капитан следом за ним.
- Мальчик спит. Подождите здесь, - процедил сквозь зубы Ноэль.
Поднялся на второй этаж.
Роберт спал, обняв подушку, и тихонько постанывал во сне. Ноэль сел на край кровати, осторожно потряс парнишку за плечо:
- Роберт, проснись… Роберт…
- А?
Мальчик сел и непонимающе смотрел на Ноэля.
- Советник… Уже утро?
- Утро. Не называй меня советником. Роберт, приехала полиция. Тебе придется отправиться с ними.
Паренек окончательно проснулся.
- В тюрьму?
- В изолятор. Я обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы ты скорее вернулся домой. Но пока факты против тебя, и дают основания для задержания.
Ноэль говорил мягко, сердце его сжималось от боли, он чувствовал себя предателем. Роберт побледнел как стена. С трудом встал с постели. Медленно оделся, не говоря ни слова, не глядя на Сатора.
- Роберт, - Ноэль подошел к парню, хотел обнять, но тот отстранился. Руки Сатора опустились – Прости меня. Я помню, что обещал тебе защиту. И я помогу тебе. Но там внизу – взвод «Тайфуна» и две машины полиции. И еще группа «Крест». Ты знаешь, это самооборона. Командор просит меня сделать все возможное, чтобы противостояние не перешло в столкновение. «Тайфун» только и ждет осечки с моей стороны. Я вынужден подчиниться приказу Командора и закону. Но я докажу твою невиновность, или то, что твои действия были обусловлены гипнотическим воздействием. А это позволит взять тебя домой под залог. Ты меня понял?
Роберт кивнул. Но Сатору показалось, что он ничего не понял из сказанного, кроме того, что его забирают и он, отец, его сдает.
Они спустились вниз.
Капитан рыкнул:
- Сними очки… Надевай шлем. – Сунул парнишке тяжелый, блокирующий импульсы, шлем. Теперь до Роберта нельзя было достучаться. – Руки. Шевелись! – На запястьях парня защелкнулись массивные наручники.
- Капитан, можно без грубости? - прошипел Сатор.
- Может, его поцеловать? – гыкнул капитан.
Когда Роберта запихивали полицейскую машину, парень сказал:
- Ты опять меня бросил, отец.
Кровь ударила в лицо Ноэлю. Он с трудом сдержался, чтобы не собрать всю свою силу в один импульс, который убил бы и капитана, и всю его бригаду, и его самого, Ноэля Сатора.
Ноэль вернулся в дом, не дав указаний своим людям, не говоря ни слова. Имре махнул рукой отряду, они погрузились в фургон, поехали следом за арестованным.
Через полчаса Гайдош вернулся к дому Сатора, дверь была открыта. Любопытные прохожие толпились на другой стороне улицы. Увидев замначальника службы безопасности, худой пожилой мужчина отделился от зевак, подошел ближе.
- Извините, господин Гайдош, но в моем возрасте мучает бессонница, и я видел, что тут произошло. Мы все волнуемся, просто по-соседски.
- Идите по домам, - сухо ответил Имре.
- Но нам хотелось бы знать… Господина советника все любят… Поймите правильно.
- Я передам советнику ваши слова. Идите домой.
Старик попятился.
- Постойте. Как вас зовут?
- Михаил Черняк.
- Михаил, следите за сообщениями радио и телестудии Зеленограда. Боюсь, нас ждут тревожные новости. И соседям передайте.
Ноэля он нашел в спальне, где ночевал Роберт. Тот лежал на постели, уставившись в потолок, лицо его было бледным, черты заострились.
- Ты в порядке? – спросил Имре.
- Нет. Проводил гостей?
- Угу.
- Яворского тоже забрали?
- Да. И Вадима Кужина. Мать устроила истерику. Я боялся, что «Тайфун» психанет… Но обошлось. Керач уехала в город, будет поднимать все свои связи, чтобы забрать ребят под залог, пока их не увезли в ДКЗТ.
- У нее ничего не получится. Мальчики погибнут.
- Сплюнь, что ты плетешь? – разозлился Имре. – Чего ты раскис?
Сатор вдруг сел. Глаза его были черными от расширившихся зрачков. Имре отшатнулся.
- Я-не-раскис, - отчеканил Ноэль. – Я знаю. Это не просто задержание. Это удар. По Зеленограду. Ты прекрасно знаешь, кто на самом верху положил глаз на наши земли. «Зараженные территории»! Это же чушь! Реально опасен для длительного пребывания только небольшой клочок вокруг разрушенных лабораторий и реактора. И то – для длительного! Ты это и сам прекрасно знаешь. Но есть мы, и мы – реальная опасность. Вирус не сказка, не фантастика, не выдумка. Нас надо сломать… Ведь с нами нельзя договориться. Нас нельзя выселить. Нельзя использовать. Нас можно только убить. Те, кто нас когда-то создал, не умеют нами управлять…
- Создал? Мы ведь не нашли доказательств, кроме разрушенной лаборатории.
- И следов энергополей, - возразил Ноэль. – Если я останусь жить, я докопаюсь до правды. Но нас могут уничтожить раньше.
- Нас можно вылечить. Наблюдения показывают, что активизация вируса замедляется, периоды не-активности удлиняются. В целом. И мы ведем исследования. Да что я тебе эти прописные истины втолковываю! – вспылил Имре.
Сатор снова улегся.
- Я пообещал сыну защиту и сразу же сдал его.
- У тебя не было выбора.
- Был.
- Не дури, Ноэль. Ты последнее время стал каким-то… слабым.
- Раньше я никем не дорожил в этом мире. Нет, не так. Я дорожил всей общиной в целом, всеми сразу. Служил всем в целом.
- И что изменилось?
- Изменилось… У моей любви появилось лицо. У того, кого я должен защитить, появилось лицо. Не сто лиц – одно, не сто сердец – одно. Оказывается, любить весь мир проще, чем одного конкретного мальчика или… женщину. Иди, замени меня пока. Совет наверное, уже собирается. Все понимают, это не ординарная уголовщина. И вообще не уголовщина.
- Ты не сделаешь глупости?
- Не волнуйся, друг. Все под контролем. Я оклемаюсь и озверею. И перегрызу тем глотку. В прямом и переносном смысле.
Гайдош не решался уйти.
- Что-то еще?
- Ноэль… возможно, я ошибаюсь. Но тот человек, который поставил двойной блок-контроль, был сегодня среди незваных гостей.
- Значит, ты тоже это почувствовал? Я думал, мне показалось. Ты понял, кто он? Как он выглядит?
- Нет. Видимо, он не подходил близко. Но в какой-то момент, когда Роберт вышел из дому, я уловил этот след. Между ними осталась связь.
- Что ж, это тоже информация. Теперь я его найду. Мне бы только парней вытащить! – с болью в голосе воскликнул Ноэль.
- Вытащим, я верю.
- Вера – не оружие.
- Как сказать…

***

Донесение охраны о том, что на рассвете в Зеленограде побывали незваные гости, Герберт Ландас получил перед завтраком.
Он попытался связаться с Орестом, Ноэлем, или хоть с кем-то, но секретари во всех кабинетах вежливо отвечали, что идет совещание, и все заняты. Обещали передать о звонке. И тому подобное...
Ситуация Герберту активно не нравилась. Что делает полиция на рассвете в Зоне? Нашли убийц? Так быстро? А зачем «Тайфун»? Спецподразделение для борьбы с терроризмом привлекли для задержания преступников? Или пока еще подозреваемых? Директор пятой станции обзвонил коллег. Патрули над зоной были замечены по всему периметру. Это насторожило профессора Ландаса еще больше. Какую такую спецоперацию проводят в тихом лесу в мирное время?
Наконец, отдел по связям с общественностью администрации Зеленограда отозвался. Вежливая девушка-секретарь соединила профессора с Имре Гайдошем.
- Здравствуйте, Имре. А что Ноэль, все еще занят?
- Можно и так сказать, - сухо ответил Имре.
- Что-то случилось? Я обзвонил директорат, по периметру воздушные патрули. Правда, они полетали и убрались. Но на моей памяти давненько не жаловали сюда тайфуны и омеги.
Имре снял защитные очки, потер переносицу. Ландас отметил, что глаза у замсоветника красные, губы жестко сжаты. Гайдош явно не желал ничего говорить. Сердце Герберта тревожно сжалось.
- Кажется, я не вовремя… Но ведь я звоню не из праздного любопытства, господин Гайдош. Безопасность Зоны – это и моя забота.
- Извините, Герберт Янович. У нас действительно, проблемы, но не в вашей области. Это не наука, это криминал. Наши доблестные правоохранительные органы задержали подозреваемых в убийстве студенток. Забрали в изолятор. У Зеленограда есть своя точка зрения на события, и она не совпадает с официальной.
- Вы хотите сказать, что подозревают кого-то из телепатов?
- Да. Олега Яворского, Вадима Кужина и Роберта Сатора.
- Бред… Этого не может быть. Я не знаком с Яворским, но хорошо знаю Кужина и Роберта… Порядочные ребята. Чушь какая.
- Есть доказательства их участия в преступлении, профессор. Неоспоримые, - Имре помолчал. – И есть доказательства, что они находились под гипновоздействием. Но, как известно, эти доказательства к делу не подошьешь. Перед лицом фемиды слова телепатов – только слова. Возможно, когда-нибудь и будут существовать следователи-телепаты… Судьи-телепаты… А пока… Если мы найдем того, кто давал установку, если он признается… То, может быть на действия парней посмотрят иначе. Пока же они в изоляторе. Такие дела.
- Почему в изоляторе? В ДКЗТ?
- Именно. Только это учереждение может обеспечить должное содержание под стражей подозреваемых зет-позитивных.
- Мда. Бред, бред… Ноэль вышел на след?
- Нет. Чужой не из наших. Он поставил двойной блок-контроль, то есть ушел глубоко в сознание своих жертв. И мы этот блок не смогли снять. Не хватило времени. А Ноэль… он дома. У него шок. Во-первых, он столкнулся с кем-то, кто сильнее, во-вторых, этот кто-то имеет своих людей в Зеленограде, и даже в интернате, в-третьих, мы имеем дело с непонятной нам операцией. Ведь не ради мальчишек затеян этот гипнотрюк! В-четвертых… сегодня Ноэль назвал Роберта сыном. Понимаете, что это значит? И при этом Ноэль сам отдал мальчика полиции. Иначе «тайфун» был готов открыть огонь.
- Нет… не может быть! Три подростка – это не террористическая группа! Ерунда какая-то! – Герберт не верил собственным ушам.
- И тем не менее. Вот уже пару месяцев вокруг Зеленограда наблюдается информационная возня. За последние три дня она превратилась в истерию. Народ жаждет зеленой крови мутантов.
- Я могу чем-то помочь? Дать показания в пользу ребят?
Имре пожал плечами:
- Если к вам обратятся… конечно. Мы будем благодарны.
- Да я не буду ждать, когда ко мне обратятся. Сегодня следственная группа приедет к нам, будут опрашивать всех. Кстати, Ноэль хотел поговорить с Ткачевой. Хорошо бы это сделать до приезда следователя.
- Не думаю, что он захочет беседовать теперь. Капитан Ефремов обмолвился, что у них есть психологические характеристики подозреваемых, и они подтверждают садистские наклонности, как он выразился, мутантов. Ноэль с трудом сдержался… И почему-то считает, что эти характеристики – от практикантов.
- Я это выясню. Буду держать вас в курсе.
- Спасибо, профессор.

Ландас поспешил к домику Алисы. Как вчера спросил Ноэль? Насколько хорошо он, Герберт Ландас, знает взрослого человека по имени Алиса Ткачева? Не маленькую девочку, которой когда-то читал сказки, а взрослую женщину? А если Сатор прав? Если этот капитан Ефремов говорит правду? Если вся ее наивность и неосведомленность в элементарных вещах – только игра? Как спецслужбы умеют обработать, как умеют воспитать или перевоспитать, превратить нормального человека в мерзавца и предателя, он знал не понаслышке. И делают они это во имя высоких целей для блага государства. Кстати, что примечательно: не человека – государства. То есть структуры, а не личности.
Герберт позвонил в дверь внучки. Не дождавшись ответа, набрал код входа.
- Эй! Алиса! Ты где?
Нет ответа. Ландас прошел в кухню, заглянул в спальню. Судя по разбросанным вещам, Алиса отправилась на пробежку. Однако, у девочки железные нервы. Подруги все равно уже покойницы, а собственная хорошая спортивная форма всегда пригодится. Интересно. Герберт вышел на крыльцо, сел на ступеньках. Девушка должна вот-вот появиться, на завтрак опаздывать не принято.
Он не ошибся. Алиса прибежала, буквально, через пять минут.
- Привет. Дед, ты что так рано пожаловал? Что-то случилось?
- А разве последних событий мало?
- Ну… - Алиса подбирала слова, - для визита директора станции в половине восьмого утра требуется дополнительный толчок.
- Какая ты рассудительная, - саркастично заметил Ландас. – Раньше не замечал такого за тобой.
Алиса села рядом с Гербертом на крыльцо.
- Дед, если ты из-за вчерашнего моего поведения, то я хотела бы кое-что пояснить, - начала она спокойным тоном. – Точки над и, так сказать. Во-первых, Сатор…
- Роберта арестовали, - бросил Герберт. – Вы, кажется, были довольно дружны?
- Что? Когда? – Алиса похолодела.
- Сегодня утром. И еще двух ребят из вашего клуба: Яворского и Кужина. Ты их знаешь?
- Вадик Кужин хороший парень… А Яворский не из клуба… Но я его встречала. За что их? Подожди… Это их подозревают? Да ну, это просто фигня! Я за Роберта ручаюсь.
- Что ты сделала с записями ваших бесед? Ты и в самом деле отослала их в ДКЗТ?
- Нет, конечно. Сатор просто параноик.
Внезапно Алиса замолчала. Две очевидные вещи, которые до сих пор существовали в ее сознании отдельно, сложились в единую картинку.
- Роберт – его сын? – Ландас кивнул. – Бли-и-н. Роберт всегда говорил, что живет в интернате, что сирота, что мать умерла, а про отца ни слова…
- Алиса, у них же одна фамилия. Это в Зеленограде донор и отец - суть понятия разные, но ты-то как могла не понять?
- Не знаю… Правда, не знаю… Господи… Вот почему Ноэль так взъелся! Но мне казалось, ему плевать на потомство. Просто донор…
Ландас вздохнул устало:
- Выходит, не просто… И ему не плевать. Ему не плевать ни на одного человека в Зеленограде. Я тебя просил не лезть. Этих людей надо сначала хорошо узнать и понять, прежде, чем делать выводы. И кому-то что-то отсылать. Хорошо, что ты не успела…
- Вообще-то, я успела отослать. Ночью. После скандала мне не спалось, а курсовую все равно писать надо, проф давно требует. Написала и выслала Строгову. И записи приложила. Но общая оценка положительная, дед! Я описала пять психотипов, и на каждый есть пример. Роберт, Вадик Кужин, Линда Брок – она очень интересный случай. Богдана Вистро и Денни Краев… Почему ты так смотришь на меня?
- Случай… Это люди, судьбы, а не случай! Я тебя просил. Ноэль тебе запретил. Что ты наделала?! Ты ведь не первый раз отсылаешь материалы?
- Я уже три главы написала… Да наши все писали очень активно. Тема же такая интересная! Конечно, требуется фактаж. Во-первых, Ноэль не имеет никакого права мне запрещать работать над курсовой. Во-вторых, Строгов – мой руководитель, профессор, а не…
- Он консультант ДКЗТ.
- Неправда… - голос Алисы вдруг отказался ей повиноваться.
- Правда, детка.
Ландас с трудом поднялся. Сгорбившись, пошел в строну административного корпуса. Сознательно или по глупости, но его дорогая девочка подставила подножку Ноэлю, Зеленограду и трем подросткам. И, по-видимому, не одна она. Карта, на которую ставили спецслужбы, сыграла. У них есть трупы. У них есть какие-то доказательства вины телепатов, у них есть психологические заключения молодых специалистов, которых никто не заподозрит в подтасовке фактов. Юные, искренние, неиспорченные, незаинтересованные. Как говорится, устами младенца… Ноэль этого никогда не простит, и обязательно отплатит. И один Бог знает, как далеко он может зайти.
Алиса вошла в дом. Ее трясло. А ведь она подозревала! Она все время сомневалась! И вчера сделал такую глупость.… Под действием эмоций, разозлившись на Ноэля, на его грубость! Ну почему этот человек не может разговаривать без наездов?! Сам виноват!
Алиса прошла в ванную, сбросила потную футболку. Девушка в зеркале выглядела растерянной и несчастной. Она горестно покачала головой: «Это ты, дорогая, вела себя, как дура и истеричка. Вспомни: он очень спокойно уговаривал тебя поговорить. А ты почему-то психанула. Почему, госпожа будущий психолог?»
- Потому что с моими подругами случилась беда, потому что именно его показывали по ящику как возможного виновника и убийцу. Потому что он распустил руки и ударил меня. Ладно, не сильно, символически, но совершенно определенно! Какое он имеет право?!
- Ты полная идиотка, - покачала головой девушка в зеркале. – Марионетка. Ведь это все было продумано до последнего слова. Вспомни все, что пишут и говорят о Зеленограде последние пару лет. Вспомни, ведь ваша тема обусловлена именно тем, что где-то здесь есть гнездо агрессии и вам надо найти факты, и придумать, как адаптировать этих потенциальных террористов в нормальное общество… Завтра, наверняка по телеку расскажут, что Джоан или Света писали об агрессии, и за это их убили… А еще появятся факты сексуальных извращений… Роберт и извращения… Представляешь, что сейчас чувствует Ноэль?
- Надо ему позвонить. Объяснить. Сказать, что в моем отчете нет ничего против парней. Объективная оценка. Ну, конечно, об эмоциональности и вспыльчивости я писала, но вспыльчивость и преступление – разные вещи.
Алиса схватила коммуникатор, набрала номер Ноэля. Гудки, гудки… в пустоте. Она нажала кнопку дозвона. Будет набирать хоть целый день! Но экран коммуникатора вспыхнул на третьем сигнале.
- Да.
Ноэль выглядел постаревшим на десяток лет. Глаза красные, черты лица заострились.
- Ноэль… - она вдруг поняла, что не знает, что именно хочет сказать, и как сказать то, о чем думает. – Мне Герберт все рассказал. Про полицию, про арест.
- Значит, он в курсе… И что?
- Мне очень жаль.
- Я тронут. Все?
- Послушай, я вчера вела себя как дура. Извини.
- Извинил. Все?
- Я не отсылала в ДКЗТ ничего. И все время во всех своих отчетах говорила только хорошее про ваших ребят. И уверена, что все наши тоже писали только хорошее. Потому что это правда и ребята, с которыми мы знакомы – отличные.
Ноэль молчал, не сводя с нее взгляда.
- Скажи что-нибудь, - взмолилась Алиса.
- Тебе нужна индульгенция? Я не священник.
- Чем я могу помочь? Сегодня приедет следователь, я ему все расскажу, что думаю о Роберте, о Кужине, о том, что они не могли ничего плохого совершить.
Ноэль вздохнул, взгляд его немного смягчился. Он покачал головой:
- Алиса, рассказывать нужно было вчера мне. Показать записи. Тем более, если ты, как ты уверяешь, их еще никуда не отсылала. Эти записи могли помочь мне снять блок с памяти ребят. Могли и ничего не дать. Но в этой ситуации надо использовать любой шанс. У Сташевского и Пере записей не обнаружено. Вся моя бригада вчера весь день работала над тем, чтобы снять блок… И полночи. Увидеть того человека или тех людей, которые вели парней. Кукловодов…
- Вы их нашли? Увидели?
- Нет. Нельзя держать человека под импульсом сутки, он сойдет с ума. Надо делать паузы. Мозг должен отдыхать. А утром… В общем, нам не хватило времени.
- Мне так жаль, - слезы текли у нее по щекам, и Алиса их не замечала. – Если бы все вернуть…
- Господи, какой ты ребенок. Как тебе удалось вырасти такой… инфантильной. Говоришь, делаешь, потом думаешь. Жаль ей… Ладно, мне пора идти, меня ждут в отделе. Будем бороться.
- У вас получится, я уверена.
- Спасибо за уверенность. Перешли мне все-таки твои записи. Все. Адрес почты сейчас получишь. Взрослей, Алиса.
Они исчез с экрана. Тренькнул коммуникатор, принимая смс-ку с адресом почты Ноэля. Алиса вытерла слезы. Легче не стало. Ноэль, конечно, ее простил, уже не сердился, но ее охватили дурные предчувствия. Беда только показала краешек уха… Все еще впереди.

Ноэль сидел в кухне, погруженный в тяжелые мысли, вертел в руках высокий стакан. Из этого стакана ночью Роберт пил воду, и холодное стекло еще хранило его энергетический отпечаток. По этому следу Сатор мог очень много рассказать о парне, не мог только сказать, кто был кукловодом. Он даже улавливал, какие части спектра не принадлежат Роберту, но вот кому они принадлежали, понять можно было, только зная энергослепок «чужого». Если бы кукловодом был, скажем, Имре, то Ноэль вычислил бы его мгновенно и с очень большой долей точности. Но чужой… он чужой и есть. Неизвестный.
Сердце по-прежнему давило. Это другу он сказал, что уже все в порядке и собирается в офис. На самом деле ничего не было в порядке. Боль была не только душевной, сердце саднило вполне физически. Если бы ему сейчас сделали ЭКГ, то скорее всего, Сатор загремел бы на больничную койку. Но вот этого Ноэль не мог себе позволить.
Тренькнул звонок входного коммуникатора.
- К вам гость. Лара Станкевич.
- Впустить, - буркнул Ноэль, поколебавшись долю секунды. Выяснять отношения не было ни сил, ни желания, но Лара не заслуживала пренебрежительного отношения. Достаточно он уже наделал ошибок.
Он услышал стук входной двери, шаги. Крикнул:
- Я здесь!
Женщина в нерешительности остановилась на пороге кухни. Смотрела на человека, которого так давно и так безнадежно любила. Терпела его тяжелый характер, смирилась с вечным ожиданием: позвонит или нет? Придет или забыл? Она бы все отдала, чтобы оградить его от бед и потерь, дать покой и счастье. Лара понимала, что не нужна ему так, как он нужен ей и никогда не будет нужна. И все-таки надеялась: вдруг однажды Сатор оценит ее преданность?
- Я все знаю, - сказала тихо. – Все уже знают. Все понимают, что парней просто подставили, что это – часть какого-то плана. Ноэль, люди боятся.
- Я тоже боюсь, - он поставил на стол стакан. – Потому, что у меня гораздо больше информации, чем у нашего народа. И потому, что не могу вас защитить. А должен. Ты что, не дежуришь сегодня?
- Меня отпустили.
- Зачем?
- Пришел Гайдош, попросил меня подменить, сказал, что я тебе нужнее… как врач.
- Мне не нужен врач. Возвращайся к пациентам. Я иду в офис.
- Тебе бы лучше полежать, ты плохо выглядишь.
- Как ты думаешь, в этой ситуации я могу выглядеть хорошо? – вдруг его голос взвился. – На нашей территории два трупа. Подозревают…, нет, фактически, обвиняют наших ребят. Один из обвиняемых – мой сын! Я могу выглядеть хорошо? Я не могу доказать, что ребята не убивали! Что их вели! Не могу снять блок с их памяти… Чертовщина какая-то. Мы работали по очереди… На определенной глубине исследуемый начинает впадать в кому, есть риск разрушить мозг. У двоих точно были сексуальные контакты с убитыми. Но между сексом и ножом в сердце лежит пропасть. И не обязательно это делает один и тот же человек. Над девочками издевались, а потом убили четко, профессионально. Вот такие дела, Лара.
Женщина подошла, обняла Ноэля, прижала к себе. Он уткнулся лицом ей в грудь. Лара гладила его по голове обеими руками, пропуская волосы сквозь пальцы, плавными, легкими движениями массируя ему голову. Ноэль почувствовал, что напряжение отпускает его, сознание будто бы очищается, мысли становятся яснее. Он глубоко вздохнул, отстранился.
- Спасибо, целительница.
Он поднялся, сказал ей ласково:
- Ты посиди, сделай себе чай или кофе. Кажется, там в холодильнике даже есть что-то поесть. Я пока приведу себя в порядок, а потом подброшу тебя в клинику, - увидев, что она хочет что-то сказать, перебил: - А вечером заеду, и мы поедем домой к тебе. Конечно, если не случится еще чего-нибудь.

14.
Не смотря на то, что рабочий день уже почти закончился, в приемной у командора еще толпились люди. События сегодняшней ночи вызвали не просто обеспокоенность – настоящий страх перед надвигающейся опасностью, которую все чувствовали. А еще – злость, если не ярость: их подставляют, дискредитируют, оскорбляют. Арестованным ребятам грозит максимальный срок в изоляторе, хотя они, и это практически доказано, если и виноваты, то только в том, что не сумели противостоять насилию над сознанием. А не сумели потому, что этого никто не ждал, что никто не был готов к насилию, никто не думал, что хорошее дело – клуб дружбы – задумано не ради добра, а ради зла.
Кода Ноэль появился на пороге приемной, голоса смолкли, присутствующие повернулись к советнику ОСО. То, что под удар попал Роберт Сатор и то, что Ноэль с помощниками почти двое суток пытались снять блок с сознания юноши – эта новость уже тоже распространилась не только по администрации, но и по всему Зеленограду.
Сатор кивнул коллегам. Никто не решился задавать вопросы или высказывать сочувствие. Слова беспомощны, а помочь делом они не могли.
- Командора нет, - сказала секретарь Ноэлю. – Они с Гайдошем выехали в город на встречу с представителем ДКЗТ. Это по поводу убийства.
- Понятно. Сами выехали?
- Их пригласили.
- Ясно. Наверное, очень настойчиво приглашали.
Секретарь кивнула, и добавила:
- Командор просил его дождаться.
- Я буду у себя, - Сатор вышел из приемной.

За несколько лет до этого дня
Совет безопасности республики обычно собирался в угловом зале администрации главы государства. На этот раз президент собирал так называемый малый совет: Секретарь совета, председатель службы безопасности, министр обороны и министр внутренних дел, глава администрации, председатель комитета по СМИ. Заседание было назначено неожиданно на половину седьмого вечера – в конце рабочего дня. Члены совета недоумевали: что за срочность? Никаких чрезвычайных событий в последнее время в стране не происходило. А текущие вопросы могли подождать до планового заседания. Cумерки уже окрасили в синий цвет зимний день за окнами, и только западный горизонт полыхал заходящим светилом. Трудовой люд спешил завершить дела и отправляться по домам.
Члены совета занимали свои места, перебрасывались приветственными репликами, последними новостями. Президент немного запаздывал, но это никого не удивляло, больше всех интересовал вопрос: зачем? Наконец, дверь, ведущая в малую совещательную комнату, открылась. Присутствующие встали, приветствуя главу государства. Президент был не один. Следом появился директор Департамента контроля зараженных территорий генерал Горин.
Члены совета переглядывались с еще большим недоумением: причина сбора – Зеленоградский район? Но ничего экстраординарного в Зоне последнее время не происходило. Неужели новая вспышка активности вируса Z?
- Коллеги, прошу садиться, - пригласил президент собравшихся. – Время позднее, может, кому-нибудь предложить чай или кофе? – проявил заботу о коллегах президент. На пороге неслышно возник референт, так же неслышно обошел собравшихся, записывая пожелания.
- Господа, - обратился к присутствующим президент, когда оргмоменты были закончены, чай-кофе розданы, референт удалился, остался только старший референт, который будет вести протокол. – Три месяца назад департамент контроля зараженных территорий возглавил в связи с ротацией – а она проводится раз в пять лет - возглавил, так сказать, оперативник со стажем, Геннадий Карлович, - он приветственно кивнул генералу. - Мы дали генералу полгода для разработки предложений по реорганизации его ведомства и анализа проделанной его предшественником за пять лет работы. Сегодня генерал Горин доложил, что анализ проведен и он просит собрать совет. Срочно. Но я решил, что малого совета пока достаточно. Думаю, вы можете докладывать с места, нас тут немного, всем хорошо слышно, не так ли, коллеги?
Горин кивнул референту. Тот встал, быстро разложил перед членами совета увесистые папки с документами. Генерал пододвинул свою папку к себе, но открывать не стал. Его коллеги, напротив, с любопытством пролистывали стопку бумаг. На лицах их было написано все то же недоумение.
Горину на вид нельзя было дать больше сорока лет, ну, сорок пять от силы, хотя его возраст уже подбирался к шестидесяти. Высокий, смуглолицый, с точеными чертами лица и большими серыми глазами генерал был похож, скорее, на актера, который играет героев-любовников, чем на работника службы безопасности, да еще с таким высоким званием. Подождав несколько минут, пока члены совета угомонятся и приготовятся его слушать, Горин заговорил. Его низкий голос с легкой хрипотцой сразу заполнил все помещение, хотя генерал говорил негромко.
- Ведомство, переданное в мое подчинение три месяца назад, потратило это время на проведение аналитической обработки всех сведений по Зеленограду за последние… - он сделал небольшую паузу, словно акцентируя следующие слова: - пятьдесят лет.
- А в этом был смысл? – удивился секретарь СНБ. – Сводную аналитику подают каждый год. И каждые пять лет. Обстановка в Зоне устойчиво нормализовалась. Вы зря потратили время и деньги налогоплательщиков, генерал. Господин Президент, ваше мнение?
- Продолжайте, генерал…. – спокойно сказал Президент. – Прошу пока воздержаться от комментариев, коллеги.
- Тут сплошные графики, - вздохнул министр внутренних дел. – Нужен еще месяц, чтобы в этом разобраться.
- Я кратко изложу основные выводы, - невозмутимо продолжал Горин. – Анализ проведен по таким направлениям: вирус Z, мутации, параментальные способности, воспроизведение вида, настроения общества. Я задействовал все возможные отделы ДКЗТ, НИЦ Зеленоград и нескольких НИИ, персонал которых дал обязательство о неразглашении государственной тайны. Первое: вирус. Мы учли все: зараженность, вспышки активности, движение индекса с учетом пола, возраста, местности, рода деятельности. По таким же параметрам провели анализ всех направлений. И вот выводы: жители зоны постепенно излечиваются от вируса сами по себе. Положительная динамика идет очень медленно, но несомненно.
- То есть, можно ничего не делать и через десять лет проблема ЗЭТ исчезнет? – насмешливо спросил генерала секретарь СНБ.
Но Горин оставался серьезным.
- Нет, десять лет – это мало. Лет через пятьдесят. Два поколения. Но лаборатория и исследовательский центр в Зеленограде ведут активные работы по поиску вакцины. НИЦ Зеленоград также не только сбором сведений о грунтах и водах занимается. Налицо весьма положительные тенденции. И не исключено, что кто-то воскликнет «Эврика!» - и вакцина будет найдена. Что мгновенно ускорит процесс очищения.
- Ну и прекрасно! – министр внутренних дел демонстративно-иронично поаплодировал. – Одной проблемой в стране станет меньше.
- Вы так думаете? – прищурился Горин. - Второе направление: мутации. Разрушенная генетика населения, попавшего под заражение, исправляется. Тяжелых мутаций, к тому же передающихся по наследству, с каждым годом все меньше. Те же два поколения – лет пятьдесят, и не будет больше ни безруких, ни безногих и прочих. Или даже раньше. В докладе есть подробная статистика. Уровень уродств снижается с каждым годом. С каждым годом! В Зеленограде рождаются физически полноценные люди.
Увидев выражение лиц коллег, Горин поднял ладонь:
- Подождите радоваться. Параментальные способности. Сегодня картина такая: восемь из десяти имеют те или иные особые способности. Две третьих телепатов имеют колодец воздействия выше семи. Еще десять лет назад эта цифра составляла пять уровней, и этот уровень был присущ только половине параменталов. Более того, налицо тенденция повышения уровня по возрасту, - он помолчал, добавил тихо: - Меня удивляет, почему моим коллегам и предшественникам не приходило в голову сравнить данные за более длительный период. Успокоились на достигнутом?
- Что вы хотите сказать, Геннадий Карлович? – не понял президент.
- Я хочу сказать, что с возрастом многие телепаты совершенствуют свои способности, развивают их. И они все меньше нуждаются в донорах со стороны для рождения потомства. Наблюдается рост рождаемости от внутри зеленоградских пар. Телепаты активно размножаются. И последнее: настроения в обществе: параменталам надоело жить взаперти. Они ценят свою землю, но мечтают о полной свободе перемещения и проживания. Вот такие основные выводы. И теперь вопрос, ради которого я попросил собрать совет: мы готовы их принять? Если завтра жители Зеленограда откроют ворота и выйдут за периметр, мы не сможем их остановить. Станем ли мы их останавливать? Или примем в общество всю эту сложную и неуправляемую массу существ, которые смогут, да, это звучит по-киношному, но это – простая правда – смогут поработить весь мир?
Горин замолчал, его внимательный взгляд переходил с лица на лицо.
Секретарь совета нацбезопасности вдруг хмыкнул:
- Да, что вы паникуете, генерал! Никуда они не двинут, пока нет вакцины! Этот чертов вирус только радиация и удерживает в латентном состоянии! Или радиация уже тоже излечилась?
Горин молчал, ожидая комментария от президента. Тот тоже усмехнулся:
- В самом деле, Геннадий Карлович, мало ли чего им хочется? Пока вакцины нет, никуда они не денутся.
На лице генерала мелькнуло удивление. Таких слов от президента он не ожидал. Мгновение Горин молчал, будто взвешивая свои дальнейшие слова или поступки. Затем немного приподнял над столом растопыренную пятерню. Напротив него сидел секретарь совета нацбезопасности, перед ним на столе лежал его айпод. Горин сделал движение пальцами, будто захватил невидимые ниточки, и потянул на себя. Айпод сдвинулся с места и пополз к Горину. Члены совета обалдело наблюдали эту картину. Когда девайс переполз через половину стола, Горин «отпустил веревочки» и поднял руку над столом. Послушный его воле айпод приподнялся над столом. Кто-то ахнул. Генерал опустил прибор на сто и щелчком пальцев отправил его обратно хозяину.
В наступившей гробовой тишине генерал негромко сказал:
- Я живу вне Зоны уже двадцать пять лет. Соблюдаю некоторые меры предосторожности. Регулярно проверяюсь. Мой зэт-индекс – два и семь десятых, темп роста – ноль вот уже пять лет. То, что радиация сдерживает рост зэт-индекса – миф. И когда телепаты это поймут, их никто не остановит.
- Так ты мутант! – вдруг заорал министр обороны. – Капец!
- Держите себя в руках, министр, - презрительно процедил сквозь зубы Горин. – Президент знает о… гм… моем происхождении. У меня есть разрешение на проживание вне зоны. Чего вы истерите? Все прекрасно понимают, что телепатов могут контролировать только сами телепаты, что среди сотрудников ДКЗТ должны быть параменталы, иначе эта структура просто бессмысленна, она не сможет функционировать. Где их брать – людей с особыми талантами? Там, где они рождаются – в Зеленограде. Правда, до меня все параменталы занимали низшие должности. Что само по себе глупо. Наш президент рискнул. И я оправдаю его доверие. Я считаю, что моих соплеменников ни в коем случае нельзя бесконтрольно выпускать за периметр.
- Круто! – хмыкнул главный медийник. – Вам - можно, значит, а остальным – нет? Собака на сене вы, господин телепат!
- Ни в коей мере. Меня завербовали и приняли на эту работу, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Десять лет я жил и работал под контролем более опытного и надежного, проверенного специалиста. Только потом меня выпустили за периметр, и я еще пять лет находился под контролем. У меня были конкретные задания, цели и установки. Пятнадцать лет. И только после этого я смог вести работу самостоятельно. Я говорю именно об этом: нельзя просто открыть ворота и всех отпустить на все четыре стороны. Люди способны на неожиданные поступки, а люди с необычными способностями могут стать особо опасными. Некоторых надо держать под перекрестным контролем. То есть три или даже четыре человека на одного…
- Нелюдя, - перебил его министр обороны.
Генерал поморщился, но никак не прокомментировал грубость коллеги. Зато возмутился глава государства:
- Давайте будем вежливыми, господа. Мы все-таки не на базаре. Ваши предложения, Геннадий Карлович?
- Мы должны работать на опережение ситуации. Первое: сформировать общественное мнение в том ключе, о котором я говорил. Параменталы опасны для общества, их нужно держать под контролем. Второе: силовые структуры должны взять под контроль все административные органы Зеленограда. Никакого особого статуса и самоопределения. Достаточно, поиграли, и хватит демократии. Третье: подрастающее поколение. Самое главное. Из молодняка нужно растить верных и послушных органам центральной власти служащих, солдат, полицейских – всех, кому могут понадобиться особые способности. Ключевое понятие: полное подчинение, назовем условно - командиру. И четвертое – полная блокировка способностей тех особей, которые не нужны или не желают подчиняться. Это схема. Детали будем разрабатывать… Совет должен одобрить этот план действий в целом. Для начала.
Обсуждение продолжалось около полутора часов. Наконец, члены малого совета нацбезопасности отчалили. План генерала был принят. Операция получила кодовое название «Феникс».
Горин, сидя за столом, лениво листал свой отчет, останавливаясь на отдельных сводках и графиках. Лицо его было беспристрастным. О чем он думал, прочесть по его глазам было невозможно.
- Вы не боитесь, что информация о наших планах, об операции «Феникс» просочится в прессу? – спросил глава государства. – Поднимется шум. Если все сорвется, нам не простят. Серьезные люди весьма заинтересованы в землях Зеленограда и использовании людских ресурсов в нужном ключе.
- Нет, не боюсь, - сдержанно ответил Горин. – Я принял меры.
- Какие?
- Адекватные, - усмехнулся телепат.
Взглянул в глаза первому человеку государства. Тот поежился: в зрачках темно-серых глаз шефа ДКЗТ плясало дьявольское пламя.

***
Командор и Имре вернулись из города только в половине восьмого. Через десять минут члены совета Зеленограда уже собирались в конференц-зале. Выражение лица Ореста Сатора не предвещало ничего хорошего. Имре сел рядом с Ноэлем.
- Как ты? – спросил участливо.
- Правду? Хреново. Со всех точек зрения. Но меня так просто не сломать. И Зеленоград тоже. Вы привезли плохие новости? Как ребята? Что-нибудь известно о них?
- В изоляторе. Больше ничего не знаю, - но Имре почему-то не смотрел в глаза.
- Тогда на кой вы ездили? – вспылил Ноэль.
- Сейчас узнаете, - откликнулся на его слова Орест, уже занявший свое место председательствующего. – Коллеги, сегодня во второй половине дня, а точнее, в пятнадцать тридцать мне позвонили из головного офиса департамента контроля зараженных территорий и пригласили на срочную встречу. Высказали также пожелание, чтобы присутствовал начальник отдела по связям с общественностью, - увидев, что сын его вскинулся, Орест предостерегающе поднял руку. – Мы посоветовались с Имре и решили, что на эту встречу поедет он. Теперь, после этого длительного и непростого совещания, я уверен, что Ноэль назад не вернулся бы. Мы немного сыграли простаков: дескать, вы не звали Сатора, а звали начальника, а начальник на больничном, и приехал зам. Генерал Горин скрежетал зубами, но сделать ничего не мог. Строго говоря, я ему не подчиняюсь, кого хочу, того и беру с собой.
- Командор, что вы имеете в виду, говоря, что советник Сатор не вернулся бы? – спросил советник по вопросам экономики и финансов.
- Посадили бы Ноэля, - не сдержался Имре. – Он им как кость в горле! Простите, Командор, что перебил вас. Но столько грязи на головы Зеленограда еще не выливали! И главное, ты им говоришь, что черное – это черное, а у них глаза пустые, и твердят, что черное - это белое! Например, оказывается, что именно Зеленоград создал этот клуб «Феникс», с целью растления молодежи окружающих поселков! Но нам его буквально навязали из администрации губернатора!
- Погодите, Гайдош, это детали! – остановил Орест возмущенного Имре. – Нам предъявили большое количество фактов, как имевших место, так и вымышленных, но поданных как реальные, что на территории Зеленоградской общины действует организованная группа, целью которой являются акты диверсий против мирного населения окружающих регионов, а в перспективе – чуть ли не планетарного масштаба. Ну, по крайней мере, захват власти в республике. Генерал Горин не обвинял меня или Совет в покрывательстве преступников, наоборот, сочувствовал, что я оказываюсь не в курсе существования процветающих у меня под боком экстремистских группировок.
- Это такая шутка? – удивленно воскликнул Ноэль. Члены совета возмущенно зашумели.
- Друзья, пожалуйста, внимание, - призвал Орест к порядку собрание. – Это не шутка. Господа из ДКЗТ предполагают – заметьте, они не заявляли, что уверены в этом – что гнездо экстремизма – это отряд «Крест», во главе с его командиром Иво Фростом. А вот советник Ноэль Сатор им покровительствует, и даже препятствовал расследованию преступлений, совершенных в последнее время при участии членов общины Зеленограда. ДКЗТ настойчиво рекомендует распустить отряд, отстранить от занимаемой должности советника Сатора и вывести его из состава Совета. Как вы понимаете, пока он член Совета, его нельзя арестовать. Неприкосновенность.
- Круто, - обронил Ноэль. И поднял вверх кулак с торчащим средним пальцем.
- Советник, вы забыли, где находитесь? – рыкнул Орест.
- Простите, коллеги, - склонил голову Ноэль, опустив руку. Но когда он поднял голову, глаза его сыпали искры. – «Крест» никто распускать не будет. Они – наш щит. Даже, если совет решит пойти на поводу у ДКЗТ, я лично…
- Ты успокоишься? – Орест уже разъярился.
Имре похлопал Ноэля по руке: потерпи, друг. Тот сжал кулаки, стараясь унять бушевавшие эмоции. Орест продолжал:
- Думаю, всем понятно, что ссориться с ДКЗТ в нынешней ситуации нам очень невыгодно и даже опасно. Я ответил генералу, что вопрос кого снимать, кого назначать – это исключительно прерогатива Совета. Ноэль, выслушай, пожалуйста, спокойно то, что я сейчас скажу. Нам придется проголосовать вопрос: отправлять тебя в отставку или нет. Мне вручили официальное требование Совета нацбезопасности Республики подтвердить твои полномочия или аннулировать их.
- Подождите, командор, я не понимаю… - Ноэль уже был спокоен и холоден. – Ребят арестовали только сегодня, а уже готов документ против меня? Это же заготовка! А если бы я повел себя иначе? Ведь, теоретически, я мог сдать парней полиции и умыть руки? Видно те, кто это состряпал, неплохо меня знают!
- Видно, что так. Итак, коллеги, вам пересланы аргументы ДКЗТ, так называемые факты, свидетельствующие, по мнению сей структуры, что у нас на территории действует преступная группировка, при попустительстве начальника нашего отдела безопасности и связи с общественностью. Даю вам время до утра, чтобы все ознакомились с материалами самым тщательным образом. Завтра в десять встречаемся снова.
- Но, Командор, зачем эти реверансы перед департаментом? Мы что, Ноэля не знаем? Или ребят из «Креста»? – удивился Иван Рак.
- Надеюсь, меня все знают, - тихо ответил Ноэль, вместо командора. – Но Орест прав – необходимо соблюсти процедуру. Все действия и решения запротоколировать. Чтобы они имели законную силу. Это в наших интересах. Но перед тем, как мы разойдемся по домам, хочу сказать вам, друзья: я живу ради Зеленограда. Это не для красного словца. Мне должность нужна лишь как возможность сделать больше. Если у меня ее не будет, я буду делать то же самое с отрядом «Крест», или даже сам в одиночку. И ДКЗТ придется очень сильно постараться, чтобы меня поймать.

На следующее утро Совет Зеленограда проголосовал против внесения в повестку дня постановку вопроса о соответствии Ноэля Сатора занимаемой должности. Протокол заседания был отправлен в Совет нацбезопасности Республики незамедлительно. Копия – генералу Горину. Шеф ДКЗТ только хмыкнул, но поделать ничего не мог. Пока не мог.
- Не сработал план Б, запускаем план В. С зеленой чумой мы покончим рано или поздно.

***
Ноэль обвел взглядом собравшихся. Со времени ареста ребят прошло шесть дней. Большое заседание совета собрали по его настоятельному требованию.
- Я получил сообщение, - голос Сатора-младшего звучал глухо. – Готовится рейд. Вы помните сделанные конторой заявления о процветающих у нас бандитских группировках. Якобы у Департамента контроля зараженных территорий есть достоверные сведения о том, что мы здесь, в Зеленограде, готовим в ближайшем будущем теракты. Телепаты, мутанты, единый луч, нападение, заражение. Короче, весь этот бред. Признание получено от… - он запнулся, - арестованных неделю назад ребят.
- Господи, что же они сделали с мальчиками, чтобы получить эти признания в том, чего нет, - прошептала советник по вопросам культуры.
- Давайте без лирики, - выдохнул Ноэль. – Рейд будет очень серьезный. Нам советуют увести в безопасное место детей, инвалидов… Всех, кто не сможет постоять за себя. И готовиться к худшему.
- А почему нам не передать полученную информацию в полицию? – спросил Рыков. – Это их дело – охранять мирных граждан.
- Нас не считают мирными гражданами. Больше не считают. Вернее, никогда и не считали. Существует целый список лиц, которых предполагают заключить в изолятор строгого режима на период следствия.
- Следствия по какому делу? – спросили из зала.
- Подготовки государственного переворота. Нелюди, оказывается, собираются захватить власть в стране, - голос Сатора был ледяным. – Вспомните, что от меня пытались избавиться неделю назад. Вашими руками, кстати. Мы должны принять меры сами. Пусть я перестраховываюсь! Но если окажется, что мы недооценили опасность, мы заплатим слишком высокую цену. Вы спросите меня, почему именно сейчас? Почему ВДРУГ сейчас? Не вдруг. Это общество не готово нас принять. Оно не готово открыть двери нашей тюрьмы. Все, что творилось последние пару лет вокруг Зеленограда, все эти жуткие преступления, ни одно из которых толком не раскрыто – это всего лишь подготовка общественного мнения. Информационная война. Люди против нелюдей. Нелюди, естественно, это мы – мутанты.
- Советник, у вас есть план действий?
- Да. Вам его переслали. Я прошу всех ознакомиться с предложениями службы безопасности, подумать… недолго. Час или два. И принять решение. Кроме того, нам нужно заручиться поддержкой директората станций. Необходимо, чтобы в случае надобности станции пропустили через блок посты подмогу Зеленограду и чтобы выпустили нас, если Зеленограду придется уходить.
- С директоратом ничего не получится, - с сомнением сказал Флейшман, советник по вопросам науки и технологий. – За последние пять лет Департамент сменил почти все старые кадры, которые издавна были на стороне Зеленограда. Среди новых руководителей мало наших сторонников, много тех, кто предпочитает надежную кормушку ДКЗТ неопределенной идее свободы телепатов. И каждый второй за периметром боится, что мутанты поработят людей, заразят вирусом и станут править миром. Звучит как сценарий бездарного фильма.
- Думаю, нас поддержит пятая, девятая и шестнадцатая станции. Этого будет достаточно. Командор, пригласите к нам профессора Ландаса. Пятая станция – самая крупная, помощь Герберта будет неоценима.
Ноэль сел. Что бы ни решили сейчас старейшины, он все равно выставит на периметр всех, кого сможет поднять: лесников, следопытов, телепатов. В городе гостей будет ждать группа «Крест». И будь что будет. Но им нужно оружие. Обычное железо. Автоматы и гранатометы. «Крест» умеет им пользоваться, ребята обучены, правда, нелегально. Но оружия нет в достаточном количестве. Нужно срочно реализовать договоренности о поставках. Сатор давно предусмотрел это, в целях безопасности (по соглашению Зеленоград не может иметь вооруженных подразделений) держал его за пределами Зоны. Он только надеялся, что крайние меры принимать не придется. В непроходимой чаще, где никто не жил, под землей, в зоне разрушенного реактора все еще хранился огромный заряд. «Эта земля будет нашей или не будет ничьей», повторил про себя Ноэль.

Вечером того же дня Орест Сатор прислал катер за директором пятой станции. Ландаса ждали в небольшом коттедже на острове, глубоко в Закрытой зоне. Двенадцать человек, Совет общины Зеленого Округа.
Старейшины хмуро смотрели на гостя. Нехорошее предчувствие зашевелилось в душе Герберта. Орест начал пространно говорить о непростых настроениях в стране, связанных с общиной Зеленого города, о том, что мнение общественности весьма неоднозначно и все чаще слышатся радикальные предложения… Герберт терпеливо внимал. Краем глаза он заметил, что начальник службы безопасности Ноэль Сатор играет массивным браслетом на руке: то расстегнет застежку, то застегнет. Легкие щелчки замка словно рубят речь мэра на смысловые отрезки.
- Может, хватит играться? - вдруг не выдержал звука очередного щелчка Орест.
- Прошу прощения, это машинально, - немедленно и подозрительно кротко согласился Ноэль. – Извините, Командор, можно мне два слова?
Не дожидаясь разрешения Старейшины, Ноэль повернулся к Ландасу:
- У нас есть сведения, что власти готовят атаку на Зеленую общину. Точнее, власти под давлением некоторых финансовых мешков. В прямом смысле спецназ на танках. Так называемую зачистку от террористов мать их! Сеть агентов для сбора информации и внедрения в наши органы власти с последующей организацией развала общины изнутри существует уже давно. Зеленоград терпеливо отлавливает шпионов и врагов, а они растут как грибы после дождя. Обеспечивают их работу отчасти научные станции, как прикрытие, – он злобно оскалился.
- Нонсенс. Научная станция – это прежде всего наука, нужная всем, по обе стороны периметра. Обеспечение жизнедеятельности Зоны, тех аспектов, которые зеленая община не в состоянии обеспечить сама. И никаких шпионов. Да и какие шпионы с большой земли у вас выживут? Можете меня просканировать, если не верите, что такого задания мы не получали, - с этими словами Старик демонстративно снял с висков защитные диски.
- Бог с вами, Герберт Янович, - махнул рукой Сатор-старший, - мы вам верим. Этого не делает пятая станция. А ваши коллеги? Долгие годы станция номер пять была ключевым связующим звеном между Зеленой общиной и Большой землей. Наши отношения строились на законе и доверии. И нам хотелось бы, чтобы это было так и впредь. Но этого я не могу сказать о других СНК пояса.
- К чему вы клоните, уважаемый Орест?
- Профессор, среди наших друзей, кроме вас – директор девятой и шестнадцатой станций. Были. А сейчас? Трагедия, связанная с клубом Феникс заставила нас думать, что, возможно, мы ошибаемся. Странное совпадение: среди тех директоров, которые приняли у себя практикантов, которые, в этом уже нет сомнений, являются агентами ДКЗТ, три станции, которые мы считали своими сторонниками. Сторонниками независимости Зеленограда, - голос НОэля был ледяным.
- Какая такая независимость? Зеленоград – это не государство в государстве, это обычная административная единица, - возразил Ландас. – Даже не республика. Кажется, вопрос об автономии закрыт много лет назад. То, что практиканты – агенты ДКЗТ, еще надо доказать. Я склонен думать, что молодых людей использовали втемную.
- Это формально обычная административная единица. А де-факто? Не так давно – пятьдесят лет – это не много - Зеленоград требовал автономии. Соглашение о доверии было подписано, чтобы избежать открытого конфликта. И только потому, что у нас было недостаточно сил, а Большая земля оглядывалась на мнение мировой общественности. Избежали бессмысленного кровопролития. Де-факто Зеленоград имеет очень большие полномочия. Но мы хотели бы еще большей свободы и меньшего контроля. Об этом знают в столице, и такие настроения им не нравятся. Но новые власти не слишком интересуются тем, что о них думают за границей. И готовят зачистку территории. С кем вы, Герберт Ландас? – подал голос Иван Рак, правая рука Командора. – Если завтра будет открытое противостояние, с кем вы? К мнению директора пятой относительно Зеленой общины прислушиваются не только в администрации губернатора, но и в правительстве.
- О каком нападении вы говорите? Что за бред? – не успокаивался Старик.
- Я располагаю достоверной информацией, - Ноэль смотрел Ландасу в глаза. Так как здесь были «все свои», протокол защиты не соблюдался, телепаты очки не надевали. - Поскольку разработка вакцины против вируса не дает положительных результатов, наши паранормальные способности никак нельзя использовать или контролировать со стороны, есть решение территорию Зеленограда зачистить. Общественное мнение против нас практически сформировано. Втемную или явно использовали студентов, но они приняли активнейшее участие в формировании этого самого общественного мнения. Все жаждут нашей зеленой крови. Осталось провести радикальную операцию. Для нее нужен толчок. И совсем скоро последует еще какое-нибудь преступление, организованное террористами из Зоны, в кавычках. И тогда… сюда приедут ребята с оружием.
Профессор упрямо покачал головой:
- Нет, не думаю. Вы преувеличиваете угрозу. Мы живем в цивилизованной стране.
- Цивилизованная страна не готова открыть двери нашей тюрьмы. Ей проще ее уничтожить, - возразил Сатор-младший. – Давайте скажем друг другу правду: вирус Z при соблюдении несложных правил гигиены не более опасен, чем туберкулез или ВИЧ, или простой грипп. И вы, профессор, как человек науки, это знаете. Зеленоград не обязательно окружать колючей проволокой, ибо вот вам вторая часть правды: эта земля уже прилично очистилась, и стала вполне пригодна для жизни. И это вы тоже знаете. Остаются наши паранормальные способности, контролировать которые можем только мы сами, - с этим словами Ноэль провел ладонью над лежащим на столе планшетом, и, не прикасаясь к нему, поднял в воздух на высоту ладони, переместил сантиметров на двадцать и опустил назад на стол. – И все эти факторы в комплексе ведут к тому, что мы живем здесь, но даже здесь мы мешаем так называемому цивилизованному обществу. Точнее, тем, кто держит веревочки власти. Общество очень хотело бы нас использовать, но только в качестве покорных и послушных слуг власть имущих. Слуг надо воспитывать. Например, из малолетних детей растить рабов. Для спасения наших детей нам может понадобиться помощь не равнодушных людей.
- Ты меня не убедил, но меня лично можете рассчитывать, - ответил Ландас. – Думаю, также на нескольких моих сотрудников и коллег с других станций. Но не всех, это правда. И с каждым вашим сторонником надо говорить отдельно.
- Вы возьметесь за это, профессор?
- Конечно.
- Берт, - Орест Сатор сделал знак членам совета. Те без единого слова понялись и пошли к выходу из зала. За столом остались только Ноэль, Гайдош и Сатор-старший. - Есть еще одно дело. Срочное. Ноэль тебе все скажет. Не потому, что я не доверяю тем, кто в этой комнате, но иногда для дела полезнее, чтобы в детали было посвящено наименьшее количество людей.
Имре тоже вышел, вернулся минут через десять, неся на подносе чашки и чайник, тарелочку с печеньем и вазочку с медом.
- Мы отпустили секретаря. Меньше ушей – надежнее, - пояснил Гайдош свою услужливость. – Чаю, профессор?
- Разумно, - согласился Ландас. – Спасибо. О, мед. Это для тебя? – улыбнулся Ноэлю.
- Угу. Герберт Янович, - Ноэль взял из рук Гайдоша чашку, поблагодарил кивком, придвинул к себе мед. – Помогите мне вывезти из Зоны интернат и самых беспомощных инвалидов-колясочников.
- Что? – не поверил Герберт своим ушам. – Зачем? Ты думаешь, что так все плохо?
- Повторяю: я не думаю, я знаю, что вероятность настоящего нападения очень велика. И у нас мало времени. Не исключено, что его нет вообще. Нам будет проще защищаться, если на руках не будет самых слабых наших членов.
- И куда ты собираешься их прятать? Это несколько сотен детей.
- Всего сто двадцать три. Из них – восемнадцать инвалиды, которые не способны за себя постоять и свободно передвигаться. А из интерната только те дети, которым некуда идти. Сироты, отказники. Остальных мы разогнали по домам. Каникулы же. Нам поможет сеть «приютов уходящих». Но до них надо добраться, и главное, незаметно выбраться из Зеленограда.
- Для «незаметно» понадобится несколько дней и помощь других станций. Мне нужно поговорить с Борисом Курбасом и Ариной Гороховой. И инвалидов незаметно не вывезти. Первый же патруль удивится: куда едут эти коляски.
- Я посажу с ними ребят из группы Крест. Они отведут внимание.
- С ума сошел? Ты никогда не слышал, что в патрулях есть «чистые» телепаты? А чипы? Ты не сможешь накрыть такое количество сигналов.
- Я попытаюсь. Выставлю весь отряд.
- И погоришь. Причем глупо и напрасно. Нет. Надо организовать убежища в зоне.
- У нас есть убежища. Но им понадобится прикрытие, а выезд за пределы Зоны освободил бы силы.
Герберт покачал головой. Вся затея казалась ему чистой воды авантюрой.
- И как долго ты собираешься держать детей вне зоны? Неделю? Месяц? Год? Нет, крестник, это не годится. Думаю, надо заручиться поддержкой директората, то есть надежных людей из руководства. И договориться с приютами уходящих, чтобы они помогли принять детей в своих убежищах. Но только в случае нападения. А если ничего не присходит, то незачем дергаться.
- Через девятую и шестнадцатую?
Ландас кивнул.
- Разные направления. Проще замести след. Чтобы станции приняли вас и обеспечили транспорт. Транспорт Зеленограда вне зоны привлечет ненужное внимание.
План эвакуации обсуждался несколько часов. Наконец, Герберт сказал:
- Кажется, в основном, все. Теперь дело за директорами девятой и шестнадцатой. Думаю, за выходные мы должны встретиться со всеми, кто может оказать помощь.
- С попечителями приюта уходящих я уже встречался, - сказал Ноэль. - Они, практически, готовы нам помочь. Но не помешает поговорить еще раз. За два дня не управиться. Выезжаем в пятницу. Имре остается здесь вместо меня.
- Да. Я возьму с собой Либельмана.
- Не возражаю, - ответил Ноэль. И добавил: – Я вас отвезу, домой, Герберт Янович.

Он завел двигатель на максимальные обороты, катер полетел над волнами. Именно Герберт когда-то отстоял право Зеленой общины пользоваться водным транспортом. А вот минилеты им так и не позволили. Только пять человек имели допуск к полетам. Один из них – Ноэль Сатор.
- Мы не стремимся к мировому господству, как об этом пишут в прессе, - грустно произнес Ноэль. – Просто хотим жить свободно и спокойно.
- Вас будут опасаться до тех пор, пока мы не научимся контролировать телепатов, огневиков, энергетиков, следопытов… Кто там у вас еще есть… И пока мы не научимся блокировать вирус Z. Какой у тебя Z-показатель?
- Зачем вам?
- Хочу знать.
- Прочитайте в моем досье. Извините. Два и пять. Темп роста – пять процентов.
- Значит, рост есть…
- Рост есть у всех, вы это знаете. Важно, какой темп. У меня пока ниже критического уровня. Ключевое слово «пока». Финансирование исследований почти свернули. Уже несколько раз пытались прикрыть нашу лабораторию. Совсем. Я сказал, что не дам ее закрыть на зи что. Подыхайте в своем лесу. А кто нас сделал такими? И мы никак не хотим подыхать.
- Это была трагическая случайность. Авария.
- Вы сами в это верите? Вы отдали станции более пятидесяти лет жизни, знаете каждый камень в старом городе, каждую тропинку в лесу и каждую букву каждого досье. Вот вы спросили меня о моем Z-показателе? Зачем? Вы же мое досье наизусть знаете… Берт, вы верите, что это была случайная авария?
- Есть компетентные выводы экспертов.
- Ну да… Я и забыл. Дядя Берт, почему вы остались здесь? После взрыва ведь можно было уехать. В течение этих лет можно было уехать, здесь ведь пожизненно ВАС никто не держит. Почему вы остались?
- Долгая история, это личное.
- Личное… - задумчиво повторил Сатор. – Открою вам одну тайну, Берт. У вашей так называемой вообще-не-родственницы Ткачевой колодец примерно пятого уровня. Я сам тестировал. Такой уровень может быть только у нашего человека. Признайтесь: она – полукровка? Ее на наличие вируса проверяли?
- Черт побери, Ноэль! Что значит – тестировал? – Герберт даже задохнулся от ярости. - Кто позволил?
- Никто, крестный. Вышло нечаянно, спонтанно. Она выдержала, но я очень испугался. Пришлось ей кардионорм колоть, два кубика. Но вы не уходите от ответа: ее на наличие вируса проверяли?
- На наличие вируса проверяют всех старшеклассников! Нет у Алисы вируса! Нет! И способностей не может быть! А за твое спонтанное тестирование тебе знаешь, что полагается?
- Конечно, знаю. Только Зеленоград без меня не выстоит. Так что придется мое наказание отложить. Крестный, неужели вы не понимаете: если Алиса полукровка, и при этом чиста от вируса – значит, при определенных условиях Z можно вылечить, от него можно избавиться. Скажите правду, прошу вас. Ведь эта информация может стать жизненноважной для всего Зеленограда!
- Она не полукровка! Заруби это себе на носу! И не лезь к ней, еще раз повторяю!
Сатор не сказал: «Хорошо, извините, дядя Берт».
«Не успокоится, - подумал Герберт, - пока все не раскопает. Дьявол из лесу…»

15.
***

Коммуникатор зудел и зудел. Рингтон говорил о том, что кто-то вызывает ее с другой станции. Алиса с отвращением посмотрела на мигающий огонек вызова. Кому она понадобилась? Ей никого не хотелось видеть. Сердце по-прежнему глодало чувство вины за содеянное, вернее за то, что она не сделала, а могла. В тот черный день, когда арестовали ребят из Зеленограда, девушка была на грани помешательства. Накрутила себя так, что хоть вешайся. Свои заметки она сразу же отослала Ноэлю, но он даже не подтвердил получение. Он вообще ей больше не звонил, будто бы ее для не него не существовало. От Ландса и Тео Алиса узнавала последние новости из Зеленограда. Впрочем, новости были скудными. Взять ребят домой под залог не удалось, хотя Зеленоград был согласен практически на любую сумму. Адвокату от общины не позволили заниматься этим делом, назначили человека со стороны. Никто не сомневался, что «чужой» адвокат не будет ломать копья, чтобы ребят вытащить.
Алиса не находила себе места. Не выдержав больше этой пытки молчанием, сама позвонила Сатору. Слушала какой-то слишком замысловатый музыкальный рингтон, затем сигнал сбросили. Она набрала снова. На этот раз ее звонок сбросили сразу же. Девушка выждала кошмарных пару часов и позвонила уже в администрацию. Любезная секретарша сообщила, что господин Советник очень занят и запретил его беспокоить.
Алисе было не с кем поделиться своими волнениями и терзаниями. Она не решалась говорить об этом ни с дедом, ни с Тео. Левка тоже неподходящий собеседник на тему: «Почему Ноэль не хочет со мной разговаривать».
Коммуникатор перестал трезвонить. «Вот и прекрасно», - подумала Алиса, плотнее укутываясь в плед. – Оставьте меня в покое. Все. Без исключения». Она прокручивала в памяти события последних полутора месяцев снова и снова, пока не провалилась в тяжелый сон.
Ей приснилась мама. Алиса ее совсем не помнила. Только что-то смутное, с чем было связано ощущение тепла, дома, счастья. Сейчас мама вошла в комнату, причем, это была именно комната в ее коттедже на станции. Но силуэт мамы был нечетким, все время расплывался, лица не рассмотреть. Наклонилась над Алисой, теплой ладонью отвела волосы с ее лба, сказала грустно:
- Ты плохо выглядишь, девочка. У тебя замученный вид.
- Мама, - прошептала Алиса, - как я соскучилась. Зачем ты оставила меня одну? НЕ с кем посоветоваться. Я наделала столько глупостей. Мне так плохо, так одиноко. Никто меня не любит, - девочка Алиса всхлипнула.
- Я люблю тебя, Алиса. Очень. И всегда буду рядом, - ответила мама.
Наклонилась, поцеловала Алису сначала в висок, потом в губы. Девушка ойкнула и проснулась.
- Сташевский, ты что тут делаешь? – Алиса села. – Как ты вошел?
- Ты не отвечаешь на мои звонки. Сегодня вообще отключила мобильник. К коммуникатору станционной связи не подходишь. После всего, что произошло за последнее время, что я должен думать? Я взял напрокат машину, договорился с Борисом Аркадиевичем об отпуске, и приехал. Ландас уверяет, что с тобой в целом все в порядке и советует поехать на выходные куда-нибудь отдохнуть. Например, на озера. Кстати, это он меня впустил в твой домик. А что, Фокси, неплохая идея? Выедем завтра после обеда, проведем там субботу и воскресенье, вечером вернемся. Или в понедельник утром. А? Будем купаться, загорать, танцевать, кино… ну не знаю, какие там еще есть развлечения. Что ты смотришь так мрачно?
- Пока ребята в тюрьме мы отдохнем…
- Алиса, мы ничем помочь не можем. Сидеть и медленно себя съедать – это не выход. Показания мы дали. Отзывы о них – самые лучшие – тоже. Если внезапно понадобимся, хотя я не представляю, зачем – сели в машину и немедленно вернулись. А тебе не помешает развеяться, а то крыша съедет. Да и мне тоже. Если ты думаешь, что для меня все, что случилось – фигня, то ошибаешься. С Джоан и Светой я тоже дружил. Сама знаешь, Света была ко мне неравнодушна… Мне тоже больно. Но надо жить дальше. И ради памяти девчонок в том числе. И ради того, чтобы на суде помочь Роберту и Олегу.
Алиса встала, походила задумчиво по комнате: от дивана к столу, от стола к окну. Что ж, наверное, это выход. Поедут с Левкой вдвоем, снимут номер. Надо что-то решать с их отношениями, сколько можно мучить Забияку? Смотрит на нее с такой мольбой и надеждой. Ждет, когда она согласится от поцелуев перейти к чему-то большему… Лучше Левки никого нет в целом мире, он за нее в огонь и в воду, и заслонит от пуль, не раздумывая ни мгновения. Так не заслужил ли он немного любви? Конечно, заслужил.
Она решительно отогнала немедленно возникшую и не до конца оформившуюся мысль о Ноэле. Этот человек не для нее. Она ему не нужна. Все эти его предложения – просто слова. А как он ей стал нужен, так сразу «советник занят, не велели беспокоить». А то, что он посмел поднять на нее руку…. Разве это не доказательство того, что она ему пофиг? А может, он считает ее врагом?
- Хорошо, Левчик. Заказывай номер. Звони прямо отсюда. Я пока пойду к директору, отпрошусь на выходные уехать.
Лева молчал. Алиса повернулась к нему. Сташевский смотрел на нее пристально и очень серьезно:
- Один номер?
Алиса постаралась вложить в голос как можно больше тепла:
- Конечно. Если ты не против? – она улыбнулась.
Парень подошел к Алисе, провели кончиками пальцев по ее щеке:
- Ты уверена? – голос немного дрогнул, словно Сташевский боялся: вот сейчас она засмеется, что ничего такого в виду и не имела, и зря он размечтался.
- Уверена.
Она потянулась к парню губами, закрыв глаза. Левка, затаив дыхание, коснулся ее губ, и это самое мгновение перед мысленным взором Алисы всплыло другое лицо: зеленые глаза, черные, будто подкрашенные, ресницы, чувственный рот…
«Уйди! - приказала она воспоминанию. – Не мешай мне жить!»
Герберт как-то очень подозрительно обрадовался просьбе Алисы. Совершенно по-стариковски засуетился, начал перекладывать на столе какие-то папки, при этом избегая смотреть внучке-практикантке в глаза.
- Да-да, конечно, отпуск – это правильно, это отлично. Езжайте, Лева хороший парень, тебе надо быть с ним ласковее, что ты мужика мучаешь, - говорил Ландас.
- Как ты считаешь, доложить моему университетскому начальству?
- Зачем? Какое им дело, как ты отдыхаешь. Нечего следить за студентами…
- А полиции? Они же просили никуда не отлучаться, не уведомив их.
Герберт перестал суетиться. Задумался. Он снова был похож на того собранного и решительного директора, которого Алиса узнала за эти недели.
- Мда… Я не подумал, что ты теперь… точнее, вы, у них на учете.
- Ты это так сказал, как говорят: вы у них на мушке.
- Это недалеко от истины. Только полиция ни при чем. Дело передано ДКЗТ. А это все меняет и усложняет. Знаешь, пойди-ка ты прогуляйся. Я переговорю кое с кем.
- В ДКЗТ будешь звонить? А почему они должны тебя послушать? Ты на них работаешь?
- А что тебя удивляет? Я работаю над изучением зараженной – тире – закрытой территории.
- Хм, я всегда думала, что станции подчиняются министерству науки и технологий. Как научные учереждения, - с нажимом сказала Алиса. – А вы еще и шпионите для спецслужб.
- А мы еще и шпионим, - кротко согласился Ландас. – Иди, погуляй, я тебя позову.
- И Ноэль тебя еще не прибил за это сотрудничество? – Алиса почувствовала, что в ней закипает злость.
- Представляешь, нет, - Герберт устало вздохнул. – Знаешь, что, воздержись от оценок того, в чем ты ничего не понимаешь, хорошо? Алиса, у меня много проблем и доказывать тебе, что я не верблюд, нет ни сил, ни желания.
Герберт вышел к ней минут через десять. Алиса отметила, что директор в скверном расположении духа.
- Что, не разрешили? – она вдруг расстроилась. Мысль об отдыхе неожиданно стала страшно привлекательной.
- Разрешили, - буркнул Герберт. – Повыпендривались, но разрешили. Я тебе и Леве дам пластиковые карточки. Пропуски. Мы такие даем телепатам, разрешение на выезд из зоны. Они должны быть при вас постоянно. Офицер ДКЗТ может в любую минуту позвонить, чтобы убедиться, что ваше местоположение отвечает сигналу чипа в карточке.
- Нифига себе… А камера к ней прилагается? Чтобы уже заодно наблюдать, как мы трахаться будем! Я свободный человек в свободной стране! И не собираюсь…
- Ты не свободный человек, а свидетель по делу, - устало прервал Ландас поток ее возмущения. – Дело на особом контроле. Мальчикам шьют теракт.
Земля закачалась у Алисы под ногами.
- Скажи, что ты пошутил… то есть придумал… для острастки…
- Увы… мне бы очень хотелось, чтобы так и было. Но я ничего не придумал.
- Дед. Что-то мне расхотелось отдыхать, - прошептала Алиса.
- Поезжай. Зря я, что ли, тому уроду улыбался и клялся в вечной верности? Иди, обрадуй Сташевского. Бедный парень извелся весь. Не забудьте завтра взять карточки.
- А что будет с Робертом, и теми двумя?
- Следствие еще ведется. Потом будет суд. Думаю, обойдется условным сроком. Ноэль обязательно найдет кукловода. Уже почти нашел…
- Правда? Нашел? Слава богу!
Алиса побежала к себе. Герберт с грустью проводил девушку взглядом. В его фразе ключевым было слово «почти». Ноэль почти нашел. Он совершенно точно определил, что след ведет в ДКЗТ, в головной офис. Сатор был готов пойти ва-банк и сдаться ДКЗТ, чтобы поймать кукловода. Об этом он сказал вчера Герберту. Удерживает его от этого безумного шага только понимание того, что кукловод может не вступить с ним в контакт и тогда жертва не только будет напрасной, но потеря для Зеленограда невосполнимой. Община без Сатора, действительно, не выстоит.

Сташевский лежал на диване, закинув ноги на подлокотник, и что-то читал в Алисином планшете.
- Ты чего так долго? – спросил, садясь. – Я чуть не уснул. Пришлось почитать твою курсовую. Занятно, только с запятыми у тебя большие проблемы. Они живут своей жизнью.
- Нахал ты, Забияка. А запятые ты мне потом расставишь, когда я закончу этот идиотский опус.
- А как же! Размечталась! Сама-сама, дорогая… Так что ты так долго?
Алиса рассказала Леве о разговоре с директором и о пропуске и контроле, который им навязали.
- Феерично, - Лева нахмурился. – С меня, кстати, такого обещания не брали. А, кроме того, официально подписки о невыезде мы не давали, так что ребята из конторы могут идти лесом со своим надзором.
- Нет, Левчик, мы не будем с ними ссориться. Тем более, что Ландас уже обо всем договорился, не ставить же его в глупое положение!
- Контора наглеет не по-детски, - пробормотал Сташевский. – Терпеть не могу эти шпионские организации. Я и полицию с трудом выношу, но без них никак. А эти вот – просто паразитируют на нашем обществе.
Алиса положила ладошки на плечи другу, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в кончик носа:
- Забудь. Наплюй. Едем на озера. Ты же сам сказал: нам нужно отвлечься пока крышу не сорвало. Номер заказал?
- Да, - Лева обнял девушку, прижал к себе каким-то очень хозяйским жестом. Будто говорил: все, ты теперь окончательно моя. – Фокси, послушай… На всякий случай я спросил у менеджера… сможет ли он найти еще один номер, если понадобится…
- Спасибо, - тихо ответила Алиса, тронутая его деликатностью до слез. – Но он нам не понадобится. Езжай к себе, а завтра я тебя жду, мой самый лучший Забияка.

На озеро Хрустальное они приехали, когда солнце уже сползало за верхушки сосен. Менеджер отеля, мужчина лет сорока, гостеприимно улыбался:
- Медовый месяц в сокращенном формате? Молодожены?
- Еще нет, - Левка подмигнул Алисе, - но все возможно.
Алиса с трудом изобразила улыбку. Ей было невыносимо стыдно: Левка был так откровенно счастлив, сыпал какими-то планами на будущее, рассказывал забавные истории и строил воздушные замки один несуразнее другого. А она мечтала только об одном: чтобы эта ночь никогда не наступила. Еще до того, как они выехали из Белого ключа, Алиса осознала: она не хочет заниматься любовью с Левкой. Нет ни желания, ни трепета, ни нетерпения, ничего… Она уговаривала себя, что выбор сделан, что Сташевский лучшее, что было и есть в ее жизни, что нельзя так мучить человека, что она просто обязана отблагодарить его за преданность и любовь. В конце концов, ей приятно с ним целоваться, приятно, когда он немножко наглеет и позволяет себе немного больше, чем дружеские объятия. Так почему – нет? В ее возрасте это даже неестественно.
Номер оказался небольшим, но очень уютным. При виде большой кровати, Алиса почувствовала, как тошнота подступила к горлу. Левка волновался страшно, даже не мог смотреть ей в глаза. Господи, да за что же ей это наказание?
- Есть хочу, - хрипло сказала Алиса. – Давай быстро в душ, и пойдем на набережную, в тот ресторанчик, о котором говорил менеджер.
- Он также сказал, что еду можно заказать в номер, - несмело возразил Сташевский.
- Нет-нет, - хочу в ресторан! Денег у нас хватит. Мне дед дал свою кредитку, так что гуляем! Лопать, и танцевать! Пора учиться вальс кружить. А то с тобой стыдно на люди показаться, как мы будем в гости ходить?
Лева покорно вздохнул:
- Ресторан, так ресторан.
Есть Алисе совершенно не хотелось. Кусок не лез в горло. Зато шампанское она пила, как воду, но хмель ее не брал.
- Фокси, - негромко и серьезно спросил Сташевский после того, как она залпом выпила четвертый бокал, - ты хочешь напиться до бесчувствия?
Уши ее запылали. Она спрятала руки под стол, чтобы Лева не видел, что они дрожат.
- Нет, ну что ты. Просто шампанское такое вкусное, холодное.
- Тогда закусывай. Я не люблю пьяных женщин.
- Что-то я перехотела есть. Это от жары. Дай мне еще глоточек шампанского.
- Нет. Тебе хватит.
- Сташевский, ты мне пока еще не муж, так что не командуй! Налей!
- Я сказал – нет. Ешь.
Она взяла с тарелки листик салата, с трудом затолкала его в себя, поперхнулась, закашлялась. Лева налил ей в бокал простой воды. Алиса сделала пару глотков, скривилась. Сташевский наблюдал.
- Алиса, мне попросить второй номер? – спросил глухо.
Девушка подняла на него взгляд. Лева был бледен, в глазах светилась грусть.
- Нет, Левочка… Я нервничаю… Это наверное, естественно. Можно мне еще бокальчик, и пойдем отдыхать?
Он налил ей шампанского в свой бокал, доверху, молча подовинул. На этот раз Алиса пила медленно, растягивая… нет, не напиток – время до момента, когда пора будет идти в номер. Сташевский кивнул официанту: счет.
- Извините, вам придется подойти к терминалу, такие правила, - попросил официант.
Пока Левка расплачивался, Алиса прикончила бутылку шампанского. В голове слегка гудело.
В номере снова почувствовала тошноту. Представила то, что сейчас должно случиться, и поняла, что ей хочется умереть немедленно.
- Я в душ, - пробормотала она. – Кажется, я выпила лишнего.
Когда она вернулась, Сташевский мирно храпел, свернувшись калачиком на краю постели. Алиса позвала:
- Лева! Забияка!
Но он захрапел еще громче. Вздохнув с облегчением, Алиса скользнула под одеяло, стараясь даже кончиком ноги не коснуться спящего парня. Но если бы она заглянула ему в лицо, то увидела бы, что Сташевский не спит, лежит, уставившись в темноту широко открытыми глазами, сжав зубы.

Утро ворвалось в комнату щебетом птиц и солнечными лучами, нахально пытающимися проникнуть под плотно сомкнутые веки. В носу у Алисы зачесалось, она чихнула и проснулась окончательно.
- Привет, соня. Кофе в постель? – Сташевский поставил на край кровати поднос с чашкой кофе, от которого шел одуренно вкусный аромат. Также на подносе красовался золотистый рогалик на голубом блюдечке.
Алиса сладко потянулась, стараясь не зацепить поднос:
- Класс! Первый раз в жизни мне подают кофе в постель. А чем я заслужила?
- Тем, что ты есть, - серьезно ответил Левка. – Все остальное приложится. Ты извини меня, Фокси, я так устал вчера, что вырубился… Но мы наверстаем, правда?
Алиса пристально посмотрела на парня: притворяется? Или правда вырубился? От мысли, что Сташевский может попытаться «наверстать» прямо сейчас что-то холодное и неприятное скользнуло по спине. Она пила кофе, опустив взгляд. Левка пересел в кресло. Алиса не догадывалась, что он сделал это именно, чтобы устоять, чтобы дать ей время прийти в себя.
- Пока ты дрыхла, я провел разведку. И составил план развлечений на день. Так что я намереваюсь укатать тебя по полной. Пляж, катер, экскурсия, дискотека, - загибал он пальцы. – А можем сесть на машину и осмотреть окрестности. Тут есть маршрут по старым замкам. Менеджер говорил – безумно интересно. Так с чего начнем: с пляжа или с замков?
- Лева, - Алиса запнулась, - можно тебя о чем-то спросить?
- Тебе все можно… Даже спросить.
- Я иногда тебя не понимаю. Ты взрослый нормальный мужчина, ходишь за мной уже почти год как мальчик-гимназист. Держишь за ручку, целуешь в щечку… Это, извини, противоестественно. У тебя же есть нормальные физиологические потребности!
Она подняла на него взгляд. Сегодня Лева не стал завязывать волосы в хвостик и они красивыми темными волнами лежали на вороте его белой рубашки. Белый цвет оттенял смуглую кожу лица и ореховые глаза. Он выглядел страшно сексуально, и она… его не хотела. Вот не хотела, и все тут! С ним было хорошо, тепло, уютно, но на этом и все.
- Есть, - негромко ответил Сташевский. – Я нормальный парень. Если тебя интересует, сплю ли я с твоими подругами, то отвечаю откровенно: нет. Даже со Светой, царствие ей небесное, хотя она и вешалась мне на шею вполне недвусмысленно. Света была красивой девушкой, она мне нравилась, но это не повод тащить ее в постель. Как я разбираюсь со своими физиологическими потребностями, тебя не касается. Извини, если это звучит грубо.
- Почему ты меня не бросишь? Ведь у нас нет будущего. Иначе мы бы уже давно… - она не смогла выдавить из себя это слово.
- С чего ты взяла, что его у нас нет? – пожал Сташевский плечами. – Ты даже не представляешь, дорогая, насколько я терпелив, и как долго могу сидеть в засаде. Научился в жарких краях, - он слегка улыбнулся. – Помнишь, ты в ноябре болела гриппом и я торчал у тебя несколько дней, пока кризис миновал?
Алиса кивнула.
- Тогда я понял, что для меня гораздо более важно иметь возможность проснуться рядом с тобой утром, или смотреть как ты спишь, слушать, как сопишь во сне, сказать «доброе утро», подать кофе… Когда-нибудь ты поймешь, что секс – это только маленький эпизод в том большом мире, который называется любовь. Хотя достаточно интересный, не скрою, - он подмигнул Алисе. – Хватит философствовать, одевайся. Предлагаю начать с замков, пока еще не жарко. А закончить пляжем.

В гостиницу они вернулись за полночь. Алиса устала так, что не чувствовала под собой ног. Они и не догадывалась, что Сташевский специально «выгуливал» ее так долго и много, чтобы у нее не осталось сил сопротивляться. Ведь что бы там он не говорил, сдерживать себя и играть пай-мальчика, когда рядом с тобой любимая и желанная женщина становилось все труднее. Да что там труднее, он уже просто не мог больше ждать, он хотел, чтобы у них все было, а иначе зачем ехать сюда? Мучить себя?
Кажется, его коварный план сработал. Войдя в номер, Алиса, буквально, рухнула на постель.
- Все, умираю. Сплю. Сил нет даже раздеться.
- Я помогу, - хрипло сказал Левка.
- Помоги, Забияка. Сначала босоножки. Это орудие пыток.
Она затрясла в воздухе ногами. Настроение у Алисы было отличное. Они так замечательно провели день! И сегодня предстоящая ночь уже не казалась ей ужасной. Левка, опустившись на пол перед кроватью, осторожно расстегнул и снял с ее ног босоножки, потом сел на постель, обхватив Алису за плечи, расстегнул на ней сарафан. Хихикая, девушка встала, сарафан упал на пол. Она переступила через кучку ткани, покачивая бедрами, двинулась в ванную:
- Я первая в душ. Смотри, не усни.
- Не усну, - прошептал Лева. - Но не слишком увлекайся. Может мне тоже пойти с тобой?
- Нет уж! Это развлечение мы оставим на утро, - Алиса скрылась в ванной.
Она смотрела на себя в зеркало. Девушка из Зазеркалья томно улыбалась.
- Ты хочешь? Неужели? Наконец-то! – спросила девушка.
- Ну не то чтобы я очень хотела… - возразила Алиса. – Но ничего не имею против. Стыдно в двадцать лет быть девственницей, ты не находишь?
- Я бы даже сказала – глупо, - согласилась Алиса из Зазеркалья. – Тем более, что у тебя такой классный парень. Кстати, не забудь предупредить его об этом досадном факте.

Свет в комнате не горел. Но заглядывающей луны оказалось достаточно, чтобы видеть Левкино лицо и горящие желанием глаза. Алиса забралась под одеяло. Парень наклонился над ней, нежно целуя… Это было так хорошо, так приятно: поцелуи, нежные прикосновения, его теплая кожа, жесткие волоски на груди… Он бормотал какие-то несуразные нежности, задыхаясь от счастья.
А потом… рука парня скользнула по ее бедрам, и вдруг на Алису накатил панический ужас.
- Нет! - она стала вырываться как обезумевшая.
Сташевский сразу даже не понял, прижал руки Алисы к постели, закинув их ей за голову, сам прильнул к девушке всем телом.
- Пусти! - завизжала Алиса, - Пусти!
Она вывернулась из-под парня, слетела с постели, упала, покатилась по полу, визжа что-то нечленораздельное. Забилась в судорогах.
- Алиса! Что с тобой? – он бросился к девушке, обнял, прижал к себе, но она вырывалась.
Сташевский достал из холодильника бутылку с водой, налил полный стакан, насильно влили ей немного в рот. Остальное плеснул прямо на грудь. Девушка перестала визжать, только всхлипывала. Лева гладил ее по голове, приговаривая что-то бессмысленно-ласковое. Наконец, Алиса успокоилась.
- Я помогу тебе лечь, - тихо сказал Сташевский. – Не бойся, ничего не будет. Просто поспи, моя хорошая. Успокойся.
Она положила голову ему на грудь, Лева кончиками пальцев гладил плечо девушки.
- Прости меня, - прошептала Алиса. – Мне страшно становится. Я не понимаю, что это такое. Я хотела, мне было приятно, и вдруг… Это такой ужас… Будто я умираю. Нечем дышать. Сердце не бьется, и я понимаю, что оно не бьется.
- Тебе нужно показаться психотерапевту, Алиса. Хорошему, грамотному специалисту, а не такому недоучке, как я, например. Такая реакция – это уже ненормально. Возможно, в детстве у тебя был негативный опыт, или насилие, но память заблокировала эти воспоминания, и они только вот так проявляются. А у тебя вообще мужчины были?
- Н-нет… Был мальчик, еще в школе. Ну это было как-то глупо и даже противно. И все. Честно говоря, я не знаю, получилось что-то тогда или нет… Удовольствия не получилось, это точно.
- Ты шутишь? Как ты можешь не знать? В конце концов, все проходят медкомиссию.
- Да ну. Какая там комиссия, формальность. Насильно же не осматривают. Ты от меня уйдешь теперь, да?
- Дурочка. Теперь точно не уйду. Спи.
- Левка… Давай уедем? Прямо счас.
- Нет, я перенервничал, и выпил, за руль опасно. Спи. Утро вечера мудренее.

Когда она уснула, Сташевский выбрался из ее объятий, вышел на балкон. Окна номера выходили на тихий старый парк. В этой его части не было танцплощадок и аттракционов, поэтому царила мирная темнота и тишина. Издалека доносилась музыка, голос что-то объявлял в микрофон, смеялись отдыхающие. Левке хотелось напиться. Так тошно, до смерти тошно, ему было только один раз в жизни. После окончания техколледжа по электронике молодой специалист, перед тем как поступать в институт, решил на пару месяцев завербоваться волонтером в Красный Крест. Группе, которая везла медикаменты и гуманитарку в Сомали, нужен был водитель. Сташевский им подошел. Два месяца превратились в полтора года плена. Об этом времени Лева никому никогда не рассказывал. Когда их освободили, обменяв на каких-то местных бандитов и Сташевский вернулся домой, оказалось, что мама уже умерла, не выдержав ужаса ожидания сына с того света. Но с этой болью он как-то справился. Но этот удар был не последним: его девушка собралась выходить замуж.
- Мне нужен надежный муж, опора, защита, - сказала она Левке. – А ты безответственный. На кой тебе сдалась эта экспедиция? Волонтер… Курам на смех: болтался неизвестно где и с кем, денег не заработал. На тебя нельзя положиться.
Лева вспомнил, как он с двумя врачами вывозил из-под обстрела несколько беременных сомалиек из разбитого роддома, а боевики гнались за ними по пустыне. И догнали… Местных они в плен не брали: ни мужчин, ни женщин. Расстреливали, и даже трупы не закапывали. А вот европейцы могли пригодиться…
Но он ничего не сказал своей бывшей девушке. Просто встал и ушел. И напился вдрызг, чтобы заглушить чувство отвращения к себе и человечеству. Наверное, он спился бы, но ему вовремя подвернулось объявление о консультациях психотерапевта. Этот немного странный небритый мужик вернул Сташевского к жизни. Лева решил учиться этой же специальности. Поступил на заочку, пошел работать. Потом перевелся на стационар, будто знал, что там его ждала судьба в образе очень юной девушки с большими наивными глазами.
Теперь ему было точно так же тошно. Но это чувство на этот раз было направлено на него самого. Почему-то Лева винил себя в том, что происходило с Алисой: был груб, неделикатен, нетерпелив. Это все было сущей глупостью, но такова уж природа этого парня: не перекладывать ничего на плечи других, все брать на себя.
Сташевский вернулся в комнату, заглянул в минибар: ничего крепче пива. Пиво Лева не любил. Что ж, придется обойтись без спиртного. Он забрался под одеяло, но еще долго не мог уснуть, размышляя о том, что произошло, и чем это может быть вызвано.

Голова затекла, плечо ныло. «Какая отвратительная твердая подушка», - подумала Алиса и открыла глаза. Подушка оказалась плечом Сташевского. Левка лежал неподвижно, уставившись в потолок. В окно заглядывал рассвет. Алиса села.
- Ты не спишь?
- Не-а. Ты мне всю руку оттоптала. Голова у тебя очень угловатая, - хмыкнул Сташевский.
- Это у тебя плечо угловатое, - пробурчала Алиса. События прошлого вечера внезапно навалились, стало трудно дышать и совершенно невозможно смотреть Левке в глаза. К тому же оказалось, что она совершенно голая, что не добавляло ей уверенности в себе. – Отвернись, - бросила отрывисто. Лева послушно закрыл глаза и отвернулся.
Девушка встала, закуталась в халат, отправилась в ванную.
- Ну, как прошла ночь первой любви? Или первая ночь любви? – ехидно спросила ее Алиса из Зазеркалья.
- Хреново. Никак, - ответила хмуро настоящая Алиса. – У меня какой-то психоз. Это уже не шутки и не простое «не хочу». Бедный Забияка, как я его обломала. Я настоящая скотина, психопатка и фригидная стерва. – Она задумалась: какие бы еще ругательства направить по своему адресу. От них становилось немного легче. Ничего не придумав, полезла под душ.
Открутила воду на всю мощность. Струи лупили по спине, по груди, по шее. Было больно. Боль приносила небольшое облегчение. Жаль нельзя сделать больно душе, чтобы скрючилась, а потом расправилась и начала жить сначала. Алиса боялась себя, того темного, что неожиданно вылезло из ее сознания. И очень жалела Левку, и хотела дать ему то, чего он заслужил. Немного тепла ее тела, секса, наслаждения.
«Сейчас пойду к нему, и…» -
- Никакого «и» не будет, - возразила ей Алиса из Зазеркалья. – Ты же не хочешь, чтобы снова повторилась эта ночная истерика, эти жуткие видения?
- Фокси, ты там не заснула? – окликнул ее Левка, заходя в ванную. – У тебя все в порядке?
- Да, Левчик. (Господи, только бы ему не пришла в голову идиотская мыслишка вместе принимать душ. Я не переживу еще одной серии! – молилась Алиса).
Но Сташевский, будто почувствовав ее напряжение, не стал вносить эротических предложений, а спокойно почистил зубы, умылся, побрился. Делал он все это, что-то мурлыча себе под нос и не глядя на Алису, которая по-прежнему стояла под душем, задернув штору. Закончив водные процедуры, он спросил:
- Тебе что-нибудь нужно? Нет? Давай закругляйся, - и вышел.
Алиса и не догадывалась, каких титанических усилий стоило Сташевскому это спокойствие и деланное равнодушие. И о бессонной ночи она тоже, разумеется, не подозревала.
Высушив волосы, вышла из ванной. Лева, сидя в кресле, смотрел последние известия. Судя по всему, происходило нечто плохое. Толпы беснующихся людей, рыдающие женщины, какие-то дымящиеся развалины.
- Что происходит? Что это? – Алиса с недоумением уставилась на экран.
- Обзор злодеяний, совершенных мутантами за последние пять или три года, - сквозь зубы процедил Лева. – Похоже, что-то еще случилось. Вот эта толпа требует зачистки территории от носителей вируса Z.
- Как это – зачистки? – не поняла Алиса.
- Не знаю. Якобы есть подозрения на подготовку заражения станции аэробусов.
- Очередной бред, - пожала плечами Алиса. – Мы два дня назад были в двух шагах от Зеленограда, все спокойно. Выключи, не хочу эту чушь слышать.
Лева послушно щелкнул пультом. Повернулся к подруге:
- Ну, что будем делать сегодня? Пляж? День обещает быть жарким.
- Лева, поехали домой… то есть, на станцию. Что-то нет настроения развлекаться. Ночью… это был кошмар, и я…
- Фокси, - он подошел к девушке, взял ее за плечи. Алиса сразу напряглась. – Я и мысли не допускаю, что просто тебе неприятен. Мы слишком долго вместе. Но есть психологическая проблема. Мы ее решим. Вот закончится практика, съездим к одному хорошему мужику и отличному специалисту. Он мне когда-то здорово помог. Собственно, я и в психологи подался из-за него. Уверен, он поможет. А пока просто будем вместе, как и раньше. Договорились?
- Боже, ты такой… - Алиса положила Левке голову на грудь. – Я без тебя просто умру.
- Даже и не мечтай: «без меня». Никому не отдам. Через полчаса откроется ресторан, пойдем на завтрак, а там видно будет.

На пятую станцию они вернулись после полудня. В поселке царила обычная атмосфера выходного дня. На спортплощадке стучал мяч, в бассейне визжали дети завхоза Сан Ваныча. Вообще-то те сотрудники, у которых были дети, жили в Белом ключе, но завхоз иногда проводил выходные с семьей в поселке: тут и спортзал, и бассейн, и питание отличное.
Лева провел Алису до ее домика.
- Может, все-таки останешься? – спросила девушка.
(Еще одной такой ночи я просто не выдержу, - подумал Сташевский)
Вслух сказал:
- Нет, у меня завтра отчет перед профом, а конь практически, еще не валялся. Так что я поехал догонять… коня.
Алиса постаралась спрятать вздох облегчения. Она тоже подумала, что еще одной ночи не выдержит, сойдет с ума.
- Доедешь, позвони, - попросила друга.
- Непременно, - Сташевский поцеловал ее в губы, но не слишком страстно.

Машу Алиса нашла у бассейна. Молодая женщина лежала в шезлонге, листала яркий журнал.
- О, вы уже вернулись? – удивилась она. – А Герберт говорил, что вы завтра приедете. Где твой рыцарь?
- Уехал.
Алиса подтащила шезлонг, улеглась рядом с Машей. Подруга покосилась на нее:
- Ты будешь в футболке загорать? Или сгорела? – Мария присмотрелась к Алисе. – Что-то случилось?
- Все нормально. А где директор?
- В командировке.
- В выходной? И далеко?
- Понятия не имею. Берт иногда уезжает, и не докладывает, куда. Алиса, на тебе лица нет. Что произошло?
- Маш… мне не с кем поговорить. Только с тобой… Деду про такое не скажешь… Как ты думаешь, я нормальная?
- В смысле? – не поняла Мария. – По-моему, вполне нормальная. Немного… как бы это сказать… слишком ребенок для твоих лет. Какие-то вещи для тебя остались недоступными. Но вообще-то нормальная.
- Понимаешь, у нас с Левой… ничего не было. Ну вообще ничего. И раньше не было. Но раньше он… ну, не настаивал… Маша, это же ненормально! Мы с ним, как брат и сестра, вот уже столько времени. А когда он попытался…. Ты понимаешь… со мной истерика случилась. Вот я и думаю: может, я больная какая-то психическая?
- Глупости. А что Сташевский?
- Сказал, отвезет меня к какому-то специалисту. Думает, это последствия травмы в детстве, которую память заблокировала. Идиотизм. Сапожник без сапог. Психолога, пусть будущего, но все равно – надо везти к психологу. Или психиатру. Мне стыдно перед Левкой. Мне с ним хорошо, мы спали в одной постели, но ничего не было. Так я бы с отцом бы спала, он мне сказки бы рассказывал. Но не трахал. Извини за грубость. Тошно мне. Повеситься хочется.
Мария внимательно слушала Алису. Покачала головой:
- Может, и травма. Может, твоя психика не справилась с таким количеством потерь в детстве. Сначала мать, потом отец, брат. Ведь с братом ты тоже рассталась. Разрушение привычного уклада жизни. Да и Берт, я так понимаю, тебя своими заботами не напрягал. А почему ты выбрала такую профессию?
- Ну… мне казалось, что смогу делать людей счастливыми. Помогать им не грустить, не страдать от одиночества.
- Вот видишь. Ты сама ответила на свой вопрос. И никакого особого специалиста не требуется. Слишком много потерь. Встреча со Сташевским на пороге взрослой жизни компенсировала пустоту в твоей жизни. И ты его приняла не как мужчину, а как брата и отца в одном человеке. Потому и не можешь с ним жить как с мужчиной… А специалист тебе требуется, чтобы сместить акценты. Проще сказать: чтобы ты увидела в Леве мужчину. Свою половинку…
Маша вдруг замолчала, пораженная неожиданной мыслью. Но Алиса не заметила ее замешательства.
- Ты такая умная, Машуня… Можно я тебя поцелую? Ты даже не представляешь, как мне полегчало!
- Ну поцелуй…
Алиса крепко обняла молодую женщину, прижалась к ней.
- Задушишь, - засмеялась Мария. – Бедный ребенок…
Но мелькнувшая мысль не давала Маше покоя. Наконец, она решилась спросить:
- Алиса… извини за этот вопрос. А с Ноэлем у тебя что-нибудь было?
Девушка отшатнулась, лицо ее залила краска.
- Нет. Ты что? Он же… у него вирус… И вообще… как ты могла такое подумать?
- Ну от вируса не так сложно предохраниться. И Ноэль знает, как. Он обязан защитить от себя и своего вируса любого человека, с которым входит в контакт. Он к тебе прикасался?
- Что ты имеешь в виду? Мы же танцевали на вечеринке у Тео. Вальс без прикосновения не танцуют.
- И что ты чувствовала во время танца?
- Маша, я не понимаю этого допроса! – Алиса резко встала. – У меня с ним ничего нет и быть не может! У нас этот… антагонизм. И насколько я знаю, господин советник не свободен. Мне дед сказал. Так что этот тип мне не интересен. И характер у него отвратительный.
Маша смотрела на Алису снизу вверх с грустной улыбкой:
- Аля, не позволяй ему дотрагиваться до себя. И не из-за вируса. Не позволяй ему войти в свое сознание. Не отпустит.
- Глупости! Я вообще с ним общаться не собираюсь! Клуб «Феникс» пока прикрыли, курсовую я почти написала. Если мне понадобиться с кем-то поговорить, ради курсовой, то мне Гайдош поможет. Еще пару недель – и практика закончена.

Алиса топала к своему домику, прокручивая в голове Машины слова. Что она имела в виду? Что Сатор узнает какие-то тайны из ее простой обычной жизни? Околдует ее? Ну так он уже пытался, и ничего не получилось. Она благополучно от него ускользнула. Впрочем, совет Маши надо запомнить. Она знает этих лесных жителей лучше Алисы.

16.
***
Часы на стене показывали половину пятого. Небо на востоке заливал розовый свет. Мария сидела у окна, не сводя взгляда с дорожки, ведущей к домику, одновременно одним глазом поглядывая на дисплей своего мобильного телефона: не пропустить бы звонок от Герберта. Ну почему их так долго нет? Берт просил не звонить ему – все равно не ответит, и терпеливо ждать. Что это за командировка, в которую они с Тео отправились на выходные, Маша не уточняла. Берт ни за что не скажет, если ей знать не положено. Но он обещал вернуться в воскресенье к вечеру, а уже утро понедельника, и от них ни слуху, ни духу. Нехорошее предчувствие грызло Марию. Она даже попыталась молиться, но оставила эту затею: молитв она не знает, в высшие силы не верит. А просить спасения и защиты невесть у кого – смешно для научного работника.
Телефон негромко тренькнул, Маша схватила аппарат, включила режим «обзор». Герберт улыбнулся женщине:
- Не спишь? Ну встречай. Учти, мы голодны как стая волков. Через десять минут будем дома. Что ты такая расстроенная?
- А ты как думал? Где вас носит?
- Все нормалек, Маша, - Тео оттолкнул Герберта, вставил свою физиономию в объектив. – Разогревай оладушки. Надеюсь, джем клубничный? И мед не забудь. Лучше липовый.
«Откуда он знает, что у меня оладушки для них припасены? – подумала Маша.- И зачем ему мед? Его только Ноэль и ест. Неужели…»
Она не ошиблась. Минут через двадцать трое мужчин ввалились в дом. У Тео была перевязана левая рука, а у Ноэля на лбу красовалась довольно глубокая царапина с запекшейся кровью. Берт был невредим, и Маша невольно вздохнула с облегчением.
- Значит, вы были в командировке? Втроем?
- Нет, нас было больше, - Герберт поцеловал ее в висок. – Это была очень нужная и полезная поездка. Треннинг, так сказать.
- Ага, - радостно подтвердил Ноэль. – Подготовка к соревнованиям по спортивному ориентированию.
- И ты зацепил головой сучок от сосны? – съехидничала Мария.
- Нет, от березы, - Сатор сиял. Интересно, чему он так радуется?
А Ноэль уже набирал номер на массивном браслете. Коснулся клипсы в ухе.
- Имре? Как добрались? Угу. Отлично. Я буду у Берта. Мне надо отдохнуть, иначе упаду. Это не преувеличение. Дай мне пару часов. Если что – на связи. Э-э-э… если Лара будет меня искать… Правильно. Ты настоящий друг.
- Какая у тебя крутая штуковина, - протянула Маша.
- Да, это коммуникатор последней модели. Отличная штука. Только самые необходимые функции связи. В мобильном слишком много всякого мусора: музыка, игры, калькуляторы… Это все не нужно, а нужна просто хорошая ком-му-ни-ка-ция, - акцентировал Ноэль слово по слогам.
Маша принесла аптечку.
- Иди сюда, промою рану, связист.
- Да все уже затянулось.
- Иди, кому говорю. Ты нам еще пригодишься, а вдруг заражение?
- Перчатки надень, - тихо сказал Ноэль. – Это кровь. Моя. Ты нам тоже пригодишься. А знаешь, давай я лучше сам.
Он взял у нее аптечку, ушел в ванную. Через некоторое время вернулся, лоб его украшала нашлепка из пластыря. Ноэль поставил на стол тарелку, положил на нее тампоны из ваты, которыми промывал рану, взял спички, чиркнул, поджигая кучку на тарелке. Дождался, пока все сгорит дотла, спустил пепел в раковину, открыл воду. Долго смотрел на бегущую из крана струю. Пробормотал:
- Хотел бы я быть уверенным на сто процентов, что огонь убивает вирус… на сто процентов. А то может я сейчас запустил джинна в канализацию?
- Никого ты не запустил, - Ландас похлопал Сатора по плечу. – Иди за стол.

Мужики уплетали приготовленный Марией завтрак. Где их носило три дня, она не спрашивала. Захочет Герберт – сам скажет. А не захочет – спрашивать бесполезно.
- Как дела на станции? – поинтересовался Ландас.
- Да все как обычно. Отдыхали. Саныч все свое семейство привозил. И по-моему, его Раиса опять ждет прибавления. Трудятся без устали. Когда только успевает?
- Настоящий мужик на это дело всегда время найдет, - хохотнул Теодор.
- Молодежь после обеда вернулась, - продолжала Мария. – А ты говорил – они до понедельника в отпуске.
- Так собирались до понедельника, - пожал плечами Герберт. – Что, не понравилось на озерах? Или поссорились?
- Нет, кажется. Я Алису видела, настроение хорошее. Правда, вопросы странные задавала.
- Какие вопросы? – не понял Ландас.
Маша покосилась на Ноэля. Тот перестал есть, сидел неподвижно, уставясь в тарелку.
- Да неважно, - Мария предпочла в тему не углубляться. – Так, бабские секреты.
Но у Ландаса было свое на уме. Надо, чтобы Сатор понял - у Алисы серьезные отношения, и он – третий – лишний. Поэтому Герберт, подмигнув Маше, бросил:
- Может, она, того… пора свадьбу играть? – Берт намекнул на возможную беременность внучки. – Лева не выглядел счастливым будущим отцом?
- Вот значит, как… - процедил Ноэль.
- А что тебя удивляет? Я тебе давно говорил – у Алисы настоящие отношения с…
Ландас не закончил фразу. Ноэль поднял взгляд. Берт охнул. За многие годы работы с телепатами такое он видел всего пару раз. И оба раза финал был трагичным. Глаза Сатора стали угольно-черными, так расширились его зрачки. Нож и вилка, которые он держал в судорожно сжатых кулаках вдруг приобрели розоватый оттенок. Они раскалялись. «Будет беда», - мелькнуло в голове у Ландаса. Недолго думая, Старик схватил со стола кувшин с водой и плеснул Ноэлю в лицо. Вода, попавшая на нож, зашипела – тот уже раскалился докрасна.
Парень швырнул приборы на пол, вскочил и выбежал из коттеджа. Герберт, кляня на чем свет неизвестно кого, последовал за ним.
- Зачем старик это делает? – пробормотал Теодор, наклоняясь, чтобы поднять с пола упавшие приборы. Но чертыхнувшись, вынужден был брать их сложенной втрое тканевой салфеткой.
- Что – это? – не поняла Мария.
- Лезет в отношения Ноэля и Алисы. Они сами разберутся, кому с кем жить. И уж точно не дедушке диктовать взрослому мужику, ухаживать ему за взрослой девушкой или нет.
- Берта можно понять: он пытается защитить близкого человека, - возразила без особой уверенности в голосе Маша.
- От кого? От себя самой? Алиса должна сама решить, с кем ей быть. А она, по-моему, мечется между двумя парнями. А с двумя сразу никак не получится. Сатор этого не позволит. Ты же знаешь, что мутант может душу вывернуть, если его перемкнет. Тут, похоже, как раз такой случай.
- Аля мне призналась, что у нее не получается с Левой… интимная жизнь, - тихо сказала Мария. – Только не говори Ландасу. И вообще никому.
Теодор вздохнул:
- Вот тебе и ответ на вопрос…

Ландас нашел Ноэля на берегу. Сатор сидел на скамейке, с его одежды стекала вода.
Герберт сел рядом:
- Купался? Прямо так?
- Не было времени раздеваться, - пробурчал Ноэль. – Мне надо было сбить импульс и восстановить самоконтроль. – Он помолчал, произнес искренне: - Спасибо, крестный. Вы правильно отреагировали. Быстро. Скверно это. Такая моя реакция. Потеря контроля. Я устал. Удар за ударом. Нападения. Убийства. Арест ребят. Вся эта истерия вокруг Зеленограда. Я вам не говорил, но ДКЗТ настаивает на отстранении меня от работы. Совет их послал известным маршрутом, но надолго ли? А если меня выведут из состава совета, они загребут меня в изолятор. Орест предложил сделать вид, что я в отпуске, и отсидеться. Но это значит – пойти у ДКЗТ на поводу. Такой вариант не подходит. Понимаете, Берт, большая часть тех людей, которые согласились приютить наших детей и инвалидов на неопределенное время, сделали это только потому, что я лично их попросил. Причем не по телефону, а глядя в глаза. Как я могу в такой ситуации где-то прятаться? И среди всего этого бедлама… на меня свалилась… - он умолк. Произнести слово «любовь» или «страсть» язык не поворачивался. Это звучало бы фальшиво, как в сцене из плохой мелодрамы. Но Герберт понял.
- Я попрошу директорат поддержать мое ходатайство об отправке отсюда оставшихся практикантов. Не время сейчас.
- Попросите. Пусть уезжают. Но это не поможет. Мне уже не поможет.
- Да ладно… С глаз долой, говорит народная мудрость…
- Угу. Только народ раньше не имел дела с телепатами. Ладно, я поехал к себе. Катер одолжите?
- Тео тебя отвезет, - кивнул Ландас. И воскликнул встревожено: – Что с тобой?
Ноэль, попытавшийся встать, вдруг побледнел, покачнулся, и почти упал обратно на скамейку.
- Блин. Голова кружится. Я же не сплю третьи сутки. Или… не помню, сколько…
- Дай пульс, - потребовал Берт, взял парня за запястье. – У тебя сердце сейчас выскочит. Мне только инфаркта тут не хватало. Знаешь что, крестник? Мы сейчас пойдем ко мне в коттедж, все равно я там не живу, фактически. Тебе наш док сделает пару хороших укольчиков, и ты там поспишь. Свой коммуникатор переведешь на Машуню, она твои звонки фильтровать будет.
Ноэль отрицательно покачал головой.
- Не спорь. Ты нам всем нужен живой и хотя бы относительно здоровый.
- Ладно. Но никаких доков. Чем меньше людей знает, где я, тем лучше. Просто укол кардионорма, этого достаточно. И коммуникатор я переводить не буду, мало ли кто мне звонить станет, незачем Маше быть в курсе моих дел. В целях ее безопасности, поверьте. В остальном план выглядит привлекательно, - он улыбнулся немного вымученно.

Левка, привезя Алису «домой» на пятую станцию, оставаться не захотел, сославшись на необходимость писать курсовую, но добравшись до своей станции, сразу же вышел на связь и они до глубокой ночи болтали о всякой чепухе и о вещах серьезных, и даже о поездке и об их отношениях и будущем.
«Почему же у нас все так плохо получилось в поездке?» - с горечью подумала Алиса, укладываясь спать.
И снова, как это было уже не раз, в низу живота образовался горячий клубок, сердце забилось сильнее, в голове закрутились эротические фантазии. И связаны они были отнюдь не со Сташевским.
«Безобразие! - обругала себя Алиса. – У тебя классный парень, он так тебя любит и хочет, а ты о чем, вернее, о ком думаешь? Да ты этому типу из Зеленограда на фиг не нужна!»
«Нужна, нужна… Он просил тебя жить с ним… - нашептывал демон. – Вспомни, как он прикасался к тебе, как это было приятно, как хотела, чтобы это не прекращалось… Там, на берегу, и в твоей комнате…»
Она ворочалась с боку на бок. А потом провалилась в темную яму. Как и многие предыдущие ночи, она была наполнена эротическими сновидениями. В главной роли – конечно же, зеленоглазый бес, а ниразу не Левка.
Но сладкие грезы сменил вдруг совсем другой сон.
Высокая скала над морем. На вершине площадка. На самом краю ее стоят Ноэль и Лева, друг против друга. Алиса видит их так, будто находится где-то далеко внизу, прячется. И вместе с ней прячется еще кто-то, она не знает, кто, но чувствует присутствие. Те двое на вершине о чем-то спорят. Лева наступает, Ноэль отходит к краю все больше, он слегка хромает, будто он ранен и вдруг делает широкий шаг и бросается со скалы вниз. Алиса хочет закричать, но зажимает себе рот, она знает, что кричать нельзя, тогда тот, второй, ее найдет, и жертва Ноэля будет напрасной. А второй оборачивается, и девушка видит, что это не Лева, а кто-то, кого она знает, и этого человека она боится сильнее смерти…
Алиса проснулась вся в холодном поту. Лицо было мокрым от слез. Сердце бешено колотилось от ужаса. Она попыталась вспомнить лицо «чужого», потому что была уверена – она его знает, но не смогла. Непонятно, а от этого еще более тревожно.
Девушка посмотрела на часы: восемь. Надо устроить пробежку, и окунуться, тогда может быть и жуткий сон улетучится. Надела шорты и тонкую маечку на бретельках – для жаркого летнего дня в самый раз. Кроссовки, плеер в карман, наушник в ухо – все, экипировка закончена, можно бежать. Она выбрала самый длинный маршрут – по окраине поселка, потом по берегу. Дед, конечно, надает по шее, если она выйдет за территорию, но ей же не привыкать получать от директора нагоняй. Впрочем, можно спросить разрешения – мелькнула мысль. Алиса как раз пробегала мимо коттеджа директора, стоящего слегка на отшибе от остального жилого комплекса.
- Герберт Янович, - постучала она в дверь коттеджа, совершенно забыв, что последнее время директор чаще ночевал у Маши, чем у себя. Разумеется, ей никто не ответил, потому что Герберт уже, во-первых, был в офисе, а во-вторых, и в самом деле дома не ночевал. Зато у него в спальне мирно храпел его крестник.
Алиса потянула ручку двери, и та открылась. Видимо, набирая код, Ноэль ошибся, и код не сработал… А, может, он намеренно не заперся… Или это были проделки дьявола, который, как известно, покровительствует мутантам и влюбленным.
- Дед, ты дома? – Алиса несмело вошла в прихожую. Дверь за ее спиной щелкнула, на этот раз закрываясь.
Девушка заглянула в кухню, в гостиную – никого. В эту минуту из спальни донесся шум. Алиса осторожно заглянула в спальню, и обомлела. Она ожидала чего угодно, но только не того, что на широкой кровати деда дрыхнет человек, который сопровождал ее во сне всю прошлую ночь. На цыпочках девушка приблизилась. Ноэль лежал на животе, мирно посапывая, сползшее одеяло открывало обнаженный мускулистый торс до пояса. На левом предплечье красовалась татуировка: Георгий-победоносец поражает копьем дракона. Алиса ее еще ни разу не видела: обычно советник носил одежду, скрывающую его руки, как минимум, до локтя. На лбу у мужчины был налеплен широкий пластырь. Любопытство пересилило осторожность, и девушка присела на корточки у кровати, рассматривая лицо спящего, затем наклонилась к татуировке. Она так увлеклась, что не заметила, как ресницы мужчины слегка дрогнули: Ноэль проснулся. Ноги у Алисы затекли, и она хотела встать, но в это мгновение Сатор открыл глаза. Ойкнув. Алиса отшатнулась, но сильная мужская рука обхватила ее за талию. Ноэль перебросил девушку через себя, и вот она уже лежит на спине, зажатая между ним и стенкой.
- Любопытство кошку погубило, слышала? – прошептал он.
- Пусти.
- Фигушки. Будешь наказана.
- Сейчас придет Герберт, и ты…
- Не придет, - ухмыльнулся Ноэль. – Мы договорились, что я тут отдыхаю до двенадцати. И меня никто не беспокоит. Телефон и коммуникатор отключены.
- Я закричу.
- Хаха. Что именно будешь кричать? Спасите, я залезла к Ноэлю в постель, но передумала? Ты знаешь, какая у меня репутация? – Он медленно провел пальцем по ее плечу, спуская бретельку маечки. От его прикосновения толпа горячих мурашек пробежала у Алисы по шее и руке, следуя за его движением.
- Я к тебе не лезла. Ты меня сам втащил.
- А как ты тут оказалась? Я дверь запер.
- Нет, было открыто. Я к деду пришла.
- Он у Маши ночует, забыла?
- Забыла, - кивнула Алиса, поерзала, поправляя бретельку. – Я не предполагала, что тут ночуешь ТЫ. Что у тебя на лбу?
- Пуля зацепила. Но я успел отклониться.
- Ха… тоже мне, супермен. Набиваешь себе цену?
- Нисколько. Если бы я стоял иначе, дальше мир существовал бы без меня. Не веришь – спросишь у Теодора.
- Даже если это и правда, в чем я сомневаюсь, где это вас носило, что там пули летали? Так вот, настоящий герой не стал бы об этом говорить. А ты решил поразить мое воображение, скромный наш.
- А кто тебе сказал, что я скромный? Вот это мне не нравится, - пробормотал Ноэль и, на этот раз двумя пальцами, резко стянул бретельки у нее с плеч, спустив их до самых локтей. Соски на обнаженных грудях Алисы мгновенно напряглись. – А вот так нравится, - плотоядно ухмыльнулся Сатор, наклонившись, лизнул один сосок, потом другой. Девушка дернулась, пытаясь высвободиться, но он держал ее локти мертвой хваткой.
Алиса брыкнула его ногой, тогда Ноэль переместился так, что девушка оказалась под ним, и уже не могла двигаться.
- Пусти, ты тяжелый, задушишь.
- Привыкай, - выдохнул он, наклоняясь к ее лицу, но не поцеловал, а лишь скользнул губами по губам девушки, потом проследовал по шее и плечу. – Какая ты гладенькая и пахнешь так вкусно. Привыкай ко мне, все равно я тебя утащу в свою пещеру мутанта.
Он слегка укусил ее за плечо, и Алиса вдруг вся обмякла, покоряясь нахлынувшему безумию. Ноэль отпустил ее руки, приподнялся на локтях, глядя ей в глаза. Голова девушки закружилась, и закружилась вместе с ней вся вселенная. Алисе показалось, что она проваливается в зеленую бездну его глаз. Горячее желание поднимается из глубин ее тела, и если она не удовлетворит его сейчас, немедленно, то просто умрет. Мира больше не существует, а существует лишь этот мужчина и омут его зеленых глаз… Она потрясла ногами, сбрасывая кроссовки, в которых он затащил ее на постель, обхватила его бедра ногами, а руками – его за шею, в диком желании слиться с ним в одно существо. Но Ноэль неожиданно вырвался из ее объятий, и сел на постели, обхватив себя ладонями за голову. Он тяжело дышал.
- Алиса, не надо.
- Почему? Ты же сам хотел… и я тоже хочу тебя. Просто очень…
- Эта встреча неожиданность, я не готов. Не смогу тебя защитить.
- Не надо меня защищать! – воскликнула девушка.
- Черт! Ты что, не понимаешь? У меня нет презерватива, я не хочу тебя заразить!
- Да плевать! Я пойду с тобой в твой Зеленоград, к черту в задницу, в пекло! Вот ты сейчас прикоснулся ко мне, и я поняла четко, что в мире для меня не существует других мужиков. Мне никто не нужен. Никто! И жизни без тебя мне не надо! Или ты передумал?
- Нет, не передумал. Мне сейчас очень трудно держать себя в руках. Тем более, что ты появилась… как дар небес. Именно сегодня. Я думал, что уже потерял тебя. Берт говорил, что вы со Сташевским собираетесь пожениться. Я чуть не умер.
- С чего он взял? Не собираюсь я с Левкой жениться.
- Вы же ездили на озера. Не кино же вы там смотрели, в самом деле.
- А… Дед разболтал. Ревнуешь? – она кокетливо наклонила голову. Ноэль глянул мельком, Алиса невольно сжалась: выражение его лица не сулило ничего хорошего.
- Его счастье, что в тот момент он был далеко, - прошипел Сатор.
- Дед?
- Твой носатый ухажер… жених.
- Да не жених он мне!
- Детка, не вешай мне лапшу на уши.
Алиса подползла к Ноэлю, забралась к нему на колени, сжала его лицо ладонями.
- Какой же ты иногда дурак дураком. Ноэль, ты же меня собой отравил, возьми меня, прямо сейчас… Это судьба привела меня сюда к тебе…
Она стала покрывать его лицо поцелуями, и Сатор сдался. Они целовались долго и жарко, и Ноэль явно забыл о том, что ему не дозволено так терзать ее язык, так глубоко проникать своим языком в ее рот… В какой-то момент мужчина слишком увлекся, Алиса ойкнула – ей стало больно. Это подействовало, как отрезвляющий душ. Он оотолкнул ее почти грубо, прошипев:
- Нет!
Ноэль поднялся и быстро ушел в ванную. Вернулся минут через пятнадцать, волосы его были влажными, он кутался в полотенце. Сел в кресло.
- Что ты сделал? – прошептала Алиса. – Почему… так? Не захотел меня? – она чуть не плакала от унижения.
- Я же сказал: не хочу тебя заразить, - он говорил спокойно, даже сухо. Будто не этот человек только что задыхался от желания… - Послушай, Алиса. Вот это, - он коснулся лба, - знак неприятностей. Я не красуюсь. Месяц назад я бы, не задумываясь, утащил тебя в Зеленоград. Но сегодня ситуация изменилась. Там стало небезопасно. Ты же смотришь новости?
- При чем тут новости? – слезы уже готовы были пролиться на щеки. Дура, повесилась ему на шею, как шлюха, рассыпалась в признаниях, а он поигрался, и теперь сидит, рассуждает о последних новостях… - Думаю, все проще. Мне Герберт сказал: у тебя там баба есть. Ты здоровый кобель, на два фронта крутить. Или, может больше? Какая же я идиотка! Я к нему с признаниями, навсегда вместе, до самой смерти… Плевать на вирус, на жизнь взаперти… а он мне про новости! Политик чертов! Не подходи ко мне больше, слышишь?
Она вылезла из постели, собрала одежду, торопливо оделась. Сатор, сжав зубы, сидел неподвижно. Лучше пусть так. Пусть обижается, чем подвергается опасности.
Вчера, когда они уже возвращались домой, за пару километров от Зеленограда из боковой дороги выехали какие-то отморозки на двух мотоциклах, будто дожидались их там. И открыли пальбу. Если бы Ноэль машинально не отклонился… Теодор газанул, им удалось уйти. Пришлось ехать на станцию. Что это было, Сатор не понял. Случайность – бандюки резвились, или все-таки засада. Сегодня будет разбираться.
Хлопнула дверь Алиса ушла. Сатор вздохнул. Она не простит. Чувствует себя униженной. Когда-нибудь он все пояснит. И они еще будут счастливы. Он выбрал ее для себя давным-давно, когда она была еще маленькой девочкой, долгие годы искал. И теперь, когда нашел, не отдаст никому.

- Ты не спишь? – удивился Герберт, входя в комнату. – И почему у тебя открыто?
- Так получилось. Наверное, плохо захлопнул дверь, - пробормотал Ноэль, не глядя на Ландаса.
Герберт протянул ему большой пакет:
- Твоя одежда. Маша выстирала и высушила, пока ты отдыхал. Одевайся. Тео уже ждет. Надо возвращаться в Зеленоград.
- Что-то случилось?
- Случилось. Гайдош звонил, сказал – ты нужен очень срочно.
- Не сказал, зачем? – Ноэль уже одевался.
- Хм. Пытался не сказать. Но пришлось хотя бы намекнуть.
- И?
- Зафиксирован вызов «скорой» на странные симптомы. Имре сказал: три четверки. Это что значит?
Ноэль поднял взгляд на Герберта, зрачки расширились:
- Он намекнул на…?
Ландас кивнул.
- Паскудно.
Сатор включил коммуникатор и тот сразу же загудел.
- Сатор. Слушаю. Код? Блин. Я скоро буду. Пришли кого-то на стоянку минилетов с машиной. Или лучше сам – без лишних ушей поговорим. Держи меня в курсе.
Ландас не сводил с него глаз. Ноэль слегка побледнел, закусил губу. Все говорило о том, что проблема, действительно, нешуточная. Обычно Сатор хорошо прятал эмоции, если это касалось работы.
Они быстро направились в сторону стоянки. Когда поравнялись с администрацией, на крыльцо вышла Алиса. Заметив Ноэля, вздрогнула и решительно двинулась к мужчинам.
- Господин директор, я хочу немедленно уехать! – звонким от волнения голосом сказала девушка.
- Потом, Алиса. Я сейчас занят, - прервал ее профессор.
- Занят? Ой, господин советник! Я вас не заметила! Как самочувствие? Как настроение?
Сатор невольно остановился, зыркнул исподлобья:
- Хреново.
- А у меня отлично! И самочувствие и настроение! Особенно после выходных с Левкой на озерах! А где ваши очки? Вы мутант, вам положено…
- Потерял.
- Когда драпали от несуществующих террористов? – полюбопытствовала Алиса ехидно.
Это стало последней каплей.
- Практикантка Ткачева! Идите в администрацию и займитесь чем-то полезным! – зарычал директор.
Ноэль слегка тронул его за локоть: «оставьте». Протянул руку:
- Спасибо, Герберт Янович, за помощь. Я постараюсь сообщить что-то, как только узнаю.
- Надеюсь, все окажется ложной тревогой, - сказал Берт, пожимая открытую ладонь телепата.
- Я тоже.
Ноэль быстро пошел дальше. Ландас повернулся к Алисе:
- Это что за выбрыки? Тебе кто дал право оскорблять его?
- А что я такого сказала? Он сам знает, что он мутант. Это констатация факта. Биологическое понятие.
- Знаешь, что? Собирай-ка ты вещи. Завтра отправлю тебя обратно в университет. Хватит. Напрактиковалась. Я тут директор, и имею право выбросить за территорию станции любого постороннего. А тебя я объявляю посторонней! Не поедешь – вызову патруль ДКЗТ.
Девушка прикусила губу. Стояла, склонив голову, рисовала носком кроссовка на песке.
- Извините, Герберт Янович. Я позвоню советнику и извинюсь. Прямо сейчас.
Она вытащила из кармана телефон, набрала номер. Голос Ноэля отозвался у нее в клипсе. Это было странное ощущение, хотя Алиса пользовалась системой «один голос» регулярно. Но сейчас ей показалось, что Ноэль, буквально, составляет с ней единое целое. Сердце невольно зачастило.
- Слушаю.
- Ноэль, извините, что назвала вас тем нехорошим словом, - она смотрела на Ландаса.
Дед покачал головой:
- Детский сад.
Чтобы дать деду услышать, что Ноэль ее извиняет, в чем девушка была уверена, она перевела телефон в режим «свободные руки», и Ландас услышал, что Ноэль ответил:
- Ты моя пара, Алиса, я обязательно вернусь за тобой и заберу к себе. Но сначала разберусь с кое-какими проблемами. Это работа, не личное. Забудь про моих баб, их нет, и никогда не было.
Алиса стояла, открыв рот, а Герберт в сердцах сплюнул.

***
Гайдош ожидал шефа на стоянке минилетов, он стоял, прислонясь к автомобилю, и внешне казался совершенно спокойным. Если бы Ноэль не знал друга как облупленного, то подумал бы, что причин для столь срочного вызова не было никаких. Но чернявого венгра вообще трудно было спровоцировать на проявление эмоций, более того, чем спокойнее выглядел Имре в критической ситуации, тем больше имелось оснований подозревать наличие проблем. Поэтому спокойствие заместителя очень сильно не понравилось Сатору.
- Пока, Тео. Спасибо за помощь, - Ноэль пожал руку Либельману.
- Ты помнишь: мы всегда с вами. И с тобой, и с Зеленоградом.
- Помню.

Минилет Либельмана исчез в небе, Сатор направился к Имре Гайдошу.
- Садись, - кивнул Гайдош на авто. – Я поведу.
- Ты похож на человека, которому не пришлось много спать.
- Угадал. Но я не могу сказать, что ты выглядишь посвежевшим. Что у тебя на лбу?
- Хотел бы я знать, что это…
- Не понял? – Бровь Имре поднялась в удивлении.
- Не поверишь, но это след от пули.
- Не понял еще больше.
- Я тоже не понимаю. Половина четвертого утра. Тишина. Мы едем на бусике Берта. Вдруг из боковой грунтовки вылетает мотоцикл, за ним второй. Открывают пальбу.
- В вас? – Имре даже руль отпустил от изумления.
- Знаешь, я не успел въехать. Похоже, один догонял другой. Скорее всего, разборки криминала. Промчались мимо нас и свернули обратно в лес. Но меня зацепило. Сиди я менее расслаблено – у Зеленограда был бы новый шеф ОСО. Держи баранку крепче.
- Бред, - покачал головой Гайдош. – Номер успели срисовать?
- Конечно. На одном из них. Пробьем. Интересно, что за вооруженные ребята носятся в непосредственной близости от кордона. Итак? ПОчему код 444? У нас действительно вспышка активности?
- М-м-м ведется обследование.
- Давай подробнее с самого начала.

- В половине четвертого на «скорую» поступил вызов с хутора Медяники. Это второй северный сектор. Четыре подворья, девятнадцать человек жителей, возраст от двух месяцев до шестидесяти лет. Симптомы неоднозначные, но врачи санконтроль с собой не взяли. Не увидели необходимости. «Скорая» приехала через сорок минут.
- Почему так долго?
- Во-первых, это черт знает где. Во-вторых, у нас всего четыре наземные машины, все были на вызовах. Аэрочелнок тоже находился на вызове в противоположном конце района: преждевременные роды. Но за это время симптомы приняли более тревожащий характер, и врач принял решение вызвать санконтроль и сообщить в отдел. Дежурный, естественно, сразу позвонил мне… после того как не смог дозвониться до тебя. Поставили карантинный заслон, взяли анализы. Двух пациентов госпитализировали в изоляторе.
- Ты их видел?
- Конечно. Вероятность положительного результата процентов шестьдесят.
- Ого! – Ноэль даже выпрямился.
- Вот именно: ого. Орест велел найти тебя хоть на дне моря или в постели королевы Великобритании. Все ждут.
- Все? То есть, Командор собрал Совет? – это еще больше не понравилось Сатору. – Говори главное. Останови машину. А то мы приедем раньше, чем я все узнаю. Слушаю. Какой еще shit?
- Сплошной шит, друг мой и начальник. Парнишка, к которому вызвали «скорую» - не из наших. И ему шестнадцать лет.
- Как – не из наших?
- Гость.
- Кто разрешил? Блин. Чей гость? Кто дал ему пропуск? Кто пустил ребенка в Зону?
- Шестнадцать – это уже не ребенок. Нет у него пропуска. В общем, ситуация выглядит так: у одной из теток есть кума вне Зоны, а у той – подруга черт знает, откуда. И вот эта подруга упросила подругу, а та куму принять на пару дней двух любопытных мальчишек, которым очень хотелось познакомиться с живыми мутантами, посмотреть на телепатию в действии. Причем мальчишки той подруге, кажется, даже не родственники.
Ноэль затряс головой:
- Что за бразильский сериал… Как они попали за периметр? Таким пропуск никто никогда не даст. Только я лично в полном бреду. Ты бреда за мной не замечал? Нет? Я так и думал. Погоди! А где второй мальчик? Он здоров?
Гайдош молча смотрел на дорогу.
- Имре?
- Второй мальчик вчера утром покинул территорию Зеленограда. Когда у его друга поднялась температура, тетка-хозяйка поспешила парня спровадить. Типа от греха подальше.
Сатор выругался грязно и витиевато, самыми внятными словами в этой тираде были:
- Повешу эту суку на дверях администрации.
- Второй госпитализированный пациент – эта самая тетка. Причем ее состояние хуже, чем у мальчика, - голос Имре звучал глухо.
- Поехали, - буркнул Ноэль. – Пипец…

Совет Зеленограда в полном составе – члены совета плюс их первые заместители - собрался в конференц-рум. Ноэль обвел взглядом коллег. Видно, что они уже успели обсудить ситуацию. Многие не просто обеспокоены – напуганы. Если активизация Z-вируса подтвердится, последствия трудно даже предположить.
Последняя вспышка активности в младшей группе интерната унесла жизни около двадцати детей. Причем причины такого целенаправленного удара так и остались невыясненными. Ноэль был убежден, что то была не вспышка – элемент случайный и вызванный естественными причинами, а заражение. Спланированная акция. Но неоспоримых доказательств ее найти не удалось. Выводы следствия, проведенного ДКЗТ, вызывали больше вопросов, чем давали ответов, а следствие самого Зеленограда привело к двум техработникам интерната, которые тоже умерли во время вспышки. Круг замкнулся. Весь район год находился в жестком карантине.
Сатор сел на свое место по правую руку от Командора Зеленограда.
- Господин начальник ОСО, вы, конечно, в курсе новой проблемы? Ведь вы где-то отсутствовали, – сухо спросил Орест.
- В курсе, господин мэр, - кивнул Ноэль.
- Совет хотел бы услышать, что сделано для разрешения ситуации.
- Двое больных с неясным диагнозом госпитализированы в изоляторе. Хутор Медяники взят в карантин. Установлен режим тишины – во избежание распространения преждевременной информации и ненужных слухов. Жители хутора проходят обследование. Я не вижу необходимости в столь представительном и срочном совещании, - Ноэль говорил спокойно, хотя в душе медленно закипала злость. Ситуацию надо тщательно изучить, о чем докладывать? Как будто Орест, да и каждый в Зеленограде, не знает этого… Для достоверного установления диагноза Z-активности требуется тридцать шесть часов. Первый анализ дает только общую картину.
- Это правда, что один из пациентов не из общины Зеленограда? – спросил советник по вопросам землеустройства и строительства.
«Утечка, блин. У кого длинный язык?» - Ноэль быстро обменялся взглядом с Имре. Зам возьмет всех на мушку, чтобы выяснить, кто ляпнул лишнее.
- Эта информация уточняется, - сдержанно ответил Сатор. – Господа, я думаю, что силовой блок и медики должны выполнить свою работу, и доложить конкретные выводы. Вы позволите нам приступить? Вернее, продолжить?

Помещение совета медленно опустело. Советники, негромко переговариваясь, разошлись по своим рабочим местам. За столом остались только командор, его зам Рак, Рыков, Ноэль и Гайдош.
- Что намереваешься делать? – нарушил тишину Орест.
- Честно? – Ноэль повертел в руках планшет, положил на стол, провел над ним ладонью, сдвинул в сторону. – Не знаю.
- Как это – не знаешь?
- Я пошутил. Просто понимаю, что придется быть одновременно, минимум, в пяти местах. Клонировать себя я пока не умею. Кстати, мы договорились о пунктах приема стариков, детей и инвалидов на случай… ммм… форс-мажора. У меня мерзкое предчувствие – этими пунктами уже надо воспользоваться. Ну, или в ближайшие три дня придется. Значит, необходимо определить тех, кто будет отвечать за эвакуацию.
Командор недовольно поджал губы, потом спросил:
- Почему не сам? Это непростая задача.
- Непростая. Сам… по мере срочности подключусь. Я пока не знаю, где буду нужнее.
- У тебя есть конкретный план?
- У меня БЫЛ конкретный план. Но глупая тетка с ее кумой внесла в него коррективы. Или не такая уж она и глупая… Минутку, извините, командор.
Ноэль набрал код на браслете коммуникатора:
- Иво? Собери отряд. Сейчас, - Ноэль отключился, минуту помолчал, что-то прикидывая. – Я отправлю группу искать второго мальчика. Его надо изъять и привезти к нам.
- Рехнулся? Ты собираешься похитить ребенка?
Рыков поддержал командора:
- Ноэль, нас порвут за похищение. А вам обеспечат пожизненное заключение.
Сатор резко поднялся, тряхнул головой:
- Мы не можем ждать результаты обследования! Мы не можем ждать 36 часов с риском выпустить заразу в мир! Разве это не понятно? Командор! Мне нужен ваш мандат на любые действия! Это вопрос спасения уже не только Зеленограда!
- Нет, советник ОСО, - твердо ответил Орест. – Такого мандата не будет. Ваша горячность и поспешность может привести к непоправимым последствиям. Все шаги согласовывать с Советом. Это приказ. Через час жду от вас… совет будет ждать от вас анализ ситуации и план действий. А до решения совета вы не предпринимаете НИ-ЧЕ-ГО. Только изучаете и анализируете ситуацию. Все свободны.
Губы Ноэля превратились в тонкую линию. Он не поднимал взгляд, чтобы Командор не прочел в его глазах ярость и отчаяние. Повернулся и пошел к выходу. Также поднялись и потянулись за ним остальные силовики.
- Ноэль, - окликнул Орест. – Если ты посмеешь ослушаться, к тебе будут применены самые жесткие санкции Кодекса. Ты меня услышал?
- Да, командор, - кротко согласился Сатор едва слышно.
Когда за начальником ОСО закрылась дверь, Рыков сказал Оресту:
- Чихать он хотел на ваше предупреждение.
- Значит, будет наказан, - буркнул Орест. – Бардака я не допущу.

Ноэль миновал свой кабинет, прошел в конец коридора, где находился санузел. Открыл холодную воду и сунул голову под кран. Имре наблюдал. Через пару минут Сатор закрыл кран, оторвав длинный кусок бумажного полотенца, попытался промокнуть мокрые волосы, вытер лицо.
- Полегчало? – участливо спросил его Имре.
- Угу. Отец иногда проявляет уникальную тупость.
- Или дальновидность.
- Или трусость.
- Ты не прав, Ноэль. Отваги командору не занимать, но она не всегда нужна. А вот холодная голова – всегда. Он опасается, что твоей голове не хватит холодности.
- Напрасно. Пункт первый: ты изучаешь всех актантов дела, все, что сможешь за полчаса нарыть. Подключи Шульгина и Клавдию. Я еду в отряд.

«Крест» собрался в спортзале. В другие помещения здания, где находилась его штаб-квартира, весь отряд не помещался. Бойцы «Креста» не заседали, они тренировались, готовились к защите Зеленограда. Три отделения по двадцать человек, три командира, командир отряда, плюс двадцать три стажера. Добрую половину этих парней и девушек Ноэль отбирал сам, за восемь лет существования отряда. И до прихода в службу безопасности Зеленограда Сатора-младшего существовало подразделение для охраны периметра, но только Ноэль превратил его в слаженный механизм с железной дисциплиной, высоким профессионализмом и безграничной преданностью делу. И ему лично. Название отряда происходило от названия одного из методов работы. Группы или одиночные бойцы занимали позиции так, чтобы между ними прописывался крест из скорректированных импульсов. Очень эффективный метод, если необходимо кого-то нейтрализовать малыми силами.
Сейчас в зале находились почти все бойцы и стажеры, вызвана даже, по решению Иво Фроста, «полевого» командира, часть тех, кто был на дежурстве.
Ноэль смотрел на своих бойцов. Их мало, ох, как мало! Да, они владеют не только параментальными техниками, но и обычным оружием, но оружия-то и нет! Ну… если честно – почти нет. Еще одно из условий, на которые когда-то пошел Зеленоград. Их единственное средство защиты себя и друга – способности. Но их может оказаться недостаточно.
Но Ноэль не был бы самим собой, если бы в укромном месте у него не хранился небольшой, но современный и весьма эффективный арсенал вполне реальных автоматов и боекомплектов к ним. И не только автоматов.
- Я рад вас видеть, ребята, хотя повода радоваться у нас нет.
Он переводил взгляд с одного лица на другое и в ответ на его теплую улыбку улыбались парни и девушки в эластичной светло-коричневой униформе с темно-зеленой эмблемой на груди и на рукаве.
- Да, командир, вы не балуете нас своим присуствием последнее время, - сказал кто-то.
- Увы, - согласился Сатор.
- Командир, - это Зи Ти. – По городу ползут слухи относительно ситуации на хуторе Медяники.
- Быстро. – Ноэль нахмурился. – Хотел бы я знать, у кого длинный язык…
- Мы же чувствуем неладное без слов, - Зи Ти попыталась успокоить Ноэля. – У кого-то там родственники. Большая тревога прошла через режим молчания. Это же естественно. Так насколько плохо?
Сатор знал, что лучше сказать бойцам правду, если он хочет во всем на них полагаться.
- Ситуация выглядит как… полное говно. С вероятностью 60% - вспышка активности. Сплошные вопросы и пока ни одного ответа. Так что я объявляю готовность номер один. Теперь к делу. Мне нужны добровольцы. Шестнадцать человек. Четыре группы по четыре человека. Задание секретное, вне периметра, нелегальное и опасное. В случае провала – вы можете не вернуться или попасть на пожизненное в изолятор. И на вас будет ответственность за многие жизни. Детали узнают только те, кто пойдет на задание. Думайте… десять минут. Времени у нас нет.
Он подошел к окну, повернулся спиной к залу, чтобы дать возможность бойцам взвесить за и против, и не давить на них своим присутствием.
- Здесь не о чем думать, - сказал юный голос. Сатор обернулся.
- Не понял?
В глубине зала поднялась худощавая темноволосая девушка. Волосы ее были острижены так коротко, что если бы не явные бугорки грудей, ее можно было бы принять за парня-подростка.
- Я говорю, что не о чем думать. Каждый из нас подумал в тот день, когда пришел в отряд. А теперь вы просто отбираете тех, кто, по вашему мнению, лучше подойдет для задания. Вы же сами знаете, в чем его суть?
Ноэль пристально разглядывал девушку. Он ее не помнил. Новенькая?
- Имя?
- Соломия Ковачевская. 20 лет. Третий взвод.
- Категория? – Сатор имел в виду, что девушка должна назвать свой основной дар.
Она твердо смотрела шефу в глаза.
- Я не телепат. У меня нет экстрасенсорных способностей.
Ноэль несколько опешил.
- В таком случае, что ты делаешь в отряде?
- Шеф, - попытался вмешаться Фрост. Ноэль жестом велел ему молчать.
- Так что ты делаешь в отряде параменталов? – уточнил Сатор ледяным тоном. В его душу закралось подозрение, что именно сейчас он попал на того предателя, которого давно искал. Только зачем предполагаемый предатель подставился?
Среди бойцов началось перешептывание. Сатор обронил едва слышно:
- Всем заткнуться. – В зале воцарилась гробовая тишина.
- Я служу Зеленограду, - четко и негромко ответила девушка. – Телом, душой и мозгами. Таблица моих спортивных и боевых результатов доступна в моем досье. В общем рейтинге у меня третье место. Потому только, что скорость телепатического восприятия у меня, разумеется, ноль.
- Ноль… - язвительно протянул Ноэль. – Не удивительно. Ну, душу оставим в покое. А мозги? Если ты не телепат? Не кинетик? Не следопыт?...
- Я аналитик. У меня абсолютная память. Шеф, ничто не мешает устроить мне жесткую проверку.
- Дерзишь… - задумчиво резюмировал Сатор. – Мне… Тебе не говорили, что это опасно для жизни? Что я вспыльчив?
- Человек вашей категории и на вашем посту не может себе позволить неконтролируемый гнев, - она по-прежнему смотрела ему в глаза, не отводя взгляда и не мигая.
- Гм. Дерзость может сыграть с тобой злую шутку, от чего пострадаешь не только ты.
- У меня холодная голова. В моем предложении отобрать нужных бойцов нет логики?
- Есть. Ты права, Соломия.
- Сола. Меня называют Сола.
- Окей. Пошли, ты поедешь со мной. Иво, ты тоже. Остальные пока свободны. Командир вернется с заданием.
На улице Ноэль повернулся к Фросту:
- Ты ей доверяешь?
- Да, Ноэль. Она прошла тщательную и всестороннюю проверку.
- Хорошо. Любая наша ошибка – это многие жизни. Надеюсь, ты не забываешь об этом, друг Фрост. Бери свою машину или на чем ты там ездишь. И жди в администрации. Да, возьми Зи Ти и Кароля Руцкого. Я на мотоцикле. Идем, Сола.
Он остановился у мотоцикла, достал из маленького багажника шлем, протянул девушке:
- Держи, волчонок.
- Вы меня узнали? – она просияла так искренне, что Ноэлю даже стало неловко.
- Нет. Но я понял, кто передо мной. Ты выросла, и очень изменилась. Взрослая, смелая и красивая. И выбрала отряд… Какой у тебя индекс?
- Три тысячных зэт.
- Сколько? Это же практически… ноль! Почему ты не покинула Зеленоград?
- Здесь мой дом. Мои друзья. Вы…
- Гм. Сола… - Ноэль будто не мог решиться что-то сказать. – Пока что я тебе не доверяю. И я тебя проверю. Имей в виду. Поэтому… если тебе есть что скрывать, лучше уходи прямо сейчас. Даю тебе этот шанс, потому что чувствую ответственность за тебя. Я ищу предателей. И когда обнаружу – казню. Ты меня поняла, волчонок?
- Да, шеф. Едем?
- Ладно. Едем. Садись сзади и держись крепче.
Она обняла Ноэля за талию, прижалась к его спине. Если бы Сатор видел ее абсолютно счастливое лицо, то все его сомнения испарились бы в тот же миг. Но он не видел…

***
Дорога до администрации заняла минут десять. Сола даже удивилась мысленно, что при любви к таким скоростям уважаемый советник еще не сломал себе шею на каком-нибудь крутом повороте. Не снижая скорости, Сатор влетел на подземную стоянку, круто развернулся, въезжая на место, отведенное для его мотоцикла. Соскочил с железного коня, и, не заботясь, успевает ли Сола за ним, поспешил к лифту. Девушка последовала за начальником почти бегом.
- Элла, этой девушке нужно рабочее место, - сказал Ноэль с порога секретарю. – Сейчас. Возможно, это временно. Лучше у аналитиков. Или… нет. Посади ее здесь. В том углу. Пусть сдвинут диван и кресло. Максимальный доступ к сети и блокировка доступа к внутренним ресурсам. Через час она должна приступить к работе. Появится Фрост… А, Иво, заходи, я жду. Вы тоже, - это он следопытам. - А ты погуляй тут, Сола.
Говоря все это, Сатор взял у Солы шлем, сунул его в шкаф.
Закрыв плотно дверь своего кабинета, Ноэль, кивнув сотрудникам: «присаживайтесь», сам стал что-то быстро набирать на настольном пульте управления.
- Значит, так, - продолжая что-то писать и изучать на компьютере, Ноэль одновременно приступил к определению задания для следопытов. ЗиТи, которая знала его очень давно, очередной раз подивилась исключительной способности шефа оставаться собранным в любой критической ситуации, и чем она была критичнее, тем жестче и решительнее работал Сатор. Сейчас он вывел на экран девятнадцать фотграфий людей разного возраста. – Это жители хутора Медяники. Вот пострадавшая семья. Вот – дура-тетка, которая каким-то образом провела в Зеленоград двух пацанов из-за периметра. Без пропусков.
- Ох, - только и выдохнула ЗиТи.
- Вот именно. Но я не уверен, что тетка – дура. А не участник какой-то преступной группы. Коротко: на хуторе Медяники вспышка пока неустановленного заболевания. Тетка с одним чужим пацаном в изоляторе. Второй пацан вчера утром из Зеленограда свалил. Опять-таки, неизвестно как. Скорее всего, домой. ЗиТи и вы, Кароль, отправляетесь на хутор, беседуете с мужем, и пытаетесь найти след пацана. Я уже отправил начальнику санкарантина разрешение на ваше имя на контакты в подкарантинном районе.
- Шеф, у нас нет пропусков на выход из Зоны, - тихо напомнила ЗиТи.
- Да, я помню, - кивнул Ноэль.
Из сейфа достал две небольшие коробки. В каждой лежал пропуск, перстень и клипса-коммуникатор. Точнее, она только была похожа на коммуникатор. На самом деле, приспособление составляло единую блокирующую систему с перстнем. Сигнал нейтрализовал сигнал индивидуального чипа и давал накладку с новым кодом. ЗиТи и Кароль становились другими людьми.
Сатор задумчиво смотрел на коробочки с блок-системами. Их изготовляли за рубежом, по секретному заказу. Стоили системы бешеные деньги. Спецотдел Зеленограда имел в своем распоряжении всего семь комплектов.
- Пострайтесь не попасть в руки полиции. Удачи, ребята, - он приложил на миг правую ладонь к сердцу, что означало одновременно «прощайте» и «мое сердце с вами».
Следопыты ушли.
Ноэль позвал Солу. Поставил на средину комнаты стул:
- Садись сюда, Сола.
Девушка без лишних вопросов села. Ноэль отошел на несколько шагов и вдруг резко к ней обернулся. Лицо его мгновенно изменилось, глаза почернели. Но за тысячную долю секунды до того, как посланный им импульс достиг Солы, девушка отскочила в сторону, упала на пол и откатилась в сторону. Энергетический «снаряд» пролетел мимо. Его нельзя было увидеть, но промах стал очевидным после того, как, учащенно дыша, Сола поднялась с пола, держась за стену. Фрост окаменел на своем месте. Затем на его лице мелькнула слабая улыбка: а что я говорил?
Сатор с любопытством разглядывал Соломию. Сказал медленно:
- Впечатляет. Первый раз такое вижу. И как тебе это удается?
- Не знаю. Интуитивно. Какой-то инстинкт говорит «опасность» и мозг подает сигнал действовать. Ну… как-то так. Этот удар шел по прямой, я откатилась в сторону. Все просто, - она слегка охрипла. Видно, подобная концентрация так уж легко не дается и даром не проходит.
- Просто... Гм. А от пули ты можешь уйти? Фрост, она может уйти от пули?
- Э-э-э… Командир, мы не пробовали.
- Почему?
- Это опасно. Если не успеет уйти, то будет ранена или убита, разве не понятно? Умение уходить от импульса мы тренировали. Начиная с легких ударов. В отряде 7 человек умеют отклоняться от прямого удара. Не ставить щит, а именно уходить. И всем я верю, как себе.
Ноэль несколько секунд пристально смотрел на Солу. Его недоверие к ней только возросло. Эта странная девица – идеальный враг в среде телепатов. Неужели именно ее он ищет?
- Очень все это интересно. Иво, ты присядь там в сторонке и мне не мешай, пожалуйста. А ты иди сюда. Садись на стул. - Сола вернулась на место.- Значит, так, детка. Слушай меня внимательно. Сейчас ты расслабишься и пустишь меня в свое сознание так глубоко, как только я смогу проникнуть. Ни о чем не думай. Твоя голова будет абсолютно пустой. Не пытайся мне мешать, ставить щиты или применять любые другие способы закрыться. Если я пойму, что ты мне препятствуешь, это будет для меня сигналом, что ты враг, которого я ищу. И я тебя убью. То есть не лишу жизни, и твой мозг не превратится в кисель. Но я знаю, как воздействовать, чтобы тебя парализовало. А потом считаю всю необходимую мне информацию. А потом уже сделаю из тебя идиотку. Ты меня поняла?
- Советник, с вашего разрешения… Это очень опасно… - вмешался Иво.
- Молчать. Ты мне нужен как свидетель и если вдруг понадобится помощь. Возьми в аптечке кардионорм и меланиум, по два кубика, и будь напоготове. Сола, ты меня поняла?
- Да, шеф, но…
- Ты что, собираешься мне возражать? Сейчас?
- Нет. Извините.
Он взял стул, поставил напротив девушки, сел. Взял ее голову ладонями, слегка «настроил», чтобы их взгляды стыковались. Положил на виски пальцы. Сола вздрогнула от этого прикосновения.
- Что такое? - спросил Ноэль.
- У вас горячие руки.
- Это нормально. Расслабься. Дыши глубже.
- У вас не получится меня отключить с помощью гипноза, - тихо сказала Сола. – Я пытаюсь вам это сказать, а не спорить.
- Я это учту. Повторяй за мной. Один.
- Один…
- Два…
- Два…
Мир заволокло туманом. Молочная тишина. Шелест ветра или чего-то, что похоже на ветер. Ноэль уходил в чужое сознание. Там был страх. Бежать. Спасаться. Охотник идет. Потом сигнал изменился. Теперь было тепло. То, что можно описать как дом. Другой сигнал – большой друг. Очень большой, вся вселенная, а волчонок внутри этой вселенной. Ощущение защищенности. Она не думала о себе «девочка, женщина», только «волчонок». Теперь он перешел на уровень памяти. Завертелись картинки. Смазанные, нечеткие, но понятные, и не требующие особой расшифровки. Обычная жизнь: учеба, колледж, школа, интернат. Боль. Смерть. Одиночество. Лес и старый человек: добрый и любящий.
Сатор понял: он дошел до ее раннего детства, того момента, когда маленькую девочку и ее старшего брата нашли в лесу. Представил, что поднимается на поверхность, тем самым выходя из сознания Солы. Все ближе к солнцу. Вот и молочный туман. Это ее сознание сейчас: полная расслабленность.
Все.
Он опустил руки. Вернулся к реальности. Сола была смертельно бледна, зрачки опасно расширены. Ноэль пощупал пульс. Слишком медленно. Легонько похлопал девушку по щекам:
- Волчонок, возвращайся. Иди ко мне.
Она не реагировала. Сатор хлопнул сильнее. Еще, чтобы стало больно.
- Сола!
Девушка судорожно вздохнула, вдруг задрожала, зубы ее застучали.
- Иво! – крикнул Ноэль. – Кардионорм!
Он приложил капсулу с лекарством к предплечью девушки, щелкнул минипистолет. Ноэль подхватил Солу на руки, перенес на диван. Сделал еще один укол.
- Теперь меланиум. И принеси льда из холодильника.
Он снова сделал укол. Взял пакет со льдом, провел по лицу девушки, расстегнув молнию на униформе, по груди. Сола перестала дрожать, дыхание выровнялось. Взгляд стал осмысленным.
Ноэль улыбнулся:
- Ну вот, ты вернулась. И где была?
- Это было… будто я не родилась. Меня не было. Нигде. Ну что, вы нашли врага?
Сатор покачал головой:
- Ну, в тебе его нет. Я серьезно, детка. Ты обработку не проходила, через тебя не пытались пройти к нам. Прости. Я не могу иначе. Это просто моя чертова работа. Это было очень, очень опасно для тебя: ты могла остаться на уровне, когда тебя еще не было. Но чтобы ты меня простила, скажу правду: я мог остаться там с тобой, если бы сделал еще один шаг или мой импульс был чуть резче. Вон, Иво подтвердит. А, Иво?
- Знаешь, Ноэль, я доложу командору, что ты лезешь в это сам. Не хватало нам потерять тебя таким способом! У нас целый отдел психотерапевтов! А ты советник, твое дело – руководить работой. Блин.
Фрост был расстроен. Он отлично понимал всю степень опасности для мозга самого Ноэля. Сола – одна из многих, а вот Сатор Ноэль – один.
Сатор только засмеялся. Подошел к столу, щелкнул по пульту связи.
- Элла, позови дежурного психотерапевта. Пусть возьмет Солу к себе, уложит и даст поспать два часа. А потом она получит свое задание.
В течение следующего получаса Сатор подробно посвятил Иво в план эвакуации «слабого звена», как он назвал тех, кого решил в случае форс-мажора вывезти с территории Зеленограда.

Ведущий вирусолог Зеленограда был уже немолод. За долгие годы работы он узнал все коварство и в то же время простоту страшного вируса Z. Сейчас доктор Марчук был спокоен: интуиция подсказывала, что тревога напрасна, все обойдется. Внезапный визит Советника Сатора доктора не удивил, наоборот, Егор Андреевич недоумевал, почему начальник безопасности не явился сразу же, как только пациентов доставили в клинику.
Строго говоря, Зеленоград не имел права открывать в своей клинике изолятор для Z-активных. В случае подозрения на активизацию вируса, следовало немедленно вызывать санитарный контроль и отправлять пациента в изолятор ДКЗТ. Однако когда Ноэль возглавил службу безопасности, чуть ли не самое первое, что он сделал, это приказал оборудовать в клинике две палаты под изолятор. Доктор не знал, какую битву выиграл упрямый Сатор-младший со всеми сомневающимися и противниками такого шага. Совет боялся идти против договоренностей, против ДКЗТ. Боялся санкций со стороны властей. А вот Ноэль ничего не боялся. Он был убежден: нельзя отдавать ДКЗТ людей только по подозрению в активизации – назад они не вернутся. И был прав.
- Как ваши подопечные? – спросил Сатор доктора Марчука.
- Стабильно тяжелые.
- Тяжелые – это плохо. Но то, что стабильные… Есть надежда. Ваше мнение, доктор?
Через толстое стекло, отделяющее палату от коридора советник ОСО рассматривал парнишку, лежащего на высокой специальной кровати. Капельницы, трубки, дисплеи различных приборов… И посреди всей этой техники и приспособлений – темноволосый паренек. Глаза закрыты, щеки ввалились, нос заострился.
- Результаты будут только через… - вирусолог посмотрел на часы, - почти сутки, господин советник.
- Это я знаю, - прервал его Ноэль. – Меня интересует, что говорит ваш опыт?
- Мой опыт… Я боюсь сглазить, советник. Это всего лишь ничем не подтвержденное ощущение.
- Егор Андреевич, вы – целитель, телепат, и у вас опыт работы – почти сорок лет. Так что «ничем не подтвержденное» - это вы кокетничаете.
- Думаю, тетушка с гостем слопали что-то несвежее. Отсюда и клиническая картина. Весьма схожая с нашим фирменным вирусом. Я им провел промывание желудка, хотя коллеги смотрели на меня как на безумца. К тому моменту, как мы получим результаты анализов, пациентам должно полегчать.
- Держу кулаки на удачу, - без тени улыбки сказал Сатор. – Когда я смогу с ними поговорить?
- После того, как мы получим результаты обследования. Если ответ отрицательный – милости прошу. В противном случае… - развел руками доктор.
Сатор сверкнул глазами:
- Это мне решать.
- Я не позволю вам рисковать, советник.
- Это-мне-решать! – отчеканил Ноэль. И добавил более миролюбиво: - Доктор, я не собираюсь помирать до того, как обеспечу Зеленограду свободу. Так можно с ними пообщаться?
- Пока нет. Состояние пациентов тяжелое, я уже говорил. Они погружены в сон, так организму легче сопротивляться. Приходите завтра утром. Но лучше – пришлите кого-нибудь вместо себя.
- Пусть он, в случае чего, умрет вместо меня? Вы себя слышите, доктор Марчук?

Солнце клонилось к закату, жара понемногу спадала. Путь из клиники в администрацию проходил через бульвар Роз. Рабочий день закончился, на бульваре стало людно. Мирный вечер мирных людей. «Почему мы кому-то мешаем? - с горечью думал Ноэль. – Судьба и так к нам достаточно жестока, но этого, видно, мало».
В приемной Элла уже выключила компьютер, выставила на стол свою сумку, всем видом показывая: «Мне пора домой. Я уже отработала».
Ноэль нахмурился. Секретарь с каждым днем раздражала его все больше. В этом отделе нельзя работать «от сих до сих», тут требуется… просто жить.
В углу комнаты на столе, который притащили из буфета, установили компьютер для Солы. Уже четвертый час девушка усердно готовила аналитику, которую потребовал от нее советник ОСО.
Ей не потребовалось отдыхать два часа после обработки, проведенной Ноэлем. Уже минут через сорок она попросила врача, приставленного наблюдать за ней, проводить ее обратно в отдел.
- Я готова работать, - сказала она с порога в ответ на удивленный взгляд Сатора.
- Уверена? В обморок не грохнешься через пять минут?
- Нет, не грохнусь.
- Тогда приступай. Мне нужен аналитический обзор всего, что говорилось о нас в прессе за последние шесть месяцев. Тенденции, настроения, ассоциации и логические связи. Времени даю… до конца рабочего дня. То есть до восемнадцати.
- Постараюсь.
- Опять дерзишь?
- Нет, советник. Просто… вы даете человеку, которого совершенно не знаете, работу, которой он никогда не делал. Я, конечно, могу взять под козырек и ответить: «есть»! И это будет ложь, потому что я понятия не имею, сколько времени это у меня займет, даже, если я выверну себя наизнанку. Сроки я знаю, ответственность осознаю. Постараюсь.
Ноэль даже отложил в сторону документы, которые изучал, слушая Ковачевскую.
Покачал головой с некоторым изумлением:
- Ну ты и штучка! Иди, старайся. Если что-то требуется, говори Элле, она обязана обеспечить тебе все условия для работы.
Сола устроилась за неудобным обычным столом из кафе на обычном стуле из того же кафе. Чертыхнувшись про себя, решила никак сей факт не комментировать. Может, и правда, ничего более подходящего не нашлось? Попросила у Эллы блокнот и несколько карандашей. Та, что-то пробормотала себе под нос, но требуемое выдала.
В эту минуту в комнату вошла девочка лет пятнадцати. Села в кресло слева от Солы, достала планшет, углубилась в чтение. Ковачевская почувствовала в атмосфере помещения едва уловимое напряжение.
«Контролер», - усмехнулась Сола. Ничего не сказала – это нормально. Пусть контролируют. Она уже знала, что Сатор будет доволен ее работой, и она рано или поздно, займет место рядом с начальником ОСО.
В течение дня советник несколько раз куда-то уходил, потом возвращался. К нему то и дело приходили разные люди, то группами, то по одному. По долетавшим до нее обрывкам разговоров Соломия понимала – ситуация с происшествием на хуторе Медяники напряженная.
…Ноэль посмотрел на сумку Эллы на столе, на склоненную голову Солы у компьютера, на девочку-контролера, в ленивой позе сидевшую в кресле. Сравнение не в пользу Эллы.
- Домой собралась? – спокойно спросил у секретарши.
- Так… уже седьмой час… - пожала она плечами. – Если я вам нужна, то останусь.
Он покачал головой:
- Нет, не нужна. Ты уволена. Можешь идти. Завтра приготовишь приказ.
- Господин Сатор, за что? – вскричала Элла. Не то, чтобы она любила своего начальника и страстно желала работать именно с Сатором, но такую зарплату она больше нигде не получит!
- Не за что, а почему. Ты не соотвествуешь. Все. Мне некогда слушать твои вопли. Через минуту чтобы духу твоего здесь не было. Стажер, твое имя? – это он к девочке.
- Оля.
- Оля, будешь отвечать на звонки. Только принимать и соединять. Элла. Покажи стажеру, как работает пульт связи, и иди домой. Реветь не обязательно, меня этим не проймешь. Оля, я у Командора.

- Гад! Скотина! – завопила Элла, как только за шефом закрылась дверь. – За что он меня гонит? Пашешь на него, пашешь…
- Ты не на него пашешь, а на общину, - негромко заметила Сола.
- Слушай, ты, неизвестно кто! Заткнись! Свалилась тут с неба… Думаешь, он тебя трахнет, и весь мир у тебя в кармане?
- Ты несешь чушь, - пожала плечами Сола, возвращаясь к работе. Она перестала слушать ругательства женщины. По какому-то сигналу интуиции заглянула на сайт последних новостей. То, что увидела, заставило ее похолодеть. Закрыв окно сайта, Сола встала, пошла к выходу.
- Эй, ты куда? Тебе нельзя шляться по администрации! – взвизгнула Элла.
- Можно, - холодно возразила Сола. – Это общественное здание, а администрация – орган власти народа. То есть, мой. Где офис Командора Ореста?
- Сама найдешь, раз такая умная, - прошипела Элла.
- Конечно, найду, - с этими словами Сола закрыла за собой дверь.

Интуиция не подвела ее и на этот раз – офис Командора она нашла быстро. Ассистент при виде ее удивился:
- Девушка, вы куда? Командор сегодня не принимает.
- Примет, - бросила Сола, открывая дверь в кабинет мэра, откуда доносился гул голосов – у мэра шло совещание.
Она осторожно вошла и замерла на пороге. Иво Фрост как раз сообщал собравшимся у командора, что со следопытами, посланными на поиски второго мальчика, утеряна связь. Помощник Ореста, приокрыв дверь, пытался вытащить девушку из кабинета.
- Что за цирк? – обернулся на шум Орест. – Вы кто?
Сола вырвала рукав из лап помощника Ореста, сделала шаг вперед.
- Соломия Ковачевская, отряд особого назначения «Крест», третье отделение.
- И?
Ноэль закрыл лицо руками: ну штучка! Может, зря он обратил внимание на эту девицу?
Фрост возмущенно нахмурился:
- Боец Ковачевская, что за самоуправство.
- Извините, Командор. Куда смотрит отдел прессы? Зайдите на сайт информагенства «Новости дня», - Сола нисколько не испугалась ни грозного вида Командора, ни разъяренного Фроста, ни холодной ухмылки Ноэля. – Господин советник дал мне поручение, в рамках задания я только что просмотрела новости…
- Девушка, у нас очень важное совещание, - голосом доброго дедушки сказал Орест.
- Именно поэтому я ворвалась сюда так нахально.
Собравшиеся возмущенно зашумели. Не рассердился только Ноэль. Он уже набрал адрес, включаясь в трансляцию новостей.
Возмущенные голоса смолкли.
- Сегодня органами охраны правопорядка пресечена попытка террористического акта, - вещал корреспондент, захлебываясь словами от того, что спешил вывалить как можно больше информации. – Двое мутантов, переодетых в честных граждан, и с поддельными пропусками, проникнув в поселок Сваротино, попытались похитить ребенка, Максима Н., тринадцати лет. Особый цинизм состоит в том, что Максим недавно вернулся из Зеленограда, где он гостил у своей дальней родственницы. Там несчастного мальчика заразили вирусом и отправили домой! Ребенок при смерти! После того, как болезнь начала распространяться, извращенцы, чтобы замести следы приехали за ребенком! Сваротино окружено санвойсками! Мать ребенка уже не встает с постели! Разъяренные жители поселка совершили самосуд! Полиции удалось отбить одного преступника, вернее, преступницу…
Камера показывала, как связанную по рукам и ногам, избитую до того, что узнать ее практически невозможно, ЗиТи запихивают в машину санконтроля. Затем на весь экран появилось изображение повешенного на дереве Кароля.
Ноэль выключил трансляцию.
- Ты послал их на верную гибель и подставил весь Зеленоград, - тихо сказал Орест Сатор сыну. – Мы могли бы отнести эпидемию на несчастный случай, теперь это теракт. Нам не отмыться и не оправдаться.
- Нет, отец. Эпидемии не будет. Мальчишки просто съели что-то несвежее. Второму парню и его тетке стало лучше после принятых доктором Марчуком мер. Более того, мы уже знаем, что они съели – торт, привезенный ребятами. В нем обнаружили сальмонеллу. Мы тщательно изучили всю информацию: нас подставили. Эпидемии боятся все. Настоящий вирус Z никто не выпустит в мир. Даже ДКЗТ, даже те, кто за ними стоит. Поэтому создали видимость. Если нужно ехать в ДКТЗ, я готов.
- Никуда ты не поедешь. Передаешь дела Гайдошу. Немедленно. Коммуникатор и вот эту твою блокирующую штуковину – на стол. Я вас предупреждал, советник Ноэль Сатор…

***
Перед тем, как отправляться спать, отец Павел любил посидеть на скамейке в беседке, увитой виноградом и плетущимися розами, справа от церкви. С этого места открывался вид на город и холмы. Ночь уже спустилась на Зеленоград, но до тишины и спокойствия было еще далеко. Где-то на набережной все еще играла музыка, слышался смех. Да и на бульваре фонтаны работали, а значит, молодежь, да и не только, наслаждалась свежестью хрустальных струй и вечерней прохладой.
С площади донесся шум подъехавшего мотоцикла. Отец Павел вздохнул: этот визит он предчувствовал и уже удивлялся, почему его друг детства запаздывает.
- Отец Павел, благословите, - Ноэль снял шлем, склонил голову. Он и сам не знал, почему сегодня поступил именно так – никогда раньше не просил благословения, потому что ко всему, что связано с высшими силами относился в высшей степени скептически.
Отец Павел перекрестил его, подвинулся на скамье:
- Садись. Я так и думал, что придешь.
- Новости смотрел?
- Конечно.
- Это моя вина. Я послал их на верную смерть. Знал, что опасно, что, скорее всего, они попадутся, потому их уже ждут, и послал. Командор запретил любые несогласованные с советом действия, но я поступил по-своему. Считал, что найти того пацаненка - важнее. Эх… - Ноэль склонился, обхватив голову руками.
- Не терзай себя, Ноэль. Не ты сдал эти карты. Чужие просто воспользовались неверным ходом. Так или иначе, но ситуация уже была спланирована.
- Но если бы я не рискнул, ребята были бы живы! – Ноэль надолго замолчал. Священник тоже не нарушал тишину. Наконец, Сатор сказал: - Орест отстранил меня от работы. За нарушение приказа. Под арест пока не берет, но велел сидеть дома и никуда и шагу не сметь делать. Ни реально, ни виртуально. В отделе меня заменяет Имре Гайдош. Блин. Это сейчас так некстати! Я не об Имре, а о домашнем аресте.
- Завтра это станет неактуальным, - обронил Павел.
Ноэль пристально посмотрел на друга.
- Паша, послушай… Я знаю, что церковь этого не одобряет, но ты же все равно видишь… Это твоя сущность, твоя природа – знать будущее. Вот ждал же ты меня сегодня? Ответь на один вопрос.
- Хочешь узнать, есть ли будущее у тебя с той девочкой? – улыбнулся настоятель.
Ноэль нетерпеливо-отрицательно тряхнул головой:
- Хочу знать, есть ли будущее у Зеленограда?
- Будущее есть всегда. А каким оно будет – только от нас зависит.
- Пашка, ты уходишь от ответа!
- Ты сам сказал: церковь не одобряет. Могу дать совет: делай то, что считаешь нужным и правильным. Верь в то, что все будет хорошо. И не оглядывайся.
- Ну что ж… – Сатор поднялся, оставив на скамейке шлем. – Я оставлю свой мотоцикл у тебя. Пусть его утром отгонят в гараж администрации.
- Что ты задумал?
- Вы сами дали совет, батюшка: делать, что считаю нужным.
Когда Ноэль уже отошел на несколько шагов, отец Павел окликнул его:
- Ноэль! Постарайся не пройти мимо любви.
Сатор остановился:
- Ты кого имеешь в виду?
- А это только тебе известно, друг мой. Сердце должно подсказать. Благослови тебя Господь.

Орест выслушал донесение охранника, приставленного к дому Ноэля Сатора. Сердито побарабанил пальцами по столу.
- Что-то случилось, Командор? – обеспокоенно спросил Рыков.
- Ноэль дома не появился. Мерзавец! Зря я его под стражу не взял! Чему вы улыбаетесь, Гайдош? Это смешно?
- Виноват, командор. Так… кое-что вспомнилось.
- У нас вечер воспоминаний? – разбушевался Орест. – Нам больше нечем заняться в полночь в офисе? Пусть следопыты найдут его, и отправят в полицейский участок под стражу.
- Извините, Командор. Не надо Ноэля искать. Он на базе отряда «Крест».
- Я его отстранил от работы! А он считает себя безнаказанным? Плевать хотел на приказы? Я его в изолятор посажу!
- Командор, - сухо и твердо ответил Имре. – В вас говорят эмоции. Сделайте вид, что вы не знаете об ослушании. Есть вещи и дела, без которых нам сейчас не обойтись, и которые возможны только при участии Ноэля. Есть контакты, которые без него не сработают. Есть люди, которые доверяют только ему. Посадите его под арест потом, когда вся эта каша выкипит. Иначе мы можем потерять больше, чем получим, показав, что закон один для всех и слово Командора есть закон.
Орест Сатор гневно стукнул кулаком по столу.
- Я согласен с Имре, - негромко вмешался Рак. – Даже в истории со следопытами Ноэль действовал взвешенно и оправдано. Его обыграли, и пришла беда. Но его приказ не был легкомысленным. Пусть продолжает работать.

17.
***
Маша проснулась от гудения коммуникатора. Вылезла из-под одеяла, прошла в кухню, чтобы не разбудить Герберта, ответила там.
- Извините, Мария Ивановна, - пролепетал дежурный охранник, краснея. Все знали, что Старик завел роман с молодой ассистенткой. Герберта никто не осуждал, но поскольку они не спешили официально заявлять о своих отношениях, делали вид, что ничего не знают. Но тут случай был особый, пришлось беспокоить шефа у возлюбленной. – Герберт Янович у вас? Его дом не отвечает.
- Он спит.
- Пожалуйста, разбудите. Это очень важно.
Маша вернулась в спальню.
- Берт, проснись. Опять охрана, опять что-то случилось.
- Что там? – Герберт с трудом разлепил глаза.
- Директор, к нам идет три тяжеловоза «Тайфун». Будут на посадочной площадке через четверть часа, не позже.
- Почему ты решил, что к нам?
- Седьмая станция сообщила, у них уже сели. И на девятой. И связь сразу прервалась.
- Понял. Буди Теодора, группу охраны. Всех в администрацию.
Герберт набрал номер администрации Зеленограда, потом по очереди станции.
- Ничего. Нет связи. Все перекрыто. Это очень плохо, Машенька. Сиди тут и никуда не выходи, ты поняла?
- Берт, я тебя одного не отпущу!
- Отпустишь. Все обойдется.
По дороге в администрацию он набрал на своем мобильном номер телефона в Департаменте.
Дежурный будто ждал звонка.
- Доброе утро, профессор.
- Почему к нам идет «Тайфун»? – проигнорировал его приветствие Ландас.
- У нас нет информации. Это их инициатива.
- Свяжите меня с полковником Крючко.
- Не могу. Только в случае форс-мажора.
- А тяжеловозы «Тайфуна» – не форс мажор? – прорычал Герберт.
- Не могу знать. Всего доброго.
- Черт! – Герберт попытался позвонить еще, но… связи больше не было.

- Шеф, - голос Теодора звучал глухо. – Это не «Тайфун». У них нет эмблемы. Просто используются те же грузовозы.
- Да. Я вижу, - тихо ответил Герберт. – Хреново это, Тео. Надо бы девочек увезти в Белый ключ.
Но добраться до Белого ключа сейчас, когда грузовозы уже сели на станции и из них с ворчанием выкатывались тяжелые вооруженные вездеходы, было весьма проблематично.
Из первого вездехода вылез крепкий мужик в пятнистом комбинезоне. Никаких нашивок на нем не было. За спиной у мужика висел бластер новой модели, такой Герберт недавно видел у охранника в центре ДКЗТ. У пояса – еще один, ручной. В ухе торчал микрофон-клипса коммуникатора.
- Здравствуйте, господин директор, - приветствовал мужик Ландаса хриплым голосом заядлого курильщика крепких сигарет. - Господа, - он приветственно кивнул Тео и охранникам, стоящим рядом с Ландасом.
- С кем имею честь? – сухо спросил Герберт.
- С настоящими патриотами, - оскалился мужик. – Я – полковник Розберг. В отставке. Еще недавно служил родине в спецотделе ДКЗТ.
Этого имени Герберт он никогда не слышал. Но контора немаленькая, может, и был в ней некий Розберг.
- Департамент контроля зараженных территорий сделал достоянием общественности факт сознательного заражения вирусом зэт несовершеннолетнего подростка. Это теракт. Вся земля под угрозой заражения.
- Подготовка теракта – это мальчишки, которые слопали несвежий торт?
- Вы поразительно осведомлены, профессор. Но версия об обычном отравлении – это версия мутантов. Никаких достоверных доказательств этой версии они не представили. Даже отказались допустить к пациентам наши службы. А были обязаны просто выдать заболевших с подозрением на вирус санконтролю ДКТЗ. Есть решение нанести по гнезду терроризма упреждающий удар. Зеленоград окружен. Мы проведем зачистку территории в местах скопления преступников, а также в местах активизации вируса ЗЭТ. После зачистки территория и все административные органы будут переданы под контроль ДКЗТ.
- Чье решение? – резко спросил Ландас. – Департамента? Правительства?
- Общественная гуманитарная организация «Чистая нация», слыхали?
- Нет, не слышал о такой. Если у вас и ваших… коллег нет пропуска, покиньте территорию станции. Посторонним тут нечего делать.
- Вот это сойдет за пропуск? – Розберг похлопал по своему автомату. - Мы так и будем стоять посреди аэродрома?
У Ландаса пересохло во рту. Что он мог сделать? Связи ни с Зеленоградом, ни с полицией нет. В ДКТЗ говорить с ним отказались. Сотрудники станции не вооружены, да и если бы оружие и было, кто умеет стрелять? Влад Саныч? Маша? Алиса? Очкарики-лаборанты? Они все – научные работники, а не боевики.

Два дня назад, глубокой ночью ему позвонил Ноэль:
- Берт, начинаем операцию «слабое звено». Вести ее будет Иво Фрост. Спецотделом Зеленограда руководит Имре Гайдош.
- А ты? – удивился Герберт.
- Я… У меня особое задание. Прощайте, дядя Берт. На всякий случай… Простите мне мой тяжелый характер и ошибки.
- Ноэль, что ты задумал? Что вообще там у вас происходит?
- Совету и командору предложили сложить полномочия и передать Зеленоград под прямой контроль ДКЗТ. В связи с критической санитарной и криминогенной обстановкой. Предложение поступило от совета нацбезопасности. Мы их послали. Готовимся обороняться. Эта земля будет нашей или не будет ничьей. Вот такое кино, крестный. Прощайте, - он отключился.
Больше Ландасу не удалось с ним связаться. Зато через десять минут на связь вышел Иво Фрост.

… Это было похоже на кадры из плохого фильма о взятии заложников. Весь персонал станции собрали в кабинете Ландаса. За столом директора в весьма вальяжной позе развалился полковник Розберг. У двери и возле окон стояли вооруженные парни в пятнистых комбинезонах и масках. Несмотря на их абсолютно бесстрастные позы, Герберт испытывал странное беспокойство. Не просто напряжение, вызванное ситуацией, а именно глубинный напряг. Будто кто-то пытался проникнуть в его мысли, направить их в нужное ему русло. Это было непонятно и пугающе. Ландас привык, что все, кто имеет способности к гипнозу, находятся по ту сторону периметра, как говорится, это «наши». В данном случае один из парней в масках был телепат, и это был враг. А может, и не один.
Розберг фальшиво-любезным тоном вещал о важности их миссии, о том, что они призваны никак не меньше, как спасти мир от мутантов, которые могут уничтожить человечество в считанные дни.
Раздалось жужжание. Это сработал коммуникатор Розберга. Капитан щелкнул пальцем по дисплею.
«Надо же, у него есть связь, - подумал Герберт. – Значит, не все перекрыто. Видно, есть специальный спутник, надо только знать его кодировку». Он поймал взгляд Тео. От едва заметно кивнул. Если Тео удастся попасть в его «пещеру Аладдина», он этот спутник отследит и кодировку сломает. Если…
А Розберг тем временем, ответил своему корреспонденту. Ландас вздрогнул: коммуникатор работал на громкой связи.
- Шеф, - просипел некто, - мы в западном секторе. Интернат пуст. Даже собак не видно. Мутанты слиняли и щенят своих увели.
На лице Розберга мелькнуло хищное выражение, и исчезло.
- Их явно предупредили, - продолжал сиплый. – Очевидно, что ушли спокойно, организовано.
Герберт сдержал вздох облегчения. Молодцы, парни. Успели.
- Вот как? Профессор, вы не знаете, где щенки? Неужели ваш крестник не поделился своими планами? – Розберг искусно спрятал злобу. Вернулся к «сиплому»: - Утро перестало быть добрым. Интернат сжечь. Может, они где-то под землей под зданием, заодно и выкурим эту заразу. Нам нужны дети.
- Вы рехнулись, полковник? – не выдержал Влад Саныч. – В такую жару может полыхнуть половина леса.
- Закрой пасть, - рявкнул Розберг. Напускная вежливость слетела с него в один миг.
Ландас приказал себе расслабиться и ни в коем случае не пускать в голову мысли о том, куда могли вывезти интернат. Этим занимались люди из приюта уходящих, с которыми они договаривались несколько дней тому назад. Он точно знал, что убежище для детей находится вне периметра. Его взгляд встретился со взглядом Алисы. На лице девушки был написан откровенный ужас. И тут же она нахмурилась, прикусила губу, повела плечом.
«Она хочет мне что-то сказать, - понял Герберт. – Неужели Алиса тоже чувствует того, темного? А Розберг специально включил громкую связь, чтобы мы знали, что он готов идти до конца. Что там происходит? Расслабиться, в голове пустота… Я не знаю, где дети…»
- Хороша картинка? – спросил в это время сиплый.
Розберг смачно выругался, выражая свое удовлетворение. Окликнул Ландаса:
– А ну, профессор, включите вашу машину, хочу, чтобы все полюбовались.
Ландас включил свой компьютер, для чего требовался его личный код. На большом настенном дисплее заплясало пламя. Горел интернат, корпус, где располагались лаборатории. Наверное, поэтому, так быстро вспыхнуло – в химлаборатории много реактивов… Когда они успели добраться до интерната? Впрочем, та группа могла прибыть в Зеленоград раньше…
- О господи! – прошептала Мария. – Варвары!
Алиса, не отрываясь, смотрела на жуткую картину. В голове бились слова, сказанные ей Рэмом: «Кровь… Огонь… Они стреляют…» Именно об этом предупреждал ее странный брат? Он увидел будущее?
Коммуникатор Розберга зажужжал снова. На этот раз это был другой человек.
- Мы в Веселом. Поселок практически пуст. Какие-то старухи попрятались в домах.
- Собрать всех в одном месте. Поселок прочесать тщательно. Пусть пока сидят. В какой-то хате. Заприте надежно, оставьте охрану. Приготовить очищение.
Новый сигнал, новый голос.
- Отряд Кобра. Мы у хутора Медяники. Вокруг стоит охрана. Карантин, типа.
- Охрану снять. План очищение. Там точно полно заразы. А она только огнем уничтожается.
- Есть!

- Шеф, - это опять сиплый. – Мутанты перекрыли подъезд к мосту.
- Как перекрыли?
- Деревьев навалили. И сидят на том берегу.
- Что, открыто сидят? – удивился Розберг.
- Не совсем, но мы их засекли. Они пытаются нас накрыть. Мы проверили, сняли один шлем.
- И что?
- Кранты. Из ушей кровь, умер через минуту.
- Твою мать! - рявкнул Розберг. – Все, кровь за кровь!
- Полковник, вы в своем уме, - негромко сказал Герберт. – Что вы делаете? Это же бойня!
- А не мы первые начали! Эти гребаные мутанты убили моего парня! Мы пока ничего им не сделали, только шли дозором!
- Какого хрена вы сюда приперлись! Это что – такая гуманитарная миссия? Орест вызовет полицию, и вам всем пожизненное обеспечено.
- Какого? А вот такого!
Пальцы Розберга забегали по панели управления, на экране замелькали кадры: убитые девушки, среди которых Джоан и Светлана, какие-то дымящиеся руины, толпы, протестующие против беспредела, устроенного, якобы, общиной Зеленограда, умирающие в страшных мучениях, покрытые язвами люди, голос за кадром уверял, что это вирус Z их убивает. Последние события: мальчишка, у которого все явные признаки активизации вируса: он корчится в муках, держась за живот, лоб покрыт испариной. Вдруг весь экран заняло лицо Роберта. Кровь, запекшаяся в углах рта, синяки под ввалившимися глазами, остановившийся взгляд. Герберт мельком взглянул на Алису. Девушка засунула кулак в рот, чтобы не закричать.
- Все готово к большому взрыву, - монотонно повторял Роберт, - день назначен. Никто не уйдет.
- Что вы сделали с мальчиком? – заорал Ландас. – Откуда у вас эти кадры? Это служебная информация. Вы все-таки связаны с ДКЗТ…
Розберг захлопал глазами, картинно замахал руками:
- Нет-нет! Мы общественная организация! Гуманитарная! «Чистая нация»! А эти кадры к нам попали случайно. Они сегодня пойдут по всем телеканалам. Благодарные граждане будут рыдать на нашей груди в знак большого спасибо за спасение.
«Клоун», - прошипел Тео. – «Мерзавец».
Картинка сменилась. На этот раз это был Лева Сташевский, который говорил об агрессивности и терроризме. Правда, ничто не указывало на то, что он имел в виду именно Зеленоград, а не, скажем, Сомали, проблемы которого знал не из газет.
Затем на экране появилась Алиса. Вот она уже гневно обличала мерзких мутантов. Герберт повернулся к внучке и… промолчал. Алиса была бледна, как мел, губы шевелились, но ни звука не вылетало. Вдруг глаза у нее закатились, и девушка упала без сознания на пол.
- Алиса, - он вскочил, бросился к девушке, следом за ним – Маша. Остальные тоже вскочили с мест.
- Всем сидеть! - гаркнул Розберг. – Ничего ей не сделается. Оклемается.
Он кивнул одному из громил. Тот, грубо оттолкнув Марию, наклонился над Алисой, похлопал девушку по щекам. Алиса открыла глаза. Застонав, села на полу. Она была мертвенно бледна, губы дрожали. Последние кадры не двусмысленно говорили о ее причастности ко всему, что происходило, и к тому, что случилось с Робертом. И что самое ужасное, она совершенно не помнила, что давала такое интервью. Но на экране была именно она, ее голос звучал, а вот слова… Вроде и она, но не совсем ее слова… Она с трудом поднялась с пола, вновь села на стул. Смотрела на деда, умоляя взглядом: это не я, это не я…
Ландас отвернулся. Он не мог видеть эти страдающие глаза. Хотелось выть от бессилия.
Зажужжал коммуникатор.
- Мы в Зеленограде, - сказал новый голос.
- Пусто? – хрюкнул Розберг.
- Не то, чтобы пусто… Людей мало. Администрация пуста. Если бы не шлемы, войти мы не смогли бы. Они засели на крышах, еще черт знает где... Такая типа сетка импульсов, все накрыто в радиусе пятисот метров.
- А поснимать их можно?
- Мы их не видим. Импульс подвижен, по лучу пройти нельзя.
- Блин!- выругался про себя Ландас. – Это уже параментал говорит. Профессионал. Какой скверный сюрприз. Такие люди служат в ДКЗТ. Как же так? Ноэль проморгал…
- Занимайте здание, всех, кто там есть, включая мышей и канареек, собрать в одном помещении. Проведите полную зачистку, ждите дальнейших указаний. Нет… Пока не надо чистить. Пусть ждут. Выманим Саторов на живца.
Розберг повернулся к Ландасу.
- Теперь наша очередь, профессор. Этих, - он кивнул на персонал станции, - отведите в… скажем, столовую, пусть там сидят. А мы с профессором пообщаемся тет-а-тет.
Кабинет опустел.
- Вы ответите за это, Розберг. Вы и ваша банда, - тихо сказал Ландас.
- Победителей не судят, - оскалился тот.
- Это не война, а бандитское нападение. Какие еще победители? Вы просто террористы.
- Мы патриоты. Пора очистить нашу землю от заразы. Данные многолетних наблюдений говорят о том, что этот район уже почти безопасен для проживания. Надо только уничтожить заразу и можно строить элитные поселки. В районе, пограничном с северным сектором, найдена нефть. Есть основания полагать, что пласт идет вглубь зеленоградского района. Серьезные люди заинтересованы в разработках и не склонны делится с кучкой уродцев. Такая вот картина, уважаемый профессор. Это чтобы вы не питали иллюзий насчет преступления и наказания.
- Зараза – это более трех тысяч жителей Зеленограда?
- Мутантов и носителей смертельной болезни. Кстати, именно сейчас одна из групп уничтожает место, где мутанты готовили вирус для распросторанения его по Земле. Так называемый исследовательский центр Зеленограда и лаборатории.
- Рехнулись? Там же действительно хранятся культуры вирусов, используемых для исследований! Вы заразитесь сами и заразите всю территорию, - воскликнул Герберт
- Да ну, профессор… Я похож на идиота? Огонь – лучшая вакцина. Мы используем специальные сверхмощные огнеметы. Часа за два от лабораторий останутся только горстки пепла. А патриоты очищают земли от социально опасных гипнотизеров. Нация имеет право не желать делить территорию с чудовищами.
- Это их территория!
- Да ладно вам, Ландас. Я же сказал: серьезные люди имеют виды на эти места.
- На серьезных людей тоже может найтись серьезная управа, - мрачно возразил профессор.
- Гипотетически – да. А на практике… Все дело в цене, как вы понимаете. Ваш Зеленоград раздавят, как червяка. Причем так красиво, что мир будет благодарно рыдать на груди спасителей. Мы – настоящие патриоты – спасем страну и весь мир от вируса Z. Вы даже не представляете, сколько у нас сторонников появилось за последний год. Вы закопались тут в лесу в своей науки и отстали от жизни… Их нельзя вылечить – на фига им землю коптить? Мутантов в их нынешнем виде и возрасте даже в спецслужбы брать опасно: как их контролировать? Поэтому я искренне советую вам оставаться с нами, а не спешить на выручку отцу и сыну Саторам. Их песенка спета. Мы оставим только тех, из кого можно воспитать солдат. Детей. Нам нужен только интернат.
- Если найдете, - с иронией обронил Ландас. – Ноэль знает свое дело.
- На Ноэля тоже найдется петля. Будьте благоразумны. Хотя бы ради милой юной девушки-психолога. Такой красивой, невинной, - он похабно ухмыльнулся.
Ландаса передернуло от отвращения.
- Мы договорились? - Розберг смотрел на Герберта тяжелым взглядом.
- Что вам от меня нужно?
- Дорогу в убежище совета Зеленограда. Мы знаем, что у мутантов полно подземных убежищ, связанных между собой. Нам нужен путь к ним. Расположение входов. Вы поедете с нами в качестве парламентария. Лишняя кровь никому не нужна. Убедите мутантов сдаться.
- Я не знаю расположения убежищ. Ни одного. Хотите верьте, хотите – нет. Даже в глубине памяти не найдете – никогда там не был. Отслеживайте по спутнику. Вы же напичкали телепатов чипами.
- Вы прекрасно знаете, что чип не может быть постоянно активен и стоит в режиме «слип». Чтобы его отследить, надо включить режим «контроль» и считать специальным устройством. Что обычно делается на кордоне.
- Так кто вам виноват… Плохо разработали свой ошейник.
Розберг развел руками, сокрушенно-фальшиво покачал головой:
- Герберт Янович, не жалеете вы себя, и мадемуазель Ткачеву не жалеете. Вы уверены, что мы никак не сможем выявить убежище при помощи спутника. Но мы заставим вас говорить. У нас есть человек, который может превратить ваши мозги в кисель, предварительно сняв нужную информацию. Он здесь, в соседней комнате. Но прежде, чем приступить к извлечению информации, я устрою вам небольшое шоу с девушкой Алисой в главной роли. И при активном участии моих парней. Готовы насладиться?
Герберт почувствовал, что сердце его сейчас остановится.
- Вы не посмеете…
- Ха-ха, - четко с презрением в голосе ответил Розберг.
Дверь открылась, в кабинет вошел мужчина, камуфляжная форма которого отличалась от всех остальных и расцветкой и тем, как она сидела – будто элегантный костюм от крутого дизайнера. Мужчина стянул с головы балаклаву, засунул за погон без отличительных знаков. Следом здоровенный мордоворот втолкнул Теодора.
– Есть еще идея. Мы возьмем с собой психолога. Поможет в переговорах с уродцами, - продолжал Розберг, - а уже потом позабавимся. Малышка-студентка подойдет.
- Уймитесь, Розберг, - негромко бросил вновь прибывший, усаживаясь напротив Ландаса за стол. Знаком показал Тео: «садитесь».
Герберт немного удивился: мужчина был очень молод, по званию он не мог быть выше Розберга, но тот почему-то несколько сник, хотя в глазах мелькнул злой огонек.
- Герберт Янович, - сказал мужчина неожиданно глубоким низким голосом, - нам нужно серьезно поговорить с вами и с господином Либельманом. Простите полковнику Розбергу его излишнюю эмоциональность и не в меру буйную фантазию.
- Вы кто? – нелюбезно спросил Ландас.
- Инспектор спецотдела ДКТЗ.
- Ну и имена пошли, - хмыкнул Тео.
- Либельман, я люблю людей с чувством юмора. Если они его к месту демонстрируют, - меланхолично заметил мужчина. – Но сейчас не самое удачное время. Поэтому заткнитесь, окажите любезность.
Ландас понял: этот тип опасен, очень опасен. Розберг – тупая куча мяса по сравнению с этим леопардом. А инспектор тем временем продолжал:
- Профессор, что бы вы там ни думали, никто не хочет столкновений и тем более, кровопролития.
- Это мы заметили, - пробурчал Ландас. – Розберг нам продемонстрировал. Интернат уже горит. А департамент спутался с бандитами.
- Досадно. Превышение полномочий. Скверно, но людьми руководит страх заражения. Вирус, как вы знаете, только огня боится. Вот мужики и не сдержались. Они понесут наказание… потом.
Ландас даже привстал от возмущения:
- Вы что, издеваетесь?
Инспектор покачал головой, произнес тоном пай-мальчика:
- Ни в коей мере. Поясняю ситуацию. Думаю, вы меня отлично понимаете. И впредь воздЕржитесь от комментариев относительно того кто с кем путается. А теперь слушайте внимательно. В виду серьезной санитарно-эпидемиологической и криминогенной ситуации в зеленоградской общине совету Зеленограда и командору Оресту Сатору было официально и настоятельно рекомендовано временно, я подчеркиваю, временно, передать управление делами Зеленоградского района Департаменту контроля зараженных территорий. Вся процедура, если вы помните, прописана в Соглашении о доверии и сотрудничестве. Правительство считает, что регион на грани чрезвычайной ситуации. Необходимо погасить вспышку зэт-активности в Западном секторе – чего Зеленоград своими силами сделать не может и не имеет на то полномочий, и урегулировать криминогенную обстановку. С чем они не справляются, хотя и пытаются.
Инспектор помолчал, будто сожалея о том, что должен сказать далее.
- Совет отказал, причем в грубой провокативной форме. Господин начальник отдела по связям с общественностью, ваш крестник Ноэль Сатор позволил себе весьма агрессивные высказывания. Пока ситуация не вышла из-под контроля мы вынуждены принять меры. ВЫНУЖДЕНЫ. На территорию Зеленограда предполагалось ввести специализированные санитарные подразделения. С исключительно ограничительной миссией. Но община оказала сопротивление. Санконтроль не пустили в Зону. Причем, у спецсанконтроля есть потери. Это нарушение всех договоренностей и соглашений. Когда факты просочились в прессу, к нам обратились несколько общественных организаций с предложением оказать содействие. Общественность обеспокоена, даже напугана.
- Какое лицемерие! – прохрипел Тео. – Влезли как банда убийц по сфабрикованному поводу, устраиваете погромы… А если в интернате оставались люди?
- Люди? – язвительно усмехнулся инспектор. – Хм. Но уж вам-то точно известно, что малолеток там нет. Сами расскажете, куда Сатор вывез детей или поковыряться у вас в мозгах? Правда, я не могу гарантировать их сохранность после этой процедуры. На одного доктора математики станет меньше.
- Иди на х… - сплюнул Тео. Мордоворот, стоявший у него за спиной, двинул Теодора в ухо. Не сильно, скорее, для острастки, чем чтобы реально сделать больно.
«Леопард» эти действия никак не прокомментировал, более того, с явным неудовольствием зыркнул на гыгыкнувшего Розберга.
- Герберт Янович, мы будем сотрудничать? – обратился снова к Ландасу. – Кажется, у вас есть определенные обязательства перед нашим учереждением, и их пока никто не отменял. Профессор Ландас, доктор Либельман, я прошу вас помочь нам. Нельзя допустить кровопролития.
- А почему я должен верить в то, что вы не бандит с большой дороги, а на самом деле представитель ДКЗТ, и вся эта мерзость творится с ведома правительства?
- Вам не откажешь в здравомыслии и самообладании, - одобрительно хмыкнул инспектор. – Придется доставать козыри. Вам письмо, - с этими словами, он достал из кармана капсулу, обошел стол, вложил ее в приемник компьютера, щелкнул клавишей «ввод». На большом настенном мониторе появилась физиономия человека из ДКЗТ, с которым Ландас контактировал уже более десяти лет – неким Крючко.
- Господин директор, приказываю вам оказывать всяческое содействие группе санконтроля, которая доставит вам это поручительство, - сказал Крючко. На вашу почту сброшен код входа в базу за дополнительной информацией.
- Проверяйте почту, - инспектор отступил в сторону. Ландасу ничего не оставалось, как выполнить его указание. База содержала лишь фотографии его собеседника и Розберга, и два слова: «полномочия подтверждены». Даже имени этого типа не было.
– Теперь мы сотрудничаем? – миролюбиво, как о чем-то обыденном снова спросил «леопард».
Ландас ничего не ответил, только искоса бросил взгляд на Тео. Тот отрицательно покачал головой и отвернулся, всем своим видом показывая, что помогать бандитам не собирается. Герберт принял решение – тянуть время в надежде, что Орест Сатор успеет вызвать подмогу или обратиться к властям с протестом:
- Чего вы хотите?
- Свяжитесь с командором и уговорите его снять заслоны, пропустить санконтроль и сложить полномочия.
- Ни много ни мало… - пробурчал Герберт.
Леопард пожал плечами:
- Нам разрешено применить силу в случае сопротивления. Активизация зэт-вируса – это угроза, без преувеличения, всему населению… как минимум, страны. Но я не сторонник насилия.
- Белый и пушистый, - прошипел Тео. – Хоть к ранам прикладывай – исцелит. Скольких вы уже положили на хуторе Медяники?
Розбергу, по-видимому, надоели эти препирательства. Он встал, демонстративно потянулся.
- Поехали. Пообщаетесь с командором по дороге.
- У меня нет связи с Орестом кроме той, которая общедоступна, - ответил Ландас. – А она не работает.
- Приедем к зеленожопым – заработает! Вставай! Мутанты попрятались в норы. Покажешь дорогу! – Розберг пнул Герберта в плечо. Старик не удержался на стуле и упал на пол. Тео бросился на помощь.
«Леопард» сделал знак мордовороту, тот подхватил Ландаса подмышки, усадил обратно на стул. Несильно похлопал по щеке, подал стакан с водой. Герберт был бледен, руки его дрожали, когда он брал стакан.
- Я покажу дорогу, - прохрипел Герберт. Голос не слушался. Ландас не знал схемы расположения входов в убежища. Но надо выиграть время. Пока подоспеет подмога. Полиция, в конце концов. Орест обязательно обратится в полицию.
- Замечательно, - щелкнул пальцами Розберг. - Тогда пошли. Незачем терять время. И господина Теодора возьмем с собой. Парламентарии и щит в одном флаконе. Девчонку пока оставим.
- Я хочу поговорить с Алисой.
- Не думаю, что это хорошая мысль. С ними ничего не случится, господин директор, если вы будете вести себя разумно. Мы не бандиты, что бы вы там себе не думали. Мы – патриоты, и действуем во имя простых людей, - он ухмыльнулся так гадко, что у Герберта свело желудок.
Последнее, что он видел, прежде чем его затолкали в вездеход – так называемый инспектор с головорезами Розберга не поехал.

18.
***
В столовую, где находились сотрудники станции, вошел человек среднего роста. На лице у него была такая же маска, как и у всех остальных, но он чем-то неуловимо отличался от них. И не только потому, что у него не было оружия. Мужчина двигался с какой-то звериной грацией, цепкий взгляд в прорезях маски, казалось, прожигал насквозь. Алиса вздрогнула, когда эти глаза остановились на ней. На губах мужчины мелькнула улыбка. От нее девушке стало совсем плохо. Инстинктивно она поняла, что вот этот тип и есть самый страшный во всей банде. Не Розберг и его головорезы, а вот этот, до сих пор державшийся где-то в тени.
- Где директор? - осмелилась спросить Мария.
- С ним все в порядке, - негромко ответил мужчина. Голос у него был низкий, с хрипотцой, какой-то даже чувственный.
- А Тео? Куда вы его увели?
За Теодором он явился еще утром, вскоре после того, как их всех привели в столовую. Сделал знак одному из головорезов, застывших у стен, и кивнул на Теордора.
Тот подошел к Тео:
- Пошли, - бросил отрывисто.
- Куда? – набычился Тео. – Я никуда не пойду.
- Не дурите, Либельман, - ленивым тоном, как что-то обычное, посоветовал сероглазый. – А то я вам мозги вышибу. Идите.
- Тео, пожалуйста, - прошептала Алиса. – Не нарывайся. У нас нет оружия, мы против них бессильны. Надо быть осторожными, кто-то нам обязательно поможет, - добавила она совсем тихо.
- Девушка поступает мудро, - хмыкнул сероглазый. – Хороший совет.
«Услышал, сволочь», - мелькнула у Алисы мысль. Девушка зло зыркнула на мужика, все ее чувства как в зеркале отпечатались на лице. Губы сероглазого дрогнули в улыбке.
- Я сказала что-то смешное? – прошипела она.
Сероглазый не ответил.
Тео нехотя последовал за громилой.
И вот теперь, часа полтора спустя этот тип вернулся. Кого он собирается забрать на этот раз?
До сидящих в заточении донесся шум двигателей.
Алиса переглянулась с Машей. Как минимум, два из трех вездеходов уехали. Они явно отправились в Зеленоград. Сколько же человек осталось? Она окинула взглядом столовую.
- Пять, – негромко сказал сероглазый.
- Что пять? – сделал она вид, что не поняла.
- Здесь пять человек, вы же считали, сколько нас осталось? – он развлекался. – Еще семеро по территории станции. Все вооружены. Так что не глупите, Ткачева. Вспомните ваш собственный совет. Через полчаса сюда подъедет еще один отряд, большей численностью. И еще один очень интересный и необычный отряд. Все профессионалы-спецназовцы.
- Профессионалы-бандиты.
- Это спорный вопрос. Но бузить не советую.
Она пожала плечами. Встала со скамьи, ожидая окрика или удара. Но никаких действий не последовало. Алиса подошла к стойке бара, включила кофеварку. Из холодильника достала булочки, сложила на блюдо, поставила в микроволновку. Сероглазый наблюдал за ее действиями. Алиса, косясь на него, продолжала приготовления к завтраку. Мария присоединилась к ней, включила чайник, достала из буфета чай и сахар. Головорезы стояли все так же, у окон, только в более расслабленных позах. Алиса немного помедлила, взяла пульт, включила большую плазму на стене, переключая каналы, искала новости. Кто-нибудь что-нибудь скажет? Неужели никто не смог отправить хоть маленькую смс-ку в большой мир о том, что тут происходит?
Сероглазый подошел к ней, протянул руку:
- Пульт.
Она покорно передала ему пульт, их пальцы на долю секунды встретились. Алиса почувствовала легкий удар. Зрачки глаз в прорезях маски внезапно расширились. У Алисы зашумело в ушах. Голова закружилась.
- Вам плохо? – голос бандита звучал даже участливо.
- Нет, мне очень хорошо. Я в восторге. Вы вломились на станцию, уволокли неизвестно куда директора, заперли нас тут. Кстати, а где наши парни из охраны?
- Им повезло меньше, чем вам, - спокойно ответил сероглазый.
- То есть? Вы их убили?
Он ничего не ответил. Пощелкал пультом, нашел музыкальный канал. Столовую заполнила веселенькая музыка.
- Уберите! - крикнула Алиса. И поняла, что его она не боится. Этот тип ей ничего плохого не сделает. Более того, если ей будет угрожать опасность – защитит. Откуда пришла эта уверенность, она не знала, но чувствовала: после этого мгновенного контакта что-то изменилось.
Он послушно выключил телевизор. Спросил, как приказал:
- Кофе всем готовите?
- Всем, - буркнула Алиса. – Жаль, цианида нет. Для крепости вам бы добавила.
- Смешно, - согласился сероглазый. – Хорошая шутка. Старая, правда.
Он о чем-то переговорил негромко с одним из своих парней, и вышел.

***

День тянулся томительно медленно. Ничего не происходило. Семеро пленников сидели за столами, их тюремщики стояли у окон и на двери, сменяя друг друга. Где находились остальные сотрудники и живы ли они еще, неизвестно. Сероглазый больше не появлялся. Около полудня послышался шум подъезжавших машин. Судя по всему, тяжелая техника. Поднялся гомон. Потом снова зашумели двигатели. Наверное, подкрепление поехало дальше.
Ожидание становилось невыносимым. Настолько невыносимым, что Алиса невольно задремала, сморенная нервным напряжением. Проснулась от того, что ноги затекли, спина болела. Посмотрела в окна. Тени удлинились, день клонился к вечеру. Рядом, положив голову на стол, спал Влад Саныч. Лаборанты играли в морской бой. Мария смотрела в окно, и казалось, что так вот неподвижно она сидит с самого утра.
Головорезы зашевелились. Похоже, они сменяются. Один из парней подошел к Алисе кивнул:
- Пошли.
- Куда? – совсем как Тео спросила Алиса. Подумала, что этот голос она где-то уже слышала.
Но парень, не говоря ни слова, дернул ее за руку. Пришлось подчиниться. Они вышли на улицу. Он так и тащил девушку, не отпуская. Втолкнул в здание администрации, провел в комнату ассистента директора. Тут на столе горой лежали мобилки и коммуникаторы, отобранные у сотрудников станции.
Парень сдернул маску.
- Костя! - ахнула Алиса.
- Ш-ш-ш, - он приложил палец к губам.
- Ты… с ними… - она сверлила бывшего коллегу яростным взглядом.
- Не все так есть, как кажется, - прошептал Костя. – Где твой мобильник?
- Вот, - девушка выудила из кучи свой телефон.
- Слушай, - прошептал Костя, - у нас мало времени. Ты можешь верить мне, можешь не верить. Проверить мои слова времени нет. Сейчас бандиты выйдут на связь со своими. Значит, будет снята блокировка ретрансляторов. И можно позвонить по любому телефону. Понимаешь? Ты должна связаться с Сатором и передать ему вот это, то, что записано на этой капсуле. Это очень важно. У тебя же есть его номер?
- А что здесь?
- Алиса, пока ты болтаешь, время уходит. Подключай эту штуку и звони. Торопись, если хочешь, чтобы это все быстрее закончилось.
Все еще глядя на Костю с недоверием, она подключила капсулу, сбросила в свой айпод файлы, набрала номер Ноэля. Он ответил на втором сигнале.
- Алиса!
Она чуть не подпрыгнула от радости. Жив!
- Ноэль, тут так страшно… Они забрали деда и Тео, и куда-то увезли. Я видела, как они подожгли интернат. Этот Розберг нам показал специально. Ноэль, я боюсь, - девушка всхлипнула.
- Не плачь, детка, еще немного. Помощь уже близко. Но как тебе удалось выйти на связь?
Костя, стоя так, чтобы не попадать в обзор камеры, постучал пальцем по запястью: время.
- У них сеанс связи, блок ретрансляторов снят. Ноэль, я тебе перешлю файлы. Это важно, это для тебя лично, - Алиса повторяла слова Кости, не осознавая, что звучат они так, будто это ее собственные мысли. Провела пальцем по экрану. Файл ушел.
Костя, обнял ее, поцеловал в щеку:
- Спасибо за работу, агент. Как всегда, блестяще: четко и эффективно.
На этот раз он попал в объектив, и он снова надел маску. Ноэль получил мессадж: Алиса заодно с бандитами. Экран погас.
Зажужжал Костин коммуникатор:
- Да. Засекли? Отлично!
Он сдернул маску, хищно ухмыльнулся:
- Агент, ты отработала блестяще. С твоей помощью мы засекли убежище. Я не сомневаюсь, что Бес находится именно там. А то, понимаешь, этот старый пердун водит нас целый день по лесу. А файлик изрядно попортит Сатору кровь и спровоцирует его на активные действия. И дело будет в шляпе!
Алиса стояла, оцепенев. Она осознала, что натворила. Поверила Косте, вывела их на след Ноэля, переслала неизвестно, что. Она агент этой банды. А ведь Ноэль всегда ей чуточку не доверял. Вот и получил доказательства.
- Сволочь! – заорала она внезапно, бросаясь на Константина.
Константин оттолкнул девушку, костяшками пальцев ударил по лицу:
- Заткнись, сука! Я еще доберусь до твоей задницы, бл...
Алиса, упала, рыдала, лежа на полу. Он пнул ее ногой:
- Вставай, а то хуже будет.
Девушка, шатаясь, поднялась, вытерла ладошкой кровь с лица.

***
Ноэль «вышел из подполья» уже на второй день после того совещания. Марчук позвонил именно ему: анализы заболевших дали отрицательный результат. Вирус Z не активен. Парнишка не заражен. Обычное отравление. Тревога отменяется.
Зеленоград вздохнул с облегчением. На всякий случай, совет оставил карантин еще на пару дней. В ДКТЗ немедленно отправили результаты обследования. Орест, увидев сына в администрации, отвернулся. А через полчаса позвал его в кабинет. Разговор шел на повышенных тонах, Ноэль вышел от отца красный как рак, но… в тюрьму его не отправили. Правда, и на должность не вернули.
Ответ из ДКЗТ произвел эффект разорвавшейся бомбы: спецслужба уверяла, что результаты сфальсифицированы. Второй мальчик болен вирусом Z и находится в изоляторе, в его городке вспышка непонятного заболевания и установлен карантин. В Зеленограде объявлялся режим санконтроля, что означало: никакого выезда за пределы периметра ни для кого. Услышав это, Ноэль мысленно перекрестился: они успели вывезти «слабое звено» в укрытие, освободить интернат и дом престарелых. Похоже, ситуация становится критической. Глубокой ночью Сатору-младшему пришло сообщение: «чистильщики в пути».
Органы власти эвакуировались в укрытие, отряды самообороны вышли на боевые позиции. На рассвете над Зеленоградом появились черные вороны – тяжелые грузовозы.

***
Ноэль сидел, сжав зубы. Страх за Алису сменился яростью. Что все это значит? Агент? Сотрудничество? И что это за мерзавец рядом с ней? Голос знакомый… Этот человек не раз бывал в Зеленограде, они знакомы. Кто же он? Он потянулся, чтобы открыть присланный файл, но тут на пороге комнаты, где в эту минуту собирались командиры групп, вошел один из айтишников:
- Советник, кому вы звонили только что?
- Мне звонили. С пятой станции.
- Боюсь, вас отследили. Я определил перехват. Вам что-то прислали? На файле вирус и он самозапустился. Избавьтесь от телефона. Он будет… он уже работает как маяк. Наше местоположение больше не тайна для врага.
Ноэлю показалось, что руки налиты свинцом. Он сбросил файл в компьютер, швырнул на пол и раздавил каблуком телефон, понимая, что нужно просто достать и сломать симкарту. Твердо знал, что присланный файл нужно уничтожить, не открывая. И все же… Уже все равно. Это убежище на мушке у черных воронов. Но он должен увидеть, что прислала ему единственная и любимая…
Провел пальцем по панели управления... В комнате воцарилась мертвая тишина. Он смотрел на экран и зрачки его расширились так, что стало не видно радужку глаз. Кулаки сжались, костяшки пальцев побелели.
- Ноэль… - это Имре. Коснулся плеча друга, пытаясь унять его ярость. Или боль?
- Они заплатят за каждую каплю его крови, за каждую непрожитую минуту. Если эта земля не будет нашей, она не будет ничьей, - очень спокойно сказал Ноэль. Развернулся. И все так же спокойно пошел к выходу.
- Останови его, Имре, любой ценой, - приказал Орест. Оказывается, он тоже пришел, и тоже видел присланное видео. – Он наделает непоправимых глупостей. Скорей!

***
Ночь тихо пустилась на землю. Жужжали в кустах комары. Над водой поднималась огромная красноглазая луна. Пахло цветами и хвоей. Абсолютно идиллическая картина так контрастировала с происходящим, что казалось – конец света уже близок. Вдруг в тишине прозвучал отдаленный, но, тем не менее, громкий взрыв. Над дальним берегом поднялось зарево.
- Боже, что там происходит? – прошептала Маша. – Они взорвали Зеленоград? Слышишь вой? Это сирены опасности повышенной категории. Они срабатывают на автомате. Значит, там не просто пожар. Это… где-то в сторону Мертвого города… Там же… - она зажала себе рот ладошками.
- А ну заткнись! – рявкнул один из мужиков.
Теперь далекие взрывы превратились в канонаду. Зарево становилось выше, расползалось по горизонту.
Это продолжалось около часа. Дверь распахнулась. Алиса вздрогнула. Опять этот непонятный тип. Где-то весь день шлялся… Он кивнул Алисе:
- Пойдем.
Девушка вцепилась руками в скамью. Никуда она не пойдет, с нее хватит.
- Оставьте девушек в покое, - попробовал вступиться Влад Саныч.
Один из мужиков подскочил к завхозу, двинул того прикладом между лопаток. В спине завхоза что-то хрустнуло. Саныч упал головой на стол и не шевелился. Сероглазый наклонился к Алисе так, что касался ее уха и прошептал:
- Если ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, пойдешь со мной.
Он был так близко, что она слышала его запах: смесь парфюма для бритья, пота и еще чего-то, травы или хвои. Глаза в прорезях маски смотрели не мигая. В них вспыхивали золотые искры. Как завороженная смотрела она в эти глаза, медленно встала. Он кивнул:
- Иди вперед.

«Когда выйдем, я на него брошусь. Пусть убьет», - подумала она и удивилась своему спокойствию.
Они вышли на улицу. На площадке перед администрацией толпились мужики в камуфляже. Их было довольно много. Видно, прибыло подкрепление. Что-то готовилось, но что, Алиса не понимала.
Сероглазый легонько толкнул ее в плечо:
- Шагай. На берег. Шевели ногами.
- В спальне удобнее, - прошипела она. – Пошли ко мне?
- Храбрая? – хохотнул ее мучитель.
- А мне нечего терять! – огрызнулась девушка.
- Да ну? Девушке всегда есть, что потерять.
- Все равно убьешь, так убивай, - Алиса так витиевато выругалась, что даже сама удивилась этому спонтанному подбору слов.
- Ух ты! Детка, я в восторге! Ну и лексикон у принцессы.
- Не смей меня так называть! Я не принцесса и не ваш агент!
- Нет, конечно. Ты дура. Сдала ты своего любовничка. По дурости. Видела взрыв? Это убежище мутантов взлетело на воздух. От Сатора одни клочья остались.
- А ты… трус! Штаны, небось, мокрые от страха! Маску нацепил! Бандюки! Тебя все равно достанут, может, я этого и не увижу, но ты еще свое получишь!
Они уже стояли на берегу. С этого места здание столовой не было видно, и создавалась иллюзия, что эти двое одни в целом мире, где царит тишина… если бы не отдаленных треск стрельбы. Мужчина медленно снял маску. На вид ему было лет двадцать пять или чуть больше, тонкие черты лица, нос с горбинкой, большие серые глаза, красивые губы. На щеках уже пробивалась щетина. Алиса презрительно сплюнула.
- Смазливая морда. На твоей роже написан мой смертный приговор. Чтобы не опознала. Ты меня живой трахать будешь или уже мертвой?
- Ты плохо читаешь по лицам, Алиса, - голос его звучал глухо. – И ты ошибаешься. Я не боюсь, что ты меня когда-нибудь узнаешь. Иди по этой тропинке в лес, и не оборачивайся. Быстро. Ты же знаешь, где боковой выход со станции? Вот и топай туда.
- А ты выстрелишь мне в спину? Значит, все-таки некрофил…
- Из чего? – он поднял ладони. В одной руке мужчина держал маску, другая была пуста. – Иди. Скоро здесь будет жарко. Твои друзья станут щитом для головорезов Розберга. Мутанты их переиграли. В Зеленоград пришла подмога. Правда, Бесу это уже не поможет. Ему капец. Он подорвал какую-то хрень в Мертвом городе. И сам подорвался. К счастью, не реактор.
- Их? А ты типа ангел с крылышками?
- Я из другого ведомства. .
- Я тебе не верю. Ноэль жив. И он вас всех достанет. Он самый сильный, он гений. Его импульс на другую сторону земли достает.
- Смешно. Импульс идет только по прямой. Значит, на определенной длине уходит в космос. Уходи, Алиса.
- Ты меня отпускаешь? Почему?
- Идиотка полная! Всегда столько тупых вопросов задаешь? – рявкнул сероглазый. – Вали отсюда к …ной матери!
Алиса, спотыкаясь, пошла в сторону леса, убыстряя шаг. Странный парень что-то прошептал ей вслед, нацепил свою маску и пошел назад к администрации. Отойдя на несколько шагов, достал из заднего кармана пистолет и три раза выстрелил в воздух.
От неожиданности Алиса ойкнула, споткнулась, растянулась на земле. Ей показалось, что сероглазый все-таки стреляет ей в спину. Поднявшись на четвереньки, оглянулась. Мужчина уже исчез между деревьями. Гомон голосов усилился: кажется, бандиты встретили сероглазого комментариями. «Он сделал вид, что убил меня. А эти поверили», - с удивлением подумала Алиса.
Встала, пошла вперед, в сторону калитки. Но на полпути в темноте она все-таки сбилась с дороги и оказалась у входа в лабораторию. Свет не горел, и луна скрылась за облаками, и девушка споткнулась о какую-то темную массу. Упав на колени, ощупала «кучу» и чуть не заорала – это был человек. Мертвый. Он уже окоченел. Алиса отползла в сторону, вскочила и, задыхаясь, бросилась бежать. На этот раз ноги сами вынесли ее к калитке. Та была не заперта.
Девушка бежала, или ей казалось, что бежала, а на самом деле она с трудом пробиралась через кусты, обдирая в кровь лицо, руки и ноги, падая и поднимаясь. Наконец, Алиса оказалась на берегу. Слева по-прежнему полыхало зарево пожара, доносились далекие разрывы и завывания сирен. Внезапно стрельба долетела с другой стороны и на этот раз значительно ближе. Секундная пауза – и тишину разорвали жуткие крики людей. Алиса побежала вдоль воды, держась ближе обрывистому берегу. Затем в ужасе остановилась, осознав, что возвращается на станцию, теперь уже по берегу. Повернула в другую сторону, углубилась в лес. Она понимала, что находится в узкой полосе между пятой станцией и периметром Зеленограда. Нужно идти по ограде, тогда она рано или поздно выйдет на дорогу в Белый ключ. Только необходимо соблюдать осторожность, иначе ее поймают бандиты, и сероглазого уже не будет рядом, чтобы отвести беду.
Алиса не знала, сколько она идет по лесу. При малейшем шорохе падала на землю: если это враг, то может он ее не заметит и пройдет мимо? Звуки боя постепенно стихли, царила неестественная тишина, окрашенная светом зловещей луны, которая то исчезала, то снова выплывала из-за туч. Силы девушки были на исходе. Она осознавала, что заблудилась и уже не понимает, куда же идет. Давно должна была выйти к дороге на Белый ключ, но лес становился все гуще. Добраться до людского жилья, вызвать помощь… Только где оно, жилье? Может, спрятаться тут и дождаться рассвета? Но нет, надо уйти подальше. Неожиданно деревья расступились, и Алиса оказалась на грунтовой дороге. В какую сторону продолжать движение? Ведь она столько кружила, что уже не была уверена, где лево, где право, где станция, а куда – на Зеленоград?
Алиса села на обочине, попыталась представить свой путь от станции, хоть как-то сориентироваться, где же она находится. И небо, как назло, затянуло густыми тучами, луны не видно. Начал сеять мелкий нехолодный дождик, но поднялся ветер. Тонкая футболка девушки сразу промокла, и на ветру стало казаться, что дождь ледяной.
«Нет, сидеть нельзя, - сказала себе Алиса. – Я замерзну. Надо идти. Все равно, в какую сторону. Услышу движение – спрячусь. Скоро начнет светать, тогда идти будет легче».
Она побрела по дороге вперед, в ту сторону, где по ее соображениям должен находиться Белый ключ. Несмотря на то, что она двигалась, девушка, буквально, окоченела от холода и уже с трудом держалась на ногах, понимая: если остановится, будет еще хуже. Дождь усилился.
Может, все-таки дождаться рассвета?
Мысль показалась здравой. Оглядевшись, насколько это было возможно, девушка выбрала пригорок, на котором росли молодые елочки. С него хорошо просматривалась дорога, а сама Алиса могла спрятаться под ветками деревьев. Она легла, свернувшись калачиком на густой траве, перемешанной с хвоей, устилавшей землю. Ее трясло, сознание рассыпалось на сотни мелких картинок. Потом ей стало жарко, будто на нее высыпали ведро горячих углей. Она стояла на берегу моря, нещадно палило солнце. Рядом стоял Рэм и говорил:
- Не лежи, надо идти. Позвать на помощь, пока не поздно. Они уже убили ВладСаныча, завлаба и застрелили Урагана. Они мучают Машу. Встань, иди.
Рэм наклонился к ней, синие его глаза сверкали:
- Я же просил тебя их предупредить… Теперь поздно… Зеленограда больше нет…
Алиса закричала, вскочила и… упала на землю, потеряв сознание.
Сквозь морок слабости услышала чей-то голос:
- Эй, сюда, тут кто-то лежит! Девушка, вы живы?
Алиса очнулась, застонала. Открыла глаза – над ней склонился немолодой бородатый мужик.
Попыталась встать, но только заскулила, как щенок. Все тело болело, голова была горячей.
Солнце уже проглядывало сквозь густые облака. С дороги убежище Алисы, действительно, не было видно, но в том-то и дело, что отряд, который ее нашел, тоже выходил к дороге со стороны леса.
- Вы… кто? Бандит?
- Не думаю. – На груди у мужика красовалась незнакомая сине-рыже-зеленая эмблема. – Мы прочесываем лес. В Зеленограде нештатная ситуация. Ты откуда?
- С пятой станции… там бандиты засели. Я практикантка. Алиса Ткачева… Я убежала… Не помню, как. Бежала по лесу. Поняла, что заблудилась. Решила утра дождаться. Как холодно, - она поежилась. Зубы выбивали мелкую дробь.
- Дела… Далеко же тебя занесло. Берите ее на носилки. Несите в машину, везите в больницу.
- Нет, мне надо на пятую. Там Маша, там дед… профессор Ландас.
- А ну, не брыкаться! – сурово оборвал бородатый ее лепет. – На пятую нельзя. Там террористы засели… Сотрудников в заложники взяли. Полиция станцию окружила, пытаются договориться.
Алиса застонала, опустилась на землю. Ее била дрожь. Сквозь слезы спросила:
- А что в Зеленограде?
Бородатый ничего не ответил. Взял девушку за запястье всей ладонью, слегка сжал. Алиса почувствовала, как от его горячей ладони приятное тепло расплывается по телу, становится легче, но ее странно клонит в сон. Услышала как бородатый сказал:
- Ну двигайте, хватит болтать! Везите к нам в больницу. До города не довезем, да нас туда никто и не пустит.

***

Она шла по вязкому песку, расползавшемуся из-под ног, но одновременно налипавшему на подошвы. Воздух был тяжелым, мутным, он не хотел вливаться в легкие, дышать становилось все трудней. Алисе казалось: еще немного, и она задохнется, и навсегда останется в этой пустыне без конца и края. В пустыне, в которой нет горизонта, а край земли плавно переходит в небо. Такое же мутное и серое. Ей надо идти и обязательно дойти куда-то, но она не помнит, куда.
На босые ноги налипло уже полтонны песка, двигаться сил не осталось, Алиса упала лицом вниз. Вдохнула. Легкие заполнили сухие колючие камешки, она закашлялась.
- Вставай, не смей умирать тут! – над ней склонился Рэм. - Тебя ждут. Ты должна спасти их всех. Без тебя – никак.
- Отстань. Тебя тут нет и быть не может. Я уже умерла. Мне нечем дышать.
- Глупости. Сейчас сделаем еще один укольчик, и сразу станет лучше. И капельницу поставим, - сообщил Алисе совершенно незнакомый голос. И добавил уже вообще непонятную фразу: - Командор приказал девушку спасти, во что бы то ни стало.
Теплая волна накрыла Алису, и девушка провалилась во что-то мягкое, приятное…
Разбудил Алису «аккуратный» шум. Будто кто-то что-то делал совсем рядом, стараясь ее не разбудить. И именно поэтому разбудил. Девушка открыла глаза. Она лежала на высокой больничной кровати, пристегнутая широкими ремнями. Из вен на обеих руках торчали трубки капельницы. Видно, ее пристегнули затем, чтобы ворочаясь, она не повредила себе вены. Алиса повернула голову на шум. У стола со всякими баночками и приборами неизвестного назначения стояла девушка-медсестра в форменной голубой тужурке. Она обернулась, почувствовав взгляд Алисы. На груди у девушки Алиса заметила эмблему: на ярко-синем фоне осенний кленовый лист и зеленая еловая ветка. Где-то она уже видела такое… Но где?
- О, вы проснулись! Как самочувствие?
- Ничего… Слабость только… Я давно тут?
- Уже восьмой день. Мы вас немножко в искусственном сне подержали, для восстановления сил. Вам повезло, что ребята на вас наткнулись. Там место безлюдное, могли бы просто умереть от горячки. Но теперь все будет хорошо.
От девушки веяло таким позитивом и добром, что Алиса невольно улыбнулась. Тем временем медсестричка нажала на кнопку в изголовье кровати:
- Сейчас доктор придет.
Доктор, довольно молодой, с пышными усами и веселыми ямочками на щеках появился, буквально, через минуту.
- Прекрасно, прекрасно, молодая леди. Я – доктор Карабан, Валерий Иванович. Ну-ка, какие у нас показатели? – он просмотрел данные, отображенные на дисплеях нескольких приборов, стоящих вокруг кровати. Прищелкнул языком одобрительно: - Практически норма. Температура, давление… так-так. Показатели крови… замечательно. Ну-ка, позвольте в глаза вам заглянуть, - посветил Алисе в глаза маленьким фонариком. – Прекрасно… Ну что, Алиса свет… как вас по-батюшке?
- Глебовна.
- Алиса Глебовна. День-два и поедете домой. Где ваш университет находится? Туда мы вас и отправим.
- Мне на пятую станцию надо, - прошептала Алиса.
- Хм. Ну, это вряд ли. На пятую сейчас не пускают. Ведется следствие.
- Значит, бандитов поймали?
Доктор не успел ответить. Дверь открылась, и в палату вошел, сильно хромая и опираясь на костыль, сам профессор Ландас – живой и относительно здоровый, если не считать костыля.

19.
- Дед! – взвизгнула Алиса. – Отвяжите меня!
- Юленька, сними-ка капельницу, - кивнул доктор медсестричке. – И отвяжи пациентку. Вообще-то, профессор, я вам запретил бегать по больнице.
- Да ладно вам, доктор! Я давно здоров!
- Дед, дедулечка… - Алиса обняла Ландаса, всхлипывая, прижалась к нему. – Ты живой…
- А чего мне сделается?
- Они говорили: старик больше не нужен, сбрасывай балласт… - ревела Алиса.
- Хэхэ… Они меня и сбросили. Решили, что помер. И не тронули. Ногу вот только сильно ушиб, трещина небольшая. В общем, чтобы тебя не трясло, скажу в двух словах: наша взяла. Ноэль своих парней неплохо вооружил, чертяка непослушный! Все соглашения нарушил. Но это и спасло людей и Зеленоград. Белая бригада подоспела, ну и отдел по борьбе с терроризмом вкупе с полицией – эти уже, чтобы лавры пожинать.
- Я слышала взрывы и видела зарево…
- Беда большая, Алиса… - Герберт склонил голову. – Бандиты вошли с трех сторон и два грузовоза сели прямо на площадь около храма. Есть жертвы, интернат сожгли, хутор Медяники, клинику сильно подолбали, лабратории. Пятую тоже… Кто жив – тот в больнице в Белом ключе. Тео отвезли в столицу, его сильно ранили… Но выживет, выживет!
Алиса слушала деда, и слезы ручьем катились по щекам.
- Но зачем? Зачем?
- Эпидемию, мать их, ликвидировать решили! Вирус Z только огонь ведь убивает. Вот они и собрались зачистить территорию от вируса… вместе с его носителями. Но это лишь повод, для прикрытия. Уничтожить хотели телепатов. Просчитались. Борцы за чистую нацию. Грязная история, малышка. За группой этих горе-бойцов стоят серьезные силы. Но этот план не сработал. Теперь найдут козлов отпущения…
Юля подошла к ней по знаку доктора:
- Дайте, Алиса, я вам укол сделаю, это успокоительное. Вы еще слабы, нельзя волноваться.
Она закатила рукав больничной рубашки-распашонки, сняла колпачок с катетера в вене Алисы, вколола лекарство.
Алиса откинулась на подушки:
- Рассказывай дальше.
- Да вроде в целом все. Маша тоже в больнице в Белом ключе. Самое страшное позади. Лева на своей станции ждет, когда тебя выпишут. Звонит мне каждый день. Будем жить, малышка!
Он вытащил из коробки пару бумажных салфеток, вытер Алисе нос, как маленькой. Погладил девушку по щеке:
- Я так боялся за тебя, моя маленькая… Когда полиция заняла станцию и оказалось, что тебя там нет… Правда, я и сам был в отключке… Пришел в себя: мне отвечают, что Алисы нет нигде. А о том, что ты тут, мне вчера сказали. Хотя ведь знали же! – он погрозил пальцем доктору. Тот только улыбнулся в ответ. – Алечка… Как тебе удалось убежать?
Алиса снова всхлипнула, услышав это нежное: «Алечка». Громко высморкалась в бумажные салфетки. Задумалась, нахмурившись.
- Я плохо помню. Там был один парень… немного странный, не такой, как остальные. Он сделал вид, что собирается со мной… - она не смогла произнести эти слова вслух, замолчала. Вздохнула глубоко, продолжила: – В общем, он велел мне идти с ним. Я думала, что будет насиловать, и убьет потом. А он отвел меня подальше, сказал: «беги». И выстрелил в воздух, будто в меня. И ушел. Я ничего не поняла, но было очень страшно, и я побежала.
- Ты его узнаешь? Хотя, они же в масках были. Их теперь ищи-свищи, кто успел скрыться.
Алиса закрыла глаза, силясь вспомнить лицо странного человека, покачала головой:
- Нет. Помню только, что он был… такой… изящный. Вот, пожалуй точное слово. Будто рысь или леопард. Такой… хищный. Но не по-жлобски, как тот Розберг или другие бандюки. А лицо его я видела. Но не помню. Совсем.
- Леопард, говоришь? Кажется, я его тоже видел. Но, боюсь, он с успехом улизнул…
В палату заглянула другая медсестра:
- Герберт Янович, к вам гости!
- Какие гости? – не понял Ландас.
- Извините, профессор, - немного виновато пояснил доктор Карабан. – Господин Гайдош приказал сообщить сразу, как только больная Ткачева проснется.
Алиса охнула, и села на постели:
- Гайдош? При чем тут Гайдош? Дед, мы где?
Ландас как-то ссутулился, ответил вроде нехотя:
- Ну как, где? В больнице.
- КАКОЙ именно?
- Алиса, вы в больнице Зеленограда, - вмешался доктор Карабан. – Патруль нашел вас в лесу неподалеку от периметра, и привез в нашу больницу. Они не могли везти вас ни в Белый ключ, ни в Боровое. Во-первых, далеко, а вы были в тяжелом состоянии, а во-вторых, вас бы сразу забрали в изолятор. Мы никого никогда не сдаем в изолятор. Если вас волнует вопрос вашей санбезопасности, то вам ничего не угрожает, поверьте.
- А ты почему здесь, дед? – недоверчиво спросила Алиса.
- А где мне быть? Меня же на полном ходу выкинули из вездехода в трех километрах от Раковки. И Тео тоже… Мужики деревенские нас подобрали, слава богу. Сами и отвезли в больницу.
Алиса переводила недоверчивый взгляд с Ландаса на доктора. В это время дверь открылась, и в палате сразу стало тесно. Посетителей было четверо: Орест Сатор, Имре Гайдош и еще двое: мужчина и женщина, которых Алиса не знала.
- Ну, что, Старик, скрипишь? – в голосе Ореста звучала явная радость.
- А куда я денусь? Ничего, еще не время на тот свет… Давненько мы не виделись, друг Орест. Приезд губернатора за встречу не считаю. А последние события… Как говорится, час за день.
- Решил поблагодарить тебя за помощь. И с Алисой поговорить немного. Доктор Карабан, вы же не против?
- Состояние пациентки удовлетворительное.
Орест обратился к Алисе:
- Вы позволите задать вам несколько вопросов?
Алиса растерялась: выражение лица Ореста Сатора не предвещало ничего хорошего. Кроме того, все прибывшие были без очков. Они не собирались соблюдать протокол и никаких мер защиты от себя принимать и не думали. Это был явно плохой знак.
Имре Гайдош взял стул, сел рядом с постелью Алисы. Двое незнакомых стали у двери, а Орест отошел с Ландасом к окну.
- Мы не причиним вам зла, - мягко сказал Имре. В его темно-карих глазах не было угрозы, только сочувствие и приветливость. – Но нам надо задать несколько вопросов, Алиса. До того, как насядут следователи и адвокаты. Можно, я возьму вас за руку?
- Зачем? Почему вы не в очках? – буркнула Алиса.
- Мы у себя дома, и у нас большая беда. Поэтому мы не считаем нужным соблюдать протокол, который нарушили люди большой земли.
- Это были бандиты..
- Да. Но мы вправе себя защищать. Если вы наш друг, а я в этом не сомневаюсь, вы нам поможете. Вам ничто не угрожает, никакого насилия над вашим сознанием. Если вы на нашей стороне. Я обещаю. Дайте руку, пожалуйста. Я буду держать вас за пульс, и пойму, если вы говорите неправду. Своеобразный детектор лжи.
- Дед? – Алиса не знала, как себя вести.
- Сама решай. Если ты друг, - едва слышно ответил Герберт.
- Где Ноэль? – в лоб спросила Алиса. – Почему он сам не пришел на этот допрос?
По лицу Имре пробежала тень.
- Это не допрос, просто беседа.
- Где Ноэль?
- Он занят. Очень, - тихо и твердо ответил Имре. – В ближайшие дни с ним поговорить вы не сможете. А время не ждет.
С этими словами Имре осторожно взял Алису за руку, легонько сжал запястье в районе пульса. Ладонь его была горячей и мягкой, ее прикосновение было приятным.
Орест нахмурился, мужчина и женщина, которые пришли с ним, о чем-то зашушукались.
- Вы звонили Ноэлю со станции во время нападения? – Гайдош перешел к делу.
- Да. Меня попросили вам… ему позвонить. Константин Иванов. Вы его знаете. Психолог. Он в центре «Феникс» работал. Я была в шоке, когда он снял маску. Велел найти мой телефон, и передать Ноэлю файл. Сказал, что это важно, и что это нас и вас спасет. И что у меня всего пару минут. Я ему верила, думала, что он наш, - она попыталась пояснить, что не виновата. – А потом он назвал меня агентом. Так, чтобы Ноэль это услышал. Только я не агент, я вообще не знаю, о чем речь, о каких агентах. Потом, он отключился от связи и ударил меня.
- «Наш», - скривился Сатор-старший. – это что, игры в войнушку? Что было в том файле?
- Не знаю. Я не успела посмотреть. Времени было мало. Костя сказал, что канал связи открыт для террористов на пару минут, и надо успеть.
- Зато я знаю. Не понимаю, что мой несчастный сын в тебе нашел? Как можно в такой обстановке пересылать что-то, не знаю что? – слова падали, как каменные глыбы. – На файле сидел вирус, телефон заработал, как маяк. Прошло минут десять, пока мы поняли это. И было поздно, нас засекли. А сама запись… Она сработала, как детонатор. Если бы не Гайдош, от этой земли уже ничего бы не осталось. Он сумел остановить моего бешеного сына. Но тот все равно полез на рожон… - Орест махнул рукой в отчаянии. – Врач говорит: вряд ли Ноэль доживет до утра. Такие дела, старик, - повернулся Орест к Герберту.
- Что? Что? – Алиса выдернула руку из ладони Имре. – Что с ним?
Она вскочила на колени на кровати, вцепилась в плечи Гайдошу. В эту минуту девушка стала похожа на фурию:
- Что с Ноэлем?
- Он умирает, - ответил Имре, с трудом отдирая ее пальцы от своих плечей. – У него ранения, несовместимые с жизнью. Мы ничего не можем сделать, ни врачи, ни целители. Ему сделали три операции, а ткани не срастаются, расходятся. Кровотечение не останавливается. Он просто не хочет жить.
- Нет, нет, нет – забормотала Алиса лихорадочно.
Оттолкнула Имре, спрыгнула с постели, как была, босиком в разлетающейся больничной рубашке-распашонке, завязанной на спине, бросилась к двери:
- Пустите, мне надо к нему. Он не умрет. Я не дам.
Двое у дверей преградили ей дорогу, она набросилась на них с разбегу, лупила куда попало, визжала:
- Пустите! Я знаю, что надо делать! Имре, пожалуйста. Спаси его …
Имре крепко взял девушку за руки, развернул к себе лицом:
- Смотри в глаза.
Алиса дернулась. Мир на долю секунды потерял свои четкие очертания.
- Я пока не понимаю, как это возможно, то, что я увидел, но разбираться будем потом. Пойдем. Попробуем, госпожа целительница, спасти моего друга, - Гайдош продолжал держать ее железной хваткой и так, босую, в рубашке повел за собой через больничный двор, усыпанный битым стеклом и осколками кирпича, мимо полуразрушенных зданий в другой, уцелевший корпус, где находилась палата Ноэля.
Алиса не заметила, как они с Гайдошем дошли до палаты, не заметила, что разбила ноги на кирпичах. Она не чувствовала своей боли, не видела, что оставляет следы крови на земле: она порезала ступню о стекло. Она чувствовала только ЕГО боль, и шла на эту боль. Перед дверью его комнаты толпились люди. Они молча расступились. В комнате было светло. Вместо обычной кровати здесь стояло ложе, похожее на большой матрац. Рядом на полу сидела темноволосая женщина с заплаканным лицом. Она поднялась при виде Гайдоша и Алисы:
- Кто это? Я не позволю никому больше мучить его. Он мой и только мой! Он хочет уйти, никто не смеет ему мешать!
Женщина преградила путь к постели Ноэля.
Имре взял ее за руку и ласково проговорил:
- Отойди, Лара. Мы должны испробовать все, пока есть еще надежда.
Темные глаза Лары засверкали:
- Это та тварь, о которой он бредит и которая продала его и всех нас? Она пришла полюбоваться на дело своих рук? Пусть полюбуется, ибо как только остановится его сердце, я вырву ее собственное! Я отдала ему всю свою жизнь, он не захотел меня, ему нужна эта гадина!
Дальше Гайдош слушать не стал, сгреб Лару в охапку и вышвырнул из комнаты, плотно закрыв дверь, Алиса посмотрела на Ноэля. Она ЗНАЛА, что надо делать. Потрогала бурые от крови бинты, стягивающие его грудь. Раны должны быть ужасны, и кровь остановить не удается.
- Мне нужен острый нож, у меня нет времени развязывать бинты. А теперь уходите, я справлюсь сама. Никому не входить, пока я не позову, сколько бы времени ни прошло. Проследите.
- Хорошо, целительница. - Алиса восприняла это обращение, как должное.
Остался один Имре. Быстро и ловко Алиса разрезала бинты. Еще не так давно она упала бы в обморок от вида такой раны. Казалось, сквозь разорванные ткани видно, как в последних ударах бьется сердце Сатора. Алиса полоснула ножом по своим запястьям. Кровь тонкими струйками потекла по ее рукам к его груди, к его сердцу.
- Ноэль, возвращайся, не умирай, мы здесь все, мы ждем тебя, возвращайся домой. Ты нужен нам всем: твоему народу, твоим братьям, Оресту, деду, мне. Пожалуйста, возвращайся домой. Ты нужен своей земле, возвращайся. Мы найдем вакцину, мы выйдем в большой мир, возвращайся. Возвращайся. Я люблю тебя…
Пелена застилала ее глаза, она не знала, слезы это или жизнь уходит из нее. Сквозь туман она видела, как исчезает, затягивается дыра в груди Ноэля. И когда ткани сомкнулись, девушка глубоко вздохнула, опустилась на пол и потеряла сознание.

***

ГОД СПУСТЯ.
На душе у Имре скребли большие когтистые рыси, даже не кошки. Ситуация ему не нравилась. Какой может быть отпуск у командора, если Зеленоград еще толком не отдышался от того, что потрясло общину год назад? Всего неделя прошла с тех пор, как объявили приговор по делу о нападении экстремистов союза «Феникс» на общину параменталов, пресса еще обсуждала все перипетии дела, а новый командор Зеленограда вдруг решил отправиться в отпуск. Неизвестно куда, один, без охраны… Это раньше Ноэль мог мотаться по округе и не только, а теперь пора остепениться. Когда Совет назвал Сатора-младшего преемником Ореста на посту командора, Гайдош был против. Слишком хорошо Имре знал своего друга и понимал, что Ноэль хорош на баррикадах, или в подпольной работе, но быть лицом Зеленограда перед большой землей – это не его стихия. Равно, как и решение всех хозяйственных и административных проблем и дел, связанных с должностью мэра. И хотя Гайдош на тот момент не входил в совет, на расширенном заседании позволил себе высказаться отрицательно относительно этого решения. К нему прислушались. Нашли компромиссный выход: и.о. И объявить выборы. Пусть Зеленоград решает, кому быть во главе общины.
- Как тебе вино? – Ноэль лениво потянулся в кресле.
- Да, отличное. Но ты не переводи стрелки. Куда ты едешь?
- Куда ветер понесет… - обронил Сатор, не глядя другу в глаза. – Ну что ты меня тиранишь своими вопросами уже третий день? Меня не будет всего ничего. Мой зам Раевский отлично со всем справится. Он на своем месте. В отличие от меня. Мэрство, администрирование – ох, это не мое. Ты вот – на своем. Присмотришь за нашим общим зеленым домом. Могу я позволить себе пару дней расслабиться?
- Расслабиться? Ты? Это слово я слышу впервые их твоих уст. Оно не отвечает твоей сущности, дружище Сатор.
- Знаешь, я думаю, нам надо обсудить это на Совете старейшин. Разделить представительские и административные функции мэра и функции Командора, - сказал Ноэль серьезно.
- Возможно. Так куда ты едешь?
- Еще вина?
- Ноэль, я не отстану.
- Только не вздумай посадить мне на хвост своих ребят, бывших моих, кстати. Не подставляй парней под мой неконтролируемый гнев. Я хочу немного перезагрузить свой внутренний компьютер.
- А почему ты его решил перезагружать именно сейчас? С чем это связано? – Имре не отводил взгляда от Сатора, тот же, наоборот, смотрел в сторону. – Ноэль, теперь я отвечаю за безопасность Зеленограда, и, в особенности, твою. А ты намереваешься двинуть неизвестно куда, один, без охраны…
- Ладно, скажу. А то с тебя станется начать меня сканировать, а я расстроюсь, вспылю… Бррр. Это можешь привести к непредсказуемым последствиям. Есть у меня один должок…. Хочу стребовать.
- Должок? – бровь Имре изогнулась вопросительным знаком. – Какой? Кто что тебе должен?
- Да не важно. Пей лучше, а то ты слишком серьезен.
- Нет уж, дорогой, сказал А… говори весь алфавит до конца.
Ноэль вдруг помрачнел. От его ленивой расслабленности не осталось и следа.
- Я очень не хотел, чтобы мне самому пришлось разбираться с этим… долгом. Но так сложилось, что человек избежал заслуженного наказания.
Имре похолодел. Что задумал его безумный друг? Кого он собирается наказывать? Приговор оглашен, виновные отправились в места определенные. Мертвые оплаканы.
- Ноэль, если речь о нашем общем горе, то почти все виновные в нападении на Зеленоград…
- Ключевое слово «почти», - сухо прервал его Ноэль. – А надо, чтобы все.
Гайдош вздохнул.
- Я знаю о твоем приказе группе «Крест». И о том, что они уже успели сделать.
- И что? Ты со мной согласен, раз не остановил их.
- «Крест» подчиняется тебе, сам знаешь. Независимо от того, кто номинально над ними стоит. Твой приказ - это незаконно. Мы не должны мстить таким диким способом. Мы вообще не должны мстить. Есть закон и он разберется с виновными. Уже разобрался.
- Правосудие несовершенно, а судьи, надо смотреть правде в глаза, несвободны. Я не хочу, чтобы некоторые нелюди вышли из тюрьмы. И они не выйдут. Не волнуйся. Грубо убивать никого не будут. Они умрут своей естественной смертью. Но кое-кому должно стать так больно и страшно, как было больно и страшно тем мальчикам и девочкам, которых они принесли в жертву своей жадности. Понимаешь – жадности! Не идеям, не убеждениям – тупой жадности!
- Значит, ты взял на себя роль высшего судии? – Имре встал, прошелся по комнате. – По какому праву? Ты сам становишься на преступный путь. Ты же юрист, Ноэль, ты этого не понимаешь?
- Понимаю. Сдай меня полиции. Есть у тебя доказательства? Давай. Может, я хочу в изолятор, чтобы все это уже прекратилось.
- Что – это?
- Моя жизнь.
- Ты безумен. Тебе надо к психологу или психиатру, - Имре прикусил язык, внезапно озаренный догадкой.
На губах Ноэля заиграла зловещая улыбка:
- К психологу, говоришь? Дать адресок? У меня есть хороший психолог на примете. К нему-то я и отправлюсь, уж если тебе это так интересно.
Гайдош покачал головой, отказываясь верить в то, о чем догадался:
- Ты не посмеешь… Девочка не имеет отношения к преступлениям, ты же был в суде, слышал ее показания.
- Если бы не ее длинный язык, многое было бы иначе, - Сатор вышел в кухню, вернулся с новой бутылкой. – Давай еще выпьем. Не бойся, я не спиваюсь. И не дергайся ты так. Ничего противозаконного я совершать не буду. По той простой причине, что не могу себе позволить подставлять Зеленоград под новые процессы и разборки. Мы еще от этого дерьма не оклемались. Хорош бы я был, если бы влип в какую-нибудь уголовщину! Мне нужно поговорить, кое-что объяснить, услышать объяснения противоположной стороны. Например, меня очень интересует, как барышня спаслась? Весь персонал Пятой станции попал под удар, в живых остались только пятеро, а она в это время почему-то оказалась за много километров от станции. Хотя Герберт, уезжая, оставил дорогую внучку на станции.
- Ты никак не успокоишься… Это какая-то одержимость. Отдохнул бы уже от этого преследования.
- На том свете отдохну. Если повезет, то скоро.
- Придурок. Давай выпьем.
«А ребят своих я тебе на хвост посажу, мой дорогой, - подумал Имре по дороге домой. – На всякий случай».
«Прицепит он мне хвост, - думал в это же самое время Сатор. – Ну и хрен с ним. Это его работа, в конце концов»,

***
20.
Солнце мешает, надо с этими жалюзи разобраться. Алиса придвинула тумбочку и влезла на нее. Теперь девушка жила в отдельной маленькой квартирке – тоже общежитие, но для старших курсов. Есть все необходимое, и свой маленький уединенный мирок, никто не мешает отдыхать, учиться и… плакать, если станет совсем тошно и одиноко. Первое время Сташевский активно намекал, что лучше бы им поселиться в двухкомнатном блоке вместе и клятвеено обещал держать братсткую дистанцию. Но Алиса не захотела – после всего произошедшего ей нужно было полное уединение и в груз вины перед Левкой за то, что держит его на расстоянии, ей уже не вынести.
Правда, иногда наличие мужской руки было бы вполне кстати. Вот, как сегодня – жалюзи не работают, и солнце слепит и бликует на компьютере. Конечно, можно вызвать техобслугу, через десять минут мастер будет у нее, но Алиса сначала хотела попробовать исправить все сама. Типичная привычка человека, который сам себе опора и помощь в жизни: я сама. Она влезла на тумбочку, пытаясь приладить оторвавшийся край жалюзи.

Прошел уже год после того страшного лета в Зоне. Алисе пришлось пройти курс психотерапии, прежде чем она перестала вскакивать по ночам или видеть во сне убитых подруг и горящий город, видение которого подсовывало ей воображение. Алиса перешла на последний курс и готовилась получить степень магистра психологии. Герберт ушел на пенсию, купил домик недалеко от пятой станции, женился на Маше. Вообще-то, он не хотел связывать молодую женщину, но иначе не было возможности забрать из интерната Рэма. А семейной паре его отдали. Поселившись в семье, мальчик сразу стал меняться.
Погибших в те августовские дни в Зеленограде оплакали, нескольких экстремистов, виновных в кровопролитии, судили. Таинственную организацию «Чистая нация» распустили и запретили. К слову, просуществовала она чуть больше года, будто ее создали специально под операцию. Как обычно, свое получили пешки, козлы отпущения. Те, кто руководил, тот же Розберг и загадочный красавчик, просто исчезли. Правда, Костя Иванов под раздачу попал. Чему Алиса была очень рада. Главный заказчик «чистки» так и остался за кадром. И возможно, еще вернется к своим планам.
Это было бы даже смешно, если бы не стоило несколько десятков жизней жителей Зеленограда и персонала станций. Выводы следственной комиссии звучали как издевательство: малочисленная группа экстремистов, возбужденная страхом перед эпидемией и глубокой нелюбовью к телепатам, несанкционированно проникла на территорию закрытой зоны. В результате стихийно возникших столкновений с незаконными отрядами самообороны Зеленограда… Правда, слово «незаконные» вызвало такую бучу в СМИ и самом Зеленограде, что его быстренько изъяли из постановления.
«Малочисленная группа»… Сгоревший интернат, разрушенная администрация и несколько домов, стертые слица земли хутор Медяники и и поселок Залесье, раздолбанная клиника... «Мирные граждане», вооруженные до зубов самым современным оружием и на технике, которую на авторынке не купишь. А защитные шлемы последней модели? Тоже по случаю прикупили? Да, нападающих было немного. Те, кто акцию готовил, просчитались. Недооценили силы мутантов. К счастью для самих телепатов.
Алиса старалась не думать о тех днях, иначе жизнь становилась невыносимой. О следствии и суде вспоминала с содроганием. Допросы, вопросы. Провалы в памяти, которые не могла заполнить, и не могла объяснить. А они вызывали недоверие к ней. И она все время балансировала на грани того, что из свидетельницы и пострадавшей перейдет в статус обвиняемой. Ее объяснения, что кто-то из напавших, имени которого она не знает, и среди обвиняемых не видит, вывел ее за территорию станции за несколько минут до начала штурма силами правопорядка, звучали весьма неубедительно. Кто-то почему-то для чего-то…
Она вспомнила, как стояла посреди зала и адвокат обвиняемых, красивый лощеный мужчина лет пятидесяти задавал ей бесцеремонные вопросы:
- Вы позвонили в администрацию? И передали информацию, которая толкнула господина Сатора отдать приказ о взрыве здания мэрии?
- Нет, на личный телефон Ноэля. Я не знаю, что было в том файле.
- Вот как? У вас был его номер? Вы были в близких отношениях с господином Сатором?
- Нет, - почти крикнула Алиса. – Мы просто знакомы.
- Но он дал вам свой личный номер? И вы называете его просто по имени?
- Протестую! Вопрос не имеет отношения к делу, - это обвинение.
Алиса чувствовала, что вся горит. К чему эти вопросы?
- В каких отношениях вы были с Константином Ивановым? В близких?
- Нет, мы сотрудничали в молодежном клубе…
- В каких отношениях вы были с Робертом Сатором?
- Мы были едва знакомы…
- Но на представленной суду записи он называет ваше имя… У вас были сексуальные контакты во время вечеринки? С кем?
- Нет… Не было…
- А у ваших погибших подруг?
- Я не знаю.
Она выглядела шлюхой. Вопрос об интимных отношениях повторялся с завидным постоянством, имена мужчин назывались одно за другим: Ноэль Сатор, Гайдош, Роберт Сатор, Орест Сатор… Не забыли и Теодора Либельмана и Льва Сташевского. В ответ на ее очередное «нет» по залу прокатился смешок.
Когда садилась на свое место, в глубине зала заметила знакомую фигуру. Ноэль! Губы сжаты в тонкую линию. Он был страшен. Даже сквозь его непроницаемые очки она чувствовала горящий ненавистью взгляд.
Потом был самый страшный допрос. Константин Иванов.
- Вы руководили клубом «Феникс»?
- Да, - у Кости невинное лицо, широко открытые голубые глаза, в них горит желание сотрудничать с судом даже в ущерб себе. «Правда и только правда»…
- У вас были интимные отношения с практиканткой Ткачевой?
- Протестую! – подскочил представитель обвинения. – Деятельность клуба не является предметом данного процесса.
- Косвенно является, - возразил судья. – Но… протест принят.
У Алисы создавалось впечатление, что против нее лично ополчилось и обвинение и защита.
- Что привело вас, психолога, в группу экстремистов?
Костя сделал страдальческое лицо:
- Трагическая ошибка. Как психолог я понимал, что с агрессивными настроениями, нарастающими в среде молодежи общины Зеленограда, необходимо срочно бороться. Пока они не приняли необратимый и критический характер. Я располагал многочисленными фактами и выводами студентов-практикантов, подтверждающими эту позицию. Считал, что клуб «Феникс» станет первым шагом в работе по адаптации молодежи Зеленограда в нормальную жизнь и общество людей. Но когда трагические события, убийство двух студенток показали, что беседы ничего не дают, что агрессия только растет, я принял неверное решение вступить в организацию «Чистая нация». Раскаиваюсь…
- Свидетельница Ткачева утверждает, что вы обманом вынудили ее переслать Ноэлю Сатору некий файл.
- Нет, ваша честь, это не совсем так. Я хотел дать возможность Ткачевой связаться с кем-то вне станции, позвать на помощь. В то время уже понимал, что совершил ошибку, что я не с теми людьми, что они – сами террористы. И… да, эта женщина мне нравилась, и наши отношения были довольно теплыми. Что и почему она передала, не знаю.
- Неправда! Ты врешь! – закричала Алиса.
Судья постучал молоточком по столу, призывая к порядку.
- Я думаю, Алиса хотела сообщить именно Сатору об опасности, в надежде, что мутанты придут к ней на помощь, - неожиданно Костя пришел к ней на выручку. – Видимо – это только мои предположения – у них были близкие отношения. Но просчиталась.
Алиса вышла из зала заседаний. Слушать все это больше не было сил. Стояла в коридоре у окна, прижавшись любом к холодному стеклу. За окном шел дождь, оплакивая ее прошлую жизнь, несостоявшуюся любовь, утраченное доверие друзей. Вернется ли все когда-нибудь к нормальной жизни?
- Фокси, не плачь, - Лева вышел за ней следом, стал рядом, погладил по плечу.- Я с тобой. Мы знаем правду.
- Он меня ненавидит. Я чувствую его ненависть даже сквозь блокираторы. А я ни в чем не виновата.
- Да наплюй ты на него! Ну какая разница, что думает Сатор? Главное, чтобы судья и присяжные думали правильно.
- Не могу, не могу, не могу… - Алиса уткнулась в надежное Левкино плечо, рыдая.

Потом был приговор, смешные сроки. В прессе шумели, что процесс по такому сложному и трагическому делу фактически, свернули, и дело замяли. И главные виновники не названы, не наказаны и никто их искать не собирается.

Она ждал, что Ноэль подойдет к ней или приедет в гостиницу в Белом ключе, где она жила с Ландасом и Машей, пока шло следствие и пока они не купили дом. И тогда она сможет объяснить все, и Ноэль поверит, не может не поверить. А он так и не пришел.
Дед настоятельно рекомендовал ей не пытаться самой связываться с Сатором. И вообще держаться подальше от Зеленограда.
- Алечка, там проявились твои необычные способности. Не стоит их афишировать, мы не знаем, к чему это может привести.
- А откуда они у меня?
Но Старик вел себя как всегда, когда не хотел о чем-то говорить.
- Дорогая, ты пережила травму, тебе нужно время для восстановления…
Но она все равно ждала этого черта. Вспоминала их встречи, разговоры, ссоры. Ей очень нужно было самой сказать ему, что она его не предавала, что искренне верила, что на капсуле важная информация, а о маяке ничего не знала… Дед сказал, что Орест Сатор в курсе ее невиновности, и никаких действий против нее предпринимать не будет.
И вот история закончена.
А она по-прежнему ждала… Левка крутился рядом, деликатно поддерживал, не задавал вопросов. Он тоже ждал, уверенный, что Алиса рано или поздно оценит его верность.

21.
***
Алиса приподнялась на цыпочки, но так и не могла достать крючок, за который крепились жалюзи. «Придется-таки вызывать техобслугу», - подумала девушка. В эту минуту в дверь постучали.
- Войдите, не заперто, - крикнула Алиса. Она упорно тянулась к крючкам креплений.
Шаги прошли в комнату и замерли у нее за спиной.
- Привет, Алиса.
Она вскрикнула и чуть не свалилась прямо Ноэлю в руки.
Обернулась.
- Какой сюрприз, - прошептала сдавлено.
- Надеюсь, приятный? – он улыбался.
- Посмотрим.
- Чем ты занимаешься? Помочь?
- Жалюзи ремонтирую. Безуспешно. Черт с ними.
Он протянул ей обе руки, предлагая помочь спуститься с тумбочки.
Она на секунду задумалась, затем вложила свои ладошки в его руки. Крепкие, надежные, очень мужские. Оперлась, спрыгнула. Конечно же, он сразу ее обнял. Кто бы сомневался!
Держал, чуть на весу, крепко прижимая к себе, как нечто драгоценное, бесконечно ему дорогое. Осторожно поставил ее на пол, но не отпускал, все так же прижимаясь к ней, зарывшись лицом в волосы девушки, жадно вдыхая ее запах, который ему снился все эти месяцы. Руки его скользили по ее плечам, спине, талии. Будто горячие иголочки пробегали по телу Алисы. Ощущение было мучительно-сладким. Голова слегка закружилась. Наконец, Ноэль отстранился.
- Зачем ты волосы обрезала? – он взъерошил ее короткие вихры. – Стала похожа на мальчишку. Такого… малолетнего хулигана.
В его глазах светилась нежность и грусть.
- Ты без очков… - удивленно сказала Алиса. – А если патруль? Говорят, в его состав входят телепаты. Не врожденные, как вы, а обученные. Я читала в прессе: на Зеленоград наложен режим повышенного органичения передвижения. Или как-то так…
- Как-то так… Никого никуда не выпускают. Наша клетка захлопнулась.
- А ты?
- А меня можно запереть? – он засмеялся. – Ну если нарвусь… Да на здоровье. Патруль меня просто отвезет к пропускнику и выпустит по ту сторону периметра. Есть такая договоренность с властями. Но я в таком виде, что контакт с патрулем маловероятен. Они меня просто не узнают.
Про модифицированный чип в плече он предпочел умолчать.
- А если тебе взбредет в голову кого-то загипнотизировать?
- Не придет. Есть определенные обязательства. За год многое изменилось. Орест ушел в отставку. Может, я займу его место. Пока что и.о. Тебе идет эта стрижка, - он улыбнулся тепло, потрепал ее по голове.
- Ноэль, я так ждала… почему-то думала, что ты придешь, что нам есть, что сказать друг другу. Но ты исчез…
- Никуда я не исчезал. Лечился. Меня здорово потрепало. Но я оказался живучим. Разбирался с делами. Давал показания… В общем, много всего.
- А для меня времени не было… - она отвернулась, сдерживая слезы. – Ты же приезжал в суд, и ни разу не подошел.
- Э, ты чего? Разве я забыл прийти на свидание? А суд – не место для приятных бесед. Тебе хотелось бы, чтобы наш разговор растиражировали на всех каналах и во всех газетах?
- Это точно. И свиданий мы не назначали, - рот наполнился горечью. - Ты прав, не хотелось бы. Я говорю глупости. Хочешь кофе? Ах да, ты же не любишь. Но чаю нет. Левка выхлебал.
- Давай кофе.
Она повернулась к нему спиной. Не видела, что рука мужчины невольно потянулась к ней, но опустилась. Эти позвонки на шее, эти торчащие лопатки… Почему она такая худая?
- Тебе дед дал мой адрес?
- Ну что ты. Разве я рискнул бы обратиться к Герберту? Он бы на меня спустил собаку. Если мне кто-то нужен, я почти всегда нахожу его или ее сам. По своим каналам.
Они прошли на кухоньку. Он наблюдал, как Алиса, чуть потянувшись, достала с верхней полки коробу с кофе, заправила кофеварку, включила. Но не поворачивалась к нему лицом, будто боялась встретиться взглядом. Смотрел на тонкую шейку, украшенную маленькой татуировкой – крылышки ангела, на завитки волос в ложбинке. На ней была какая-то совсем символическая маечка, ведь дни стояли еще жаркие. Голые плечи, и под маечкой нет лифчика. Горячая волна поднялась от колен, затопила его, голова запылала.
«Ну чего ты ждешь? - прошипел дьявол, сидящий на левом плече. – Ты хочешь ее так давно, что уже не можешь думать ни о чем другом! Приехал, так решайся, блин! Или все еще жалеешь? А она и ее подружки пожалели Роберта? У тебя есть выбор: в твоем кармане лежит пакетик из фольги, он не даст ей умереть. Решайся!»
Ноэль подошел к Алисе, положил ладони на обнаженные плечи девушки, губы его коснулись ее шеи, спустились на плечо, вернулись к татуированным крылышкам… Алиса задрожала. Ноэль развернул ее к себе, взяв за подбородок, поднял ее лицо, наклонился к губам. Целовал долго и нежно, сдерживая бурлившую в теле страсть. Взгляд его стал тяжелым, зрачки расширились. Взял девушку за руку:
- Пойдем? Не надо кофе, не могу больше ждать. Хочу, чтобы ты стала моей. Ты согласна?
Она кивнула. Ноэль повторил:
- Ты согласна? – помедлив секунду, добавил фразу, которую обязан был произнести: - Ты помнишь, кто я? Я несу …
Алиса положила ладошку ему на губы:
- Я согласна.
Но в спальне сила воли ему изменила. Чуть не рыча, он подхватил девушку, бросил на постель. Одежда полетела на пол, их тела сплелись в горячий извивающийся клубок. В тот момент, когда он, резко, бешено ворвался в нее, Алиса вдруг крикнула, и это был крик боли, но не страсти. Изливаясь, он не сразу осознал, что произошло.
Ноэль лежал на спине, совершенно ошалев от случившегося. Безумное желание оказалось сильнее разума и сострадания. Пакетик с презервативом так и остался лежать на полу, выпав из руки Ноэля в ту минуту, когда он раздевал девушку. Значит, это судьба. Их общая судьба. Тот смертельный яд, который он носит в себе, теперь у нее в крови. Месть свершилась. Но не принесла облегчения, только боль. Эту боль исцелит только смерть.
Алиса свернулась клубочком на боку, повернувшись к нему спиной. Он приподнялся на локте, повернувшись к ней, провел пальцем по торчащим лопаткам.
- Прости. Ты должна была мне сказать. Мне и в голову не могло прийти, что такая красивая девушка в твои годы в наше время может быть девственницей. Особенно, если учесть этого твоего носатого… Извини… Черт… Если бы ты сказала, что еще не была с мужчиной, я бы сдержался… наверное… - на душе у него было совсем гнусно. Ну за что ему еще и это испытание?
- Дурак. Извини, не влюблялась. До тебя. А переспать из любопытства – увольте, я брезгливая! Что я должна была сказать? Каким образом? – Она повернулась к нему лицом. – Ты вел себя так, будто не любовью со мной занимался, а… наказывал меня. Это очень было похоже на насилие, ты не находишь? Ноэль, я хотела, чтобы ты был моим первым. Я это поняла тогда, на берегу… А может и раньше. Может, я кажусь тебе глупой куклой, но я не такая уж дура. Я наделала столько ошибок, столько бед… Но не умышленно… Помнишь, ты спал у деда в домике, а я туда забрела случайно? Тогда я поняла – все, весь мир мне не нужен, только… Я не думала, что это будет… так. – Она пошевелилась, и невольно зашипела от боли.
- Сходи в ванную. Тебе станет легче.
- Заботливый.
- Просто знаю, что надо делать. Помочь тебе?
- Пошел к черту! Сама справлюсь.
Она встала, сгорая со стыда, что он видит ее такой, с полосами крови на ногах. Стояла под душем, и плакала. Как долго она его ждала, о чем только не мечтала! И вот он пришел, и что в результате? Повел себя с ней как со шлюхой. Она надела халат, вернулась в спальню.
Поразилась перемене, произошедшей с Ноэлем. Лицо холодное, глаза темные от непонятных ей чувств.
- Ты права, Алиса. Я приехал тебя наказать. Ты не дурочка, ты принесла мне, Зеленограду много бед.
- Но сначала решил со мной переспать, чтобы потом вот это сказать? – изумилась Алиса. – Так сказать, все удовольствия в одном флаконе.
Ей стало так больно, что она даже не заплакала.
- Я приехал тебя убить, - прошептал Ноэль. – Зло должно быть наказано.
- Какое зло? Ты сошел с ума?
- Нет, дорогая. Я лгал сам себе, я смешал ненависть и любовь, и трусливо надеялся, что не смогу, и желал отомстить… - Он поднял вверх два пальца, между которыми был зажат нераспечатанный пакетик с презервативом. – Вот это могло тебя спасти. Но не спасло. Помнишь наш последний разговор и тот файл, что ты передала от этого… Кости?
- Да… Но я не знала, что они успеют вас отследить. Вернее, не подумала. Костя… он ведь вроде был с нами, мы вместе работали. Я ему поверила, что там какая-то информация для вас, ведь связи не было. Господи, да сколько же раз я могу это повторять! Ну загляни мне в голову, ты же можешь!
- В этом нет смысла, я увижу события, подтверждающие твои слова. Но не увижу твоего отношения к ним. А это самое главное. Слежка – это не важно. Менее важно. Они и так бы нас нашли. Там была запись. Допрос Роберта. Очень жесткий допрос. Бедный мальчик. Они сломали его, вынудили признаться в том, чего он не делал, чего вообще не существовало. Он смотрел в камеру, смотрел мне в глаза… Он просил его спасти. Ему было больно, очень больно. Я его сдал. Я отдал своего сына на растерзание. Его даже не оправдали. Я не смог доказать его невиновность, не успел.
Ноэль вскочил с постели, как был, без одежды нашел куртку, достал видеокапуслу, сунул в компьютер. Прошелся пальцами по дисплею, вызывая изображение.
- Смотри! - схватил ее сзади за волосы, чтобы она не могла отвернуться. – Вот, что мне прислали. Расчет был точным. Они знали меня, как свои пять пальцев, как я сам себя не знал. Знали, что я сделаю смертельный шаг и уничтожу Зеленоград собственными руками. Меня остановил Имре… Догнал, и ударил вот сюда, - он показал на шею. – И вырубил. Я быстро пришел в себя, полез в драку. Но тут по нам шарахнули из тяжелых минометов. Они нашли нас очень быстро, потому что находились недалеко. Ландас водил их по лесам, но долго так продолжаться не могло. Над Зеленоградом кружили их грузовозы, полные бандитов с тяжелым оружием. Не много, но достаточно, чтобы уничтожать безоружных мутантов. До той кнопки я уже не добрался.
Алиса смотрела, как умирал Роберт. Строптивый мальчик, который все время лез на рожон, и кого-то ей очень напоминал. Только теперь она поняла, кого: самого Ноэля. Те, кто снял этот видеоролик, точно выверили ракурсы и планы. Цинично показывали все страдания парня, его боль, его отчаянную надежду. Близкий план его угасающих глаз.
Слезы текли у Алисы по лицу.
- Кино еще не закончилось, - пошептал Ноэль ей в ухо.
Алиса увидела на экране себя. Она говорила что-то пламенное, гневное, клеймила убийц и требовала расправы над Робертом и Олегом и другими мутантами. Слезы мгновенно высохли.
Теперь Алиса испугалась по-настоящему.
- Ноэль, ты безумен… Это не я…
- Что значит – не ты?
- То есть, это вроде я, и голос мой, но я не помню такого интервью… Совсем не помню.
- Красиво врешь.
- Я не вру. Просто не помню. У меня за спиной… да, это моя комната в общежитии. Та, где я жила в прошлом году. А вот тут – кафе. Кажется, «Тропикана». Мы с Костей в нем были однажды. Да, и он меня спрашивал, что я думаю по поводу вечеринки. Но ничего такого я не говорила.
- Не говорила, не знала, не цепляла мне маяк… Сама невинность. Девственная шлюха.
Алиса горько плакала, скрючившись на постели. Он сел рядом, с силой отнял ее руки от лица:
- Смотри мне в глаза. Это еще не конец истории. Роберт умер. В изоляторе. Не от вируса, якобы от сердечного приступа. У него было здоровое сердце! Мне разрешили забрать тело только через полгода. Держали его в холодильнике. Я просил, а они отказывали. Полгода. Ты можешь понять, что я чувствовал? Я поклялся, что все, кто приложил руку к этому делу, уйдут вслед за мальчиком. Ты спрашивала, чем я занимался? Кроме работы, суда, похорон, я их искал. Тех, кто остался вне процесса, кто снимал этот ролик, кто стоял в той комнате и смотрел, как он умирает. И нашел. Почти всех, кого сумел достать, отправил туда, откуда они не вернутся. Знаешь, как я это делаю? Пучок энергии, целенаправленно, и в голове лопаются сосуды. Либо останавливается сердце. Не думай, что можешь меня сдать полиции. Это недоказуемо. Осталась ты. Самая дорогая… Сладкая мечта. Я очень хотел, чтобы ты прошла путь от счастья к страданию, чтобы почувствовала ту боль которую чувствую я. И умерла.
Он встал, сходил в ванную, оделся, вытащил капсулу из компьютера, Алиса, испуганная, ошалевшая, оцепеневшая наблюдала за мужчиной, который на ее глазах за час прошел путь от нежного и страстного любовника до хладнокровного убийцы.
- Так стреляй. Или что там у тебя припасено? – Страшно не было, хотя она понимала: Ноэль не шутит. – А может, импульс. Лопаются сосуды… Ты умеешь. Помнишь, как ты меня ударил импульсом?
- Стрелять – это банально. Импульс – слишком быстро. Я не хочу, чтобы это было быстро.
- Псих. Может, закричать? Сбегутся люди, и ты не успеешь.
- А я уже успел. Я поделился с тобой своим вирусом. И он тебя достанет. Если повезет – у тебя будет год или два. Я оставлял самому себе пути к отступлению. Взял это вот средство защиты, - он кивнул на пакетик, валяющийся на полу. – Задал тебе вопрос, который обязан задать любой из нелюдей: «Знаешь ли ты, кто я? Моя любовь убивает». Ты сама согласилась. Но я тебя обманул. Это простое, но очень эффективное средство защиты осталось неиспользованным. Z передается половым путем или через кровь. Ты получила и то, и другое. Добро пожаловать в мой ад, любовь моя. Я обещал вернуться за тобой и вернулся.
- Ты хочешь сказать, что я должна ехать с тобой?
Он покачал головой:
- Ни в коем случае. Ты мне больше не нужна. Дней через пять-семь сдай анализы на вирус Z. Постарайся ни с кем не трахаться это время. Незачем людей травить. Кстати, пусть дедуля обеспечит тебе теплое место в изоляторе ДКЗТ.
Уже одетый, Ноэль подошел к ней. Рывком сдернул халат. Окинул взглядом голую девушку. Провел пальцем по груди, погладил ее по мокрой от слез щеке:
- Как же я тебя люблю… - он захватил ее волосы, чтобы она не смогла отвернуться, жадно, долго целовал в губы.
Алиса ойкнула. Он отпустил девушку. Она провела рукой по губам, на пальцах осталась кровь.
- Так сильно, что готов убить? – прошептала Алиса. – И будешь спокойно спать?
Он усмехнулся, уже у двери бросил через плечо:
- А кто тебе сказал, что после твоего ухода я останусь жить?

***
Через неделю Алиса позвонила Тео. После трагических событий прошлого лета он перевелся на работу в Координационный центр «Зеленоград». Сюда направлялись данные всех исследований, проводимых на закрытых территориях.
- Тео, надо встретиться.
- Прям-таки надо? Фокси, ты что-то похудела. Или это стрижка тебя так изменила? Говори, где, встретимся.
- В ваши края мне не хотелось бы. Плохие воспоминания. Давай ты ко мне. Дня через три?
- До встречи, Фокси.

Они бродили по парку, который еще не тронула робкая осень. Тео искоса поглядывал на Алису, не торопил ее с объяснениями, зачем она его вызвала. Отметил, что у губ девушки залегли едва заметные складочки. Да, им всем нелегко пришлось, но Алисе, наверное, хуже всех сотрудников пятой станции. Ее ни в чем не обвиняли и… обвиняли. В пособничестве экстремистам. Очень трудно постоянно доказывать, чтобы люди не верили своим глазам.
- Тео, мне нужна твоя помощь. Только не говори, что ты скромный спец Ай-Ти. Я многое поняла… тогда.
- Слушаю, Алиса, - ответил Тео ровным голосом, ничего не отрицая.
- Скажи, ты можешь устроить мне исследования на Z-индекс?
- Чего? – вытаращил глаза Тео. – Нас же всех проверяли?
- Ну… с тех пор кое-что произошло. Мне надо знать, есть у меня этот индекс или нет.
Тео не скрывал своего изумления.
- Девочка, ты понимаешь, что даже о том, что у тебя есть подобные сомнения, я обязан доложить в ДКЗТ?
- Понимаю. Но прошу этого не делать. Тео, если все хреново, я пойду к ним сама. Клянусь.
- Герберт знает о твоих сомнениях?
- Нет, и не должен. Дед и так настрадался, незачем его еще больше мучить.
Тео обломал веточку с куста, повертел в руках, сломал пополам, потом еще пополам.
- Я должен посоветоваться. Проконсультироваться. Для этого мне надо знать: у тебя был с кем- то сексуальный контакт? Извини, но это не любопытства ради.
- Да.
- Длительный? Это человек из Зеленограда?
- Один раз. Да, он из Зеленограда.
- Плохо. Контакт добровольный?
- Слушай, какого черта? – Алиса повернулась к Тео лицом, и осеклась, наткнувшись на его пристальный и холодный взгляд. – Тео… ты кто?
- Ты же сама сказала, что многое понимаешь. Давай не будем задавать ненужных вопросов. Но те вопросы, которые я задаю, нужны, поверь. Ответы останутся между нами в той степени, в какой это возможно, - он ласково взял ее за руку.
- Да, - Алиса пунцово покраснела. – Добровольный, но… жесткий. Тео… это был вообще… ну первый.
- Блин. Где была твоя голова, Алиса? Давно это случилось?
- Десять дней назад.
- Черт.
- Почему ты все время ругаешься?
- Потому, что ты возможно… - он заметил, что на ресницах Алисы дрожат слезы. – Ладно. Забудь.
- Я уже начиталась всего, что нашла по Z-проблеме, - прошептала девушка. – При всех этих факторах мои шансы остаться здоровой равны нулю.
- Угу. Страшный доктор Интернет тут как тут. Сиди здесь, я отойду, мне надо переговорить. Откладывать нельзя.
Алиса смотрела издалека, как Тео с кем-то разговаривает, набирает новый номер, снова разговаривает, опять набирает.
Наконец, он подошел к Алисе:
- Поехали. Мой минилет тут на стоянке.
- Куда ты меня повезешь?
- К людям, которым можно доверять. Не нервничай. Это все равно бессмысленно. Прости, что я так жесток, но надо было думать, что делаешь. И главное, с кем. Вставай, поехали. Дай свой телефон.
- Я хочу заехать в общежитие, а зачем тебе мой телефон?
- Чтобы ты никому больше не звонила. Пока все не выяснится. Чтобы не подставить моих людей. И никакого общежития.
- А Левка? Он же с ума сойдет, если я ночевать не приду. Он ко мне приходит почти каждый вечер, чай пить, болтать…
- И Левка подождет. Если что, я ему сам сообщу. Блин, - спохватился Тео, что ляпнул совсем уж лишнее. Но было поздно. Алиса покачнулась, теряя сознание.
Она очнулась от того, что Тео довольно сильно похлопывал ее по щекам. Лицо его было непроницаемым, но где-то в глубине глаз притаилась жалость. Увидев, что она пришла в себя, протянул руку. Так, держа ее, как маленькую за руку, повел на стоянку.
Они летели около часа. Алиса, погруженная в невеселые мысли, не обращала внимания на направление. Наконец, Тео посадил машину на небольшую стоянку посреди леса. На горизонте виднелись горы. За деревьями просматривалось длинное белое одноэтажное здание.
- Это клиника, - пояснил Тео. – Для тех, кто не хочет заканчивать свои дни в изоляторе. Здесь проводятся операции по оплодотворению ин витро для параменталов. Здесь рождаются дети от смешанных пар.
- А что это за сетка над зданием? – спросила удивленно Алиса.
- Маскировка от наблюдения с воздуха. Это нелегальная клиника. Приют уходящих. Слыхала о таком? Смелее. Тут все свои. И очень хорошие специалисты.
На входе их встретила девушка-медсестра и молодой доктор.
Девушка позвала Алису с собой, а Тео пошел с доктором. В палате было довольно уютно, веселенькое пестрое одеяло на кровати придавало ей совсем уже домашний вид.
- Устраивайтесь. Ваш номер восемь. Мы вас так и будем называть - Восьмая. Тут не спрашивают имена до получения результатов. Если вы уходите, то мы и не хотим знать, как вас зовут. Ну, если останетесь, тогда другое дело. Придется заполнить личные карточки. Вы можете принять душ, переодеться. В шкафу есть белье и пижама. Надеюсь, господин Либельман не ошибся с размером. Отдыхайте. В час обед. Обследование проходят натощак, поэтому ночевать вы будете здесь. Вот блок распределителя, можно заказать книги. Вот телевизор, можно смотреть фильмы на заказ, или обычные каналы. Выходить из палаты запрещено.
- Вы меня запрете? – спросила Алиса.
- Нет. Это не тюрьма, и не изолятор строгого режима. Вы сделали осознанный выбор, и мы вам доверяем. Но выходить не нужно. Можно выйти на балкон. Хотя у нас и первый этаж, но он высокий, и поэтому есть балкон. Вот коммуникатор для связи с дежурной медсестрой.
- А где Тео?
- Господин Либельман у главврача. Возможно, он зайдет к вам. Отдыхайте, Восьмая.
Тео постучал к ней в комнату через несколько минут. Алиса лежала на кровати поверх одеяла, свернувшись калачиком. Нос у нее был красный.
- Не реви, - Тео сел на край кровати. Погладил Алису по плечу. – Держись, детка.
- Все обойдется, ты это хочешь сказать? – сквозь слезы спросила Алиса с невеселым смешком.
- Я говорил с главврачом. Шанс, что тебя пронесло мимо Z-вируса, есть. Слабый, но возможно. Давай будем надеяться.
- Тео, не уходи. Мне страшно. Я не выдержу до завтра одна. Повешусь на завязке от халата. Или на полотенце.
- Я не уйду. Давай закажем какие-нибудь фильмы, хочешь?
- Нет. Расскажи мне что-нибудь. Как вы тогда водили бандюков по лесу. А я расскажу тебе, что происходило на станции.
- А ты не хочешь мне рассказать, как получилось, что ты сегодня здесь? – мягко спросил Тео. – Кто этот человек?
- Нет, не хочу. Он знал, что делает. Понимаешь, он сделал это осознанно, он хотел передать мне свою болезнь! – почти выкрикнула Алиса.
- В таком случае, он должен быть наказан. Это уже преступление. Назови его имя, если знаешь, конечно. Где вы встретились? Ты была с ним раньше знакома?
Алиса насторожилась. Тео задавал вопросы тихим, спокойным голосом, монотонно. Он ее гипнотизировал?
- Тео, знаешь, я передумала, хочу побыть одна. Ты иди.
- Хорошо. Но помни: я рядом.
- Спасибо. За все. Если можно, позвони Леве.
Результаты она получила через три дня: Z-индекс ноль. Все показатели в норме. Пробы отрицательные.
«Ты проиграл, Сатор,» - подумала Алиса.
- Ты и теперь не скажешь его имя? – Тео смотрел, не мигая, ей в глаза. – Он преступник. Это покушение.
- Нет. Понимаешь, это была такая дурацкая свиданка вслепую. Я думаю, этот парень просто выдумал все про то, что он из Зоны. А я дурочка, испугалась. Знаешь, я тебе признаюсь, я пошла на эту свиданку, чтобы не быть больше девственницей. Это же смешно в мои годы!
- Ох, Алиса! – Тео даже дар речи на минуту потерял. – А ты не могла с Левкой переспать ради этого?
- Нет. Это было бы нечестно по отношению к Левке. Он же меня, дуру, любит.
- Дуру, это ты верно заметила, - с облегчением сказал Тео.
Но он не поверил ни единому ее слову.

- Командор, вызывали? – Имре Гайдош, начальник службы безопасности, открыл дверь в кабинет Сатора.
Ноэль черкнул пальцем по панели управления дисплеем, висевшим на стене, но Имре успел увидеть, что, вернее, кого рассматривал новый командор Зеленограда.
Гайдош сел, не дожидаясь приглашения, положил перед собой на стол папку, которую принес. Кивнул на дисплей:
- Медитируешь? Сколько можно?
- Я просто изучаю донесения.
- Эти донесения – теперь моя забота. А у тебя другие функции.
- Все заботы Зеленограда – мои заботы.
- Не свалишься под грузом? – хмыкнул Имре.
- Незаменимых не бывает.
- Знаешь, друг мой Ноэль, совет ошибся, поставив тебя на место Ореста. Ты не справляешься… с собой. Даже в качестве и.о. Я обращусь к совету, чтобы тебя отстранили.
- Обратись. Только от безделья я сдохну. Ладно, хватит обсуждать мою светлую личность, - он вернул на экран изображение. Свадебное фото. – Как видишь, Ткачева вышла замуж. Не побоялась же… Мне жаль Сташевского.
- Вот оно что. А чего ей бояться? И ты опять бесишься. Детский сад. Женись и ты, и станет легче. У тебя есть Лара.
- Лара… То, что я ее трахаю, не значит, что я хочу с ней жить.
- Ты стал не просто психом, ты стал вульгарным психом, - разозлился Гайдош. – Лара не заслужила такого отношения к себе.
Ноэль криво усмехнулся:
- Ну да, она же спасла мне жизнь. Заштопала мои дырки. Я ее не просил. Более того, нисколько ей не благодарен, - процедил сквозь зубы Сатор.
- Это заметно. Скотина ты, командор. Это я тебе как друг детства говорю. Для тебя люди, действительно грязь, есть только твои цели.
- Наши цели. Так вот. Эту барышню, - он кивнул на экран, - и ее хахаля надо привезти к нам. Пока не стало поздно.
- Не понял.
- Я не обязан пояснять свои приказы.
Минуту Имре смотрел на Сатора. Он не пытался как-то проникнуть в мысли командора, да тот этого ему бы и не позволил. Но Гайдош хотел понять то, что шеф недоговаривал. Догадка его поразила.
- Ноэль, - Имре заговорил мягко, доверительно, - я не обсуждаю твои приказы. Но ты можешь пояснить мне, как старому другу, свои мотивы? Хотя бы для того, чтобы мои действия были адекватными.
Он послал командору очень слабенький успокаивающий импульс. Чтобы не насторожить его, чтобы Ноэль не взбрыкнул.
Ноэль и вправду расслабился, успокоился. Даже выдавил нечто наподобие улыбки. Правда, с изрядной долей горечи.
- У меня есть основания предполагать, что девушка может быть Z-позитивна. Значит, подлежит изоляции. Как и ее партнер. Но по старой памяти, мне не хотелось бы, чтобы их забрали в медизолятор по ту сторону периметра, – при этом слове лицо его побледнело еще больше.
- Твои основания – это то, о чем я подумал? – Имре решил вызвать Сатора на откровенность. – Между вами что-то было? Когда ты успел?
- Было бы желание.
- О, да! Не сомневаюсь, что было. А то тебя так не плющило бы сейчас. О, вот оно!... Перезагрузка внутреннего компьютера… Твой небольшой отпуск…
- Знаешь, Имре, мне очень хочется набить тебе морду.
- А смысл? Поможет?
- Вряд ли. В общем, отправь кого-то за ними. Что молчишь?
Гайдош отрицательно покачал головой:
- С ней обязательно надо встретиться, но совершенно с другим подтекстом. Не смотри так удивленно и не закипай так моментально. – Он взглянул на фото Алисы на экране. – Ты думаешь, что это Лара тебе заштопала? Она тебя в этом убедила?
Ноэль кивнул, не сводя взгляда с Имре.
- Видно, ей очень хочется тебя привязать к себе, - сделал вывод Гайдош. – Но спасла тебя Алиса.
- А почему не архангел Гавриил? – скривился Ноэль.
- Я видел это своими глазами, - Имре пропустил реплику мимо ушей. – Алису нашел в лесу погрангруппа через сутки после того, как нападение было остановлено. Осматривали территорию за периметром. Девочка была в тяжелейшем состоянии, практически, без сознания. Ребята перевезли ее в нашу больницу. Там уже лежал Ландас. Орест приказал Алису спасти во что бы то ни стало. Она пролежала у нас восемь дней в искусственном сне. Карабан мне потом сказал, что уже и не надеялся ее поднять. Она не была ранена – стресс, истощение, горячка. Через восеьдней она пришла в себя. Доктор сразу доложил мне. И мы поехали. Надо было поговорить с Алисой раньше, чем к ней доберутся следователи ДКЗТ. Я беседовал с ней, а Командор – с Ландасом. Орест говорит, что тебе совсем плохо, что мы ничего сделать не можем, и надо готовиться к худшему. И тут Алиса как заорет: « Я не дам ему умереть, я знаю, что делать!»
Глаза безумные. Я даже не уверен, что она все это говорила в полном сознании, а не в трансе каком-то. В меня вцепилась: «Где он?»
Я отвел ее к тебя. В палате она берет скальпель. Одним движением разрезает повязку на тебе, так очень профессионально. Лара к ней рвется. Я Лару за дверь вытолкал, сам остался в палате с вами. Дурдом. А твоя пассия – не кривись, пассия – чик себя по вене, вот тут – он показал на запястье. – И кровью капает в твои раны, даже так, чуть раздвигая ткани, и что-то бормочет. Ты в отключке. Другой ладонью она все это разглаживает… Зрелище не для нервных. А потом падает без сознания. Я ее поднял, медсестру позвал, перевязали. Тебя, кстати, тоже. Отвезли девушку домой. А твои раны к вечеру стали затягиваться. Через три дня остался только рубец.
- Этого не может быть, - прошептал побелевшими губами Ноэль. – Просто по определению. Такого не сможет сделать никто из наших целителей. Особенно в одиночку.
Имре пожал плечами:
- Я видел все собственными глазами.
- Кто еще видел? Кто был в палате?
- Ну Лара, но я ее выгнал. Она мешала. Я же сказал тебе. Потом набежали медсестры, кто-то из целителей. Для оказания помощи. Вообще, все это выглядело с точностью до наоборот: будто тебя хотели добить.
- Именно так мне Лара и сказала… - едва слышно произнес Ноэль. – Она забыла добавить, что ты тоже был там.
- Забыла?
- Будем считать, что забыла. Но ты сам почему сказал только сейчас?
- Герберт просил молчать. Так многословно меня убеждал, что я просто утонул в его объяснениях и пообещал молчать.
Ноэль сменил картинку на экране на пейзажный скрин-сейвер. Встал, прошелся туда-сюда по комнате, постоял у окна. По свинцовому зимнему небу ветер гнал рваные облака. Над Зеленоградом висела серая пелена не совсем дождя.
- Что ж, лучше поздно, чем никогда. При случае поблагодарю. Но это ничего не меняет и не отменяет моего приказа. А если ты ослушаешься, я сообщу в ДКЗТ. Вряд ли ей будет лучше в том изоляторе.
- Не спеши, дорогой.
- Не спешу. Что у тебя за бумаги? - Ноэль вернулся на свое место.
- Ты проходил недавно обследование?
- Да, пришло время. А что?
- И какие результаты?
- Плевал я на результаты! Если что-то критическое, мне сообщат сразу же. И поволокут в дКЗТ. А колебания… Ладно, Имре, аудиенция затянулась. Извини.
Имре положил перед Сатором несколько листиков, сколотых скрепкой.
- Ознакомься. Это твои результаты.
- А почему они у тебя?
- Потому что теперь я отвечаю за безопасность и за все, что связано с Z-проблемой Зеленограда. Завлаб доложил сразу же мне. Полюбопытствуй.
Сатор поджал недовольно губы, но взял документ. Пролистал, вернулся к началу, просмотрел внимательнее. Поднял на Гайдоша изумленный взгляд:
- Этого не может быть. По определению.
- Может, Ноэль. Z-индекс ноль, реакция негативная. Ты здоров. Совсем.
- Анализы надо повторить. Это ошибка. Когда я получал пропуск перед той заварушкой, у меня был рост в полпроцента. Поехали в лабораторию.

В коридорах лаборатории громоздились коробки с недавно полученным новым оборудованием. Статус лаборатории Зеленограда теперь изменился. Вот уже почти год, как текущие квартальные обследования проводились в Зеленограде. Для обследования на СНК направлялись только те зеленоградцы, чей Z-индекс давал значительный рост. Полуразрушенную лабораторию отстроили, получили новое оборудование.
Сатор, сопровождаемый Гайдошем, с трудом пробрались через эти заграждения. С другого конца, лавируя между коробками, к ним уже бежала, если это так можно назвать, зам директора лаборатории.
- Командор, мы не знали, что вы сегодня приедете, нас не предупредили… - залепетала она.
«Что ж вы меня так все боитесь?» - с досадой подумал Ноэль.
- Я на минутку, по личному вопросу, Ольга Федоровна. Пойдемте в ваш кабинет. Где доктор Марчук?
- Он в отпуске. Вызвать?
- Не надо пока. Думаю, вы справитесь с ответами на мои вопросы.
В кабинете он сел перед столом заведующей, положил перед ней прозрачный файл с документами.
- Это что?
- Это… - женщина достала документы, полистала, - это ваши анализы.
- Точно. А почему эти бумаги вы передали господину Гайдошу, а не мне?
- Насколько я помню, - вмешался Имре, - господин Сатор недавно сообщил, что он плевать хотел на результаты своих анализов. А вот мне по служебным обязанностям не плевать. Обо всех неординарных случаях теперь докладывают мне.
- Да-да, - активно закивала зав лабораторией, - так мы всегда и делаем.
- Ясно. Что следует из этих результатов? – Ноэль легонько толкнул листики.
- Z-индекс ноль, - едва слышно ответила женщина. – Вы здоровы.
- Ольга Федоровна, этого не может быть. По определению.
- Почему это? – вирусолог вдруг распрямила плечи: затронута ее профессиональная компетенция. – Она загрузила карточку Сатора, вызвала на дисплей данные за последние два года. Вот, смотрите сами. В мае прошлого года небольшой рост, полпроцента. Июнь – то же. В сентябре, в момент выписки из госпиталя – небольшое снижение. Я взяла на контроль, но не придала особого значения. Колебания возможны. Зимой – еще снижение. Тогда я и доложила господину Гайдошу, он как раз приступил к работе на новой должности. И вам отправила.
- А… Правильно, но кажется, мне было не до себя, любимого.
- Может быть, но господин советник Гайдош велел докладывать ему. И… пока не отправлять в КЦ.
- Я вам не верю. Либо это ошибка, либо вы сознательно фальсифицируете информацию, потому что кому-то, – он оглянулся на Имре, стоящего у окна, - кажется, что таким образом он поднимет мой моральный дух. И вы мне сейчас врете. Но я это легко проверю, Ольга Федоровна.
Он поднялся, окинул взглядом комнату, взял два стула, поставил друг против друга.
- Идите сюда. Не бойтесь.
Женщина побелела, как стена.
- Командор, я клянусь вам…
- Да не тряситесь вы так! Все будет хорошо.
- Ноэль, может не надо? Ольга Федоровна говорит правду, я подтверждаю ее слова.
- Не надо мне сейчас мешать… - прошипел Ноэль. – Пойди, подыши воздухом.
Имре не тронулся с места. Сатор взял женщину за руку, подвел к стулу:
- Садитесь. Не бойтесь, ничего страшного не произойдет, - сел против нее на стул, держа ее ладонь в своих. – Расслабьтесь. НЕ вздумайте закрываться. Я просто хочу считать ваш энергетический отпечаток. И больше ничего. Если вы говорите неправду, цвет изменится. Я буду очень осторожен. Никакого вмешательства. Смотрите мне в глаза. Готовы?
Ольга кивнула. Минуту он глядел на нее. Зрачки его расширились до краев радужки, затем снова сузились. Ноэль выпрямился, похлопал женщину по руке.
- Уже все. Дышите, что вы так замерли?
Он взял свои бумаги, просмотрел их еще раз, о чем-то размышляя.
- Вы уже отправили сведения в Координационный центр?
Женщина молча помотала головой.
- Не понял?
- Еще нет, не отправили. Господин Гайдош приказал… скрыть результаты. Мы взяли крови немного больше и повторно выслали те же пробы. Потом один раз пропустили…
- Пошли на преступление…
Имре вмешался:
- Ради тебя и Зеленограда, ты разве не понимаешь?
- Понимаю. Сидеть будем все втроем. Кто поверит, что я не покрываю преступников? Тем более, что именно я лицо заинтересованное со всех сторон. Я ничего вам не сделал, Ольга, перестаньте трястись. Обследование надо повторить. В котором часу я могу приехать завтра?
- Когда вам будет удобно. Надо натощак.
- Знаю. Тогда с утра. Скажите… а могло так быть, что в сентябре – начале октября индекс уже был ноль?
- Могло. Даже, скорее всего, уже в августе или в июле он был нулевым, - ответила завлаб, постепенно приходя в себя от сковавшего ее страха, что командор, который уже успел прославиться жестким нравом, всыплет ей за нарушение тайны обследования.
- А если отрицательные показатели завтра подтвердятся, как это можно объяснить? Я до сих пор еще не слышал о случаях выздоровления. Замедление развития болезни – да, но полного выздоровления еще не было.
- Что-то стимулировало ваш иммунитет. Такая реакция бывает на переливание крови, например. В крови, которую вам перелили, были антитела к вирусу. Причем, очень активные.
- А что раньше никому никогда не переливали? – усомнился Ноэль.
- Переливали, конечно. Это первое, что делают. На этом основаны все наши исследования по поиску вакцины против Z. Но до сих пор не было положительных результатов. Да еще таких явных и быстрых.
- А мне переливали кровь? Когда? От кого?
- В вашем личном деле об этом ничего не сказано, то есть, я имею в виду, что переливаний не зафиксировано. Тут только отмечено попадание чужой крови в рану. Это произошло, когда та девушка со станции ворвалась к вам в палату… Я там не была, в личном деле нет подробностей. Конечно, рану продезинфицировали, но что-то все равно попало, скорее всего. Несколько капель. Или даже пару кубиков. Она же вены себе вскрыла, а это настоящая струя. И ваш иммунитет просто взорвался.
- Иначе говоря, если откачать всю кровь из меня или того, кто послужил катализатором и раздать по капле всему Зеленограду, мы все станем здоровы?
- Нет, ну что вы. Ваш организм отреагировал так, другой может остаться индифферентным. Но в целом, кровь с антителами должна стать основой для разработки вакцины, это правда. Может быть, совсем скоро, - она вдруг всхлипнула. – Извините. У меня растет дочка, и когда я думаю, что она будет здорова, счастлива, поедет учиться… Что не надо будет бояться, проверять каждые три месяца свои индексы…
Женщина вытерла глаза ладошкой, как-то по-детски трогательно. Ноэль ободряюще улыбнулся:
- Непременно все так и будет. Но вы же понимаете, даже, если все подтвердится – это еще не начало пути, а лишь попытка сделать первый шаг. Радоваться рано. Я приеду завтра на повторное обследование.
Сатор и Гайдош вышли на улицу. Имре не мог сдержать улыбку. Да, он так же как его друг, понимал – это еще не первый шаг, а лишь попытка, и все же – искра надежды уже блеснула. Чего раньше не было.
Ноэль внезапно прислонился к стене здания, закрыл глаза. Он был бледен, губы дрожали.
- Ноэль, тебе плохо? Позвать кого-нибудь?
- Не надо. Мне хорошо. Идиотский щенячий восторг. Я больше не чувствую клетки вокруг себя. Не чувствую ошейника. Но тут есть одно большое «но». Вопросы.
- Господи, у тебя всегда вопросы. Позволь себе минуту восторга. Щенячьего.
- Не получается. Когда я чего-то не понимаю, мне это жмет в ботинках.
- Почему известная тебе особа имеет иммунитет против болезни, которой она не болела?
- На этот вопрос я найду ответ быстро. Уверен. Меня беспокоит другое: ДКЗТ уже знает, КЦ «Зеленоград» уже знает. И? Ни слова? Ни одной попытки начать исследования? Что у нас на дворе? Декабрь. Завлаб сказала: в сентябре, скорее всего, я был уже чист. Год шел процесс снижения моих показателей. Ну, пару раз вы их обманули, но теперь они явно должны быть в курсе. И ни слова. Почему? Нам дают дополнительное оборудование, финансирование, право самим проводить контроль, легально возобновить исследования, которые мы и так никогда не прекращали. При этом у них уже есть информация, в каком направлении надо работать… И они не работают.
- Возможно, по ту сторону периметра работа тоже идет? Нас просто не посвящают, пока нет конкретных результатов. Но для тебя наступает опасное время, Ноэль. Те, кто положил глаз на нашу землю, кто нас боится, кто устроил тут побоище год назад – они же все еще существуют.
- И? Хочешь сказать, что моя шкура в опасности?
- Именно. Тебе нужно уходить из публичной жизни.
Сатор долгим взглядом посмотрел на друга и соратника. Угрюмо кивнул:
- Ты прав. Но я нисколько этой публичностью не дорожу. И в тени смогу работать так, как работал. Опасность угрожает… ей. Имре, я не могу довериться никому. Привези ее сюда. Мужа, – было видно, что это слово далось Сатору нелегко, - можешь не звать.
- Теперь твоя очередь быть честным, Ноэль. Почему ты сказал, что Алиса может быть Z-позитивна? Моя догадка верна? Ты отправился к ней, и наконец-то решился с ней переспать. И не потому, что так страстно ее любишь, а потому, что так хотел ее заразить? Кто здесь преступник?
- Вспомнил, - словно не слыша друга, пробормотал Сатор. – У нее вот здесь и вот здесь, - он показал на вены на запястьях, - тоненькие такие черточки, чуть розовые. Это шрамы. Я не придал значения. Она перерезала себе вены, чтобы вернуть меня к жизни. Не задумываясь. А я раздумывал целый год: хочу или нет, чтобы она жила. И решил, что не хочу. Знал, что когда ей станет плохо, она будет искать у меня спасения. И приказал: никогда, ни под каким предлогом меня с ней не соединять… Она звонила несколько раз. На мой телефон, в администрацию… - Ноэль вдруг застонал, - Имре, что я наделал? Роберт понимал эту девочку лучше, чем я, и верил ей. А я…
- Знаешь, не устраивай истерики, - остановил его Гайдош. – Твои эмоции – дело десятое. И ее и мужа надо проверить обязательно.
- Мне плевать на него, - буркнул Сатор.
- А мне – нет! Я должен убедиться, что мы не отпустили вирус в большой мир. Иммунитет Ткачевой надо подтвердить. Равно как и здоровье Сташевского. Это первый шаг. Шаг второй – вакцина. Мы не можем эту работу вести подпольно. Не имеем права, не имеем достаточно средств и персонала. Возьми себя в руки, командор. Чего ты раскис? Ты здоров, и у всего Зеленограда появилась реальная надежда.
- Снег пошел, - тихо сказал Ноэль. – Зима. Прости, друг. Что-то я и правда… Знаешь, после той поездки у меня появилось ощущение: мы скоро уйдем в иной мир, вместе, и возможно, я встречу там сына, свою мать… И все будет иначе… И мы будем вместе…
- А все и будет иначе. Только на этом свете. Кого-то, конечно, уже не воскресить, но жизнь продолжается. Пока живешь, есть надежда исправить ошибки.

Вечером Ноэль отправился к отцу. Неожиданный приезд сына обрадовал Ореста. С тех пор, как по состоянию здоровья он ушел на пенсию, Сатор–старший вел уединенный образ жизни. Дом, книги, воспоминания. Иногда он отправлялся в интернат, пообщаться с детьми. Это заполняло до некоторой степени вечную зияющую пустоту в его сердце.
К вечеру снег усилился, и деревья за окном покрыли белые шапки. В камине потрескивали поленья. Орест поставил на стол чашки, чайник. Воздух наполнился ароматом трав.
Ноэль рассматривал фотографии, украшавшие стены. Большие снимки в деревянных рамках вписывались в общую атмосферу деревенской старины, царившей в доме.
- Тут много новых, которых я еще не видел, - задумчиво обронил он. – Знаешь, отец, иногда я до боли завидую тебе, вот этому всему, - он обвел рукой комнату, фотографии. - В моем доме стены украшены картинами, написанными кем-то, кого я не знаю. Всего одна фотография. Вот эта.
Он взял с каминной полки снимок в рамке: Орест и Николь, и сверток в одеяле – он сам.
- Я много думал о вас. Извини, анализировал. Ведь это против здравого смысла, против логики, против инстинкта самосохранения.
- Что именно? – поднял бровь Сатор-старший.
- Ваша жизнь. Николь знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, на что вы надеялись? После смерти первого ребенка ей надо было уехать, и она была бы жива до сих пор. Правда, меня бы не было, или я был бы другим человеком.
- Ты жесток, сын, - глухо сказал Орест. – Анализировал… Мы просто любили друг друга, какая тут может быть логика, какой инстинкт самосохранения?
- Зачем ты поехал к ней после стольких лет? Ты же знал, что она может погибнуть? Ты ведь даже не ловец… Это ловец не может сопротивляться своей природе, если чувствует пару.
- Николь меня позвала… И я понял, что не стоит жить, если ее нет рядом.
- И через год ее не стало рядом, - жестко ответил Ноэль.
- Но остался ты.
- Тебе этого было достаточно? Меня? И сознания того, что именно ты и я стали причиной ее смерти?
- Чего ты добиваешься от меня, сын? Мы надеялись, что на этот раз обманем природу и чертов Z. Как каждый раз надеялись, что ребенок останется жив. Любовь иррациональна, она верит в чудеса, разве ты не знаешь?
- Нет. Я не понимаю, что это – любовь к женщине. Я знаю, что такое инстинкт ловца. Это инстинкт продолжения рода. Я знаю, что такое желание. То, которое приносит физическое удовлетворение, удовольствие.
Он вдруг запнулся, побледнел.
- Наверное, я смог бы понять, что такое – любовь к своему ребенку. Но не успел.
Он сцепил пальцы, костяшки побелели. Орест подошел, похлопал сына по плечу:
- Я тебе не верю. Любовь и сейчас кипит в твоем сердце.
- Когда любят – не хотят убить. А я хотел.
- Получилось?
- Нет.
- Вот и слава богу. Значит, не все потеряно. Хочешь выпить чего-то покрепче? Коньяку, например?
- Нет, спасибо. Это не поможет. Ничего не поможет от необратимого, - Ноэль покачал головой.
- Вот видишь, - мягко сказал Орест, - а говоришь – не знаешь, что такое любовь. Видно, все-таки знаешь.
- Нет, - Ноэль упрямо сдвинул брови. – Это только сожаление, что я не смог спасти мальчика, что я его предал.
- Хватит себя грызть! Что ты мог сделать?
- Дать им отпор. Физический. У меня много силы, я мог бы выставить всю группу Крест, собрать импульс.
- И устроить побоище в Зеленограде! – рявкнул Сатор-старший.
- Они все равно его устроили, на неделю позже. Да-да, операция «Феникс», крайне правые силы, бла-бла-бла… Экстремисты-фашисты… х*ня. Знаешь, я все-таки выпью.
Орест взял из буфета бутылку с темно-золотистой жидкостью, бокал, поставил перед сыном.
- Сам наливай.
- А ты? Не составишь компанию?
- Нет, - Орест похлопал себя по груди, - Мотор стал барахлить. – Он задумчиво следил взглядом за сыном, спросил: - Значит, ты решил сам наказать Алису, хотя сох по ней.
- Я не мог простить того, что она сделала. Предала нас. Поцепила мне маяк, подставила всех нас. Поставила Роберта.
- Ну, я так не считаю. Маяк нацепила по глупости. И на суде она выступала всего лишь свидетельницей. А то, что отчеты студентов использовались экстремистами для разжигания настроений, направленных против Зеленограда, то ребята в этом не виноваты. Уверен, они хотели быть объективными и просто написать свои работы, как любые студенты, - возразил Орест. – Спихнуть курсовую. Кроме того, ведь установлено, что некоторые записи просто сфальсифицированы преступниками.
- Отец, оставь эту лекцию. Я все знаю и сам. Студенты, и Алиса в том числе, к преступлению непричастны. Но все равно… заноза осталась. Но сегодня я узнал кое-что, от чего стало еще больнее…
Ноэль сделал большой глоток из бокала, продолжил:
- У Алисы вот здесь шрам…
- Она резанула себя по венам, я об этом знаю. Берт просил замять эту историю.
- Берт просил… Хитрый скрытный умный дядя Берт…
Взяв бокал, на дне которого плескался коньяк Ноэль подошел ближе к фотографиям.
- А вот эту я раньше не видел, - удивленно пробормотал он. – Постой, да ведь это Герберт! А что за барышня рядом? А? Отец?
- Да так… Не помню. Какая-то девушка.
- Какая-то? В обнимку с Бертом, который никогда на моей памяти романы не крутил? Я хочу слышать эту историю. Как ее зовут? В смысле, барышню?
Орест переставил чашки на столе, не глядя на сына. Сейчас начнет допытываться. А он уже слишком стар, чтобы поставить надежный заслон перед способностью Ноэля проникать в чужие мысли.
Сатор-младший сел за стол перед большим дисплеем.
- Я жду, – сказал тихо.
- София, Соня Керач. Родственница нашего адвоката. Работала у нас в школе, читала историю и природоведение в младших классах, - неохотно выдавил из себя Орест.
- У нас? - вытаращил глаза Ноэль. – Ты хочешь сказать, что у Ландаса были отношения с нашей девушкой? И как далеко они зашли?
- Что ты как сплетница на скамейке! – вспылил Орест.
- Отец, - голос Ноэля звучал мягко, но в нем слышалась угроза. – Я очень тебя прошу ответить на мои вопросы максимально полно. Ты же знаешь, я не оставляю вопросов без ответов. Сэкономь мое время. И свое. И Герберта. И нервы. Ты даже не представляешь, как далеко я могу зайти.
- Будешь допытываться? – с болью спросил Орест. – Иногда я удивляюсь тебе, Ноэль. Как в тебе это все уживается?
- Что именно?
- Сволочизм по отношению к людям, за которых ты, не раздумывая, сложишь свою дурную башку.
- Я ничего не делаю не раздумывая. Просто иногда думаю очень быстро, – на лице Ноэля мелькнуло подобие улыбки. – Сейчас это не простое любопытство. Поверь мне. Собственно, я не знаю, что такое просто любопытство.
Орест вздохнул. Не зря его Бесом прозвали.
- Ну был у них роман. Потом Герберта отправили за бугор на работу, на полтора года. Все.
- А девушка вышла замуж?
- Нет.
- А где сейчас эта Соня Керач? Слушай, что я тебя за язык тяну?! – рассердился Ноэль.
- У тебя нет права меня допрашивать! – рявкнул Орест.
- Есть! И если надо, получу санкцию Совета! – не менее зло бросил Ноэль. Но быстро взял себя в руки и добавил уже более миролюбивым тоном: - Расскажи мне, пожалуйста, все, отец. А я скажу, зачем мне это нужно. Обещаю.
- Соврешь, как обычно. Берт уехал. А Соня вскоре… заболела. Обратилась в поликлинику. Симптомы были нехорошие: рвота, головокружение, скачки давления. Пришлось сообщить в санслужбу. Ее забрали в медизолятор в область. Через три дня она… - Орест замялся.
- Умерла?
- Сбежала.
- Из изолятора? – у Ноэля челюсть отвисла. – Круто! Никогда о таком не слышал! И что?
- А ничего. Ее не нашли. Берт вернулся, тоже искал. Собственно, он за ней тогда пробрался к нам, невзирая на запреты. Когда нас загребли в тюрьму. Вот и вся история. С тех пор Герберт один. Доволен? Ты получил свои ответы.
Ноэль молчал, о чем-то размышляя.
- Эй, ты где? – окликнул сына Сатор-старший.
- Здесь. Значит, теоретически, она может быть жива?
- Ноэль, с активной формой Z живут не более трех недель. И то если сильно повезет.
- Я не думаю, что у нее был Z в активной форме. Из наших людей никто никогда не уйдет в большой мир, если знает, что он активен. Мы растем с сознанием ответственности, которая лежит на нас – не дать погибнуть человечеству от нашей болезни. Ведь так? Эта женщина не была ни экстремисткой, ни террористкой?
Орест кивнул.
- Что для женщины важнее собственной жизни? – словно размышлял вслух Ноэль. – Только жизнь ее ребенка. Именно его спасала девушка София. Если бы стало известно, что она беременна, что с ней сделали бы в изоляторе? Скорее, всего, стерилизовали бы. Они именно так поступают с нашими женщинами. Если те попадаются им в руки. А женщина, спасающая свое дитя, способна на многое. Пожалуй, я навещу своего любимого крестного.
- Нет! – рявкнул Орест - Я запрещаю тебе. Я… умоляю. Оставь старика в покое. Он много пережил. И не надо возрождать эту боль.
- Ты ничего не можешь мне запретить, - почти ласково ответил Сатор-младший. – Но… хорошо. Покажи мне увеличенное фото.
- Да я не помню, где оно…
- Я сейчас освежу твою память, - прошипел Ноэль. Глаза его засверкали вдруг голубым пламенем. – Не провоцируй меня проявлять мой, как ты выразился, сволочизм.
- Остынь, командор, - невозмутимо бросил отец. – Сейчас найду.
Он подошел к панели управления, задвигал иконки на дисплее.
- Вот, смотри. Но не обольщайся, я тебя не боюсь, и показываю это фото только для того, чтобы ты не лез к Берту.
Ноэль увеличил фотографию, потом еще. Смотрел как завороженный. Потом задвигал иконки по дисплею, выходя в сеть. На дисплее возникло лицо студентки Ткачевой во время интервью относительно агрессивных телепатов. Два фото на одном экране. Одно лицо. Сходство потрясающее. Сатор-старший шумно перевел дыхание. Вот, что его беспокоило с той самой минуты, как он увидел внучку старого друга. Алиса действительно, его внучка, его родная внучка! Когда-нибудь он расспросит Берта, как тому удалось найти ребенка и что случилось с Соней…
Ноэль удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
- Вот он, мой ответ. Теперь я знаю, откуда у девушки иммунитет к болезни, которой она не болела. Спасибо, отец. Сегодня мы сделали еще один шаг на пути освобождения Зеленограда из-за колючей проволоки.
- Я тебя не понимаю.
- Говоришь, крестный просил замять историю с порезанными венами? Ее кровь попала в мои вены. А теперь… я здоров. У меня Z-индекс ноль. Уже несколько месяцев. Что-то стимулировало иммунитет так, что чертов вирус сдох и вышел из моей крови. Вот какая сказка, отец…
Орест недоверчиво смотрел на сына. Шутит? Сошел с ума? Выражение его лица было столь красноречивым, что Ноэль засмеялся:
- Папа, я не сошел с ума. Хотя сегодня, узнав этот диагноз, чуть не запрыгал от счастья. Честное слово. Я понимаю, что пару месяцев ноля – еще не исцеление, что три капли крови – еще не вакцина. Но ведь это шанс? Реальный шанс? Для нас всех, представляешь?
Отец шумно вздохнул, покачал головой. Взял себе бокал, капнул на дно коньяку:
- Да… пожалуй, мне тоже можно три капли. Даже не за тебя – праздновать пока рано. Но за надежду? А?
Они цокнулись.
- А при чем тут Алиса Ткачева?
- Я получил антитела. Предполагают, из ее крови. Конечно, все это требуется доказать, я отправляю Имре за Алисой. Но вот эта фотография, - он кивнул на фото, где молодой Герберт обнимал женщину, - говорит мне больше, чем все анализы, вместе взятые. Можно, я останусь у тебя ночевать? – вдруг спросил он каким-то мальчишеским тоном.
- Конечно, твоя комната как всегда, тебя ждет.
- Тогда я пошел спать.
Насвистывая какую-то веселую мелодию, Сатор-младший, все еще мэр и командор Зеленограда, отправился спать. Но прежде чем лечь, позвонил Имре.
- Напомни мне, чтобы я завтра тебе дал в глаз, - пробурчал Имре. – Зачем ты меня разбудил?
- Ты сам поедешь за ней, Имре. И привезешь ее сюда, даже если придется ее связать и ввести в стояние гипносна. Понял? Это приказ, и я не шучу.
- Ты задница, Сатор, - ответил Имре - До завтра.
Алиса уже засыпала, когда ее смартфон вдруг ожил. «Какого черта?» - сердито подумала девушка.
- Кто это надрывается в половине первого ночи, - Сташевский, проснувшись, сел в постели. – Ответишь?
- М-м-м… Ну дай его сюда.
Лева прошлепал к столу, взял смартфон, глянул на иднтификацию вызова, нахмурился.
- Кто там? – Алиса тоже села в постели. Телефон продолжал звонить.
Лева молча протянул ей аппарат. «Ноэль» - гласила надпись. Сердце Алисы екнуло. Она держала телефон, глядя на экран, и не могла дать отбой. Внезапно поняла, что ни на день, ни на миг не прекращала ждать, чтобы вот это имя появилось на ее мобильнике.
- Ответишь? – тихо спросил ее муж.
Она посмотрела в Левкины глаза, которые внезапно стали совершенно больными, отрицательно покачала головой, отдала Сташевскому мобильник.
- Можно я? Иначе он позвонит завтра или послезавтра. Я не хочу вздрагивать при каждом звонке, - сказал решительно Лева.
- Да, - выдохнула Алиса.
Сташевский нажал на ответ.
- Что вам нужно, Сатор? У вас часы сломались, и вы не знаете, который час?
- Извините, Лев, - пробормотал Ноэль. – Это же номер Алисы?
- Да. Но моя жена уже спит.
- А… Простите.
- Надеюсь, что вы больше не будете нас беспокоить.
Левка отключился. Аккуратно положил аппарат на тумбочку со своей стороны. Устроился рядом с Алисой, обняв ее, ласково поглаживая уже округлившийся живот.
- Спи, Фокси. Их больше нет. Они там, за горизонтом.

22.
***

Лева выбрал столик у окна. В стекло заглядывали заснеженные ветки деревьев. Зима в этом году была красивой, снежной, правильной. На новый год синоптики обещали легкий мороз и снег.
Левкина физиономия сияла, даже уши отсвечивали розовым светом. Сегодня он получил первую зарплату и буквально заставил Алису пойти в это кафе, отпраздновать. Месяц назад, когда муж сообщил ей, что устроился на работу, она стразу же воспротивилась: а как же учебе? Диплом?
- Все будет тип-топ, Лиса. Работа во второй половине дня, фирма крутая, шеф – известный психотерапевт. Деньги нехилые. Мы их тратить не будем, нам нужен какой-то запас на потом, когда ты с малышом будешь сидеть.
Алиса никак не могла свыкнуться с тем, что Забияка – это муж. Ее муж. А она скоро станет мамой.
Она снова вспомнила тот день, когда сидела в ванной, с ужасом глядя на проступающие полоски на тесте на беременность. Блин! Блин! Гад, Сатор, скотина, все, как он накаркал! Что теперь делать? Ужас ведь не только в этом залете, ужас в том, от кого она беременна. «Я поделился с тобой своим вирусом»… Мститель хренов… Слезы отчаяния текли по лицу, и никак не хотели останавливаться.
«А может?» - мелькнула безумная надежда. Вдруг Ноэль обрадуется, и все у них будет, как в кино: жили счастливо и умерли в один день? Алиса взяла свой айпод, нашла номер Ноэля. Одно движение пальца. Сердца замерло в ожидании.
- Абонент заблокировал ваш номер, - отозвался мелодичный механический голос. Алиса сразу не поняла, что это означает, А когда поняла, слезы сами собой снова полились из глаз. Заблокировал – значит, он не хочет с ней разговаривать. Никогда и нипочему.
Но так легко она не отступит! Раз так, достанем господина нового мэра Зеленограда в его служебном кабинете! Ну-ка, дядя Гугл, как нам связаться с мэрией?
- Мэрия Зеленограда, чем могу помочь? – любезно улыбалась девушка на связи.
- Я Алиса Ткачева, мне нужно поговорить с господином Ноэлем Сатором, - вежливо, с трудом сдерживая эмоции, попросила Алиса.
- По какому вопросу? – девушка просто сияла от любезности.
- По личному.
- По личным вопросам граждан обычно принимает Галина Ферс, отдел по связям с общественностью. Соединить вас?
- Нет! Мне нужен именно господин Сатор.
- Я сожалею, госпожа Ткачева, но…
- Подождите! Не надо вот этих всех протокольных фраз. Что мне сказать вам, чтобы вы меня соединили? Выложить душу?
Глаза у милой девушки стали грустными.
- Алиса, вы меня не помните? Мы встречались в клубе «Феникс». Меня зовут Наталья.
- Я… нет. Простите. Наташа, мне очень нужно, пожалуйста.
Наталья покачала головой:
- Не могу. Господин Сатор сказал, что для вас его нет никогда.
- Так и сказал? Имя мое назвал?
Наталья кивнула.
- Скотина ваш господин. Я даже извиняться не буду.
- Вы его плохо знаете. Ноэль Орестович хороший человек, но… суровый. Наверное, вы были не правы в чем-то, раз он так приказал. Я говорю это по-дружески, Алиса, потому что хорошо вас помню. Не настаивайте, вас никто не соединит, никто не рискнет ослушаться господина Сатора.
- Спасибо, Наташа, на добром слове, - печально произнесла Алиса. Экран погас.
Погасший монитор у секретаря мгновенно вспыхнул.
- Наталья, зайдите ко мне, - спокойно сказал Ноэль.
На негнущихся ногах девушка поднялась в кабинет шефа.
- Я поручал вам столь длительные переговоры? – спросил ледяным голосом Сатор. – Какое слово в приказе «меня нет никогда» вы не поняли, Наталья? Вы думали, что я не слышу? А я вот чисто случайно, услышал!
- Извините, шеф… Алиса… она явно расстроена, я хотела ее успокоить, я ее помню, она славная, - лепетала секретарь.
- Вы уволены. Подготовьте приказ и принесите мне на подпись.

Алиса с тоской смотрела на темный дисплей. В этой части ее странного горького романа можно ставить точку. Жирную такую, полную безнадеги. Что дальше? Аборт? Но как когда-то рассказал ей дед, раз с ней «поделились вирусом», она жива, пока жив этот ребенок. Да, обследование дало отрицательный результат. Но что, если это только потому, что у нее уже тогда был этот ребенок? Если вирус не умер, а лишь притаился? Может, попросить деда о помощи? Пусть поговорит с Сатором?
«Нет! – заорала ее гордость. - Тебя только что размазали по асфальту руками этой славной Натальи, забудь об этом человеке!»
«Может, открыть окно и сделать один шаг? Восьмой этаж… А если я не убьюсь, а стану калекой?»
«Что за малодушие? – возмутилась гордость. – Ты позволяешь ему тебя не только унизить, - уничтожить? Ты сдаешься?»
- Нет, - мотнула головой Алиса. – Не доставлю ему такого удовольствия. Он еще будет стоять передо мной на коленях.
В дверь забарабанили. Так стучал только Левка-Забияка.
- Входи. – Алиса распахнула дверь.
- Чего киснешь? Нос красный. Ревела? Пошли в киношку, - Левка чмокнул ее в щеку.
- Не хо. Наверное, простыла. Хочешь чаю?
- Давай. А варенье есть?
- Джем. Апельсиновый. Ты же знаешь, я другой не ем.
- Придется давиться апельсиновым. Так почему ты киснешь? На дворе бабье лето, а ты сидишь взаперти. Я тебе принес каштаны: загадай желание.
Алиса взяла гладкий коричневый шарик, сжала. Когда начинали падать каштаны, она всегда собирала эти блестящие бусины осени. Соберешь двенадцать – загадывай желание. Уже и не помнила, кто это придумал.
- Лева, а ты меня все еще любишь? – спросила неожиданно Алиса.
- А ты сомневаешься?
- Тогда почему ты не делаешь мне предложение? Давай поженимся?
- Так… - протянул Забияка. – А ну, иди сюда, садись. Посмотри-ка на меня. Что случилось?
- Ничего. Я просто подумала: скоро конец учебе, впереди неизвестность, а ты такой надежный, верный. Что еще надо девушке для счастья?
- А ты не подумала, что я живой человек, а не стена, за которой можно спрятаться от мира? Мы с тобой уже однажды пробовали… и результат был неадекватным.
- Ты всегда был моим самым близким другом…
- Но не настолько близким, чтобы ты захотела со мной трахаться, варить мне супы, и рожать от меня детей, - жестко отрезал Лева.
Алиса почувствовала, что лицо и шею заливает горячая волна. Она низко опустила голову.
- Прости, что-то я и, правда, чушь несу. Пожалуйста, посмотри на мои слова как на неудавшуюся шутку, - она еще ниже опустила голову, и соленая капля вдруг упала на ее руку, лежавшую на коленях.
- Черт! Да что с тобой, Фокси? – Левка сел поближе обнял девушку, стал тихонько гладить плечо успокаивающим движением, коснулся пальцами щеки, шеи, запустил пальцы в растрепанные волосы.
Внезапно властным жестом развернул к себе ее лицо, прильнул к губам. Алиса оставалась безучастной.
- А ну, оживай, – прошипел парень. Нажал зло зубами, заставляя Алису открыть рот для его поцелуя. Он отпустил ее только когда Алиса, невольно поддавшись его напору, ответила на поцелуй. – Совсем другое дело.
Левкины глаза искрились счастьем.
- А знаешь, я, пожалуй, соглашусь на твое предложение! Только учти: я хочу настоящую свадьбу: с невестой в белом платье, шариками на капоте машины, фейерверком и пьянкой для всей общаги. Я добивался тебя два года!
- Лева, извини, я правда, сморозила глупость.
- Зато я серьезен. – Он помолчал. – Я очень серьезен, Алиса. Не делал тебе предложения потому, что знал: ты не моя. Но что-то изменилось с того проклятого лета в Зоне. Я давно чувствую – у меня есть шанс. У нас есть шанс. Выходи за меня. Я буду заботиться о тебе, любить, и никогда не стану заглядывать в твой шкаф.
- Какой шкаф? – вытаращила глаза Алиса.
- Твой. Где хранятся скелеты. Я не хочу знать, чьи они.
- А ты думаешь, в моем шкафу есть скелеты?
- Да. Но, повторяю, я обещаю, что не стану его открывать.
Этой ночью он остался у Алисы. Ей было очень нужно, чтобы Лева верил, что ребенок Алисы – от него.

- Эй, Фокси, ты где? – Лева помахал перед лицом Алисы ладонью. - Ты меня слышишь? Я предложил тебе кое-что.
- Ой, задумалась. Что ты предложил?
- Давай прокутим эту зарплату. Поедем куда-нибудь. Например, в Прагу или Таллинн. На три дня, на выходные.
- А как же планы откладывать все в кубышку?
- В кубышку – со следующей. А эту положено прокутить. Согласна? А то потом станешь толстая, неповоротливая, уже не поездить. Пожалуйста, Фокси. Я хочу устроить настоящий праздник. Тем более, что на свадебное путешествие у нас денег не было.
Лева с нетерпением ждал ответа. Но Алису что-то отвлекало, она не могла сосредоточиться на его предложении, взвесить за и против. Какой-то дискомфорт, будто кто-то чуждый вторгается в ее сознание. Она оглянулась по залу. Мужчину через два столика, который смотрел на нее, Алиса, вроде бы не знала. Или все-таки знала? Он поймал ее взгляд, едва заметно кивнул. Девушка мысленно охнула. Имре Гайдош! Но он без положенной атрибутики. Странно. Алиса была абсолютно уверена, Имре ждет случая, чтобы с ней поговорить. Что делать? Уйти? Он все равно до нее доберется. Если ЭТИ чего решили, они настырно будут добиваться своего. И нашел же ее за тридевять земель! Хорошо, сказала она себе. Поговорим. Посмотрим, чего Зеленограду от меня надо.
- Левчик, давай вечером поговорим. Меня девчонки ждут, мы шопинг-терапию устроить хотели.
- Так я с вами, - насторожился муж. Его постоянно грызла тревога, что это счастье: Алиса, их супружество, будущий ребенок – все это недолговечно, и кто-то чужой однажды уведет его Лису навсегда.
- Забияка, ты издеваешься? У нас свои бабские секреты, мы за бельишком собрались. Нам только тебя не хватало!
- Ладно, уговорила. Но я тебя проведу. Ты с кем идешь? С Ленкой? С Ритой?
- Мавр, твоя ревность к беременной жене просто смешна.
- Не ревность, я забота.
Так они перепирались еще минут двадцать, пока Лева не смирился, и, вздохнув, не отчалил. Алиса осталась, якобы, дожидаться подруг. Но через десять минут встала и вышла на улицу. Если Имре приехал к ней, пусть догоняет. Она медленно шла по тротуару в сторону торгового центра. Через пару минут с ней поравнялся автомобиль с темными стеклами, дверь открылась:
- Садитесь, Алиса, - окликнули ее из глубины.
Не колеблясь ни минуты, она села в авто.
- Здравствуйте, госпожа Ткачева, - тепло улыбнулся Имре.
- Сташевская. Я взяла фамилию мужа.
- А можно просто Алиса? По старой памяти.
- Конечно. Поздравляю с отменой ваших забрал. В таком виде я вас не узнала, Имре.
- Спасибо за поздравления, но новшеством могут воспользоваться далеко не все. Только редкие счастливчики, кого выпускают из клетки. Так мы не бросаемся в глаза публике. И она нас боится еще больше, чем раньше. Но вы же не боитесь контакта?
- С прошлого лета я вообще ничего не боюсь. Чему обязана удовольствию вас видеть?
- Ух. Какая вы стали колючая! – удивился Имре.
- Разве? Я, правда, рада вас видеть. Но вы же приехали не ради моих прекрасных глаз?
- Именно ради вас, Алиса. Я привез вам привет.
- Если это привет от того, на кого я подумала, то пошел он со своим приветом известным маршрутом.
- Ого! А почему так зло?
- А у меня был хороший учитель! Наш общий приветливый знакомый.
- Ноэль действительно о вас беспокоится.
- Примерно так, как он побеспокоился обо мне, когда три с половиной месяца назад приперся сюда?
- Я не знаю, что произошло три месяца назад, - Имре терпеливо пытался успокоить собеседницу и вывести разговор в нужное русло. – Но Сатор приглашает вас в гости в Зеленоград. Вместе с супругом.
Алиса развернулась к Имре лицом, показала ему два средних пальца:
- Вот. Это мой ответ.
- Фу, как вульгарно, молодая леди (Вот дрянь, – выругался про себя Гайдош), мы приглашаем вас с мужем не просто в гости. Ноэль считает, что вы должны пройти обследование, и лучше это сделать в нашей лаборатории. Ради соблюдения конфиденциальности. Это в ваших интересах.
- А я считаю, что ничего Ноэлю не должна. Если это ваше дерьмо сейчас в моем организме, то пока я беременна, мне ничего не угрожает.
- Дерьмо – это ребенок? – небрежно спросил Гайдош.
Когда он понял, что Алиса беременна, он на миг потерял дар речи. Это был сюрприз похлеще новости об иммунитете. И кто счастливый отец? Муж или все-таки его ненормальный друг?
- Как вы смеете? – воскликнула Алиса. - Я говорю о вирусе. Хотя у меня есть веские основания полагать, что его-то как раз ваш друг и не передал мне, как ни старался. А к ребенку ваш Бес отношения не имеет, пусть не обольщается, - Алиса дернула ручку двери.
– Заблокировано, - спокойно заметил Имре.
- Похищаете?
- Ни в коем случае. Нам не нужны проблемы с законом. После того, что случилось в прошлом году, особенно. Просто мы еще не закончили разговор. Ноэль очень настойчиво просит вас приехать. Хотя бы ради памяти Роберта.
- Ну и манипулятор! – воскликнула Алиса. – Только я к смерти Роберта отношения не имею. Так что и эта карта не сыграла, господин Гайдош. Что у вас еще в рукаве припрятано? Я ведь знаю: вы не отвяжетесь. Потому и вышла к вам, чтобы доходчиво объяснить всей общине Зеленограда вашем лице: оставьте меня в покое!
- Алиса, у нас есть основания полагать, что вашей крови есть антитела, убивающие вирус Z, - бросил Имре.
- Что?
- У вас иммунитет. Явление, до сих пор не встречавшееся. По крайней мере, не выявленное еще ни разу. Этим иммунитетом вы поделились с Сатором, когда пытались его излечить.
- И… что?
- Вы не понимаете? Вы же образованный человек!
- Я могу спасти Зеленоград от вируса?
- Ну не так прямолинейно. Но в общем… да.
- Я никогда этим не болела, откуда взяться иммунитету?
- Это мы пытаемся выяснить. Какие-то родственные связи. Среди ваших предков были мутанты. Вы наша, понимаете? То, что у нас иногда называют полукровка – если ребенок рождается от смешанного союза.
- Нет. Я не ваша. У меня были обычные, нормальные родители. И бабушка с дедушкой тоже нормальные.
- А мы, конечно ненормальные, - хмыкнул Имре.
- Извините. Не хотела вас обидеть.
- Я привык. Но вы не все знаете о ваших родственниках. Иммунитет не возникает из ниоткуда, Алиса. Ноэль собирается побеседовать с вашим дедом. Кроме того, мы будем просить у Герберта Ландаса разрешения обследовать Рэма Ткачева, вашего брата. Все держится в строжайшей тайне. В целях вашей же безопасности. Кстати, Сатор недавно ушел с поста мэра. Он стал обычным тренером молодых телепатов.
Алиса сидела, оцепенев, полностью ошарашенная. Вспомнила, как она вбежала в палату, где лежал Ноэль с развороченой разрывной пулей грудью. Как резанула себя по вене… Дальше был мрак.
- Алиса, решайтесь. Я обеспечу вашу неприкосновенность. Я не манипулирую вами, но… пусть окажется, что Роберт умер не зря. Ведь это звенья одной цепи: зло, пожелавшее уничтожить Зеленоград, принесло в жертву своим кровавым планам Роберта, еще двух парней, ваших подруг, подставило вас саму. Убило много людей в Зеленограде. Но возможно, тем самым добилось противоположного эффекта. Ваша помощь Сатору указала на ваш иммунитет. Вот. Теперь вы знаете то, что и мы.
- Хорошо. Я приеду. Пока одна. Не возражайте. Одна. Муж ничего не должен знать. Если я здорова, то и он здоров. Если возникнут хоть малейшие сомнения – придется ему все сказать и… тоже изолировать. Он меня не пустит. Чисто по-мужски, Ноэля на дух не переносит. Я понимаю, почему.
Имре улыбнулся:
- Интуиция. Сташевский чувствует, кто…
- Заткнитесь, Гайдош. Оставьте ваши домыслы при себе. Но у меня есть одно условие: ни при каких обстоятельствах я не хочу встречаться с господином Сатором.
- Боюсь, это просто невыполнимо по определению.
- Вы обещаете или я не поеду. Как вы это будете решать – меня не волнует. Хоть на коленях перед ним стойте. Если все подтвердится, одним моим приездом не обойтись. В интересах Зеленограда соблюдать эту маленькую договоренность и не ссориться со мной. А то не видать вам ни меня, ни Рэма. Пусть господин Сатор докажет свою жертвенность.
- А вы изменились, Алиса, - с восхищением сказал Имре. – Я помню вас наивной неопытной девочкой.
- Все меняется, Имре. У меня был хороший учитель.
- Время?
Алиса только криво улыбнулась, покачав отрицательно головой:
- Время – это лишь маленький элемент. Я приеду после праздников. Где-то в конце месяца.
- Лучше пораньше.
- Слушайте, мне нужно обмануть мужа! Есть повод – проведать деда. Лева будет на работе, а у меня сессия. Можно выкроить недельку.
Имре вздохнул. Щелкнул блокиратором двери.

***

Зима выдалась снежной. Дорожки приходилось расчищать каждый день. Конечно, можно было выпустить снегоочиститель. Собственно, так Маша и поступала, когда бывала дома. Но Герберт предпочитал снеготерапию: брал широкую удобную лопату и – раззудись плечо!
Он помахал рукой Марии и Рэму, отправлявшимся на всю рабочую неделю в город. Маша на работу, Рэм – в интернат. Обычный, для нормальных детей. За год мальчик разительно изменился: невозможно было заподозрить, что совсем недавно Рэма считали умственно отсталым.
Ландас внимательно осмотрел лопаты, словно никак не мог выбрать, какой будет легче убирать снег. Остановив свой выбор на лопате с синей лопастью, Герберт приступил к терапии, наслаждаясь свежим утренним воздухом, скрипом снега, ледяными искорками в лучах солнца. Он ощущал себя удивительно молодым, живым, полным сил.
Его внимание привлек шум на дороге, ведущей от поселка к его дому. У ворот остановился снегоход. Сидящего на нем человека Ландас узнал даже в шлеме.
«Ох, ну чего он приехал? – вздохнул Герберт. – Чует мое сердце неладное. Не мог подождать один день, пока Алиса уедет?»
- Здравствуйте, дядя Берт, - приветствовал Старика Ноэль. Шлем он снял, пригладил ладонью встопорщившиеся волосы.
- И тебе не хворать, - улыбнулся Ландас, пряча свое неудовольствие поглубже. – С чем пожаловал в столь ранний час, господин тренер? Кстати, мы так и не успели поговорить о том, почему ты ушел из общественной жизни.
- Ушел, и ушел. Устал от публичности. Как номер два, в тени Командора я был на своем месте, а тут за полгода высох весь. Так не поступай, того не делай, каждое слово взвешивай, оглядывайся. Это Оресту по плечу, он человек спокойный, взвешенный.
- Да уж, тебя, крестник, в излишней сдержанности заподозрить трудно. Раевскому эта должность больше идет. Но ты мог бы остаться в администрации.
- Зачем? – Ноэль пожал плечами. – Имре отлично справляется. Я же, как специальный тренер, вы же понимаете, что не футболу я ребят обучаю, вхожу в службу безопасности. Ну это между нами, - он засмеялся. – А вы уже в такую рань на ногах?
- Да, молодняк провожал в город. Теперь вот со снегом борюсь. И со старостью заодно.
- Снегоуборщик сломался? Заказать вам новый?
- Да я сам финансово состоятельный. Хоть и пенсионер. Помог бы лучше, потренировал мышцы.
- И помогу! Есть запасное орудие?
- А то! Их есть у нас! Вон, у крыльца!
Ноэль положил на перила свой шлем, взял стоящую лопату, присоединился к Ландасу.
- Наперегонки? – подмигнул Старик. – Я в эту сторону, ты – туда. Кто быстрее? Встретимся за домом.
- ХА! Вы сомневаетесь?
- Сомневаюсь!
Не прочистку дорожки вокруг дома у них ушло минут двадцать. Ноэль немного схитрил, позволив деду обогнать себя. Пусть старик порадуется, что заткнул молодого за пояс.
Довольно кряхтя, Ландас предложил:
- По чайку? Заодно скажешь, зачем пожаловал.
- А я не мог прийти просто так, проведать?
- Хотел бы проведать – пришел бы вчера, когда все были дома.
- А вы что – один? – Ноэль не сумел скрыть напряжение.
- Не один, - спокойно обронил Герберт. – Но нам никто не помешает поболтать.
Ноэль с удовольствием осматривал кухню в доме Ландаса. Он от всей души желал Берту счастья с Марией, ведь должен же этот человек хотя бы в конце жизни быть счастлив. От мысли стало грустно, и он невольно вздохнул. Это не укрылось от внимания Герберта.
- Ты что? Что-то случилось?
Ноэль отрицательно покачал головой.
- Все просто отлично, крестный. Зеленоград начинает исследования. Финансирование нам дали, да еще и спонсоров ищем. Координационный центр подключился. Или мы к ним подключились. Исследования поведем независимо…
- Да я не о Зеленограде спрашиваю, мальчик. О тебе.
- Я в порядке. Раны зажили. На нас, мутантах, все как на собаках…
- Жениться тебя надо, Ноэль. Неужели до сих пор никто не зацепил? Такой красавец, я же знаю, по тебе половина женского населения Зеленограда вздыхает.
- То их проблемы. Мне некогда за работой обращать внимание на женщин.
- Ну вот теперь появилось время. Оглянись по сторонам. У тебя же был роман с вашей медичкой?
Ноэль только поморщился.
- Оглянулся уже однажды.
- И что? Кто она? Вот твой чай. Варенье. Маша сама варила. Земляника. Есть еще апельсиновый джем, хочешь? Надеюсь, Алиса не рассердится.
- При чем здесь… она? – с трудом выдавил из себя Ноэль.
- А это ее любимый. Специально для нее купили, когда узнали, что она к нам едет.
Сатор помолчал немного.
– Она еще здесь?
- А то ты не знаешь. Днем улетает. Погоди-ка… Ноэль, я же знаю тебя как облупленного! Так вот, чего тебя принесло в такую рань! Нет, парень, ты стучишь не в ту дверь, я тебе это сразу говорил. Оставь ее в покое. Алиса пришла в себя после того сумасшедшего лета, счастлива с мужем. Лева - отличный парень.
- Угу. Носатый сопляк. Он ей не подходит.
- О, как все запущено! – пробормотал Старик. – Откуда ты знаешь, кто кому подходит? У них семья, ребенок вот будет скоро. Слушай, тебе домой не пора?
- Я должен ее увидеть.
- Обойдешься! – почти крикнул Герберт. – Я не позволю портить Алисе жизнь! Не позволю… - он запнулся.
- Что же вы замолчали, Берт? Договаривайте. Скажите мне, что не позволите вашей внучке спутаться с мутантом. Говорили уже не раз. Только ведь она тоже мутант. Мутант, у которого иммунитет против вируса зет. Благодаря Софии Керач.
Ландас сел за стол. Старик был бледен, руки дрожали.
- Раскопал. Вот что ты за человек, Ноэль? Зачем это тебе было нужно?
- Простите, дядя Берт. Не ради праздного любопытства.
- А ради чего? Ради чего, скажи, ты выворачиваешь наизнанку каждого, кто встречается на твоем пути?
- Не каждого… - грустно возразил Сатор. – Если бы я видел насквозь каждого, то три мальчика из Зеленограда были бы живы. И не горел бы интернат, и не умирали бы мои парни из «Креста»…
Берт хлопнул рукой по столу.
- Все! Алиса замужем. Иди домой!
Ноэль не успел ответить. Дверь в кухню открылась. На пороге, кутаясь в пушистый халат, стояла Алиса.
- Что за шум, а драки… - лицо ее исказила гримаса, значения которой Ландас не понял.
Алиса взяла себя в руки, губы ее сжались в одну линию. Ноэль медленно встал, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

Когда Имре вернулся из Ясного с известием, что Алиса согласилась приехать, Ноэль не спал всю ночь. Он затруднялся дать определение переполнявшим его чувствам. Радость? Счастье? Восторг? Любовь? И дело было не только и не столько в том, что от того, какими будут результаты обследования Алисы, возможно, зависит судьба всего Зеленограда.
- Ноэль, она согласилась приехать при одном условии: ни при каких обстоятельствах ты не должен появляться в ее присутствии.
- Что? – не понял Ноэль. – Ты как-то все закрутил. Говори проще.
- Она не хочет тебя видеть. Нипочему. Хотелось бы знать, как тебе удалось вызвать такую ненависть?
- Я талантлив во всем, - мрачно изрек Сатор. – Нет, этого обещать не могу. Кое о чем мы не договорили. А обстоятельства изменились.
- Если ты не пообещаешь, я запру тебя в изолятор, - прошипел Имре. – И я не шучу.
Ноэль с удивлением посмотрел на друга. Таким решительным и главное, жестким всегда интеллигентного Имре Гайдоша он еще не видел. Впрочем, что тут удивительного? Имре теперь отвечает за весь Зеленоград, в то время как он, Ноэль Сатор – никто. Ну не то чтобы совсем никто, но роли сместились.
- Ты думаешь, у тебя это получится? – он поднял бровь в знаке вопроса.
- У меня есть основания. Вернее, я их легко придумаю, и буду действовать в рамках закона. Раевский меня поддержит. Я тоже умею убеждать.
Зрачки Ноэля медленно расширились. Имре же, наоборот, занял позицию глухой обороны. Внешне их противостояние почти ничем не проявлялось, но если бы кто-то считал сейчас их энергетические отпечатки, то увидел бы смешение алого и темного, переходящее в бурый, темнеющий цвет, вспыхивающий исками и рассыпающийся огненными языками.
Внезапно Ноэль закрыл глаза, глубоко вздохнул.
- Извини, друг. Кажется, я перегнул палку.
- Кажется. Я, может, не могу с тобой сравниться, Сатор, но и не совсем слабак. Тебе придется сильно по мне ударить, чтобы добиться желаемого результата.
- Я же сказал – извини.
Они разговаривали, сидя на пустующей в это время года террасе кафе неподалеку от администрации города. Холодный декабрьский ветер гнал по темному небу рваные тучи. Ноэль запрокинул голову. Следил взглядом за их полетом.
- Улететь бы…
- Что? – не понял Имре.
- Улететь. За тридевять земель. Я же теперь могу. Начать сначала. Все забыть, стать другим человеком. Как думаешь, получится?
- Конечно, получится. Будешь приезжать к нам в гости. Мы же улететь не сможем. Никто.
Ноэль долгим взглядом посмотрел на друга.
- Ты прав. Я никуда не поеду без вас, - он обвел рукой вокруг себя, будто охватывая весь город. – Как ты себе представляешь реализацию этого условия – не встречаться? Если нам эти дни надо работать вместе?
Имре пожал плечами:
- Тебе нечего делать в лаборатории. Ты формально – тренер. Вот и тренируй. То есть – оставайся в тени. Можешь сидеть в моем кабинете или в группе наблюдения. И наслаждаться зрелищем по коммуникатору. По-моему, все просто.
- Хорошо. Попытаюсь. – Вздохнул Сатор.
- Такой ответ меня не устраивает. Я серьезно, Ноэль. Упеку в изолятор.
- Буду сопротивляться. Я тоже говорю серьезно.
Имре сжал губы. Глаза его потемнели. Он достал телефон, дважды провел пальцем по дисплею.
- Слушаю вас, господин Гайдош, - раздался голос Алисы по громкой связи.
- Здравствуйте, Алиса. – Он в упор смотрел на Ноэля. Краска отхлынула от лица Сатора. – Мне придется отменить ваш приезд.
- Почему? – в голосе Алисы слышалось удивление.
Гайдош еще раз провел пальцем по дисплею, переводя коммуникатор в режим увеличения. Просто в пространстве появилось голографическое изображение девушки. Она приветливо улыбнулась Гайдошу, но глаза оставались серьезными. Ноэль не попадал в поле обзора встроенной камеры и Алиса его не видела.
- Господин Сатор не идет на ваши требования.
Ноэль поднялся, покрутил пальцем у виска, развернулся и пошел прочь. Имре довольно улыбнулся. Он добился своего.
- Я пошутил, Алиса. Он согласен. Я хотел уточнить дату вашего приезда.

Имре догнал друга уже около администрации.
- Сатор, постой.
- Приедет?
- Да. Ноэль, я не все тебе сказал… Но я очень-очень-очень тебя прошу… не приказываю, прошу – оставаться в тени.
- Я обещал! Сколько можно?
- Алиса ждет ребенка.
- Ааа… - Ноэль замер. Глубоко вздохнул. Скрипнув зубами, сказал: - Проведете соотвествующее обследование. Я должен знать, кто отец.
- Значит, возможны варианты… - сказал Имре расстроено.
- Возможны. Извини, мне надо побыть одному…

И вот теперь, когда работа на этом этапе закончена, Сатор решил нарушить данное слово.
- Дед, что этот человек тут делает? – в голосе молодой женщины космический холод.
- Да вот, крестник приехал чайку попить, - пробормотал Ландас. – Снег мне помог убрать. Ты не против, что я ему дал твой апельсиновый джем?
- Позовешь меня, когда он напьется и уберется отсюда.
Она хлопнула дверью.
- Алиса, подожди! – Ноэль бросился за девушкой, перевернув по дороге стул.
Из холла донеслось топание, что-то упало. Кажется, она убегала, а он догонял. Вдруг все стихло. Ландас испуганно прислушался. Стараясь ступать неслышно, подошел, осторожно приоткрыл дверь, и вытаращил глаза:
Они стояли в обнимку посреди холла, и страстно целовались.
- Блин… - дед схватил голову.

- Алиса, мне надо поговорить с тобой, - прошептал Ноэль, оторвавшись от нее. – Пожалуйста.
- Убирайся, - так же тихо ответила она. – Я не желаю тебя видеть. Никогда. Ты обещал Имре…
- Я солгал. Только ради того, чтобы ты приехала.
- Как обычно. Говоришь одно, делаешь другое, думаешь третье.
- Я думаю только о том, что еще не поздно все вернуть. Хочешь, я стану на колени? – он снова притянул ее к себе, медленно сполз по ее телу на пол, прижался лбом к ее животу. – Я слышу, как бьется сердце ребенка, как он шевелится… Алиса, я умоляю…
Она толкнула его в грудь, отталкивая от себя, отступила на шаг.
- Да что с тобой, Сатор? Ты не болен? Тебе напомнить, что ты мне сказал? Ты захотел, чтобы я умерла! Зная, что мне может быть очень плохо, отдал приказ – тебя для меня нет! Что изменилось? Я все та же. И наше прошлое – оно никуда не делось. Мертвые не воскресли. Мои ошибки не исправлены, потому что их невозможно исправить. Я никогда не забуду твое лицо, когда ты объявил мне свой приговор. Так вот – я для тебя умерла, понял? Ты получил, что хотел! – голос ее сорвался на крик.
- Мы с тобой связаны, ты – моя пара, - прошептал Ноэль в отчаянии. – Не уходи.
Алиса покачала головой:
- Ты ошибаешься. Я – не твоя пара! И мы не связаны. Можешь спросить у Имре. Он тебе покажет один документ. Это не твой ребенок. Прощай.
- У тебя двойня. Я слышал биение двух сердец. Я видел их след: это мальчик и девочка. Если бы я не имел к ним отношения, то не смог бы увидеть след.
- Оставь эти сказки про следы в космосе для новых дурочек. Пошел к черту!
Он схватил ее за руки, повернул запястья:
- Я знаю, что это такое!
- И что? Это было у меня и в тот день. Только ты предпочел не заметить. Тебе было нужно, чтобы я оставалась сосредоточием зла. Тебе был нужен реальный враг, которого ты мог бы мучить, утоляя свою жажду мести. Ты маньяк, Ноэль! Твоя любовь замешана на ненависти. Я поняла это слишком поздно. Глупая девочка Фокси умерла. Твое желание исполнилось. А мне ты не нужен. И, клянусь, я сделаю все, чтобы им – она приложила руку к животу – ты тоже не был нужен. Убирайся! Никогда не становись на моем пути! Ты – мне – не – нужен, - отчеканила она.
Алиса медленно поднималась по лестнице на второй этаж. Сердце отказывалось биться. Только бы не упасть! Только бы не потерять сознание! Спиной она чувствовала его взгляд, он будто связывал ей ноги, отнимал силы. Женщина обернулась:
- А ну прекрати! Что ты делаешь?
- Я тебя не отпущу, - мрачно произнес Сатор.
Она покачала головой:
- У тебя не получится. Я умерла, как ты и хотел… А если попробуешь меня связать, то на сей раз таки убьешь… И не только меня.
Она сделала невероятное усилие и опустила между собой и стоящим внизу мужчиной тяжелую мысленную стену. Взгляд Ноэля стал растерянным, он видел то, чего не видели Алиса и Герберт: потоки синего света разбивались о темное пятно… Его воля не могла пробиться через поставленный девушкой заслон. Конечно, он мог послать более мощный импульс, обездвижить ее, но вряд ли Алиса выдержала бы такой удар.
Ноэль закрыл глаза. Импульс угас. Алиса вздохнула свободнее. Скрылась за дверью, ведущей в холл второго этажа.
Сатор вернулся в кухню. Герберт едва успел отойти от двери.
Ноэль взял куртку, шлем:
- Пока, дядя Берт.
- Что же вы наделали… - в голосе Герберта звучала настоящая боль.
- Все нормально. Разве не этого вы хотели, крестный? Вы правы, Герберт Янович, мы не подходим друг другу. Да не переживайте вы так! Ничего особенного не произошло. Я и не с такими стрессами справлялся. Вашей внучке я не нужен. И никогда не был нужен. У нее же есть этот… носатый. Муж, блин. Как я его ненавижу!
- Поднимись за ней. Я не знаю, чего вы там накрутили. Но чувствую – она простит.
- Нет. Всего доброго.

Уже отъезжая от ворот, Ноэль оглянулся. На втором этаже дрогнула занавеска, за ней мелькнул силуэт. Скрипнув зубами, мужчина нажал на газ.

За целую жизнь до…

Орест Сатор крепко обнял друга на прощание:
- Крепись, Берт. Мы постараемся ее вытащить. Единичные капсулы – это почти ноль, мы используем все доступные средства.
- Спасибо, старик. Но если… - Голос предал Ландаса.
- Не надо думать о «если», Берт. Однако, помни: ты можешь мне доверить все.
- Нельзя, чтобы дети пострадали.
- Я помогу.
Ссутулившись и будто бы враз постарев, Ландас прошел к своему авто, сел за руль. Машина плавно тронулась с места, проехала пропускник, покатилась по недавно обновленной дороге в сторону пятой станции наблюдения и контроля.
Глеб Ткачев держал сына на коленях. Рэм хныкал, требовал маму. Глеб что-то шептал ему в ухо, пытаясь успокоить ребенка. Мальчику придется учиться жить без мамы. По кайней мере, какое-то время. А, может быть, всегда. Но об этом мужчина думать не хотел, как мантру мысленно повторяя: «Она поправится, она поправится»…
Алиса не была такой глупой, как Рэм. Она знала, что люди иногда болеют, а потом выздоравливают. Умирают только старые, как дед Берт, а молодые, как мама, не умирают. Ее беспокоило другое: ее новый друг, с которым она вроде бы обручилась, так и не пришел ее проводить. Пока дед прощался со своими друзьями, пока машина выезжала на дорогу, Алиса стояла на коленях на заднем сидении, глядя в окно. Она ждала. Он же обещал прийти! Неужели забыл?
Но вот уже и пропускник скрылся за деревьями, а парень так и не появился. Алиса села, спустив ноги, сердито сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Взрослые всегда врут. И мальчишки всегда врут. А взрослые мальчишки, почти дядьки – это супервруны.
- Ты о чем, Фокси? – спросил папа.
- Так, ни о чем, - Алиса махнула рукой, отгоняя какие-то тени.
«Он еще пожалеет, что соврал. Будет проситься за меня жениться, а я скажу: За вруна замуж не выходят! Пусть поплачет!» - думала девочка. Но в носу почему-то щипало и самой хотелось поплакать.

Мотоцикл Ноэля сделал крутой вираж и стал как вкопанный, перед зданием мэрии. Орест, который как раз выходил из машины, только укоризненно покачал головой:
- Ты когда перестанешь так гонять?
- Никогда, - Ноэль тряхнул волосами, убирая упавшие на лоб пряди. – Я спешил гостей проводить.
- Спешил он, - хмыкнул Орест. – Уехали они. Уже час как уехали. Надо было раньше приехать.
- Блииин. Я зачеты сдавал. У меня же сессия горела.
- Сдал?
- Да. Черт, как плохо все вышло.
- Да ладно тебе. Съездишь на станцию, выскажешь там Берту свои сожаления, - успокоил сына Орест.
- Ай, при чем тут Берт! Я обещал… Ладно, проехали… Дети быстро забывают обиды.
Орест пожал плечами, пошел в здание. Ноэль постоял в задумчивости пару минут, словно решая: пуститься вдогонку или не стоит, наконец, махнув рукой, последовал за командором.

Время помогает забыть, но сердце не позволяет… И рано или поздно все вернется на круги своя.
И за все тебе воздастся…

© Марина Черномаз, 2015
Дата публикации: 19.01.2015 14:24:20
Просмотров: 5377

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.