Эх, Серёга

Сергей Кузичкин

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 12980 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Сергей КУЗИЧКИН

“ЭХ, СЕРЕГА!” И “СЕРЕГА, ЭХ...”
Сергею Дяденко

рассказ

В нашей творческой артели два приятеля есть. Оба Сергеи и оба Николаевичи. Работают они всегда вместе: в паре, как говорят все, или в связке, как выражаются они. Один всегда с фотоаппаратом, другой – с авторучкой и блокнотом. Работают неплохо и задания артели выполняют. А что им? Один щелкает затвором фотографического аппарата, а другой ручкой записывает информацию в блокнот. Бывают эти представители творческой артели по долгу службы на разного рода предприятиях, ездят в короткие и длительные командировки. Иногда их приглашают принять участие в банкетах. От банкетов они чаще всего отказываются. Отказываются раз, отказываются два, а их все приглашают и приглашают. И чем чаще они отказываются, тем больше и настойчивее их приглашают. И бывает Сергеи не выдерживают гостеприимного напора и соглашаются посидеть минутку-другую за столом. Устроители банкетов усаживают их обычно на самые почетные места и наперебой предлагают употребить различные спиртные напитки. Оба Сергея начинают со слабенького: пивка, шампанского, сухого вина. Много закусывают и нередко к концу банкета выглядят бодро и даже трезво. Но это только внешне. Внутри же, в их организмах, а главное, в сознании, происходят в это время глубинные процессы, и, покинув банкет, Николаевичи, готовые было разъехаться по домам, начинают сомневаться в своем решении, и кто-то из них обязательно предлагает другому: “Ну что, Серега, по пиву?”. И они берут по кружке пива в ближайшем пивбаре. Потом еще по одной. Когда же дело доходит до третьей, они заводят долгие, допоздна, разговоры о женщинах и коллегах, о коллегах-женщинах, иногда упоминая собственных жен.
К ним, женам, после этого они и возвращаются. На этом вроде бы нестандартное поведение наших героев заканчивается.
Наутро они одни из первых появляются на работе. Каждый из них готовит себя на сегодня в жертву творчеству, стремясь целиком и полностью отдаться любимой работе. Каждый вынашивает планы новых идей и командировок.
Но попавшее вчера в их организм спиртное уже вовсю воздействует на сознание, переворачивает что-то в мозгу: справа налево и наоборот. Воздействие это достигает своего апогея во время их очной встречи.
– Ну как дела, Серега?– спрашивает один.
– Да как-то, Сережа, чувствую себя не совсем уютно, – отвечает другой.
И оба, подсчитав денежные запасы, оставляют все дела на потом и направляются к магазину. Там, в зависимости от средств, оставшихся после вчерашнего, они покупают по 150 граммов водки или берут сразу пол-литра и возвращаются обратно в штаб родной творческой артели.
Через полчаса им становится очень хорошо, и они с удвоенной творческой энергией начинают думать о том, где бы найти еще денег. Естественно, на продолжение вчера начатого банкета.
Наблюдающие в это время за их действиями коллеги и знакомые отмечают про себя, что оба Сергея Николаевича уже вошли в первую стадию начального пьянства, после которой следует вторая, уже средняя стадия – потребность в поиске средств и завершающаяся переходом в третью – продолжительный запой. О запое творческие работники тогда не думают. Да и их начальство, получившее сигнал от юрких осведомителей, работающих в этой же артели, еще надеется, что до запоя дело у Сергеев не дойдет. “Ребята просто хотят догнаться”, – думают начальники и не пытаются воздействовать на своих подчиненных.
А ребята действительно хотят догнаться и обязательно находят (не было случая, чтоб не нашли) какой-то небольшой источник финансирования. О работе уже не идет никакой речи. Оба Сергея, сбив с панталыку еще несколько творческих личностей и прихватив по пути встреченных ими знакомых, направляются в ближайшее питейное заведение, где окружив себя кружками с пивом, стаканами с водкой, тарелочками с кусочками копченой рыбы и одним салатом на всех, медленно уничтожают крепкие и слабые напитки, попутно думая, что будет после того, как питие закончится. “Где достать еще денег?” – лихорадочно решают задачу их мозговые извилины.
Вот тогда и начинается вторая, упомянутая выше стадия пития, самая интересная с точки зрения стороннего наблюдателя. Оба Николаевича, уже захмелев, но еще не лишившись памяти, чудесным образом преображаются.
У фотографа лицо становится пунцовым и веселым, у писателя – задумчивым и серым. Глаза владельца авторучки и блокнота из круглых превращаются в треугольные, брови принимают форму домика, и он по- новому начинает смотреть на окружающий его мир. Теперь в каждом человеке он видит только “червонцы” или отсутствие таковых.
“Так, Толик может дать десятку – не больше, Олег на две-три раскошелится, а у Игорька можно выпросить и пять штук”, – блуждают ясные мысли по его замутневшему сознанию.
Пока мыслитель размышляет и вырабатывает план дальнейших действий, фотограф начинает раздаривать всем свои обаятельные улыбки, передавать приветы общим знакомым и отвешивать шуточки. Со стороны он кажется себе неотразимым. Иногда он достает из сумки фотоаппарат и, шаря по пивнушке объективом, щелкает им направо и налево. Причем делает это независимо от того, есть в аппарате фотопленка или же она там отсутствует со вчерашнего вечера. Улыбаясь, шутя и щелкая затвором, мастер художественной и документальной фотографии попутно представляет всем собравшимся в питзаведении своего товарища как автора забавных иронических книжек и просит приятеля подарить кому-нибудь одну из его брошюрок. Автор достает из своей объемной сумки, всегда имеющиеся при нем книжицы, подписывает их своим будущим читателям и вручает лично в руки каждому просящему. При этом писатель-иронист требует от клиентов женского пола непременного поцелуя, а от мужчин – обмывки автографа. Потенциальные читатели-мужчины, полистав книжку и оценив автограф, сразу отправляются к стойке бара и возвращаются с двумя-тремя кружками в руках. Это еще на некоторое время продляет посиделки. Когда же книжки в сумке писателя заканчиваются, оба Сергея неохотно покидают питейное заведение. Выйдя на свежий воздух, они начинают мараковать дальше.
Инициативу в свои руки берет Серега с авторучкой. Он открывает свой блокнот, пробегает слегка косым взглядом по криво написанным давно и уже сегодня строчкам, пытаясь определить по записям адреса тех знакомых, кто может выдать им в долг без промедления и наверняка.
Потом они садятся в общественный транспорт и начинают объезд по местам дислокаций штабов городских творческих артелей. Причем берут сразу “с места в карьер”. Владелец блокнота и авторучки без стука врывается в кабинеты своих хорошо и малознакомых коллег и с порога вместо: “здравствуй (те)” и “как твое (ваше) здоровье?”, буквально взвывает: “Иваныч! (Петрович, Степаныч, Григорьич, Валерьич!) Выручай!”
– “Чем?” – как правило следует ответная реакция Иваныча (Дмитрича, Михалыча, Макарыча). “Займи на бутылку!” – сразу раскрывая все карты и с чувством в голосе, говорит писатель, усаживаясь напротив потенциального спонсора.
Фотограф при этом тоже не стоит без дела и не теряет попусту времени. Он вынимает фотоаппарат, примеряет к нему один-два, а если есть в запасе, то три или четыре объектива и со словами: “Вы сегодня так хорошо смотритесь, в этом интерьере”, делает несколько щелчков затвором. После этого отказа в финансировании обычно не случается. Правда, обрабатываемый Сергеями знакомый тут же начинает торговаться и сбивать просимую ими сумму, как минимум, вполовину, и жаждущие выпить всегда получают меньше, чем запрашивали вначале. Но это уже для них не важно. Со временем приятели хорошо усвоили истину: проси больше – и, если дадут, то дадут меньше, а потому в подобных случаях запросы почти всегда завышают.
Серега с фотоаппаратом, приняв деньги у спонсора, благодарно жмет ему руку говоря: “Все, братан, чикаго (название американского города у него давно переросло в понятие и теперь обозначает и “спасибо”, и “пока”, и “будь здоров”), мы тебе все вернем...” Потом оба Сереги, вдохновленные удачно провернутым мероприятием, но не до конца удовлетворенные полученной суммой, движутся дальше по коридорам и этажам артелей, стучась и вламываясь в кабинеты творческих личностей городского и регионального масштаба.
Набрав нужную на сегодня, по их мнению сумму, они заходят в ближайший на их пути пивбар, берут по кружке пива и по сто граммов водки и, выпивая все это, под хруст крабовых чипсов, доводят свой организм до состояния бодрости. Но добытые взаймы с помощью красноречия и фотоаппарата немногие денежные средства, быстро тают в пивных кружках и водочных стаканчиках, и, посидев часок-другой, оба Сереги покидают и это гостеприимное питзаведение. Они бредут, оживленно переговариваясь, на автобусную остановку, где, постояв и поговорив с полчаса, вспоминают, зачем они здесь, а потом начинают провожать друг друга. Каждый старается отправить приятеля первым на нужном тому маршрутном автотранспорте, жмет дружески товарищу руку, говорит: “Чикаго!”, но в результате оба через час или два оказываются в одном автобусе. Так бывает каждый раз, независимо от того лето на дворе или зима. Потом начинается мотание наших героев с правого берега на левый и обратно. Сереги бродят по каким-то дворам выстроенных во времена Никиты пятиэтажек, ищут каких-то знакомых и родственников фотографа. Попутно они затаскивают в подъезды спящих на улицах мужиков, спасая их зимой от замерзания, а летом и осенью от дождя. Приведенные в чувство мужики подолгу не могут толком объяснить, где они проживают, зато быстро врубаются, кто им спас жизнь. Узнав, что их спасли от неминуемой гибели, они благодарят спасателей: кто десяткой, кто тридцатью рублями, а кто рассыпной медной монетой.
Добавив еще граммов по сто–сто пятьдесят, Николаевичи совершенно теряют ориентир и друг друга. После чего обладатель ручки и блокнота забывает орудие своего труда, а фотомастер, встретив знакомых, отдает им в залог фотовспышку или пару объективов, либо же все фотооборудование сразу.
Продолжающаяся весь день попойка заканчивается для писателя чудным образом. Ночью он просыпается на диване в маленькой комнате своего общежития, рядом со спящей супругой и тазиком вместимостью тридцать литров у изголовья – выставленным женой на всякий пожарный случай. Придя в себя, он быстро понимает, что добрался “на автопилоте”.
“На автопилоте” добирается и фотограф. Правда, ноги его несут не к супруге, а к ближайшим родственникам, где он и перебивается денек-другой, а то и неделю, спасаясь от гнева и гнета жены.
В ближайшие две-три недели никто на рабочих местах Николаевичей наших не видит. Начальство, находясь в панике (некого послать в командировку), первые дни злится и ругается, грозит обоим творческим личностям увольнением по нехорошей статье, однако уже через несколько дней, узнав, что оба живые и выходят из запойного состояния, начинает менять гнев на милость, уже чувствуя и понимая, как нужны эти самые неординарные личности творческой артели, и с нетерпением ждет прихода Сергеев на работу.
Ну а творческие личности – Сергеи Николаевичи – ценой неимоверных усилий, каждый в одиночку, прервав свой запой, являются на рабочие места тихие, охрипшие, с глазами, полными грусти. Они молча ходят по коридорам, молча заходят на “ковер” к начальству, молча соглашаются с утверждением руководителей, что водка – зло и что творческий человек, дабы не уподобиться животным, пить не должен. На риторический вопрос самого главного руководителя: “Будут ли они еще пить?”, Николаевичи делают головой жест: нет-нет, молча подписывают ознакомление с приказом о лишении их квартальной и полугодовой премий и, частично реабилитированные, берутся: один за блокнот и ручку, а второй за фотоаппарат и отправляются выполнять накопившиеся за их отсутствие задания творческой артели. Заданий за время их отсутствия действительно накапливается “выше крыши”, а потому заказчики ждут наших Сергеев с большим нетерпением и после выполнения работы просят пожаловать к столу.
– Нет! Нет! – отчаянно отбиваются от приглашений Николаевичи. – У нас еще очень много работы, – говорят они настойчивым организаторам застолий и спешат на выполнение другого спецзадания артели. Но и там их ждут отлично сервированные выпивкой и закуской столы.
– Не можем мы сегодня, не можем..., – говорят Сергеи, потупив взор и выходят на свежий воздух.
– Эх, Серега! – говорит один Николаевич. – Жизнь-то хороша, когда пьешь не спеша!
– Серега, эх... – вторит ему, вздыхая Николаевич другой. – А жизнь-то порой летит мимо, мимо...
Больше они не говорят ничего. Глаза их по-прежнему полны грусти, и где-то из глубины их черепных коробок пробивается поближе к свету одна серая мысль:
“А надолго ли хватит тебя, Серега?..”
Красноярск.

© Сергей Кузичкин, 2009
Дата публикации: 23.01.2009 20:17:35
Просмотров: 4267

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Сергей Сычев [2009-01-23 20:56:59]

Хорошо пишете, Сергей. Легко, просто, без ненужных изысков и, главное, по-доброму, но без соплей.
Приятно, что мы почти земляки. Два года я учился на "Зелёнке", в Советском. Люблю этот город, хотя не был в нём почти 17 лет.
Есть у меня эссе про Серёгу. Когда-нибудь опубликую. Стилистика и настроение с Вашим, конечно, разные, но финальная нота такая похожая... Вот такие дела.
Жму руку

Ответить