День рождения

Евгений Варламов

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 12848 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

И это было так прекрасно, вернуться домой, к маме и папе, что слезы радости выкатились у него из открытых глаз на залитый кровью стол, и остались там, затерявшись в тяжелых, мрачных сгустках.

Утром Шурику исполнилось сорок пять лет. Мать, покойница, говорила, что родила его ровно в шесть часов утра десятого января. Шурик навсегда запомнил эти ее слова, и праздновать свой день рождения неизменно начинал рано. Но не сегодня. Как то так вышло, что праздновать было совершенно не на что. Сыновья давно не приезжали, а денег никто ему не давал. Из продуктов дома остались только полпачки дешевых макарон, и полведра мелкой картошки, подаренные соседкой снизу, сердобольной бабкой Маней. Очень хотелось выпить, и с этим надо было что-то делать.

В комнате было темно, рассвет еще не наступил, только окно слегка мерцало от света далекого уличного фонаря. Шурик лежал на старом, продавленном диване, укрытый ватным одеялом, и вспоминал.

Детство его прошло в большом среднеазиатском городе, куда отец, мелиоратор, был приглашен на работу. Зарабатывали мелиораторы хорошо, продукты были дешевы, и мать Сашеньки, как она называла его, легко вела домашнее хозяйство, не помышляя о своей карьере. Старшая сестра, Валентина, помогала матери по хозяйству, а маленький Сашенька все свободное от уроков время гонял со сверстниками по улицам шумного и веселого города. Загар легко приставал к его коже, и русский мальчик внешне ничем не отличался от местной малышни. За какие-то полгода он выучил местный язык, и с удовольствием общался на нем с обитателями микрорайона, который почему-то назывался «Массив».

К сожалению, отец через несколько лет умер, Валентина вышла замуж, и уехала с мужем на Урал, а матери пришлось искать работу. Она устроилась учетчицей на камвольный комбинат, и Сашенька оказался предоставлен сам себе...

За окном посветлело и Шурик решил, что пора вставать. Отбросив тяжелое, пыльное одеяло, он опустил голые ступни на холодный пол, и поёжился. Нашарив под диваном старые тапки без задников, Шурик торопливо всунул в них ноги. Одеваться не было необходимости, потому что спал он не раздеваясь. Тяжело вздохнув, Шурик зашаркал на кухню. Кухня, комната, а еще туалет и ванная, это все, что оставила ему от трехкомнатной квартиры бывшая жена, ушедшая от него к другому. В принципе, Шурику хватало и этой жилплощади, но его мучило чувство досады при виде запертых дверей. Как же так, жена сама этой квартирой не пользуется, и ему не отдает! Может, он ее внаем сдавал бы! Но нет, жена категорически отказывала ему, не объясняя причин. Нет - и все тут!

Жена ушла давно, лет двадцать назад. Шурик в то время бросил работу, пробавлялся случайными заработками. В соседнем поселке всегда кому - нибудь нужны были рабочие руки. Дров напилить - наколоть, забор поправить, крышу починить... Платили немного, но Шурику хватало на бутылку и на нехитрую закуску. А больше ему не требовалось. Жил он одним днем, никогда не задумываясь о будущем. Жена терпела некоторое время, надеялась, что муж образумится. Но не дождалась. Забрала детей, и ушла, сначала к матери, а потом, познакомившись с хорошим мужчиной, к новому мужу. Но Шурик больше никогда уже официально не работал. Правда, сыновья не забывали отца, изредка навещали, иногда давали немного денег. Тогда Шурик напивался дешевой паленой водки, которой торговал жуликоватый мужик в соседнем подъезде, и, довольный, падал на свой древний и драный диван.

В этом состоянии к нему приходили сны. Будто бы мать, придя с работы, находит его, пьяного шестнадцатилетнего мальчишку на полу, и, поднимая, плачет, и все повторяет:
- Сашенька, Сашенька, как же так? Что же ты со мной делаешь, Сашенька?
И от этих ее горьких-прегорьких слов что-то переворачивается внутри Шурика, и он сам плачет мутными пьяными слезами.

На кухонном столе, придвинутом к батарее отопления, спал Рыжий, кот, самостоятельно избравший квартиру Шурика местом жительства. Узнав хозяина, он поднял большую, лобастую голову, открыл ярко - зеленые глаза, и вопросительно мурлыкнул. Шурик досадливо махнул на него рукой и сказал :
- Спи, все равно жрать пока нечего.

Рыжий поднялся, потянулся, и, спрыгнув на пол, неторопливо проскользнул мягкой походкой в комнату, досыпать на еще неостывшем после Шурика диване.

Проверив свои запасы продовольствия, Шурик обнаружил начатую пачку соли, и небольшую луковицу, закатившуюся в дальний угол шкафчика. Эта находка его сильно обрадовала. Если попросить у кого - нибудь немножко масла, можно пожарить лук, и это будет отличной приправой к макаронам или к картошке! Шурик воспрял духом, но вопрос о выпивке не отпал. Придется одеваться, и решать этот вопрос на стороне. День рождения, не хось - вось !

Спустившись этажом ниже, Шурик несколько раз нажал кнопку звонка возле ободранной двери. Бабка Маня была глуховата, и не сразу откликалась, но была добра и отзывчива. Наконец за дверью послышалось шевеление, и старческий голос спросил:
- Кто?
- Это я, баба Маня, Саша, - заорал в ответ Шурик. Бабка Маня всегда звала его Сашей, так звали ее покойного сына. Никто в целом мире не называл его Сашей, как бы подчеркивая его никчемность и ненужность. Только мать когда - то, давным - давно, называла его Сашенькой, да вот еще бабка Маня... Может быть от этого Шурик неосознанно тянулся к ней, чувствуя в старом человеке тепло души.

Загремел засов, и дверь открылась. Бабушка Маня, невысокая, но полная старуха, подслеповато щурясь, посмотрела в лицо Шурику, и, улыбнувшись, сказала :
- Заходи, заходи, Саша!
Шурик привычно шагнул через порог, и вслед за старухой оказался в маленькой, опрятной кухне. Здесь было тепло, и вкусно пахло чем - то жареным.
- Саша, чай будешь? Только что чайник скипел.
- Буду, баба Маня, - обрадовался никогда не отказывающийся от угощения Шурик.

За чаем с блинами Шурик спросил у старухи:
- Баба Маня, как дела - то? Все нормально? Ничего не надо ремонтировать?
- Нет пока, Саша, все вроде бы в порядке. А что такое?
- Да день рожденья у меня сегодня!
- Ой, Саша, поздравляю! Сколько тебе?
- Да хоть рублей пятьдесят?
- Да я спрашиваю, сколько лет тебе исполнилось. А ты все о деньгах.
- Извини, баба Маня, кому что, а вшивому баня. Сорок пять мне сегодня.
- Ой, Саша, такой молодой, а уж седой весь.
- Жизнь тяжелая, баба Маня, вот и седой. Так что, дашь? А то и попраздновать нечем.
Бабка Маня повздыхала, печально глядя на Шурика, встала и вышла в комнату. Пошуршав там, она принесла сложенные вдвое десятирублевые мятые купюры, и положила перед Шуриком.
- На вот, возьми в подарок. Будь здоров и счастлив!
- Спасибо, баба Маня! Обязательно буду.
Схватив деньги, и смяв их в комок, он шустро встал из - за стола.
- Ну я побегу, баба Маня! У меня еще дел - выше крыши!
- Беги, беги! Знаю я твои дела!

Забежав домой и накинув синюю куртку с желтой надписью поперек спины «METRO», Шурик решил еще раз попытать счастья. В крайнем подъезде жил частный предприниматель, который иногда входил в положение Шурика, и давал ему немного денег в долг, естественно, без отдачи. Немного помявшись возле красивой стальной двери, Шурик решительно надавил на кнопку звонка. Вышедший хозяин хмуро взглянул на Шурика, и спросил:
- Чего надо?
Шурик решил действовать очертя голову, и сходу ляпнул:
- Поздравьте меня, Николай Иванович, у меня сегодня день рождения!
Сосед помолчал, и уже не так хмуро сказал:
- Ну, и...
- Ну, Николай Иванович, выручайте! Гости придут, а у меня денег не хватает. Займите немного.
- Сколько?
- Ну хоть сотенную!
Николай Иванович взглянул Шурику в глаза .
- Ну Николай Иванович! Ну пожалуйста! На вас последняя надежда!
- Пошел ты, Шурик! Тебе что тут, богадельня? Я ведь деньги не кую, я их зарабатываю! Ты когда в последний раз работал? Помнишь хоть? Так что вали отсюда, пока я тебе в лоб не накатил!
- Николай Иванович, ну хоть немножко. А? Я отработаю!
Сосед, снова нахмурившись, пошарил в кармане шикарных брюк, и вынул пачку денег, квитанций и накладных. Отобрав несколько бумажек из этой кипы, он протянул их Шурику, и прорычал:
- Исчезни, шаромыжник!

Обрадованный Шурик, еще не веря в такое счастье, схватил протянутые деньги, и опрометью скатился по лестнице на улицу.

Разжав кулак, он пересчитал десятки. Сосед расщедрился, и дал семьдесят рублей. Это было классно! Вместе с бабкиной полсотней хватало на целый литр разведенного водой стеклоочистителя. Говорят, что вредно, а вот Шурик пьет уже давно и ничего.
Он развернулся к своему подъезду, и занятый своими мыслями не сразу услышал, что кто-то его зовет.
- Шурик, эй Шурик! Куда побежал?
Оглянувшись, Шурик узнал еще одного своего соседа, Игоря, по прозвищу Кабан, который был матерым уголовником. Теперь он радовался жизни, вернувшись с очередной отсидки. В распахнутом полушубке и валенках Кабан издалека выглядел импозантно, но вблизи бросалась в глаза его нездоровая худоба, и серая кожа туберкулезника.
- Куда ты, как напарафиненный? Меня погодь!
- Здорово, Игорек! С выходом тебя!
Кабан ухмыльнулся и предложил:
- Отметим, а?
Шурик на мгновение замялся, а потом сказал:
- Так день рождения у меня! Пошли, приглашаю!
- Ого! Вот я попал! Ну, подарок с меня!
И Кабан торжественно вынул из кармана полулитровую бутылку коньяка, и торжественно помахал ей в воздухе.
- Погоди, я тоже сейчас затарюсь. Стой здесь, - сказал Шурик, и торопливо направился по знакомому маршруту.
Через несколько минут он выскочил из подъезда, крепко прижимая что-то к груди под курткой.

В квартире Кабан снял полушубок, оставшись в черном костюме с атласными воротником и манжетами, и в валенках. Потопав валенками и сбив с них прилипший снег, Кабан прошел на кухню и выставил на стол коньяк и две банки шпрот.
- Во! Дождался! Буду пить коньяк и закусывать шпротами! Ты знаешь, сколько времени я об этом мечтал? Присаживайся!
- Так это, закусить чего - нибудь, картошки пожарить.
- Да нахрена твоя картошка? Присаживайся давай! Тебе что, мало?

Шурик торопливо достал из шкафчика две стопки, и две вилки из нержавейки. Вилкам было много лет, они были подарены им с женой на свадьбу какими - то родственниками. Теперь от столового набора остались только эти две вилки, остальные предметы затерялись во времени.

Дернув за колечко, Кабан вскрыл банку шпрот, и пальцами достав одну копченую рыбку, торопливо сунул ее в рот. Восторженно зажмурившись, он пожевал немного, и, сглотнув, распорядился:
-Наливай, Шурик!

Коньяк закончился быстро. Кабан не хотел медлить, и поминутно торопил Шурика. Выпили за здоровье, за родителей, за Кабана, за детей. Шурик достал водку, и вскрыл вторую банку шпрот. Кот, учуявший деликатес, коротко царапнул его за ногу, и Шурик незаметно опустил одну рыбку в жаждущую пасть Рыжего. Кабан был весел, хвастался своим влиянием среди урок, и обещал Шурику непробиваемую «крышу».Зачем она ему нужна, Шурик не понял, да и не задумывался над этим, поддакивал Кабану, и вдумчиво жевал копченых рыбок, утирая масляные губы рукавом. Он уже плохо слышал собеседника, и на какой-то вопрос Кабана не ответил, уставившись пьяным, задумчивым взором в заиндевевшее окно.
- Алё, тормоз, ты где? - донеслось до его слуха.
- Тут я, Кабан, - ответил Шурик, очнувшись.
- Какой я тебе Кабан, ты, охнарик? Это братанам я Кабан, а тебе, гнида, Игорь Николаевич! Понял, ссука?
- Да ладно тебе, Игорь, сорвалось просто...
- Чо ладно - то, чо ладно? Ты мене не тычь, я тебе не Иван Кузьмич! Ну - ка, кто я?
-Да ладно, Игорь, - Шурик никак не мог взять в толк, с чего Кабан так взъелся, - То есть Игорь Николаевич, все путем!
- Громче скажи, не слышу!
Шурик помолчал, покачивая головой, и внезапно в его пьяном мозгу возникла мать, умирающая от рака, печально смотрящая на него, и страдальчески шепчущая:
- Сашенька, Сашенька, как же ты будешь без меня?
Он поднял голову, и сфокусировав расплывающееся зрение на бледном, с нездоровым румянцем, лице Кабана, глухо произнес:
- Да пошел ты, п***р!

Ошеломленный Кабан несколько секунд смотрел на Шурика, словно не веря собственным ушам, а потом схватил вилку, и нанес ему удар точно по сонной артерии. Из раны неудержимым потоком хлынула кровь. Шурик попытался зажать рану руками, но это было уже невозможно. Кровь просачивалась между пальцами и быстро залила всю его грудь. Он упал головой на стол, и удивленно прошептал:
- А и не больно..

Мать подошла к нему, веселая и улыбающаяся, взяла за руку, и повела прочь из прокуренной кухни туда, где на полях цветет белоснежный хлопок, и вежливые мужики в полосатых халатах и вышитых тюбетейках продают жирный плов с мясом, и настоящий бараний шашлык. И рассерженный отец стоит у свежевырытого арыка, и ехидно спрашивает:
- Ну что, набегался? Марш домой!
И это было так прекрасно, вернуться домой, к маме и папе, что слезы радости выкатились у него из открытых глаз на залитый кровью стол, и остались там, затерявшись в тяжелых, мрачных сгустках.

(С)Евгений Варламов

© Евгений Варламов, 2011
Дата публикации: 16.10.2011 21:10:03
Просмотров: 2657

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.