О бедной Лизе замолвлю-ка слово я

Слава Лук

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 15066 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Тут, видите ли, вот в чем дело, жила у меня в те времена одна такая Лиза. Бедная как бы. Я с ней в продуктовом познакомился. Зашёл в магазин, чтобы купить десяток яиц, а за прилавком … Продавщица!..

– Вам яйца в мешочке или в упаковке? – вежливо поинтересовалась она у меня.

«Как счастлив тот, кто не влюблён…».
Франсуа Вийон.

Все это было в начале перестройки ещё. В один из тех лихих, мать их так-то, девяностых. Из окна моей квартиры выбросился тогда приятель мой. Живу я на 5-м этаже хрущебы, так что мало ему не показалось. Хорошо ещё упал не на асфальт, а на раскидистое дерево. Изуродовал себя порядочно, но жив остался. Но вот что меня удивило во всей этой истории. Выбросился он с томиком Карамзина из книг в моей библиотеке, а в томике этом была «Бедная Лиза». Это что ж, прочёл о совращённой Лизе и из-за этого?! Это, уж, слишком как-то!

То ли дело в 60-е ещё, какой-то там юноша из заполярного круга, посмотрел фильм М. Ромма «Обыкновенный фашизм», а потом пошёл, да и повесился. Вот это да! Или вот как в Кампучии Коммунизм строил! Да и у нас тоже. Своих, как тараканов гнобили. Так что чего уж там из-за какой-то «Бедной Лизы» Карамзина впадать сегодня в такую истерику-то! А может здесь дело совсем в другом?.. И меня повело. Ну, в смысле желания отыскать причину. Интересно ж докопаться.

Тут, видите ли, вот в чем дело, жила у меня в те времена одна такая Лиза. Бедная как бы. Я с ней в продуктовом познакомился. Зашёл в магазин, чтобы купить десяток яиц, а за прилавком … Продавщица!..

– Вам яйца в мешочке или в упаковке? – вежливо поинтересовалась она у меня.

И видно было, что не местная она, не москвичка, а откуда-то оттуда, из российской глубинки, откуда все стараются в Москву свалить. Ведь известно, Россия — это где-то там, а здесь просто Москва, а москвич — это ведь не прописка, а национальность как бы. И вот она здесь. Однако, - «вы не смотрите, что мы одеты во все простенько-сельское, зато нам чувства достоинства не занимать», - эдак, с вызовом как бы говорила она всею собою. А я в женщинах такое люблю!

- В каком мешочке?! – сразу же сделал я для неё удивлённое лицо. - Вы что, не знаете, что у нас теперь на улицах творится?! Я со своими-то двумя всегда иду и оглядываюсь как бы чего ни вышло, а вы мне десяток предлагаете и все в мешочке!

Россиянка долго стояла, раскрыв рот и не знала, что ответить, а потом гневливо эдак взглянула на меня и произнесла.

– Да вы что это себе позволяете-то?! – и тут же зачем-то стала подкрашивать свои губы помадой и ресницы тушью.

– Да ладно, чего уж вы так-то! - успокоил я ее.

Так мы с ней познакомились. Эх, велика Россия, но жить в ней, похоже, кроме как в Москве, больше негде! Одним словом, уехав оттуда, где она и родилась когда-то, жила она теперь здесь в Москве у кого-то за деньги, а работала продавщицей в магазине. И смотрите, в магазине она работал целый месяц с восьми утра до одиннадцати вечера без выходных, а потом целый месяц как бы свободна. Говорю, как бы, потому что есть у меня подозрения, что подрабатывала она ещё и на панели, чтоб как-то ускорить процесс собирания денег на квартиру в Москве.

Нет, но было в ней что-то такое, что по первоначалу грело мою душу. Да я вначале подумывал даже жениться на ней. Все же была она не хухры-мухры какая-нибудь, а было у нее даже высшее образование. Так что, казалось бы, да? Но уж больно у нас много развелось сегодня таких, что мама не горюй. Все они у нас сегодня такие раскрепощённые стали и свободные, что скорее уж на проституток больше смахивают, чем на потенциальных жён и матерей. Похоже, сказывается долгосрочное проживание в тоталитарном режиме. Все как с цепи сорвались. Нет, вначале-то, до свадьбы там или до того, как забеременеют, они все вроде, как и ничего, а потом… Так что не надо мне всего этого.

Я, видите ли, несмотря на то, что много чего в жизни перевидал- да и девок у меня всяких бывало, перебывало, - до чёртиков сентиментален всё-таки. В чувствах своих. Иной раз мне кажется даже, что по-настоящему я смог бы влюбиться в одну только Татьяну Ларину из «Евгения Онегина». Да только где они сегодня такие-то? Правда, иногда кажется мне, что вон она и надо бы подойти к ней, заговорить с ней, но тушуюсь, как урод какой-нибудь и не решаюсь.

Ладно, не смейтесь. Это я так. Гипербола, в общем-то. Но с женщинами я давно уже позволяю себе только как бы чисто партийное сотрудничество. То есть, только постель и помощь по хозяйству. Разумеется, на договорных началах, в общем-то. Ото всего остального уж вы меня увольте.

Ну, да ладно. Я здесь, в общем-то, вот о чем. Дело в том, что приятель мой, как только увидел у меня эту Лизу, так сразу же и запал на неё.
«Я стыжусь; мне, право, больно
Странность чувств моих открыть
И предметом шуток быть.
Сердце в выборе не вольно!»
- отшучивался он передо мной Карамзинскими строками. А у самого при этом взгляд был такой… Противоестественно тёплый какой-то. Раньше я его, таким никогда не видел.

А был он длинноволос, как хиппи 60-х и такая вонь всегда от него была! Как от скунса! Потом, после его посещений, квартиру часа два приходилось проветривать. Кошмар! Воще, маргинал какой-то! Но вот, однако ж, влюбился он.

И стал он надоедать мне со своими россказнями о том, что видит он, мол, эту бедную как бы Лизу мою по ночам во сне, а душа его от этого млеет, как от счастья. Да он, когда она ещё у меня жила… Бывало, сидит она на диване возле телевизора в халатике, вяжет, да на экран посматривает… А колени у неё!.. И вся она такая уютная!.. Ну да это-то ладно... Так вот, сидит она, вяжет, да на экран телевизора с «Рабыней Изаурой» посматривает. Ну и приятель мой тут как тут. Рядышком.

Что?! Да она, когда он не приходил, всегда одни американские детективы только читала, а тут… Хотя видно было, что и она до чёртиков сентиментальна, но! … Я, глядя на приятеля, расположившегося рядом с этой Лизой, бывало, нет-нет да захохочу, как ненормальный, а он мне:

- Да, ладно! Чего ты! – и, уводя меня на кухню, объяснял. - Ты понимаешь, мне около неё так хорошо, что даже вся моя жизнь не кажется мне такой уж тягостной и мрачной, –пел он мне в уши чуть ли ни зажмурившись.

Правда, говоря Лизе всегда все что-то там такое приятно правильное-правильное о любовных отношениях, физиономия у него при этом была… Ну, точь-в-точь такая же, как и у того сластолюбивого отшельника, которого Рубенс нарисовал возле спящей Анжелики.

– Слушай, а что если я, - произнёс он как-то и, вопросительно заглядывая мне в глаза, спросил. - А? Ты как?!

Я вначале не понял о чём это он, но потом вдруг врубился.

- Да мне-то что! – захохотав над ним, как над тем, у кого крыша поехала, резко отреагировал я.

Нет, но заходить на бабу с таким дальним подходом! Все эти совместные просмотры мыльных сериалов, все эти душещипательные разговоры о тонкости душевных отношений и все такое прочее! Ну, хочешь ты её, так и скажи, а то развёл турусы на колёсах!

- Послушай, - рассказывал он мне потом с каким-то недоумением в голосе, - ты представляешь! Как только мы пришли с ней ко мне, так она тут же мне все и позволила!

А я как бы не понял.

- А ты как бы хотел?

- Ну, всё-таки. Странно как-то, - промямлил он и замолчал.

И вот стала эта Лиза жить у него. Иногда, когда её подолгу не было у него дома, он бесился, и все мне названивал, спрашивал, где она, и не у меня ли она сейчас. Меня, глядя на все эти его заморочки, смех разбирал.

А месяца через три заговорила вдруг Лиза с приятелем моим о том, что хочет родить от него.

- Это как?! – всполошившись, удивился тот. – А дальше что?

- Как что? Распишемся и будем жить вместе, - ответила она.

- Да ты что! Где? Где жить-то?! – заметался он по своей коммунальной норе.

- Нет, ты представляешь?! – рассказывал он мне потом. - Рожать она собралась! Нет, я понимаю. Аборты, да и вообще, но и в то же самое время!..

Странно, но я такому обстоятельству почему-то удивился. Ну, то есть, позавидовал как бы ему. Мне она такого не предлагала. Помолчали. А после он спросил у меня.

-Нет, но это её желание рожать… Ты как думаешь? О чём оно тебе говорит?

- Лучше не связывайся, - тут же мрачно промолвил я.

Короче говоря, желание жениться вскоре у него поутихло. Но Лиза в связи с этим обиделась на него. И сразу же после этого попросилась ко мне. На прежних моих условиях. Я согласился. После её возвращения все у нас с ней первое время было нормально, однако, потом все пошло не так как надо. Стали мы с ней вдруг ссориться. Да так часто! И всегда, как я это заметил, очень сильно после того, как получили уже удовлетворение друг от друга. Короче говоря, попросил я её оставить меня в покое, а то, мол, что-то я сам себя перестал понимать. И она куда-то съехала от меня. Вообще исчезла куда-то.

Но вот, где-то полгода спустя, сидит мой приятель в своей коммунальной норе один, читает что-то там из своих древних авторов, а в прихожей звонок. Пошёл открывать... А в дверях Лиза!.. Он от волнения весь вспотел даже. Вот, что значит эта самая Любовь! И все-то он вроде как уже понял, что поиметь она его хотела, а все одно.

И такая похорошевшая! Но хмурая. А на руках у неё… грудной младенец! И сама она такая как бы целеустремлённая какая-то. Поздоровались. Пригласил он её в комнату. Войдя, Лиза, молча, села и, задержав свой взгляд на раскрытой книге, лежащей на столе, вдруг нервно как-то так начала.

– Ладно! Раз ты меня не любишь!..

Приятель, чего-то испугавшись, тут же резко поднялся со стула, захлопнул книгу, включил зачем-то телевизор, нервно заходил вначале по комнате, а потом ни с бухты-барахты запел вдруг каким-то идиотическим голосом: «Вот только не надо со мной о любви говорить» !.. Вот-вот.

И я как-то об этом же ему в свое время говорил. Прочёл я как-то в современном энциклопедическом словаре, что половая любовь в современной её форме индивидуально-избирательного чувства есть результат длительного исторического развития человеческой личности и подумал. А личности какой? Развития какого, в какую сторону? Ибо все мы, если не в кино, конечно, есть представители длительного исторического нахождения личности в "подполье" своих тёмных животных вожделений, а ни чувства любви. Так что все эти наши сегодняшние любишь, не любишь все одно, что поэзия Карамзина для каких-нибудь партийных функционеров, ищущих в жизни только своих шкурных интересов. Так что сегодня уж лучше быть порочным, чем потом рогоносцем и голым. То есть малоимущим. Глупо? Возможно. Порочно? Наверное. Ведь не к кому даже голову на грудь преклонить в минуту тягостных раздумий и тоски! Но что поделаешь? Однако Лиза эта вдруг возмутилась.

- Прекрати! – крикнула она, и мой приятель с раскрытым от удивления ртом опустился на стул.

Он вдруг увидел, как по телу Лизы пробежала дрожь. Его это поразило! Он разглядывал её, как если бы впервые только увидел.

- Не надо! – тихим голосом проговорила она. - Если не веришь, то не надо со мной так!.. Давай лучше мы договоримся. Ты меня поймёшь. Жить там, где я и родилась, я больше не могу. Ты пропиши меня у себя… за деньги, - сказала она. – Не бойся. Я тебя не обману. Я заплачу тебе!.. А жилье я себе куплю.

Была она сейчас вся в соплях, но видно было, что ей не до шуток.

- И не думай вилять! – вдруг резко сменила она тон. - Ты ещё не знаешь, с кем связался! Если будет нужно, то я докажу, что этот ребёнок твой!

И куда только делись сопли! Была это все та же Лиза, и все с тем же чувством собственного достоинства, но, похоже, уже не бедная Лиза.

Нет, вы представляете? Ну, прям, шахидка какая-то! А ведь я до всех тех душевных глюках ещё, до всех тех видений его о счастье с ней и прочем, предупреждал его об этом! Конечно, у него на все происходящее с ним тогда был свой взгляд, но и все же… Короче, под конец разговора выдала она приятелю моему, что о прописке за деньги она ещё с ним поговорит.

Да-а! Вот, вляпался-то он, а?! Есть от чего прийти в испуг, как от пролетевшего мимо тебя снаряда. Хорошо ещё, что я от неё тогда отделался! Но откуда только у неё, у такой, такие деньжищи, а? Да, вот какая у нас сегодня интеллигенция в деревнях рождается!..

Кстати, за месяц до того, как выброситься, был этот мой приятель у меня и зачем-то заговорил со мной о том, чтобы прописать её у себя. Он, как бы рассуждая сам с собой, говорил.

- Нет, все вроде как правильно, в общем-то. Да и жить ей негде. Нет, ну а что, будем жить вместе, а там можно будет попробовать и на улучшение подать, - глядя в светящийся «Новостями» экран телевизора, рассуждал он. – Грядут перемены. Вдруг теперь пойдёт жизнь по-другому, - и, помолчав, добавил. - А что, если ребёнок этот у неё не от меня? – и замолчал, как бы чего-то выжидая. Но я решил промолчать.

А в тот злосчастный день пришёл он ко мне вечером уже. И в большом подпитии. Сидел, сидел, молчал, молчал, а потом вдруг резко встал со стула и, уставившись в чёрную пустоту оконного проёма, выдал следующее:
«Тихо в могиле, мягкой, покойной.
Ветры здесь веют; спящим прохладно;
Травки, цветочки растут».

Я подумал, что он это так, хохмы ради, и в ответ ему ответил тем же, оттуда же, из Карамзина:
«Страшно в могиле, хладной и тёмной!
Ветры здесь воют, гробы трясутся,
Белые кости стучат».

– Нет, но зачем она со мной так?! – вдруг, проговорил он очень уж как-то загробно-мрачно.

Я не знал, что чтоб это ему такое сказать сейчас, чтоб не выглядеть смешным. Да и чего уж он так выламывался-то передо мной?! Не идиот же я какой, чтоб на все это его клюнуть и кинуться жалеть его. Понятно, что одно только осознание того, что нужен он был ей, оказывается, не потому что полюбила она его, а всего-то лишь на всего только для каких-то там целей её, взрывало у него мозг и душу его, но нам ли к этому привыкать? Мы, когда нас всякий чиновник имеет, как только ему хочется, уже не одно столетие живём. А уж такой-то, как он, которые так воняют, уж и тем более. Так что чего уж там...

И вижу я, что чувак явно закисает.

- Да брось, - попытался я все же успокоить его. - Давай-ка я лучше сбегаю. Ты посиди пока здесь. Я быстро, - сказал я и побежал за бутылкой. А когда уже подходил к дому, то, вот, то и увидел. Люди, машина скорой помощи, милиция и мой приятель на газоне с прижатым к груди томиком Н. М. Карамзина. Хорошо ещё, что это был Н. М. Карамзин, а никакой-нибудь там А. И. Солженицын или Варлам Шаламов, скажем. Ведь до какой степени все мы уже перестроились ещё неизвестно, а неприятности у меня потом и из-за Карамзина были. Следователь попался такой, что я еле-еле оправдался перед ним. Похоже, возомнил он себя Шерлоком Холмсом. А может быть и антиквариат мой хотел заиграть. Кто его знает. Я ему, да, книга, мол, моя, но причём здесь это-то?

- Что, уже и Карамзина читать нельзя? – подначил я и тут же пожалел об этом. Потому что он так посмотрел на меня!.. Потом ничего. Отдал книгу, выписал пропуск на выход и, протянув его мне, сказал.

- Все. Свободен. И скажи спасибо ещё, что легко отделался…

Да, но самое-то интересное! Оказывается, что приятель мой прописал всё-таки её у себя. Это она мне так сказала. Ну, то есть, расписался с ней и прописал её у себя. Но взял ли он у неё деньги? Едва ли. На него это как-то не похоже. А может она деньги зажала? Вы представляете, какой у этого скунса в голове компот был от этой сучки! Нет, мне такое счастье уж точно ни к чему! Осуждаете? Ну-ну!

© Слава Лук, 2022
Дата публикации: 11.07.2022 10:06:37
Просмотров: 1242

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.