Трах нах Остен

Роман Прокофьев

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 16299 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

ТРАХ НАХ ОСТЕН

Окурки в вазе и еще почему-то в холодильнике. Память разваливается как мокрое печенье. Где? С кем? Смятая постель еще не повод сомневаться в прошлом. Навязчивое желание запустить руку в собственные внутренности и холодной тряпкой вычистить от сжигающей боли. В туалет лучше не заходить. Там какие-то бурые окаменелости на стенах. И почему-то слегка отдают керосином. Что я вчера пил? У меня спрашивать бесполезно, а квартира пуста.
Позвонил в контору и сказался больным. Им в принципе наплевать – болен я или совсем умер. Но условности среднего менеджмента - это посерьезнее, чем устав какого-нибудь ордена иезуитов.
Стал разбирать старые бумаги. Когда мне паршиво как сейчас, то выключаю все телефоны и ковыряюсь в наивном своем прошлом. Несколько пластиковых мешков сокровенной нереализованности. С каждым годом планы становятся глобальнее, а мешки плотнее. К концу сеанса сердце наполняется чувством повышенной гордости за собственную динамику мысли. В принципе, неизвестно где бы я сейчас находился с точки зрения геологии (над, под или в земле), если реализовал хотя бы часть.
Наткнулся на рекламные сюжеты, написанные в период начала трудовой деятельности. Пытливый ум студента техвуза и вечное желание потреблять белки вне мутированных котлет из столовой, привели меня в полуподвальную рекламную фирму с незатейливым названием «Мир рекламы». Мир продвигаемых товаров был сырым и заселен бледными нервными юношами. Основным, если не единственным богатством организации, безусловно, была затасканная книга зарубежного метра маркетинга, заботливо обернутая в миллиметровку и запираемая на ночь в сейф. Мне показали ее издали при первой встрече, и это было подтверждением факта принятия на работу. С испытательным сроком и размытой зарплатой.
Сюжет №1
“Усталый пилигрим с проснувшимся геморроем, суровый адепт новой веры (нехилый прикид - черный плащ с капюшоном, ковбойские сапожки, цепочка до пупка, котомка, она же барсетка из натуральной кожи, хромированный посох, все новое, от хороших брендов), широко расставляя ноги, движется к ближайшей деревне. Ему надоела цель и пыль дороги. Он согласен променять всю эту веру, отправившую его к Храму, на глоток холодного пива. Он готов швырнуть под ноги память и имя - главное найти приют и смазать натруженную задницу лекарством. Стучится в ближайшую дверь. Долго и настойчиво. На заднем дворе надрывается собака, такая же одинокая и голодная. Наконец, дверь открывается. Заспанный мужичок долго не хочет впускать в дом.Странник призывно трясет пачкой денег. Ночлег и жидкий чай обеспечен. Приходит в себя в какой-то яме. Голый и больной. Липкая грязь и безумный смрад, выворачивающий на изнанку. Дрожа от холода и осознания собственной никчемности, встает на колени и молится. Просит Бога простить его в очередной раз. Замечает рядом с собой полусгнивший труп. Потом еще один. Яма полна такими же заблудшими, но уже мертвыми странниками многочисленных концессий (кришнаитов больше). Не меняя позы, благодарит Бога за спасение. То ли его приняли за мертвеца, то ли оказался юбилейным лохом и, решили пожалеть.
Карабкается наверх и ему в горло впивается собака. Еще живой он чувствует, как теплая кровь, растекаясь по груди, согревает тело. Луна и осень. Одиночество и уже сытая дворняга. А ведь имел бы кредитную карточку, не было бы никаких проблем.
Финальный кадр – посох, цепочка с крестом и между ними поблескивает золотая VISA.
Слоган: IN GOD WE TRUST, THE REST IS CARD.
Нельзя сказать, чтобы сюжет имел шумный успех у клана бледнолицых. Но вот заказчику понравилось – очень жизненным и сентиментальным показался ему сценарий. Навеяло прямые ассоциации с холодным прошлым и товарищем, укушенным при попытке к бегству. Денег не дал, соорудил банкет с участием автора концепции и нескольких татуированных соратников. Было халявно и душевно.
Вообще, мне всегда доставляет удовольствие общаться (не углубляясь при этом в материальные отношения) с зональными сообществами. Эпоха меняется. Интеллигенствующий генофонд, пряча глаза, суетливо приспосабливается. На смену человеку в футляре пришел человек в презервативе. Сущность наполнения та же, изменились только технологии. Мир, воспринимаемый через латекс стал прозрачнее и ощутимее. В какой-то мере, иллюзорно безопасным. Безусловно, аморально теплым и влажным.
Неизменной остается только простота криминального общения. Романтика одиноко зябнет в этом островке примитивного идеализма. Там жизнь проста, а смерть попадает на экраны. Сегодня им не надо даже грабить и толкать дурь – достаточно писать мемуары и картинно перестреливаться деревянными пистолетами. Деньги за зрелища, замордованное бытом общество заплатит.
Короче, ролик снять мне не дали. Авторитет в рекламном подполье подняли. Как следствие, воцарилась относительная творческая свобода.
Сюжет №2
Великолепное солнечное утро (чисто рекламное). С белоснежной постели вытряхивается модель женская, стандартная. Порхает по квартире, бросает взгляд на карточку молодого человека, предположительно ее в постель и уложившего, но смывшегося пораньше разгружать деньги. Рассеянно проводит накладным ногтем по клавишам рояля, незапертого на ночь. Кружится по комнате, обнажая ножки и белую полоску трусов (для тех, кто страдает или тех, кто еще не понял, о чем пойдет речь). Так и продолжая идиотски кружиться, отправляется на встроенную кухню. В балетном прыжке заправляет кофеварку. При заполнении чашки, разливает напиток. Ищет взглядом тряпочку. Ее конечно нет. Морщит лоб. Озарение легкой тенью проходит по макияжу, оставляя следы. Лезет в шкаф. Достает пачку прокладок (женских, стандартных, междуножных). Изящно накрывает кофейную лужу. Открывает холодильник. Он доверху забит использованными прокладками. На них жирные надписи – борщ, солянка, рассол, соус, жаркое и прочее. Кладет кофейную прокладку на нижнюю полку.
В дверь стучатся. На пороге молодой человек с фотографии. Улыбается в предвкушении. Идут на кухню. Девушка заботливо накладывает на тарелку несколько прокладок, выуженных из холодильника. Мужчина плотоядно начинает лизать средства гигиены, хищно обрывая и обсасывая крылышки. Хранительница нежно гладит его, освобожденную от перхоти и похоти голову. На десерт – секс и телевизор. Или телевизор и ложь. Или секс на отдельных носителях. Занавес не омрачен прожженными от сигарет дырками.
Слоган: Любите критику текущих дней.
За этот сценарий меня чуть не покалечили целенаправленным ударом по черепу священной книгой рекламных откровений, что говорит не столько о моей значимости, сколько об исчерпанных ресурсах терпения. Истерика была бурной и неинтеллигентной. Правда, у родного неизношенного агентства не было и малейшего шанса взять контракт на рекламу прокладок – это удел высшей лиги. Но любое глумление над утрамбованной ватой, вызывает у пиарщиков правоверное возмущение от осквернения впитывающего храма (кстати, кажется, бог торговли и рекламы носил тапочки с крылышками). Дали последний шанс – разработать тему для крохотного турагентства, расположенного в соседнем подвале и с переменным успехом двигающего поток начинающих челноков на Восток. Полный трах нах Остен. Цивилизация, выдавленная на Запад, успешно возвращается за забытыми дешевыми тряпками и одноразовыми технологиями. Исход, приход. Потом поход. Опять ничего нового.
Сюжет №3
Огромный свежевыкрашенный корабль прикололся в бухте райского острова (норматив – белый песок и две кривые пальмы на берегу). Крупным планом: неестественно яркая бабочка, испуганно упархивает с неестественно яркой веточки. Камера отъезжает – по берегу бежит абсолютно голый человек. Исчезает из виду. Через пару секунд появляется. Крутит руками, временами подпрыгивает, фальшиво и с одышкой напевает старый хит. Короче – отдыхает. Накрутив пару кругов (остров маленький), быстро одевается. Выхватывает длинный шест с белым флагом и размахивает. От корабля отделяется шлюпка. На песок высаживается другой пассажир. Первый вскакивает в лодку. Вновь прибывший – шустро раздевается и начинает бегать по острову. Камера идет вверх – весь океан ровными горошинами забит крохотными островами, с разным уровнем сервиса. Неизменно – корабль и одинокий богатый идиот, трясущий яйцами в процессе самореализации.
Слоган: Пейте соки не из вас выжатые.
После декламации этого сюжета меня пытались полюбить. Я отбился и убежал. Как сейчас помню. Морозный вечер, темная улица, освещенная двумя одинокими фонарями. Неприкаянные души давно покинули пространство и только подсвеченные амбразуры окон, намекали на присутствие спальной жизни. Однако тусклый свет внушает и оптимизм - хоть знаешь, на что наступишь. Грязь в Городе – это не то, что забыли убрать – это то, что хотели оставить. Она оживляет память потомков, комьями сохраняя историю. Вонь - всего лишь малая плата за место в вечности.
Нераскрытый гений асинхронными прыжками удирает от раскрытых профессионалов, со скоростью несколько ограниченной прокуренными легкими. Форы нет – преследователи также не отличаются здоровьем, тем более, что периодически сбивают собственный ритм, останавливаясь для оглашения планового оскорбления. Каменная пустыня постепенно оживает, и любопытные граждане пытаются на безопасном расстоянии повлиять на ход событий. Рождаются версии. Моя задача добежать за угол строящегося здания, успешно решена. За углом надежды тормозит пустая коробка последнего автобуса. Уют общественной безопасности и холодная кожа сиденья. Отставшие от транспорта бледные поганцы что-то пытаются изобразить, согнув тощие ручонки и вытянув почему-то средние пальцы, измазанные чернилами. Наверное, намекают, что я единственный (читай, неповторимый) и они будут кусать локти, от потери столь успешного кадра. Но я непреклонен и одинок в автобусе, маршрут которого толком и не знаю.
Первый провал на творческой площадке не сломил дух, но все-таки его изрядно поцарапал. Чтобы реализоваться надо быть принципиальным, чтобы самореализоваться – послать принципы на … (переподготовку). Решил - буду делать, что скажут. Не скажут – догадаюсь, что хотят. Надо познать вкус клиента. И не обязательно вылизывать всю задницу, достаточно взглянуть на ее объемы.
Кто самый многослойный и перспективный заказчик? Государство и его стр-ры (никто не догадался). Социальный заказ на реализацию политической совести. Кисло, но с витамином. За символическую плату взял подряд на продвижение инвалидно-антивоенной темы.
Сюжет 4.
Необозначенная война. Очередная компания капризной империи. Company #9. Снег, грязь, окопы. Крупный план мачоистого воина. Экипирован не по сезону, но голая грудь с цепями и китайским драконом эффектна. Смотрит с прищуром на вражеские холмы, лениво уклоняясь от снайперских пуль. В углу трехдневно небритого рта – камелия. Гвоздь программы - «солдат с камелиями» в постмордобойный период. Камера съезжает – рядом с полдюжины однополчан. У каждого во рту по цветку. Разному. Яркому. У абсолютно лысого командира – два. Длинных гладиолуса. Вместо усов.
Атака. Защитники, медленно петляя и выгодно заглядывая в диафрагму, бросаются в бой. Десяток самцов в подогнанных штанах иррационально парят над недвижимостью по имени Родина. Полые ангелы то ли смерти, то ли любви, то ли плохого грима. Стреляют в воздух. Из оружия вылетают очень красивые искусственные (для удешевления ролика) цветы. Они раскрываются, планируют на грязь и закрывают поле эффектным ковром.
Добежав до вражеских позиций, солдаты останавливаются. В окопах разместились хмурые лики Джихада/Востока/иного потока. Они шустро перевязывают цветы в пучки и продают запыхавшимся ангелам. Объективный цикл завершается.
Слоган: А роза упала на лапу дозора.
Не прошло, не надо. А вот это для души:
Сюжет 5.
Ночной клуб. Техно. Прыгающий свет. Двенадцать человек, образуя круг, стоят в середине площадки. В правой руке у каждого из них – мобильный телефон (модели разные). Время от времени, круг сжимается – они синхронно приближаются к тринадцатому, стоящему, раскинув руки, в центре и дотрагиваются до его головы телефоном. Темп музыки убыстряется. Круг сжимается и разжимается все быстрее. Тринадцатый плачет. Его бледное лицо абсолютно бесстрастно. И только слезы, окрашенные в дискотечные тона, оставляют красивые дорожки на лике. Люминисцент как нельзя к месту. Агонизирующая камера выхватывает куски пространства – пол, потолок, лицо, руки апостолов, алюминий коктейлей, лицо, геометрия телефонов, капелька пота, капелька слезы. Ритм сходит с дистанции. Тишина. Абсолютная тишина. Кульминация близка.
Тринадцатый медленно воспаряет над толпой и ударяется головой об прожектор. Искры, короткое замыкание, темнота и в ней отборный мат. Сначала было Слово.
Тишина. Секунд пять. Прерывается одновременной трелью телефонных звонков. Дюжина писклявых мелодий сливается в невыносимую какофонию хаоса. Включается свет. Тринадцатый падает на пол и лежит раскинув руки. Он мертв, как и любой бессмертный в окружении рабов. Сначала было Слово, и Слово было у Бога. Потом перешли на SMS.
Слоган: Изменим жизнь Всевышнего. 0880.
Решил стать продюсером. Тогда это было модно. А сейчас еще и выгодно. В Городе путь в шоу бизнес прост – достаточно пару раз засветится на разноцветных тусовках. Выход еще проще – через форточку в туалете.
С музыкой у меня всегда были хорошие отношения. Я ее не любил. Она меня жалела за детскую травму и потерю слуха. Он у меня в принципе есть и могу всю ночь прекрасно слышать, как не спит нетрезвый сосед сверху, но для консервативных музработников этого недостаточно. В музшколе, где я отбывал отроческий срок, старый учитель при моем появлении, прятал инструменты и взывал к музыкальному Богу. Треск от моего изгнания из районной обители звуков, наверняка привлек внимание жителей окружающих государств.
С такими талантами, успешная карьера продюсера была предрешена. Жертва нашлась быстро. Застенчивый мальчик из близкой провинции (только там еще стригутся вообще, а под ночной горшок в частности), терся вблизи тусовки и совал нетрезвым шансонам свою желтенькую визитку. Поэт тире исполнитель, с «ко» на конце. Шансов нет. На гомосека не похож. Пока. Банальность – это не простота. Это банан в заднице. Наверняка хрипит что-то о любви в кустах. «Эти белые кусты, в них скрывались я и ты». Или – «сожжем любви мосты, как ошибались я и ты».
Взял у пацана визитку и демо диск, любовно завернутый в почтовый конверт. С брезгливым видом пообещал сегодня же прослушать и позвонить. Тот так обрадовался. Даже стыдно как-то стало. Дома налил виски и включил центр. Он пел. Я пил. Было хорошо. Музыка – говно, три притопа. Но слова были для меня. Романтика в той естественной форме, которая дает ощутить прелесть и горечь односолодового виски, однокомнатной квартиры и перманентного одиночества:
Я жил там, где выло море
Я родился на песке
Без привычного забора
И со шрамом на виске

Я был там, где поят ветер
Неразбавленным вином
Без привычного позора
Быть оплаченным шутом

Я умру на перекрестке
Двух задерганных миров
Без привычного набора
Из сомнений и штанов

Все что было – без прощанья
Все что будет – без мольбы
В вере - скромность расстояний
В пульсе – кризис частоты.

Новичкам везет. Я нарвался на не треснувшую душу. Как раз то, что нужно. На пару месяцев можно пришпилить внимание. Еду в провинцию. Дощатая кафешка над озером. Наверное, даже есть рыба в воде. Центр местной культуры. Наш герой поет о любви в кустах и яблоках на снегу. Его кормят солянкой и телом буфетчицы.
Забираю к себе, и мы пишем стихи. Наверное, это было прекрасно. Сейчас не помню, но было, наверное, прекрасно.
Немолодой аранжировщик лизал мороженное и пальцами отбивал ритм на скамейке в парке. Он был дешев, забыт и талантлив как сатир у высохшей реки. Дал нам гениальную вещь – даже без слов она звучала.
Хит. Телевидение. Альбом. Потом еще один. Немного пафоса и немного денег под фонограмму.
Все кончилось банально. Без фрукта в заднице и без слез. Мой юный друг увязался за богатой немолодой дамой. Чуть не женился. Влез по уши в тусовку. Стал ширяться. Перестал работать и сгинул. Жаль.
Я ушел еще раньше. Быть не первым пауком в банке – утомительно. Растворился в толпе похожих. Перелистываю вот былые надежды и хочу пить.
Все что было – это сон. Все что будет – не съеденный завтрак.
Пора включать телефоны и возвращаться в Город.

© Роман Прокофьев, 2008
Дата публикации: 17.05.2008 10:34:24
Просмотров: 3006

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Владислав Эстрайх [2008-05-17 11:23:09]

Этакий индустриальный экспрессионизм... Или, как нынче принято говорить, "альтернативная проза". Немного напоминает стиль Стива Айлетта, как мне кажется - ирония, гротеск, разбавленные некоторым "блефом".

Интересно. Вот только пунктуационные ошибки поправить бы.

Ответить