Легенда о Карнаухом.
Юрий Туйчиев
|
Форма: Повесть
Жанр: Фантастика Объём: 157181 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Ему всего десять, но судьба и обстоятельства безжалостны к нему. Они стремительно делает из него взрослого человека, более того, заставляют делать выбор, на чью сторону ему стать.... Легенда о Карнаухом. Глава 1. Мальчик. 1 В этот вечер что-то должно было произойти. Я это почувствовал еще утром, и неясное томление преследовало меня весь день, заваливая неприятностями одна за другой. Для начала я разбил десяток тарелок и весьма удивился, что никто не прибежал драть мне уши. Неужели не слышали? Потом поскользнулся на грязном полу харчевни и под мерзкий хохот посетителей чувствительно шлепнулся задом. - Глупый мальчишка! Ох, я бы ответил этому надутому индюку, этому возомнившему о себе борову, но, чувствуя спиной любящий взгляд папы благоразумно смолчал, затирая пролитое вино и собирая осколки кувшина. Папа и так сегодня был на взводе, и это ведь он еще не знал о побитой посуде, с которой я сражался изо дня в день. Папа всегда утверждал, что мытье посуды, это мой фронт работы, а грязь - мой личный враг, которого я должен был всегда побеждать. - Ну, как идет сегодня сражение? – всякий раз говорил он, входя в посудомойку, и я каждый раз бодро отвечал, что враг разгромлен, сдается полками и скоро будет окончательно уничтожен. В этой фразе была только часть правды: противник сдавался не только полками, но и целыми дивизиями, а иногда даже и армиями, если в харчевне был особый наплыв посетителей. А вот насчет разгрома - да я бы с радостью капитулировал ему сам, но папашин ремень напрочь отвергал пораженческие настроения, и поэтому приходилось биться с посудой днями напролет. Я-то давно понял, что моими истинными врагами являются посетители, это они щедро снабжают меня противником и все недоумевал, почему папа этого не понимает? Достаточно было лишь закрыть харчевню, и мы были бы избавлены от наших врагов раз и навсегда. Но попробуй скажи такое вслух! Основной довод папы один перевешивал все мои доводы вместе взятые, а с ним не поспоришь. И уж тем более нельзя спорить с клиентами. Глядя, как расточительно они едят с многочисленных тарелок, лично я был готов объявить им войну немедленно. Особенно тем, кто требовал чистую тарелку для косточек. Уж этих я был готов проткнуть папашиной алебардой, копьем, или любой из сабель, украшавшей стены харчевни, или, в самом крайнем случае, намазать их физиономии сальной тряпкой, которой я мыл посуду. Но клиент - это святое, утверждали мои приемные родители. А в этот день святых было особенно много. И жрали они сегодня как-то особенно свято, и требовали чистые блюдца постоянно, и от маман я уже схлопотал пару подзатыльников, а папа многозначительно указал на сверкающую бляху ремня, и враг окружил меня со всех сторон и добивал в упор – словом денек был мрачный. После обеда потемнело, ветер начал трепать верхушки деревьев и гнать пыль по улице. И именно в этот момент ведро с помоями набралось доверху! Ну вот почему всегда так? Почему все происходит в самый неподходящий момент? Папа заботливо укрыл его от песка, чтобы свинки не подавились случайно, и я потащил бадью в хлев. На улице творилось что-то несусветное: горячий воздух стегал по лицу скрипучими пригоршнями мелкого песка, целясь в глаза, и я еле добрался до сарая. Свиньи в предвкушении еды нетерпеливо визжали и так забавно просовывали носы сквозь решетку, что я не удержался от соблазна пощелкать им легонько по пятачкам, а они пытались в ответ цапнуть меня желтыми зубами. Такая у нас была игра, от которой у меня на пальце остался шрам. И только вывалив пахучее содержимое в корыто, я увидел в углу Кустик. Он уже пустил корешки в хорошо унавоженную землю, и ему явно здесь понравилось. Не будь обычной вони, его пряный запах был бы слышен за версту. Потом, размышляя о событиях, закрутившихся с его появлением, я догадался, что Кустик выбрал это место не случайно. Вонь хлева маскировала его запах, но как он здесь оказался, так далеко от своего оазиса-поселения, остается загадкой и по сей день. - Привет! – бодро окликнул я его, - и что ты здесь делаешь? Вообще-то их зовут по-умному кажется Курилоус, и это один из многочисленных разумных видов на нашей планете. А в моем представлении Кусты были вроде домашних животных, в лучшем случае чуть умнее кошек, и представляли собой толстые корни, которым однажды надоело сидеть на одном месте и они пошли бродить по белу свету. Вернее это были стволы, из которых торчали во все стороны ветки с листочками. Странные это существа. Множество корней заменяют им ноги, одни и вправду являются ногами, а другие просто корни; словом, это были Кусты и откуда у них появился разум – непонятно, тем более что ртов и глаз у них не было. Так что Кустик мне не ответил, и я поспешил назад в харчевню, чтобы поведать ошеломительную новость. И вдруг понял, что этого делать нельзя. Что я должен молчать. Откуда, как это я понял, не могу сказать. Вроде он мне ничего не сказал, но в дом я вошел немой как рыба и поскорей начал мыть посуду. И тут начались чудеса. Я потянул тарелку, по рассеянности не посмотрев, сколько посуды находится на ней и целая гора поползла вниз. С похолодевшим сердцем я смотрел, как внушительная стопка рушится на пол. Сейчас на грохот прибежит папа и все…. Но тарелки, не долетев до пола, замерли, слегка покачиваясь в немыслимом положении, и я бросился их собирать, пока этого никто не видел. Как я понял, что это Кустик мне помог. А потом и события посыпались градом, как и моя посуда. В зале вдруг повисла нехорошая тишина, и я выглянул из подсобки, чтобы нос к носу столкнуться со стражником, который брезгливо разглядывал наших посетителей. И не просто со стражником, а с дархидом, у которого из пасти торчали клыки, придавая его физиономии брезгливо-презрительный и очень страшный вид. И не просто столкнулся, а уткнулся ему в живот, и как-то само собой получилось, что жирной тряпкой коснулся его драгоценного алого мундира. Да оно и не очень-то было видно, это пятно, но страж почему-то побагровел и поднял меня за шиворот, так что наши лица оказались на одном уровне. Я попытался улыбнуться, но видимо моя улыбка ему не понравилась еще больше, и тогда я сказал первое, что пришло на ум. - Здрасьте. Кушать будете? Сказал, и сам понял что ляпнул глупость: дархиды человеческой пищей брезгуют. Кто-то в зале фыркнул, и тут же уткнулся в тарелку. Другие стражи повернулись к нам. - Щенок! Да я сейчас тебя самого съем! О нюхачах ходило множество легенд, а вот что они едят детей, я слышал в первый раз, и как-то сразу ему поверил. - А у нас отбивные вкусные, - попробовал я увильнуть от казни, но стражника это разозлило еще больше, и он уже широко открыл рот, чтобы вероятно проглотить меня целиком, и тут на подмогу мне бросился папа, на ходу снимая ремень. - Господин офицер, простите этого глупыша, он идиот от рождения, позвольте мне всыпать ему хорошенько, чтобы он понял, что такое честь мундира, - затараторил папаня, - а костюм мы сейчас отстираем, Хильда, Хильда, иди скорее сюда, тут такое несчастье, наш оболтус испачкал костюм господина, надо его отмыть! Маман и так все видела и уже спешила с ковшом и тряпками. И может он меня и действительно бы съел, но офицер вдруг рявкнул: - Гоборд, отставить! Мы здесь не для этого! И меня отпустили. - Трактирщик, ты не видел Куст в вашем селении? Нюхач впился взглядом в папу, считывая его мысли, хотя и так было ясно, что тот ничего не видел, как и маман. А я похолодел, - сейчас он спросит меня, и все, пропал Кустик. И тут из посудомойки послышался такой страшный грохот, что я, забыв обо всем на свете, бросился туда. Это был полный разгром! Враг был сегодня повержен целиком и полностью, разбит наголову и вдребезги и валялся на полу миллионами осколков. Тут следом за мной в подсобку ворвался папа и увидев все это всплеснул руками и схватил меня за ухо. Оправдываться было бесполезно. Я попробовал было вякнуть о нашей окончательной победе, но папа меня не понял. Вообще-то он добрый человек и только грозится, но сегодня мне пришлось отведать ремня, причем под горячую руку ему припоминались все мои прегрешения одно за другим. И мы так увлеклись этими воспоминаниями, что даже и не заметили, когда стражники покинули харчевню, - было как-то не до них. Честно говоря, в тот момент я очень обиделся на Кустика, хотя и понимал, что иначе бы страж прочел в моих мозгах все, что им нужно. И все равно очень обиделся. После порки я подумал, что на сегодня с меня хватит событий, но как я ошибался! Когда смолк зловредный смех, и посетители перестали давать советы как и чем меня надо пороть, когда я собрал кое-как все черепки и вынес их на мусорную кучу, в харчевню вошел ОН. Он, - это магистр из рода корханнов. В зале опять повисла тишина, а у меня открылся рот. До этого я видел на ярмарке одного, да и то, издали. А уж тем более магистра, в настоящей синей мантии, вблизи, да еще и в нашей харчевне! Я уставился на него, забыв всякие приличия, ведь это же был корханн, - а это такие разумные птички ростом с человека, и хотя у них и фигуры как у людей, и руки вместо крыльев, зато головы покрыты перышками, самый настоящий клюв и ноги как у аиста, такие же длинные и голенастые. Тут не только рот, глаза на лоб полезли, и не только у меня. Папа с трудом вышел из столбняка и начал протирать лавку, сыпля извинениями, хотя было понятно, что Он на нее не сядет, а мне очень хотелось посмотреть, как Он будет садиться – как курица на насест, или как человек? И я сразу понял, почему Он пришел, и только ломал голову, - враг это Кустику, или нет? А магистр у меня ничего и не спрашивал, скользнул только взглядом, не роясь в мозгах, как это делают нюхачи, и узнал все, что ему нужно. Потому что Он мысленно приказал приготовить бадью, наполовину наполнив ее землей. Зачем, - я догадался сам и поспешил в сарай. 2 К этому времени полнеба потемнело, да и другая половина не сверкала белизной. Гроза надвигалась рваной тучей, и молнии уже начали появляться в ее черном зеве как язычки огненной змеи. Ох и жуткое это зрелище! Когда туча доберется до Проклятого Холма, что тут начнется! Наша харчевня ближе всех к холму и на это светопреставление всегда собирается уйма народу. Ну и смотрите себе на здоровье, но зачем же жрать при этом так много? И обязательно им тарелки чистые подавай! Бадью я нашел, поставил возле Кустика и очень хотел посмотреть, как он будет в нее забираться, но Он приказал мне возвращаться. Все посетители к этому времени перебрались на верхнюю, закрытую от ветра с трех сторон веранду, и конечно и здесь продолжали пить и жевать, невзирая на порывы ветра, кидавший горячий песок из пустыни на резные перила и ближние столы. Магистр расположился в стороне от людей, внешне все такой же надменно беспристрастный и даже не взглянул на меня. Спрятавшись от папы за спинами, я решил сегодня полюбоваться этим зрелищем во что бы то ни стало. Туча закрыла все небо и гром рокотал непрестанно. Потемнело так, словно уже вечер и ветер кидался как безумный, сгибая деревья до самой земли, а то вдруг замирал, словно разбойник за углом, поджидая следующую жертву, чтобы внезапно выскочить и швырнуть песком в глаза. Наконец туча удобно расположилась над Проклятым холмом, обложив его со всех сторон, и началось! Говорят в холме обитает нечистый дух и когда он сотворит очередную пакость, Бог Неба является, чтобы наказать его, и лупит небесными стрелами, пока не устанет. Еще говорят, что под холмом находится магнитная аномалия, которая и притягивает к себе молнии. Дядюшка Глом настаивает на первом варианте, а папа смеется и говорит о природных явлениях. Чем отличаются эти версии, я понять не мог, поэтому нечистого назвал Аномалией, и на мой взгляд все складывалось логично и правильно. Вот только почему нечистого зовут женским именем, было непонятно. Выходит, что это нечистая духиня, но когда я попытался высказать свое мнение отцу и дядюшке, они оба назвали меня дураком и велели не вмешиваться во взрослые разговоры. Подумаешь! Мы как-то с пацанами украдкой пошли на этот холм, но подниматься на обожженную, оплавленную вершину передумали. А вдруг бог неба решит именно в этот момент своими молниями швыряться? Покричали только у подножья, пытаясь выманить духиню на поверхность, и даже предлагали ей сладкие корни логатта, но она так и не вышла, наверно побрезговала, что они в карманах помялись. Зато папа, узнав, что мы туда ходили, выпорол меня крепко. И после этого разглядывать духиню я предпочитал, как и все, издалека. А молнии уже начали метаться из черного брюха, и даже отсюда было видно, как от камней отскакивают искры, и тут меня заметил папа и прогнал вниз. Я думал, может магистр заступится, но он даже не посмотрел в нашу сторону, хотя я и посылал ему отчаянные сигналы. Как бадью отнести, так сразу меня нашел, а как смотреть… Ну и не очень то хотелось! Пользуясь тем, что сарай с веранды не просматривается, я пошел посмотреть как там Кустик. Он уже почти забрался в бадью, только два толстых корня, похожие на змей свешивались с края и уходили в землю. Хороший парень, доброжелательный, только молчаливый. Постояв минуты две, я поспешил в посудомойку, и следом за мной зашел папа, а из-за его плеча выглядывала маман. На их лицах было такое смущение, что мне и самому вдруг стало неловко. Неужели извиняться пришли? - Сынок, гм! Ты знаешь, как мы к тебе относимся, как мы тебя любим, хотя ты заслуживаешь такой порки как сегодня, наверно каждый день. Мы приняли тебя как родного, заботились о тебе, и мы думаем о твоем будущем... - Это для твоего же блага! – вставила маман из-за его спины. - Гм! Да, для твоего же блага мы решили отдать тебя в ученики магистру Магелиусу, чтобы ты научился всяким их фокусам. Не век же тебе мыть посуду. - Он сказал, что ты необыкновенно талантлив, у тебя есть дар, но его надо пробудить, - сказала маман. - Да, гм! Вот именно, - пробудить, а мы люди простые, от всех телепатий далекие, вот и подумали, что тебе надо учиться. - Для твоего же блага! - Именно, для твоего блага. Гм! Я открыл рот, и снова закрыл, хлопая глазами. Да, денек сегодня выдался на славу! Родители хоть и не родные, были добрыми людьми, и сейчас мне вдруг стало грустно с ними расставаться, хотя я уже твердо знал, что поеду с магистром. И с Кустиком. Потому что…. Потому что так было нужно. Маман вдруг всхлипнула и ушла собирать мои вещи, а мы с папой неловко молчали, переминаясь с ноги на ногу. - Не забывай нас, сынок. Когда станешь важным человеком, загляни к нам. И не сердись, что я тебя сегодня так…. Ну, словом…. - Я не сержусь, - сказал я, невольно пощупав ноющую пятую точку, - я заслужил. Потом были короткие сборы, и когда я отнес вещи в карету, маман вдруг разрыдалась так, что мне и самому захотелось плакать, да и ехать уже не хотелось. Магистр велел садиться. Папа пожал мне руку как взрослому, маман еще раз чмокнула в щеку и я сел в карету. Управлял лошадьми тоже корханн, он вероятно и принес Кустик, который теперь стоял за сиденьями в углу, наполняя карету таким ароматом, что сразу начала кружиться голова. Я махнул приемным родителям в последний раз, и мы тронулись. 3 Дзинь! Статуэтка вывались из рук и разлетелась вдребезги. - Ты сын муагаки и правнук лося! Если бы это было произнесено вслух, то словами бы это прозвучало именно так. Но Магелиус изъяснялся мысленно, и я четко увидел нелепое создание, которого в природе не может существовать, подчеркнув таким образом мою никчемность. - От цапли слышу! – пробурчал я себе под нос еле слышно, что было совершенно бессмысленно, ведь Он все равно меня слышал, вернее, читал в моих мыслях. И получил в ответ такую серию образов, из которых понял только, что люди существа глупые и недалекие, если так эмоционально реагируют на критические и справедливые замечания. Сам Магелиус был абсолютно бесстрастен даже сейчас, когда я разбил очень дорогую для него статуэтку. Папа в таком случае начал бы ругаться, может даже и выпорол бы, выпуская из себя гнев, но магистр оставался спокойно-взвешенным в любых ситуациях. И от этого было еще обидней. Я продолжил уборку. Дом магистра - это такая узкая, высокая и круглая башня с символическим гнездом на крыше, наверно дань тому времени, как они жили до того, как поумнели. С точки зрения человека ох и неуютное это жилище! Одна комната над другой, и такие тесные. Единственное удобство – подметать их. Сметаешь мусор с верхней комнаты в нижнюю, и так по очереди, но вот только почему они такие пыльные, особенно самая нижняя - непонятно. Больше всех пыли перепадало Кустику, ведь он жил как раз в ней, и мне после каждой уборки приходилось промывать его листья. Что кстати нам обоим нравилось. Мне потому, что Кустик никогда не бурчал и не обзывался, а ему это видимо доставляло удовольствие. Все равно, что кошку гладить, он даже выгибал ветки, разве что только не мурлыкал. Килорн, слуга и повар магистра жил в комнате, что под кабинетом магистра, я под ним, на кухне, подо мною Кустик: мы все были расставлены как статуэтки на этажерке, каждый на свое место. В мои обязанности входила ежедневная уборка и ухаживание за Кустиком: работа не тяжелая, только очень пыльная, и я был бы даже доволен, если бы не скучал по родителям и по нормальной человеческой пище. Мелко нарубленные черви в майонезе с листьями шпината - блюдо конечно замечательное, как и личинки в томатном соусе, но…. В общем, каждый готовил сам себе. Килорн для магистра и себя, - а я для себя, только крупы у меня постоянно пригорали или недоваривались, и я уже подумывал о переходе на корханнскую пищу, если бы она не ползала. Зато у меня больше не было моего противника! В том смысле, что корханны едят из кувшинов, они у них вместо тарелок и правильно, - иначе бы большая часть пищи расползалась бы по столу до того, как ее съедят. Мне очень хотелось посмотреть, как магистр ловил бы жуков по всему столу и под столом, но магистр уловил мои мысли и показал, как и чем питаются дархиды, и после этого у меня начисто пропал интерес к кулинарным особенностям разных видов. И аппетит тоже, и надолго. Вообще-то мне здесь жилось неплохо, если отбросить эти странности. Никто на меня не кричал, не ругался, да и дел то всего - по утрам убирать комнаты, что занимало час времени, а потом я был свободен до самого вечера. Башня магистра находилась в настоящей глухомани, и стояла над тихим ручьем, который впадал в обширные болота на опушке самого настоящего леса, о которых до этого я только слышал. Это было удивительное открытие, и я бродил среди густых зарослей словно зачарованный, каждый день уходя все дальше, пока однажды не заблудился, и только чудом нашел дорогу к дому. Подозреваю что имя этому чуду – Кустик. После этого заходить так далеко я не осмеливался, и стал сопровождать Килорна на ферму, которая стояла на берегу болота, и даже вызвался помогать ему разводить всяких личинок. Правда, увидев их мерзкое извивание и то, чем они питаются, посильную помощь я ему оказывал, стоя в десяти шагах от сарая и брезгливо зажимая нос, пока Килорн возился с ними; зато он помог мне сделать большой плот. Я катался на нем среди болотных зарослей, и это было так здорово, открывать для себя новый мир, не похожий на все то, что я видел раньше! Шест уходил глубоко в ил, поднимая облака черной мути, а вокруг возвышались острова лохматой зелени: это деревья дукру росли прямо в воде, а их тесно обвивали лианы и всякие прочие растения до самых макушек. Потом я нашел настоящий остров, на который можно было высадиться, и даже хотел построить там шалаш, но передумал, когда однажды из гущи лилий мимо меня проплыла змеюка такого размера, что запросто бы меня проглотила. К счастью она только посмотрела и лишь задела край плота, чуть не скинув меня в грязь. Строить шалаш сразу перехотелось, и на этот остров я больше не плавал. А вдруг у нее там гнездо, а этот остров ее домик? И вообще я теперь далеко не заплывал, и все равно однажды застрял среди зарослей и пока сталкивал плот на чистую воду, наступил закат. Болота страшная вещь, - с наступлением сумерек какая только нечисть не выползает! Меня атаковала стая здиулей – мерзкие летающие пиявки размером с воробья, от которых нет спасения. И вполне возможно, что через несколько минут от меня бы остался только досуха высосанный мешок из кожи и костей, но здиули вдруг отпрянули, злобно визжа, и улетели прочь, а я кое-как выбрался из болота. Магистр и раньше предупреждал меня об опасностях, таящихся в болотах, а теперь запретил плавать одному, что меня уже и не огорчило: после этого нападения кататься по болоту мне вообще перехотелось. И все было бы ничего, вот только магистр ничему меня не обучал, а мне очень хотелось научиться мысленно приказывать, как Он во время поездки приказывал нюхачам ничего не видеть и не чуять, и они пропустили нас, хотя обыскивали всех. Вот так мы и провезли тогда Кустик в родовое гнездо магистра, а нюхачи и до сих пор ищут его по всей округе. Интересно, зачем он им, ведь Кустик такой замечательный! И еще я подружился с ним, хотя это было странно. Кустик не разговаривал и даже не думал как мы, - просто излучал доброжелательность и спокойствие, и рядом с ним всегда было хорошо находиться. Я узнал, что наш Кустик был чем-то вроде уникума среди других Кустов и обладал каким-то особым даром, почему за ним и охотились нюхачи. У меня тоже наверно открылся дар: я чувствовал, как что-то враждебное стягивается и окружает нас со всех сторон, будто туча перед грозой, и это что-то сгущается и темнеет, нависая над нами все сильнее. И скоро посыплются молнии. А раз так, а магистр не хочет меня учить, то я сам всему научусь. Я грозно уставился на веник и весь мысленно напрягся, приказывая ему подметать без меня. Веник оказался упрямее, и я испепелял его взглядом минут десять, а ему хоть бы хны! Стоит и посмеивается! Что только я мысленно не делал с этими прутиками, пока магистру не надоело, и он не сказал, что это делается не так. Нужно не напрягаться, а наоборот расслабиться, мысленно слиться с прутьями, сделать их своей частью и самому стать веником. Странный способ. Я попробовал и так, но только ощутил в себе тонны грязи, а веник не шелохнулся даже и по новому методу, и тогда я решил, что подметать обычном способом гораздо проще, а мысленно сливаться лучше с чем нибудь почище и поприятней, чем с веником. А если я буду мыть посуду, так мне что, - становиться грязной тряпкой?! Ну уж нет! Приказывать мне нравилось больше, и я вернулся к первому варианту, вот только моих приказов никто не слушался: ни веник, ни кувшины, а дикая оса даже чуть не ужалила, и я решил на время отложить занятия. Тем более, что магистр стал ругаться и запретил мне заниматься магией, сказав, что я ему мешаю. Не успел я до конца довести уборку, как вдруг начался переполох. Магистр приказал срочно собираться. Я закинул в сумку вещи, которые Он приказал взять с собой, прихватив кое-что свое, Килорн взял бадью, Магелиус оружие, и мы потащили Кустик в лес. Все произошло мгновенно, я толком ничего и не понял. Знал только, что нам нужно убраться из башни как можно скорее, и мы бежали изо всех сил. В лесу нести Кустик вдвоем было неудобно, и его несли по очереди Магелиус и Килорн, а я сумку. Мы добежали до фермы и я даже не удивился, когда Магелиус приказал грузиться на мой плот. Так вот почему мне захотелось сделать его таким большим, и вот почему Килорн помог мне таскать тяжелые бревна – это магистр все продумал! Мы погрузились, Килорн взял шест и оттолкнулся от берега, а из глубины леса уже доносился шум, - стража шла по нашим следам. Килорн совершенно не мог орудовать шестом, плот то крутился на месте, то застревал в переплетениях зарослей, и так это все неуклюже получалось! Пришлось забрать у него шест, и тут у меня открылся такой талант лодочника! Я сам поразился скорости, с которой мы убрались от вязкой кромки берега, - и как вовремя. Только мы спрятались за первыми деревьями, на берег выскочили стражники, утонув по щиколотки в грязи. - Они уплыли на лодке, – сказал один, указывая на следы, - вернее на плоту и совсем недавно! Нам нужны лодки! Неужели они намерены отправиться в Дикие Земли?! Глупцы! - Если они селятся на краю Дикого леса, то куда пойдут, Никорн? Мы должны их перехватить раньше. Ждать лодки нет смысла, пока мы привезем их из города, они успеют удрать, - сказал офицер. - Разбирайте сарай! Стражи начали ломать нашу ферму, что меня сильно возмутило, особенно отношение к нашим любимым личинкам! Но когда я понял, что они скоро нас догонят, возмущаться сразу перехотелось. Я оттолкнулся шестом, и под грозные крики увидевших нас стражников и свист арбалетных стрел вывел плот на чистую воду. Ух как я маневрировал между островов из водорослей, тростника и тины, уворачиваясь от злых стрел, которые впрочем до нас не долетали. Я слился с плотом в единое, я толкал его изо всех сил, и мне казалось, что мы уже далеко от преследователей и им нас никогда не догнать. Но оглянувшись, даже расстроился. Как-то они слишком быстро сделали себе плоты! Не успел я и глазом моргнуть, а они уже плывут следом. Вскоре мы миновали тот островок со змеиным гнездышком, и поплыли дальше. Я надеялся, что стражники наткнутся на ту змею, и может, она будет голодная, или хотя бы отпугнет их одним своим видом и часто оглядывался, но стражи спокойно миновали ее логово. А ведь могла бы помочь, что ей, неужели трудно было проплыть хотя бы рядом с ними, как тогда со мной?! Здесь территория изученных мест кончалась, дальше я не заплывал, и теперь понятия не имел, куда нам двигаться, толкая плот по принципу «подальше отсюда», пока магистр не стал указывать мне путь, хотя откуда ему знать дорогу среди всего этого хаоса воды и растений? Мы плыли и плыли, а сзади доносились звуки погони. Иногда удавалось спрятаться от них за деревьями, но к сожалению следы невозможно было спрятать, а за нами оставался черный шлейф ила, и страже на их наскоро связанных бревнах было проще выгребать. Ведь мы прокладывали и для них путь, а их плоты были уже, и легко проходили там, где мне с трудом удавалось пропихнуться сквозь тину и заросли. Так что они нас догоняли, хотя я и старался изо всех сил и пот лил с меня ручьем. Потом дорогу нам загородил поваленный ствол дерева, и сдвинуть его было просто невозможно, настолько он был переплетен растениями, и обогнуть было тоже невозможно, пришлось бы возвращаться, а первый плот нюхачей уже показался из-за деревьев и перегородил выход из этой протоки. Я подумал, все, - попались, но тут снова произошло чудо: вся эта переплетенная масса вместе со стволом приподнялась, давая нам дорогу! Пригнувшись, мы проплыли под нею, а нам на головы лилась вода и грязь, и сыпалась всякая дрянь в виде их любимых пиявок и личинок, и даже шлепнулась небольшая змея, которая сразу юркнула в воду. А потом ствол лег на место, перекрыв дорогу стражникам, и тогда я понял, почему Кустика считают уникальным! Сзади раздавались возмущенные крики, но мы плыли уже спокойно, зная, что от погони мы оторвались. Болото простиралось до самого горизонта, и повсюду возвышались башни деревьев, даже высохшие стволы и ветки все равно обвивали лианы, а в воде кишела всякая гадость. Но теперь я не боялся больше встретиться и с той змеей и с здиулями тоже, - с таким-то защитником, да и с магистром тоже можно было не бояться ничего, кроме стражи. Хотя многое мне было непонятно. Почему Он сразу их не заколдовал, почему не велел им уйти и не приближаться к башне? Магистр посмотрел на меня как на малое дитя и пояснил, что он может справиться с несколькими, но никак не с отрядом, тем более, что среди них был старший офицер, который мог блокировать его внушение. И тут я всерьез задумался о происходящем. Нюхачи, или стража состояла из дархидов и людей, причем на должности назначались те, кто обладал большим даром телепатии и прочими колдовскими способностями, вне зависимости от происхождения. Командовать мог человек, или дархид, и ему подчинялись и те, и другие. Если во мне действительно есть дар, хотя меня проверяли в шестилетнем возрасте и год назад и ничего такого не нашли; так вот, если бы у меня обнаружился этот дар, я мог бы стать нюхачем. И чем сильнее развивал бы его, тем выше бы поднимался по карьерной лестнице и мог бы даже попасть в Высший Совет, состоящий из людей и дархидов, а там мог бы стать и самим президентом, которого они выбирали из членов Совета. И президентами становились по очереди люди и дархиды, но корханны почему-то не входили в этот Совет, и никогда корханн еще не был президентом, и вообще они были в стороне от всякой политики. Так вот, будучи человеком, я как бы должен был находиться на стороне нюхачей, и сейчас был вроде даже как врагом корханнов, так зачем магистр взял меня в ученики? Магелиус странно посмотрел на меня, и я понял из его мысленного ответа, что попал сюда по просьбе Кустика. Я удивленно уставился на Кустик, но тот как всегда излучал доброжелательность, ничего не проясняя в данной ситуации. А я думал, что главный здесь магистр…. 4 Насекомые противно жужжали возле самого лица, а огромные комары пытались всадить в меня свои копья жал и так сильно досаждали, что приходилось бросать шест и махать руками, чтобы отогнать их от себя. И вдруг они разом разлетелись во все стороны. Это вмешался Кустик, и я снова поразился его умению повелевать всем и решил попробовать сам, и даже весь расслабился, как и учил магистр, приказывая мысленно плоту плыть самому, но плот почему-то остановился. Попробовал напрячься, - тоже самое. Магистр сказал-подумал, что я не вовремя затеял опыты, и это делается совсем не так, но как именно, я так и не понял. Шест уже с трудом доставал до дна, и прогалины здесь были широкими, а деревьев становилось все меньше, нас теперь окружал камыш со всех сторон и я окончательно запутался, куда мы плывем. Вот среди зарослей показалась земля, и я хотел направить плот к ней, но магистр сказал, что это остров и велел плыть дальше. А жаль, мне уже хотелось и передохнуть, и перекусить. Корханнам хорошо, их пища плавала и летали вокруг в таком обилии, что Килорн часто щелкал клювом, хватая ее на лету, и я подумал, вот бы было здорово, если бы так летали куски хлеба и колбаса! Ради такого я бы даже согласился заиметь клюв. Но магистр меня только подгонял: стражники нашли уже дорогу в обход бревна и плывут следом. И что они так привязались? «Сейчас некогда заниматься твоим образованием, вот когда выберемся из этой ситуации, тогда я тебе все объясню. А сейчас надо грести.» Я и греб, вернее толкал шестом, перебираясь с одного конца плота на другой, а они удобно расположились посередине и видимо нисколько не собирались мне помогать. «Каждый занимается своим делом». Я с удивлением взглянул на магистра: интересно, и чем это они заняты? «Отгоняем всякую дрянь от плота». Какую дрянь? Я ничего не видел вокруг. «Поэтому и не видишь. Вот смотри, неподалеку крутится гонторин, и он непрочь полакомиться глупым мальчиком». Я посмотрел в ту сторону и действительно увидел несколько стебельков с глазами, торчащих из воды и рассмеялся. - В первый раз слышу, чтобы глаза кусались! «Гонторин глазами конечно не кусает, у него для этого есть несколько рядов зубов и пасть, в которой ты как раз поместишься. Смотри сам». И тут из воды медленно начало подыматься такое чудище! Скользкая, вся в бородавках голая кожа вызывала омерзение; чем-то гонторин напоминал лягушку, если бы не глаза на стебельках и гигантские размеры, а пасть была усеяна неимоверно длинными клыками, особенно два передних, которые были почему-то розовыми. Я подумал, что это от крови предыдущей жертвы, и, бросив шест, спрятался за магистра. «Теперь ты понимаешь меня?» Что тут понимать – тикать надо! Ух как я греб! Мне это даже самому понравилось, - воткнул шест и бегом на корму. Гонторин уже скрылся из виду, а я настолько вошел в раж, что сам не понял, как сделал лишний шаг. По небу плыли легкие облака, уже немного окрашенные близящимся закатом и Налагара застенчиво куталась в них, медленно наливаясь ночными соками; в тростниках чирикали пичужки, вдали выла какая-то болотная тварь, а от черной воды исходил неприятный гнилостный запах. И в ней кишела всякая мерзость, дожидаясь, когда шест, на котором я повис, погрузится полностью в ил. Плот плыл дальше, пока беспомощно не уткнулся в тину, и наступила какая-то нехорошая тишина. Потом раздался громкий всплеск. Еще один. Еще, и все ближе. Все, я погиб! Они все сейчас плывут сюда на обед: и гонторины, и пиявки и змеи и ядовитые слизни. А эти копошатся, не могут сдвинуть плот с места! Вот черная, гнилая вода добралась до щиколоток. Все, я пропал! Потом вода добралась до колен, и вот я уже в воде по пояс, а Магелиусу почему-то смешно! Вместо того, чтобы спасать меня! Сейчас меня сожрут мерзкие жабы, а что не съедят, достанется здиули, а стражи вообще ничего не получат! Ни кусочка, и даже в мозгах не поковыряются, потому что не в чем будет ковыряться! «Малыш, успокойся, мы отогнали их всех от тебя, можешь смело плыть к нам». Ага, легко сказать! Смело не получалось даже отпустить шест, - плавать я не умел. Эх, если бы Кустик взял и перенес меня! Что ему стоит, ведь поднял же он бревно! А я маленький и вешу совсем немного. «Бросай шест и плыви сюда немедленно! К тебе приближается змея побольше той, что ты видел, и она голодная, поэтому мы не можем ее удержать!» И тут произошло чудо! Я в два взмаха преодолел расстояние, отделявшее меня от плота, и мигом заскочил на бревна. Как, - не могу объяснить. Раз, и я уже на плоту. И вот здесь я высказал им все: и как они бросили меня на съедение змею и гонторинам, и как меня чуть не высосали пиявки, а они еще и потешались над бедным мальчиком! Честно говоря мне стало так жалко себя, что я даже заплакал, представив, как меня заглатывают, грызут и высасывают. «Сейчас не время для истерик, нюхачи вот-вот появятся» Я размыслил и пришел к выводу, что пора продолжить путь, а высказать им все успею и попозже. Вот только шеста не было. Кое-как, перебирая руками растения, мы притянули плот к поваленному дереву, Килорн выломал большую ветку и уже с ее помощью добрались до шеста. Вдвоем дело пошло веселей, - когда мы приноровились друг к другу, а Килорн орудовать палкой. Это было бы даже интересно, если бы сзади не доносились голоса преследователей, хотя самих их еще не было видно. Солнце скрылось в густой пелене облаков, лишь изредка пробиваясь одинокими лучами. Поднялся легкий ветер и тростник заскрипел негодующе, словно гнал из себя прячущуюся в нем нечисть. Настало время здиулей, но с нами был Кустик, который не подпустил их к нам, чего нельзя было сказать о нюхачах, судя по их крикам. Мне очень хотелось посмотреть, как они отбиваются от пиявок, но Магелиус все время подгонял нас и указывал путь. Вскоре мы пристали к берегу, вернее к грязи, и подхватив Кустик и вещи поспешили по еле видимой тропинке среди зарослей тростника. Ноги уходили чуть ли не по колено в вонючую жижу и выдирались оттуда с громким чмоканием. Я пару раз упал, и был теперь весь черный и сам вонючий не меньше. Зато мне будет проще маскироваться – сказал я сам себе и перестал тревожиться за свой вид. Налагара спряталась за облаками и наступили сумерки, когда предметы еще видно, но они уже обманчиво меняют свои очертания, и фантазия дорисовывает их пугающими чудищами. Впрочем, чудищ хватало и без этого, вокруг раздавался треск, крики, рев, и судя по тому как спешил Магелиус, что-то здесь представляло опасность и для него, и даже Кустик нам бы не помог сейчас. Так я понял из невнятных чувств магистра, которые он видимо сам не заметив, внушил и нам. Ну, меня и без этого не надо было заставлять бояться, так что я бежал бы впереди всех, если бы знал дорогу. Наконец скользкая и чавкающая жижа под ногами кончилась и мы выбрались из тростника. Впереди были густые заросли, еще более жуткие, чем треск камыша за спиной, оттого, что там царил сиреневый мрак. Но Магелиус явно боялся того, кто гнался за нами. Я подумал, что это нюхачи нас догоняют, а Магелиус сказал, что это кроги вышли на охоту. О крогах я был наслышан, эти хищники славились кровожадностью и абсолютно не поддавались внушению и дрессировке, так что мы бежали что было сил, спотыкаясь и налетая на ветки. Тут из тьмы выступило серое пятно, и когда мы приблизились, я понял, что это дом, или сарай, неважно. Главное было – укрыться сейчас от этих зверей, что рычали и выли за спиной, стремительно приближаясь к нам. Килорн невыносимо долго возился с дверью, и я, обернувшись, вдруг увидел его! Огромное черное пятно выскочило на поляну, издав такой рык, что мое тело сразу одеревенело. Глаза, жуткие горящие глаза, в которых пылала вся ненависть мира! В два прыжка он пересек отделявшее нас расстояние, причем меня еще успела поразить мощь его плотного тела, и тут меня за шиворот втащили в дом и зверь обрушился на закрывшуюся дверь, яростно взвыв. Какое счастье, что она открывалась наружу, иначе бы зверь просто вышиб ее, и тогда бы… Мы тяжело дышали, молча прислушивались к тому, что творится снаружи. Рев переходил в низкое горловое рычание, в какой-то хрип, который сменялся жутким воем, причем чудище продолжало скрести дверь, одновременно с этим вороша и крышу и заднюю стену. Потом до меня дошло, что тварей несколько, и от этого стало совсем жутко, и только я собрался зареветь от ужаса, как вдруг вспомнил нечто очень важное, которое крутилось на самом кончике моих мыслей весь день. Слова, которые произнес офицер. Он что-то сказал о Диких Землях. А ведь кроги как раз там и обитают. Значит мы там, то есть здесь? В краях, где обитают чудовища, где человека рано или поздно сжирают, если не звери, то еще более страшные растения, либо летающие по небу твари, либо…. «Малыш, в сказках не все правда» И тут я буркнул неожиданно сам для себя: - Но и не все ложь. Магелиус «взглянул» на меня, вернее в меня с нескрываемым изумлением. «А наш мальчуган мужает» Я и сам, честно говоря, поразился своим словам, и немного, совсем капельку возгордился, но тут крог так налег на дверь, что она затрещала, и казалось, что сейчас разлетится в щепки. Мы не сговариваясь бросились к ней и подперли ее плечами. Сейчас он нас сожрет. Интересно, с кого он начнет? «Ничего, малыш, мы еще живы» Конечно ободрение магистра было приятно услышать, но слово «еще» прозвучало как-то очень зловеще. Неужели они ничего не могут сделать, ведь Кустик может все на свете! Взять бревно и отдубасить тварей, или хотя бы кинуть в них, отпугнуть их как-то! «Он не может этого сделать, он не может причинять вреда другим живым существам». - Но они же разорвут нас на части! Неужели он это допустит?! « У кустов нет инстинкта самосо…. Как же это тебе объяснить? Кусты не дерутся. Кстати, крог охотится на него, теперь понятно, кого он первым будет есть? » - А если… И тут зверь оставил дверь в покое, и крышу тоже перестали скрести. Было слышно, как вой затихает вдали. - Уходят!!! - Или делают вид, что уходят… Я взглянул на Килорна с удивлением, он всю дорогу молчал, да и раньше… Да ведь он и раньше ничего не говорил! Я настолько привык к его молчанию, к его жестам, которые были понятнее, чем его речь, раскатистая, с щелчками и невнятными интонациями и если бы он не обращался к Магистру на своем языке, считал бы его немым. Оказывается, он может говорить и на человеческом языке. Мы долго вслушивались в ночные звуки, и мне даже послышались вдалеке человеческие крики, или что-то похожее. Естественно проверять, кто это кричал мы не стали. Килорн стукнул кресалом и смутное пламя факела осветило наше убежище. Сарай был совсем маленьким, выложенным из больших камней, которые тем не менее были тщательно пригнаны друг к другу, и видимо не зря. Не хотел бы я в щели разглядывать крогов и уж тем более, чтобы они сжигали нас голодными взорами. «Можно передохнуть, кроги нашли более легкую добычу.» Я так понял, что они нашли наших преследователей, но сил порадоваться этому не было. Только я опустил голову на сумку вместо подушки, как тут же провалился в сон. 5 Утром Килорн пошел на разведку. Глядя в щелку, как он растворяется в тумане, - несколько шагов и осталось только смутное пятно, я содрогнулся от ужаса. Я бы не смог так, - идти, и ожидать нападения каждую секунду. Но было тихо, только птички неуверенно пытались щебетать и сами замирали от страха перед сизым туманом, затопившим болота. Вернее перед тем, что пряталось в нем. Прошло довольно много времени, или мне так показалось, и вот наконец перед хижиной обозначилась чья-то тень. Моим первым желанием было дверь захлопнуть и накинуть тяжелый брус на место. Наверно я бы так и сделал, но магистр успокоил меня, и действительно, вскоре из тумана вышел Килорн. Ступал он тихо и насторожено. - Ну что там? – спросил я нетерпеливо, приоткрывая дверь, но он издал невнятный звук и заговорил с магистром на своем птичьем. Это было нечестно! О чем они курлыкали, мне было непонятно, и поэтому вдвойне обидно. Наконец Магелиус снизошел до пояснения: «Плота нет. Кроги напали на нюхачей, там останки двух тел.» - И как же мы теперь поплывем? «А мы уже приплыли. Дальше идем пешком, а стража пусть считает, что вынудила нас к этому» Я еще раз выглянул наружу. Идти? Здесь?!! По Диким Землям, преследуемые и стражей, и крогами, и невесть какими еще чудищами?! И главное – куда? «Вот этого я не могу сказать, малыш. Тебе этого лучше не знать» - Я не маленький! Это было продолжение первой обиды: сперва меня обидел Килорн, а теперь и магистр, и то, что он вложил в слово «малыш» ласковые интонации, только еще сильнее меня оскорбило. - Зачем тогда взяли с собою?! Зачем вообще взяли в ученики, если я карапузик? И как не удивительно, но я заставил магистра смутиться! «Прости, Боллак, не хотел обидеть, тем более, сейчас. Ты уже почти взрослый юноша, и действительно нехорошо скрывать от тебя наши планы. Килорн не хотел тебя пугать увиденным, а я предстоящими трудностями, и мы оба не правы. Мы находимся на границе земель, в котором и растения и деревья гораздо опаснее, чем наши преследователи. Они кстати недалеко, ждут когда сойдет туман, и ждут подкрепление, которое скоро уже подойдет. Нюхачи не остановятся ни перед чем, таков у них приказ и будут идти до конца, лишь бы захватить Кустик. Поэтому мы и идем в Дикие Земли. Больше нам укрыться негде. Я не понимаю до конца, почему Кустик решил взять тебя, но ему открыто будущее, и если он взял тебя, значит ты справишься. Ты же мужчина?» Ну и что на это ответит десятилетний пацан? Конечно мужчина! - Я ничего не боюсь! И подумав секунду, добавил: - С вами… «Молодец! Впереди много опасностей, и действительно, не все в сказках ложь». Он наколдовал в мой мозг картины леса, внешне безобидного, и даже красивого, если бы он не выглядел каким-то темным, что ли? Но и странные деревья, а чем дальше, то и кусты, и даже трава представляли опасность и таили в себе скрытую угрозу. И было жутко смотреть, как они захватывают неосторожных животных и высасывают их. Если бы не мои хвастливые слова, я бы испугался, а так отступать было некуда. - Я… справлюсь, - сказал я, проглотив неприятный комок в горле. «Молодец!» От повторной похвальбы у меня немного отлегло от сердца. - Но как же мы пройдем там, - и не зная как обозначить увиденное, добавил: в Темном лесу? «С нами Кустик. Если они примут его как своего, то станут нашими союзниками и против стражи, и против крогов, и других желающих его отведать» Это было здорово. Сперва я обрадовался, но потом дошло и другое. - А если нет? Магистр странно качнул головой, что в корханнском понимании соответствовало человеческому пожиманию плечами. «Надо подкрепиться» Туман тихо и нехотя уползал вглубь трясин, цепляясь за каждую ветку и кочку. Мы вышли на большую поляну и остановились, всматриваясь в легкую пелену за которой скрывался Темный лес. Вернее они смотрели вперед, а я назад, как и положено замыкающему. И лучшего замыкающего не найти во всем мире, настолько внимательно я осматривал пройденный путь, высматривая не сколько стражей, как крогов. Хотя Магелиус и заверил меня, что звери днем не нападают. Да мало ли что? К тому же мне доверили настоящее оружие, длинный кинжал, который для меня был что меч! А это вам не деревянные палки, которыми мы бились с пацанами, играя в Токина Рада - с ним я чувствовал себя настоящим героем, готовым прийти на помощь ко всем, кто нуждался в защите от темных тварей! Чувствуя себя настоящим мужчиной, я даже удержался от соблазна лихо сносить головы всем цветам и кустам вдоль тропинки, хотя руки таки и зудели от желания вступить в бой с врагами. - Смотри, Боллак, - олени, - сказал Килорн тихо. На поляне стояли три красавца. Две самки чуть поменьше, грациозные и без рогов неспешно щипали траву, то и дело подымая головы и прислушиваясь к чему-то. Но больше меня поразил олень с мощными рогами, - столько в нем было достоинства и какого-то благородства. Он смотрел в нашу сторону и было видно, как настороженно он принюхивается. Потом издал тихий звук, словно буркнул что-то подругам, и они неспешно пошли в сторону, а он продолжал поминутно оглядываться на нас, пока они не скрылись в низине. По мере приближения Темный лес прорисовывался в деталях и на первый взгляд казался таким же обычным, как и тот, из которого мы вышли. Такие же деревья, такие же стволы и ветки, хотя я ожидал, что это будут хищные лапы с когтями. Даже листья были обычными. Поэтому я сразу утратил к ним интерес и совсем завертелся головой, пытаясь одновременно видеть и сзади, и спереди; так, что шея заболела. И все равно, даже если деревья и казались безобидными, малейшее движение веток я принимал за угрозу и стискивал рукоять кинжала, готовый отразить любую атаку. И даже жалел, что они не тянутся к нам, уж я бы тогда показал свою отвагу! «Спокойно, ма… Боллак, они нам не угрожают» - Да я их ни капельки не боюсь! «Я верю, но не нужно их провоциро… не нужно их пугать, а то они подумают, что мы их враги. Не мешай Кустику, хорошо?» - Ладно, - пробурчал я и посмотрел на Кустик, который возвышался над головой Килорна и мерно раскачивался в такт движению. Он как всегда излучал спокойствие и умиротворение. Интересно, он уже хорошо сдружился с Темным лесом? Нам уже можно идти? «Ты им скажи что-нибудь приятное», - поучал я его, - «что у них ветки там красивые, да и стволы тоже ничего, а вон цветочек вообще миленький…» Магелиус вдруг фыркнул, - может стрекоза не в то горло попала? Мы шли и шли, и ничего не происходило, никто на нас не нападал. Наверно все-таки сказки лгут. «Нюхачи вышли к сараю» - вдруг раздалось у меня в голове, и я увидел странные картинки, которые даже не понял. Откуда магистр это знает? «Я их… чувствую…» Это было здорово, всегда знать, где находится враг. «Но и они тоже знают, где мы. Они нас видят точно также, как и мы их» И я еще смутно уловил неясный вопрос, который мучил магистра, и был он связан со мной и Кустиком. Или только со мной? Кажется и магистр, и нюхачи могли видеть друг друга из-за меня. Но как это получается, я понять не мог. - А нельзя как нибудь от них спрятаться? «Они чувствуют твои мысли, как и я их, через тебя» - Из-за меня? Но как?!! «Не знаю, Боллак» - Но зачем тогда… Зачем я здесь?! «Кустику виднее, зачем ты ему понадобился» Честно говоря я сперва хотел обидеться, - выходит магистру я только обуза. Но и сам понял, что сейчас не время дуться. Надо искать выход. - А может притвориться птичками, или деревьями? Они же тогда не услышат нас… меня? «А сможешь?» - Я попробую… Несколько минут я шел и воображал себя птичкой. Как я сижу на дереве и чирикаю. У меня это даже здорово получилось, особенно «чирик, чик -тик», я и крылышками хлопал, и по ветке прыгал, вот только гусеницу не стал клевать, уж слишком она противная была. «Лучше оставайся самим собою, не смеши их….» - А что, не поучилось? «Немножко… Но не совсем. Поэтому ускоряем шаг» Мы шли насколько можно быстро, чуть ли не бегом. И вышли на узкую прогалину, которая тянулась далеко вглубь леса. А посреди этой просеки стояло высокое и мощное дерево. На мой взгляд обыкновенное, но магистр показал мне опять какие-то странные картины, в которых это дерево ожило и приняло вид грозного великана, стоящего на страже. Причем густые поросли колючего кустарника окружали его со всех сторон, - так, что идти предстояло под его низко нависшими ветками. Я бы и не понял этой каверзы, что кусты специально разрослись, чтобы другого пути не было, только мимо ствола, если бы не чувствование магистра. «На самом деле кусты – это его корни. Это один организм, поэтому все здесь устроено как ловушка. Запомни, Боллак, этот лес не терпит спешки. Поэтому ни в коем случае не беги. И не бойся его, и уж тем более не думай, что будешь рубать ветки, жечь его и вообще причинять ему вред» - Как можно идти и не бояться, если он специально караулит нас? «Ты когда нибудь встречал на улице большую собаку?» Я вспомнил лохматого Бирби, который часто заглядывал к нам на помойку. Пес был страшный, и я первое время жутко его боялся, пока отец не научил меня, как пройти мимо, не обращая внимания, вернее не подавая вида, что страшно. «Вот так и здесь надо пройти, спокойно, не боясь, и неторопливо» - А что Кустик, он уже… подружился, он сказал, что мы хорошие? Магистр вместо ответа усмехнулся. «Идем, тихо и спокойно» Хорошо ему говорить «спокойно»! Сердце так и билось и чем ближе мы подходили, тем страшнее мне становилось. Особенно когда я увидел колючки на ветках, – длиннющие шипы, а потом заметил и висящие на них лохмотья, видимо шкурки животных, а вся земля под деревом была усеяна белыми косточками. Но и это еще ничего, а вот когда я увидел человеческий череп с жутким оскалом и проросшим сквозь глазницу цветком, - сразу впал в ступор. «Спокойно, малыш, без паники. Думай о хорошем...» Хорошее почему-то в голову не шло. Наоборот, лезли всякие ужасы. И тут я вспомнил мамину сказку о страже леса, который не пускал недобрых людей дальше, и понял – да вот же, этот страж! Значит, сказки не врут!? А потом задумался: интересно, я добрый, или недобрый? Так я и шел вслед за корханнами, лихорадочно вспоминая, что сделал в своей жизни хорошего, и выходило, что ничего. Потом вспомнил, как помог Кустику, и уцепился за эту мысль. - Кустик хороший, Кустик хороший, - твердил я как заклинание, глядя на приближающийся ствол, - а я с ним, и я тоже хороший… Мы вошли под ветки, для чего моим спутникам пришлось согнуться. Я проходил свободно, но тоже пригнулся, так, на всякий случай. А когда поднял голову, прямо передо мною был ствол, шершавый и потрескавшийся; но я видел в нем именно стража, грозного и неумолимого, причем место от выпавшего сучка напоминало глаз, который уставился на меня строго и осуждающе. И я остановился как вкопанный: - А я… я дома всегда помогал, и посуду мыл…. И чувствуя, что страж мне не верит, торопливо добавил: - И еще помои всегда выносил, и вообще, - я с ними! «Идем, Боллак, он нас пропустил» Осторожно пятясь боком, но чувствуя, что дерево мне не поверило до конца, я заверил его: - Я хороший, - меня нюхач даже пообещал за это съесть! Кажется, пронесло. Я шел, и все ожидал сзади грозного голоса – а помнишь, как ты съел сметану, а свалил все на кота?!!! Как намазал ему морду и спину остатками, чтобы поверили тебе, а не ему?!!!! Ух и зловредный же этот страж! Оказывается, все про меня знает! И на всякий случай забежал вперед своих спутников, пока страж не вспомнил о разбитой любимой маминой чашке, которую все тот же «кот смахнул хвостом». Не успели мы отойти от дерева, как послышался противный свист. Все, подумал я, страж все-таки не простил мне чашки! «Падай, малыш!» Я рухнул как убитый и оглянулся. Нет, это было не дерево! Оказывается стражи нас догнали, и теперь обстреливали из арбалетов из-за дерева. Вот один подошел близко к ветвям, выцеливая получше, и тут ветки обрушились на него, словно живые, оплетая его со всех сторон, а потом начали подниматься, утаскивая дрыгающееся тело вверх. Как же он вопил! Этот крик я никогда не забуду! Остальные стражи, и как же их много было! – остальные кинулись в обход, и тут началось странное: колючий кустарник задергался как живой, обвиваясь вокруг их ног, и тут магистр сказал мне бросить сумку и бежать. И я побежал! А они следом, вот только даже и без Кустика они бы меня не догнали, а уж ним…. Я был уже в конце прогалины, когда Магелиус приказал мне остановиться. Да я и сам понял, что нельзя так далеко отлучаться от Кустика, поскольку трава начала извиваться как сотни зеленых змеек, подбираясь к моим ногам. Я попятился назад, с ужасом наблюдая, как ветви кустарника извиваются по земле. Вот он, - Темный лес! Так я и пятился задом, пока не почувствовал, что Магелиус с Кустиком близко, потому что трава замерла, словно в нерешительности, а затем неохотно вытянулась вверх, притворяясь обыкновенной. «Больше от нас не на шаг!» Мог бы и не говорить, меня теперь и палкой от Кустика не отгонишь! Я оглянулся назад. Стражники рубили кусты и что-то кричали, - им явно было не до нас. И мы побежали дальше. Мы шли и шли, а я вспоминал те сказки, которые мне рассказывала моя настоящая мама. Вот уж не думал, что вспомню. Что-то про заколдованный лес, который злыми чарами превратили в войско, или наоборот. Сказку я не вспомнил, но зато вспомнил маму, но так же странно, как и те картинки, которые мне показывал магистр, словно как сквозь пелену тумана. А вот отца совсем не помнил, - только как он подкидывал меня шершавыми руками, а я упирался и плакал, когда он прижимал меня к колючей щеке. И снова всколыхнулась старая обида – почему они меня бросили? Предали! «Не все так просто, малыш. Может им пришлось это сделать.» - Пришлось бросить?! «Нет, оставить. Может там, куда они были вынуждены отправиться, ты бы не смог выжить. Поэтому и оставили» - Так они живы?! Они здесь, да, здесь, в этом лесу?!! «Я не могу ответить тебе категорично, я ничего про них не знаю, но вполне возможно, что ты их встретишь там, куда мы идем» Как же я обрадовался! Еще секунду назад казавшийся мне страшным лес вдруг словно расцвел и распустился диковинными цветами и даже ветками махал уже не злобно, а дружелюбно, словно приветствовал и поторапливал идти быстрее! - А они далеко? А мы скоро их увидим? А где они живут? А как они там живут? А они знают, что мы уже идем? А они будут нас встречать? «Уф, малыш, я же сказал, что может быть. Поэтому прекрати засыпать меня вопросами и лучше смотри под ноги» Ну что они ползут, как слизни! Неужели нельзя идти побыстрее?! А потом мы вышли на берег реки. Может она была и неширокой, но для меня это была Река. Я никогда не отлучался так далеко от деревни Кулиморт, где мы жили, разве что в город ездили, да и то, по праздникам. И честно говоря, ничего кроме холмов и песков не видел, поскольку мы жили на краю большой пустыни. Нет, в деревне была «река», я даже умудрялся в ней купаться, если вырыть ямку и улечься в нее; и только здесь и сейчас я понял, что такое настоящая река. Медлительно и величаво она несла воды, и вовсе не пахла гнилью, как в болоте. По крайней мере не очень уж сильно. Больше пахло прохладой. И хотя вода была грязно-коричневой, в ней отражались и синева неба и зелень леса на той стороне. А за ними возвышались горы. Ну, может и не горы, а бугры, но все равно это были горы. Для меня. А прямо перед нами росло развесистое дерево, не столь грозное, как страж, но все же опасное, я это и сам почувствовал, без помощи магистра. И все замерли, присматриваясь друг к другу. Мы к ним, - они к нам. Они – это не только деревья, но и кусты, и даже птицы, словно все здесь были живыми и умными. И не очень дружелюбными. Но вот что удивительно, узнав про родителей, что они ждут меня, я уже не так боялся Заколдованного леса и поэтому вдруг сам неожиданно для себя обратился к дереву с просьбой пропустить нас. И оно откликнулось! Ветви перестали топорщится, словно напряжение, в котором они находились, чтобы схватить нас вдруг ушло, они опустились расслабленно и только легкий ветерок слегка раскачивал узкие листочки. «Молодчина, Боллак! Ты научился говорить с деревьями» Я даже покраснел от похвальбы, так мне было это приятно. Но как же переправляться на тот берег? Ни моста, ни плота не было. Зато почти напротив нас на другой стороне сидел гонторин и грыз заросли тростника, часто наклоняясь, чтобы перекусывать белые корни, а потом быстро втягивал их пасть, в которой виднелись все те же розовые клыки. Причем вид у него был умиротворенный и даже потешный. И на наше появление он совсем не отреагировал, только повернул свои стебельки-глаза в нашу сторону, и продолжал все так же меланхолично жевать. У меня закрались некие смутные сомнения… Впрочем было не до него, особенно после того, как магистр поклялся, что ЭТО чудище нам вреда не причинит. А вот стражи… Я взглянул на магистра и Он кивнул клювом. «Уже идут.» И тут вода ниже по течению забурлила, словно под ней что-то двигалось и песчаная отмель на той стороне прямо на глазах начала втягиваться в воду. Что это было, я не понял, но улавливал некую силу, исходящую сейчас от Кустика. Что-то происходило и в воде, потому что рыба стала выпрыгивать, и во все стороны поплыли какие-то твари, а гонторин вдруг высоко подпрыгнул и поскакал берегом прочь от нас, словно огромная лягушка. Оно и к лучшему. Не доверял я гонторинам, после того как они меня пытались съесть. А потом Магелиус сказал, что теперь можно идти вброд. Возле воды я замешкался, но Магелиус вдруг прикрикнул строго, и я, держась за Килорна, вступил в реку и сразу ушел по пояс. «Здесь обрыв.» Раньше надо было сказать, это я уже понял и сам, судорожно вцепившись одной рукой в Килорна, а другой в край бадьи, и как-то само получилось, что ногами оплел ноги Килорна, и теперь недоумевал, а почему он встал как вкопанный? - Слезь с меня, - сказал тот и зло щелкнул клювом. - Не-а… «Сейчас же отпусти его, Боллак! Здесь неглубоко, и ты можешь идти рядом! Быстрее, стража близко!» Я пощупал ногой, действительно дно было, правда вязкое и еще более противное, чем на берегу болота. Пока я раздумывал, стоит ли идти самому, Килорн освободил свою ногу и шагнул, глубоко увязая в ил, так что и мне пришлось делать тоже самое. Сзади брел магистр, то и дело оглядываясь. И вдруг мне под штанину заползло что-то огромное, скользкое и противное и я заорал что было силы, и начал прыгать на одной ноге, пытаясь сбросить гадость с себя, а она упорно ползла все выше и выше. И как-то получилось, что толкнул Килорна и он уронил Кустик. Бадья сразу ушла под воду, а потом и сам Кустик начал плавно заваливаться набок, пока не исчез под водой. Я конечно переживал за него… бы, если бы по мне не ползла эта, как я подумал, змея, причем несомненно самая ядовитая на свете; и неизвестно, чтобы было дальше, но тут магистр поднял меня за шиворот и потащил на берег, а Килорн поднял бадью и устремился следом. Пока я был в воде, еще терпел такое обращение, но и на берегу Магелиус меня не отпустил, и продолжал тащить в заросли. Тут я уже начал брыкаться, поскольку тварь добралась до самых… почти до пояса. Вырвавшись наконец из его рук, я скорее скинул штаны и вздохнул с облегчением, - это была не змея, хотя и похожа, если бы не длинные усы, свисающие с конца морды противным пучком. Сбросить ее оказалось непросто, рыба присосалась ко мне своим пузом и никуда уходить не хотела. Пришлось с силой отрывать ее от ноги, но даже и отброшенная на землю она вдруг снова поползла ко мне. Либо она была дурная, либо собралась идти с нами. Ну уж нет! Я на всякий случай спрятался за Килорна, пусть она с ним путешествует, но он отбросил ее ногой и с укоризной посмотрел на меня. - Ты чуть не утопил Кустик… «Тихо!» Мы осторожно выглянули из кустов: на берег начали выходить нюхачи. И было их значительно меньше, и было видно, как они боятся всего, потому что близко к деревьям не подходили и держали оружие наготове. «Уходим» Я быстро натянул штаны и пошел вслед за корханнами, утешая себя мыслью, что если стража не видела, где мы переправлялись, то и не будет знать, где находится брод. «Они знают, они же видели это в твоем мозгу. Разве что речные обитатели не дадут им спокойно перейти, как нам» Ничего себе спокойно! У меня и до сих пор мурашки по телу стояли, и это ощущение, как она ползла, я еще не скоро забуду. Я даже оглянулся, выискивая ее взглядом, - не ползет ли она следом? И хотя мы уже отбежали на порядочное расстояние, до нас все равно доносились крики, видимо и к ним в штаны начала забираться эта дурная рыба. А может что и похуже. Глава 2. Юноша. 6 А на этой стороне реки лес был совсем другой. И растения здесь не извивались, стараясь вцепиться в ноги. Сперва мне даже показалось, что здесь лес вполне нормальный, но какое-то смутное чувство подсказывало, что это не так. Может потому, что он был слишком красив, какой-то заманчивый, и лужайки манили прохладой, а еще больше привлекали цветы. Такого обилия цветов я еще не встречал! До чего же они были красивы, и настолько разноцветные, что в глазах начинало рябить. А аромат! Так и хотелось подойти и дышать, дышать этими сладкими чарующими запахами. Впрочем, я и сам уже, без помощи магистра чувствовал, что от них исходит не только очарование, но и веет сладкой угрозой. Именно сладкой, поэтому и хотелось лечь и наслаждаться этим целую вечность. Магелиус молча указал когтем на косточки, усеивающие поляну с цветами: здесь действительно можно было успокоиться навечно . Поэтому, даже завидев на кусте сочные и душистые желто-красные плоды я не кинулся их срывать, хотя в желудке уже бурчало. Словно внутренний голос меня предупреждал об опасности. И убедился в этом, когда какая-то серая птичка, соблазнившись их спелым видом села на ветку, и тут же забилась всполошено, не в силах влететь, а из гущи листьев к ней медленно потянулись тугие щупальца усиков и стали неторопливо обвиваться вокруг ее тела. И сколько бы птица не трепыхалась, было понятно, что она не вырвется, а то, что я принял за капли росы на ветках, на самом деле был клей, или смола. Мне было интересно, смог бы он приклеить меня, но идти и проверять не хотелось, хотя птицу было жалко. К тому же магистр все время поторапливал, а мне еще очень хотелось посмотреть, как куст ее будет есть. А потом подумал, а почему наш Кустик так не делает? «Он другой. В ассортименте Дикой природы он представляет другой ее полюс, - не кровожадное эго, а сконцентрированное благоразумие…» Я почесал затылок. А, понял! Кустик, он наш, он хороший! «Ну…. В целом да.» И мне стало так хорошо на душе, словно птички запели, и вообще этот мир был прекрасен: и чистое, без единого облачка небо, в котором громадина Налагары виднелась сегодня отчетливо и ясно, окруженная кольцом-юбочкой; и сладкий воздух, и чудные цветы, и вообще, сегодня все было так замечательно! Я даже запрыгал от восторга. Ну почему нельзя пойти и присесть вон на той лужайке? Она такая замечательная! Еле видимая тропинка извивалась среди кустов и деревьев, подымаясь на невысокий склон, весь усеянный желтыми цветами, и каждый цветок повернулся в мою сторону в радостном ожидании: иди, иди к нам! И вдруг на меня хлесткой мглой обрушилась ночь. Не тьма, а ночь, затянутая тучами, когда не видно ни зги, и во мраке пылали ненавистью два уголька, и утробное рычание ввергало в ужас. Зверь весь напрягся, готовый прыгнуть: сейчас меня втащат за шиворот, - но ничего не происходило, и зверь прыгнул. Мощное тело летело на меня, выпустив когти, но оглянувшись, я не увидел позади ни двери, ни сарая, и только удушающая сладость затягивалась на горле удавками… - А-а-а! – я отпрыгнул в сторону, вернее попытался, но мне в плечо уже вцепилась лапа крога, пригвоздив к месту. «Все, малыш, все! Успокойся!» Я оглянулся по сторонам – был день, все так же светило солнце, все так же пели птицы и цветы жадно смотрели на меня. Разве что их аромат вызывал теперь отвращение своей приторностью. -Что это было? «Иллюзии, которые навевают эти растения. И которые пришлось вытеснить другими иллюзиями. Прости» Магистр снял руку с моего плеча. «Теперь понимаешь, насколько здесь опасно?» Мы поднялись на вершину холма. Кругом было так красиво, дышалось так легко, и весь мир казался… Я встряхнул головой, отгоняя от себя наваждение. Тропинка ныряла вниз, в гущу темного леса. Дальше за кронами виднелись обширные проплешины болота, в которых отражались лучи солнца, а за болотом начинались холмы. И эта панорама была столь красивой, что я схватил за руку магистра, полагая, что это очередная иллюзия. «Ты научился не верить впечатлениям. Это хорошо» Я огляделся по сторонам, а затем шагнул к ближайшему цветку. У растения был толстый стебель и мясистые листья, а раскрытый зев цветка словно излучал легкую волну тепла, настолько пламенеющее яркой была его окраска. И конечно запахи. Но когда я попытался сорвать один цветок, все цветы вокруг вдруг схлопнули лепестки и стремительно втянулись под землю. Только что бугор был удивительно красочным ковром, и моментально стал голым. Я недоуменно оглянулся на магистра, но и он, и Килорн смотрели не менее удивленно. Килорн на землю, а магистр на меня. «Идем» Мы начали спускаться, и я оглянулся еще раз. Из под земли, словно нехотя, начали появляться зеленые отростки, которые на глазах вдруг развернулись в цветовую яркость. Я даже хотел снова вернуться к ним, но магистр указал мне на другие, высокие растения с бледно фиолетовыми россыпями мелких цветов на концах веточек. «Прикоснись к этим» Я протянул руку, но растение начало уклоняться в сторону, словно было живое. «Оно и живое. А теперь попробуй сорвать его» Я потянулся, и вдруг словно услышал предостережение: «не трожь меня!», не словами, не мыслью, а… не знаю как. И растение ощетинилось колючками, которых секунду назад не было. Более того, каким-то внутренним зрением я увидел, что на кончиках жестких игл проступают белесые капли, и отдернул руку. Растения здесь могли защищаться и реагировали молниеносно, словно это были животные, а не растения. «Таков этот мир, или как его называют – Дикие Земли. Потому и Дикие, что здесь совсем иные законы развития. Желтые цветы – рокославус, являются не цветами, а неким организмом, который воздействует на сознание на ментальном уровне. Как и все другие растения-организмы, только способы воздействия и выживания у всех разные» - ? «Излучают… запах мысли, скажем так. Которым подманивают к себе пищу» - ? «Охотятся они так. Это уже не растения, а некий новый вид…. Либо симбиоз растения и животного, либо промежуточная стадия, принявшая такие формы. Ладно, потом поймешь» И только сейчас я вспомнил о преследователях. «Они застряли на переправе. Вброд им перейти не удалось. Сейчас делают плот, вернее пытаются. Но не стоит задерживаться. Идем!» Мы пошли вниз, но я продолжал улавливать мысли магистра. И думал Он обо мне. Что во мне заложен дар входить в контакт и мне позволяют даже управлять этим невероятным миром. И проявился он именно здесь, на Диких Землях, поэтому нюхачи и не могли увидеть его при проверке. Поэтому Кустик и пришел в нашу деревню. Он пришел за мною… Я шел впереди, и этот мир открывался мне все в новых и новых невероятных картинах. Я теперь чувствовал этот мир полурастений – полуживотных. Нет, я не был для них своим, но и не был пищей, и поэтому они пропускали меня настороженно, словно пристально вглядывались, пытаясь определить, кто я. Цветы, служащие приманкой для насекомых были всего лишь верхней частью пищевой цепочки организмов, которые находились под землей. Но и организмы не были разумными, в корнях и клубнях не таился мозг, присущий животным. Это был инстинкт на клеточном уровне, но все же уже больше чем инстинкт, и он непрерывно развивался. Он вынужден был это делать, чтобы выжить. Так я увидел, что у каждого организма существуют свои виды бабочек, пчел и прочих насекомых, которым они позволяют беспрепятственно собирать нектар, и поглощают все другие виды насекомых, «чужие» им. А вот животных они едят без разбора. И понял почему – в почве не хватает минералов, необходимых организмам. От этого откровения я даже остановился и с недоумением посмотрел на магистра. Это были не мои знания. И почувствовал его добродушную улыбку. Так вот как Он обучает меня! «Залог выживания всего, что мы именуем природой, заложен в разнообразии и многообразии видов флоры и фауны. Удивительная гармония Жизни заключена в узкой специализации каждого вида. Все животные питаются своими видами растений, как и растения потребляют необходимые им минералы в своих пропорциях. Если бы растения брали все минералы, а животные и насекомые употребляли в пищу всю растительность без разбора, изгрызая и потребляя все подряд, земля была бы не в состоянии порождать такое количество пищи для всех. Всеядный мир обречен на вымирание. Но вот возник новый вид – промежуточный, который как раз и оказался всеядным. Он выбирает все минералы, и когда оскудевшая почва не способна больше прокормить его, он начинает поглощать абсолютно все вокруг. И теперь эти организмы вынуждены начать наступление, либо погибнуть» И тут у меня жутко начала болеть голова, - слишком много пытался впихнуть в меня магистр, слишком непонятно. « Все Боллак, больше не буду, прости, нельзя так перегружать информацией» Мы вошли в тень деревьев, обдавших нас новыми ароматами, но теперь они нисколько не действовали на меня. Это были просто запахи. Я смотрел на стволы деревьев, корявые и шишковатые, на ветви, и густую листву и поражался тому, что это не деревья на самом деле, каждое само по себе, а некий единый организм, соединенный общими корнями. И вдруг почувствовал тревогу и оглянулся. Килорн шел как завороженный, прислушиваясь к чему-то, что слышал только он один, и шатался как пьяный. А затем поставил Кустик и шагнул к густым зарослям вроде как кустарника, который жадно задрожал и начал тянуть усеянные изогнутыми шипами ветки к корханну. - Помоги ему! – сказал Магелиус, хватаясь за голову, и я почувствовал его борьбу с невнятным для меня зовом. Я схватил Килорна за руку, но он отшвырнул меня в сторону и продолжал идти с блаженной улыбкой, если так можно было сказать о его выражении. - Килорн, не надо! - крикнул я, вцепившись изо всех сил в его накидку, - не ходи! Оно сожрет тебя! Корханн продолжал идти, таща и меня, и тогда я в ярости крикнул кусту: - Прекрати! Или не крикнул, а только подумал. Потом только понял, что в этот момент я полыхнул ненавистью как факелом прямо в гущу кустов, и мое негодование хлестало по тянущимся веткам словно мечом. Ветки отпрянули, причем листья на них начали желтеть и сворачиваться, будто и вправду опаленные огнем, и вдруг опали, свернулись на земле клубком змей и пытались расползтись во все стороны. Килорн зашатался и осел на землю. Я чувствовал, что его отпустило, но гораздо нечто более грозное начало происходить вокруг, словно организм пришел в ярость из-за упущенной добычи и теперь желал отомстить за это. Деревья закачались, будто по лесу пронесся ураган, ветви затрепетали и пришли в движение. Одна часть меня в страхе съежилась и требовала бегства, но нечто твердое и упрямое вдруг выступило во мне вперед и выставив повелительно руку сказало: «Нет!» И лес сник. Не сдался, не струсил, а просто отступил. Затаился в ожидании другой добычи. А потом я понял, что произошло: почувствовав, что я не добыча, он переключился на моих путников, оттого и пришел в ярость, что я не позволил трогать и их. Они пропускали нас. Вновь открывшимся чувством я прощупывал дорогу и видел, как организмы освобождают нам путь, убирая ветки-щупальца; как расползаются в стороны и застывают в тревожном недоумении, прощупывая нас в ответ. Еще бы день назад я бы возгордился безмерно, - вот я иду свободно там, где других ждет горькая участь, - я, десятилетний мальчик, которому подчиняются дикие твари с Диких Земель! Но сейчас… Сейчас мое сознание было захлестнуто невероятнейшими открытиями, слов большинства которых я не понимал, но принимал их; не разумом, а инстинктом, чувствуя, что впереди нас ждет что-то очень важное. То, ради чего мы и идем с Кустиком. Связь с ним, и его связь с организмами я ощущал почти зримо. Но времени гордиться миссией, возложенной на нас, не было. Мы должны были выполнить ее, и все. Беспрепятственно мы вышли на берег болота. Не знаю, было ли это другое, или тоже самое, но точно также под ногами чвиркала грязь и густые заросли тростника простирались всюду, образуя непроницаемые стены. Вечерело. «Нюхачи застряли у реки. Нам тоже не помешает отдых. Переночуем, а завтра будем искать способ переправиться на другую сторону» Я огляделся вокруг. Сухих дров было предостаточно, но вот пищи для меня не было. Сумка осталась на поляне, да и готовить каши было не в чем. Килорн пошел собирать тростник, чтобы сделать настил, и я пошел с ним, так на всякий случай. К счастью тростник не был частью организма, и болото представляло собой нетронутый островок прежнего мира среди Диких Земель. Но влияние сказывалось на животном мире: здесь видоизменялись насекомые и все другие виды и вот тут я был бессилен, остановить выпорхнувшую из камыша стаю здиулей я не смог, и только вмешательство Кустика уберегло нас от беды. Мы расположились на равном удалении и от берега и от кустов, на нейтральной полосе, и развели костер. Корханнам было проще. Глядя, как они едят всяких жуков, гусениц и личинок, я не смог сдержать бурчание в животе и поспешно отвернулся. Есть хотелось зверски. Магистр виновато сочувствовал и даже проклинал себя, что велел бросить сумку, но теперь уже было поздно. И вдруг неясное чувство заставило меня подняться и пойти к деревьям. К счастью облака не заслоняли Налагару и стояла обычная ночь, вся пронзенная ее призрачным голубовато-серым светом и только в тени деревьев лежала густая фиолетовая мгла. Непонятный зов привел меня к низким и пышным деревцам, чьи ветки простирались параллельно земле, а на них было множество плодов, казавшихся такими же голубыми, как и листва, как и сами ветки в призрачном свете. Очень осторожно я сорвал сочный и упругий плод с мой кулак величиной и несколько замешкался, прежде чем укусить. До чего же он был вкусен! Сочный, нежный, по вкусу он напоминал мясо, и в тоже время овощ. Я нарвал себе с десяток, и рвал бы еще, но тот же внутренний голос посоветовал мне остановиться. Я почувствовал недовольство дерева, которое и так снизошло и позволило мне сделать это; но и то, потому только, что оно смирялось, как будто выполняло чей-то приказ. Я думал мне этого будет мало, но съев еще три плода понял, что больше не влезет ни крошки. Мои путники уже спали. Лежа на шуршащей и колючей подстилке, глядя на языки пламени, я облегченно вздохнул. День сегодня был еще труднее, чем предыдущие. А что будет впереди? С этой мыслью и заснул. 7 «Боллак! Боллак, родной, где ты? Сынок, отзовись! Помоги нам! Я подскочил, недоуменно озираясь вокруг. Голоса доносились так четко, словно родители были совсем рядом, может за теми деревьями. Костер почти прогорел, корханны спали и даже Кустик дремал, как мне почувствовалось. Я пристально вглядывался в сиреневый сумрак, укутавший подножья деревьев. «Боллак, мы здесь… Иди сюда…» И столько было в этом призыве любви, той, которой они лишили меня в детстве, что я чуть не заплакал. И возликовал от радости, что они вернулись. «Иди к нам, помоги нам…» И я пошел. Мои мама и папа пришли за мной… Теперь я понял, что голоса звучали в голове, и родители были гораздо дальше, чем я думал. И шел, ориентируясь на голоса, совершенно не думая, куда я иду, не выбирая дороги. Я шел и плакал, и моя детская обида выплескивалась сейчас наружу вместе с упреками, вместе со слезами. И родители винились предо мною, что не могли меня взять тогда, и плакали вместе со мною. И радовались скорой встрече… Я шел и шел, и растения уступали мне дорогу, но я не обращал на них внимание. Впереди была река, но разве могло меня сейчас остановить хоть что-то? Не задумываясь, я вошел в воду, и погреб по грудь в воде на другой берег, где мерцал огонь, где меня ждали… Они… Мои родители… Мы встретились… После долгих лет мы наконец встретились!!! - Привет! Меня грубо схватили за шиворот и встряхнули. Я смотрел на ухмыляющиеся физиономии, не понимая, откуда здесь взялись дархиды. И люди. Нюхачи. Они схватили моих родителей! - Приветик, я твоя мамочка! – загоготал один, и я, очнувшись от наваждения, узнал в нем того, что обещал меня съесть когда-то. - Сынуля, родненький, ку-ку! Это возвращение к реальности было настолько чудовищным, настолько обидным, что еще вчера я бы разрыдался: от горя, от обиды, от этой лжи, от этого вероломства, от их подлости! Десятилетний мальчик во мне содрогнулся от горя, и вновь другое я выступило вперед, и ненависть его была так сильна, что легко преодолела и слезы и горе. Выхватив кинжал, я ткнул им в лицо дархида. И хотя он отпрянул, я все же успел оставить кровавый след на его ухмыляющейся физиономии, прежде чем меня схватили за руку и вывернули так, что кинжал выпал из ладони. - Ах ты гаденыш! – взвыл дархид, а другие гоготали. Меня подняли за шиворот и швырнули на землю. Я попытался встать, но кто-то сзади с силой придавил меня ногой к земле, наступив на спину. - Подонки, не смейте его трогать! – раздался голос из темноты, и стражи заржали еще громче. - Привяжем его рядом с папашей, пусть поболтают в последний раз. Сбоку от костра возвышался сухой ствол дерева. Когда мы искали как переправиться через реку, я хотел предложить его использовать вместо плота, но дерево еще крепко держалось корнями. Теперь к нему был привязан человек в изодранной одежде. Лица его не было видно из-за спекшейся крови, один глаз затек, а в другом… А в другом я увидел столько боли и страдания, что невольно дернулся к нему. - Папа?! - Сынок, - прохрипел он разбитыми губами. И тут я озверел. Я начал извиваться и брыкаться, лупить их ногами, я вцепился зубами в чью-то руку, бодался и кричал. - Да он бешеный! Держи его! - Кусается, гаденыш! И отец рвался тоже и проклинал нюхачей. Потом меня ударили по затылку и все поплыло. Очнулся, когда уже привязали к стволу, спиной к отцу, и вдруг шершавые его ладони нашли мои и слегка стиснули, словно здороваясь. Мы не могли видеть друг друга, и в этом пожатии заключалось сейчас все, чего мы были лишены эти долгие годы… - Сынок… - Папа! - Прости меня… - А мама, где мама? Что произошло?! Как они вас схватили?! Когда?! - Они подкараулили нас. Напали внезапно. Я защищал… маму, а потом меня ударили сзади и я потерял сознание…Они увели ее, сказали, убьют, если я не проведу их через этот лес! Я не знаю, что они сделали с ней, я ее не слышу! Не надо было звать тебя, прости, это моя вина… - Папа… Стражники, окружившие нас, расступились, и вперед вышел офицер. В призрачном свете Налагары его лицо казалось синим, словно у покойника, а торчащие клыки придавали сходство с вампиром. - Вот и встретились… Папа с сыночком. Он подошел вплотную и уставился мне в глаза. - Так, что тут у нас? Сейчас посмотрим. Его жесткая мысль проникла в мозг и принялась шарить там бесцеремонно и грубо. - Вот как? Так ты с кустом выполняешь задание? А чье не знаешь… И куда вам нужно идти, тоже не знаешь. Плохо. Очень плохо. Для твоего папочки плохо. Сейчас мы будем его пытать, а ты будешь думать, как провести нас к этому кактусу так, чтобы ни один волосок не упал с наших голов! Я понятно сказал? - Не говори им ничего! И тут же посыпались хлесткие удары, и при каждом ударе руки отца все крепче сжимали мои, и глухие стоны разрывали мое сердце. И я не выдержал. - Стойте, не бейте его больше! Я покажу дорогу, я проведу вас! - Вот так-то, щенок! И запомни, что у нас твоя мать, и если ты нас обманешь, то мы начнем с нее…. Дархид опять наклонился ко мне, вцепившись взглядом. - Даже так? Ты не можешь ручаться за зверей? А если мы продолжим… разговор с отцом? Подумай хорошенько. И я заплакал. - Но это правда, только Кустик отгонял их! - Ладно, верю. Пацана оставьте здесь, а папашу отвяжите и отведите подальше, - нечего им болтать… Как невыносимо долго тянулась эта ночь! Отца я не слышал, наверно он потерял сознание. И сколько не взывал к магистру, тот тоже не отзывался. До чего же обидно, - все кому не лень общаются через меня, но сам я… Утро выдалось неспокойное. Первым ко мне подошел мой старый знакомый. Порез под глазом опух и сочился сукровицей. Наклонившись ко мне якобы проверить путы, он прошипел в лицо: - Когда приведешь нас к своему цветочку, ты станешь ненужным. И тогда я выполню свое обещание, и съем тебя живьем. Это так здорово, смотреть, как тебе сначала откусывают руки. Нет, сперва пальчики, один за другим… Я не мог ни боднуть, ни укусить его. И тогда я сделал то, что смог – плюнул ему в глаза. Но дархид не стал ругаться, бить меня. Он зловеще ухмыльнулся и вытер слюну с лица. - Скоро, скоро уже гаденыш. Сначала пальчики, один за другим… Меня развязали и подтащили к костру. Там уже лежал мой отец, и улыбнулся мне распухшими губами. Сейчас, при свете дня я разглядел, что многие стражники тоже были в порезах и ушибах. А ведь папа так просто им не дался! Меня охватила гордость за отца, и гнев. Гнев настолько сильный, что я начал взывать к стражу реки, как я назвал развесистое дерево, и тут же получил сильный удар в живот. На несколько минут мир для меня погрузился во тьму, в котором не было ни капли воздуха, и я судорожно пытался втянуть в себя хоть чуточку его горящими внутренностями. Стражи надо мною что-то кричали, но слова их долетали как будто издалека, и я улавливал только отдельные слова. - Когда…. - Он сам…. - Поубиваю… Как же это было больно! Но еще больнее осознавать, что я не могу ничего сделать, чтобы они об этом тут же не узнали. Пришедшая ночью мысль, что я смогу их завести в ловушки оказалось глупой. Стражи собирали ветки, срубили ствол, к которому я был привязан ночью, причем близко к стражу не подходили, видимо уже познакомились с ним. Я хотел поговорить с папой, но он сказал, что у него очень болит голова, и глядя на его опухшее и избитое лицо, я понимал, насколько же ему сейчас плохо. Наконец стражи сделали плот, стянули его веревками и спустили на воду. Самое большее, сколько он мог вместить, - 3, 4 человека. И тут у них вышел спор, кто будет приводить его назад, и я понял, что они до ужаса боятся чего-то, что таится в воде. Чего-то, что не дало им переправиться вчера. - Посадим щенка, пусть он и переправляет нас! - А если задумает удрать? - А ка… А как он удерет, ведь его родители у нас! Будет как миленький… Стражи уставились на меня. - А чтобы не удрал, мы привяжем плот и так будем его подтаскивать обратно. А гаденыша вообще лучше связать, на всякий случай. Так они и сделали. Отец остался лежать связанным у потухшего костра, а меня, связанного, усадили на нос и еще три стража, бледные от страха расположились на плоту, отчего он заметно погрузился в воду. Причем сели они спиной к спине и достали оружие. Да что же их так могло напугать? Неужели эта сумасшедшая рыба? Сама переправа заняла немного времени и высадившись, первым делом нюхачи привязали к плоту веревку и с этой стороны. И снова я поплыл на ту сторону и страхи их были столь очевидны, что я все больше проникался к ним презрением. Нюхачи… Нападают только сзади, вдесятером на одного. Вот и отца избили до полусмерти, уже связанного. Еще трое взгромоздились на плот и мы поплыли. Теперь нас тянули с другой стороны. Потом еще одна ходка. - Наверно эти твари сыты, - сказал мой старый «приятель» дархид, выставив саблю перед собой, - они славно отобедали вчера, девять человек утащили. Как же мне хотелось спихнуть его в воду! Не потому что я его боялся, не из-за его угроз; его страх был мне омерзителен. И на середине реки… Все произошло мгновенно. Из воды на плот выскочила черная тварь, вроде червя с пастью, полной зубов и вцепилась в ногу стражника. И хотя она была лишь ненамного толще бедра человека, сила ее была неимоверна! Плот заходил ходуном и накренился так, что веревки начали лопаться. Все кричали и бестолково тыкали саблями в черное лоснящееся тело, но громче всех вопил тот, в кого впилась эта тварь. А потом она сдернула его с плота и утащила под воду. Он показался еще пару раз на поверхности, ниже по течению, в глазах его была такая мольба, а из открытого рта лилась вода. Багровое пятно окрасило воду и все… Только нюхачи тяжело дышали и грязно ругались. Уже на берегу молодой страж схватил меня за шиворот и начал трясти: -Почему ты ее не отогнал? Почему?! Его лицо было искажено безумием, глаза полыхали горем: - Что я скажу родителям, что я скажу его сыну?! Почему ты не спас моего брата?! Он тряс меня как мешок с луком, пока его не схватили за руки и не оттащили подальше, и тогда парень уселся на землю и начал всхлипывать. И мне его стало жалко. Оказывается, у них тоже есть семьи, жены, дети, родители, которые ждут их домой, и наверно также как и все переживают за них. Как просто поделить мир на черное и белое, но он никогда не был и не будет таким… И тут же возникшую малюсенькую симпатию к ним испортил снова этот дархид. - Что щенок, радуешься? Признавайся, ты натравил их? Что у них за мания такая, трясти меня за шиворот?! Страха больше не было, гнусная натура нюхача разожгла во мне злость: - Она промахнулась! Не того схватила…. - Что-о?! Что ты сказал?! И он ударил меня по лицу и искры полетели во все стороны, для меня конечно. Рот наполнился кровью и сплевывая ее, я все же пробормотал шепеляво, не скрывая своего презрения: - Поплывешь со мной еще? - Убить его! – проревел другой, - он завел нас в ловушку! Может он меня и прибил бы сейчас, если бы его не схватил за руку еще один, и между ними завязалась борьба, а потом с другого берега раздался властный крик и все мы не сговариваясь, повернули головы. На другом берегу среди стражников появился отец, прыгая из-за веревок, опутавших его по рукам и ногам. Я только хотел крикнуть, что не надо, как он потребовал, чтобы его развязали. И страж, вынув нож, перерезал путы! Растирая руки, отец обрушился с руганью на нюхачей, и те виновато склонили головы и вытягивались перед ним! Ничего не понимая, я слушал, как он кричал, как оскорблял их, и вдруг ударил одного! Более того, никто не смел ему возражать! И горькая правда вдруг обрушилась на меня как кувалда, как дубина! То потрясение, которое я испытал ночью, оказалось детской шуткой, и этого я не вынес. Как же я рыдал! Я забился в кусты и выл как смертельно раненный зверь, жалея только об одном, что не меня схватила эта тварь…. Каким же подлым оказался этот мир! 8 Кажется они еще потеряли двоих при переправе, я не считал, не смотрел, - мне было все равно. Я пересчитал их сейчас, перед тем как идти по цветочным полянам, их было 18 человек. Вернее 11 человек и семь дархидов. Вместе с капитаном, моим «папой». И теперь, когда я не был больше связан обещанием, я нисколько не сомневался, какая участь их ждет. Впрочем, осознавал и что ждет меня лично. Но мне было все равно. Он убил во мне не только маленького мальчика, так жаждущего встречи со своими родителями; он убил во мне желание жить. Капитан шел рядом, и молчал. Иногда он поглядывал на меня, и в его взгляде я читал сожаление, которому впрочем не верил. Хорошо, что он молчал, слов бы его я сейчас не вынес, никаких: ни оправданий, ни жалости, тем более насмешек. Может поэтому, что он видел мои мысли, он и молчал. Мы поднялись на холм, прежде чем он заговорил. - Мне жаль, что я не знал тебя раньше. Я думал ты обыкновенный пацан, который будет реветь и звать мамочку. Но ты, - ты настоящий мужчина. - Этим, - он с презрением кивнул в сторону стражей, - этим далеко до тебя. Жаль, что так получилось. Я применил стратегию, полагая ее верной в сложившейся ситуации, и… ошибся. - Уйди от меня! - Понимаю. Но прежде чем уйду, хочу сказать вот что: я мог бы и дальше притворяться твоим отцом, но когда эти уроды тронули тебя, - что я сделал? Подумай… И быстро ушел вперед. Я не хотел думать о его словах, но как-то невольно начал вспоминать. Он перестал притворяться моим отцом, чтобы… чтобы… защитить меня? Холм как и вчера излучал сладкие ароматы. Вернее цветы излучали. И навевали свои волшебные грезы, но на меня они уже не действовали, и я с усмешкой наблюдал за счастливыми физиономиями нюхачей. Давайте, дышите, восторгайтесь, пойте пташки! - Капитан, а не сделать ли нам привал? Место неплохое, красотища какая, да и подкрепиться не мешало бы. «Папаша» оглянулся на меня. - Здесь можно остаться «отдохнуть» навеки. Под этими кустами таится какая-то гадость, не так ли Боллак? Что скажешь? Я пожал плечами. Что мне говорить, если меня и без моих слов видят насквозь? Я подошел к кустам, протянул руку, и снова цветы сложились и нырнули под землю. Нюхачи зашумели, причем возмущенно, а я смотрел на капитана: неужели его не берут эти ароматы, неужели на него не действует запах мысли? И понял, что он держится благодаря силе воли, которой взнуздывает себя крепче, чем магистр меня моими же иллюзиями. - Вот именно, сынок! - Я не твой сынок! - Неважно. Один из стражей, удивленный таким «нырянием» задумал повторить мой опыт. И выбрал кусты с фиолетовыми цветами. Я увидел это в последнюю секунду, и соответственно капитан тоже, и крикнул уже запоздало, - не трогать! – когда человек протянул руку. Куст хлестко ударил его по пальцам и он отдернул руку, раздосадовано воскликнув, и тут же взвыл от боли, когда яд начал действовать. Лучше бы мне этого не видеть. Страж упал на землю, корчась в судорогах, а из земли появились щупальца, вернее корни и начали оплетать его. Опешившие стражники выхватили сабли и бросились их рубать, а из отрубленных веток брызнул все тот же белесый сок и жгучими каплями полетел во все стороны. Еще трое закричали, когда яд попал на кожу, и тоже попадали на землю, катаясь и воя, а их захлестывали все новые петли. Комья земли разлетались градом, корней становилось все больше, и что меня поразило, что и желтые цветы присоединились к этому пиршеству, более того, они тащили безвольное тело человека в разные стороны, словно падальщики, тянущие кость каждый на себя! Смотреть на это было жутко, но капитан схватил меня за ухо и повернул лицом к происходящему. - Смотри, внимательно смотри! Ты же уже посчитал, сколько нас осталось! Теперь смотри, - вот как они умирают, твои враги! У Карвея дома остались трое детей, они теперь тоже сироты! Смотри, радуйся, они теперь тоже не увидят своего отца! Холок молодой, только собирался жениться, - теперь его невеста оденет траурное платье вместо свадебного! У Жугаро осталась дочка, ей три годика, такая славная девчушка, она тоже осталась без отца! Понимаю, что дархида тебе нет дела, поэтому про его ребенка я не буду ничего говорить! Смотри и наслаждайся! Ты же этого хотел?! Лучше бы он меня ударил! Еще более невыносимо было ощущать на себе эти взгляды, даже не ненавистные, а больше презрительные. Словно из врага я вдруг стал предателем. И как последняя капля презрения, как признание полным ничтожеством, капитан приказал: - Развяжите его! - Но капитан…. Он сбежит! - Пусть бежит. Если сочтет себя подонком, - пусть бежит. Зачем его держать? Чтобы он завел нас в новые ловушки? Лучше мы пойдем сами, без него. Веревки упали к моим ногам. Уж лучше бы они меня держали! Стражники молча пошли дальше, а я... я поплелся следом. И когда мы подошли к кустам, которые чуть не утащили Килорна, я ткнул в них пальцем. Говорить что либо было сложно, я боялся, что разрыдаюсь. Впрочем, они и так читали в моих мозгах. Мы благополучно миновали эти кусты. Дальше кажется ничего не угрожало, и тут я осознал, что больше не чувствую движение корней, что больше не могу управлять ими. Словно что-то заблокировало меня. Я снова стал обыкновенным мальчиком. - Это не ты виноват, это твои друзья, это твой кустик. Понял, что ты теперь опасен, вот и все… кончилась дружба. Я посмотрел на капитана, желая спросить, и не зная как обратиться. - Зови меня по имени. Вилард. - Зачем тебе Кустик? Вилард задумался. - Как тебе ответить? Кратко, - ты не поймешь, и сделаешь неверные выводы. А чтобы действительно понял, разговаривать придется очень долго. Придется углубляться в историю. Ты учился в школе? - В начальном классе. А потом…. – я хотел по привычке сказать папа, но запнулся, - потом приемные родители забрали. Помогал им в трактире. - Вечером на привале я тебе объясню. Или попытаюсь. Это зависит от того, насколько тебе промыли мозги магистры и прочие кустики. Но сейчас ты мне ответь, ты кто? - Боллак… - Я не спросил, как тебя зовут. Я спросил – ты кто? Я недоуменно посмотрел на него. - Мальчик…. - Хорошо, чей ты мальчик? - Папин. И мамин. - Уф! Давай по-другому. Ты родился среди кого? Среди кустиков, корханнов? - Нет, я человек! Я среди человеков родился. Вот! Хотя правильнее будет сказать, среди людей. Так кто тебе дороже? С кем ты будешь жить, на ком женишься, когда вырастешь? На кустихе какой-нибудь? - Нет! На человеке! - Так почему же ты не с людьми? Вилард посмотрел на меня насмешливо и быстро пошел вперед. Опять. Опять он меня в самое сердце задел. Снова я должен думать…. Тем временем мы вышли на берег болота. Вот виднеются остатки нашего костра. И я сейчас не знал, то ли радоваться, что они ушли, то ли огорчаться. Кто они мне? Почему я действительно был с ними, а не со стражей? Вилард разделил отряд на две части. Одни пошли налево, другие направо вдоль берега. Искать следы, и средства для переправы. А сам Вилард присел на увядшую уже подстилку, на которых мы спали прошлой ночью, и поманил меня пальцем. - Извини, может я был не прав, может ты не хочешь жить среди людей? - Нет, я хочу жить… среди них. - Жениться на красивой девушке, иметь детей, хорошую работу, ни в чем не нуждаться? - Да! - А хочешь, я возьму тебя в свой отряд? И тут я взглянул на него настороженно. После той лжи, после всего, что я пережил, - почему я должен ему верить? Кто я для них? Предатель. Наверно это меня больше всего и угнетало, - их презрение. Вилард глядел на меня чуть насмешливо, но по-доброму. - На этих ты не обращай внимания, они боятся больше, чем ты, поэтому и ненавидят тебя. К тому же так быстро в отряд попасть нельзя, сначала я отдам тебя в школу, ты научишься читать, писать, потом научишься читать мысли… - Но во мне нет дара! - Кто тебе такое сказал? Ерунда! Дело в том, что ни у кого из людей его нет. Есть слабые задатки. Только тихо, не проболтайся! Это государственный секрет! Умеешь молчать? Я молча кивнул головой, уже прямо сейчас решивший показать, как я умею молчать. Вилард снова усмехнулся. - Молодец, на ходу сечешь! Так вот, чтобы в человеке этот дар открылся, ему надо пить одно лекарство. И это лекарство делается из… Он понизил голос: - Из кустиков. И видя мою усмешку, сам усмехнулся: - Да, из кустов. Хотя конечно официально мы собираем соки, пчел специальных держим, которые из их нектара делают мед, это ты знаешь. Про это и подумал. Но…, учти, за разглашение этой тайны меня ждет суровое наказание, так вот, лучший экстракт получается, если кустик долго вываривать, потом полученную жидкость выпаривать и вот это и получается эликсир. Лекарство. Дающее способности, которыми другие владеют и так. А нам людям, приходится выкручиваться. А чтобы понять это, нужно будет вернуться к нашей истории… За эти два дня чего только я не узнал! Груз знаний навалился на меня тяжким бременем; так мало этого, мою ношу мне постоянно еще и утяжеляли, - все, кому не лень! Организмы и их инстинкты; мои пропавшие, объявившиеся и снова пропавшие (тут я скривился, опять чуть не заплакав) родители; стражники и чудища; я столько навидался смерти за этот день! Так теперь еще и это! - Понимаю, насколько тебе сейчас тяжело. Жаль, что все это навалилось на тебя, такое и взрослому человеку тяжело вынести. Но в тебе есть сила, это я сразу заметил, наверно поэтому и выпала тебе такая доля. Нас прервали крики. Стражники тащили нечто, что я сперва принял за человека, но приглядевшись, решил, что это зверь, и кажется крог! Или нет, человек? Стражи окружали его и галдели как тетки на ярмарке. - Капитан, капитан, смотри кого мы нашли! Уродец прятался среди камышей, там у него лодка, и не одна! - И переправляться теперь есть на чем, и забава нашлась! Ты знаешь, что он говорит? Утверждает, что будто бы знает тебя! - И меня по имени назвал! Вилард поморщился, и вдруг резко вскочил на ноги. И рявкнул: - Голон, ты чем торгуешь?! Яблоками? И почем пучок? А ты, Нилир, что там у тебя? Свинина? А может водка из под полы?! Стражники ошеломленно уставились на него. - Капитан, какие яблоки, какая водка? - Так яблок нет? Может виноград, или картошка? Вы так орете, что я не понял, вы чем торгуете? Стражники потупились. - Вот! А то даже пацан решил, что это тетушки с ярмарки возвращаются! Меня опять прожгли неприязненными взглядами, но слова капитана доставляли удовольствие. - Голон! Я тебя назначил старшим? Так и доложи как положено! - Капитан, во время осмотра берега в камышах были обнаружены три лодки. В одной из них прятался урод которого мы изловили и доставили вам. - Расстояние, целостность лодок, наличие весел? - Метров триста отсюда. Лодки целые, весла тоже на месте, вроде. - Кто остался охранять их? - Но мы решили… Тут же это… - Чем, чем вы решали?! У вас есть чем думать? Для этого как минимум нужны мозги! Да мальчик один умней вас всех, так ведь, Боллак? Ты бы стал бросать лодки, зная к тому же, что если их три, а уродец один, значит, там еще дюжина тварей прячется? Ну и что на это можно ответить? Я покачал головой, поражаясь тупости нюхачей. А они совсем понурились, и зло поглядывали на меня, словно я был виноват в их тупости. Капитан неспешно подошел к этому… уроду. Начал осматривать его, снизу доверху, так же неспешно, и только потом обратил внимание на стражей. - Как, вы еще здесь? Идиоты! Бараны, дебилы! Я что, неясно сказал?! Вы что ждете?! Когда у вас лодки из под носа уведут? И они побежали назад. - Эй, один, остаться! Голон! Говоришь, по имени назвал? Я перестал их слушать, потому что… Потому что вдруг услышал что-то. Совсем издалека, совсем тихо. «Так вот ты какой…» И я подошел поближе, чтобы рассмотреть зверя. 9 «Я не зверь.» Вилард перестал кричать на стражника, и голос во мне смолк. Это был человек. Когда-то… Рваная одежда еле покрывала тело, непонятно темное, словно у него была кожа как у змеи. Или как у ящерицы. Даже какие-то узоры виднелись. Черты лица были вроде как человеческие, только больше заостренные, в этом и проявлялось звериное обличие. Уши заостренные на концах, руки словно лапы, с когтями. И хвост. Небольшой, но хвост! Как у змеи! Я обошел его кругом и посмотрел в глаза. Желтые и немигающие, они меня пугали, и привораживали. Хорошо, что он связан! - Кто ты? Но зверь молчал. - Это уродец. Неужели ты о них не слышал? – ответил за него Вилард, -разве ты не знаешь, это же бесы, гоблины, упыри…. - Но это же сказки! - Страж леса тебе тоже встречался только в сказках. Как ты его уговаривал? Ты хороший? Нас он хорошими не посчитал, пятерых утащил, а остальных так отделал! Я взглянул на его сохнущие порезы на лице и руках, покрытые корками спекшейся крови. Так вот откуда они взялись! Маму защищал… - Мне жаль, что пришлось тебя обманывать. Я тебе это уже говорил. Теперь сбывается и вторая часть сказки. Или легенды. И он обратился к зверю: - Ты кто у нас? Вампир, или просто бес? - Когда мы виделись в последний раз, ты был лейтенантом, Вилард. Правда таким же заносчивым, и непробиваемым, как и сейчас. Ты не изменился. - Ого, мне зверь даже комплименты делает! Будет что рассказать дома. И где же мы встречались? - Везде. В казармах, в штабе, во дворце. Когда-то мы были друзьями. А помнишь, как ты меня благодарил, когда вышел конфликт с Трегородом, а я тебя покрыл, помнишь? Взял на себя, и отсидел трое суток за неуважение к старшим. - Кольдин?!! И страж как эхо повторил за капитаном: - Кольдин? Не может быть! По лицу Виларда растекалась смертельная бледность, но он сразу же вдруг усмехнулся: - Эка тебя как скрючило, лейтенант! Нет, вернее скрутило! Или что с тобой сделали Дикие Земли? Заколдовали? Вот и объясни мальчику, что сказки оказывается не лгут, а то он не верит, что ты есть. Ты же не веришь, Боллак, что гоблины существуют, - вот знакомься, гоблин собственной персоной! И я вдруг понял, что капитан растерян, и за этим сарказмом и многословием и пытается скрыть свои чувства. - Что мне скрыть, Боллак? Мне скрывать нечего, а вот гоблину есть. Где например скрываются другие? Сколько вас здесь? - Сколько бы ни было, теперь к ним прибавится еще. Целый отряд. И возглавлять его будет бывший капитан Вилард, ставший таким же мутантом, как и все, кто находится на Диких Землях. - Лжешь! Ты лжешь, Кольдин, я никогда не стану уродом! - Станешь… - Я добуду зелье, я найду куст и приготовлю лекарство, а потом я пройду мечом и огнем и выжгу вас из ваших мерзких щелей! - Когда-то я тоже в это верил… - Все вон отсюда! Мы не поняли, и тогда капитан повернулся ко мне: - Я сказал отойди! Тебя этот разговор не касается. И ты тоже Голон! И я отошел, задумавшись о странности Виларда. От чего он приходит в ярость, и отчего так быстро берет себя в руки? Какой он вообще, и чего же он добивается? Я поймал себя на мысли, что он мне нравится. Он как лезвие клинка, - стремительный, и опасный. И притягательный. Даже не смотря на чудовищную ложь. В нем столько всего разного, но больше всего поражает внутренняя сила и энергия. Поэтому мне очень льстило, что он выделяет меня из этой толпы, которые действительно похожи на стадо баранов. Вернулся второй отряд. Судя по их угрюмым лицам, они не только ничего не нашли, но и потеряли одного человека. Тринадцать. Вот только радоваться этому я не мог. Если я человек, то действительно, где мое место? И снова дархид как бы невзначай оказался рядом. Он ничего не говорил, только показал, как обгладывает палец. И этого было достаточно, чтобы испортить настроение. Нюхачи шумели, обсуждая, что они будут делать с уродом; не прислушиваясь к их разговорам, я улавливал только обрывки слов: - Повесить… - Порезать… - Поджарить на медленном огне…. И меня вдруг стегануло этой жаждой смерти! Как будто ничто другое не доставляет им столько радости, как чья-то смерть, чьи-то страдания! Неужели у них нет других развлечений? «Хочешь ли ты быть с ними, Боллак? Стать одним и них, таким же как они?» Я встряхнул головой. Кто это? Но никто не отозвался. Подошел Вилард, внимательно взглянул на меня и снова усмехнулся. - Ну, ты уже решил, что мы будем с ним делать? - Мы? – я кивнул головой на монстра, - с ним? Разве я это должен решать? - Понятно. Ты еще не решил, не определился, на чьей стороне… Думай быстрее, у нас мало времени. Вокруг полно этих уродов, и если они нападут, то мне хотелось бы иметь за спиной друга, а не предателя. И снова его слова вонзились прямо в сердце, загоняя в какой-то тупик и это было очень неприятно и ставило в зависимость. Словно я был должен капитану, и он мне постоянно напоминает о долге. Не требует, и говорит, что не требует, но ни о чем другом говорить не желает и не дает. - А откуда он вас знает? - Обознался. Или сказать вернее, так хочет разжалобить. Ну, чтобы ты с ним сделал? Я уже смертельно устал, - влюбляться в этого человека, разочаровываться, снова восторгаться и снова отвергать, а главное, я начал уставать биться как птичка в силках, находясь рядом с ним. Быть пластилином в его руках. - Отпустить, – буркнул я недовольно. - Отпустить? А это хорошая идея. Пусть он уходит. Пусть предупредит своих уродов, а потом они ночью нападут и вырежут нас всех до одного. Ты же мечтаешь получить отравленную стрелу в спину? Или мечтаешь, чтобы МЫ получили?! Ну, что прикажешь делать? Как скажешь, так и сделаем. Но ты должен видеть все последствия своих поступков. Так что, отпускаем? Снова он притянул меня к себе, как кот притягивает пойманную мышку. Отпустит, - снова поймает. Вилард внимательно взглянул мне в глаза. - Кто говорит с тобою?! Это кустик, да? Или магистр?! Неужели уродец? И повернувшись, приказал: - Урода повесить! Всем остальным готовиться, как только тварь сдохнет, мы сразу тронемся дальше. Стражники потащили зверя к дереву. Чему они радуются? И снова Вилард оказался рядом. - Я не буду тебя заставлять смотреть. Это просто казнь. Дело твое, не хочешь, - не смотри. Но ты должен понять: я вынужден это сделать, чтобы защитить нас сейчас, и защитить всех людей. Это я страж, понимаешь?! Я поставлен на границах, чтобы ни одна тварь не проникла в наши дома, чтобы не утаскивала наших детей, чтобы не стреляла в спины. Это моя работа! Порой очень неприятная, и жестокая, и я вынужден быть жестоким, иначе не будет ни наших домов, ни нас самих, и ОНИ будут нас вешать и сжигать. И тогда ты закричишь, - а почему нас никто не спасает?!!! Так вот, моя задача, - не допустить этого. Поэтому я вынужден быть жестоким и бессердечным. Как же болит голова! Все он говорит верно, и все правильно Но… Не знаю… И от этого хаоса я побрел в лес, подальше от него, от всех, чтобы не слышать их криков, не чувствовать злорадства нюхачей, не видеть казни. Сел под деревом и заскулил как маленький щенок. «Сынок. Сыночек.» Ну, кто еще на этот раз записывается в мои родители? Отстаньте от меня! Я никому больше не верю! Идите вон!! «Бо, когда ты только родился и был совсем крохотным, как щеночек, одна прорицательница сказала, что у тебя тяжелая судьба. На твою долю выпадут такие невзгоды, которые обычный человек не вынесет. Что перед тобой однажды встанет выбор и ты вынужден будешь выбирать между плохим и еще худшим. И от этого выбора будет зависеть жизнь всей планеты. Поэтому мы оставили тебя. Нюхачи охотились за нами, они шли по пятам. Мы... мы не хотели для тебя такой судьбы, мы надеялись, что оставив тебя, убережем от невзгод. Но от судьбы не убежишь….» - Так и что же вы от меня хотите? Чтобы я убил их, спас зверя? В чем ВЫ меня теперь будете убеждать? «Мы хотим, чтобы ты был счастлив. Больше нам ничего не надо. Если бы было можно, мы бы проводили тебя до границ Диких Земель, чтобы ты вернулся к людям и жил как нормальный человек. Но уже поздно. Мутация началась. Это проклятие Темного Леса и теперь к людям ты уже не можешь вернуться. Они изгонят тебя, а нюхачи… Нюхачи казнят. Они так ненавидят мутантов именно потому, что боятся сами такими стать…» - И что теперь? «А теперь у тебя выбор. Ты можешь остаться с ним, привести его к Кустику, можешь полюбить его, как отца. Только когда он увидит, что ты начал изменяться, - он и тебя не пощадит. - Но как же лекарство?!! Оно же спасет меня? «Нет никакого лекарства, Бо. Хоть все кусты выжми, они не спасут от мутации. Думаешь мы не хотели бы обрести прежний облик? Вернуться к нормальной жизни? Нет никакого лекарства. Вилард обманывает сам себя. Нам жаль его, но… Это уже его судьба...» - А что другое? - Да вот он, гаденыш! Спрятаться вздумал! Нюхачи устремились ко мне. - Папа?! «Я буду рядом с тобой, чтобы ты не выбрал….» Страж схватил меня за шиворот, и это до такой степени меня взбесило, что я изо всех сил ударил его ногой в промежность, и когда он скорчился, выхватил саблю из его руки . - Кто подойдет, - убью! Стражники на секунду опешили, но затем насмешливо ухмыляясь вытащили свое оружие. Страха не было, была только ненависть к ним, и я начал наступать, махая саблей перед собой, а они отступали и смеялись. Потом клинки встретились, непонятно откуда взявшийся Вилард сделал какой-то фокус, и сабля вылетела из моей руки и он ловко подхватил оружие. -Оп! Храбрый ты мальчуган, Боллак. Вот только учиться надо. Хочешь, я тебя научу этому приему? - Не хочу! Отстаньте от меня! Что вам надо?! - Я вижу ты уже успел с кем-то поболтать? Стой смирно! Он наклонился ко мне и впился в меня глазами. - А вот и настоящий папочка объявился! Я зло отбросил его руку, лежащую у меня на плече: - А тебе то что? - Ничего, - хмыкнул капитан, - хватит болтать. Нам нужно до темноты переправиться на другую сторону… Мы прошли мимо повешенного зверя. Еще один мертвый. Неужели в этом мире нет больше других игр и забав, кроме пыток и смерти?! Вилард шел молча, думая о своем, и было видно, насколько тяжкие думы его одолевают. Иногда он стискивал зубы, и тогда желваки вздувались, и лицо темнело от ненависти, полыхавшей в его глазах. Мне он напоминал сейчас крога, такого же яростного, такого же беспощадного. И снова я почувствовал восхищение, не взирая на отвращение за эту безжалостность. Как такое может одновременно уживаться в душе – не знаю. - В учебке мне дали прозвище Рапира, - сказал он, не глядя на меня, продолжая думать о своем. - Похож? И я не мог не согласиться. Кем бы он ни был, но он действительно был выдающимся человеком, острым и опасным, как это оружие. Глава 3. Мужчина. 10 На нашу лодку никто не напал, а вот на соседнюю набросилось нечто настолько непонятное, что я даже не разобрал, что это было. На другую сторону причалили только две лодки и девять человек. Я как-то и не думал об этом, но к сожалению увидел своего «друга». Оказывается он везучий! Встретив мой взгляд, дархид зло оскалился: - Не дождешься! Я еще полакомлюсь пальчиками! Мы поднялись по склону и наткнулись на нишу в скале. - Неплохое место для ночевки, а Боллак? Как ты считаешь? Я пожал плечами, и он вдруг жестко встряхнул меня за плечи: - Учись думать, чтобы ты не выбрал! Думать надо всегда! Наперед. Чем это место хорошо? - Ну, удобное…. - Здесь не только можно укрыться от дождя, но и от удара в спину! Поэтому мы здесь остаемся на ночлег, хотя еще рано. Голон, подымайся наверх, там будет твой пост, Римши, ты вон туда, - он указал пальцем на гребень, - через два часа вас сменят. Смотреть в оба, мы на территории мутантов. Остальные вниз за дровами, ходить только парами, далеко друг от друга не отходить! Все ясно? - Так точно, капитан! Стражи сняли котомки и пошли вниз. Вилард сел на камень и взглянул на меня. - Теперь ты понимаешь, что такое служба, сынок? - Я тебе не сынок! - Жаль. Я бы хотел иметь такого сына. Ну а теперь еще одна причина, почему мы остановились так рано. Пора тебе кое-что пояснить, а то уже все изложили свои версии: кустики, мутанты-уродцы, и только я все не успеваю, все некогда. Рассказать правду, - зачем мы здесь, почему мы такие жестокие, как ты это считаешь, и почему вообще все так получается… - Я не знаю, кто это такие – Амара, Чуна, Расша, как они выглядели, и были ли это люди, или это только образы. Наши легенды гласят, что Земля стала отравленной, и что оставшихся людей спасли Неведомые Боги. Никто из людей их не видел. Они усыпили людей, и те проснулись уже здесь. Это ты знаешь, этому учат в школе. Знаешь наверно и о битвах с дархидами, как люди сражались с ними, и как пришли к мирному договору, и после этого на долгие века наступил мир и покой. А теперь то, что в школе не преподают. Это планета телепатов, экстрасенсов, или по-другому, - магов. Дархиды правда слабые, зато корханны! Хотя они и делают вид, что не вмешиваются в наши дела, но… И еще кусты! Человек был обречен – у нас не было ничего такого, только память о прошлом, которая в каждом новом поколении все больше угасала. Мы скатились до средневековья, потом утратили и эти знания. Наши враги легко расправлялись с нами, и шансов у нас не было. А потом мы нашли средство. Кусты. Они давали некую слабую возможность сравняться с нашими врагами. И мы объявили перемирие, а сами тайно готовили себя, учились добывать из кустов все, - сок, мед, но главное – эликсир! Нам нужно было время, чтобы в следующих поколениях родились люди с зачатками телепатии, телекинеза; все то, что мы по старой памяти называем колдовством. Мы унижались перед корханнами, перед дархидами, мы притворялись беспомощными и послушными, а сами выращивали новое поколение. А те тоже, и так все века. Мы можем воевать с ними, только выйдя на их уровень, понимаешь? - Но почему воевать?! Неужели нельзя жить мирно? Вилард усмехнулся и подкинул ветку в огонь. - Человек никогда не будет телепаться в хвосте у других, запомни это, Боллак! Поэтому мы и люди, что мы всегда смотрим только вперед. Никогда не сдаемся, и любым способом, повторяю, - любым, выходим вперед. Только вперед! Это наша натура. У нас нет иного пути, кроме как стать победителем, или сгинуть. Поэтому нам и нужен Кустик. У них тоже есть свои гении, и у дархидов, и у корханн, и у кустов. Такие как Кустик рождаются раз в тысячу лет, а может и реже. Ты понимаешь, что он даст людям, какой эликсир получится из него?!! Мы перешагнем сразу через несколько этапов развития! - Но ведь эликсир не достанется же всем! Кто-то станет лучше, но остальные… - Молодец, в корень смотришь! Кто же будет этим счастливчиком, отведавшим волшебного зелья? Кому это решать и кому распределять? Кто эти счастливчики? Вилард внимательно посмотрел на спящих и продолжил тихо, так что пришлось придвинуться к нему вплотную. - Вот мы принесем куст, сделают из него эликсир, к кому он попадет? - Ну, наверно к старшему. - Молодец! А кто у нас старший? - Президент. - Да ты просто умница! А кто президент? - Туолдиг… - Дархид. И кому он даст этот эликсир? - Дархидам? - Ну вот, сам догадался! А людям, как думаешь, что-нибудь перепадет? Ответ был очевиден. - Нет. - Вот! Ты думаешь все по справедливости? Все честно и правильно? Мы воюем, сынок, мы всегда воюем, даже когда не воюем. И моя цель, - доставить зелье или куст людям! От меня, от нас с тобой зависит дальнейшая судьба всего человечества! Даже не так! ОТ ТЕБЯ зависит дальнейшая судьба, а я здесь только для того, чтобы помочь тебе… Снова я перед выбором. Все стороны объясняют мне свои позиции, рисуют перспективы, и у меня нет иного выбора, кроме как сделать выбор… - А причем здесь уроды? Причем здесь Дикие Земли? Зачем Кустику нужно попасть сюда? - Хороший вопрос, если бы ты не задал его, я бы разочаровался в тебе. Скажу тебе честно: я знал этого Кольдина. Когда-то он был хорошим офицером. И даже моим другом. Я ошеломленно откинулся: - Зачем же ты повесил своего друга? - Тише! Когда-то - когда он был человеком. А потом его послали зачищать лес и уродов. Как это получилось, не знаю, но он стал одним из них. Лес сожрал и его. И его отряд. - Но как, почему?! - Не знаю. Это можно назвать колдовством, или мутацией. Я не знаю, как это происходит, но если слишком долго оставаться на Диких Землях, они всех превращают в уродов. Твои родители – они ведь давно уже здесь. Ты действительно хочешь их увидеть? Увидеть, во что они превратились? И внешне, и внутренне, ведь Лес меняет не только тела, но и души! Здесь все становятся монстрами! И хотя они плачутся, и давят на жалость, и взывают к душе, сами они уже ее не имеют! Это монстры! Мне жаль, что приходится тебе это говорить, но те, кто называет себя твоими родителями – чудовища. Поэтому я и приказ убить своего лучшего друга, с которым мы учились, вместе сражались, - я оказал ему милосердие. Надеюсь, ты тоже мне окажешь такое милосердие, - если я превращусь в одного из них. И я задумался. Что-то в его словах было не так. Убить друга из милости, - возможно. Но только как именно?! Да что же это такое, то за напасть?! Почему меня окружает ложь со всех сторон?! И кому я должен верить? - Только своему сердцу! Только оно подскажет тебе верный путь! А я всегда буду рядом, чтобы никто не сбивал тебя с этого пути. - Но зачем Кустику нужно здесь находиться, что за миссия выпала нам? - Миссия? А может это только обман, может тебя разыгрывают как простака, чтобы доставил Кустик по назначению, а потом… Потом ты станешь не нужным. Если повезет, убьют сразу. Нет, - превратишься в монстра. И может, даже увидишь своих родителей, только вам будет уже все равно, и им, и тебе, ведь вы же станете зверьми. Вернее они уже стали, а ты… - Но Организмы? У них же есть кто-то, кто приказывает! Он разрешил мне нарвать фруктов, он приказывает им не трогать меня! Значит я ему нужен? - Чтобы доставить к нему Кустик. Может этот главный сам хочет поглотить Кустик, и приобрести его возможности. И тогда… - А как же мы доставим Кустик людям, если сами превратимся в зверей? - А вот сейчас ты задал самый главный вопрос. Есть у меня одна тайная книга, и знахарка одна есть, которая знает, как вернуть человеческий облик. - Так значит можно и моим родителям помочь? - Для этого надо найти Кустик, как можно скорее выйти из Леса, ведь чем меньше в нем находишься, тем больше шансов. А насчет родителей, скажу тебе честно, - я не знаю, сможет ли знахарка им помочь. Ведь они уже столько лет живут здесь! Но клянусь, - если ты мне поможешь, если мы получим Эликсир, - я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуть твоих родителей. Ты согласен? Я уже открыл было рот, но… что опять? «Подумай, Бо, на что ты даешь согласие!» Чтобы вернуть вас… «Это ложь, сынок. Если бы был такой способ, мы бы были вместе…» Вилард резко схватил меня за руку. - Я не буду сейчас вмешиваться! Напомню только: кем ты хочешь быть, - человеком, или монстром? Среди кого ты хочешь жить, - среди людей, или чудовищ? Решай сам! И он порывисто встал и ушел спать. А я остался сидеть. И думать…. 11 Утром я повел стражей дальше. Путь лежал среди холмов, которые становились все выше. Мы старались не спускаться на дно оврагов, там не только нас поджидали деревья, но и всевозможные твари, начиная от насекомых. Впрочем и склоны были опасны – здесь тоже было полно всего и разномастные цветы обдавали нас своими ароматами, врывались в сознание и манили к себе. И чем дальше мы уходили в глубь Диких Земель, тем все страннее становились организмы. То это были цветы, один лепесток которых был размером с простыню, а каждый цветок простирался на несколько метров. То высоченные хвосты, слегка загнутые на кончиках, поворачивающиеся нам вслед. То шары, плавающие на длинных и тонких нитях, похожих на паутину: этот мир все больше становился чужим. Хорошо хоть, что я снова стал чувствовать его, и поэтому мы шли без потерь. К обеду мы вышли на плато, сухое и безжизненное, которое по крайней мере не смущало нас этой дикостью, и решили остановиться перекусить. Дархиды как всегда отошли в сторонку, и если ветерок вдруг дул в нашу сторону, то от «ароматов» их кухни начинало тошнить. После откровений капитана я смотрел на них уже по другому, и это им явно не нравилось, особенно офицеру. А уж о своем дружбане и говорить не приходилось. Как только мы встречались взглядами, он тут же демонстрировал, как будет обгладывать меня. И когда во время следующего привала он сел спиной ко мне и наклонился так, что рубашка отошла от тела, а мимо меня проползала большая и лохматая гусеница, - я не удержался. Ох как же он подпрыгнул! Как завопил! - Щенок! – ревел он, срывая с себя рубашку: - убью! Пополам разорву, да я тебя гаденыш сейчас живьем есть буду! При этом он корчился так, что остальные стражи начали смеяться. - Да снимите вы ее с меня! Наконец он сорвал рубашку и ею сбил гусеницу со спины. Схватив насекомое, он шагнул ко мне с таким свирепым видом, что я попятился бы, если бы меня не схватили. - Открывай рот! Я кому сказал! Откройте ему пасть, сейчас он ее сожрет, иначе клянусь Налагарой, я ему выпущу кишки и не посмотрю на капитана! - Вот как? – спросил вкрадчиво Вилард, подходя к нам, и было в его голосе нечто такое страшное, что все стражи поневоле выпрямились и застыли. - Капитан, этот гаденыш, - дархид, багровый от злости, ткнул в мою сторону зажатой в руке гусеницей: - Эта тварь…. Вилард коротко ударил его в живот и тут же снизу вверх, по челюсти. И хотя удары казались не сильными, Гоборд опрокинулся на спину. Между клыков потекла кровь. Хлопая затуманенными глазами он пытался встать, а остальные нюхачи зашумели, особенно дархиды. - О вашем враждебном отношении к дархидам достаточно хорошо известно, капитан, - заявил офицер, кладя руку на эфес сабли, - но сегодня вы перешли все границы! Об этом будет доложено самому президенту, и я не сомневаюсь, что дальнейшую службу вы будете нести на самых дальних рубежах Диких Земель. - Чтобы доложить, надо еще вернуться, - Вилард просто расцвел, такое ему удовольствие доставляла перебранка с дархидами. Было видно, как он к ним относится, но повода придраться к словам капитан не давал. - Вы мне угрожаете? - Помилуйте, мы в самом сердце Диких Земель, на нас охотятся все, кому не лень, мы скоро и сами станем уродами, и кто тогда вас пустит в дворец президента, даже если вы выживете, если вернетесь назад? Это был для него все тот же поединок, не на саблях, а на словах. Пока. Потому что Гоборд все-таки встал, и может у него рассудок помутился от удара, но он бросился на капитана и начал махать саблей. Вилард мгновенно выхватил свое оружие и парировал удары, при этом не прекращая улыбаться. Словно его это все забавляло! И так легко он отбивал выпады, что было понятно, что он просто играет с дархидом. Чего нельзя было сказать о моем дружбане, который свирепел все больше; и чем больше он злился, тем больше глупых движений совершал. Второй офицер что-то кричал, но его никто не слушал. Вот Гоборд снова махнул саблей, и Вилард изящно скользнув в сторону оказался у него за спиной, и легонько кольнул его в зад. Так повторилось трижды и стражи откровенно хохотали. Люди естественно. Но когда офицер вытащил свое оружие и попытался вмешаться, другие тоже выставили клинки. И все замерли. Это уже было серьезно. И именно в этот момент я снова встретился взглядом с Гобордом и показывая ему, как обгладываю свой палец, сказал: - Ням, ням! И он просто обезумел! С воем прыгнул на меня, и я отпрыгнул в сторону, и поэтому не успел увидеть, как Вилард воткнул ему в спину саблю. Из пасти дархида вдруг вырвался долгий и сиплый выдох, глаза подкатились и он упал. И тут же посыпались удары и звон металла перекрывали лишь яростные крики. Дархидов осталось трое. И как бы мне не хотелось считать их трусами, они бились настолько яростно, что одного нашего ранили в руку, а вот еще одного убили. И снова я поразился удали Виларда, как легко он парировал и наносил удары! Словно родился с саблей в руке. Он действительно был Рапирой и сразил двоих, второго офицера и здоровенного дархида с такими клыками, что они казались бивнями, а два стража человека, наконец, покончили с последним дархидом. И наступила тишина. Если не считать их тяжелого дыхания и стонов раненого. - Ням, ням, говоришь? – Вилард смотрел на меня зло, и я сразу почувствовал себя виноватым. - Ты лучшего времени не нашел дразнить этого идиота? Я упрямо опустил голову. Что мне говорить? Жаловаться, что дархид меня грозился съесть? Раве я маленькое дитя, чтобы жаловаться? И тут заговорили остальные стражи, все разом: кто спрашивал, что теперь будет, кто утверждал, что эти твари давно уже заслуживали смерти. - Что нам теперь делать, капитан? - Для начала похоронить их. Мы оттащили трупы в ложбинку и положили их отдельно, а затем натаскали камней и заложили мертвых. Так получилось, что я закладывал своего дружбана, и прежде чем положить камень на его клыкастое лицо не удержался и покрутил пальцами: - А пальчики то вот они, целые, ням, ням! Вилард сзади мне отвесил подзатыльник, но оглянувшись, я увидел, что он смеется. Неприметно, одними глазами. Стражники начали возмущаться. Они требовали возвращения домой, и Вилард смотрел на них презрительно и недобро. - Нас всех здесь ожидает смерть! Нас всего трое и раненый, и что мы теперь будем делать? - Выполнять задание! Клянусь Налагарой, нас четверо, даже если не считать раненого! - Капитан, неужели ты считаешь этого сопляка человеком, да он же предатель, и он уже становится уродом, посмотри на него! Я схватился за свое лицо. Кожа была сухой и шершавой и я бросился вниз, где в расщелине шумела речушка. Скользя на камнях, скатился вниз и стал искать тихую воду, чтобы разглядеть свое отражение. Вода рябила, искажая черты, и я никак не мог разглядеть. Увидел в стороне лужицу и прыгнул к ней…. Скулы были заостренными, и кожа действительно стала темной, или мне так показалось, потому что вода окрашивала все в легкий коричневый цвет? Теперь мне стало понятен этот зуд и ломота, мучавший последнее время! Я сел и наверно бы заплакал, если бы было чем. - Теперь у нас другого выхода, - сказал Вилард, опускаясь рядом, - надо как можно скорее искать Кустик и быстро возвращаться. Он положил мне руку на плечо. - У нас еще есть время, Боллак, не отчаивайся! Но каждая секунда приближает нас к необратимым последствиям. Поэтому сидеть и плакать, – непозволительная роскошь. - Никто и не плачет, - я встал, - что эти решили? Мы идем? - Слова мужчины! Мы поднялись наверх, и стражники смотрели на нас напряженно и вопрошающе. Но как бы они не пытались показать мне свое презрение и недоверие, я видел в них страх. Страх, который пытаются всегда прикрыть злобой. Поэтому я не стал ничего говорить, подхватил котомку и шагнул к Виларду. - Мне все равно, куда пойдут они, - с нами, или назад. Пусть решают поскорей. Времени нет. Вилард хмыкнул, и обратился к ним. - Я не собираюсь вас уговаривать. Хочу только сказать одно. Сюда нас вел Боллак. Благодаря ему на нас не нападали. Если пойдете назад, вас уже будут поджидать все, - растения и насекомые, кроги и уроды. И защитить вас будет некому. Я иду с ним. Он взял вещи и догнал меня. - Они настолько трусливы, что побоятся уйти! Вскоре сзади послышалось сопение и торопливые шаги. 12 И Налагара вновь стояла в высоком небе и все так же высокомерно взирала на человеческие потуги доказать что-то друг другу. Что ей жалкие букашки, что ей наши страхи, наши мучения, наши подвиги? Почему ты такая равнодушная, о Налагара? Я перевел взгляд на бивак. Стражи спали возле костра и только раненый сидел и баюкал руку. Рана была глубокой и начала гноиться. Я не знаю, дойдет ли он. А впрочем, дойдет ли каждый и нас? Сегодня мы отмахали немало, а могли пройти еще больше. Вдалеке заухала птица. Может это филин, если он умеет еще скрипеть и всхрапывать как лошадь. Жаль, что их нет, сейчас мы бы уже были возле перевала. Я смотрел на холодные вершины и поражался их хрупкости.. В призрачном свете скалы и сами выглядели бестелесными призраками. Куда мы стремимся? Может и нет там ничего, и миражи будут уводить нас все дальше и дальше, пока мы не сгинем среди этих скал? Сами превратимся в призраков, и будут про нас потом складывать легенды? Интересно, где сейчас магистр, Кустик? Как далеко отсюда? И сколько нам еще идти? «Они на перевале, Бо. На который ты сейчас смотришь» - Папа? Ты здесь? Откуда ты знаешь? И почему ты раньше не отвечал? Как они там? Как магистр, как Кустик, Килорн? «Ох, ты засыпал вопросами. Я же сказал, что буду рядом. Всегда. Мы видели как стражи убивали друг друга. Мы слышали, как вы спорили.» - Кто мы, папа? «Люди ящерицы, так мы себя называем. Сейчас часть наших помогает магистру нести Кустик, а часть следует за вами. - Это хорошо, что помогаете, Килорну было бы тяжело. «Килорна больше нет, сынок.» - Почему?! Как, как это случилось, что произошло? «Наступил на змееножку. Это мы так их называем. Эти мутации непредсказуемы, теперь приходится всему давать новые имена. Хорошо, что он долго не мучился, ее яд действует мгновенно.» Я опечалился. Килорн был таким надежным товарищем. И вдруг меня пронзила шальная мысль. Если я с капитаном, с людьми, - значит они теперь мои враги? И магистр, и те, кто ему помогает, а Кустик превратился в добычу? И отец тоже мне враг? «Да, сынок, этот выбор легко не достанется. От тебя сейчас зависит столь много! Я понимаю, как раздирают тебя наши противоречия, и мне жаль, что я не могу ничего тебе советовать, не имею права. Хотя мне очень хочется, как отцу помочь тебе, дать все сразу, преподнести на блюдечке готовым! Вот это хорошо, а это плохо. Но… Тебе, только тебе придется самому решать, что выбрать и что принести нам - мир… или войну.» -Но хотя бы прояснить, что именно принесет войну, а что мир, ты можешь? «Прости Бо, но тогда и я начну перетягивать на свою сторону, понимаешь? Просто ты должен увидеть и понять, кто играется тобой, а кто искренне желает добра. Кому важен твой выбор, а кому - ты сам. Задай сам себе вопрос: зачем ты нужен, - капитану, мне, магистру, Кустику. И кто какие методы использует для убеждения. Ответишь, поймешь, кто лжет. Поймешь кто лжет, - будешь знать на чьей ты стороне.» - Магистр бросил меня! И вообще он все скрывал, куда идем, зачем! «Он ученый и смотрит на проблему в целом, поэтому такой отстраненный от конкретных людей и не берется указывать, что кому надо делать. От него зависит очень много и поэтому он не хочет рисковать, открывая свои планы. Он не хотел программировать тебя, ибо то, что ты должен сделать, ты должен сделать сознательно. Потому что потом изменить, вернуть назад будет невозможно. Потому что сделанный тобою выбор окажет влияние на всю твою дальнейшую судьбу. И если ты потом начнешь винить в этом других, поломаешь сам себе жизнь. - Я… я не знаю, все так запутано! Я ничего не понимаю! О чем вообще идет речь, чего добивается магистр, это он может то сказать?! «Скоро я все скажу, Боллак. Но если сделаю это сейчас, то изменю будущее и еще больше усложню его. Потерпи, скоро уже все откроется» - Магистр? Ты тоже здесь?! «Я всегда был рядом, как и твой отец» - Так что же мне делать?!!! «Слушать свое сердце, сынок….» Это невыносимо! Почему у Виларда все ясно и понятно: вот цель, достигнув ее я получу то-то и то-то и моя судьба сложится вот так?! Почему же у вас ничего не понятно, - долг, зов, выбор? Почему? «Бо, берегись! Кроги! Я вскочил на ноги. - Где?! «Идут по расщелине. И сверху за гребнем, они берут вас в кольцо!» - Тревога! Я заорал так, что и камни бы вскочили. - Что, где? – стражи всполошено озирались по сторонам, достав оружие. Даже раненый достал клинок и теперь сжимал его в левой руке, кривясь от боли. - Кроги! Часть идет снизу, часть за гребнем! - Мы погибли… - пробормотал Голон нервно оглядываясь по сторонам, - этот гаденыш завел нас в ловушку! - Закрой пасть! Никогда я еще не видел Виларда таким разъяренным. - Спиной к костру! Зарядить арбалеты! Делаем залп, потом отбиваемся саблями. Боллак, стань рядом со мной! Сколько их? - Не знаю. - Кто, друзья предупредили?! Ответить я не успел, сверху спрыгнул зверь, за ним еще один и из лощины донесся рык. Те, что спрыгнули сверху, не могли броситься сразу, расстояние было велико, к тому же они не ожидали, что добыча будет защищаться. Две стрелы вонзились первому зверю в грудь, и еще одна второму в бок. Звери взвыли и прыгнули. Первый недалеко и упал на бок, а второй прямо на нас и его встретили острия сабель, но он подмял под себя Голона и завалил его прямо на костер. Крик человека и рев зверя слились в единое. Стражи махали окровавленными саблями, вонзая их в черное тело, не давая ему встать, а под ним выл и дергался стражник. Отчетливо пахнуло горелой плотью и шерстью. Тут снизу показались еще трое и злобно рыча неслись к нам вверх по склону. Вилард оттолкнул меня за спину и крикнул: - Руби по лапам! И тут началась свалка, и все перемешалось непонятным клубком. Зверь налетел на Виларда сбоку и я ударил его по лапе и успел обрадоваться, что отсек ее! Вилард отпрянул в сторону и воткнул клинок в горло и тут же нанес еще удар вбок, целясь в голову крога, который повалил стражника и трепал его, но тот отпрыгнул и замахнулся лапой. Рев, стоны, крики, вой, вонь паленной шерсти и суматошные движения и снова Вилард оттолкнул меня в сторону и присев на колено распорол брюхо летящему зверю. Оттирая брызнувшую мне в лицо кровь, я оглянулся и увидел еще несколько черных пятен несущихся к нам. Все! Вилард! – крикнул я указывая саблей на приближавшихся тварей и оглянулся, и увидел как он вонзил клинок в грудь крогу и проворачивает его из стороны в сторону а тот жалобно воет. Кроме нас никто не стоял на ногах, и меня ударила увиденная картина: Голдак, воя на одной ноте, цеплялся за траву, пытаясь отползти, а за ним тянулись вырванные внутренности. И Голон кричал, катаясь по земле, и Вилард вдруг толкнул меня в плечо: - Беги! Но бежать было бесполезно, звери уже были рядом и выли в предвкушении легкой добычи. А потом начали падать. Один, другой, начиная с дальних; вот третий покатился по земле и забился в судорогах. И вытянулся в странной агонии и лапы его мелко тряслись. И зверь, бывший ближе всех к нам, вдруг оглянулся и прыгнул в сторону и разочарованно взвыв, бросился прочь. И стали тихо. Холодная Налагара залила все синим цветом, и только раскиданные угли мерцали оранжевыми переполохами. Показались люди ящерицы, шедшие с длинными трубками в руках. Они подошли к нам, не менее страшные чем и кроги… Я обрадовался спасению и готов был кинуться им на шею, но тут… Тут Вилард схватил меня за плечо и притянул к себе, приставив острие к горлу. - Подойдете ближе – перережу ему глотку! И обострившимся звериным чутьем я вдруг ясно увидел, - я был для него вещью. Очень дорогой, которую он берег для себя, и теперь был готов уничтожить ее, чтобы она не досталась никому! И снова меня ударили палицей, расчетливо и безжалостно, и душа моя снова рухнула вниз, в черную бездну отчаяния и тоски. Меня снова жестоко обманули! Только что он спасал меня, прятал за свою спину и сам встречал смерть, и тут же готов убить меня?!! Да ради чего все это?!!! Вилард как-то судорожно дернулся, и лезвие чиркнуло по коже, неглубоко, но боли я не чувствовал. Вырвавшись из окаменевших объятий капитана я не оглядываясь пошел прочь отсюда. Не понимая, куда и зачем. Просто подальше от всей этой лжи. И люди ящерицы безмолвно расступались. «Бо, сынок, ты цел?!!» «Я мертв, папа. Меня снова убили…» 13 Я шел, не разбирая дороги, я поднимался вверх по окрашенным зарей склонам, я спускался в дотлевающие синевой ложбины; я шел, чтобы уйти от самого себя. А потом упал обессилено на камень и бездумно смотрел, как всходит солнце. И никто не лез ко мне в мысли, и это было спасением – ибо больше я ничего не хотел, и мне было наплевать на всех. Когда солнце стало припекать немилосердно, и тень спряталась под меня, я понял, что сделаю сейчас. Пойду и похороню их. А потом… Куда потом? Я взглянул на руки. Кожа потемнела и начала покрываться чешуйками. На тыльных сторонах желтыми, на внешних коричневыми. Куда теперь? Да и можно ли приготовить лекарство? Вилард лгал не сколько мне, как самому себе. Если бы оно было, люди бы не стали ящерицами. Я пошел назад. Место стоянки было пусто. Только раскиданные головешки и пятна крови на земле, с которых в воздух подымались рои противно жужжащих мух. И тогда я обратился к отцу. - Где капитан? Где все… тела? «Людей мы похоронили. А Вилард, - сок ваиры увел его в другие миры. Ты как? - Не знаю еще. «Ты ранен?» Я провел рукой по телу. - В самую душу. «Это самые страшные раны. Но и они со временем затягиваются. Что будешь делать?» - Не знаю. Теперь все кончено, можно не спешить. «Наоборот, главное только начинается» - Ты о чем? Разве Вилард не мертв? «Вилард лишь малая часть этих событий, не из-за него они закрутились, хотя он внес в них немалую толику сумятицы» - Ну хоть сейчас ты можешь объяснить человеческим языком?! Или… ящеречным, ведь я уже тоже… «Тебе надо найти Магелиуса, и с ним ты уже будешь решать, что делать дальше. Вернее он тебе даст информацию, а ты сделаешь выбор. И кстати, Вилард не мертв. Он… он грезит и ждет твоего решения.» - Где он? «Внизу в лощине мы сделали шалаш, он там» - И почему вы его не убили? Он же ваш враг? «Это тебе решать, что с ним делать. Мы не имеем права навязывать свое мнение, выбор за тобой и должен быть полностью осознанным» - И что я могу сделать? «Хочешь чтобы он умер без мучений, убей его, или скажи нам, у него тут много врагов. Хочешь, дай ему противоядие и отпусти его. Пусть уходит, если сумеет выжить. Но идти ему уже будет некуда, мутация уже началась. Только вряд ли наше племя примет его к себе, он слишком много причинил нам боли. А мы даже охраняем его сейчас. Для тебя. Когда придешь, в горшочке будет противоядие. Пища и вода тоже. И оружие тоже» - А вас конечно не будет? Почему вы прячетесь? «Ты еще не готов принять нас… такими. - А когда я буду готов?! «Когда сам смиришься со своим новым обличием» И вдруг тонкой и чистой струей в мое сознание ворвался новый голос, звонкий и радостный: «А плавда говолят, что ты нас блат? А Мия говолит цто ты стлашный, а мама все влемя плачит а мне узе тли годика и папа гавалит, цто я взлослая! А ты когда плидеш? «Сада, сколько раз я тебе говорил не вмешиваться в разговоры взрослых? Как тебе не стыдно!» И детский восторг, чистота ее души, ее мыслей, словно бальзам легли на мои раны. И подсказала мне, что делать. - Не надо… отец, не ругай ее. Сада, это ее имя? «Ей три года, а Мие шесть. И они очень ждут тебя. Так что ты решил?» - Я пойду к капитану. Дам противоядие и отведу его к Организмам, к магистру, к Кустику. И там будем говорить. Глаза в глаза. Я устал от лжи, и я хочу знать, зачем все это. Ради чего мы бьемся, обманываем, переманиваем друг друга? Отведу, и пусть будет то, что будет! «Ты стал мужчиной, Бо. Мы гордимся тобой. И когда…. Когда ты сочтешь нужным, приходи. Мы будем тебя ждать. И мама, и я, и твои сестренки…» «А мы тебе подалок узе плигатовили! Мама насила всякие стуцки, а я тли кололы плинесла, а Мия сказала, цто они фывчатые и не годятся! А папа гавалит, цто они тебе понлавятся. Ты плиходи сколее, а то они убезать хотят…» Виларда я нашел там, где они и сказали. Люди ящерицы соорудили над ним навес, оставили воду и приготовленное лекарство. Рядом лежало его оружие. Я долго смотрел то на оружие, то на горшок. Потом дал ему противоядие. Через десять минут он открыл глаза. И отшатнулся. - Что, не узнаешь? Капитан шарил рукой возле себя. - Оружие вон там, в углу. - Это ты, Боллак? Голос его был слаб, в глазах металась тревога. Но он сразу взял себя в руки. - Что же ты меня не убил? - Это было бы нечестно. - О, благородство начинающего гоблина! Как трогательно! - Это было бы нечестно, не поставить в этой истории точку. Мы пойдем к Магелиусу, к Кустику. Мы пойдем к Организмам, и там все решится, кто есть кто, и кто чего добивается. Я лично хочу знать, - зачем это все? - Отлично! Я тоже многое что хочу знать, и наши желания совпадают! Мы задержались здесь еще, пока он восстанавливал силы. Раны были неглубоки, а мазь, которую люди ящерицы оставили нам, чудесным образом затягивала их. В этом Диком мире было не только зло, в организмах было все, и яд, и противоядие, и лекарство. Что мы хотели взять, то и получали… Два дня он отлеживался, а я молча сидел на склоне. Говорить с ним не хотелось. А потом мы отправились в путь. Странное это было путешествие. Потому что я, не веря ему ни капли, тем не менее слушал капитана. Более того, слушался! Его сила воли была настолько велика, что она почти полностью подчиняла себе. В его взаимоотношениях со всем миром было только две стадии: те, кто подчинился, и те, кто противится. Нет, он не ненавидел их, он рассматривал их как объект для применения своей силы. Либо покорились, а если нет, вот тогда только он вынужден был уничтожать. И несмотря на это; на то, что у этого человека никогда не будет друзей и тех кто его любит, что я никогда не стану для него другом или «сыном», я тем не менее не мог не уважать Виларда за его мужество и непреклонность. Это был цельный характер, как монолит, как скала, как Рапира. Его хитросплетения вызывали ненависть, его улыбка и поощрение – щенячий восторг. К нему манило, и одновременно отталкивало. Я не мог не восхищаться им, и иногда ловил себя на мысли, что мне жаль, что не он мой отец. Хотел бы я быть таким же уверенным в себе, таким же острым и опасным как это оружие. Мы шли и местность становилась все более дикой. Мы шли, и Вилард рассказывал о своей жизни, о людях, как они живут, словно я уже был чужим. Хотя, я действительно все больше превращался в ящерицу. И когда мы спускались к ручьям, я долго вглядывался в свое отражение, пытаясь понять, каким же я становлюсь? А Вилард рассказывал о книге, о том, как подействует лекарство, и я снова начинал колебаться, настолько он был убежден в чудодействии эликсира. Я все еще не сделал выбор. 14 А потом мы вышли на край высокого обрыва. Под нашими ногами простиралась долина, в середине которой отблескивало золотом большое озеро. Это и было сердце Диких Земель. Мы стояли и смотрели на это чудо. Или на этот ужас. - Вот оно какое, - протянул Вилард, сузив глаза. – Да, так просто сюда не доберешься! - Для чего добираться, капитан? Чтобы уничтожить его? - Мы обязаны хотя бы попытаться это сделать! - Кто мы? - Мы! Ты и я! - Я не уверен, капитан, что это необходимо. - А в чем ты уверен? Что эти твари организмы доберутся до всех, и всех превратят в монстров? Если ты им становишься, так теперь все должны такими стать? Как же быстро вы забываете о том, что были людьми! И снова на меня накатило чужое состояние и не мои слова сорвались с губ. - Капитан, ты видишь только часть проблемы, поэтому никогда не найдешь правильное решение! Почему в вас нет желания сначала понять, а потом действовать?! Почему вы так спешите сначала убить, а потом искать себе оправдание? - Говоришь во мне нет благоразумия? Так чем же ТЫ отличаешься от нас, Магелиус?! - У меня нет того, что гложет тебя неустанно! - И что же меня «гложет»?! - Страх… - Страх? Страх?! Иди сюда! Он грубо подтолкнул меня к краю пропасти. - Становись рядом! И сам стал так, что носки его башмаков свисали с обрыва. - Становись, ну! Я заглянул вниз и невольно присел, схватившись рукой за пучок травы, который тут же стал негодующе дергаться. - Так о каком же страхе ты говоришь? Он повернулся на пятках и прошел по самому краю. Стоило только одному камушку сорваться с места, и все, лететь бы ему пришлось очень долго. А он повернулся и пошел назад, и даже смотреть на это было страшно. - Так о каком страхе ты говоришь? - Я говорю о внутренней непримиримости ко всему, что вы считаете враждебным себе, что видите помехой или препятствием! Я говорю о вашей жажде подчинять все своей воле, либо уничтожать! Вот это все и порождено страхом. Страхом перед неведомым, страхом перед поражением. - Вот ты как заговорил? А у вас, корханн, есть такое понятие – совесть? Зачем вы человеческому мальчику внушили свои взгляды, зачем притащили его сюда? В кого вы его превратили?! Сперва в предателя, и он пошел против своих, а теперь в монстра? Во имя чего?! Боллак, сынок, у людей это называется отвага! И ты должен это понять, ты – человек, а не цапля, и не растение! Ты человек! Даже в таком обличии! Ты должен бороться с этими, пока все люди не превратились в монстров! Очнись же ты наконец! - Говоря о малом, ты не хочешь видеть большего! Очнись ты сам, капитан! Эта отвага, эта логика может и была хороша для Земли, когда человеку необходимо было защищать свой дом, свою семью, свою Родину, - от себе подобных. Но и это привело к гибели планеты. А здесь… Здесь все другое. Несколько миллионов лет назад на эту планету упал метеорит. Малая часть отделилась в воздухе и образовала Курилоускую впадину, где позднее из местной флоры под воздействием радиации образовались Кусты. А большая часть упала здесь, прямо перед нами. Смотри! Я, вернее Он, указал пальцем вниз. - Это озеро на самом деле кратер. Конечно озером он стал намного позднее, а вначале это был ад. Каким образом семя иной жизни выжило в этом огне, - непонятно. Но оно выжило и миллионы лет адаптировалось к новым условиям. В итоге появились мы, корханны, как и дархиды, - животные, начавшие эволюционировать в разумные существа. Это была просто случайность, стечение обстоятельств, поскольку все другие животные и насекомые только мутируют, как и проклятые тобой уроды - люди, которые вряд ли здесь оказались случайно. Но почему, – зачем это было нужно Неведомым Богам? Зачем Они привели сюда еще и человека? - Чтобы решить этот вопрос! Вы же так благоразумны, что отдадите всю планету, а потом других будете упрекать в трусости! - Разве все из вас так считают? Разве не идут сюда другие, как например его родители, чтобы изучить и понять это явление? - Это предатели! И получили свою «благодарность»! - Их жертва была не напрасна. Мы все вместе нашли способ, как воздействовать на Организмы, как укротить их экспансию и восстановить мир.... - Мы тоже знаем как! - Конечно. Уничтожить, - разве у вас есть другие способы? Согласно своей стандартной логике. Вы не хотите понять, что невозможно срубить все живое на планете, выжечь огнем. Это оно уничтожит вас! Организмы вашу жажду войны и смерти воспринимают как угрозу для своего существования и начинают бурно развиваться! Чтобы противостоять вам же! Не знаю, сколько им понадобится времени, но воюя, они однажды перешагнут за инстинкты и приобретут разум. Не просто разум, а разум, направленный на насилие. Благодаря вашей ненависти. Процесс уже начался, Вы выжигаете опушки Леса, а Организмы набирают силу и начинают распространяться по всему периметру, и Дикие Земли разрастаются. И однажды они захватят и переделают все живое на этой планете. И оружием их не остановишь. Война с природой обречена на поражение. Война здесь бессмысленна, но ты хочешь именно войны. Ты пришел сюда за Кустиком, - зачем? На самом деле чтобы подняться по служебной лестнице, ведь ты метишь в президенты, и вот это и есть твоя истинная цель! А потом ты начнешь большую войну, и проиграешь…. Не только ты, а все мы, – люди, корханны, дархиды… Все мы! Ваши предки уничтожили вашу планету. Во имя своих меркантильных целей. А теперь вы хотите проделать то же самое с этой! Мы же хотим пустить развитие не по столь кровавому сценарию, поэтому нам и нужны, - и мальчик, и Кустик. Отпусти его… Дай ему сделать то, что он должен сделать. - Вы настолько трусливы, что готовы не просто сдаться, вы перекладываете свой страх на нас, обвиняете в трусости тех, кто готов защищать эти земли! Ну ладно, допустим это так! Допустим, я иду в президенты, и поэтому мне нужен Кустик! А как же вы хотите переделать организмы? Отдав им мальчика, принеся его в жертву? Вилард внезапно успокоился и ухмыльнулся. - Зачем нам заочные беседы, Магелиус? Не лучше ли поговорить при личной встрече? Мы идем. Веди дальше, сынок. - Я не сынок! - А жаль. Я бы хотел иметь такого сына. Веди, Боллак. Мы начали спуск. Это было неимоверно трудно, но к вечеру мы были в долине. Если там, на болотах растения и деревья были похожи на настоящие, то здесь… Это было нечто невероятное. Корни, словно клубок змей, выползли наружу и теперь изгибались в невероятных сочетаниях, образуя арки, окружности, петли и непонятные узоры, переплетаясь, и снова ответвляясь друг от друга. И даже листья на коротких ответвлениях не делали их похожими на деревья. Это был невероятно чужой мир и мутировавшие насекомые дополняли эту картину своим жутким видом. Я чувствовал, как шевелятся корни и под ногами, под землей, как рвутся они наверх схватить и смять чужака, источавшего ненависть к этому миру. И Вилард был готов биться с ними! И глядя, как он сжимает эфес сабли, я понял, что сейчас все решится. Окончательно. И отсюда он уже не выйдет. Да он и сам это понимал. Но шел. Шел к своей цели, упрямо и мужественно. А точнее одержимо. И может, поэтому я и привел его сюда, чтобы каждый из нас пришел к своему финалу, раз мы уж так упрямо стремимся к нему. Это было бы честно, - увидеть свой результат. Магистр сидел под одним из корней, прислонившись к нему спиной, и даже издалека было видно, как он устал. Но Кустика не было с ним, и как только во мне возник этот вопрос, словно глухая стена возникла в голове. Магистр закрыл доступ. Не обсуждаемо. Потому что Вилард мог прочитать это так же легко, как и магистр. Мне снова стало обидно, что другие ковыряются в моих мозгах, а я сам… Когда мы подошли, магистр поднялся. - Где он? «В надежном месте. Тебе до него не добраться» Они смотрели друг другу в глаза. - Нет? «Нет» Вилард вытащил саблю и пронзил Магелиуса насквозь. - Нет! Я бросился к магистру и подхватил его на руки. - Мы люди, сынок, никогда не забывай об этом! Мы идем только вперед! – Вилард тщательно вытер клинок и вложил его в ножны, - а теперь покажи где Кустик, и снова обещаю, я сделаю лекарство и вылечу тебя от этой проказы, как только мы вернемся, дважды клянусь! Я бережно положил тело магистра на землю, и глядя снизу вверх капитану в глаза, процедил горько и зло: - Да, мы люди, но мы такие разные! И поэтому мы воевали там, а теперь воюем и здесь, ведь все то, что вы уничтожаете, мы пытаемся сберечь. Там где вы ищите повод подчинить себе или убить, мы ищем способ найти общий язык. Мы настолько различаемся, что даже не верится, что мы с одной планеты! - Вздор! Он уже мертв, а тебе пора научиться думать самому! - А это и есть я, капитан! Вот теперь я понял все. За множеством красивых слов о человеке таится лишь желание сломить и победить, здесь и сейчас. Любой ценой. Только эта цена – все люди, которых ты принесешь в жертву ради личной победы, ради власти. - Чушь! Говори, где он?! Я невесело улыбнулся и покачал головой. Вилард резко наклонился ко мне, и ухо обожгло огнем. - На, держи! Он положил мне на ладонь нечто теплое и влажное. Это было мое ухо… - Лучше тебе сказать где он. Иначе начну резать на куски! - Вот это и есть твоя истинная сущность! Ты не остановишься ни перед чем ради своей цели, - положить весь мир к своим ногам! Или уничтожить, если он не желает покоряться. А все высокие слова – пустой звук. Что тебе жизни тех детей, ставших сиротами, в чем ты обвинил меня тогда? Они тебе безразличны. Тебе безразличны все вокруг, у тебя есть только цель, и ты пойдешь по мертвым к ней. - Да! Если надо, я пойду по горам трупов, которым перед этим собственноручно перережу глотки! И лучше тебе быть со мной, и не становиться на моем пути! В последний раз спрашиваю – где он? - А я и не стою. Тебе вниз. И я не стал больше сдерживать рвущиеся из под земли корни. Раскидывая комья, они вырвались наружу и оплели капитана, впиваясь в его тело когтистыми шипами, и потащили под землю. Но даже и сейчас, когда Организм высасывал на моих глазах из него кровь, энергию и жизненные соки, я не мог не восхититься его мужеством и его одержимостью. - Жаль, что ты так и не понял, что встал не на ту сторону… И… жаль, что ты не мой сын… А потом корни с хрустом втащили его в свою обитель. «Боллак. И мне жаль, что ты оказался втянут в это, что тебе судьба уготовила такую участь, но я счастлив и горжусь тем, что она свела меня с тобой…» И магистр умер у меня на руках. А потом я сделал то, что должен был сделать. Выкопал ямку, залил ее водой из болота и посадил туда Кустик… Среди этого Дикого Леса. Как противоядие, как лекарство против растущей агрессии Организмов. Послесловие. Я не знаю, почему моя история закончилась совсем не так, как в сказках. Ведь в сказках герои всегда побеждают и женятся на принцессах. Но победил ли я, и кого? Капитана Виларда? Или предал,- и его, и всех людей, не став на его сторону, не сражаясь с Организмом? Но разве кто понимает, что войной не решишь все проблемы, и уж такую точно; ибо воюя с Организмом, мы разовьем в нем инстинкты до стадии разума, и тогда все мы будем обречены на вымирание и мутации. Хотя сам я давно уже урод, в котором трудно узнать человека, и увидев меня, они бы разбегались, вопя от ужаса. Одноухий урод. Которого боятся люди, о котором слагают легенды. Не понимая, что я пошел на это, чтобы они так и оставались людьми. Но горькие мысли каждый день приходят в голову - почему именно я? Почему в центре всех тех уже давних событий оказался десятилетний пацан? Что я должен был изменить, как повлиять на все это? Так я победил? Кого?!! Где тогда мой белый конь, где мой замок, и где моя принцесса?! Почему я прячусь от всех? Чтобы люди не видели мое чудовищное обличие? Где же справедливость, - это ли награда мне, о Боги?!! Но напрасно я всматриваюсь в звездное небо, ожидая увидеть там ответ на свои вопросы. Оно все так же холодно и равнодушно, и Налагара все так же закрывает полнеба, заливая все вокруг призрачным фиолетово-голубым сиянием. О великая скромница, Налагара, прячущая все под юбочку! О великая бесстыдница Налагара, ибо юбочка эта так коротка, что ничего не скрывает! О Налагара, большая планета с кольцом на орбите, моя ненавистная и моя любимая Налагара…. И когда я иссякаю, и вопросы больше не жгут мою душу, я возвращаюсь к Кустику. Хотя, какой это Кустик? Он давно стал деревом, с мощным стволом, с развесистой кроной, но для меня он все равно Кустик. А рядом стоят его собратья, привезенные другими добровольцами. Но никто не смог, не остался здесь, и мои соплеменники мутанты доставляют мне воду и ил на границу сада, а я уже здесь сам разношу и сдабриваю ими скудную почву, чтобы мой Кустик и другие не превратились в монстров, какими становятся здесь все. Каким уже стал и я сам, и мои родители, и все те, кто остался жить в Диких Землях. Не знаю, и наверно никогда не узнаю, что такое гармония, тем более, здесь. И как Кусты сохраняют баланс между Дикими Землями и остальным миром, - я тоже не знаю. Но знаю, что я нужен Кустику. И это меня немного утешает. Правда не всегда, и тогда меня вновь терзают все те же вопросы. Может, кому и дано стать принцем на белом коне, или членом Совета, и восседать в кресле президента, - а кому… Вот чего я точно не знаю: как у кого воплощаются их сказки. Моя воплотилась здесь, - именно так, и я смиряюсь со своей судьбой. Вот только приказывать вещам я так и не научился. Ни приказывать, ни сливаться; наверно никакого дара у меня все таки нет… Я умею лишь чувствовать, да и то, не всех. И я прихожу к Кустику каждый день. «Привет, дружище. Я принес тебе водички» И как всегда Кустик не отвечает, излучая лишь спокойствие и доброжелательность. И я достаю флейту и начинаю играть для него. Нам обоим это нравится. © Юрий Туйчиев, 2017 Дата публикации: 14.05.2017 14:51:17 Просмотров: 1617 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|