Третья сила

Юрий Леж

Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика
Объём: 49821 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Уживется ли человечество с еще одной разумной расой на одной Земле? А если уживется, то как?

– Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
– Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
А. и Б. Стругацкие «Трудно быть богом»

I
Узкий, кривоватый переулочек, затерявшийся, спрятавшийся от давно не нужной ему людской суеты в глубине маленького лабиринта себе подобных старинных улочек, проездов и тупичков, в стороне от широких проспектов и магистралей большого города, в это утро, будучи даже изрядно замусоренным после пробежки по нему полусонной, деловитой толпы спешащих на работу клерков и прочих конторских сидельцев выглядел свеженьким и ничуть не затоптанным десятками тысяч ног. Казалось, как привычно прокатилась по нему людская волна, так привычно и исчезли её следы, смытые бодрящим осенним воздухом, косыми солнечными лучами и отдаленным, никогда не затихающим, будто океанский прибой, шумом внушительного проспекта, одного из центральных в городе.
Вошедший в переулок через полчаса после ежеутреннего пробега по нему суетливо сонной, двигающейся на рефлексах орды обитателей многочисленных контор и конторок, расплодившихся в городе в последние десятилетия и, будто плесень, заполонивших, захвативших любое мало-мальски сходное для сидения за столом помещение, среднего роста мужчина в длинном широкополом плаще на несколько секунд остановился у стены маленького, двухэтажного особнячка, полной грудью вдыхая такие своеобразные, ни с чем несравнимые ароматы осеннего города. Еще вчера, несмотря на многочисленные ежегодные запреты властей, дворники жгли в ближайших дворах опавшую листву, и горьковатый сильный запах этих костров, казалось, повис в воздухе до самого первого снега. Перебивая запах сгоревшей листвы, с проспекта тянуло бензиновым перегаром от бесчисленных автомобилей, днем и ночью, вечером и утром, пролетающих, а чаще всего – с трудом ползущих в то и дело возникающих пробках. А из ближайших окон вторых и третьих этажей, из квартир, в которых, невзирая на ухищрения и городских властей, и многочисленных дельцов, желающих занять помещения, все еще жили простые горожане, тянуло запахами кухни, свежесваренного кофе, кислой капусты, подгоревшего мяса и прогорклого подсолнечного масла.
Несмотря на некую артистическую небрежность в одежде и такое же, с легкой ленцой и вальяжностью, поведение, выглядевший, как яркий актер второго плана, длинноволосый, смугловатый от летнего еще загара остановившийся на входе в переулок мужчина быстро и внимательно огляделся. Это давно уже стало его второй натурой: отслеживать текущую обстановку в ожидании любых неприятностей, начиная от внезапно упавшего с неба птичьего помета и заканчивая не всегда вежливым, но всегда неожиданным: «Гражданин, пройдемте…» И вот сегодня, наконец-то, давняя привычка принесла реальную пользу.
Совсем неподалеку от себя он приметил в маленьком дворике громоздкий черный микроавтобус, в каких имела обыкновение разъезжать по городу по своим, казалось бы, далеким от нужд простых горожан делам жутко таинственная, всем известная, но от того не менее загадочная и потому страшная тайная полиция, «тайпо» на городском арго. Второй точно такой же автомобиль, рассчитанный человек на десять, как минимум, старательно укрывал во дворике на противоположном конце переулка. И там же маячили такие непохожие на местных обитателей фигуры бездельно стоящих едва ли не вплотную к стенам домов мужчин крепкого телосложения в простеньких, вполне приличных костюмах, даже при галстуках, но с чуток оттопыренными под мышкой пиджаками.
Мужчина в длинном плаще чуть скосил глаза, даже не оглядываясь, едва обозначая взгляд назад. Так и есть, позади него, едва ли не в двух шагах, будто откуда-то из-под земли выросли двое типичных тайповцев: широкоплечие, хмурые, сосредоточенные. «Профессионально, – отметил про себя мужчина. – Пока я не прошел, видимо, укрывались в подъезде… теперь, будь я каким-нибудь шпионом или диверсантом, пришедшим с плохими намерениями, пришлось бы прорываться с боем…» Однако, похоже, что шпионом мужчина не был и намерений плохих не имел. Поправив слегка запутавшиеся в ногах полы плаща, он едва заметно вздохнул, понимая, что постоять дольше, не привлекая ненужного ему внимания уже не удастся, и неторопливо отправился к невысокому, маленькому домику в два этажа, примостившемуся среди прочих едва ли не в самом центре переулка.
Поглядев ему вслед, один из тайповцев тронул прилаженную к уху едва заметную со стороны гарнитуру переговорника и доложил негромко, но внятно: «К вам, один, среднего роста, лохматый…» И тут же исчез, будто растворился в воздухе, привычным движением смещаясь за приоткрытую невидимым напарником массивную дверь ближайшего подъезда. Его визави поступил точно также, уйдя с тротуара на противоположной стороне в другой подъезд.
А прошедшего далее мужчину при входе в темноватое, тесное помещение, где, казалось, безраздельно владычествовал всю свою жизнь старенький, живописный, будто сошедший с полотна Репина или Сурикова, седой вахтер Фролыч, встретили двое. Моложавый, подтянутый, хоть и вовсе не молодой, если приглядеться внимательнее, тайповец перегородил дорогу к лестнице, ведущей на второй этаж, а его напарник, больше похожий на оживший огромный, массивный шкаф, встал за спиной, готовый при малейшем намеке на сопротивление применить «меры физического воздействия».
– Куда, зачем? – коротко и вовсе невежливо поинтересовался моложавый, введя своими вопросами длинноволосого мужчину в легкий ступор, он явно не ожидал такого вот краткого, делового обращения.
– Э-э-э… туда, на службу, – удивленно вскинув красиво очерченные брови, невнятно ответил вошедший, но тут же пришел в себя и пояснил: – Работаю я здесь, уже не первый год… числюсь в бухгалтерии, с девчонками…
– Бухгалтер? А такие бывают? – недоверчиво спросил моложавый, разглядывая длинные кудрявые волосы своего невольного визави, красивое лицо, стильный галстук, выглядывающий из-под отворотов модного в этом сезоне легкого плаща.
При этом тайповец чуть повернул голову в сторону суетливо поднявшегося из темного угла вахтера, не спрашивая, а запрашивая от того подтверждения или отрицания.
– Он это, он, – подтвердил слегка испуганным, но все-таки твердым голосом Фролыч, усердно кивая седой головой. – Воронец наш, при бухгалтерах всегда, что-то с главным вечно выясняет, с Наталией, то есть, Петровной. Ну, и с девчонками всегда вместе, если что… давно уже…
– Честно говоря, я ведь не совсем бухгалтер, – усмехнулся названный Воронцом, окончательно возвращаясь к душевному равновесию. – Финансовые потоки агентства, приход-расход денег, планирование доходов и расходов, контроль за исполнением… а так, что бы короче и понятнее – плановик я…
– Вот уж не думал, что среди ваших такие персонажи попадаются, – проворчал как бы себе под нос тайповец. – Артист артистом, а – бухгалтер… проходите, не задерживайтесь…
Воронец шагнул было к лестнице, но успел все-таки небрежно, через плечо, уточнить:
– А что случилось? Ищите чего?
– Оружие, наркотики, запрещенную литературу, – заученно ответил моложавый, а его шкафообразный спутник со вздохом вернулся в маленькую нишу у дверей, подперев спиной стенку.
– Откуда у нас оружие? – уже подымаясь по лестнице, негромко прокомментировал Воронец. – А наркотики разве что у актеров обнаружите, но к нам они с такими вещами не приходят, тут же не съемочная площадка и не ночной клуб…
Моложавый тайповец, подумав, решил не обращать внимания на слова уходящего к своему рабочему месту плановика, а уточнил у Фролыча, с готовностью слегка пригнувшего спину в полупоклоне:
– Этот всегда так приходит поздно? Рабочий день минут сорок, как начался…
– Как есть всегда, – послушно закивал вахтер. – А что ему раньше делать? Пока тут девки-то соберутся, марафет утренний наведут, да работать начнут – аккурат минут сорок и проходит, ежели не поболее… а тут и он… ему ж работать, а не на раскраску ихнюю глядеть… это я понимаю… а вообще-то, он тут авторитетный, вы не глядите, что с девицами-то все больше хихоньки да хаханьки, а без его слова и главбухша, да и сам хозяин редко что делают…
Тайповец, казалось, отмахнулся от продолжившего что-то бубнить уже себе под нос старика, но в самом дел очень внимательно вслушивался в его слова. Вот такие характеристики, данные людьми для большинства служащих в конторе посторонними, но примелькавшимися, незамечаемыми, как не замечается мебель или цветы в горшках, были, на взгляд тайповца, самыми ценными, наполненными информацией. Надо только ни в коем случае не показывать своей заинтересованности, вот тогда, стараясь привлечь к себе внимание, старичок выскажет всё, даже то, о чем он, казалось бы, давно забыл…
А плановика тем временем при входе на второй этаж, в самом начале недлинного, узкого коридорчика бывшей когда-то общей квартиры, переделанной из добротных купеческих апартаментов, встретила длинноногая, впрочем, скрывающая до поры до времени свои главные достопримечательности за высокой стойкой бюро из лакированного, светлого дерева девушка, секретарша агентства, обычно очень обижающаяся на это обозначение и всем старательно внушающая мысль, что она служит здесь личным помощником директора.
– Здравствуй, Оксаночка, – поприветствовал её Воронец с привычной улыбкой.
Ему приятно было смотреть на красивую, фигуристую девчушку лет на двадцать себя моложе, пусть и не очень-то разумную, по-современному увлеченную модными женскими тряпками, деньгами мужчин, сомнительными иной раз развлечениями и частенько спиртным.
– Ой, Егорий Алексеевич! – взмахнула челкой и распахнутыми настежь глазами Оксана. – Доброе утро! У нас тут такое, такое… вы уже знаете?.. с утра, я придти не успела, а они – тут… вот сейчас сижу, думаю – может, позвонить тем, кому на сегодня назначено? Тут же все на ушах стоят, какая уж работа?.. хотя, сказали, чтоб всё было, как всегда… а они сами – ходят везде, то ли обыскивают, то ли так смотрят, не поймешь, а глаза у всех, ну, чисто лед. Да не такой – тепленький, что из коктейля в баре, а как зимой, на улице, в мороз…
– В мою-то комнату еще не входили? – небрежно поинтересовался плановик, привычно расписываясь в лежащей на стойке толстой амбарной книге, призванной фиксировать всех приходящих на работу сотрудников и сотрудниц – очередной, никому не нужный каприз начальства, не более того.
– Не знаю, не знаю, – понизив голос и приподняв повыше над стойкой шикарную тяжелую грудь, протараторила девушка. – Вот только ищут они чего-то такое, ну, совсем на оружие и наркотики не похожее… я две недели назад, в клубе, в настоящий досмотр попала, случайно, ты ж понимаешь, я ж ни-ни с такой гадостью… так там все не так было, совсем по-другому… а эти…
– Да ладно уж, – махнул рукой Воронец, еще разок с удовольствием оглядывая уже откинувшуюся на спинку стула Оксану. – Пусть себе ищут, чего им надо, лишь бы работать не мешали… Петровна-то пришла уже?
– Вот и я так подумала, что звонить никому не надо, – кивнула секретарша и тут же, будто спохватившись, ответила на вопрос: – Она недавно, минут десять, как тут…
Подавив в себе искреннее мужское желание потрепать девушку по тугой, слегка подкрашенной румянами щечке, Егор, усмехнувшись, прошел по коридору к самой дальней, самой маленькой комнатке из всех, арендованных в этом доме хозяином скромного, но довольно-таки преуспевающего агентства по набору актеров второго плана и массовок.
С Оксаной плановик успел сдружиться еще в первые полгода её пребывания за стойкой бюро, когда девушка, неизвестно почему, выбрала его едва ли не своим духовником и иной раз рассказывала такие интимные подробности из своей жизни, спрашивая совета или просто плачась в жилетку, каких она не смогла бы рассказать и кое-кому из своих лучших подруг, не говоря уж о родителях или сестрах, оставшихся, правда, далеко за пределами большого города, носившего гордый статус «древней столицы». Впрочем, внушать доверие, располагать к себе людей Егор умел от природы и то, чему в разведшколах и прочих не менее специализированных заведениях учили годами, казалось, было дано ему свыше.
Наверное, тайпо, при желании, могла узнать не только об этом, но и про то, что за малым исключением, все сотрудницы агентства очень лояльно относились к своему плановику, без неразумной, иррациональной влюбленности, чаще всего свойственной женщинам, но с невероятно большим доверием и уважением, чего в женском коллективе добиться совсем не просто. Хотя, конечно же, обывательские слухи и сплетни о всемогуществе тайной полиции, как и везде в мире, были сильно преувеличены, да и не было и никогда не будет у таких служб необходимости следить за каждый плевком и вздохом, достаточно всего лишь контролировать ключевые места и людей, вот только тут и проявлялась высокое искусство – найти тех, кто в тот или иной момент окажется именно ключевым.
Добравшись до служебного кабинета, с трудом разместившего внутри себя вешалку-стойку, канцелярский старенький стол с новомодным вычислительным центром и потертым, исцарапанным телефонным аппаратом на нем и пару новеньких стульев, смотрящихся на фоне застиранных занавесок и пропыленных окон экзотическими яркими цветками среди пожухлой травы, Воронец выбросил на столешницу, рядом со свеженькой бежевой клавиатурой, пачку папирос и массивную металлическую зажигалку, повесил на крючок длиннополый плащ и присел за стол, автоматически нашаривая правой рукой возле тумбочки выключатель своего электронного чуда. Впрочем, такими же, пока еще не ставшими привычными чудесами была оснащена и бухгалтерия и наймовый отдел, по привычке называемый актерским или балаганным.
Прикурив ароматную толстую папироску и дождавшись пока разогреется и засветится привычным голубоватым фоном большой, тяжелый ящик экрана на углу стола, Егор быстро и умело подключился к городской новостной сети, пробежался глазами по заголовкам происшествий, недолго поизучал рекламные объявления и, видимо, нашел среди предложений о покупке и продаже что-то важное и нужное для себя. Тогда, притушив в массивной чугунной пепельнице в форме древней ладьи папиросный окурок и подняв телефонную трубку, он набрал на диске три цифры внутреннего, конторского номера и спросил:
– Петровна? Как сама-то?
И получив от главной бухгалтерши вразумительное приветствие и невразумительный ответ на простенький вопрос о жизни, Егор напросился на совсем не обязательную сейчас аудиенцию.
Коридорчик агентства уже начал оживать, не смущаясь присутствием людей из тайпо, да и то – дела-то, небось, касаются хозяина, тот – в отъезде и надолго, зачем пришли тайповцы, никто понять не мог. Да и ладно бы поставили всех к стенам с поднятыми руками или загнали в одну комнату, был здесь такой зальчик, предназначенный для актерских просмотров, а так ведь – нет, повели себя вежливо, хоть и с холодным равнодушием, невнимательно и поверхностно просматривали какие-то документы в бухгалтерии и кабинете хозяина. И только. Однако от души посудачить над этим, позадавать друг другу глупые вопросы, чтобы получить на них не менее глупые ответы, было некогда, да и в присутствии самих тайповцев не очень удобно, а вот с назначенными на сегодня к просмотру актерами и актрисами работать было надо, бухгалтерскую документацию подбивать в преддверии окончания квартала – тем более.
Совсем неподалеку, у стойки бюро, о чем-то бубнил с Оксаной незнакомый настойчивый голос, и Воронцу показалось, что до девушки добрался кто-то из блуждающих по зданию тайповцев. Но прислушиваться к разговору Егор не стал, посторонился, пропуская мимо себя одного из немногочисленных мужчин агентства Федю Смородинского, ведущего за собой по коридору эффектную блондиночку с длинными, по пояс, распущенными волосами, в коротком желтом платьице и распахнутом плащике до пят. Похоже было, что одна из постоянных посетительниц-клиенток, пожизненно претендующая на главную роль в любом фильме, спектакле или хоть цирковом представлении, но получающая изредка второй план без слов, ибо слова любой роли, даже пресловутое «кушать подано», моментально испарялись у нее из головы под светом софитов или пристальным взглядом хотя бы и полудесятка глаз, похоже было, что она, на счастье ли, на беду, но сегодня вновь заглянула в агентство попытать удачи.
Небольшой кабинетик главбухши, женщины в возрасте ближе к сорока, чем к тридцати, но, тем не менее, подтянутой, фигуристой, любящей яркие, броские платья и смелые декольте, больше напоминал зимний сад из-за огромного количества самых разнообразных комнатных цветов, расставленных, казалось на всех горизонтальных плоскостях в помещении. Наталья Петровна была, ну очень-очень большой любительницей домашней зелени и собственноручно ухаживала за своими многочисленными питомцами, уделяя им внимания ничуть не меньше, чем непосредственно работе. Хотя, надо отдать должное, бухгалтером она была опытным, знающим и в должной мере лукавым, чтобы не платить все те налоги, что предписывало государство, а отдавать лишь часть, кажущуюся вполне приемлемой для обеих сторон.
Сидящая за столом, заваленным накладными, оплаченными и неоплаченными счетами, платежками и другими бланками всевозможных бухгалтерских документов, Наталья изо всех своих женских сил изображала душевное смятение и полную расстроенность чувств, то и дело озираясь на тихонечко копошащегося возле огромного, во всю стену, шкафа с разнокалиберными папками такого непривычного здесь тайповца. И хотя представитель власти, и власти, положа руку на сердце, огромной, едва ли не всеобъемлющей в стране, вел себя скромно и по возможности незаметно, что как-то не очень вязалось с его крупной, тренированной фигурой и строгим, обязанным по неписанным правилам к обязательному ношению темно-шоколодного цвета костюмом.
– Вот! – взмахнула рукой женщина, как бы показывая Егору, до чего дошла она в этой и без того не простой жизни. – Никак не могу сосредоточиться… надо же продолжать работать, тут и платежки на сегодня готовы – не проверены, да и с гонорарами агентам разбираться… а наш-то, молодец, взял и в самое неподходящее время укатил в Испанию… что он там забыл?.. можно подумать, без провинциальных испанских актрисок мы тут загнемся разом… так нет же, надо ж было ему, в самом деле, именно сейчас «связи налаживать»… а я? ну, почему-то именно я все должна за него объяснять, рассказывать, представлять…
И хотя с тайповцами Наталья Петровна переговорила лишь сразу по их прибытию в контору и совсем коротко, сейчас, спустя почти сорок минут после этого, ей искренне казалось, что она пережила многочасовой, изнурительный допрос едва ли не с пристрастием, причем, отвечая за дела совершенные абсолютно посторонним для нее человеком.
– Ну, а ты как, Егорушка? – со вздохом осведомилась главбухша, излив на вошедшего Воронца свою не совсем связную, горячую и чувственную речь, и привычным жестом поправляя копну густых медно-рыжих волос, которыми гордилась не менее, чем своими растениями. – Тоже – подвис в работе?..
– Ну, да я как-то так… – в тон своей собеседнице отозвался Егор. – Впрочем, не только, но и еще… знаешь, сегодня же срок по кредиту у Свешникова?.. помнишь ведь, наш патрон договаривался с директором банка?
– Так они же, кажется, тогда всё и решили промеж себя с переносом? – насторожилась Наталья. – Или я чего-то упустила? Что ж тогда – все сегодняшние деньги грохнуть на погашение? Да ведь все равно не хватит…
– Решить решили, – успокаивающе кивнул Воронец. – А вот оформить бы это дело на бумаге все-таки надо. Я вчера созвонился с клерком, который наши дела у Свешникова ведет, договорился. Надо бы туда подъехать…
– Да?.. – растерянно спросила бухгалтерша, с облегчением наваливаясь пышной грудью на разложенные по столу бумаги. – И как ты теперь поедешь-то?
– Вот тебя предупрежу и попробую, – пояснил Егор, подразумевая, мол, раз уж в агентстве так заведено, что каждый отъезжающий по делам сотрудник должен ставить об этом в известность начальство, то нарушать установленное правило пока еще не имеет смысла.
– А как же… – Наталья кивнул через оголенное плечо на совсем уж притихшего возле шкафа тайповца.
– Да, это, конечно… – кивнул плановик. – Но, думаю, стоит попробовать-то? Молодой человек!
Обращаясь к досматривающему шкаф сотруднику тайной полиции, Егор неожиданно понял, что никаким обыском тот не занимается, а просто убивает время, переставляя с места на место папки с бумагами, изредка раскрывая их и перелистывая подшитые накладные, счета, расходные и приходные ордера. Похоже было, что тайповцы изначально пришли в агентство не проверять оное и не задерживать кого-то из проштрафившихся сотрудников или клиентов, а просто дождаться появления нужного человека или события, после которого и могли последовать какие-то конкретные действия: или задержания, или доскональный тщательный обыск, или еще что-то, пока неведомое…
– Молодой человек! – позвал Егор. – Кто у вас здесь за старшего?
Мгновенно отвлекшись от очередной папки и делая вид, что к разговору плановика с главбухом он вовсе не прислушивался, тайповец деловито осведомился:
– А с какой целью интересуетесь?..
– Мне бы отъехать надо на пару часиков, – улыбаясь, пояснил Воронец. – Вот и интересуюсь – не будет ли с вашей стороны преград?
– Сейчас уточним, – пообещал молодой человек, касаясь левой рукой выключателя малозаметной для неопытного глаза гарнитуры в ухе. – Здесь восьмой. «Черный» хочет отъехать из конторы… да… хорошо, понял…
«Вот дела, – подумал Воронец. – Так они что же – по мою душу? Оперативные псевдонимы всем подряд не навешивают, только основным фигурантам, да и то более привыкли по профессии называть, а тут… или из-за цвета волос, или из-за фамилии. Вот только – почему ж тогда ничего не предпринимают? Ждут чего-то?.. может, хотят еще и глянуть, куда и к кому я поеду? Чепуха, в самом деле обычное посещение банка, рабочее и безо всякого двойного дна. А то, что по пути я «отмечусь» не поймет никто, кроме посвященных…»
– Отъезжайте, – кивнул тайповец, прослушав через переговорник указание начальства и тут же, будто бы утрачивая интерес к собеседнику, утыкаясь глазами в очередную папочку.
– Видишь, как удачно складывается, – обратился уже к главбухше Егор. – Значит, я туда и обратно, да и там с полчасика-часок побуду, вернусь уже к обеду или сразу после…
– Ох, – только и выдавила из себя окончательно расстроенная женщина, взмахнув театрально холеной ручкой, украшенной яркими, броскими перстнями и массивным браслетом темного золота, мол, и этот меня бросает на произвол судьбы, точнее, тайной полиции, придется за всё одной отдуваться.
Но Воронец уже выходил из помещения и не обратил внимания на её немножко нарочитые эмоции. Вернувшись в свою комнатку по пустынному, притихшему коридору, облачившись в модный длиннополый плащ, он неторопливо вышел из здания агентства, не забыв при этом мило поулыбаться с нервной, напряженной Оксаной, сидящей за своей стойкой, будто проглотив аршин. Ни на лестнице, ни в микроскопических владениях вахтера Фролыча, ни на улице, под нежарким осенним солнцем Егор нигде не заметил явного присутствия тайповцев, как было это всего какой-то час назад, когда он направлялся на работу. Но в том, что полицейские не бросили его на произвол судьбы, плановик убедился очень быстро, едва ли не физически ощутив на себе внимательные взгляды ведущих его соглядатаев. Выпустив свой объект из узкого пустынного в это время дня переулочка на оживленную городскую магистраль, они не то, чтобы преследовали Воронца откровенно, в открытую, но и особенно не прятались за спинами прохожих, будками киосков, торгующих всякой всячиной, остановками общественного транспорта.
«Вот поэтому и отпустили, – определил для себя некую странность в поведении начальника тайповцев Егор. – В любой момент могут притормозить и доставить: или на прежнее место, или куда будет указано…» И не желая облегчать филерам службу, плановик не стал ловить таксомотор, следом за которым, наверняка, двигался еще не один такой же, в древней столице это дело было поставлено отлично, но и в недавно построенный метрополитен спускаться не стал, ну, не любил Егор подземелье, даже такое благоустроенное и красивое. Оставался наземный путь на автобусе или троллейбусе, тем более, для того, чтобы добраться до банка Свешникова подходил практически любой проходящий мимо маршрут. «Ну, вот, побегайте, разомнитесь для тренировки, – с легким злорадством старослужащего над новичками подумал Егор, устраиваясь на мягком свежем сидении очень быстро подошедшего к остановке рогатого транспорта и наблюдая, как следом за ним в салон вошел незаметный, маленький человечек без определенных примет и возраста, а второй и следом тут же третий, оставшиеся на улице, принялись энергично размахивать руками, призывая остановиться таксомотор. – Не все же коту масленица…» Конечно, при желании, стряхнуть «с хвоста» следящих Воронец мог легко, даже не пользуясь при этом услугами наземного или подземного транспорта, но сейчас раздражать попусту тайпо не имело смысла, да и не собирался сам Егор в ближайшие часы совершать чего-либо противозаконного, подрывающего устои и безопасность государства.
Потерять его соглядатаи, конечно же, не потеряли, да и хлопоты их разглядеть мог только знающий и понимающий в деле наружного наблюдения человек. И через полчаса Егор, сопровождаемый филерами, спокойненько добрался до старинного, помпезного особнячка в стиле барокко, где ныне располагалась центральная контора банка Свешникова. Здесь он достаточно быстро оговорил с хорошо знакомым клерком, молодым еще мальчишкой лет двадцати, но уже в строгом, черном, «банковском» костюмчике и стильном узком галстуке-удавке, как и к какому сроку удобнее для кредиторов оформить и представить необходимые бумаги по отстрочке кредитных выплат. Дело было привычным, рутинным, не требующим особого умственного напряжения.
На обратном пути Воронец не торопился, облегчая задачу своим не желанным, но не назойливым сопровождающим, вышел из троллейбуса за три остановки до нужной и заглянул в огромное, полупустое здание вокзала – старинное, отлично отреставрированное совсем недавно, говорят, красивейшее во всей Европе, не то, что в стране. Но древняя столица давно уже перестала быть основным транспортным узлом великой державы, ныне вокзал все чаще и чаще пребывал в таком вот полупустом состоянии, да и многие из путешественников по собственной, по казенной ли надобности предпочитали более скоростной воздушный транспорт. Заглянув то в один, то в другой киоск, торгующий нехитрой дорожной снедью, газетками с кроссвордами, тоненькими, в мягких обложках книжечками из серии «Почитать в пути», Егор неожиданно для филеров прикупил уже на самом выходе в скромной палаточке три белые, пышные гвоздики, надеясь, что те, кто зачем-то пришел в артистическое агентство, знают его манеру раз-два в неделю баловать самого себя именно белыми цветами. Хотя, конечно, соглядатаи непременно в своем докладе отметят сам факт покупки, но это мало что добавит к его уже имеющемуся портрету.
Вот только уже на самом входе в переулочек, возвращаясь на рабочее место через четверть часа после начала официального обеденного перерыва, когда большинство сотрудников агентства предпочитало выбраться «на волю», заглянуть в какую-нибудь соседскую кафешку или трактирчик, пусть и с кусачими ценами центра города, но с хорошим обслуживанием и неплохой кухней, Егор ощутил, будто разлитое в воздухе напряжение, пусть и не опасное для него лично, но явственное, похожее на детскую игру «замри», как из последних сил держишься в какой-нибудь нелепой, забавной позе, стараясь выиграть это маленькое сражение с самим собой и приятелем, который подал такую команду. Впрочем, внешне напряжение, ощущаемое Воронцом, никак не проявлялось, разве что вместо Оксаны, видимо, отошедшей на обед, за стойкой бюро располагался серьезный, какой-то излишне сосредоточенный, прям-таки углубленный в себя, тайповец. Он-то и обратился к Егору:
– Пройдите, пожалуйста, в смотровую, вас там ждут…
И деловито вышел из-за стойки, будто намереваясь сопроводить плановика в самую большую комнату агентства, в которой обычно устраивали просмотры актеров и актрис, или общие для всех сотрудников мероприятия: празднование дней ангела, государственных и церковных знаменательных дат.
«Спрашивать: кто и зачем – бессмысленно, – мелькнула у Егора мимолетная мысль. – Надо было бы – сказали бы, а так – иди и жди сюрприза…»
– Я вот только цветочки поставлю в воду, и сразу же… – миролюбиво продемонстрировал тайповцу букет плановик.
– Я помогу, – отозвался тот, ловко перехватывая из рук Воронца гвоздики.
– Ну, что же… – послушно кивнул Егор.
В смотровой было пустынно и тихо. Невысокая, маленькая сцена с небольшим подиумом, выступающим на десяток шагов, была освещена парочкой дежурных ламп, а дальний угол, в котором примостилась тройка канцелярских столов и полдесятка стульев, скрывала тень. Там, в тени, невнятно поблескивало нечто синевато-серебристое, бесформенное, больше похожее на балахон…
– Проходи, садись, – резко, гортанно, совсем не по-человечески прозвучало из-за стола.
И Егор, сам того от себя не ожидая, успокоился, расслабился, будто увидел в комнате, за столом, именно того, кого и ожидал.

II
– Ну и ну-у-у… – покачав головой, как бы в удивлении, протянул Воронец. – Мир тебе, Ведущий. Кланяться не буду, не приучен, ты уж не обессудь…
Егор быстро прошел десяток шагов, отделяющих его от стола, за которым сидело ожидавшее его существо, прихватил по ходу движения стул, демонстративно установил его напротив канцелярской мебели и уселся бесцеремонно, откинувшись на спинку и не обращая внимания на то, что длинные полы плаща подметают занесенную сюда с улицы осеннюю пыль и грязь. Все это было проделано на той тонкой грани, что отделяет хамство от непосредственности, наглость от уверенности в себе.
И, кажется, его визави это понял. Хотя в выпуклых, желтовато-бурых с огромными бездонными зрачками глазах ничего и не отразилось. И выражение его лица, если можно назвать лицом застывшую зеленоватую маску с тонкими губами, едва заметным носом и лишенную напрочь ушей, обрамленную плотно прилегающей к коже тканью серебристо-синего оттенка, не изменилось.
– Напрасно утрируешь, – сказал в ответ Ведущий, делая то приветственный, то ли запоздало разрешающий садиться жест тонкокостной изящной и очень длиннопалой кистью левой руки. – Мое наименование – всего лишь обозначение должности, если судить по людским меркам. И вежливость наша отличается от человеческого чинопочитания и подобострастия…
– Ладно-ладно, – с нарочитой небрежностью отмахнулся Егор, отмечая про себя, с какой легкостью выговаривает его собеседник такие сложные не только для понимания, но и для его голосовых связок слова. – Так что же привело сюда Величайшего из ныне живущих? Какой такой неразрешимый без жалкого человеческого разума вопрос заставил его предпринять длительное и опасное для здоровья путешествие в холодные и безводные страны?
– Мы никогда не относились так к людям, – спокойный тоном, но все тем же нечеловеческим голосом возразил Ведущий, будто бы не понимая иронии и легкой издевки Воронца. – Ваш разум равноценен нашему. И никакой опасности в таком костюме я не подвергаюсь…
Странный гость коснулся кончиками зеленоватых пальцев своей груди, будто указывая на серебристо-синеватый комбинезон, плотно охватывающий кожу вокруг остающихся открытыми запястий и лица. Ног его из-под стола видно не было, но Егор знал, что там, внизу, защитный комбинезон заканчивается разлапистыми, жесткими сапогами, больше похожими на ласты.
– В этом костюме я могу больше десяти дней пребывать на открытом воздухе, – продолжил Ведущий, будто зачитывая техническое описание. – При перепаде температур от плюс сорока до минус сорока… при больших температурах – на меньший срок…
– Думаю, что все-таки ты появился здесь не для того, чтобы похвастаться своим новым костюмом? – не удержался и снова съехидничал Егор.
– Нет! У меня есть к тебе разговор, – то ли сдерживаясь из последних сил, то ли в самом деле не понимая ехидства и иронии плановика, сказал Ведущий, многозначительно поднимая левую руку вверх, будто сигнализируя о чем-то важном. – У всего нашего народа есть к тебе взаимовыгодное поручение.
Насторожившийся с первой же секунды встречи и старательно прикрывающий свою настороженность под маской иронии Воронец в этот момент немного растерялся от такого неожиданного откровения. Еще никогда в истории взаимоотношения двух рас, двух совершенно различных разумов, амфибии так открыто и незатейливо не признавались, что без человека не могут решить свои, а может быть, и не только свои, проблемы. До сих пор, уже не одно, не два столетия, всё было иначе, и люди, особенно обитавшие поблизости с земноводными, очень часто обращались к стоящим на более высокой ступени развития существам с теми или иными просьбами о помощи.
– За такую взаимовыгодность еще лет двести назад сжигали на кострах, – пробормотал Егор, бессмысленно затягивая время, ибо даже близко предположить, чем же он может помочь амфибиям, жителям в основном теплых морей и песчаных отмелей, Воронец не мог, во всяком случае, в данный момент.
– Это ваши суеверия и обычаи, – отрицательно качнул головой Ведущий, четко отделяя слова друг от друга. – Мы их никогда не одобряли, но не считали нужным навязывать свои устои. Очень хорошо, что теперь это осталось в прошлом, и люди, хотя бы внешне, перестали считать нас посланниками неких Темных Сил, Сатаны, Иблиса или шайтана, кому из вас как больше нравилось. Но я преодолел в самом деле очень значительное расстояние вовсе не за тем, что бы вести теологические разговоры…
– И чем же я могу помочь могущественной и грозной расе? – бесцеремонно перебил Ведущего Егор, начинающий слегка злиться на самого себя за неожиданно случившуюся информационную беспомощность. – Тебе наверняка известно, что со службы я ушел шесть лет назад…
– Ты можешь обмануть ваше тайпо, разведчиков других человеческих стран, но не наших наблюдателей и аналитиков, – в ответ перебил его нежданный гость. – Ими же, в один голос, было сказано, что твой уход – всего лишь маскировка, камуфляж, притворство. Ну, и еще – отдых от изнурительного и часто безрезультатного труда.
– Хорошо, – неожиданно безропотно согласился Воронец, склоняя голову, будто винясь в чем-то перед собеседником. – Не будем хвастаться друг перед другом своим проникновением в чужие тайны и проницательностью аналитиков.
– Не будем, – согласился Ведущий и быстро достал откуда-то из-под стола, видимо заранее подготовленный черный планшет размером примерно в два обыкновенных листа писчей бумаги и толщиной в пару человеческих пальцев. – Подойди ближе, ты должен это увидеть…
Если Егору и не хотелось приближаться к амфибии, то он никак не показал этого, неторопливо встав со стула, откинув в стороны полы плаща и шагнув к столу.
Тем временем Ведущий, совершенно не обращая внимания на приближающегося человека, что-то быстро и уверенно набирал на маленьком пультике, усыпанном разнообразными кнопками, которые в основном были украшены стрелками и принятыми в обществе амфибий значками синего и красного цвета. Мигнул и засиял сперва ярко-зеленым, а потом спокойным синеватым фоном экран планшета, и подошедший к столу Егор, уже заинтересованно разглядывая прибор, спросил:
– Что-то новенькое? Раньше у вас таких штучек не было…
– Да, мы только-только начали отрабатывать эту технологию, – согласился Ведущий, продолжая манипулировать кнопками. – Пока изготовлены лишь опытные экземпляры… позже, через несколько лет, мы ознакомим людей с этим… А теперь – просто смотри…
По экрану пробежали разноцветные полосы, и тут же возникла панорама красивого большого города на мелководье, начинающегося на суше и частично уходящего в море, поражающего изяществом своей архитектуры, разнообразием строений, воздушностью легких даже на взгляд, почти невесомых мостков над веселой, серебристой водой. Это был город амфибий. И, приглядевшись повнимательнее, Егор смог даже определить – какой именно, не так уж много построили земноводные действительно крупных поселений на морских отмелях.
– Настоящее кино, – хмыкнул Воронец. – Будем считать, мне повезло, что дожил до такого, скоро, может быть, и у меня такая забавная игрушка будет…
Но Ведущий ничего не ответил.
Тем временем на экране панорама узеньких, но почти всегда прямых улочек, широких проспектов, множества домов и мостков-переходов между ними сменилась. Теперь съемка велась с близкого расстояния. И Егор увидел, что тротуары и часть проезжей части улиц завалены трупами. Кое-где их уже подтапливал прилив, но в основном мертвые амфибии, одетые в разноцветные, пестрые наряды с преобладанием зеленых и синих тонов, лежали на сухой земле, вернее, плитке, которой они мостили свои города и поселки. Мужчины и женщины – их Егор умел отличать даже на взгляд по едва уловимому оттенку зеленовато-желтой неровной кожи – дети, много мелюзги, едва вышедшей из возраста головастиков… уже частично вздувшиеся, тронутые быстрым в теплом влажном климате разложением… Среди неподвижных трупов как-то лениво, а скорее всего – просто шокировано – бродили немногочисленные амфибии, одетые в комбинезоны яркой, ядовитой оранжево-желтой расцветки с прозрачными забралами, защищающими оставшуюся открытой часть лица, с темно-зелеными, явно тяжелыми баллонами за спиной. То и дело склоняясь над трупами, живые что-то осматривали, неторопливо сдвигали некоторые тела ближе к тротуарам, то ли освобождая проезжую часть, то ли просто укладывая умерших «как положено»…
«Неужто морские лягушки решили экранизировать роман британского фантаста Уэллса о нашествии на Землю марсиан?» – родилась и тут же потухла в голове Егор шальная мысль. Никакой постановкой увиденное и не пахло. Это была самая натуральная многотысячная смерть…
Егор взглянул на Ведущего. Тот продолжал, как ни в чем не бывало, сидеть на своем месте, и лишь подрагивание тонких пальцев выдавало то волнение, что охватило амфибию при очередном – ясное дело! – просмотре кадров из погибшего города.
– Фосфорорганическое вещество, сложная формула, – пояснил Ведущий, чуть понизив голос, будто переходя по человеческим меркам на шепот. – Распыляется в воздухе, легко растворяется в воде. Смертельно для нашего народа в микроскопических дозах.
– А люди? – тут же уточнил Егор, понимая, что в больших городах амфибий люди встречаются отнюдь нередко; нет-нет, не проживают, но приезжают по торговым делам, обмениваются информацией, которую не передашь по проводам и даже в письме.
– Люди… – казалось, речь Ведущего прозвучало задумчиво, и Егор поймал себя на мысли, что начинает излишне очеловечивать хладнокровное земноводное. – Люди получают вполне совместимое с жизнью отравление. Неприятно, но не смертельно. Отдаленные последствия пока не ясны, времени прошло слишком мало.
– И – вы не знаете – кто? – кивнул на планшет Воронец. – Ну, а хотя бы – как?
– Переверни страничку, – посоветовал Ведущий слегка подсевшим голосом. – Толстая белая стрелка. Материал специально подобран…
Егор коснулся подсказанной кнопки, и подвижное изображение на экране сменилось статичным, это были фотографии каких-то обгорелых исковерканных металлических конструкций странной формы.
– То, что осталось от распылителей… – то ли спросил, то ли констатировал Воронец.
– Металл местный, земного происхождения, – уточнил в тон человеку Ведущий.
– Ничего не значит, – покачал головой Егор. – Такие подставки и каркасы и я смог бы без всяких подозрений заказать да хоть бы и здесь, в нашем городе… а баллоны, емкости из-под отравы?
– Их нет, – совсем уж по-человечески развел руками собеседник. – Будто и не было ничего, даже каких-то следов от инородного металла, пластика, дерева… во всяком случае, мы пока ничего не нашли.
– А следы самой отравы тут присутствуют? – чуть рассеянно уточнил Егор, пролистывая десяток фотографий обгорелых конструкций, сделанных с разных ракурсов и расстояний.
– Да, глубокий химический анализ дал результат, – слегка неправильно, но это можно было списать на волнение, ответил Ведущий и еще раз подчеркнул: – только глубокий молекулярный анализ…
– И всё это вы засекретили?
– Разумеется, – согласился амфибий. – Мы предпочитаем не хвалиться своим горем и не выставлять напоказ собственных неудач.
«Совсем не тонко людей поддевает, – неприязненно подумал Егор. – Да и то правда, это в наших привычках кричать на весь мир о катастрофах на заводах, падениях самолетов, аварий в научных лабораториях… а вот интересно, что они объяснили родне и начальству отравившихся людей? ведь не пять-шесть человек в городе было…»
– И успели проверить основные химические производства во всех странах? Даже на лабораторном уровне? – в этом Воронец не сомневался, но уточнить все-таки уточнил.
– Нигде не производилось отравляющее вещество такого типа, даже компоненты для него, – ответил Ведущий. – Хотя, ваш технологический уровень позволяет синтезировать его, пусть и с большими материальными затратами. Дело в том, что это вещество не нужно людям в хозяйстве. Потому ничего подобного и не производится, и даже особых экспериментов в этом направлении не ведется. Только фундаментальные, в области органической химии.
«Они растерялись, – понял Воронец. – Великие и ужасные лягушки просто растерялись, исчерпав запас версий. Многие, ох, многие люди желали бы как-то навредить пришлым из неизвестности и уверенно захватившим жизненное, пусть и не настолько нужное людям пространство. Навредить – да, но это действие больше походит на тотальное истребление, а вот это уже трудно себе представить, сейчас не средние века…»
Это в те далекие, казалось бы, годы и церковь, и многие князья, цари, императоры и короли, в извечной гордыне человеческой, хотели извести под корень амфибий, отобрать у них знания, которыми земноводные так скупо, на взгляд властителей, делились с людьми, запереть уцелевших после тотальной бойни особей в своих, только своих, замковых бассейнах, и в таких условиях продолжать эксплуатировать острый ум и высокие достижения непонятных пришельцев.
Впрочем, единством человеческое общество, в сравнении даже с теми же амфибиями, никогда не отличалось. И то, что было интересно, желанно испанским католическим королям, совсем не интересовало континентальных русских владык, американских ацтеков или диких аборигенов из Австралии. Потому всякие набеги, гордо именуемые войнами с безбожными созданиями темных сил, амфибии отражали легко, с минимальными даже для людей потерями. А чуть позже, в годы расцвета наук и искусств, оказалось, что гораздо выгоднее, проще и безопаснее получать знания и потребные товары от земноводных торговлей, взаимными услугами, чем силой мечей или грохотом мушкетов.
– Сейчас, пожалуй, только Ватикан, Британия и Тлатоани способны и желают нанести вам серьезный вред и сделать это в полной тайне от окружающих, – задумчиво рассудил Егор. – Прочих бесноватых можно в расчет не принимать, слишком мелкие игроки, да и возможности у них слабенькие. Но никто из упомянутых в последние годы ничего грандиозного не готовил… во всяком случае, такого…
Воронец кивнул на лежащий на столе планшет, светящийся последней фотографией обгорелых конструкций.
– Германцам и нам совершенно не нужно массовое убийство разумных, чтобы там не говорили и не пытались делать разные экстремисты-дарвинисты, – продолжил Воронец. – Китай слишком погряз в собственных, внутренних распрях и редко выглядывает за свою Великую Стену, даже в сторону моря… Но, думаю, такого рода анализ вы уже и сами провели… и с гораздо более серьезным обоснованием, чем просто мысли и слова…
– Да, за прошедшее время наши аналитики не смогли вычислить среди людей тех, кто не просто заинтересован, но и способен убить такое количество моих соплеменников и – убить таким способом, – согласился Ведущий.
– Значит, вы априори избавляете меня от необходимости изучать десятки и сотни агентурных донесений и открытых документов из Ватикана, Британии и Тлатоани, – неторопливо, вальяжно усмехнулся Егор. – А я-то уж решил, что придется в ближайшие две-три недели завязнуть по уши в наших бумагах и вашем растительном пластике…
Ведущий, насторожившись, кивнул, подтверждая рассуждения плановика.
– А может быть, ты просто не хочешь показывать их мне? Опасаешься – вдруг увижу что-то не нужное… раскрывающее ваши секреты… – почему снова решил съехидничать Егор, хотя его настроение было вовсе не ехидное, скорее – встревоженное и немного подавленное увиденным с планшетного экрана.
– Конечно, после того, как шесть лет назад мы сорвали вашу программу ядерных исследований, не позволяя выйти на стадию испытаний, ты можешь отказать, это твое человеческое право – с видимым затруднением, будто пересиливая себя, выговорил Ведущий.
«Сорвали программу… как мягко и ласково звучит, – сохраняя непроницаемое выражение лица, сердито подумал Воронец, отгоняя невольно нахлынувшие воспоминания. – Раздраконили тогда всё так, что и следов не осталось… хитрые лягушки. Переиграли меня в чистую, как стоячего на повороте обошли… эх, добраться бы хоть под каким соусом до их архивов, открыть, кто же тогда так активно, решительно, без всякой боязни помог амфибиям здесь, на континенте…»
– Торговаться не будем, – решительно махнул рукой Егор, будто отметая все свои сомнения. – Вы все равно соблюдёте свой и еще какой-то высший интерес, какими бы словами это не прикрывалось. Тем более, отказать я могу и без всяких там прав или интересов. Но…
Ведущий приоткрыл тонкогубый рот, чтобы попытать возразить, впрочем, плановик – или вовсе не плановик, по сути – не дал ему этого сделать:
– …вполне возможно, что именно здесь наши с вами интересы и совпадают, – Егор сделал несколько театральную паузу, проверяя, как далеко простирается терпение Ведущего, и закончил: – Ваши аналитики, надеюсь, уже думали над этим?
– Что конкретно ты имеешь в виду? – недоуменно покачал головой собеседник, он был слегка дезориентирован, все-таки нюансы разговора давались земноводному с трудом, он не был глубоким специалистом по человеческой речи.
– Третья сила! – с нарочитым нажимом, прикрыв веками блеск глаз, пояснил свою мысль Егор. – Людям или не нужно тотальное истребление ваших… или они не имеют такой возможности. Ну, в то, что вы сами отравили несколько сот тысяч своих соплеменников, я просто не поверю, как не верю в существование бога, дьявола, светлых и темных сил. Значит, тут могла действовать третья сила… просто и ты, и все ваши аналитики боитесь признаться в этом.
– Признаться – кому?.. – окончательно смешался, теряя нить разговора, Ведущий, вдруг легонько забарабанив по столешнице кончиками длинных пальцев. – И почему же – боимся?
– Признаться – самим себе, – охотно пояснил Воронец. – А боитесь потому, что теперь придется вам действовать сообща с людьми и не против других людей, как это уже не раз бывало в истории, а против чего-то пока неведомого, неизвестного…
Нежданный гость, затягивая с ответом, подхватил со стола черный планшет, суетливо взмахнул им в воздухе из стороны в сторону, будто раздумывая – куда бы сунуть этот предмет, наклонившись слегка, прибрал аппарат под стол, задумчиво, человеческим жестом сложил перед собой, на столешнице, тонкопалые ладони домиком и спросил, наконец-то:
– Что ты хочешь?
– Я хочу осмотреть место установки распылителей, – неожиданно сменил тему с абстрактной справедливости во взаимоотношениях двух разумов на земле и внезапного появления некой «третьей силы» на конкретику массового убийства амфибий Егор. – Лично, без всяких фотографий. На земле и с воздуха. Чем скорее это я сделаю, тем больше шансов увидеть пропущенные вашими аналитиками следы, и, эрго, так мы быстрее подойдем к раскрытию тайны. Кто меня встретит в Калифорнии?
Вот тут, впервые с самого начала разговора, глаза Ведущего будто вспыхнули изнутри слабеньким огоньком затухающих угольков, обозначающим у земноводных высшую степень удовольствия. Еще бы, получается, что его помощники и специалисты по человеческой расе не ошиблись, рекомендовав лично встретиться с одним из самых незаурядных аналитиков континентальной земли. Егор Воронец не только мгновенно понял, о чем идет речь, не только в считанные минуты пришел к выводам, аналогичным выводам самих амфибий, но еще и ухитрился по коротким, довольно случайным съемкам безошибочно узнать место, в котором случилась беда.
– Я прибыл на скоростном самолете, – четко сказал Ведущий. – Возьму тебя с собой в обратный путь.
«Вот дела! – чуть было не присвистнул от переполнявших его эмоций Егор. – В кои-то веки Ведущий предпочел быстрый транспорт…» Амфибии не любили скоростных воздушных лайнеров, предпочитая тихоходные величественные дирижабли и легкие шустрые авиетки. И раз уж сам их вождь решился нарушить веками устоявшиеся привычки, да еще взять с собой на борт простого человека, значит, случившейся беде весь земноводный народец придавал не просто большое, но – особое значение. И еще… Ведущий не стал уточнять «оплату» услуг Воронца и таким образом соглашался на любую цену, которую Егор может выставить или по завершении работы или в её процессе. Это тоже было слишком неординарным для амфибий.
– Ты сможешь лететь со мной? – зачем-то уточнил Ведущий, впрочем, по неписаному кодексу взаимоотношений двух разумных рас даже самое очевидное, подразумевающееся согласие должно быть подтверждено четко и недвусмысленно обеими сторонами.
– Поехали, – коротко кивнул Егор, сделав вид, что начинает разворачиваться на выход из смотрового зальчика.
– Твои соратники не будут взволнованы из-за внезапного отъезда? – будто только что ему в голову пришла эта мысль, уточнил Ведущий, поднимаясь с места.
– Нет…
Но объяснять амфибии, каким образом, да еще и почему, он подал знак, предупреждающий о возможной опасности, но не дающий повода к волнениям или даже панике при его внезапном исчезновении, Егор не стал. У каждого должны оставаться свои маленькие секреты. Даже если им предстоит в ближайшее время вместе выступить против третьей силы.

© Юрий Леж, 2011
Дата публикации: 07.12.2011 16:30:13
Просмотров: 2195

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.