Горбун и дурочка

Галина Золотаина

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 6822 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

После детского дома Санька, по прозвищу Крант, осел в КБО, где научился мало-мальски башмачничать и зверски пить водку. Деньжата водились, но малый рост и уродливый горб, а также узкий кругозор, не давали парню никаких перспектив. Так тянулось шесть лет. И однажды Санька решил пустить все прахом, уйти, куда глаза глядят, даже погибнуть, если так у него на роду написано. Взял он водки и пошел за город. Шел он, шел, присаживался, пил и опять шел. И вошел в дремучий лес. Здесь его и сморило.
…Очнулся он от холода. Подтянул под себя ноги, спрятал между ними ладони. Правый бок занемел, голова кружилась и трещала, во рту было сухо и горько. Санька открыл глаза, кругом стояла кромешная тьма.
… Потом Санька долго-долго шел по лесу. Садился, вытаскивал сигареты, курил и шел опять. Уже встало солнце, запели птицы. Наконец показалось поле, а за ним виднелись домишки.
За изгородью первого дома увидел бабку, позвал:
- Эй, у тебя самогонки нет? Продай за деньги…
- Ты, сердешный, чей будешь, к кому пришел? – бабка подошла поближе. – Нет у меня. Не гоню я. А ты не «зык» беглый?
К обеду вся Муравейка только и говорила что о горбуне. А он валялся возле деревенского магазина. К вечеру бабка Анисиха, та самая, и Славка Данилов загрузили горбуна на тележку и свезли к бабке в баньку.
Санька проспал всю ночь и утро. Когда он, покачиваясь, держась за косяки, вышел, Анисиха, бросив тяпку, посеменила к нему:
- Проспался, нехристь! Мало тебя Бог-то наказал, так ты ишшо заразу эту лакать принялся!
-Ы-ы… - только и мог вначале издать парень. Потом малость оклемавшись, произнес: - Это…где бы самогонки купить?
Бабка хлопнула себя по бокам и запричитала: «Ить, гляди, ненасытный, опять – снова да ладом! Поди исть охота? Пошли, сядь на крылечко, я счас».
Санька послушался, сел на крылечко, пошарил в карманах, закурил. Бабка минут через пятнадцать вернулась
- На вот, похмелись, - подала зеленую эмалированную кружку и чашку с вареной картошкой. –У Деихи выпросила для тебя. А боле и не проси, нет у неё боле.
Выпил Санька и покатились по его лицу соленые слезы. Анисиха сидела напротив на чурочке и спрашивала, задавала свои житейские вопросы. Все рассказал ей Санька: «Ни-и знаю я, бабка, ничего не знаю! Оставь меня у себя, я тебе заплачу, сколько надо!»
- Кормилица, матерь божья! Я и сама-то еле перебиваюсь, а с тебя ни помощи, ни покою, только хлебова энтого будешь просить!..- Потом призадумалась. – Ладно, останься на денек.
Санька и остался. Дотяпал картошку, помылся в баньке.
На закате солнца во двор к бабке зашла молодая женщина лет тридцати трех, высокая, круглолицая. Молчком села на чурочку против Саньки. Из избы вышла бабка.
- А ты чего пришла, Люся, вроде не товарки мы с тобой?
- А я на него пришла поглядеть. Мужика ведь мне в дом надо.
- Детка моя, да какой же он мужик?! Иди домой, доченька!
-Бабонька Тонька, как мамка в марте померла, ох тошно мне одной, тошнехонько!..
Женщина заплакала. Санька насупился. Бабка шепнула ему на ухо: «Дурочка она. Мать похоронила в этом году, живет одна. В избе-то у ней хорошо, чисто, а вот вишь, сама хворая…»
Женщина обтерла ладонью лицо, спросила:
- А тебя как зовут?
- Сашка я.
- А я – Люся Харитонова. У меня за мамку пенсия, десять куриц и боров. Осенью колоть буду.
-Хватит, ступай домой, девка. Человеку спать надо! – решительно закруглила разговор Анисиха.
- А я без его не пойду!
- Ах ты, халда! Иди-иди, золотая, – перекрестила вслед воздух Анисиха.
Вдруг Санька встал и решительно сказал: «А я с ней пойду!». Анисиха прихлопнула себя по бокам: «Пресвятая богородица, ишшо один с ума сошел!»
…Дом был небольшим, но ладным. Со всеми пристройками и большим огородом.
- Садися, Шура, за стол, ужинать будем.
- А ты че у меня не спрашиваешь, кто я такой есть, может, шпион какой или кто.
- Ты – шпион! Да горбатых в шпионы не берут, - захохотала Люся.
- Дура!- выпалил Санька, а сам подумал: «И зачем приперся?»
Поели. Люся убрала со стола. Аккуратно вымыла с мылом клеенку, прополоскала под умывальником тряпочку, расстелила на столе.
Пока Люся снимала с кровати покрывало, встряхивала одеяло, укладывала подушки, Саньку охватила мелкая дрожь. «Я пойду, покурю пока?» - «Ладно, а ты не удрапаешь?» - «Не боись».
…Когда он вошел в избу, свет уже не горел. Закрылся по-хозяйски на крючок, прошел до кровати, разделся, приподнял одеяло и тихонько прилег с краешку.
- Ох и табачищем несет, как от настоящего мужика, - услышал он Люськин шепот. «Дурак, зачем приперся, - опять подумал Санька.
Если мы будем жить, - опять зашептала Люся, - я деньги с книжки сниму, и поедем в город, в больницу: попросим сделать операцию. Тебе горб отрежут, ты и будешь настоящим мужиком, только махоньким! Ну и что!
Санька слушал и не слушал. Он все ближе придвигался к ней. Хотелось одного, чтоб она не ускользнула, не нарушила, что шло на лад. Его подхватила неведомая сила, волна, она играла с ним, как со щепкой, то вздымало вверх, то опускало вниз, и каждый взлет сулил ему новый восторг. Вот он, здоровый, сильный Санька, ему подвластно мягкое розовое тело Люськи, и нет большей радости, чем радость власти над родным, единственным телом этой женщины, сладкой, любимой. Он знал, что сделает все, расшибется в лепешку, загрызет всех, чтоб испытать еще и еще это тягучее, пульсирующее, неведомое доселе чувство обладания.
…Они лежали рядом, дремали.
- Шур, а у Славкиной Нинки платье, все в золотых крапинках, люрик , называется. Ты мне такое купишь?
- Бери у меня деньги в костюме да покупай!
-Тогда я завтра в город съездию, а ты отдыхай.
Утром Санька проснулся – Люси рядом не было. Он вспомнил ночной разговор о платье: «Поехала!» Встал, прибрал кровать, умылся, вышел во двор. Обошел его, сходил в огород, выглянул за ворота, покурил. Есть не хотелось. Ничего не хотелось. Прошедшая ночь поглотила всю его прежнюю жизнь. Люська стала смыслом его жизни, самой жизнью. И не верилось, что такое счастье досталось ему - Кранту, Горбуну, Верблюду.
После обеда нахмурилось. К Муравейке шла черная туча. Издалека громыхало. Пошел дождь. Санька сидел на табуретке в кухне и при очередной вспышке затыкал пальцами уши, ждя грома.
Автобус до Муравейки не доезжал: он останавливался возле дома отдыха, дальше приходилось добираться пешком. Люся перебежала лесок, в поле её захватил дождь. Помня, что в сумке – драгоценное платье, она решила переждать грозу под деревом,
одиноко стоящим в поле.
…Дождь помаленьку стихал. Выглянуло солнце. К деревне по полю бежали мальчишки, махая руками и что-то крича. Когда они подбежали к краю деревни, Деиха, делавшая палкой канавку, чтоб проводить от ворот большую лужу, спросила:
- Эй, чего базлаете на всю деревню?
Лица мальчишек были бледные и испуганные.
- Там…там… Люську Харитонову грозой убило!..
А там – сияла семицветная радуга.

© Галина Золотаина, 2013
Дата публикации: 01.08.2013 05:00:04
Просмотров: 3386

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Николай Лемкин [2013-08-12 15:06:51]

сильно и горько написано, молодец!
Егорыч.

Ответить

Галина Золотаина [2013-08-13 01:19:06]

Спасибо, Егорыч!
Мнения о рассказе разные, есть много негативных суждений. Не в плане написания, а в плане использования убогости. Спекуляция на человеческой ущербности, говорят. В основном, это мнение тех, кто спекулирует философскими изысками. Просветлённые наши!