Завтра ты умрёшь

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Психологическая проза
Объём: 17102 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Гир проснулся от странного знамения. Ему вдруг отчётливо послышалось, будто голос, совершенно нечеловеческого, а значит, наверное, божественного происхождения твёрдо произнёс прямо вовнутрь его сознания: «Завтра ты умрёшь». И всё. Больше ничего: ни объяснения причин, ни намёка, ни подсказки. Как это исправить? У кого попросить замолвить за него словечко? И самое главное: как, почему так скоро и за что?
Наверное, это потому, что я неженат и до сих пор не обзавёлся потомством. Зачем держать такого бесполезного человека на Земле? Постойте... Постойте, но это же вовсе нелогично, Господи. Тогда нужно забирать тех, кто уже, а не тех, кто ещё. Я ведь ещё смогу через некоторое время исправить эти недостатки. А сейчас... сейчас Вы просто-напросто лишаете меня единственного шанса! Гир вспотел от напряжения. Он вскочил с постели и отчаянно заметался по комнате, шёпотом доказывая Богу его неправоту:
— Это, конечно, было любезно с Вашей стороны предупредить меня. Однако... однако это совершенно несправедливо, что Вы дали мне так мало времени!
Гир быстрым движением натянул на своё худосочное тело рубашку и штаны. Он подошёл к постели и раздумывал ровно две миллисекунды — заправлять или нет. Потом решил, что времени и так слишком мало и двинулся на кухню, чтобы поскорее согреть себе кипятка. Мгновение, и на сковородке шипит подсолнечное масло, чайник уже кипит, зубы почищены, тёмные с проседью прядки приглажены, а в булькающее пузырьками масло летит два яйца. Ещё минута — и завтрак готов. Кофейный напиток испускает пар в потолок, а пара яиц, кажется, любуется двумя желтками на исходящие от кофейного пара причудливые дымчатые фигуры. На угловатом неровном лице тридцатишестилетнего мужчины сияет самодовольная улыбка. А ведь он не так плох, как могло бы показаться с самого начала!
Гир с наслаждением пережёвывал глазунью, и блаженно всасывал в своё чрево божественно вкусный, тёплый, маслянисто-шёлковый желток, растекающийся по языку. Кофе, как всегда, с безумным количеством сахара. Ему много раз говорила мать, что от этого портятся зубы — ну и пусть — Гиру всегда было на это наплевать.
В глубине души Гир очень любил людей, но внешне он был, кажется, совершенно нелюдимым. Когда-то были в его жизни школьные приятели, были друзья и подруги в институте. Но всё это было когда-то очень давно. Была Мария — подруга, с которой намечалась какая-то даже будто бы любовная история, но потом как-то что-то не пошло. Гир напрягался и не мог вспомнить, когда именно он полностью отдалился от людей и для чего. Хорошо бы, если бы у него была какая-нибудь тайна, секретик, которым можно было бы оправдать его изоляцию от мира людей. Но у него не было никаких секретов. Увы, прочитав десятки книг и генерировав миллионы мыслей у себя в голове , Гир не сделал никаких открытий, не изобрёл ровным счётом ничего нового и не мог ни с кем поделиться никакою мудростью. «Неужели я вообще ничего не сделал? — удивлялся Гир, потирая шершавый некрасивый лоб. — Никому не делал добра? Ровным счётом ничего, ничего хорошего! А зло?» О, да! Зла мы все друг другу делаем предостаточно!
В дверь внезапно постучал сосед.
— Извините, но сегодня недолго не будет электричества. Ведутся ремонтные работы. Меня попросили Вас предупредить, — быстро отчеканил сосед и вежливо попрощался. — В другое время Гир даже не посмотрел бы ему в лицо. Просто принял бы к сведению информацию. Они не общались. Гир даже и не помнил, как зовут этого человека: то ли Катчер, то ли Кэчер. Да, Бог его знает. Гира отрезало от соседа буквально в первые минуты знакомства, когда Гир с искренним благодушием пытался пожать ему руку, наивно улыбаясь и желая произвести приятное впечатление. Катчер или Кэчер как-то небрежно пожал ему руку и наспех закрыл свою дверь. Приглашение зайти на ужин, который Гир готовил специально для вечера с соседями по поводу своего новоселья, проигнорировал. После этого Гир здоровался с Катчером только формально, и отношения у них складывались пустые, в какой-то степени даже напряжённые. Хотя Гир никогда не пытался насолить соседу, он сдерживал и свои порывы помочь. Точно также, как сдерживал такие же порывы и Катчер.
Может, Катчер был просто занят в тот вечер? Или что-то пошло не так. Конечно, что-то определённо пошло не так, но как чинить неисправности психо-эмоционального уровня в человеческих отношениях не знает никто! Все эти вещи непредсказуемы, как сама Вселенная.
Миллисекунда — и Катчер исчез, но Гир успел зафиксировать его лицо и небрежный взгляд. Может, не нужно было обрывать когда-то контакты! Но теперь уже не исправишь. Да и жить-то остался только этот день! Да ещё и это «не будет электричества»! (Хотя нужно ли оно теперь ему?)
Следующие две минуты Гир обдумывал многочисленные идеи, которые штурмом взяли его сознание, едва он ослабил оборону. Бежать! Ему хотелось помочь несчастным сиротам, уличным нищим и всем одиноким старикам. Но времени на это катастрофически не хватало. А ещё неплохо было бы расстаться с коллегами на позитивной ноте, попросить прощения у матери, которая хоть и назойливо лезла в его дела, но, вероятно, имела к нему хоть какие-то чувства. А ещё... Поговорить с людьми: с соседями или соседскими ребятишками, которые почему-то всегда его побаивались...
Гир понимал, что если ему не удастся взять под контроль сознание, в котором война между мыслями шла уже не на жизнь, а на смерть, то он так и простоит весь свой последний день посреди неубранной комнаты.
Минута, и в комнате и мыслях наведён полный порядок. Гир бросил мимолётный взгляд на висящее в прихожей зеркало. Что за незнакомый человек смотрит на него с этой блестящей и ровной серебристой поверхности? Странный человек с длинным носом и нелепо посаженными глазами. Он не красавец, но вроде бы и не урод. У него кипят глаза, и вся его сущность, конечно же, внутри, а вовсе не снаружи. Можно ли любить этого человека? А можно ли презирать?
Через пятнадцать минут одержимо целеустремлённый человек, реакции которого ускорились в десятки раз, стоял у офиса страхового агентства. Гир работал здесь около пяти лет, но искренне ненавидел и это место, и коллектив, и саму работу. Он приходил сюда каждый день, чтобы с болезненным мазохизмом добросовестно мучить своё нутро работой и общением, потому что... Да просто потому, что не мог противостоять натиску родственников. Ведь он был очень счастлив, когда не работал, когда наслаждался одиночеством и каждой прочитанной книгой. А потом... Сёстрам и матери надоело смотреть на инфантильного дурачка, и его чуть ли не насильно запихнули в эту контору.
Макс. Рыжеволосый, активный, прекрасный агент. Он мог играючи закрывать по 70 страховых договоров в месяц, привлекая клиентов самостоятельно. За это, невзирая на некоторые махинации, его ценило начальство, и как бы там Макс ни напортачил, увольнение ему не грозило. Наоборот, Макс, натура улыбчивая и общительная, выкручивался всегда, имея неплохие бонусы.
И Гир... Ничтожество на фоне Макса. Ведь он не приводил своих клиентов, а только оформлял дела, работал с тем, что дают. Пытался быть хорошим... услужливым. Но...
Гир застыл перед охранником:
— Никого нет, уважаемый! Сегодня выходной! — строго сказал охранник.
В другое время Гир обязательно бы сорвался. Охранники грубили ему, видя незавидное его положение. И никогда не обращались к нему по имени. Но ведь и он сам... Что и говорить, улыбчивостью и доброжелательностью Гир не отличался.
— Я забыл кое-что, — пролепетал Гир.
Охранник пожал плечами и молча открыл турникет.
Гир стоял посреди офиса. Оставить коллегам записку? Подарить каждому по бутылке рома? Купить для всех огромный пакет печенья и исполинскую банку хорошего кофе? Нужно определённо сделать для них что-то хорошее? Но что?
У Гира не было не то, что ни одного друга на работе. У него не было даже ни одного союзника, сотоварища или просто со-человека, который бы относился к Гиру, как к доброму товарищу. Кажется, нелюдимый, неучтивый и вечно угрюмый Гир, обижающийся на мелкие придирки, часто замыкающийся в себе и смотревший на коллег исподлобья, в коллективе давно уже себя дискредитировал. Кто-то не обращал на него ни малейшего внимания, а кто-то огрызался и пенял на непочтительность, хамство и бескультурье Гира, который, прикидываясь рассеянным или озабоченным, намеренно здоровался через раз и строил из себя бог весть какого интеллектуала. Гира считали надменным, себе на уме человеком, много о себе возомнившем. Макс в его отсутствие частенько говорил, что Гир считает всех сотрудников бюро болванами и тупицами, а между тем и сам не очень-то умён. В последний год Гир и правда смотрел на всех свысока. Он вечно был на взводе и резко одёргивал всех, кто к нему приближался. По правде говоря, нормально работать с Гиром сейчас было практически невозможно. Он до безумия обнаглел, принося на работу кучу книг и пытаясь читать их втихаря (но, конечно же, на всеобщем обозрении) в своём уголке, маскируя книги под обложками папок для деловых бумаг.
Разве мог он сейчас что-то сделать, чтобы исправить существующее положение?!
Пожалуй, исчезнуть по-английски было бы самым подходящим решением для данной ситуации. Так было бы лучше для всех, и в первую очередь для него. Но ведь это невежливо! Чёрт побери, невежливо! Да ведь они и так считают его свиньёй порядочной! Особенно Риса. Его ровесница. Ведь именно она накануне его тридцатипятилетия закатила ему скандал, что от его вечно немытых чашек, кипы пыльных книг и грязных вонючих ботинок в офисе непродохнуть! А он хотел дружить с ней и даже пригласить на свидание. Она казалась ему заботливой и очень миловидной... Он доверял ей многие свои проблемы...
Риса любила пиццу и красивые шарфики. Риса искала сильного, заботливого и щедрого мужчину. Разве он не сам всё испортил своим дурным упрямством и вечно унылым настроением? Гир не сердился на Рису. Он её всячески избегал и при встрече отводил глаза. Но сейчас, в последний день своей жизни, разве не мог он впервые проявить искреннюю заботу о коллеге? «Господи! — подумал Гир. — Да разве это забота: чёртова пицца и какой-то дебильный шарфик?! Разве же это забота, чёрт меня подери?!» Мелькнула мысль, что надо бы оставить им книги — ведь только там они могли бы найти разгадку, почему Гир был таков, каков он был. Возможно, книги, прочти они их, на многое смогли бы пролить свет и дать ответы на немыслимое количество вопросов... Возможно...
Осмотрев пустующий офис, Гир мысленно пожелал, чтобы все были здоровы и счастливы. Большего он не мог. В конце концов, не нужно было доводить отношения с коллективом до такого запущенного состояния. Вовремя уйти он не смог. Наверное, в следующей жизни, он многое сделает намного лучше. Если, конечно, создатель не отнимет у него этот дар — золото осознания ошибок прошлого.
Гир вышел из офиса. Близился полдень. Такая ничтожно короткая жизнь, и такой пустой, ничем не заполненный, длинный последний день.
В магазине хорошей кожаной обуви Гир не увидел ни одного покупателя. Не удивительно — приличные люди обычно обедают с семьёй в это время. Продавец недобро посмотрел на угрюмого покупателя в заношенной одежде и ужасных нечищенных ботинках.
«Такие вряд ли станут носить приличную обувь!» — читалось у него на лице. Едва он собрался высказать Гиру, что ему здесь не место, как сердитый покупатель с грохотом шаркнул дверью и мгновенно скрылся.
У булочной он заметил ревущего мальчишку, убеждающего мать купить ему вкусных пончиков. Видно было, что женщина была не богата и не сильно баловала отпрыска. Приняв как можно более благодушное выражение, Гир поспешил к мамаше.
— Позвольте, я куплю! — как можно добродушнее пожелал даритель.
Оглядев его с головы до ног, женщина сначала отнекивалась, а потом согласилась и прошептала «Спасибо!», когда неизвестный меценат выбежал на крыльцо с огромным пакетом горячих пончиков.
— Спасибо, дядя! Спасибо! — горячо поблагодарил его мальчонка.
И Гир захохотал. Это было так странно для него: смеяться долго и громко, и прямо на улице. Щёки у него порозовели, лицо как-то скруглилось, похорошело, морщины на лбу как будто разгладились.
— У Вас, наверное, День рождения! — догадался мальчонка. — Поэтому Вы меня угощаете! — выпалил он.
— Смышлёный! — обратился Гир к уставшей матери.
Когда он ушёл, мальчишка долго ещё смотрел ему вслед и махал руками.
К трём часам дня Гир осчастливил с десяток прохожих. Надо признать, что ему везло. Он не готов был осчастливливать всех подряд — только тех, кто умел ценить счастье в чём-то малом. Большинство мечтает о куче денег. Какая глупая в сущности мечта!
Гир всегда считал, что деньги — ничто. Не деньги спасали от голода в тяжёлые времена, а человеческая доброта. Не деньги дарили здоровье, а воля Провидения. Не деньги утоляли жажду познания, а книги на полках библиотек. И не деньги укрепляли волю к жизни, отнюдь, не они. За годы аскетизма Гир скопил кое-какие деньжата. На них можно было купить приличный подержанный автомобиль, кучу новых платьев для сестёр или отличных кожаных ботинок для их мужей. Но Гир не хотел так бездарно тратить свои запасы. В конце концов сёстры всегда относились к нему, как к полному придурку. И парой десятков платьев, сумок и побрякушек ничего не изменишь. Оценили бы сёстры его подарок? Он был уверен, что нет.
Деньги нельзя тратить на глупые развлечения!
Пока Гир гулял, он уже свыкся с мыслью о смерти, как о чём-то приятном и неизбежном. В конце концов, он был уверен, что божественный голос не станет предупреждать о некрасивой, ужасной и уродливой насильственной смерти. Божественный голос может предупреждать только о красивой и спокойной смерти в своей постели! И к этому Гир был уже вполне готов. А что? Дом прибран, и ему вовсе не стыдно, что туда пожалуют гости. Умрёт он достойно: спокойно и в чистоте. Гир даже собирался на ночь до блеска вычистить ботинки. Жизнь — это дар, и смерть — дар не менее ценный.
В прекрасном расположении духа, Гир зашёл в закусочную. Его обаятельная улыбка очаровала официантку. Раньше она была груба, хамовата. К тому же Гир частенько травился в этом заведении. Но сегодня... Для него вынесли, наверное, самые лучшие продукты. Еда была свежей и вкусной, а официантка — милой и улыбчивой. Что ж — впервые за всё время посещения заведения Гиру искренне захотелось оставить чаевые.
— Благодарю Вас! — проворковала девушка.
— За такую хорошую работу поблагодарить — не грех! — ответил довольный посетитель.
Дома Гир прежде всего вычистил ботинки. Всё было готово, но оставалась ещё куча свободного времени. В холодильнике валялась припасённая на Рождество индейка. «Не пропадать же добру!» — подумал Гир. Пока он готовил индейку, урывками поглядывал в экран телевизора. Вдруг он услышал кое-что, заставившее его сделать звук погромче.
Седовласый астроном сокрушался о том, что власти не хотят ремонтировать старую обветшалую обсерваторию. Почему-то власти считали, что обсерватории нужны только в крупных городах, а в Ангстреме, этом маленьком захудалом городишке, где каждый мечтает о куче денег и где эти самые деньги толком не водятся, обсерватории вовсе не нужны. Гира искренне возмутила подобная несправедливость. Бедный астроном Ли Кук едва не плакал от безысходности. Он убеждал, умолял и просил. Ему не хватало... Не хватало определённой суммы денег.
Одним движением Гир отключил звук. Продолжая смотреть на экран, он видел, как надрывается в своём отчаянии эмоциональный старикашка Кук. Ещё мгновение, и этот почтеннейший учёный превратиться в унылого социофоба, законченного интроверта и вечно угрюмого Эдварда Гира!
«Ты завтра умрёшь, Эдвард Гир» — прошептал Гир себе под нос. Духовка запищала о том, что индейка готова.
Ли Кука совсем не сложно отыскать в социальной сети. Мгновение, и Гир уже разговаривает с Куком по телефону:
— Извините за беспокойство, но мне необходимо С Вами поговорить. Мне кажется, что я могу Вам помочь.
— Я готов хоть сейчас! — взволнованно ответил Кук.
— Конечно, лучше встретиться сегодня, завтра я не смогу. И потом, наверное, очень долго не смогу. Если желаете получить от меня помощь, желательно Вам поторопиться.
— Я готов. Где? Во сколько?
Мгновение, и Кук сидит в крохотной квартирке нелюдимого Эдварда Гира.
Кук и Гир с аппетитом едят рождественскую индейку и запивают превосходным красным вином. Они смеются и бодро разговаривают о звёздах, Вселенной и галактиках.
Спустя мгновение к ним заходит Катчер. Мужчины добродушно общаются, так что Кук опаздывает на последний автобус. Катчер уходит, а Кук ни за что не хочет уезжать домой на такси. Он, кажется, напрашивается, на ночёвку у унылого Гира.
Мгновение, и в очередной раз раздаётся настойчивый вопрос старикашки Ли:
— Но я вовсе не понимаю, почему Вы сами не хотите со мной этим заняться?
И очередной какой-то глупый ответ, который пожилой мужчина вовсе не может никак понять.
Мгновение, и неуступчивый Гир укладывается спать на пол, а уставший Кук — на его мягкую, чистую и благоухающую запахом елового кондиционера постель.
Мгновение, и оба засыпают.
Звёзды в далёких галактиках всю ночь игриво перемигиваются и задорно шепчутся о чём-то.
Кук спит. Гир умирает. Кук открывает глаза, смотрит вниз и улыбается. «Я знал, что ты передумаешь! Мы обязательно сделаем это вместе!»

© Светлана Беличенко, 2019
Дата публикации: 03.11.2019 19:43:42
Просмотров: 2022

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.