Что-то сломалось

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 5480 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Когда женщина становится матерью, она становится похожа на заводную игрушку. Моторчик включается, и она носится, носится, носится по дому, как угорелая — днями и ночами. Но иногда что-то ломается: моторчик глохнет, и вся суета сует, которая преобладала до этого, уходит куда-то на задворки сознания и собственной жизни.
В этот по-летнему теплый день Инга сидела на миниатюрной скамеечке во дворе дома. Непонятно, для кого в городе стали в последние годы делать такие скамейки? — скамья для гнома, а не для обычного среднестатистического человека. Для детей она неудобно крупная, а вот для родителей уже мала, будто неправильно постиранная шерстяная вещь, которая «села». Только молодые или очень миниатюрные родители уместятся, пожалуй, на такой скамейке, и то не вдвоем — один целиком, а другой — лишь на одну половину. В формальной стране были формальные города и даже формальные скамейки —формально и были. Быть может, и материнство формально также? Конечно нет, ведь существует истинная любовь, а она самая что ни есть настоящая. Правда, в формальных условиях крайне сложно выкроить время и силы, чтобы любить. Ведь чтобы любить, нужно, чтобы условия для этого действительно были — самые что ни есть настоящие. В формальных условиях все время приходится искать возможности, а поиск возможностей — дело весьма затратное: чем дольше их ищешь, тем меньше энергии остается на что-то по-настоящему важное, например, любовь. Даже на такую естественную любовь, как любовь матери к своему дитя.
…Инга сидела, а её муж стоял напротив. Он задумчиво всматривался в темную косу до плеч. Удивительно, но когда они познакомились, эта коса была минимум раза в четыре толще. И качество волос... они были свежие, сильные, красивые, блестящие. Сейчас же они больше походили на измазанную сажей паклю. «Как время меняет её», — думал он, но был абсолютно не прав — всё дело в условиях. Там, где условия формальны и волосы — пакля, и кожа будто у прокаженного, и взгляд — измученный взгляд уставшего от жизни человека...
У них были два мальчика и две девочки — чудесные дети, уже подростки. Вернее, не так: у них были девочка/мальчик и девочка/мальчик — две чудесные двойни. Так может быть, если людям везет с генетикой и с любовью Всевышнего. Генетика может позволить иметь двойню в принципе, но вот насчет второй пары решает именно Он. Чудо было подарено Инге и её прекрасному мужу. Впрочем, у брата Инги тоже была двойня. Пока ещё только одна, второй раз не пробовали. Быть может, в его семье тоже случится чудо — ещё один дар небес совсем не формальным жителям формально существующего городка.
— Подумать только. Их нет уже десять дней, а я не скучаю, — призналась Инга.
— Ты просто устала, — успокоил муж.
— Устала? Я целыми днями делаю... ничего! — возмутилась она, — и я устала?
— Устала. Знаешь, а мы ведь никогда еще не отправляли их так далеко.
— А я давно мечтала об этом. Хотела, чтобы их не было.
— Неправда. Ты просто хотела немного покоя.
— Покоя? И что? Сейчас у меня полным-полно времени, но я не рисую картин, не учу языки и даже не двигаю мебель! И я ничего не хочу, и даже никого не хочу любить. Конечно, кроме тебя. Я думала часто, что дети мешают мне, а сейчас... Ты знаешь, что самое страшное: их нет, но мне все равно.
— Ты просто устала. Ведь ты же работала — шила всегда, и просто устала.
— Работала, да. И дома хозяйство, и вечное зарабатывание этих дурацких разноцветных бумажек... Зачем?
— Для детей!
— Для них? Но зачем? Ведь их нет! А мне всё равно...
Инга прижалась щекой к ароматной ветке сирени. Муж взял её за руку, поднял с низкой скамейки и приобнял. Они бродили по аллее, кружились в объятьях, а потом вернулись домой. Так проходил у них почти каждый день без детей.
Через две недели из отпуска с теплого побережья возвращались двойняшки.
— Хлеба купил? — взволнованно спросила Инга мужа.
— Купил.
— Хорошо, — сказала она, тщательно разглядывая посуду, расставленную на столе. — Так-так: салаты на месте, курочка в духовке, рагу — в кастрюле. А где же торт? Вить, мы забыли торт! Это ужас... — запричитала женщина. — Настенька любит торт, Петя —курочку, Юля — рагу, а Андрюша — салаты. Где торт? Нужен торт! Немедленно МНЕ нужен торт!
— Сейчас схожу, — спокойно ответил муж. Он знал, что в такие моменты успокаивать Ингу бесполезно. Теперь она будет суетиться до самого прихода детей.
— А времени сколько? А? Ещё не пять? Не полшестого? Не шесть? А? Успеем ещё, успеем? — суетилась мать.
— Видишь, я говорил ведь — ты просто устала, — улыбнувшись, констатировал муж и отправился в магазин за тортом.
Инга присела на краешек старинной трехногой табуретки. Она сегодня в первые за много лет была невероятно близка к тому, чтобы разрыдаться. Не плакала она давно — все эмоции притупились после первых родов. Но моторчик уже завелся, и настоящим слезам просто некогда было выкатываться из глаз.
Инга резко встала и в сотый раз за день отправилась на кухню – нужно было почистить с содой чашки, ведь если их не почистить с содой, то на стенках останется некрасивый чайный налет. Последние четырнадцать дней никто не чистил чашки от налета, а Инга и Виктор пили чай из всех чашек подряд, без разбору... Но у каждого ребенка есть своя любимая чашка: у Настеньки — маленькая белая кофейная чашечка, у Пети — большая бежевая, у Юленьки — среднего размера красная, а у Андрюши — синяя из прозрачного стекла. Нужно непременно успеть помыть чашки до прихода двойняшек. Дети никогда, никогда не должны пить чай из чашек с налетом в этом доме...

© Светлана Беличенко, 2018
Дата публикации: 20.03.2018 15:03:56
Просмотров: 1991

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.