У Мельницы

Сергей Кузичкин

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 9057 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Сергей КУЗИЧКИН

У МЕЛЬНИЦЫ
БЫЛЬ
Накануне наступления у рядового Лохова разболелись зубы. Всю ночь мучался мужик: с боку на бок переворачивался, и пепел, и махру прикладывал, не помогало. Лишь перед самым рассветом, чуть отпустила боль, одолела его дремота. И приснились ему эти самые зубы. Будто выпали они все сразу, и выплюнул он их на ладонь, а второй ладонью вытер кровь с лица. Проснулся Лохов весь в поту, ощупал челюсть: вроде все зубы на месте и как будто уже и не болят. Подивился Лохов странному сну, повернулся на другой бок и снова уснуть попробовал. На этот раз увидел он во сне брата своего младшего Васятку. Приснился ему тот самый случай из детства, когда Петька Марченко отобрал у шестилетнего Васятки туесок со смородиной. Обнял тогда Лохов младшего братишку, прижал к себе, погладил по белокурым волосам.
Вновь проснулся в поту боец, перекрестился украдкой, осмотрел землянку. Спят вроде бы все. Толкнул легонько похрапывающего рядом Марченко. Вместе воевали односельчане, в одной роте, с самого призыва в действующую армию, с августа 1941-го.
-- Ну, че тебе?- нехотя отозвался Марченко.- Болят все?
-- Да вроде тише. Уснул даже... Петро, ты случаем не знаешь, к чему зубы снятся? И кровь?
-- Да бес их разберет, сны эти,- сказал Марченко, укладываясь поудобнее.- Думаешь про них, вот и снятся. Говорили раньше: кровь видеть - к родне. А где ее здесь, родню-то, увидишь? Во сне разве что?
-- А я во сне Васятку нашего видел,- проговорил Лохов, - где сейчас он? Ни слуху, ни духу. Мать в письме писала, что еще в конце 41-го бумагу получила: без вести пропал, мол... Так больше ничего и неизвестно. Слышь, Петро, а, Петро?..
Лохов хотел сказать еще что-то, но оттуда, где лежал Марченко, уже слышалось легкое посапывание.
...Наступление в самом начале развивалось довольно успешно. Они преодолели две линии траншей неприятеля, и вышли к третьей. Их группа человек из десяти, во главе с командиром роты старшим лейтенантом Зубаревым, решила зайти к противнику с фланга. Они уже пересекли лесную дорогу, березовую рощу и незамеченными побежали по открытой местности, представляющей собой низину у подножия холма с мельницей. Когда же до мельницы оставалось всего ничего -- метров пятьдесят - оттуда неожиданно застрочил пулемет. Лохов с разбегу плюхнулся наземь и, пропахав носом добрых полметра, замер, раскинув руки, крепко зажмурив глаза.
Минут пять-шесть было тихо. Слегка приподняв голову, Лохов обнаружил, что находится за небольшим пригорком, а чуть сзади него - Марченко и командир роты.
-- Вот сын собачий,- проворчал сквозь зубы Зубарев, - ловко, шельмец, нас уложил. Теперь все коту под хвост - вся атака наша... И ни хрена, главное, не придумаешь: ни назад, ни вперед не дернешься. Минут на пять снова наступила тишина. Затем ее нарушила короткая пулеметная очередь, и кто-то вскрикнул, вскинув руки вверх.
-- Не высовываться!-- что было мочи заорал Зубарев.
С мельницы снова послышался пулеметный треск, и, стая пуль, взрыхлив землю, окопалась на вершине пригорка, прямо над головой Лохова.
-- У, мразь, лихо замаскировался,- выбрав еще пару крепких выражений, выругался командир роты.- Как тебя выкурить оттуда-то?..
Зубарев осторожно, но внимательно стал осматривать местность. Казалось, будто время застыло, и прежде чем ротный проговорил следующую фразу, Лохову показалось, что прошла целая вечность.
-- Слушай, Марченко,- наконец голос командира разорвал звенящую тишину,- сможешь пробраться вон к тому пню?
Зубарев кивнул на широкий обгорелый пень метрах в двадцати от мельницы.
-- Понимаешь, надо засечь его, гада. Он пока на тебя внимание переключит, я в это время его вычислю...
-- Я... я сильно крупный... -- Он меня сразу накроет, -- сказал, пряча глаза, грузный Марченко.
-- Да, верно, --согласился Зубарев.
Еще с минуту помолчали.
-- А может, ты, Лохов?- снова проговорил Зубарев. -Ты и порасторопней. Я, конечно, приказывать не буду, сам видишь, положение какое... Только прошу: выручай, браток.
-- Что ж, можно и попробовать,- согласился, словно выдавливая из себя слова, Лохов и глянул на Марченко. Тот отвел взгляд.
-- Молодец,- похлопал его по голяшке сапога Зубарев.- На, возьми мой пистолет, а мне свою пушку передай.
-- Ты, Петро, чуть чего - матери напиши, ладно? -попросил, обращаясь к земляку, Лохов. Марченко кивнул и снова отвернулся.
-- Ну, давай, милок, - подбодрил Лохова командир роты,- Сейчас мы его сбросим оттуда...
Лохов “прошел” на брюхе добрую половину пути, а пулемет все молчал. “Выцеливает, гад. Хочет, чтоб наверняка, чтоб сразу точняком прихлопнуть”. Преодолев еще несколько метров, Лохов осмотрелся: до пня оставалось метров восемь-девять. Пулемет молчал по-прежнему, и он решил рискнуть -- вопреки здравому смыслу, резко поднялся и, пригибаясь, побежал. Он не помнил, как достиг цели и “приземлился” у самого пня. В себя он пришел только тогда, когда услышал над головой посвистывание пуль и почувствовал, как на каску его и гимнастерку посыпались щепки от пня. Лохов попробовал было пошевелиться, но новая свинцовая порция прошила обгорелый пень и заставила его прижаться к земле еще теснее.
-- Что, не удался номер? - послышалось откуда-то сверху. И послышалось так неожиданно, что Лохов даже вздрогнул .
-- Теперь-то ты у меня на самом крючке, браток. На несколько секунд в воздухе вновь повисла тишина.
-- Чего молчишь? Наложил, небось, в штаны со страху-то?
Теперь сомнений не было: кричали с мельницы. И кричали чисто по-русски. Лохов чуть приподнял голову. Пулемет молчал. Вдруг Лохову захотелось ответить кричавшему, и он отозвался.
-- А о чем мне говорить с тобой, сволочь фашистская?
Ну, хоть помолись вслух перед смертью. Маму вспомни...
Незачем мне молиться... Неверующий я...
-- Атеист, значит. А может быть, еще и большевик-коммунист?
-- Да нет, не коммунист. О чем сейчас очень сожалею.
-- Сочувствующий, значит? Ну-ну. Недолго тебе сочувствовать осталось. Так беспартийным и помрешь. Я об этом позабочусь, не сомневайся.
-- И как тебя такого земля держит?- Лохов приподнялся еще больше, почти присел.- А ведь мать-то тебя, наверное, в России рожала, да еще и мучилась, как все русские бабы.
-- А ты мою мать не трожь. Не тебе судить о ней,понял? Такой женщины, как она, во всем районе нашем, да и по всему низовью Бирюсы нету, не было и не будет. Ясно?
-- Врешь?
-- Чего?
-- Врешь, говорю, сволочь, что в низовьях Бирюсы родился! Твои земляки за Одером на Гитлера молятся...
-- И, тем не менее, браток, родом я с берегов сибирской речки Бирюсы, и деревня моя Родники называется. Слыхал, может?
Лохов вскочил как ужаленный.
-- Собака! Холуй немецкий! - закричал он не своим голосом.- Да в нашей деревне не было предателей и не будет, понял?
-- Лохов, ложись! Лохов! - послышался сзади окрик ротного.
Лохов на секунду обернулся. Зубарев бежал к нему, одной рукой прижимая к груди автомат и размахивая другой. В это время под крышей мельницы мгновенно приоткрылась створка окна, и блеснул ствол пулемета. А еще через секунду короткая очередь уложила командира роты наземь.
Но этих мгновений и секунд хватило Лохову, чтобы сориентироваться, выхватить из-за голяшки сапога пистолет и дважды выстрелить. Пулемет умолк. Вторая створка мельничного окна со скрипом отворилась, и из оконного проема выпала человеческая фигура в черной военной форме с обнаженной головой.
Лохов молча подошел к убитому, перевернул труп на спину. Перед глазами поплыли круги. Он машинально присел на корточки и легонько провел ладонью по окровавленному лбу и белокурым волосам убитого. К мельнице подходили оставшиеся в живых бойцы. Ковыляя и прижимая ладонью правой руки раненое плечо, подошел Зубарев.
-- Власовец, мать его,- пробормотал он. Лохов продолжал теребить рукой волосы покойника.
-- Лохов, ты чего? Чего ты? Сдурел, что ли?.. А ну встань! Встань сейчас же!.. Живо! Встать!- закричал старший лейтенант.
Двое солдат взяли Лохова под руки, подняли, отвели в сторону.
-- Товарищ старший лейтенант, так ведь то брат же его,-тихо сказал Марченко, перевязывая рану ротного.
-- Брат? Какой еще брат? Ты что, Марченко? Какой такой брат? Лохов...
На глаза Лохова навернулись слезы. Зубарев присел на пригорок, одной рукой с трудом отстегнул от ремня фляжку и сделал два длинных глотка, поморщился, затем, с трудом поднимаясь, прохрипел:
-- В походную колонну... По двое!
..Марченко взял Лохова под руку, поставил рядом с собой.
-- Бегом! М-марш!- скомандовал Зубарев. Они побежали. С каждым шагом все дальше и дальше удаляясь от мельницы. А налетевший невесть откуда легкий летний ветерок тихонько коснулся белых Васькиных волос, потрепал их, качнул доселе неподвижные крылья ветряной мельницы и отозвался скрипом в жерновах...
1988.

© Сергей Кузичкин, 2009
Дата публикации: 29.01.2009 22:42:28
Просмотров: 3049

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.