Пимики

Александр Кобзев

Форма: Рассказ
Жанр: Психологическая проза
Объём: 10367 знаков с пробелами
Раздел: "Кто не курит и не пьёт"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рассказ основан на реальных событиях

Рассказ основан на реальных событиях. Дело происходило в Новосибирской области, где морозы зимой достигают минус 30 – 50 градусов. Поэтому для зимы валенки (пимы) — самая лучшая обувь.

Мне было тогда шесть лет. В ноябре я гостил у бабы Вали.

Бабушка, мамина мама, Валентина Михайловна Семёнова (Коновалова), жила в маленькой деревне Колыванского района Новосибирской области.

К концу ноября выпал хороший снег, и морозы были вполне зимние. Я любил после игры на улице забираться на горячую русскую печку. На русской печи забывались сугробы и лютые холода.

Одна беда: в маленькой деревне жили большие дяденьки и тётеньки. А детей я не видел. Разве что соседский мальчик Тимка, у которого нечего обуть на ножки, только летние сандалики. Отчего тот всю зиму будет сидеть дома.

— Баба Валя, разве у него нет папы и мамы?

— Его мама второй месяц в больнице. А папа пьяница, он все деньги пропивает.

— Разве деньги можно пить? — я засмеялся глупой мысли. — Их даже прожевать нельзя!

— А вот халкает и не подавится! Будь он неладен. У него сынишка Тимка, хороший мальчонка, опять без зимней обувки остался.

С раннего утра у Ивана Ветрова была одна забота: найти! Он разыскал под столом бутылку из-под водки и, сощурившись, долго глядел в горлышко, надеясь обнаружить там хоть глоток зелья. Потом перевернул бутыль вверх дном, наблюдая, не покажется ли хотя бы капля. Потом в двадцатый раз прошёлся по всем сундукам и буфетам, тряся и пытая пустые склянки. В одной бутылке по стенке побежала капля. Ванька дождался, когда капля достигла горлышка и жадно слизал её.

— Тьфу ты! Вода! — плюнул на пол Ванька.

Проснулся шестилетний сынишка Тимка и жалобно заскулил:

— Тятенька, я кушать хочу. Хоть корочку хлеба!

— Цыц! Мне бы твои заботы! У папки головка болит, срочно опохмелиться надо!

— Тятенька, мне бы сухарик! Ма-аленький.

— Обойдёшься, дармоед!

Мальчик замолчал. Он знал, что под пьяную руку можно тумака по голове заполучить.

— Жаль, Тимоха, мамка в больнице лежит. Она бы точно заначку нашла: пятёрку, а то и червонец! Знаешь, как она меня боится! Я кулаком по столу ка-ак застучу, она всё, что угодно разыщёт! Пустые бутылки сдать? Всё равно за них ничего не дадут: я и так много задолжал в наш магазин.

На глаза Ваньке попались новые детские валенки: мать Тимохе нынешним летом в Новосибирске купила. Аж в начале лета: запасливая! А вот водочкой не запаслась!

— Пимы-то кстати! — гоготнул Ванька. — В магазинах детских вещей шаром покати: не привозят даже. В деревне только старики остались. А вон к Валентине Михайловне внук из райцентра приехал, как раз моему Тимошке ровня! Может, купит Валентина запасные пимы для своего внука?! Тимохе всё равно только на будущий год в школу идти. А сейчас пускай дома сидит! Слышь, Тимоха?! Дома сиди, нечего по улицам шлындать, зад морозить!

Иван быстро оделся и, схватив детские валенки, выскочил за дверь. Уже за калиткой Ванька услышал детский плач.

— Тятенька! Верни пимики! Как я на улку ходить буду?

Ванька оглянулся. За ним бежал Тимоха в одних шерстяных носочках с огромной дырой на пяточке. Жена их связала ещё прошлым летом. Где-то в сундуке валяются новые носки, да поискать недосуг.

— Папка, папка! Верни пимики! В чём я в школу ходить буду?

— Цыц! В школу ты только на будущий год пойдёшь. А сейчас дома сиди! Ну-ка живо домой! — рявкнул Ванька на сына.

Ванька постучал в дверь соседского дома и, не дождавшись ответа, ввалил в тёплый дом.

— Валентина Михайловна, купи для своего внука валенки прозапас.

— У тебя ж сын есть! Не забыл? Иль совсем ум пропил?

— Не боись! У Тимохи ещё с прошлого года пимы крепкие.

— Мальчонка растёт не по дням, ему прошлогодние пимы не налезут даже.

— Налезут. Разносит.

— Иди-иди домой! Не куплю я у тебя валенки! Что ж я совсем без сердца, сироту без обуви оставлять?

— Тимка не сирота! Разве я не отец?! — Иван гневно сверкнул глазами.

— Не отец ты! Изверг! — Валентина Михайловна развернула Ваньку лицом к двери и поддала ему под зад коленкой. — Иди! Иди, давай!

— Я ж могу сдачи дать!

— Тебе только с бабами да с детьми воевать! Бесстыжая морда! — Валентина Михайловна ещё крепче поддала мужику коленкой и открыла дверь.

Иван нахлобучил шапку и шагнул на мороз.

— Не твой ли Тимофей бежит? — Валентина Михайловна показала на бегущего мальчонку. — Ах, батюшки! Он же босой!

— Папка, отдай пимики!

— Вот паршивец! Как я ему твердил: дома сиди!

— Тимошка, иди, погрейся, у нас дома тепло-тепло! — баба Валя пошла навстречу босому мальчику.

Но ребёнок, увидев сердитую физиономию отца, развернулся и побежал домой.

— Что-то делать надо, а то этот урод угробит мальчонку! — баба Валя собрала в корзинку горячих пирожков и поспешила к соседскому дому.

— Отец, называется! — ворчала баба Валя.

Баба Валя заводила тесто на пироги, мечтая, как накормит меня и соседского сыночка Тимошку. Через несколько часов раздался стук.

— Валентина Михайловна, что делать? Тимоха весь горит. Красный, как помидор.

— Температура?

— Жар у него, аж прикоснуться невозможно! Умирает!

— Ирод! Это ты сына убил!

— Валентина Михайловна, не говори никому, что…

— У тебя на лице написано, что ты сыноубийца!

— Правда? — Ваня подбежал к зеркалу и стал рассматривать отражение.

Ванька изучал своё отражение, особенно тщательно рассматривал глаза, словно впервые видел.

Я лежал на русской печи, смотрел из-за занавески на “этого ирода” и плакал. Мне было очень жалко Тимошку. Всё лето мы играли в игры, о которых он даже не слышал. Тимка был не по годам маленьким. И вот теперь он умрёт. Я ещё пуще заревел.

— Сашенька, внучек! Что случилось?

— Тимку жалко!

— Валентина, не дай сыночку помереть! Ты же всё можешь: вон каких деток вырастила да на ноги поставила! — Иван встал перед женщиной на колени. — Обещаю: больше ни граммульки не выпью!

— Неси ребёнка ко мне. Я печку пожарче истоплю, пусть Тимошка на русской печи прогреется. Чаем с мёдом напою. В овчинный тулуп заверну. Все хвори на печке выгоню! У меня с прошлого года водки сто грамм осталось, сейчас я ребёнку водочный компресс сделаю да укутаю в овчинную шубу. Не мечтай, тебе, Ирод, ни грамма не достанется!

— Да я и не прошу! — сказал Иван, глядя, как Валентина Михайловна растирает водкой ножки, спинку и грудь Тимофея. — Лишь бы сыночек жив остался.

Мне захотелось сделать для Тимки что-нибудь хорошее-хорошее. Я достал из вазы большой пряник со сладкой начинкой и протянул мальчику.

— Тимошка, хочешь, угощу тебя тульским пряником?

— Конечно, хочу. Мне редко пряники покупают: папка все деньги пропивает, даже на хлеб денежек нет!

Ваня зарыдал. Потом взгляд его посветлел:

— Тимошка, сыночек, погрейся на печке. Обещаю: с первой же получки санки тебе куплю. А к лету у тебя велосипед будет! Самый лучший! Летом я с печником Петровичем поработаю подмастерьем. Научусь печи класть. Попрошу нам такую же печку сделать.

Тимка жил у бабы Вали, пока не прогнали всю хворь. Счастливей ребёнка я не видел.

Мы рисовали, я учил мальчика читать по букварю. На улице мы играли в снежки, строили снежные крепости. Когда мы собирались на улицу, он с особой тщательностью надевал новые шерстяные носки, которые для него связала баба Валя. И новые пимы… пимики. После улицы мы забирались на русскую печь, грелись и смеялись, вспоминая сегодняшние приключения.

Иван Ветров по десять раз за день навещал сына. Первые два-три дня он был мрачным. «Тоскует по своему пойлу», — говорила баба Валя.

Но потом взгляд Ивана посветлел. В один день он появился только вечером. Оказалось, он ездил в районный центр навестить в больнице жену, Тимкину маму.

* * *

Следующим летом я гостил у бабы Вали. В первый же день я навестил Тимошку. Я не узнал его дом: на окнах появилась ажурная резьба, в кухне красовалась новая русская печь.

— Печку я сам делал! — смеялся Тимкин отец.

— А где Тимошка?

— Твой друг на велосипеде укатил, — сказал отец. — Вчера я купил ему велик, Тимофей мигом освоился. Целый час уже по деревне катается. Благо, машины в наше захолустье почти не заезжают.

* * *

Валентина Михайловна вырастила и поставила на ноги сына и пять дочерей. Я помню, насколько баба Валя была доброй к внукам и маленьким детям. А пьянчуг она могла отогреть оглоблей по бокам так, что те бежали от неё.

Много лет спустя, когда ростом стал выше бабы Вали, я часто гостил у неё. Однажды накануне нового года я привёз бабушке подарки. В тот год собралась большая семья бабы Вали: дети и внуки.

Я захотел навестить соседского мальчика Тимку.

— Саша, в этом году Тимофей закончил институт, — сказала баба Валя. — Он собирается жениться, привёз знакомить с родителями будущую жену. Навести Тимофея. Он всегда спрашивает о тебе.

В соседском доме шли приготовления к празднику. На столе стояли салаты, плов, пирог. Тимка со своей избранницей дружно накрывали на стол.

В кресле сидел немолодой мужчина в белоснежной наглаженной рубашке. Тимкина мама помогала снохе украшать салаты.

Я обратил внимание, что на столе нет водки, нет даже традиционного новогоднего шампанского.

Тимофей, заметив моё недоумение, сказал:

— Нам вино не нужно! Мы и так счастливы. Мы с мамой так настрадались от водки… не хочу такой участи для своей семьи.

— Я виноват перед сыном! — у Ивана покатилась по щеке слеза. Он подошёл к сыну и обнял его. — Теперь алкоголь для меня под запретом.

— Папа следующим же летом сделал русскую печку, как у бабы Вали. Сам! — Тимофей обнял отца. — Пусть теперь я вымахал больше отца, спать я часто забираюсь на печь, как тогда… Помнишь?

— Как не помнить, — засмеялся я.

— Я храню эти пимики, — Иван достал из буфета детские валенки. — Иногда зачешется в глотке, подумаю: не хряпнуть ли рюмочку? Но достану пимики да скажу себе: помни свою вину перед сыном!

Иван поставил пимики под наряженную ёлку и сказал:

— Что-то дед Мороз сегодня в эти пимики покладёт?

© Александр Кобзев, 2021
Дата публикации: 19.12.2021 14:01:55
Просмотров: 629

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.