Дети света

Людмила Рогочая

Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика
Объём: 16324 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Альберт – бывший лингвист, специалист по истории германских языков, «гуглил» грамматические особенности старогерманского языка. Почему бывший? Да потому что уже лет десять не занимался любимым делом. И вот ему снова случилось окунуться в языковую стихию.
В девяностых годах он, ассистент кафедры германских языков одного из столичных университетов, как и многие его коллеги, потерял работу. А молодое море капитализма штормило: и кто утонул, кто выплыл на берег, но уже в качестве челночника, таксиста, парикмахера…. Альберт Петрович Попов ничего этого делать не мог. Пробовал заняться репетиторством, но студенты предпочитали не получать знания, а покупать оценки. И тогда он решил уехать из страны, как некоторые из его знакомых, – искать лучшей доли.
Поскольку он в совершенстве знал немецкий язык, то выбрал Германию. Его там конечно не ждали и в лингвистах не нуждались. Он помыкался в столице – работы не было. Следовательно, и не мог получить вид на жительство. Один парень, тоже из России, посоветовал перебраться в городишко поменьше, с более патриархальным укладом:
– Может быть, тебя в школу возьмут или в приют для детей, ты ведь шибко грамотный.
Альберт прислушался к его совету и перебрался в N…. Но и там , работы по своему профилю не нашёл. Ему предложили место на автомойке, и пришлось согласиться. Есть-то надо. Со временем пригодились и знания немецкого литературного языка, благодаря которым он стал подрабатывать в семьях выходцев из России в качестве репетитора.
Всё это позволило ему получить гражданство и снять отдельную квартирку. Но это его не радовало. Всё было не то. И город, и люди, и женщины не те. Всё какое-то чуждое, неинтересное, скучное как запрограммированное. Неужели так и жизнь пройдёт, впустую? А мрачно как? Даже внешне! Магазины полны товаров, а люди ходят, словно в униформе: в неряшливых серых футболках и таких же штанах. Серый мир!
Время шло, нет, однообразно тянулось, не суля перемен. Однако лет через семь нашему герою удалось найти более «интеллигентную» работу – его взяли смотрителем в муниципальный музей. Оказывается, в средние века N… был славным городом и входил в Ганзу .
Как-то директор музея собрал всех сотрудников и объявил что старинную ратушу, в которой располагались мэрия и музей, будут реставрировать. Музею предоставили временное помещение, в которое надо перевезти все экспонаты. Средств у музея мало и поэтому решено переезжать своими силами.
Однажды, когда Альберт готовил к перевозке экспонаты из запасников, он наткнулся на потёртый чемоданчик без инвентарного номера, открыл его и увидел полуистлевший манускрипт на среднегерманском наречии. Бумага была старинная, с водяными знаками, что наряду с графикой позволила отнести рукопись к началу второго тысячелетия. Это были записки некоего Иоганна Шульца…. – купца и путешественника, о посещении русского Новгорода.
Альберт перенёс чемоданчик домой и начал восстанавливать свои подзабытые лингвистически знания. Ни с чем несравнимое чувство охватило его. Поэты назвали бы это вдохновением. Но Альберт был не столь романтичен и определил событие как удачу.
Он с головой окунулся в атмосферу Древней Руси, да ещё глазами иностранца.
Перевод получался, разумеется, не очень художественным, встречались и незнакомые слова, но Альберт старался, и вот, что в итоге получилось:
«Летом 1191 года вместе с ганзейскими купцами я, покинув Любек, на корабле отправился в русские земли. Новгород был одним из первых и наиболее верных торговых компаньонов Ганзейских городов. А в 1187 г. император Фридрих I Барбаросса даже пожаловал Любеку грамоту, по которой русским купцам предоставлялось право беспошлинной торговли в городе. Германские купцы тоже основали в Новгороде Петерсхоф – Подворье святого Петра, где и останавливались во время своих поездок.
На корабле я познакомился с русским купцом моих лет. Его звали также как и меня, Иоанном, Иоанном Роговым. Я спешил овладеть хотя бы начатками русского языка, он изучал наш язык. Языки были похожи. Так, например, hlaifs по-русски «хлеб», mutter – «мать» и так далее. Помогая друг другу, мы сошлись ближе. Он оказался интересным собеседником. И когда мы прибыли в Новгород, договорились не прекращать нашу дружбу.
Новгород удивил, нет, восхитил меня, побывавшего до этого во всех крупных торговых городах Европы.
Что первое, бросилось мне в глаза, - чистота и порядок. После Парижа, утопающего в грязи, где помои и нечистоты выливались прямо из окон, улицы русского города показались сказкой. Новгородцы делали все, чтобы благоустроить свой город. Одни мостовые чего стоят!
Иоанн рассказал, что ещё с середины X века в Новгороде стали стелить деревянные мостовые, причём за государственный счёт. Когда дерево затаптывалось и начинало погружаться в землю, поверх стелили новый слой мостовой. Для этого были даже особые рабочие – мостники.
Помимо мостовых, строили в Новгороде прекрасные дома и храмы, а также незнакомые Европе удобства. Прежде всего, это дренажные системы – стоки, которые позволяли очистить улицы от лишней воды, а соответственно и грязи. Ну и, конечно, водопровод. Все трубы были сделаны из крепкого дерева, на века, как говорил мой русский друг.
Кроме того, в городе имелись общественные отхожие места. В Европе даже особы королевской крови садились там, где «приспичит». Придворные часто сетовали на то, что все лестницы в Версале провоняли мочой.
Ещё удивило меня то, что от русских не смердело. И дело не в том, что они умело, как в Европе, забивали запах пахучими водами – они мылись! Что для истинного европейца было грехом и преследовалось церковной инквизицией. Даже короли не мылись и разводили вшей! Что же говорить о простолюдинах!
Иоанн часто звал меня баню – это специальное место для мытья. Но я остерегался нарушить обычай своей родины.
– Ты пойми, – говорил Иоанн мне, – баня для человека – это лекарня. А врачи, зелейники, в бане различными зельями из трав лечат даже самые тяжёлые болезни. У меня есть друг – монах Онуфрий, так он вообще чудеса творит.
В конце концов, я согласился – не мыться, конечно, а просто посмотреть. Любопытно же!
Иоанн привёл меня к небольшому деревянному домику на берегу реки Волхов. Мужчины, накалив каменную печь, входили туда совершенно нагими и там обливали камни и друг друга водой, настоянной на травах. Потом брали пучки прутьев и начинали себя бить, и до того секли, что едва выползали из бани, красные, как раки, и едва живые. Затем ныряли в реку и появлялись на поверхности воды весёлые, со счастливыми глазами. Следом за мужчинами входили в баню женщины с детьми и проделывали то же самое!
Лично мне всё это представилось издевательством над собой. И, разумеется, я не согласился на сей опыт. Но, может быть, русские как жители полуночных земель так согревают свою кровь в северном холоде и закаляются этой огненной баней?
Однажды, когда мы гуляли с Иоанном по центральной улице города, забитой лавками и различными мастерскими, к нему подошёл мальчик и передал кусок коры дерева, густо покрытой какими-то знаками. Я полюбопытствовал:
– Что это?
–Записка от невесты, – ответил он. – Пишет, что забыл о ней и не появляюсь вторую неделю. А ведь это из-за тебя, Иоганн, – улыбнулся он.
– Записка? – удивился я. – На коре дерева?
– Это не просто кора. Это береста. Её варят в воде, снимают с неё наиболее грубые слои и нарезают на прямоугольники,– пояснил Иоанн.
– Дай посмотреть! – я взял бересту в руки. И впрямь мягкая и скручивается в рулончик.
– А чем на ней пишут?
– В основном, выцарапывают острыми предметами, но некоторые пишут и чернилами.
– И много у вас девиц грамотных? – ухмыльнулся я, представляя германских женщин за конторками.
– Так у нас все грамотные, – не понял моей шутки Иоанн. Учатся детьми в школах при храмах и монастырях. Бумага дорогая, на ней только важные документы пишут, а на бересте каждый нацарапает. Мне повезло – учился в классе отца Онуфрия. Великий учитель!
– Ты который раз упоминаешь этого Онуфрия. Кто он? Монах? Учёный?
Мой друг задумался:
– Не знаю, как и сказать. Наверное, и тот, и другой. А ещё волхв, лекарь, звездочёт…. Мне вообще кажется, что он знает всё на свете, что не спроси. Но, конечно, всем остерегается показывать свои знания. У нас, как и у вас, можно запросто еретиком прослыть.
– Это так, но всё же познакомь меня с ним!
Иоанн обещал это сделать в ближайшее время, а пока распрощался со мной, желая заняться личными делами.
Стоял конец августа. Погода была замечательная. Иоанн не показывался, и я заскучал. Промелькнула мысль – ведь я ещё не видел окрестности Новгорода…. Ласковое солнце, тёплый ветерок….. почему бы не прогуляться? Отправился я вдоль реки, на юг. Справа шли поля. Часть из них была уже убрана, на других трудились весьма довольные жнецы. Видно, урожай их радовал.
За полями начинался лес. На его опушке я заметил согбенного человека со столь светлыми волосами, что их можно принять за седину. Он выдёргивал травы, ловко ножом отделял от них корешки и последние складывал в плетёную корзину. Вероятно, почувствовав присутствие постороннего человека, он выпрямился. Это был невысокий сухощавый человек средних лет с выразительным лицом и синими, как августовское небо, глазами, одетый в выгоревшую рясу, подпоясанную верёвкой. Не дожидаясь вопроса, он пояснил:
– Вот корешки трав для зелий собираю.
Я представился. Он заинтересованно посмотрел на меня и назвал своё имя:
– Онуфрий или отец Онуфрий, кому как больше нравится.
– Извините, господин Онуфрий, а не Вы ли учитель и друг купца Иоанна Рогова?
– Да, он мой лучший ученик, – кивнул монах. – Проявляет интерес к наукам.
Мне показалось странным, что только накануне Иоанн обещал меня познакомить с этим человеком. И вот это само случилось!
– Но сейчас он занят совсем другими делами, – улыбнулся Онуфрий, – осенью у него свадьба.
– Я знаю. Мы с ним приятельствуем, и он обещал меня вам представить.
– Вот как? – Онуфрий пристально посмотрел на меня. – А вы тоже купец?
– Не совсем, скорее, путешественник. Изучаю мир. А торговля – видимость одна. Купцу легче найти корабль и товарищество.
Монах понимающе кивнул.
Его корзина была уже полна, и мы вместе отправились в город. По дороге я его расспрашивал об его удивительном городе-республике. В Европе есть ещё такие города, однако, Новгород особенный и сильно отличается от Флорентийской республики или Венеции.
Онуфрий был приятным собеседником, и я с удовольствием с ним общался, но заметил у него одну особенность. Монах как будто подбирал для объяснения слова попроще, что ли? Вроде, боялся, что я не всё пойму. Наверное, ощущал недостаток знания языка. А может быть, боялся сказать лишнее?
– Господин Онуфрий, вы не против, если мы ещё с вами встретимся? – несмело предложил я при прощании.
– Отчего же нет, приходите ко мне в келию. Иоанн знает.
Мне, признаться, этот человек показался очень, очень интересным. И его манеры, и замечательная внешность, и то, как он говорил. Я с нетерпением стал ждать новой встречи с ним.
Сначала мы встречались втроём, затем, когда близко сошлись с Онуфрием, часто оставались наедине. Онуфрий удовлетворял мою любознательность в полной мере, при всём том, иногда говорил крамольные вещи.
Но, во-первых, он доверял мне, а во-вторых, если бы кому-нибудь и пересказали наши разговоры, никто б не поверил. В лучшем случае сочли бы сумасшедшим, в худшем – сожгли на костре.
«Давным-давно, когда ещё было очень тепло, росли южные деревья и водились драконы, эти земли заселяли предки русов – гипербореи, – повествовал он. – Страны Гипербореи — это всё то, что севернее Византии. Там где зарождается свет. А "русь" — значит "свет". Русичи – дети света. Они испокон веков поклонялись солнцу.
На другом материке – Атлантиде – в то время жил на ещё один народ – атланты. Атланты были воинами, гиперборейцы – учёными или как сейчас говорят, ведунами, волхвами. Атланты всё время воевали с гиперборейцами. Они покорили весь мир, расселились на другие материки. И только гиперборейцы им не уступали, оставались непобеждёнными. И тогда атланты придумали страшное оружие. О нём вы можете прочитать в библии, об Армагеддоне.
Но что-то не так они рассчитали, и взрыв, вместо того, чтобы уничтожить Гиперборею, уничтожил их собственный материк. Атлантида целиком ушла под воду, а все окружающие острова выгорели или были присыпаны отравляющим пеплом. И ветер разносил его по всей Земле. Дошёл оно и до Гипербореи. Вымирали целые города. А потом началось Великое похолодание. Люди и звери страдали от холода и голода.
И тогда мудрый правитель Гипербореи приказал учёным создать такое устройство, которое бы не позволяло никому больше создавать оружие, подобное оружию атлантов. На это надобно было много времени. И тогда в скалах северных гор построили подземный город, переселили туда учёных и дали всё необходимое для жизни: семена, животных, металл и другое. Однако задачей учёных было не только создание устройства, но и сохранение знаний для потомков и предостережение тем, кто выживет. Хотя легенда о страшной войне вошла в библию без помощи наших учёных.
Шли года, столетия, тысячелетия, сменялись поколения носителей знаний. И вот пришло время, когда стало возможным выйти наружу.
Здесь стало значительно прохладней. Гипербореи – русы, выжившие среди страшных военных и природных испытаний, ходили в шкурах и были настоящие дикари. Какие тут уж знания?
Потомки атлантов выжили на островах, они тоже одичали, но не утратили ненависти к русам. Да и сейчас нам всячески вредят.
Сохранённые учёными знания не воспринимались примитивными людьми; они были озабочены исключительно добычей пропитания. И тогда мы стали духовным воинством для них. Жрецами, волхвами, ведунами, ведьмами, пестунами, ягами…. Вернули народ к истиной вере - Солнца и Света.
После насильственного крещения русов нас объявили еретиками – пришлось действовать осторожнее и даже стать монахами. И учить…. Лечить…Пестовать…
За тысячелетия наши знания стали размываться, позабыта дорога и к Подземному городу, где хранятся они. К тому же, став монахами, мы перестали получать потомство. Пытались заместить недостаток детей учениками. Но этих мер недостаточно. И тогда, чтобы вернуться к истокам, решили искать Подземный город….».
Вот и вся рукопись. Ниже более убористым почерком Иоганн приписал:
«К сожалению, мне пришлось срочно уехать из Новгорода, поскольку получил известие о болезни отца.
Я долго размышлял о личности монаха и о его фантазиях – иначе не мог расценить его рассказ о детях Света и о столкновении таинственных Гипербореи и Атлантиды. Что было, конечно, странно слышать от Святого отца. Но всё же он мне запомнился как очень интересный и талантливый человек. Я думал, что и мой друг считал так же. Но….
Кстати, мы с Иоанном долго переписывались и даже однажды встретились в Готлибе , где он мне сообщил, что монах отправился искать Подземный город. А недавно я получил от него письмо, в котором он со мной прощается навсегда: «Дорогой Иоганн! Прощай! Отец Онуфрий нашёл город. Я и другие ученики с семьями под его водительством отправляемся туда…».

На этом рукопись закончилась.
Альберт поставил точку в конце перевода, перечитал готовый текст, и такая тоска по России им обуяла, хоть руки на себя накладывай….
Кто я? Что я здесь делаю? На что трачу свою единственную жизнь?
Через неделю поезд «Берлин – Москва» мчал его навстречу свету.
Всходило солнце, серебрилась роса, а по необъятной степи мчался, мчался есенинский розовый конь.

© Людмила Рогочая, 2022
Дата публикации: 09.11.2022 09:40:44
Просмотров: 440

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.