Авторы онлайн:
Виталий Пажитнов
Степан Хаустов

Селедка под шубой

Римма Глебова

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 16283 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

«Думайте о том, что вы можете сделать, а не о том, что вам СЛЕДУЕТ делать».

Тривиальная история.

«Думайте о том, что вы можете сделать, а не о том, что вам СЛЕДУЕТ делать».
Так пишет одна англичанка писательница в своей книге о женщинах. Хорошие слова. Если думать о том, что следует делать, то никакой тебе свободы никогда не будет. Но в её книге, несмотря на красивые фразы, слишком много моральных слов, и очень мало о семье. Наверно, эта писательница не замужем, - думала Алла. Поэтому рассуждает отвлеченно от действительности. Она явно не понимает, что такое семья и почему всякая счастливая семья несчастлива по-своему. Ведь счастливая семья – это что? – спрашивала себя Алла. И сама же себе отвечала – разумеется, болото. Трясина и скука. Скука, прерываемая изредка походами в кино, или в театр, или застольными вечерами с давнишними друзьями, о которых знаешь всё, все их маленькие заурядные тайны и страстишки и, конечно, они тоже знают всё – в меру взаимной открытости-закрытости. И это очень скучно и давно неинтересно. Как неинтересна «селедка под шубой» – сверху загадочно розово-красивая, но ведь известны все ее подспудные слои. Семейная жизнь – та же селедка «под шубой». Сверху красиво (в гости – нарядные и благоуханные, ах, наконец-то вы пришли!), а потом лук захрустит на зубах, и селедка окажется слишком соленой, а в ней еще могут быть мелкие косточки, вытащишь их изо рта, хорошо, если между зубами не застрянут, а послевкусие-то противное, и подруга нелепо оделась, декольте почти до пояса, а у собственного мужа галстук съехал на бок...
И подумаешь в который раз – ну, когда же это всё кончится? Но всё, как известно, кончиться не может, и карусель продолжает крутиться.
Утром ненавистный будильник, всегда – сколько лет! – бесконечные ложки-тарелки, и работа – как же без неё, без нелюбимой, и вредный разбалованный ребенок, а родительские собрания, которые лучше не посещать для сохранения собственного здоровья, ну и Гоша, муж. Не худой и не толстый, иногда внимательный и даже заботливый, порой равнодушный и занятый чем-то своим… и думает, ни о чем не догадываюсь. Зато недурно зарабатывающий. Правда, на острова Фиджи не поедешь, и даже в оптоптанную всеми, кому не лень, Анталию не каждый год. Дочке позарез нужна новомодная куртка, а ко дню рождения она требует компьютер. Для чего, спрашивается? – конечно, в игры играть! Ну не порно-картинки же смотреть – рановато еще! Да разве уследишь?
У друзей почти то же самое, с маленькими нюансами. Постоянно напрягаются – сыночку то, сыночку это. Только бы в школу ходил, а не на «гульки» – так у них, подростков, увеселения всякие называются.
Недавно в кино пошли, с друзьями, вчетвером, как обычно. «Зависть богов» смотрели. Какое поклонение женщине, какая страсть! Да перед таким мужчиной и перед таким напором разве устоит обыкновенная женщина! Весь фильм – плевок в семейное болото. Посмотрев его, хочется тоже плюнуть и убежать к какому-нибудь обаятельному красавцу. И будь что будет!
Подруга заявила (мужья шли впереди и можно было посудачить откровенно):
- Мне фильм понравился. Эта дурында Соня хлопала-хлопала крыльями как курица! Но ведь, в конце концов, поступила абсолютно правильно! Только зачем мужу спешить докладывать? Хотя он и тюфяк, но обычно, чем тюфтее, - Зоя хихикнула, - тем ревнивее. Изменила и изменила, а дальше – как выйдет.
- Но она же влюбилась! - Алла испытующе скосила глаз на подругу.
- А! - Зоя махнула рукой. - Не в этом дело. Вообще, я тебе скажу – изменять надо! Хоть иногда! Жить тогда интереснее.
Ей виднее, интереснее или нет. Но не одна она такая умная... Её Юлик весь такой вальяжный и ленивый с виду, но любого мужчину можно растормошить, стоит только «подать заявку».

Алла рассматривала себя в зеркале. Новое изумрудное платье сидит прекрасно, будто не в магазине куплено, а шила лучшая портниха. Самая большая забота фигуру не потерять, Зойка-то пышнеет на глазах… И куда же туфли, не надеванные еще, засунула, не будут ли давить на замученный несчастный мизинец... а благоверный уже как штык, выглядывает из-за газеты, мол, когда ты, драгоценная, намажешь всё, что можно намазать и можно будет пойти. «Сейчас-сейчас, Гошенька, подарок и цветы не забудь, уже идем!» Рвется туда супруг в последнее время, как конь необъезженный, и всё помогает, помогает чего-то на кухне. Конечно, отчего не помочь хозяйке, если очень хочется. Зойка, на какой час не назначит прием, никогда не успевает, а её Юлик терпеть не может возиться с салатами. «Да иду уже, иду, дорогой!..». Иду с особенным удовольствием и самыми благими… или не благими? намерениями. Которые, известно, куда приводят... Но ОНИ первые туда пошли».

Из кухни доносился стук ножа по дощечке. Стук-стук-стук, пауза. Стук-стук-стук, пауза длиннее… Перекуры. Или нечто другое…
Юлик сидел напротив Аллы, спиной к полуприкрытой двери в кухню, и с некоторым раздражением на крупном породистом, окаймленном черной бородкой, лице, прислушивался к перестукам и паузам, оглядывая уставленный закусками стол. В центре стояло большое блюдо, сверху густо посыпанное раскрошенными яичными желтками.
- Ну-с, что бы это значило? Никак, новый салат супружница придумала? - он взял лежащую возле блюда салатную ложку и, отхватив солидный сегмент, положил на свою тарелку. Вопросительно глянул на Аллу. - Тебе положить? Не стесняйся, пока они там управятся, с голоду похудеем! Давай тарелку!
Юлик открыл запотевшую бутылку водки, налил себе и Алле в хрустальные рюмки. Набрал салат с верхом на вилку, положил в рот, пожевал.
- Опять! - он бросил вилку. - Опять эта селедка под шубой! Закамуфлировала! Раньше всегда она свекольная была, а теперь яйцом посыпала! А селедка-то дрянь! Не умеет Зойка выбирать!
Юлик уже был сильно раздражен. Из кухни ничего не доносилось. Там длилась пауза. Юлик дернул плечом. Его глаза встретились с её пристальным взглядом. «Тебе так важна эта селедка?» - спрашивали её глаза. Она сознавала, какой зазывающий у нее сейчас взгляд. А в кино-то зачем прижимался ногой к её ноге? Не показалось же ей?
Они смотрели в глаза друг другу. «Нет. Уже нет. Плевать на селедку» - отвечал его взгляд. Он взял рюмку. «Давай…». Тоненький короткий звон. Они выпили каждый до дна, Алла зажевала веточкой петрушки, еда как-то не шла.
- Пойдем, покурим, - сказал Юлик, хотя знал, что она не курит.
Вышли на балкон. Алла выразительно зябко поежилась. Он обнял ее плечи, шепнул в ухо: «Так теплее?» Повернул к себе, прижался губами к шее. Изумрудное платье было глухое, почти под горло, на маленькой молнии сзади, под шеей – специально так сшито, чтобы украшение на груди – из малахитового камня в серебряной оправе лучше выделялось (вот зачем это платье надела, вечно так – думаешь одно, делаешь другое). Юлик нашел рукой замочек, стянул его вниз и гладил пальцами спину, сколько рука могла достать, и целовал в накрашенный полуоткрытый рот (ну, счастье, что до селедки не дотронулась).
Они делали это впервые, сознавая, что в кухне происходит почти то же самое, если не большее, и это сознание горячило и подстегивало, чувство не только удовольствия, но и сладкой мести охватило обоих и взаимное желание разгоралось. «Ты классная», - шепнул он, гладя свободной рукой упругое бедро…
Опомнившись, оба оглянулись и отступили друг от друга, и с блестящими глазами вернулись за стол. Алла схватила сумочку, быстро подмазала губы, повесила сумочку опять на спинку стула, и тут же увидела в дверях подругу с салатницей в руках, и с удовлетворением отметила почти исчезнувшую помаду и алые щеки. За Зойкой плыла в Гошиных руках хлебница с нарезанным батоном. Насвистывает, мерзавец, а галстук чуть ли не на спине.
Все набросились на еду, будто неделю голодали. Каждый тост заканчивался словами «За нас!» и дружным смехом.
- Замечательная шуба! - заявил Гоша, вытер салфеткой рот, поправил галстук и слегка отодвинулся от близкого бедра жены.
- Просто необыкновенная! - поддержал его Юлик и бросил через стол быстрый взгляд на Аллу. Зоя окидывала всех ласковым взором и призывала всё съесть. В первую очередь опустело блюдо с «шубой», другие закуски тоже ждали внимания, и рюмки под веселые тосты звенели всё чаще. Все были радостны и довольны.
- Зоя, а где ваш отпрыск Илюша? - спросила Алла.
- На гульках Илька, где же еще! А ваша дщерь Эллочка?..
- Тоже, - улыбнулась Алла. - Эльку в последнее время дома не удержать. Но уроки каким-то образом делать успевает.

Танцевали парами, погасив верхний свет.
- Ну что за платье? - шепнул Юлик своей партнерше в ухо.
- Некрасивое? - Алла состроила удивленную мину.
- Красивое… но неудобное.
- Да, - согласилась она, - слишком узко. Больше не надену. - И смотрела ему в глаза с понимающей усмешкой.
Другая пара медленными танцевальными шагами, с нарочито бездумно-равнодушными лицами, продвигалась в притемненную прихожую.
- Пойдем, покурим? - предложил Юлик, с сожалением глядя на глухое платье.
- Нет, не стоит, - ответила Алла, наблюдая за передвижениями другой пары. - Холодно уже. Вот у нас лоджия застекленная, там даже мебель стоит… Ну, ты видел.
- Да, - сказал Юлик. Он знал, что «мебель» – это шезлонг и довольно широкий диванчик, и согласно кивнул, сильнее прижимая к себе Аллу.
- Скоро мой день рождения, - шепнула она.
- Да, я помню. Какие вкусные у тебя духи…
- Вкуснее селедки?
Оба рассмеялись.

***

- А вот и мы! - Юлик и Зоя ввалились, хохоча, с цветами, свертком в белой бумаге и коробкой конфет. - У вас дверь не заперта! Ну как всегда! С днем рождения, Аллочка! Какой банке-е-ет! Какой сто-о-ол! - вручая подарки и перебивая друг друга, восклицали оба.
В центре стола красовалось овальное блюдо с лоснящимися бордово-белыми разводами тертой свеклы и майонеза, с воткнутым в середине пучком петрушки.
- О! Кажется, это селедка в манто! - Юлик радостно потер руки. - Сто лет не ел! В этом доме всё безумно вкусное!
Расселись за столом привычным образом, Гоша быстренько разлил себе и Юлику водку, дамам вино, давно зная вкусы каждого.
Юлик положил себе на тарелку изрядную порцию из центрального блюда и смотрел напротив, на именинницу в атласной голубой блузке, расстегнутой на две верхние перламутровые пуговички. - Очень вкусно! - воскликнул он после тоста «за красоту и молодость нашей Аллочки!», - умеет хозяйка и селедку выбрать и шубу замечательную сотворить! - он улыбнулся Алле и долго не отводил глаза.
И все потянулись к овальному блюду, отодвигая накренившийся зеленый пучок.
«Наконец, я вылезаю из болота», - подумала Алла, отвечая полным значения взглядом гостю.
«Теперь и ты будешь ветвистым оленем», - думал гость, переведя дружелюбный взгляд на её мужа Гошу.
«Селедка под шубой у неё никогда хорошо не получается, и блузка дешевая, - думала Зоя, глядя на две расстегнутые перламутровые пуговки. - Ну, если ему нравится… Значит, баш на баш, тому и быть», - и она выпила полный бокал вина.
«Скорее бы первая часть застолья закончилась, и музыку включить…» - думал Гоша, мечтательно обнимая взглядом разрумянившуюся Зою.
- За равновесие в природе! - сказала тост Зоя, все потянулись чокаться, рюмки столкнулись в центре стола, раздался звон, вызвавший очередной взрыв смеха.
Алла принесла гитару и подала Юлику. Он ущипнул струны и, наигрывая мелодию, запел томным баритоном, глядя на застекленную дверь лоджии – там виднелась красная спинка диванчика.
Ах, жизнь моя, жестянка,
Да ну её в болото!
Живу я как поганка,
А мне летать, а мне лета-а-ть…
- А мне летать охота! – подхватили дружно.

- Как у нас всё-таки здорово! - сказала Зоя, глядя напротив на голубую атласную блузку и поправляя у себя на груди блестящий брелочек на длинной молнии бархатной вишневой кофточки.
Распахнулась дверь и на пороге гостиной встали Элька и Илька. Изумленные родители уставились на них в восемь глаз.
- Элька, вы откуда… вместе? - спросила Алла.
- Илька?.. - удивилась Зоя.
- С дискотеки, - ответили они в два голоса, разглядывая разомлевшие лица.
- А вы тут спелись… то есть, поете, - сказала Элька.
Илька смотрел на тарелку с копченой колбасой. Элька перехватила его взгляд, подскочила к столу, быстро нашлепала на ломти хлеба колбасу и повлекла Ильку за руку к выходу.
- А вы тут продолжайте, - оглянулась Элька, - у вас хорошо получается!
Стукнула в прихожей дверь. Родители переглянулись, посмеялись и продолжили банкет.

- А что они пели? - спросил Илька на лестнице, откусывая бутерброд.
- Из мультиков песенка. Ты что, мультиков в детстве не смотрел?
- Смотрел, наверно… но не помню. Я рано читать научился, и больше книжками интересовался.
Они вышли на ночную улицу. Сверху, со второго этажа донеслось:
А мне лета-ать, а мне лета-а-ть,
А мне лета-а-ть охота!
Подняв вверх головы, они от смеха давились бутербродами.
- А мы их здорово удивили, - сказала Элька.
- Чем?
- Да тем, что вместе пришли. Они ведь не догадываются, что мы уже давно дружим… Да они все как дети!
- Ну, не скажи… - поморщился Илька. - Если и дети, то весьма испорченные.
- Почему? - удивилась Элька. - Почему ты так говоришь?
- Эх ты, розовая наивность! - Илька зло усмехнулся. - Ты ничего не знаешь. Когда вы на Новый Год у нас были, я уронил вилку и полез под стол, а там… ноги туда-сюда. Одни мужские, в ботинках, а другие женские, без туфель… Я прямо выскочил, весь красный.
- Ноги? Чьи ноги?
- Да разве я разбирал? Так противно было. Но мой отец дома не ходит в ботинках… Не хочу об этом говорить! Не приставай!
Они шли молча, по направлению к скверу. Остановились возле скамейки под густым деревом.
- Иля… но у нас ведь всё будет не так? Ни я, ни ты, так не будем поступать, ведь правда?
- У нас? - Илька резким движением подтащил к себе Эльку. - У нас еще ничего интересного не было. Это у них… Я однажды зашел днем домой… это уже после Нового Года было. Случайно, конечно – урок химии отменили. И… и… увидел, как твой отец и моя мама… что ты таращишься, они просто сидели на кухне и пили чай. - Илька расхохотался. - Чаю им захотелось, а твой отец без пиджака, в одних носках – жарко от чаю-то! А мама… тоже… в халате… - Илька захлебывался от смеха и не мог остановиться.
- Илька, почему ты мне ничего не рассказал?
- А зачем? Зачем болтать? Лучше сделать… Пусть все будут равны. - Он сплюнул с циничной усмешкой. - Ну что ты делаешь невинное личико? Хочешь еще пояснений? - он стал расстегивать на Эльке куртку и валить её на скамейку. Элька рванулась в сторону, но Илька схватил её.
- Поздно убегать, малышка. Ты же говорила, что любишь меня. Всё равно ты будешь, как твоя мама, такая же бл… Никуда ты не денешься от меня, пока… пока они все не наиграются, и мы будем играть… Там же игра с двух сторон, я уже понял. И мы тоже с двух сторон… Ну, чего ты… кусается еще… Или ты хочешь вернуться, помешать им, призвать, ха-ха, к нравственности? А? - он с силой толкнул Эльку на скамейку. У неё из глаз брызнули слезы, и она перестала сопротивляться...

Отсюда неслышно было ни гитарных переборов, ни песен. Из-за темного облака выползла бледная луна и лениво слонялась среди тучек, то прячась, то выплывая. И совсем спряталась за темную тучу, и теперь только фонарь в конце аллеи издали чуть доставал смутным светом до пустой скамейки. Неподалеку бродил по аллее худой высокий паренек и бормотал в тишине однообразные слова: «Я так не хотел… прости, прости… я не хотел…»

И в доме на втором этаже всё стихло. Элька закрылась в своей комнате, видимо, легла спать. Хозяева и гости шепотом, чтобы не разбудить соседей по площадке, прощались на пороге, весьма удовлетворенные проведенным временем.
- А селедка в шубе была хороша, - задумчиво сказал Юлик по дороге домой, идти-то всего было минут десять, «очень удобно» – в который раз подумал он.
- Ну! - откликнулась Зоя. - Мне тоже понравилась. Да мне всё понравилось. Надо чаще видеться.
Юлик согласно кивнул и улыбнулся. Это был тот редкий случай, когда оба не возразили друг другу. Что тут возражать, когда всё складывается так замечательно.

--------

© Римма Глебова, 2010
Дата публикации: 06.11.2010 13:58:23
Просмотров: 2839

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.