Дети одного отца - IV
Валерий Панин
|
Форма: Повесть
Жанр: Психоделическая проза Объём: 15545 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
4. Саша Александра Валерьевна сбавляет скорость – темнеет, да и трассу местами пересекают белые языки снежных намётов, и её юркую «японочку» слегка водит. Кроме всего прочего, обогреватели лобового стекла «Мазды-2» не справляются с усиливающимся морозом, уменьшая обзор. Хорошо хоть в салоне достаточно тепло. Молодая женщина закуривает тонкую сигарету. Вообще-то, она редко предаётся вредной привычке – некурящий муж с неодобрением относится к этой слабости, но сегодня в машине она едет одна. Серёжа, конечно, обидится за то, что выходные ему придётся коротать одному. Александра Валерьевна улыбается: надо же, никогда не думала выйти замуж за мужчину, который был бы так беспомощен в домашнем хозяйстве! Ни полы помыть, ни яичницу пожарить. Что поделать – продукт воспитания в неполной семье, где мать лечила своё одиночество безмерной любовью к единственному сыну. Но ничего, холодильник забит продуктами, еды она ему наготовила – до понедельника продержится. Нет, всё-таки странно: всю сознательную жизнь она подспудно искала для себя мужчину, хоть сколько-нибудь напоминающего ей отца – такого же красивого, сильного, смелого, всё знающего и всё умеющего, однако с тех пор, как представители противоположного пола начали уделять ей внимание, приходило разочарование – похожих не было не только среди юношей в школе или университете, но и среди старшего поколения. Нет, были и красивые. Смелые и сильные тоже попадались, но… чего-то им всем не хватало… Неудивительно, что молодые люди считали её несколько странной, а подружки-завистницы распустили слух о её лесбийских наклонностях. Александра Валерьевна громко смеётся в машине, заглушая концерт Фредди Меркури. А что? При её-то росте в метр восемьдесят два и, несмотря на рост, стройной фигуре, копной непокорных рыжих волос и странными трёхцветными глазами рыси, наверное, вполне можно сойти за лесбиянку. Не случайно три-четыре девицы на курсе пожирали её взглядами…. Боже! Как она испугалась, разозлилась и буквально онемела, когда ей популярно объяснили причину их немого обожания. …А вот своего мужа Серёжу Александра получила по завещанию. Элеонора Викторовна – мать Сергея и заведующая их лабораторией – заболевает, и её, молоденькую сотрудницу, только что окончившую аспирантуру, отправляют навестить захворавшую начальницу и отнести стандартный профсоюзный набор фруктов и сладостей. Завлаб имела репутацию властной и привередливой дамы, поэтому Саша без особой радости идёт исполнять общественную нагрузку. Дверь квартиры открывает высокий, чуть полноватый молодой мужчина с мягкими чертами лица, одетый в офицерские брюки с подтяжками и белую майку. Он подслеповато щурится, разглядывая посетительницу, а затем вдруг краснеет и убегает в глубь квартиры, оставив растерянную девушку на пороге. Через некоторое время он возвращается вновь, но уже одетый в вельветовый костюм и рубашку. Приглашает девушку войти, помогает снять плащ и осведомляется об её имени. - Саша. Александра… - А, простите, отчество? - Валерьевна. - Довольно необычное сочетание, – комментирует мужчина. - Да, все так говорят, – поддерживает беседу Александра Валерьевна. – А Вас? - Ой, простите ради бога! – Мужчина снова краснеет. – Ванкуров Сергей Михайлович. - Стандартный набор элементов, – продолжает шутку Саша. - Не понял… – мужчина опять близоруко щурится, словно пытается высмотреть ответ на лице посетительницы. Теперь приходит её очередь смутиться: - Извините меня… Мне бы Элеонору Викторовну… - Ах, да, – говорит мужчина. – Пойдёмте, я представлю Вас своей маме. Сергей Михайлович ведёт Александру Валерьевну к закрытой двери дальней комнаты, осторожно стучит, прислушивается и, открыв дверь, громко произносит: «Мама! К тебе гостья. Её зовут Александра Валерьевна!» В ответ раздаётся знакомый резкий голос: «А-а, Брунина? Заходите, пожалуйста…» В большой комнате с высокими потолками располагается двуспальная кровать, шкаф для одежды и большой письменный стол, заваленный разными бумагами, справочниками и книгами. За ним-то и сидит заболевшая начальница. Если бы не белая повязка на голове, трудно было бы пожилую женщину в строгом деловом костюме назвать больной. Выглядит она точно так же, как и в своём рабочем кабинете. Внимательно оглядев поверх очков пришедшую сотрудницу, Элеонора Викторовна проговаривает: - Единственный положительный момент в болезни – это наличие дополнительного свободного времени, которое можно потратить на различные запущенные дела. - А… Вы уже поправляетесь? – Молодая девушка чувствует себя не в своей тарелке. - Отнюдь. – Женщина двумя руками сжимает виски и прикрывает глаза. – К сожалению, мне стало хуже, но есть очень интересные работы аспирантов, которые я курирую. Они не должны страдать только из-за того, что их научному руководителю вздумалось поболеть. - Но, может, лучше пару дней полежать, чтобы быстрее выздороветь? - Нет, не лучше, – начальница морщится. – Природа моего заболевания такова, что не предполагает полного исцеления. Это хроническое и, боюсь, фатальное. – Элеонора Викторовна снова внимательным взглядом окидывает фигуру смущённой девушки. – Кстати, я знакомилась с проектом Вашей кандидатской диссертации и полагаю… Внезапно откуда-то со стороны кухни раздаётся грохот падающей посуды и звон стекла. На лице женщины отражается тревога и, как ни странно, смущение. Она делает попытку встать, но снова хватается за виски и опирается локтями на стол. Лицо искажает гримаса боли. Затем она сдавленным голосом просит: - Александра Валерьевна, голубушка, будьте добры, сходите на кухню и посмотрите, что там случилось. Серёжа у меня совсем неспособен… за ним постоянно требуется догляд. Он… такой неловкий… - Конечно, Элеонора Викторовна… На кухне посреди груды битых тарелок, кастрюль и прочей утвари стоит растерянный Сергей Михайлович и, похоже, не знает, что делать с сотворённым беспорядком. Вдобавок, посудный шкаф над мойкой почему-то висит на одном гвозде. Молодой мужчина разводит руками: - Понимаете, я хотел подогреть в бутылке молоко. Врач посоветовал маме принимать лекарство с тёплым молоком. А оно перегрелось, и тогда я решил охладить бутылку в кастрюле с холодной водой, но она почему-то лопнула, и я пролил горячее молоко себе на брюки… И вот… – Вид у Сергея Михайловича настолько трагикомичный, что Александра Валерьевна невольно смеётся. - Ничего страшного, это беда легко поправима! - Вы так думаете? – с сомнением произносит он. - Не сомневайтесь. Через полчаса битая посуда покоится в мусорном ведре, целая перемыта и составлена в стопки на обеденном столе. Осталось только повесить на место посудный шкаф. - У вас есть молоток? - Молоток? – Мужчина непонимающе смотрит на раскрасневшуюся девушку. – Но мы же не сможем забить гвоздь на старое место. Посмотрите, какая стала большая дырка. Мне кажется, здесь нужен специалист. Правда, я не знаю, где его искать… Но у мамы должен быть номер его телефона… - А мне кажется… – девушка на секунду задумывается. – Принесите мне, пожалуйста, молоток и простой карандаш. Увидев на лице Сергея Михайловича новый вопрос, она повторяет: - Вы принесите мне то, что я прошу, а потом увидите, зачем это нужно. Хорошо? - Да, конечно, Александра Валерьевна. Мужчина выходит с кухни, а спустя пять минут приносит видавший виды молоток и совсем новый, ещё не заточенный карандаш. Девушка легко запрыгивает на табуретку, гвоздём замеряет глубину, на которую он должен войти в стену, и делает отметку на карандаше. Аккуратно отрезав ножом нужную длину, вбивает деревянную пробку в разболтавшееся отверстие, а затем тремя точными ударами всаживает в середину карандаша гвоздь. Сергей Михайлович с восхищением смотрит за манипуляциями своей новой знакомой. Александра Валерьевна передаёт ему молоток и просит: - А теперь придержите меня, пока я буду навешивать шкаф. Мужчина спохватывается и, подойдя к девушке, стоящей на табуретке, вытягивает руки, но тут же отдёргивает их. - А… извините, как держать? - Держите меня за талию. И не бойтесь, я не кусаюсь. - Да-да, конечно… Сергей Михайлович осторожно, словно это была не девушка, а редчайшая китайская ваза, кладёт свои руки ей на талию, при этом, Александра Валерьевна явно чувствует, как они дрожат. - Держите крепче, иначе я вместе со шкафом свалюсь на Вас. - Хорошо, хорошо… – произносит мужчина, закрывает глаза и крепче сдавливает упругое тело девушки. - Ну, вот и всё! Готово. Сергей Михайлович открывает глаза, смотрит на висящий шкаф, при этом в его карих глазах написан такой восторг, словно ему только что показали необыкновенный фокус. - И правда, висит! – Радостно восклицает он. – Вот здорово! - А теперь Вы можете отпустить меня. – Александра Валерьевна с улыбкой смотрит на него сверху вниз. Мужчина замечает, что всё ещё держит девушку за талию. - Ой, простите меня! – Он убирает руки, с недоумением смотрит на них, а затем прячет за спиной. И снова краснеет. – Большое Вам спасибо, Александра Валерьевна. - Не за что… Через полчаса под её чутким руководством для Элеоноры Викторовны согрето молоко и сварена овсяная каша, а для Сергея Михайловича приготовлена жареная картошка. Они уплетают её прямо со сковородки, запивая крепким, сладким чаем. Мужчина возбуждён и засыпает девушку вопросами: - А скажите, где Вы всему этому научились? - Чему «этому»? - Ну… – он показывает вилкой, на шкаф, на сковородку. – Гвозди забивать, вкусно варить, жарить? - А… Это всё папа… - А кто Ваш папа по профессии? Александра Валерьевна задумывается, а потом отвечает: - Мой папа – это всё. - То есть? – Сергей Михайлович привычно щурится. – Как это «всё»? - А так. Мой папа – сторож, дворник, кочегар, слесарь-инструментальщик, водитель, комбайнёр, тракторист, строитель. А ещё – музыкант, режиссёр, актёр, журналист, писатель, поэт… - Но… – вилка с кусочками жареной картошки замирает на полпути ко рту, а лицо мужчины выражает искреннее недоумение. - Не удивляйтесь, – улыбается девушка. – Мой папа окончил музыкальную школу, его настоятельно приглашали в музыкальное училище при Московской консерватории, но он поступил в институт культуры на режиссёрское отделение. С отличием закончил, а через пять лет снова поступил в университет на факультет журналистики и вновь окончил с отличием. А в его трудовой книжке значатся все профессии, которые я Вам перечислила. Сейчас он пишет стихи и прозу, его статьи и очерки печатаются в центральных газетах. - Вы, Александра Валерьевна, счастливый человек. Таким отцом можно только гордиться. - Нет, Сергей Михайлович. Я совсем несчастлива, а своим отцом не всегда горжусь… - Но почему? - Потому что он оставил нашу семью, когда мне было чуть больше пяти лет. - Подождите… А как же тогда гвозди, картошка? - Представьте себе, мне и брату отец с трёх лет давал в руки молоток и заставлял выправлять старые гвозди. И когда управлялся на кухне, всегда рассказывал все секреты приготовления тех или иных блюд. В четыре года я уже самостоятельно могла сварить манную кашу. А детская память очень крепкая… Всё помнится… На кухне появляется Элеонора Викторовна. - Александра Валерьевна. Мы с Серёжей выражаем искреннюю благодарность за всё, что Вы сегодня для нас сделали. Надо признать, Ваш приход был как нельзя кстати. Даже не представляю, как бы мы без Вас обошлись. Я удивляюсь Серёже, он такой стеснительный с девушками, что до сих пор не смог ни с одной познакомиться. Да и к лучшему, я думаю. Нынешние дамочки… не о Вас будет сказано, не внушают мне доверия… А вот с Вами он как-то быстро нашёл общий язык и совсем Вас не стесняется. - Мама! – Лицо Сергея Михайловича становится пунцовым. - Серёжа, не перебивай меня, когда я говорю! – одёргивает сына пожилая женщина, а затем вновь обращается к девушке. – У меня, голубушка, будет к Вам просьба: если Вы не сильно заняты ближайшие несколько дней, не могли бы Вы приходить к нам после работы? Дело в том, что я, по всей видимости, вынуждена буду лечь в больницу, а Серёжа… впрочем, Вы сами видели, что может случиться, если его оставить одного. Александра Валерьевна смотрит то на больную женщину, то на сына и… не может сказать «нет». В течение следующих трёх недель, пока Элеонора Викторовна лежит в больнице, она приходит по вечерам к ним домой, убирает квартиру, стирает на машинке бельё, варит для Сергея Михайловича обеды, а в десять часов вечера благодарный мужчина провожает её до общежития. От него она узнаёт, что у его мамы опухоль головного мозга, и что она уже не операбельна. Рассказывает он и о своём отце, которого ни разу не видел, и о котором Элеонора Викторовна никогда не рассказывала, категорически запрещая задавать о нём вопросы. Но через маминых подруг он всё же узнаёт, что его отец – геолог. Он познакомился с мамой в Москве, когда та проходила там ординатуру… - Наши истории похожи, – говорит Александра Валерьевна. - Нет, – возражает Сергей Михайлович. – От Вас отец ушёл, а ко мне даже не приходил… А потом Элеонора Викторовна умирает, и девушка всячески помогает и с похоронами, и с организацией поминок. После того, как отвели сороковины, осунувшийся Сергей Михайлович просит её остаться в опустевшей квартире. Они садятся на кухне и красный от смущения мужчина, запинаясь, говорит о том, что покойная мама перед самой смертью завещала ему, Сергею Михайловичу, сделать предложение руки и сердца ей, Александре Валерьевне. От волнения он почти заикается: - Саша… я понимаю, что Вы меня… не любите. Я это чувствую. И всё же… прошу Вас, подумайте, прежде чем отказать. Я Вас полюбил с того самого дня, как Вы впервые к нам пришли. И я… не из-за мамы… я бы и сам в скором времени просил бы Вас стать моей женой. Может быть… – Он что-то ищет во внутреннем кармане пиджака. – Вот, мама просила передать Вам это, – и Сергей Михайлович подаёт ей в руки запечатанный конверт, на котором написано только одно слово: «Саше». – Только… – Он смотрит Александре Валерьевне в глаза. – Вы его прочтите дома, а потом скажете мне своё решение. Хорошо? В письме Элеонора Викторовна умоляет Сашеньку не бросать её сына Серёжу. «Я, наверное, была ему плохой матерью. – Пишет она. – Не смогла ничему научить. Он же, как ребёнок. Ни шагу не сделает без мудрого совета. А времена нынче, ох, какие жестокие! Легко можно нарваться на какую-нибудь авантюристку. А Серёжа такой доверчивый». Заканчивалось письмо так: «Умоляю, Сашенька! Завещаю тебе моего сына, будь ему верной женой и ангелом-хранителем! Я обрету покой только тогда, когда вы поженитесь. Не откажи мне, Саша. За это я сделаю тебе два подарка: ты получишь прекрасную квартиру в центре города и у тебя никогда не будет свекрови…» Последнее предложение звучало довольно двусмысленно. И снова Александра Валерьевна не смогла сказать «нет». Через два месяца они поженились. Впрочем, она ещё ни разу не пожалела о своём решении. Если не считать того, что в домашних делах муж был совершенно беспомощен, во всём другом он являл собой прекрасный образец настоящего семьянина. Немаловажную роль играл и тот факт, что полновластным главой семьи была именно она. А любовь… Что ж, она почти любила своего Серёжу. И была почти счастлива… Счастье могло быть и полным, если бы не мысли об отце… Ну, ничего! Вот и родная девятиэтажка. Скоро она узнает, зачем мать собирает семейный совет. Это может быть только из-за отца. Неужели решил вернуться? Нет, вряд ли… Он никогда не возвращается в прошлое. Тогда что? Александра Валерьевна ловким маневром впихивает свою «Мазду» между двумя «Жигулями» на стоянке возле своего подъезда и выходит из машины. Полдесятого. В материнских окнах горит свет. Ждёт! © Валерий Панин, 2011 Дата публикации: 21.01.2011 06:55:24 Просмотров: 2743 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|