Авторы онлайн:
Виталий Пажитнов
Степан Хаустов

Гена Янев.

Никита Янев

Форма: Очерк
Жанр: Публицистика
Объём: 7419 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В 50 лет в поле от Франции до Канады с тоской в животе на постапокалиптике подплывал к острову с трупом, дышал в губы, как постельная сцена и искусственное дыханье, оставлял доппаёк и книгу и отталкивался спасательской рукой.

Труп дёргался, как эпилептик, от возвращения жизни, сосал из доппайка крошку, чтобы осталось на подольше, хмыкал на заглавье: 1+1=1, мочил глаза влажным, от, бля, не умер, и по постапокалиптике плыл ещё один спасательный остров, как Гена Янев.

1.

Как Иов с Богом бодался, мол, за что? А Бог: ни за что. А Иов: чё за фенька? Как Иона в чреве китове, как золотой век, 10000 лет, в недрах Кали-юги, 350 тыс. лет.

Гена Янев, медиум, Марья Родина, патриарх, Майка Пупкова, аватара, баба Ванга с белыми ведами, Чехов с драмой.

Образ, который надо видеть отдельно и целиком, как центр всех метагалактик и яяяяяяя, для которого, собственно, и заварилась каша.

Штудировали 10 лет (2005 – 2015) постапокалиптику, чтобы сдать на права. Опускались в долину смертной тени, поднимались к вершинам постижений, мельчили без зубов окрошку.

Вдруг перед ними выскочило, как на дорогу заяц, двойное зренье со стереоскопическим эффектом: нравиться нравиться, любить любить, бояться бояться.

Это и был образ, как время, вера, вор, верёвка, оберег, оборотень, бер, бор, берёза. И в нём главное открылось, как сердце и цифровые технологии.

Гена Янев минус Чехов равно Пушкин. Постапокалиптика минус апокалиптика равно золотой век.

В образе главное импровизация, потому что он неподвижный центр, фишка в том, что он отдельный, как яяяяяяя.

Марья Родина говорила Гены Яневу в лучшие времена: откуда ты всё знаешь? Да не знал он ничего, как дилетант, он просто всё мог представить, как генетика и ДНК-библиотека.

Папа с мамой, когда на танцах в парке в чужом родном южном городе Мелитополе болгарскую и русскую ветку соединили, не знали, конечно, что может получиться, кроме тоски по воплощенью и одиночества в нетях, как ренессанс и апокалипсис.

А Гена Янев знал, хоть его ещё не было на свете. Его спросили с одними крыльями и глазами херувиме-серафиме, когда он был образ: ну, хочешь?

И он, такой, покоцанный, неинтересный, пожилой, без зуба, больная совесть, припадочная память, без нервов, аутист, мизантроп, социопат, телепат, телекин, телепорт.

В 50 лет в поле от Франции до Канады с тоской в животе на постапокалиптике подплывал к острову с трупом, дышал в губы, как постельная сцена и искусственное дыханье, оставлял доппаёк и книгу и отталкивался спасательской рукой.

Труп дёргался, как эпилептик, от возвращения жизни, сосал из доппайка крошку, чтобы осталось на подольше, хмыкал на заглавье: 1+1=1, мочил глаза влажным, от, бля, не умер, и по постапокалиптике плыл ещё один спасательный остров, как Гена Янев.

И потом 35 лет пенсиона и ещё столько раз по столько: 85 × 85 = 350 тыс. лет Кали-юги про сроки так рассуждал Гена Янев: хер его знает, я же это всё придумал, там даже таблица умножения другая.

Но для образа это вообще ничего не меняло, как Эдип и сфинксы. Или: луё-моё, по-русски не понимаю, мудозвонство по всем каналам. Или: все всё знают, как медиум, патриарх и аватара. И только придуриваются мурзилкой для сложного оттенка, пока не устанут, конечно.

2.

Вообще-то, слово Бог не очень понятно. Хотя бы слово бок и то лучше, бок вселенны. Та область за плевой инобытия, девственной плевой и плевой зерна. И почему хромосомы-шромосомы так и сяк соединилиь, как ДНК-библиотека, судьба и фейковый аккаунт.

Таким образом, Гена Янев, такой, подходит, что типа он разведчик, а здесь курил просто, и наблюдает, скоко тебе 90 лет, не с тем, чтобы опуститься или подняться, прожить достойно для уровня жизни или стать - учитель и воспитатель.

Потому что на постапокалиптике – не просто поле от Франции до Канады с тоской в животе, а адресат и записка во всех жанрах: элегии, трактаты, романы, драмы, флеш-мобы, ситкомы, космооперы, франшизы.

И в некотором роде: не землячество, не цех, не род, а жанр освобождает и спасает ойкумену на примере одного апокалиптического века и одного угла вселенны, поля от Франции до Канады с тоской в животе.

Гена Янев выбрал один журнал, в котором много посетителей посещало, 100 тыс., его страницу в интернете. Про читателей и понимателей мы не будем. Луё-моё, по-русски не понимаю, и рыбку съесть, и на хрен сесть, ссыте на него ребя, он ещё живой.

Как за жопу возьмут сфинксы, и только один или несколько выберутся из зоны, психушки, шоу в жанр, как телепаты, телекины, телепорты, но шанец у всех остаётся.

И даже само усилье подарит: общину верных, мастерскую возле жизни, дом в деревне, как пункт дозаправки на трассе из пункта А в пункт Б.

Из девственной плевы в плеву неба, где и виртуал, и астрал, и реал – лишь части портала яяяяяяя, который спит и видит уровень жизни для трёшки, Мицубиси, дачи, Ниццы и жанр.

Часть Бога и есть весь Бог: 1+1=1. За вычетом одной жизни, ∞-40=∞, которая или зажопила в забвенье, чисто энтропийно, или освободила хромосомы-шромосомы в ДНК-библиотеке.

Которые, как одержимые с листочком плана в руке, как судьба, так и сяк посоединялись в одном чужом родном южном городе Мелитополе на танцах в парке, как папа и мама.

А за стволом, такой, стоит Гена Янев, который ещё не родился, как яяяяяяя и портал, и смекает, как Штирлиц: нарываться или не нарываться для жанра?

А вокруг, такие, херувиме-серафиме с одними глазами и крыльями, как сфинксы: ну, шо, Генка?

Не так скоро, мурзилки. Это он. Через 50 лет в одном пригороде мегаполисе апокалипсисе в одном неблагополучном одноэтажном бараке на 4 квартиры, от в/ч, под снос, для Индейцевых, Инопланетяниновых, Мутантовых, Послеконцасветцевых, модели земли, макете страны, потолкуем.

И они, такие, через 50 лет, чисто портально, как сфинксы: и какое задание, бос? И Гена Янев, такой, покоцанный, неинтересный, пожилой, без зуба, больная совесть, припадочная память, без нервов, аутист, мизантроп, социопат, телепат, телекин, телепорт:

Ну, дальше, просто: 100000 посетителей, 1000 фильмов, элегии, романы, трактаты, драмы, франшизы, космооперы, ситкомы, флешмобы, 100000007 закланных в жертву, (1+1=1) – (∞-40=∞ = яяяяяяя.

И дальше вы стоите перед матовой плёнкой, как девственная плева, плева неба, плева зерна и линия горизонта с именем и судьбой:

10000 лет золотого века, 2 млн. лет Сатья-юги, 1 млн. лет Трета-юги, 500 тыс. лет Двапара-юги, 350 тыс. лет Кали-юги, гопники, мажоры, фрики, аватары, метагалактика №, поле от Франции до Канады с тоской в животе.

Цифровое поле горизонта событий с последовательностью нулей, единиц и буков в одной параллельной вселенной на границе чёрной дыры зрачков одного Гены Янева на свете.

И приказываете сфинксам, чтобы прочистили канализацию на глубине 5 метров, а то замудохался шторкать сантехническим тросом, слюни бегут, сопли текут, как у того козла из сказки, от перенапряженья.

Потому что атрофиры, пока скоко тебе 90 лет смотрел в одну точку, стоило или не стоило рождаться. И на экране дисплея бежали те цифры и буквы, как метагалактика № и хромосомы-шромосомы.

И он типа управлял вселенной, а он думал, что чисто чмошник, потому что у семьи на шее, женщин-парок, жены, дочки, тёщи, Марьи Родиной, Майки Пупковой, Орфеевой Эвридики на ладони.

И отговаривался так для совести и нервов: а кто здесь не приживает, Жутин и Шириновский, которые почему-то решили, что 100000007 закланных в жертву это 100000007 дензнаков.

И херувиме-серафиме: ну, шо сказать, Генка, всё сделаем, записку отправим в открытый космос, канализацию прочистим кротом «Tiret», спроворим запеканку на ужин Марии Родиновой с работы, а ты, давай, иди к дисплею, а то там, кажется, началося.

На входе – единица, на выходе – ноль, в течение жизни, чтобы не отчаяться на свете – записка для просветленья и отчасти – шифр для эзотерики и герметичности по нынешней моде.

Октябрь 2015.

© Никита Янев, 2015
Дата публикации: 18.11.2015 07:51:51
Просмотров: 2102

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.