Ангел

Светлана Осеева

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 15816 знаков с пробелами
Раздел: "РАССКАЗЫ, НОВЕЛЛЫ, МИНИАТЮРЫ"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

СВЕТЛАНА ОСЕЕВА

АНГЕЛ

Мне часто приходит на ум, что я давно её знаю. Она живет в мифическом городе под названием Рай. И если слухи о Царствии Божьем на земле - не вымысел грустных людей, которых почему-то обошло заурядное человеческое счастье, то эта женщина, скорее всего, наверняка знает тот потайной вход в это царствие, который не заметен другим, менее внимательным к окружающему и более озабоченным собой.
Мы с ней очень похожи. Если бы нам обеим случилось бы появиться в одном и том же месте, то люди несведущие и поверхностные, очевидно, приняли бы нас за сестёр-близнецов, хотя я и выгляжу старше. На моем лице напрочь отсутствует печать того утончённого благополучия, чуждого суетливости и постоянного внутреннего напряжения, которое выдаёт в ней полноценную, уверенную в себе самой и незыблемости окружающего мира, никогда не плакавшую, женщину.

Её ухоженный, как будто только что отремонтированный дом, с элегантным палисадником и тщательно выметенными дорожками, которые ровными лентами утопают в тёплой зелени сада, стоит особняком, возле озера или пруда - точнее сказать не могу, потому что мне представляется только ровное мерцание вечерней воды сквозь заросли камыша. Она приходит сюда каждый день во время обязательной прогулки перед сном, в которую ей всегда удаётся вовлечь и ее мужа, вечно занятого работой и собственными, никому не поверяемыми, мыслями. Со стороны может показаться, что ей не интересны его проблемы, но это лишь внешнее впечатление. На самом деле эта удивительная женщина обладает сверхъестественным чутьём и внутренним тактом: она задаёт вопросы только тогда, когда этого хочется собеседнику и может месяцами молчать, не вызывая предположения, что в этом молчании кроется обида или же просто какая-то невысказанная, тайная мысль.
В саду, расположенном в стороне от пруда, посажены только те деревья, плоды которых необходимы для стола. Всё, что остаётся после того, как домочадцы утолят здоровый голод, она консервирует в невообразимых и поэтому - достаточных для питания количествах, затем - складывает в чистые, выметенные и вымытые кладовые, таким образом обеспечивая зимний стол полезными для её семьи витаминами.
Всю домашнюю работу, которая могла бы произвести досадное или тягостное впечатление на окружающих, она умудряется проделывать в стороне от чужих глаз, в одиночестве, даже если этому приходится посвятить ночное время суток. Ей не знакомо чувство недомогания, её улыбка не бывает усталой или грустной. Она также не нуждается в будильнике, да и вообще в таком бесполезном предмете, как часы. А те бронзовые, под старину, огромные настенные ходики, что висят в каминной комнате, рядом с чучелом головы дикого кабана и антикварной саблей в инкрустированных серебром ножнах, которую она когда-то купила в подарок мужу, в юности неравнодушно относившемуся к старинному оружию, - скорее всего, предназначены совершенно для другой цели. Может быть, для законченности внутреннего убранства, недвусмысленно демонстрирующего всем, кто бывает в этом невероятно прекрасном доме, безупречный вкус и достаток хозяев.

Её организм устроен так, что ей никогда не хочется спать, если кто-то в доме нуждается в её присутствии, уходе и заботе. В этом смысле она представляет для меня совершенно непостижимый, но достойный восхищения, феномен.

Впрочем, гости, иногда съезжающиеся в этот дом на вечерние посиделки, кажется, даже не представляют в точности её лица: в их памяти остается только смутное скольжение тонкого, почти бесплотного, силуэта, невыразимое тепло, исходящее от камина, ненавязчивый рассеянный свет, обилие вкусной еды и атмосфера редкостного комфорта от общения с хозяином дома.
В глубине сада она соорудила беседку из откуда-то принесенных ею же стальных прутьев и плюща, который растёт здесь только в тех местах, где это необходимо для красоты и тени - и никогда не оплетает перила и окна, как это может случиться при недостаточном уходе за этим хищным, жадным до пространства, своенравным растением. Беседка предназначена для отдыха, но сама она бывает в ней без особой нужды крайне редко, только – если её позовет с собой кто-нибудь из домочадцев, чтобы обсудить с ней свои желания или просто излить душу, отягощённую повседневными, хотя, впрочем, не столь уж безнадёжными, на мой взгляд, неурядицами.
Внутри дома уютно, свежо и спокойно. Светлые, выдержанные в тёплых пастельных тонах, детские комнаты стерильно чисты, заполнены игрушками и детскими рисунками, в аккуратных рамочках развешанными на стенах, рядом с кашпо и забавными фигурками животных из макраме, которые она мастерит своими руками ради забавы детей, для воспитания у них эстетического вкуса и чувства дома, дающего в дальнейшем ощущение внутренней безопасности.
В доме одиннадцать, нет, двенадцать спален: девять из них принадлежат их тихим, хорошо воспитанным детям, одна предназначена для гостей, ещё одна - для мужа. Иногда она тоже спит здесь, но не слишком часто, а только когда у него возникает желание побыть, наконец, с ней наедине. Надо ли говорить, что и это она угадывает безошибочно, как преданная наложница, поэтому у него не бывает необходимости разыскивать её в их фантасмагорически удобном, готовом исполнять любую прихоть хозяев, доме.

Вообще, их дом имеет биографию почти мистическую. Когда они поженились, если мне не изменяет память, их дом был совсем небольшим. Крошечная прихожая вплотную примыкала к кухне, оставляя в пространстве стены узкое место для двери, которая вела в малюсенькую ванную комнату с крошечным унитазом, притулившимся в промежутке между раковиной для умывания и белым настенным кафелем. А небольшая гостиная с неудобным балконом соседствовала с единственной в их доме спальней. Потом, после рождения первого ребёнка, спален стало две, несколько позже, когда её супруг стал много работать - три. Уже тогда она часто ночевала у себя в спальне одна, чтобы не утомлять мужа и не вызывать у него раздражения, присущего всем чрезмерно занятым работой людям. С рождением каждого последующего ребёнка спален становилось всё больше и больше, хотя дом специально никто не перестраивал. Казалось, спальни рождались так же, как появлялись на свет её дети: таинственным, чудесным, как и подобает всякому рождению, образом.
Однажды, несколько лет назад, её муж вышел из кабинета и ужасно удивился, обнаружив в холле две лестницы, плавно расходящиеся в стороны. Он поднялся по одной из них и изумился ещё больше, увидев светлый, отделанный деревом коридор с зеркалами и колоннами, чуть дальше, в самом конце коридора, ослепительно солнечную, огромную террасу. Он ничего не сказал ей об этом. Наверное, попросту забыл, какое недоумение всё это у него вызвало. Только в одну из тех ночей, когда она пришла, следуя необъяснимо угаданному ею беззвучному зову, и заняла отведённое ей место на их необъятном супружеском ложе, после умопомрачительной близости, которой, кажется, позавидовал бы даже всякое видавший восточный шейх, тихо сказал, погладив её по шелковистым волосам: "Мой ангел, как мне хорошо с тобой..." Она не ответила, только улыбнулась, потому что всегда хотела от него лишь одного: чтобы ему было хорошо с ней.

В просторных спальнях над каждой кроватью висит ночник в виде оригинального бра с матово-тусклыми, фигурно льющимися стеклами. Возле каждой кровати – небольшие светильники чуть ярче, которые стоят на низких удобных тумбочках. Для того чтобы дотянуться до обоих светильников, нужно только протянуть руку - вверх, если хочешь включить или погасить бра, в сторону - если захочется воспользоваться лампой с особенной для каждого члена семьи аппликацией на собственноручно изготовленном ею же из разноцветных ниток, изящном абажуре.
У неё девять детей, и все они похожи на её мужа: тот же холодноватый и чуть рассеянный взгляд водянистых серых глаз, которым, кажется, вовсе нет дела ни до окружающего интерьера, ни до неё самой, незаметно возникающей всякий раз, когда кому-нибудь из них что-нибудь понадобится. Она никогда не позволила бы себе даже мысли о том, чтобы лишить кого-нибудь из них жизни в кабинете знакомого врача, наблюдающего за течением беременности и совершающего операции абортов с неизменной добросовестностью, которая и снискала ему достойную репутацию и приличный для человека его профессии доход.
Все девятеро детей, которые были рождены ею в течение жизни, появлялись на свет вовремя и почти не болели, так как она ухаживала за ними до и после рождения самым тщательным образом и никогда не позволяла себе огорчаться из-за пустяков, сберегая драгоценное молоко и тишину в доме.
Казалось, её ничто не могло бы вывести из равновесия. Это равновесие было необходимо тем, кто жил здесь, рядом с ней. И поэтому личные мотивы для неё были исключены даже тогда, когда муж, скорее всего не подозревающий о том, сколько же в точности детей он произвёл на свет за время их образцового брака, стал всё реже бывать дома, и единственным свидетельством его присутствия в её жизни стало грязное белье со слабым запахом то дешёвых, то весьма дорогих женских духов и чужими, время от времени меняющими цвет и длину, женскими волосами, видимо, нечаянно зацепившимися за пуговицы на рукавах его пропотевших за день, отвратительно пахнущих, несвежих рубашек.
Она не боялась его потерять, страх был абсолютно чуждым её безмятежной натуре. Ее любовь к нему с самого начала была лишена ревности и боли, и поэтому её поведение было безупречным в его глазах даже тогда, когда он позволял себе появляться лишь на рассвете, чтобы не пропустить время завтрака. Он не любил пищи, которую готовила не она: за время жизни с ней у него выработался устойчивый вкус к любимым блюдам, и только она могла приготовить их так хорошо, как требовалось. Ему никогда не приходило в голову оставить её и переехать куда-нибудь в другое место, ведь она занимала в его жизни ровно столько пространства, сколько должна занимать женщина в жизни мужчины - и не более. Ни одна из женщин, с которыми ему приходилось встречаться, уступая неудержимой, холодной, извращенной похоти, свидетельствующей о неотвратимо преследовавшей его в течении жизни слабой потенции, не сумела бы так овладеть искусством быть всё время рядом, не вторгаясь в пределы его собственного мира, где каждое движение его души было направлено на достижение внутреннего и внешнего соответствия имиджу идеального мужа, отца, профессионала и любовника одновременно. Именно такое представление о главе семейства он составил когда-то в собственном воображении, и она никогда не давала ему ни малейшего повода, чтобы он сам или окружающие его люди могли усомниться в этом.
Если вы думаете, что её супруг начисто лишен благодарности - вы ошибаетесь. Когда в их дом приходят немногочисленные друзья, он с гордостью называет её: "Мой ангел..." К этим нежным словам все уже давно привыкли, как к чему-то естественному, обиходному, как к одной из тех несокрушимых жизненных правд, которыми этот дом был набит битком со дня его основания.

Его кабинет, который она всегда содержит в безукоризненном порядке, напичкан старыми и новыми, иногда интимными, письмами, фотографиями сентиментально-романтического или скабрезного толка, журналами фривольного содержания и ещё тысячами сомнительных мелочей, которые могли бы безнадежно скомпрометировать даже самого закоренелого ловеласа в его же собственных глазах. Но она никогда не позволяла себе выдвигать потайные ящики его стола, хотя, конечно же, превосходно знала, где они расположены и как открываются их секретные замки, так как сама выбирала образец лучшей древесины из тех, что ей предлагали искуснейшие мастера-краснодеревщики их округи, сама обсуждала конструкцию стола с именитым дизайнером и всегда восстанавливала, обращаясь в будочку с выцветшей надписью "металлоремонт"- где-то на ближайшей окраине города ключи и ключики, которые постоянно терял её забывчивый супруг. Это было ещё одним её достоинством, которого никто и никогда в ней не замечал, ибо оно было постоянным и не допускало исключений из правил: её ум отметал малейшие сомнения в правильности всего, что происходило вокруг неё, к тому же она была лишена обычной для любящих женщин подозрительности и любопытства.
Самой ей никогда не приходила мысль не только о супружеской неверности, но даже о самом невинном флирте. Её тело было бесплотным и прозрачным для окружающих, и это фантастическое свойство быть невидимой избавляло её от необходимости прилагать усилия для того, чтобы сохранить добродетельное целомудрие, высшую семейную ценность которого она усвоила у венчального алтаря сотни лет назад.
Ей никто никогда не завидовал, ведь её, по сути, не было нигде, хотя её бескорыстная, не требующая ответной ласки и любви, доброта и была той тончайшей, эластичной строительной тканью, из которой состояли дом, сад, розовое варенье в хрустальных розетках и даже тяжёлое старинное столовое серебро.
Эта женщина ухаживала за собой так же тщательно, как делала всё, из чего состояла жизнь её семьи в этом доме. Когда-то давно, ещё будучи женихом, глава семейства сказал ей, что она самая красивая девушка, которую когда-либо создавала природа, и что он хотел бы, чтобы она оставалась такой всегда. Поэтому годы вынуждены были обходить её стороной, не затрагивая ни кожи, ни рук, ни шеи, ни волос: она никогда бы не позволила себе так разочаровать своего супруга - постареть, грубо и бесцеремонно обманув его ожидания.

Возможно, не только нечастые гости, но и её здоровые, спокойные, ухоженные, как и она, дети, безжалостно похожие друг на друга, и её вечно озабоченный чем-то внутри себя муж, не знали наверняка, каковы в действительности черты её лица. Постоянное, ровное, ненавязчивое присутствие этой сверхъестественно идеальной женщины они ощущали ежесекундно, ведь никому из них ни разу не приходилось искать или звать её. Напротив - она появляется всякий раз, когда в этом возникала потребность. И каждый раз подтверждает свою неоспоримую телесную реальность прозрачно-золотистым бульоном в никогда не разбивающейся хрупкой фарфоровой посуде, которая царственно покоится на пенистых, нежнейших, ручной работы, неизменно белых, накрахмаленных кружевных салфетках, чистым, идеально отутюженным, ароматным постельным бельем, одеждой, чопорно облегающей лакированные деревянные плечики, безукоризненно выстиранными носовыми платками, или, наконец, сверкающим глянцем стакана с холодной водой в жаркий день.

Я встретилась с ней лишь однажды, хотя, может быть, мне всё это только приснилось. Она не проронила ни слова, но взглянула на меня откуда-то из глубины комнаты чуть надменно и сочувственно, как непроницаемые и знающие свое дело английские гувернантки смотрят на виновато прячущихся от возмездия воспитанниц, недостаточно хорошо вызубривших важнейшее правило из области латинской фразеологии. Это случилось только раз, но я никогда не забуду, что я прочла в её глазах, когда подошла к ней вплотную.
В них не отразилось ничего: пустота вперилась в меня тотчас же, едва я попыталась увидеть сокровенную глубину, на которую так рассчитывала и которой так не хватало в моей издёрганной марионеточной жизни.
Из этих чистых, не замутнённых мелкими страстями, глаз на меня взглянуло что-то жутковато-древнее, паучье, мёртвое, подобное немым иероглифам драгоценных манускриптов - полуночное, безлунное мелководье, достойное бессмертия совершенство никогда не рождавшейся жизни, страшная, растительно-безглазая, оглохшая, потусторонняя святость идиотки, появившейся на свет только ради того, чтобы мы, те, кто не посмеет оказаться в городе Рай даже случайно, хотя бы на мгновение смогли представить, какими должны быть настоящие ангелы на этой испорченной несовершенством нашей нищей, жалкой, искалеченной любви, ненавистной земле.
1998

© Светлана Осеева, 2008
Дата публикации: 28.04.2008 15:31:17
Просмотров: 4972

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Отзывы незарегистрированных читателей

Ольга [2008-07-15 10:00:48]

Спасибо. Я бы с радостью подарила Вам Счастье, как и настоящий Рай, - если б могла...
Скажу по секрету, что ни один мужчина не понял бы меня так совершенно, как Господь.
И Он бы запросто мог сделать меня счастливейшей женщиной на земле просто Сам, но Он почему-то предпочитает, чтобы я все же нашла себе того избранного мужчину, предназначенного мне небом,через которого я и обрету свою Высшую Радость.
Поэтому я делаю вывод, что Избранная Половинка существует. Надо только искать... А возраст- не помеха...

Ответить

Светлана Осеева [2008-07-16 05:12:39]

Спасибо Вам. И счастья Вам... Если мечтаете и верите - обязательно всё будет.