Утрата сладости

Кямал Асланов

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 15201 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Проснувшись рано утром, он долго лежал в постели с закрытыми глазами и прислушивался к тому, что творится дома. Ни шелеста, ни шороха, ни перестука шагов. Кажется, все спали. И это вполне устраивало его.
Подняться раньше обычного, не выдавая себя, убедиться, что все ещё спят, осторожно без лишнего шума, чтобы никого не разбудить, встать с постели, выйти из дому, пройти до угла, купить самый большой букет из тех, что продаются, и, вернувшись обратно, также бесшумно поставить его в вазу на столе. Чтобы жена, открыв глаза, сразу обрадовалась. В этом и заключалось основное условие задуманной им затеи.
Казалось бы, всё просто. Но попробуй, проделай это без шума, никого не потревожив, когда у тебя всего одна нога, а вторая деревянная лежит на таком расстоянии, что рукой не достать.
Сколько раз он просил жену оставлять протез ближе. Но она упорно делала по-своему, чтобы муж, не дай бог, не рискнул подняться сам, без её помощи.
Эта излишняя заботливость женщины часто раздражала его. Выходя в такие минуты из себя, он иногда говорил ей обидные слова, хотя в глубине души всегда понимал, что подруга права, без неё он ничто. Жена дала ему всё, а он ей…
Именно поэтому сегодня, в десятую годовщины их свадьбы муж вопреки всему непременно хотел сделать жене сюрприз. И продумал всё до мелочей. Специально, чтобы опередить утром всех, вчера, сославшись на головную боль, лёг на час раньше, с точностью до сантиметра просчитал в уме весь свой будущий маршрут от спальни до дверей квартиры, втайне от жены репетировал его, пробуя разные варианты.
И никаких неожиданностей на своём пути уже не ожидал. Представлял, как сейчас поднимется, опираясь на руки, в постели, медленно спустит ногу на пол, сгибая её в колене, постепенно сползёт с кровати, ощутит телом мягкую поверхность лежащего внизу коврика, ползком доберётся до протеза в дальнем углу, заберёт его и тихо выползет в коридор.
Так он сделает гораздо меньше шума, чем, балансируя на одной ноге и опираясь о стены руками, когда рискуешь или опрокинуть что-либо, или опрокинуться самому, не удержав равновесия.
А в коридоре он мог, сидя на полу, без хлопот пристегнуть себе ногу, а потом, ухватившись за перекладину «шведской стенки», которую он сам соорудил там для своего малолетнего сына, спокойно принять вертикальное положение.
Вспомнив о мальчике, он невольно улыбнулся. Перед его глазами стал весь покрытый синяками и ссадинами сорванец с горящими от озорства глазами. Вот кто вырастет настоящим спортсменом, вот кто продолжит его дело. Не по годам развитый малыш уже сегодня делал то, о чём он в своё время даже не мечтал.
Отцу нравилось наблюдать, с какой завистью смотрела его маленькая дочка на старшего брата, когда он, убегая от неё, ловко, как обезьяна, карабкался по «стенке» под самый потолок, откуда дразнил её, показывая розовый язычок.
В такие минуты девочка с надутыми от обиды губками особенно напоминала свою мать тех лет, когда та ещё молодой медсестрой ухаживала за ним после операции в больнице и терпела выходки несносного пациента.
Ведь он тогда после операции, стыдно теперь сказать, не хотел дальше жить, проклинал себя, что не послушал в своё время покойную мать, когда она, врач по профессии, предупреждала его молодого, что излишнее увлечение сладким может привести к диабету, а это чревато омертвлением тканей и ампутацией конечностей. Что может перечеркнуть все его планы стать великим чемпионом.
А он в ту пору, лишь этим и жил. Не знал ни сна, ни покоя, Спорт и только спорт, изнуряющие тренировки. Никаких книг, никаких иных интересов. Единственное послабление – сладости, единственная всепоглощающая страсть – собственные мышцы, за которыми он смотрел так, как смотрят за любимым конем, на которого сделали ставку.
Потому, когда самое страшное случилось, и предсказания матери сбылись, он в больнице после долгих бессонных ночей и горьких размышлений решил свести счёты с жизнью и втайне от врачей начал собирать для этого смертельную дозу таблеток снотворного.
И употребил бы их, в конце концов, в дело, если бы ни его тогдашняя сиделка и будущая жена с её удивительной способностью угадывать чужие мысли.
Ибо где бы он ни прятал свои таблетки, в какой бы дальний угол их ни запихивал – она с упорным постоянством находила и выбрасывала таблетки прочь. Да ещё и стыдила его при этом.
Так, что с течением дней ситуация у них стала принимать даже характер своеобразного состязания с примесью спортивного азарта: он прятал, она находила, он перепрятывал, она опять обнаруживала. Из-за чего молодой человек скоро даже начал забывать, зачем прячет. Его заинтересовал сам факт: как она находит?
Почувствовав это, девушка решительно поменяла тактику и однажды принесла ему взамен… книгу, которую он поначалу от неожиданности отказался читать наотрез. А когда же настойчивая девушка взялась делать это ему вслух уже сама, он забрался под одеяло, заткнул уши подушкой и сделал вид, что не слушает.
Но видимо некоторые слова из прочитанного, в конце концов, всё-таки пробили толстый слой одеяла и заинтересовали упрямого пациента. Потому что, когда медсестра, придя в очередной раз, достала из его тумбочки книгу, чтобы продолжить чтение, пациент уже знал, чем кончилась вся эта история любви молодой бедной девушки и богатого слепого графа.
Так что пришлось подбирать молодому человеку новую книгу, которую он хоть и с деланным неудовольствием, но прочитал уже сам.
Так шаг за шагом он в те дни постепенно открыл для себя не только волшебный мир литературы, но и всей остальной неспортивной жизни, которая на поверку оказалась не менее интересна, а временами даже более привлекательна чем та, что человек знал до сих пор.
В новой жизни, примеру, к нему каждый день теперь приходила замечательная девушка. Она рассказывала новости, расспрашивала о здоровье. И при этом так лучезарно улыбалась, с таким участием выслушивала его жалобы, так близко к сердцу принимала слова, что молодой человек и сам не заметил, как по утрам в больнице начал считать часы и минуты до её появления.
А когда в один из дней медсестра собралась уйти в отпуск, он впал в настоящую панику. И отрыл для себя, что больше чемпионских лавров ему в жизни почему-то хочется удержать около себя эту девушку. Стоило ей теперь с утра на пять минут опоздать на работу, как он терял покой и решал, что забыт навсегда. Но достаточно было девушке улыбнуться ему в ответ, как у человека появлялась надежда, и он таял, как воск.
Так он обнаружил, что влюблён. И им овладели новые тревоги. Что будет с ним, когда она уйдёт? Как он станет жить дальше? Не придётся ли снова копить эти таблетки?! Ведь теперь ему уже никто не помешает осуществить задуманное.
Но по иронии судьбы молодому человеку именно сейчас меньше всего хотелось умирать! Он жаждал жить. Но та, что возродила в нём ему эту жажду, собиралась покинуть его. И он не знал, как решить эту проблему.
О том, чтобы раскрыть девушке свои чувства, он в те дни даже не помышлял. Ведь она такая хорошая. И имеет право найти себе более достойного кандидата. Здорового.
В слепоте своей он совсем не замечал, что с ней в те дни тоже творилось нечто подобное. Общаясь с ним, она в последнее время всё чаще отводила глаза и спешила быстрей уйти.
И неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не старая больничная няня, убирающая каждый день его постель.
-Ну что, сердцеед, скоро выписываешься из больницы, бросаешь девушку? – сказала она, сбивая под ним подушку.
-В каком смысле? – ничего не понял он.
-Ладно, не притворяйся. Она из-за тебя уже все глаза выплакала, в отпуск собралась, чтобы не длить эту муку.
И будь он к тому времени более начитанным, воскликнул бы словами поэта: Остановись, мгновенье, ты прекрасно!
Но к несчастью он только начинал читать. Потому, не найдя нужных слов, только разинул от неожиданности рот.
И, наблюдая сегодня иной раз по вечерам, как носятся с визгом по квартире его неугомонные дети, с каким чувством пытается урезонить их раскрасневшаяся от волнения мать, он часто благодарил в душе ту старую женщину из больницы. И с трепетом в сердце приходил к выводу, что, повторись всё сначала, он отдал бы за нынешнюю картину своего семейного счастья не только ногу, но и всего себя без остатка. Улыбка сама собой расползалась на лице человека, когда он думал теперь о своих родных.
Его маленькая дочка имела обыкновение подкрадываться по утрам к постели спящего отца и теребить его за нос. А он тем временем делал вид, что спит, а потом вдруг открывал глаза, произносил «ам» и кусал её за сладкий палец
Сейчас ему опять показалось, что она уже здесь. И, улыбнувшись, он чуть приоткрыл веко, чтобы проверить, и... О, ужас! – вместо девочки на стене напротив он увидел часы, которые показывали, что он проспал. Уйдя в воспоминания, он начисто забыл о деле. Сейчас все проснутся, и весь его сегодняшний замысел полетит к чёрту.
Надо было спешить. Потому, легко поднявшись в постели, он опустил ноги на пол и… от неожиданности застыл, как стукнутый.
Что-то необычное, не укладывающее в рамки привычных представлений лежало внизу перед ним. Такое, что даже разум отказывался осознать с первого раза.
Перед собой на коврике у кровати он видел не одну опущенную ногу, а две. И обе его.
Не доверяя собственным глазам, он сделал небольшое усилие и испуганно крикнул, подавшись назад, когда пальцы на «утраченной» ноге вдруг пришли в движение.
Рядом спала жена. Но человек уже не боялся разбудить её. Потому что в глубине души надеялся на это. Только она могла сейчас помочь ему в такой ситуации.
Но вместо жены на крик в комнату вдруг вошла… его покойная мать. Такая же, как и много лет назад. В наскоро наброшенном на тонкие плечики домашнем халатике и мягких тапочках на босую ногу.
И это окончательно сбило человека с толку.
-Сынок, что с тобой? – спросила встревоженная женщина, запахивая на ходу ворот одежды.
А он смотрел на неё и не знал, что сказать. Потому что хорошо помнил, как она умирала на его руках, как он хоронил её, оплакивал, принимал соболезнования.
Ему в те дни очень помогла молодая жена, одно присутствие которой придавало силы. Но сейчас она вдруг куда-то делась. Вместо жены он ощущал за спиной пустоту.
И вся меблировка вокруг тоже поменялась. Там, где стоял их платяной шкаф, громоздилась полочка со спортивными кубками. На стене вместо натюрморта Сезанна висела фотография какой-то футбольной команды.
Точно такая же когда-то задолго до женитьбы красовалась у него в комнате рядом с часами, что он видел сейчас. И в целом вся обстановка напоминала ту, где он некогда жил у матери.
Оглядывая теперь с удивлением помещение, он коснулся взглядом висящего рядом зеркала и ещё больше опешил. Оттуда на него глядел он сам только многолетней давности. Молодой, цветущий, весь в мечтах о грядущем чемпионстве.
-Ты чего-то испугался? – спросила его мать.
Что он мог ей ответить? Что её нет, и она ему только снится? Что сейчас он откроет глаза и снова вернётся к своей замечательной семье, к этой чудной девочке, которая щипает его за нос, к жене, уже, наверное, поднявшейся с постели, чтобы приготовить мужу вкусный завтрак? Что мать может больше не беспокоиться о нём? Что он окружён заботой и вниманием?
Ведь она вернулась за этим – узнать, жив ли он, здоров ли, доволен своей жизнью или нет?
И, растроганный вниманием матери, он бы с радостью сейчас ответил ей, да вот беда – в другой реальной жизни его ждали неотложные дела. А человек ещё надеялся опередить всех, приведя в действие свой план.
Потому, ни сказав, ни слова, он резко отвернулся от матери и сделал усилие, чтобы проснуться. Чем, однако, ещё больше испугал женщину.
-Что с тобой, сынок? Тебе плохо? – бросилась она к нему.
И напрасно он пытался показать ей, что это не так, напрасно мотал головой. Уже через минуту мать ходила за ним по пятам со склянкой в руке, пытаясь напоить валерьянкой.
А он, отталкивая её, метался по комнате, бился обо все углы, щипал себя во все места, чтобы пробудиться.
-Это я во всём виновата! – корила себя тем временем мать, едва поспевая за сыном, - Зачем вчера на ночь пугала тебя этими рассказами?
С её слов получалось, что тот памятный разговор о возможности диабета и его последствиях у них с матерью состоялся накануне вечером. Он тогда жадно набросился на огромный торт, который она принесла с работы, и съел, чуть ли не половину. Потому она решила его предупредить. Но видимо перестаралась. Ибо в какой-то момент, испуганный, он чуть не поперхнулся, отложил в сторону недоеденный торт, чего с ним ранее никогда не бывало, и пошёл спать. И всё дальнейшее ему видимо с испугу привиделось уже во сне.
-Да в каком сне? – возмущался он теперь, - Ведь у меня были дети! Такая жена! Я читал книги! Как это могло присниться?
Но все старания оказались напрасны. Сон не проходил, а с каждой минутой всё отчётливее становился явью. А яркие краски недавней действительности, чудные мгновения семейной жизни, улыбки детей, облик жены, страницы книг, звуки музыки блёкли на глазах и растворялись, как мираж.
Так что когда, спустя два часа, выбившийся из сил, он, наконец, перестал метаться, на него страшно стало смотреть.
Вконец опустошённый, он сидел на кровати и с ненавистью смотрел на свою вернувшуюся ногу.
И стоящая над сыном мать вначале ничего не поняла, когда он, подняв на неё глаза, вдруг спросил:
- А от вчерашнего торта там ничего не осталось?…

P.S. Эту историю как-то рассказал мне он сам. И просил при случае не называть его имени. Сейчас мой знакомый работает искусствоведом в Музее изобразительного искусства, со спортом порвал давно и навсегда, два года назад похоронил мать, женат, счастлив, супруга - экскурсовод того же музея, у них трое девочек.
Недавно встретил его жену на улице. В сердцах жаловалась на мужа - так избаловал девочек, что дальше некуда. Весь обносился. Дала деньги на новые туфли, а он опять потратил их на какие-то безделушки для детей, мол, очень просили. «Да мало ли они просили! – возмущалась теперь их мать.
А я слушал её и вспоминал, как в своё время на поминках его матери поразился странному выражению глаз товарища, в которых читалась не грусть, а… тревога. И услышал в ответ эту историю.
- Потому я сегодня не особенно горюю о смерти матери. – заключил он тогда, - Ибо не вижу никаких гарантий того, что однажды, проснувшись, снова не вернусь к ней молодым и не начну жизнь сначала. За прошедшие годы я, слава богу, пережил достаточно потрясений, способных навеять мне тот или иной сон. Ведь никто не сможет доказать, что ты мне сейчас тоже не снишься. Гораздо больше меня сегодня беспокоит другое: я не могу без дрожи смотреть на своих девочек. Страшно представить, что в одно прекрасное утро могу потерять их тоже.

© Кямал Асланов, 2016
Дата публикации: 19.05.2016 00:21:52
Просмотров: 1733

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.